Страница:
Сергей Нечаев
Венеция Казановы
Предисловие
Кто хоть раз был в Венеции, не даст соврать, это – потрясающий город. Уникальный и неповторимый. Город с великой историей и ни с чем не сравнимой культурой. Выходцами из Венеции были Макро Поло, Карло Гольдони, Антонио Вивальди, Якопо Робусти, более известный как Тинторетто, и многие другие знаменитые люди. У любого человека, даже никогда не видевшего Венецию, есть свое представление об этом городе. Спросите, с чем у вас ассоциируется какой-нибудь Ла-Пас или Сидней? Многие не смогут найти ответа. А с чем Венеция? Ответы посыплются как из рога изобилия. Кто-то, и он будет совершенно прав, скажет, что это город на воде. Кто-то вспомнит карнавал, а кто-то – престижный Венецианский кинофестиваль. Назовут и знаменитое венецианское стекло, и гондольеров, и венецианского льва. Кто-то обязательно упомянет похороненных здесь Иосифа Бродского и Сергея Дягилева…
И уж точно все назовут имя Джакомо Казановы, великого авантюриста, интеллектуала и полиглота, дипломата и сочинителя, любимца женщин и тайного агента, отлично владевшего не только пером, но и шпагой. Именно этот легендарный человек по праву считается самым знаменитым в мире венецианцем. Джакомо Казанова является для Венеции таким же мировым брендом, как Наполеон Бонапарт для Корсики, Моцарт для Зальцбурга или Фидель Кастро для Кубы.
Короче говоря, мы только произносим слово «Венеция» – и тут же всплывает образ Казановы. И наоборот: мы говорим о Казанове – и тут же возникает образ великого города на воде. И это просто удивительно и еще в большей степени подчеркивает масштаб этого получеловека-полулегенды. Да, Казанова родился в Венеции, но, когда биографы говорят, что он «родился в Венеции и провел здесь большую часть своей жизни», – это неправда. На самом деле из своих семидесяти трех лет жизни в родном городе Казанова провел всего чуть больше двадцати восьми лет, из которых первые восемь с половиной лет, как он сам признается, «был слаб умом», а еще почти полтора года находился в заточении.
Все остальное время (а это почти две трети жизни) Казанова вынужден был прятаться, скрываться от преследования, переезжать из одной страны в другую. Да и умер он не в родном городе, а в изгнании, в далекой Богемии. Но – и этого у него не отнимет даже самый ярый недоброжелатель – он везде любил и везде был любим.
Короче говоря, жизнь Джакомо Казановы, победоносного конкурента графа Калиостро и графа де Сен-Жермена, – это наглядная иллюстрация народной мудрости о том, что не место красит человека, а человек – место.
Венеция – не Париж, не Рим и не Москва. Это маленький и очень компактно скроенный город, расположенный на более чем ста островах и островках, разделенных каналами и соединенных почти тремя с половиной сотнями мостов. Площадь Венеции без островов Джудекка и Сан-Джорджо-Маджоре составляет всего семь квадратных километров. Расстояние от центральной площади Сан-Марко здесь, например, до моста Риальто составляет не более четырехсот метров, а до острова-кладбища Сан-Микеле по прямой – чуть больше километра.
Сразу же представился я господину Морозини, ныне Прокуратору собора Святого Марка, а тогда посланнику Республики при дворе французского короля. В первый же день, когда давали оперу, позволил он мне сопровождать его; музыка была Люлли. Я уселся в партере, в точности под ложей, где находилась госпожа де Помпадур, которой я не знал. В первой сцене является из кулис знаменитая девица Лемор и на втором же стихе испускает столь сильный и нежданный вопль, что я испугался, не сошла ли она с ума; я негромко и вполне чистосердечно смеюсь, никак не предполагая, что меня могут дурно понять. Голубая лента, что сидел возле маркизы, сухо спрашивает меня, откуда я приехал, и я столь же сухо отвечаю, что из Венеции.
– Когда я был в Венеции, я тоже весьма смеялся над речитативом в ваших операх.
– Охотно верю, сударь, и уверен также, что никому и в голову не пришло помешать вам смеяться.
Мой несколько дерзкий ответ рассмешил госпожу де Помпадур, и она спросила, вправду ли я из тех краев.
– Каких именно?
– Из Венеции.
– Венеция, сударыня, не край, а центр.
Джакомо Казанова, «История моей жизни»
И уж точно все назовут имя Джакомо Казановы, великого авантюриста, интеллектуала и полиглота, дипломата и сочинителя, любимца женщин и тайного агента, отлично владевшего не только пером, но и шпагой. Именно этот легендарный человек по праву считается самым знаменитым в мире венецианцем. Джакомо Казанова является для Венеции таким же мировым брендом, как Наполеон Бонапарт для Корсики, Моцарт для Зальцбурга или Фидель Кастро для Кубы.
Короче говоря, мы только произносим слово «Венеция» – и тут же всплывает образ Казановы. И наоборот: мы говорим о Казанове – и тут же возникает образ великого города на воде. И это просто удивительно и еще в большей степени подчеркивает масштаб этого получеловека-полулегенды. Да, Казанова родился в Венеции, но, когда биографы говорят, что он «родился в Венеции и провел здесь большую часть своей жизни», – это неправда. На самом деле из своих семидесяти трех лет жизни в родном городе Казанова провел всего чуть больше двадцати восьми лет, из которых первые восемь с половиной лет, как он сам признается, «был слаб умом», а еще почти полтора года находился в заточении.
Все остальное время (а это почти две трети жизни) Казанова вынужден был прятаться, скрываться от преследования, переезжать из одной страны в другую. Да и умер он не в родном городе, а в изгнании, в далекой Богемии. Но – и этого у него не отнимет даже самый ярый недоброжелатель – он везде любил и везде был любим.
Короче говоря, жизнь Джакомо Казановы, победоносного конкурента графа Калиостро и графа де Сен-Жермена, – это наглядная иллюстрация народной мудрости о том, что не место красит человека, а человек – место.
Венеция – не Париж, не Рим и не Москва. Это маленький и очень компактно скроенный город, расположенный на более чем ста островах и островках, разделенных каналами и соединенных почти тремя с половиной сотнями мостов. Площадь Венеции без островов Джудекка и Сан-Джорджо-Маджоре составляет всего семь квадратных километров. Расстояние от центральной площади Сан-Марко здесь, например, до моста Риальто составляет не более четырехсот метров, а до острова-кладбища Сан-Микеле по прямой – чуть больше километра.
Франческо Сансовино («Венеция, город очень благородный и особенный»):
«Вода в каналах течет по городу подобно тому, как кровь струится в венах человека, образуя различные островки, созданные частично природой, частично руками людей; островки эти соединены между собой более чем 450 мостами из камня, и на них стоят красивые здания и знаменитые дворцы, а также поистине царские храмы».
Антонио Квадри («Восемь дней в Венеции»):Как видим, сын знаменитого скульптора Франческо Сансовино и секретарь венецианского правительства Антонио Квадри называют несколько иные цифры, но тут следует заметить, что свою книгу первый издал в 1581 году, а второй – в 1828-м, а с тех пор в Венеции произошло немало изменений.
«Этот город, который никогда не брался приступом, стоит на примерно семидесяти островах в центре лагуны; он во всех направлениях разделен двумя большими и 147 маленькими каналами, соединяясь воедино посредством 306 общественных мостов, практически все из которых выполнены из мрамора.
На этих островах и на берегах каналов высятся 27 918 зданий, в которых некогда обитало 190 000 жителей, а ныне осталось примерно 100 000. Эти здания связаны между собой каналами и 2108 маленькими улочками».
Анж Гудар («Китайский шпион»):Процитированный популярный писатель Анж Гудар тоже не наш современник, он жил в XVIII веке. Тем не менее и сейчас пересечь Венецию с севера на юг можно меньше чем за сорок минут. Именно поэтому наиболее правильным в подаче информации представляется не территориальный подход, а хронологический. Таким образом у читателя будет возможность проследить жизнь Казановы Великолепного от рождения 2 апреля 1725 года до его знаменитого побега из тюрьмы Пьомби 1 ноября 1756 года, а потом и до его окончательного бегства из Венеции в январе 1783 года.
«Чтобы обойти весь город, требуется проводник; по улицам можно передвигаться только на лодках или, по крайней мере, обладать привилегией известного святого, который, по утверждению христиан, умел шагать по воде. Если вам надо отдать или нанести несколько визитов, необходимо брать с собой компас и заранее справиться о направлении ветра… Правда, практически в любой конец Венеции можно пройти пешком по мощеным берегам каналов, этим специально устроенным для пешеходов набережным, но удобством это, прямо скажем, назвать весьма сложно, ибо приходится постоянно взбираться на горбатые мосты».
Сразу же представился я господину Морозини, ныне Прокуратору собора Святого Марка, а тогда посланнику Республики при дворе французского короля. В первый же день, когда давали оперу, позволил он мне сопровождать его; музыка была Люлли. Я уселся в партере, в точности под ложей, где находилась госпожа де Помпадур, которой я не знал. В первой сцене является из кулис знаменитая девица Лемор и на втором же стихе испускает столь сильный и нежданный вопль, что я испугался, не сошла ли она с ума; я негромко и вполне чистосердечно смеюсь, никак не предполагая, что меня могут дурно понять. Голубая лента, что сидел возле маркизы, сухо спрашивает меня, откуда я приехал, и я столь же сухо отвечаю, что из Венеции.
– Когда я был в Венеции, я тоже весьма смеялся над речитативом в ваших операх.
– Охотно верю, сударь, и уверен также, что никому и в голову не пришло помешать вам смеяться.
Мой несколько дерзкий ответ рассмешил госпожу де Помпадур, и она спросила, вправду ли я из тех краев.
– Каких именно?
– Из Венеции.
– Венеция, сударыня, не край, а центр.
Джакомо Казанова, «История моей жизни»
Часть первая
Венеция до Казановы
Сказочный город Венеция возник в 421 году. Многие могут поспорить с этим утверждением, но согласитесь, как-то неприглядно было бы начинать летоисчисление одного из величайших городов мира со слов «примерно» или «около». Впрочем, можно сказать, что Венеция была заложена в первой половине v века жителями суши, спасавшимися от набегов кровожадных и беспощадных варваров под предводительством вождя гуннов Аттилы, который собрал под свои знамена племена, жившие от Рейна до Северного Причерноморья, и завоевал всю Верхнюю Италию вплоть до реки По.
А еще два столетия спустя неспокойная обстановка в лагуне заставила венетов избрать своего высшего правителя – дожа (итал. doge, от лат. dux – вождь, предводитель).
Титул этот возник в Венеции в 697 году и существовал на протяжении более чем десяти веков.
Когда возник этот титул, Венеция имела полную независимость, но формально сохраняла политическую связь с Византией. Первым дожем стал Паолуччио Анафесто, правивший до 717 года. Предположительно он и другие первые дожи, избиравшиеся из самых богатых и влиятельных семей Венеции, выполняли функции наместников Византийской империи.
Потом византийское влияние стало постепенно уменьшаться.
Административный центр лагуны находился сперва в Гераклее, в 742 году он был перенесен в Маламокко, а в 810 году – на пустынный остров Риво-Альто (сейчас это место называется Риальто, и там находится знаменитый мост, соединяющий районы Сан-Марко и Сан-Поло). Так, собственно, и возник город Венеция.
В 806 году венецианская островная группа была атакована франками, и ее на короткое время присоединили к империи Карла Великого, но уже по условиям соглашения о мире и дружбе между двумя империями 812 года Венеция была возвращена Византии.
В 828 году два венецианских купца съездили в Египет, в город Александрию, и привезли оттуда мощи святого Марка. Фактически это было похищение. Венецианцы, для того чтобы перенести мощи на свой корабль, прибегли к хитрости: тело одного из четырех евангелистов, умершего в Александрии (там он основал церковь и был ее первым епископом), было положено в большую корзину и сверху покрыто свиными тушами, к которым не могли прикоснуться арабы даже при таможенном досмотре.
В Венеции мощи святого Марка были размещены в домашней церкви дожей, которая тут же получила имя евангелиста, ставшего с тех пор покровителем Венеции.
Когда же в 991 году дожем был избран знаменитый Пьетро II Орсеоло, жители лагуны стали успешно применять и силовые методы воздействия. Через девять лет своего правления, в праздник Вознесения, этот дож вышел в море с самым мощным флотом, какой только видели воды Адриатики, и очень быстро очистил море от далматинских пиратов, захватив заодно и попавшиеся на пути города. Так началась территориальная экспансия Венеции, которая завершилась тем, что дож Энрико Дандоло при содействии французских крестоносцев в 1204 году завоевал Константинополь и при разделе между союзниками приобрел три восьмых Византийской империи и остров Крит (Кандию).
До 1032 года венецианские дожи имели практически неограниченную власть в государственных, военных и церковных делах. После этого их власть была ограничена введением нескольких альтернативных институтов власти.
Дело в том, что внутри республики неоднократно возникала борьба между демократической и аристократической партиями, а некоторые даже заявляли о необходимости превратить пожизненное правление дожей в наследственную монархию. После одного из восстаний, в котором погиб дож Витале II Микель, в 1172 году был учрежден Большой Совет, состоявший из выборных представителей знати (нобилей), который с тех пор стал высшей властью и сильно ограничил могущество дожей.
С 1268 года и до конца существования титула действовала процедура выбора, включающая в себя одиннадцать этапов голосования. Сначала собирались члены Большого Совета старше тридцати лет, которые выбирали тридцать человек, принадлежавших к различным семьям. Затем эти тридцать выбирали девять человек, которые выбирали сорок человек. Эти сорок выбирали двенадцать человек, а эти двенадцать – двадцать пять человек. Двадцать пять человек выбирали девять, а девять человек – сорок пять; сорок пять человек выбирали одиннадцать, а эти одиннадцать выбирали окончательный Комитет по выборам из сорока одного человека, которые и выбирали дожа.
Подобный метод голосования был призван учесть интересы всех сторон и не допустить на высшую должность в Венеции явного ставленника какой-либо партии или клана. Когда дож был выбран, он принимал присягу, в которой торжественно клялся действовать согласно законам и на благо государства. С 1268 года была введена должность заместителя дожа или консультанта дожа.
Власть дожа строго ограничивалась различного рода предписаниями. Будучи дожем, человек не имел права появляться на публике в одиночку, не мог в одиночку встречаться с иностранными государями или посланниками, не мог один вскрывать официальную корреспонденцию. У дожа не могло быть собственности на территории других государств. Он не мог покидать территорию Дворца дожей и собора Сан-Марко.
В 1355 году, правда, дож Марино Фальер попытался сделать свою власть наследственной, как королевскую, но за это он был обезглавлен своими же подданными.
Тем временем могущество республики достигло высшей степени, а сама Венеция превратилась в удивительный мир, в котором люди на улицах говорили на сотнях языков и наречий, а в палаццо (дворцах) все было обустроено с невиданной роскошью. Венеция раздавала заказы величайшим живописцам и архитекторам, в городе строились церкви, шло развитие книгопечатания. С необычайной быстротой развивались театр и музыка, влияние которых до сих пор отличает Венецию от всех остальных городов мира.
Управление в Венеции опиралось на народную поддержку, а репрессивный аппарат был сведен к минимуму. Налоги были незначительны, и правление имело относительно мягкий характер, когда дело не касалось политических преступлений, для преследования которых были назначены три Государственных инквизитора.
А вот отношения с папским престолом у города были прохладными. Как ни пытались римские папы влиять на политику Венеции, у них ничего не получалось. В результате город не раз отлучали от церкви, пытались навязать перечень запрещенных книг, угрожали отлучением от церкви всего венецианского Сената, но всякий раз эти решения игнорировались, и город продолжал преспокойно жить и процветать.
Короче говоря, Serenissima[1], которая после столкновения с могущественной Генуей расширила свои владения до реки По и города Бергамо, к началу XVI века стала одним из самых богатых и сильных государств в Европе.
Но уже в XV веке на Средиземноморье начали укреплять свои позиции турки, и первые признаки упадка влияния Венеции стали проявляться после того, как в 1453 году они захватили Константинополь.
Далее, покорив множество земель, Османская империя стала завоевывать одну за другой материковые территории Венеции. Светлейшая республика сопротивлялась, но кровавые сражения приносили ей лишь разорение, а некогда доходные земли последовательно переходили к туркам. В 1571 году Османская империя отняла у республики остров Кипр, а в 1669 году, после двадцатилетней войны, и Крит (Кандию). Последние крепости на этом острове были потеряны Венецией в 1715 году.
Ко всем прочим несчастьям, в 1575 году, а потом еще и в 1630-м город подкосила чума, очень много людей погибло, а все оставшиеся человеческие и денежные ресурсы продолжала выкачивать непрекращающаяся конфронтация с турками. К 1720 году республика была практически банкротом.
С этого времени республика почти перестала принимать участие в мировой торговле. Она лишь довольствовалась сохранением своего устаревшего государственного строя и удержанием за собою, при соблюдении строжайшего нейтралитета, остальных своих владений (Истрии, Далмации и Ионических островов), в которых насчитывалось до двух с половиной миллионов подданных.
Антонио Квадри («Восемь дней в Венеции»):Бежавшее население – венеты, от которых в будущем получила название страна, – нашло на малопригодных для осмысленного существования заболоченных островах лагуны убежище и таким образом сумело сохранить собственную культуру.
«Мы находим достаточно разумным зафиксировать время обоснования венецианцев на островах 421 годом, когда жестокость северных народов, завоевавших Италию в самом начале пятого века, вынудила обитателей суши искать убежища в самых отдаленных болотах Адриатического залива».
Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):
«Построенная на нескольких островах, разбросанных посреди болотистой лагуны, в своеобразном лабиринте, где смешались земля и вода, не имеющая стен и вверившая защиту свою самой свободе, Венеция не похожа ни на один из существующих городов. Она не поддается никакому разумному описанию. Тайна, изначально окружающая город и его имя, чудо, коим вполне можно считать могущество Венеции, и небывалые богатства, сконцентрированные венецианцами в столь негостеприимном от природы месте, – все это превращает город на лагуне в источник поэзии. Каких только метафор не удостоилась Венеция! Венеция, новая Венера, вышедшая из волн, – так с точки зрения мифологии объясняют название города. Впрочем, некоторые предпочитают видеть в староитальянском Venetia, ставшем затем Venezia, игру латинских слов «venus etiam», «приходи еще», передающих очарование, оказываемое этими местами на путешественников, и их неизменное желание вновь сюда вернуться».
Кристиан Бек («История Венеции»):Спасшиеся от уничтожения венеты начали мало-помалу вести хозяйство, соорудили двенадцать поселений (Градо, Гераклея, Маламокко, Кьоджа и др.) и уже к 466 году договорились основать некое подобие правительства – совет наиболее уважаемых представителей этих поселений.
«Относительная недоступность этой местности – передвигаться можно только по протокам на лодке – надежно гарантировала ее безопасность. По отношению к материку, где на протяжении веков хозяйничали захватчики и бушевали политические катаклизмы, она располагалась на отшибе, и обитателям ее было легче сохранять свою независимость. Нехватка продовольствия побуждала жителей выходить в море и добывать на продажу соль и рыбу. Суровые условия жизни заставляли поселенцев проявлять инициативу, способствовали возникновению чувства локтя и гражданского долга».
А еще два столетия спустя неспокойная обстановка в лагуне заставила венетов избрать своего высшего правителя – дожа (итал. doge, от лат. dux – вождь, предводитель).
Титул этот возник в Венеции в 697 году и существовал на протяжении более чем десяти веков.
Когда возник этот титул, Венеция имела полную независимость, но формально сохраняла политическую связь с Византией. Первым дожем стал Паолуччио Анафесто, правивший до 717 года. Предположительно он и другие первые дожи, избиравшиеся из самых богатых и влиятельных семей Венеции, выполняли функции наместников Византийской империи.
Потом византийское влияние стало постепенно уменьшаться.
Административный центр лагуны находился сперва в Гераклее, в 742 году он был перенесен в Маламокко, а в 810 году – на пустынный остров Риво-Альто (сейчас это место называется Риальто, и там находится знаменитый мост, соединяющий районы Сан-Марко и Сан-Поло). Так, собственно, и возник город Венеция.
В 806 году венецианская островная группа была атакована франками, и ее на короткое время присоединили к империи Карла Великого, но уже по условиям соглашения о мире и дружбе между двумя империями 812 года Венеция была возвращена Византии.
В 828 году два венецианских купца съездили в Египет, в город Александрию, и привезли оттуда мощи святого Марка. Фактически это было похищение. Венецианцы, для того чтобы перенести мощи на свой корабль, прибегли к хитрости: тело одного из четырех евангелистов, умершего в Александрии (там он основал церковь и был ее первым епископом), было положено в большую корзину и сверху покрыто свиными тушами, к которым не могли прикоснуться арабы даже при таможенном досмотре.
В Венеции мощи святого Марка были размещены в домашней церкви дожей, которая тут же получила имя евангелиста, ставшего с тех пор покровителем Венеции.
Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):Свое экономическое процветание республика святого Марка построила на морской торговле. Географически город в лагуне был местом пересечения торговых путей между Востоком и Западом, и островитяне, будучи талантливыми коммерсантами, быстро поняли, как извлекать из этого выгоду. Венецианские корабли уходили в плаванье и возвращались доверху наполненные ходовым товаром, а если возникали проблемы с местными пиратами, препятствовавшими нормальному судоходству на Адриатике, то венецианцы просто откупались от их излишне навязчивого внимания.
«Местность Риво-Альто («Высокий берег»), расположившаяся в устье одного из речных притоков лагуны, в 810 году была провозглашена местопребыванием правительства, резиденция которого прежде находилась в Маламокко. Там построили дворец, а затем базилику, чтобы разместить в ней реликвии святого Марка, доставленные в 828 году двумя купцами из Александрии. Вскоре святой Марк стал более популярен, нежели святой Теодор, первый покровитель города, а площадь Сан-Марко стала более значимой, нежели Риво-Альто; затем место это, название которого превратилось в Риальто, вошло в состав административного района Сан-Поло; теперь словом «Риальто» называли всего лишь мост и рынок. Площадь Сан-Марко стала политическим центром города, Риальто – центром экономическим. Там воцарились ювелиры, торговцы пряностями, мясники, торговцы овощами, фруктами, рыбой, вином, оливковым маслом и апельсинами. Мастерские кожевенников, канатчиков и корзинщиков соседствовали там с конторами контролеров, торговых агентов и нотариусов, конторками чиновников, призванных следить за уплатой пошлин на лес, железо и животный жир».
Когда же в 991 году дожем был избран знаменитый Пьетро II Орсеоло, жители лагуны стали успешно применять и силовые методы воздействия. Через девять лет своего правления, в праздник Вознесения, этот дож вышел в море с самым мощным флотом, какой только видели воды Адриатики, и очень быстро очистил море от далматинских пиратов, захватив заодно и попавшиеся на пути города. Так началась территориальная экспансия Венеции, которая завершилась тем, что дож Энрико Дандоло при содействии французских крестоносцев в 1204 году завоевал Константинополь и при разделе между союзниками приобрел три восьмых Византийской империи и остров Крит (Кандию).
До 1032 года венецианские дожи имели практически неограниченную власть в государственных, военных и церковных делах. После этого их власть была ограничена введением нескольких альтернативных институтов власти.
Дело в том, что внутри республики неоднократно возникала борьба между демократической и аристократической партиями, а некоторые даже заявляли о необходимости превратить пожизненное правление дожей в наследственную монархию. После одного из восстаний, в котором погиб дож Витале II Микель, в 1172 году был учрежден Большой Совет, состоявший из выборных представителей знати (нобилей), который с тех пор стал высшей властью и сильно ограничил могущество дожей.
Антонио Квадри («Восемь дней в Венеции»):После 1172 года глава государства стал избираться через сложную процедуру: специальный Комитет Сорока выбирал дожа из четырех кандидатов, выбранных из состава Большого Совета. На выборах 1229 года Комитет Сорока был увеличен до сорока одного, чтобы было нечетное количества членов.
«С 1172 года в Венеции уже имелся Большой Совет, состоявший из 47 членов, которых меняли ежегодно. Граждане всех классов имели избирательные права и даже могли быть выбраны в Совет, что сохраняло демократическую систему, хотя общее влияние народа на дела государства и было уже существенно ослаблено».
С 1268 года и до конца существования титула действовала процедура выбора, включающая в себя одиннадцать этапов голосования. Сначала собирались члены Большого Совета старше тридцати лет, которые выбирали тридцать человек, принадлежавших к различным семьям. Затем эти тридцать выбирали девять человек, которые выбирали сорок человек. Эти сорок выбирали двенадцать человек, а эти двенадцать – двадцать пять человек. Двадцать пять человек выбирали девять, а девять человек – сорок пять; сорок пять человек выбирали одиннадцать, а эти одиннадцать выбирали окончательный Комитет по выборам из сорока одного человека, которые и выбирали дожа.
Подобный метод голосования был призван учесть интересы всех сторон и не допустить на высшую должность в Венеции явного ставленника какой-либо партии или клана. Когда дож был выбран, он принимал присягу, в которой торжественно клялся действовать согласно законам и на благо государства. С 1268 года была введена должность заместителя дожа или консультанта дожа.
Власть дожа строго ограничивалась различного рода предписаниями. Будучи дожем, человек не имел права появляться на публике в одиночку, не мог в одиночку встречаться с иностранными государями или посланниками, не мог один вскрывать официальную корреспонденцию. У дожа не могло быть собственности на территории других государств. Он не мог покидать территорию Дворца дожей и собора Сан-Марко.
В 1355 году, правда, дож Марино Фальер попытался сделать свою власть наследственной, как королевскую, но за это он был обезглавлен своими же подданными.
Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):Центральные острова, где расположилась основная часть населения Венеции, были окружены стенами, а главный канал, который дал начало Большому Каналу, на ночь перегораживался массивными цепями. Таким образом местные жители защищались от нападений врагов.
«Согласно Кристофоро Тентори, Венеция является «островом, сделанным из островов». Точнее, как утверждает Сансовино, которому в этом вопросе вполне можно доверять, из ста пятидесяти маленьких островков. Островки эти были разделены водными пространствами, постепенно сведенными на нет: их заполнили, заделали высушенными водорослями, тростником и землей, а затем возвели на них дома и дворцы.
Неуклонное отвоевание земель, пригодных для жизни, у болотистых почв осуществляется по центростремительному принципу, начиная с мелких островков, группирующихся вокруг Риво-Альто. Первоначально осушения производятся без лишних споров, по взаимному согласию, по принципу соседства, по плану, разработанному крупными частными собственниками или церковными общинами или же в зависимости от нужд ремесленников. Затем, по мере увеличения потребности, в 1285 году была создана специальная магистратура, занимающаяся вопросами осушения территорий (Маgistrato del Piovego), в обязанности которой также входило определять размеры обязательного взноса на осушение для каждого прихода. В начале XVI века к ней присоединились еще одно учреждение, занимающееся вопросами водоустройства (Оfficio sovra alle acque), и комиссия «мудрецов-водоустроителей» (Savi ed esecutori alle acque), также ведающая вопросами, связанными с водой; члены ее избирались раз в два года и несли ответственность только за водоиспользование, что свидетельствует о большом внимании, уделяемом городом настоящей проблеме».
Тем временем могущество республики достигло высшей степени, а сама Венеция превратилась в удивительный мир, в котором люди на улицах говорили на сотнях языков и наречий, а в палаццо (дворцах) все было обустроено с невиданной роскошью. Венеция раздавала заказы величайшим живописцам и архитекторам, в городе строились церкви, шло развитие книгопечатания. С необычайной быстротой развивались театр и музыка, влияние которых до сих пор отличает Венецию от всех остальных городов мира.
Управление в Венеции опиралось на народную поддержку, а репрессивный аппарат был сведен к минимуму. Налоги были незначительны, и правление имело относительно мягкий характер, когда дело не касалось политических преступлений, для преследования которых были назначены три Государственных инквизитора.
А вот отношения с папским престолом у города были прохладными. Как ни пытались римские папы влиять на политику Венеции, у них ничего не получалось. В результате город не раз отлучали от церкви, пытались навязать перечень запрещенных книг, угрожали отлучением от церкви всего венецианского Сената, но всякий раз эти решения игнорировались, и город продолжал преспокойно жить и процветать.
Короче говоря, Serenissima[1], которая после столкновения с могущественной Генуей расширила свои владения до реки По и города Бергамо, к началу XVI века стала одним из самых богатых и сильных государств в Европе.
Но уже в XV веке на Средиземноморье начали укреплять свои позиции турки, и первые признаки упадка влияния Венеции стали проявляться после того, как в 1453 году они захватили Константинополь.
Далее, покорив множество земель, Османская империя стала завоевывать одну за другой материковые территории Венеции. Светлейшая республика сопротивлялась, но кровавые сражения приносили ей лишь разорение, а некогда доходные земли последовательно переходили к туркам. В 1571 году Османская империя отняла у республики остров Кипр, а в 1669 году, после двадцатилетней войны, и Крит (Кандию). Последние крепости на этом острове были потеряны Венецией в 1715 году.
Антонио Квадри («Восемь дней в Венеции»):Единственная крупная морская победа над турками при Лепанто, имевшая место 7 октября 1571 года (в сражении участвовало около трехсот различных судов так называемой Священной Лиги, в которую входили Испания, Венеция, Генуя, Сицилия, Неаполь, Тоскана и Парма, в том числе 108 венецианских галер, а также примерно 210 галер и 66 галеотов турок), уже ничего не могла изменить.
«Республика, всегда такая уважаемая, вынуждена была теперь уступить могуществу турок, которые, проливая реки крови, опрокидывали любые препятствия на своем пути».
Ко всем прочим несчастьям, в 1575 году, а потом еще и в 1630-м город подкосила чума, очень много людей погибло, а все оставшиеся человеческие и денежные ресурсы продолжала выкачивать непрекращающаяся конфронтация с турками. К 1720 году республика была практически банкротом.
С этого времени республика почти перестала принимать участие в мировой торговле. Она лишь довольствовалась сохранением своего устаревшего государственного строя и удержанием за собою, при соблюдении строжайшего нейтралитета, остальных своих владений (Истрии, Далмации и Ионических островов), в которых насчитывалось до двух с половиной миллионов подданных.
Герман Кестен («Казанова»):
«Тысячелетняя патрицианская республика жила в зеркальном свете ушедшего величия. Еще дож надевал тиару на голову и торжественно брал в жены море. Но море уже слушало новых господ, и торговля Венеции угасала».
Ален Бюизин («Казанова»):
«Если верить большинству историков и критиков, Венеция XVIII века уже не была Венецией. Она превратилась в тень самой себя, ностальгическое обтрепавшееся воспоминание о былой военной и торговой мощи. Блестящая победа над турками при Лепанто, в 1571 году, уже далеко».
Анж-Анри Блаз де Бюри («Воспоминания и рассказы о военных действиях Австрии»):
«Это было гигантское скопление языков; и все это оживлялось лишь дыханием прошлого… Aх! Если бы Казанова жил в лучшие дни Республики, если бы он писал свои воспоминания не в XVIII веке…»
Часть вторая
Венеция при Казанове
В настоящее время Венецианская лагуна (Laguna Veneta) представляет собой обширное мелководье, где властвуют сильные приливы и отливы.
Изначально среди болот Венецианской лагуны было разбросано множество мелких островов – Мурано (Murano), Бурано (Burano), Торчелло (Torcello) и др. – и шесть десятков едва выступавших из воды островков архипелага, сгруппировавшихся вокруг излучины бывшей реки, которая превратилась в Большой Канал.
В последнее время население Венеции уменьшилось почти наполовину – с 108 тысяч до 64 тысяч человек. В самом деле, жить в вечно сыром промозглом городе с его сумасшедшими ценами на недвижимость стало практически невозможно. В XVIII же веке Венеция являлась густонаселенным (около 190 тысяч жителей по тем временам – это было очень прилично) и еще очень богатым городом, где было принято веселиться и, не думая, сорить деньгами. Венецианцам всех родов и сословий чужда была экономия, они предпочитали жить одним днем, ни в чем себя особо не ограничивая.
Сьюзи Болтон («Венеция»):Некоторые называют это мелководье морем; впрочем, если не знать о глубине (а она в лагуне в среднем составляет всего чуть больше метра, в то время как в основных судоходных каналах – 12 метров), то оно морем и выглядит.
«Лагуна простирается примерно на 50 км с северо-востока на юго-запад и имеет ширину от 8 до 15 км».
Филипп де Коммин («Мемуары»):Фузина, которую упоминает в своих «Мемуарах» французский хроникер XV–XVI веков Филипп де Коммин, – это селение на «твердой земле», расположенное на западе от Венеции. Именно туда обычно прибывали все, кто хотел добраться до Венеции. Там кареты приходилось оставлять и пересаживаться на лодки или на паром, чтобы переправиться через лагуну. Примерно так же в город можно было попасть через Местре (с северо-запада) и Кьоджу (с юга).
«В тот день, когда мне предстояло приехать в Венецию, меня встретили в Фузине, в пяти милях от Венеции; там с судна, приходящего по реке из Падуи, пересаживаются на маленькие барки, очень чистые и с обитыми красивыми бархатными коврами сиденьями. Оттуда плывут морем, ибо добраться до Венеции по суше нельзя; но море очень спокойное, не волнуемое ветром, и по этой причине в нем вылавливают множество рыбы всяких сортов».
Изначально среди болот Венецианской лагуны было разбросано множество мелких островов – Мурано (Murano), Бурано (Burano), Торчелло (Torcello) и др. – и шесть десятков едва выступавших из воды островков архипелага, сгруппировавшихся вокруг излучины бывшей реки, которая превратилась в Большой Канал.
В последнее время население Венеции уменьшилось почти наполовину – с 108 тысяч до 64 тысяч человек. В самом деле, жить в вечно сыром промозглом городе с его сумасшедшими ценами на недвижимость стало практически невозможно. В XVIII же веке Венеция являлась густонаселенным (около 190 тысяч жителей по тем временам – это было очень прилично) и еще очень богатым городом, где было принято веселиться и, не думая, сорить деньгами. Венецианцам всех родов и сословий чужда была экономия, они предпочитали жить одним днем, ни в чем себя особо не ограничивая.