Нечаев Евгений Алексеевич. Сын Люцифера. Книга 2. Серые ангелы

Евгений Нечаев. Сын Люцифера
Книга 2. Серые ангелы

 

I.

   Лаугар бежал сквозь густой лес. Земля все еще дрожала от удара Меча Сил, но лаугар бежал. Верность белой рыси нельзя купить ее надо заслужить. Теперь Вампир искал своего друга, ибо у него нет хозяев.
   Резкий запах, словно дубиной по носу, остановил лаугара. Втянув воздух Вампир зашипел. Удар Меча пробудил много всякой дряни в земле, и то, что сидело в засаде неподалеку, было из их числа. Одним прыжком рысь запрыгнул на дерево, в ветвях сверкнули зеленые глаза. Перепрыгивая с ветки на ветку, лаугар продолжил свой путь.
   Собираясь совершить очередной прыжок, лаугар остановился. Уши с кисточками зашевелились, ловя звуки испуганного леса. Сидящий в засаде решил преследовать добычу. Зеленые зрачки уловили слабую тень, мелькнувшую меж деревьев. Огромным прыжком Вампир оказался на верхушке соседнего дерева. Глаза, которым бы позавидовал сокол, высматривали врага.
   Существо село под деревом, на котором расположился лаугар. Размерами и формой оно напоминало среднего волка, и было чуть крупнее Вампира. Но высокий лоб и короткие челюсти с выступающими клыками отличали его от всего животного мира. Оно сидело под деревом, глядя на лаугара.
   Изящным прыжком Вампир переместился на другое дерево. Если эта тварь не умеет лазить по деревьям, значит ей его не поймать. Зверь подбежал к дереву, на которое прыгнул лаугар. Из его лап полезли длинные кривые когти. Вцепившись в кору, охотник полез за добычей. Он лез медленно и не умело, раза два едва не сваливался, но все же лез.
   Вампир прыгнул вниз. Выпущенные когти оставили длинные следы на спине охотника. Ни капли крови не выступило из страшных ран на спине. Тварь убрала когти и рухнула на пожухлую листву. Лаугар прыгнул на нее. Его когти и клыки безжалостно рвали плоть противника. Стараясь добраться до глаз и горла врага, Вампир пропустил молниеносный выпад. Клыки твари сомкнулись на его горле, и забавные уши с белыми кисточками услышали хруст ломаемой гортани.
   Обнюхав тело лаугара, тварь отошла. Ее затрясло, сдавленный хрип вырвался из доселе молчаливого горла. Шерсть лезла обратно в кожу, клыки уменьшались, уши из острых становились овальными, и сдвигались к середине черепа. Захрустели суставы, тварь взвыла. Когда трансформация закончилась, возле дерева стояла девочка лет десяти.
   Лаугар жил. Заклинание, наложенное на него Иллиалом, позволило справиться со смертельной раной. Шкура на разорванном горле срослась, сквозь розовые пятна уже проступали первые шерстинки. Но яд оборотня расходился по телу Вампира, выжигая его изнутри. Боль рвала лаугара на куски, но он не шевелился. Враг рядом и считает тебя мертвым, нужно терпеть.
   Яд продолжал свое страшное дело. Вампир лежал неподвижно, хотя ему казалось, что тысячи огненных червяков вгрызаются в его тело. Но в глазах лаугара появилось и нечто новое. То, из-за чего ни одно животное не может смотреть в глаза человеку, эльфу или гному.
   Оборотень стоял подле дерева и втягивал в ноздри воздух. Запахи, тысячи запахов являли ему картину мира. Мира, из которого его изгнали, заточили в каменную темницу. Теперь он свободен.
   Мягко переставляя лапы, Вампир подкрадывался к Врагу. Оборотень не обращала на него внимания, для нее он мертв. И тогда Вампир прыгнул. Необычайно длинные когти полоснули по горлу оборотня, раздирая горло. Девочка попыталась закричать, но крик умер не рожденным в разорванном горле.
   Могучий удар сбросил лаугара со спины. Пролетев через поляну, Вампир с хрустом врезался в тоненькое деревце. Не выдержав столь варварского обращения ствол дерева сломался и лаугар чудом не попал на клыки обломанного ствола.
   Оборотень начал трансформацию. Девочка упала на четвереньки, жуткая рана затянулась и сквозь розовую кожицу полезла волчья шерсть. Отвратительно захрустели кости, подгоняясь под меняющееся тело. Оборотень завыл. В его глазах горела одна мысль – Убить! Челюсти вытягивались вперед, с длинных клыков закапала слюна.
   Вампир осторожно шагнул вперед и с шипением одернул лапу. Острая щепка от сломанного дерева пребольно кольнула лапу. Но боль не желала проходить. И маленькая ранка на лапе не затягивалась! В мозгу Вампира вспыхнуло сочетание звуков, слышанное много раз. О-с-и-н-а. Посторонний наблюдатель мог бы поклясться на Святой Книге Света, что лаугар жестко улыбнулся.
   Оборотень прыгнул. Два гибких тела, серое и белое столкнулись в воздухе. Клыки оборотня рванули загривок лаугара, но Вампир не обратил на это внимания. Удар белой рыси отбросил оборотня дальше, чем тот хотел приземлиться. Нелепо кувыркнувшись в воздухе, чудовище упало на остатки осины. Деревянные колья пробили тварь, как кинжал убийцы горло жертвы. И тело вновь стало превращаться.
   Оборотень закричал. Срывая горло, детским криком, который не в силах слушать ни одна мать. Но мать несчастной девочки, укушенной оборотнем, уже давно обратилась в прах. Последние капли черной крови упали на землю.
   Оборотень был мертв.
   Вампир обнюхал мертвое тело. Удостоверившись в своей победе, он отошел от детского тела. Его морда начала удлиняться, подушечки лап становились все больше и тверже. Из хвоста и холки полезла длинная черная шерсть. Укушенный оборотнем, сам становиться оборотнем.
   Черный как ночь жеребец фыркнул, и помчался сквозь лес.

II.

   Вначале была темнота. Потом тьма рассеялась. На огромном выжженном поле стояли двое. Эльфийка и молодой палладин Света. Они стояли вдвоем посреди огромного плато черной земли и пепла.
   – Мы… живы? – прошептал палладин не в силах отвести взгляд от картины апокалипсиса крепостного масштаба.
   Но эльфийка не слушал его. Коротко вскрикнув, она бросилась к присыпанной пеплом фигуре, в центре идеального черного круга, который оставил удар Меча Сил. Подбежав, она протянула руку к лицу, серому от пепла. Словно боясь, что тело само сожжено, Элар коснулась лица. Но к ее облегчению под слоем пепла проступила теплая кожа. Эльфийка принялась торопливо смахивать с лица пепел, ощущая на своей руке дыхание ненареченного.
   – Помоги мне!
   Лицо палладина стало серее окружающего праха, когда он разглядел лежащего. Найен вытащил из ножен сверкающий меч.
   – Сейчас… помогу, – ненависть изуродовала Найена, как неделя в пыточном подвале.
   Эльфийка медленно поднялась, вставая между Найеном и ненареченным.
   – Прежде тебе придется убить меня.
   Меч палладина не думал опускаться.
   – Уйди с дороги. Он виновен в смерти моих братьев, и моего отца. И если надо…
   – Но в начале выслушай меня! – голос эльфийки был полон высокомерия. Так принцесса перворожденных могла бы разговаривать только со слугой-гоблином, но никак не с сыном магистра палладинов Света. Но все же она говорила именно так.
   И Альтаирра начала говорить. Она рассказала о подвиге Магов, что смогли заточить Люцифера. Рассказала о действительно чистой и непорочной девушке, которую всю жизнь готовили к этому моменту. О том, что она стала матерью сына Тьмы, но не смогла убить его. О странствиях матери и ребенка. Рассказала как палладины Света истребили всю деревню, и убили мать ненареченного.
   – После этого он должен был мстить каждому палладину и священнику, которого увидит. И поверь мне. У него достаточно сил уничтожить всех служителей Светлого Брата. – Заметив недоверие в глазах Найена, эльфийка показала на выжженное плато. – Это разве не доказательство? Слушай дальше.
   Элар начала рассказывать дальше. Как ненареченный странствовал по мирам, ища способ освободить отца. Со слов отца она рассказала о мирах по которым прошли армии пяти демонов. Как сын Люцифера на своей крови поклялся остановить пятерку.
   Он рассказала о Грозобое. Демоне, который вполне мог стать шестым. Ради этого он напустил Мор на эльфов, а за освобождения от проклятья потребовал жену короля эльфов.
   – …и мой отец согласился. Моя мать отправилась к Грозобою, – голос Элар чуть дрогнул, – не ведая, что носит меня под сердцем. Грозобою для ритуала нужно было сердце не рожденной эльфийки, пожранное на глазах еще живой матери, которая добровольно пришла к демону.
   Найен знал немного магию, и знал ее главное правило. Чем могущественней заклинание, тем больше ограничений и условий. Заклинание с подобным количеством условий, могло бы даровать Грозобою, демону шестого круга, силу падшего ангела, демона круга девятого.
   Рассказала эльфийка и о том, как ее мать была спасена. И ненареченный принял ее на свет, даровав ей имя.
   – А что случилось с демоном? Этим… как его?.. Грозобоем, – бездумно спросил Найен, все еще варясь в котле своей ненависти.
   – Отправился в ад, проклиная миг своего рождения. Сын Тьмы, вырезал ему сердце, его же жреческим ножом. – Элар впервые позволила себе чуть расслабиться. – Теперь кины на, первом круге, его держат на посылках, слугой.
   Найен убрал меч. Элар победила, но знай она получше людей, ей очень не понравился бы блеск в глазах Найена. Месть – это блюдо, которое едят холодным.
   Эльфийка принялась счищать пепел с тела ненареченного. Ее, выросшую среди лучших магов Туманного леса, ничуть не удивило, что сын Люцифера был одет. Хотя палладин, что-то промямлил насчет того, что в казематы ненареченного бросили голым. Больше всего эльфийку поразила сама одежда.
   Черная, сделанная из кожи неизвестного ей животного, она плотно облегала поджарое тело. Все одежду покрывали странные украшения из белого золота. Похожие на руны, но даже эльфы не знали таких.
   – Помоги мне. – Элар расстелила свой плащ на земле. – Мы понесем его.
   – А выдержит? – с сомнением поглядел на тонкий плащ Найен.
   Эльфийка одарила его таким взглядом, что палладин поспешил выполнить указания. Подхватив плащ за углы, они пошли прочь со скорбного пепелища.
   Сухая пыль и пепел поднимались в воздух от порывов ветра и шагов идущих. Противным налетом она оседала на губах и коже.
   Они шагали по серо-черной пустыне, которая простиралась до горизонта.
   Меч Сил ударил страшно. Эльфийка и палладин шли два дня, прежде чем добрались до небольшой рощицы вокруг прозрачного ключа. Первой за два дня.
   С жадностью наследная принцесса эльфов и будущий магистр палладинов Света набросились на воду, забыв о приличиях и манерах. Хватая холодную воду горстями, погружая лица в водяное зеркало они пили такую холодную и чудесную воду.
   – Надо отнести воды, – вспомнила Элар о ненареченном. За два дня он так и не пошевелился, только ровно дышал, словно спал.
   – Я отнесу. – Найен подставил под маленький водопад фляжку. – А ты можешь привести себя в порядок.
   Эльфийка с благодарностью посмотрела на палладина, но тот только махнул рукой. Взяв наполненную флягу, молодой палладин пошел к сыну Люцифера.
   Эльфийка плескалась возле ключа, тоненько вскрикивая от холодной воды. Найен отложил фляжку и посмотрел на лежащего. Рука сама скользнула к поясу вынимая из ножен осадный нож с длинным лезвием. Раньше он боялся, что придется отвечать перед эльфийкой, а убивать ее не хотелось. Теперь рапира и лук дочери Туманного леса лежат здесь. Он прикончит сына Тьмы и уйдет, забрав оружие. Элар выживет, в этом палладин не сомневался.
   Месть – это блюдо, которое едят холодным. Сильная рука замахнулась осадным ножом.
   – А вот это зря, щенок!
   Я схватил руку с занесенным ножом. Парень стиснул зубы, подавляя крик боли, но нож уже выскользнул из обмякших пальцев. На меня взглянули глаза полные ненависти. Но едва мы встретились взглядом, как парнишка опустил голову. Нет, не от боли или унижения. Он не смог смотреть мне в глаза.
   Оттолкнув палладина, я взял фляжку и влил в горло добрую половину содержимого, смывая в горле пыль и сухость долгого пути. Неприятная мыслишка толкнулась в затылок. Ни одно животное не может смотреть человеку в глаза (гипнотизирующие змеи – сказка). Ангелы, демоны, эльфы, гномы и другие народы могут играть в гляделки на равных. Но чей взгляд человек не может выдержать?

III.

   – Почтенный Иллиал, а где эт мы?
   Маг отряхнул свой дорожный плащ и огляделся.
   Огромная пещера со множеством широких и удобных коридоров в человеческий рост освещалась мягким розовым светом из-под потолка. Все камни хранили следы кирок, а на стене виднелся странный знак. Секира со сломанной рукоятью.
   – Похоже на твоей родине Тарн. Только я знак колена не знаю.
   Гном взглянул на знак и буркнул:
   – Это колено Ратара.
   – У наc неприятности? – по-прежнему спокойно осведомился Маг. Тарна уже начинала бесить его холодность. Но Иллиал знал границу между спокойствием и высокомерием.
   – Нет, – твердо ответил гном. – Колено Ратара и колено Тракара не враждовали исчо ни разу. Только я…
   Иллиал не стал расспрашивать гнома, а лишь разослал по проходам десяток шаров-разведчиков. Но они вернулись ни с чем.
   – Тарн, нам куда?
   – Туды, – гном показал пальцем на один из проходов. – Там ходют часто.
   Иллиал не стал задавать лишних вопросов. У магов свои способности, у гномов свои. Тарн сетовал на потерю всего оружия, но успокоился, когда Иллиал сотворил ему из камня секиру.
   – Здорово! – гном провел пальцем по черной кромке лезвия, потом с легкость подбросил ее и поймал, проверяя баланс. – Хороша, тяжела. Как энто получилось?
   – Расплавил камень и придал ему форму. Потом остудил.
   – Так скоро?!
   Иллиал не ответил, хотя такой трюк и требовал множества энергии, но Кресс накачал его маной по уши и с горкой, перед тем, как перекинуть сюда. Но вот только какие силы он призвал? Иллиал пользовался силой Света, и мог чувствовать Тьму. Но то, чем воспользовался Кресс, он чувствовал лишь один раз в жизни. Когда исчезли Дарит и Башня, выполнив свой долг. Неужели?.. Сын Люцифера владеет Третьей Силой?
   – Ты не мысли, – по-своему понял задумчивость мага Тарн. – Меня не гнали, и лиха на мне нет. Я сам вверх ушел. Я… – гном долго собирался с силами. – Трус я, маг. Самый последний трус Подгорья.
   Иллиал с огромным трудом сохранил невозмутимость. Гном назвал себя трусом! Да кто! Тарн. Маг прекрасно помнил, как гном шел со своей секирой сквозь солдат Валиала в Вереме. Так уверенно и смертельно мог идти только опытный воин, для которого собственный страх не враг, а союзник, предупреждающий об опасности.
   – Да я трус, – продолжил самобичевание гном. – Я боюсь троллей. Боюсь до желтых портков. Первой раз, когда узрел, рухнул без памяти. Другие помыслили, что в меня камнем запустили. Я вначале тоже так мыслил. А как второй раз тролля встретил… – гном тяжело вздохнул. – Портки менять пришлось.
   Иллиал спокойно шел и слушал откровения гнома. Сам он боялся, нет, скорее очень не любил червей. Замечая ползучую тварь, в нем нарастала странная брезгливость, и каждый раз он представлял, что червяк ползет по его руке. Иллиала эта мысль доводила до колик. Правда, Дарит быстро отучил его от брезгливости, заставив продержать руки в ящике с червями. А вот Тарна вряд ли засунешь в одну пещеру с троллями, убьют, а может и сожрут.
   А туннель, который становился все больше, был похож на подземную дорогу. Пол стал ровнее, на стенах появились магические факелы, чем дальше, тем больше.
   – Привал? – спросил Иллиал, когда они остановились у небольшого родника.
   Тарн осмотрелся и кивнул.
   Гномы издавна любили предавать форму камнями и металлам. Так и источник, текший раньше из простой скалы, после инструментов гномов, обрел прекрасное русло. Желоб украшенный рунами и фигурками делился на две части.
   Первая, большая, отводила воду в широкий бассейн в полу. Специальные выемки говорили о том, что из бассейна поили пони, на которых перевозили поклажу, сами гномы были никудышными всадниками.
   Вторая вела в круглую чашу украшенную рунами добра и блага. Из этой пили сами путники. Рядом стояло несколько кружек и выдолбленные в скале стол и стулья.
   – Уф-ф! – вздохнул гном, забираясь на каменный табурет, полностью игнорируя мага, и радостно оглядывая следы таланта его соплеменников. – В гостях хорошо, а дома все ж лучше.
   Иллиал присел на соседний, наполнив кружку прохладной водой из источника.
   – Не-е, – отодвинул гном кружку с водой. – Ты энто… Под камнем. Да ладно, сам достану.
   Гном соскочил с каменного стула и подошел к ключу.
   – Бр-р-р, – это Тарн запустил руку по локоть в холодную воду источника. Иллиал неожиданно подумал, с чего это в гномих пещерах так тепло?
   Скрипнул отодвигаемый камень и гном вытащил из тайника внушительный бутыль из темного стекла. Тарн принялся растирать руку, по локоть в синих пупырышках, от холода, но прежде посмотрел на просвет бутылку. Жидкости в ней было ровно половина.
   – Вот что, – начал гном, безжалостно выплеснув воду из кружек в поилку для пони. – Ил, слово Мага дай, что никому без крайней нужды про энто не расскажешь.
   Иллиал положил правую ладонь на рубин посоха.
   – Даю Слово Мага!
   Довольно кивнув, гном разлил содержимое по кружкам, и спрятал бутыль обратно. Пока Тарн вновь растирал замерзшую руку, на этот раз левую, Иллиал изучал налитое в кружки.
   Жидкость была прозрачной, и резко пахла.
   – Ты не вникай, а вливай, – хохотнул гном, садясь напротив Иллиала.
   Ободки кружек глухо стукнулись, встретив друг друга.
   – Чтобы с нашими усе было в порядке, – предложил тост Тарн. Иллиал его поддержал, по старой привычке отпив враз половину кружки.
   Магу показалось, что ему в горло сунули ежа, огненный шар, и меч одновременно. Жидкость двигалась к желудку, производя ужасные опустошения.
   Гном с улыбкой наблюдал за молодым магом, жадно хватающим воздух раскрытым, как у рыбы на берегу, ртом. Жидкость словно взялась выжечь все горло, а затем и желудок.
   – Зато, энтих, как их… па-ра-зи-тов не будет! – внушительно произнес гном, с видимым удовольствием допивая свою порцию.
   Едва справившись с полыхающим потоком в глотке, Иллиал узнал и второе свойство гномьего пойла. Чудовищный молот с размаху саданул в затылок, выбивая все мысли, и притупляя чувства.
   – Ничо, ничо. Эт с непривычки, – утешал его гном. – Да и слабоваты вы Маги на выпивку, что говорить. А вот Кресс…
   – Да Кресс наверняка этим подавился бы, – прервал гнома Иллиал. В животе возник комок приятного тепла расплывавшегося по всему телу, и наливающее его силой.
   – Можешь идти? – спросил Тарн, заметив румянец на щеках мага, сменивший мертвенную бледность.
   – Да, пошли, – тон Иллиала вновь стал спокойным, что стоило ему немалых трудов. – Только куда?
   – Где можно будет поесть, да новости узнать.
   Гном и Маг продолжили свой путь по дорогам Подгорного царства.

IV.

   Магия сына Люцифера закинула Сельтейру и Акеретани далеко на юго-восток. Это были земли диких кочевников, воинов и фанатиков своих богов. Драконы часто совершали набеги в эти богатые золотом и людьми земли, а Сельтейра часто видела смуглолицых девушек-рабынь.
   – Что делать будем? – спросила Сельтейру суккуб.
   Но ответить драконица не успела, вдалеке поднималось облачко пыли, которое стремительно приближалось. По степи мчались десятки всадников. Они налетели стремительно. Маленькие, чернявые, кривоногие. Злобно посвистывая и скаля зубы, они гарцевали вокруг двух девушек на маленьких мохнатых лошадях.
   – Акеретани, – прошептала драконица. – Давай.
   Но суккуб ее не слышала. Оглушенная тупой стрелой и связанная арканом, она лежала на пыльной траве. Сельтейра выругалась. Ее не тронули, оставили себе на потеху. Да и при ней не было оружия, а суккуб держала в руках невесть откуда взявшийся меч.
   Всадники остановились, пропуская своего вожака. В кожаной рубахе с золотыми бляхами, подпоясанный кривой саблей, тысячник спрыгнул с седла. Даже по меркам своего племени красотой он не блистал, а уж по мнению Сельтейры – вылитая обезьяна. Тысячник кочевников хаувов, склонился над лежащей демоншей. Рука с кривыми и грязными ногтями рванула плащ Акеретани. Как и все, он застыл пораженный совершенством открывшегося тела.
   – Хороша, – прицокнул он. – Прекрасный подарок кагану. Он вознаградит меня. Может даже сделает барутчи.
   Узкие маслянистые глаза уставились на Сельтейру.
   – А тебя я возьму сам.
   – Попробуй, хаукен! – обругала кочевника Сельтейра, скидывая верхнюю рубашку. Татуировка, дракон, обвивающий левую руку, заставила кочевников вздрогнуть. Они знали такие татуировки. Многие могли похвастаться шрамами которые оставили мечи в руке с драконом. Еще больше могли назвать родича или побратима, которого сразила рука с драконом.
   – Драконица, – скорее выплюнул, чем сказал тысячник. – Убить ее!
   – Стойте! – крикнул молодой воин. – Великий ган, позволь сказать.
   – Говори, – разрешил тысячник, жестом удержав, готовых спустить тетиву лучников.
   – Скоро каган устраивает день Щеорта. Два подарка от гана, ему понравятся больше, чем один.
   Тысячник задумался. На день Щеорта устраивают бои меж пленными. Если в них будет участвовать дракон? Кагану понравиться.
   – За непослушание ты получишь двадцать палок, – сказал ган воину. Рука тысячника отстегнула золотую фигурку оленя с пояса. – Это награда, за совет.
   Отвернувшись от поклонившегося воина, тысячник вновь направил свой взгляд на тело Темной эльфийки. Но на этот раз в нем не было похоти, так смотрят на врага, с которым предстоит сразиться.
   – Я не хочу дарить кагану девку, а не воина. Кто желает испытать ее? До смерти.
   В желающих недостатка не было. Тысячник выбрал Хайцара, молодого, но уже опытного воина. К ногам драконицы полетел короткий изогнутый меч.
   – Сражайся морская пиявка, – оскалился ган. – Если победишь, у тебя будут еще четыре дня жизни.
   Хайцар легко соскочил с коня, доставая свой меч. Хотя хаувы были кочевниками, они неплохо сражались и пешими. Меч воина вычертил несколько восьмерок, разгоняя кровь в запястье.
   Сельтейра подобрала свой меч. Взвесив в руке, проверив балансировку, она провела пальцами по клину, чуть коснулась лезвия проверяя остроту.
   – Ну иди сюда, – позвала она Хайцара. – Или в тебе желтой крови больше красной?
   Хайцар был не из тех, кто загорается от оскорблений и сам прыгает на клинок. Мягким полушагом он стал приближаться к Сельтейре. Ему уже доводилось встречаться в бою с драконами, и осторожность – это первое, что он усвоил. Загнутый меч вновь вычертил в воздухе восьмерку.
   Сельтейра перекидывала меч из руки в руку. Другой бы поломал голову, гадая, кто его противник, правша или левша? Но этот воин прекрасно знал, что драконы одинаково владеют обеими руками. Оставив меч в правой руке, Сельтейра сделала первый выпад.
   Если противник нападает, он проиграл. Если он защищается, он проиграл тоже. Так учил свою дочь Фаргалар. Неважно, что делает противник, он проиграл. Он человек. Мы – Морские Драконы.
   Мечи скрестились, жаждая напиться теплой крови. Скрип скользящей стали, Сельтейра отдернула меч. Вновь сверкнули две молнии. На этот раз меч кочевника встретил пустоту, «провалился». Но Хайцар был воином, и не дал мечу уйти далеко. Он рванул меч вверх, встречая удар драконицы.
   Противники отошли на шаг друг от друга. Хайцар взял меч двумя руками, Сельтейра переложила свой в левую. Хайцар атаковал. Ведя меч правой рукой, в последний момент изменил направление. Но Сельтейра поймала его меч на «поворот». Две полосы стали заскрежетали, и меч Хайцара вылетел из его руки.
   В тот же момент воздухе свистнули стрелы, выбивая меч из руки Сельтейры. Десяток арканов опутали драконицу.
   – Неплохо, – тысячник был доволен. – Ты действительно Морской Дракон.
   Связанную Сельтейру посадили на запасную лошадь, и кочевники помчались по степи, оглашая ее истошными визгами и нестройными песнями.

V.

   Существо втягивало воздух, ловя отголоски чудовищного удара. Да, Он жив, сомнений не было, и стал гораздо сильнее. Существо село и подняло к небу уродливую морду. Ему нужна была помощь. Меч Сил пробудил многих, но это было не столь важно. Главное, его удар разрушил множество запретов сковывающих существо.
   Оно завыло. Протяжно и страшно. Тварь выла призывая всех своих созданий, которых щедро оставила во многих мирах, до заточения. Многих из них уничтожили, но со многими не справились, а лишь заточили. Теперь существо выло, призывая ответить свои творения.
   Долгий, не слышный для других вой, несся над миром. Его услышали все. И созданные существом проснулись и ответили своему создателю. В черных чащах откликнулись оборотни. Невиданные чудовища, не похожие друг на друга, но одинаково страшные и смертоносные пробудились от долгого сна. Размахивая щупальцами, хоботами, лапами, выставляя навстречу солнцу жала, рога, клешни, они шли, ползли, летели, прыгали, бежали к своему повелителю.
   Он позвал и они пошли. Созданные убивать.
   Существо выло и звало их. Звало до тех пор, пока не увидело первое из своих творений, явившееся на зов.
   Оно напоминало пень столетнего дуба шагающий на своих корнях, и покрытый чешуей. Вслед за ней прибежала огромная стая оборотней. Разрывая черную землю на свет выполз странный гибрид крота и скорпиона. С небес спустилась стая истошно кричащих акул, размахивая плавниками, как крыльями.
   Существо довольно оскалилось. Армия собиралась и скоро весь разум этого мира канет в великое Ничто.