Неизвестен Автор. Детектив-клуб 'Презумпция виновности' (Буриме-детектив)

   И вот теперь этот же старик медленно спускался по ступеням, держа перед собой подсвечник с тремя колышущимися огоньками. В кармане Дэвида вновь задрожал виброзвонок. Он инстинктивно схватился за него, штора неслышно колыхнулась, и старик замер. Эйб медленно поднял подсвечник повыше, и сквозь щель между портьерами Дэвид увидел его лицо. Неожиданно оно не показалось ему старым. Глубоко посаженные глаза смотрели внимательно и строго. Наклонные морщины, которые вместе с крепким изогнутым клювом носа и прямой щелью безгубого рта составляли неправильные треугольник, застыли. Старик прислушался, пробормотал что-то непонятное, кажется, по-немецки и двинулся дальше.
   Он прошел в трех шагах от замеревшего Дэвида, повернул и начал осторожно спускаться в подвал. В окне вновь мелькнула звезда, разлился свет от невидимой Дэвидом, но проглянувшей сквозь тучи луны. Этот свет призрачной вуалью накрыл лестницу, отразился в старинном зеркале, заключенном в дубовую раму и закрепленном правее портьеры, и упал на сумку или узел, который нес в левой руке Эйб. Дэвид пригляделся и замер. Сердце его провалилось в непроглядную темень, в ушах болезненными толчками забухал пульс, руки задрожали, и он медленно сполз по стене на пол. И все остальное вплоть до скрипа тяжелой подвальной двери воспринимал уже, как происходящее не с ним. Разум отказывался понимать то, что увидели его глаза. В левой руке Эйба, болталась прихваченная за волосы голова Лоуренса Салливана. Наконец Дэвид понял это и потерял сознание.
   ***
   - Ну, хвала господу, ты жив, - услышал он голос Майкла.
   Дэвид открыл глаза и обнаружил, что сидит в глубоком кожаном кресле напротив камина, в котором пощелкивают искрами угольки. Майкл стоял напротив и смотрел на друга с плохо скрываемой тревогой.
   - Неужели на искушенного секретаря мессира Лоуренса Салливана так плохо действуют прогулки по ночному дому времен старой доброй викторианской Англии? Я искал тебя целых полчаса, пока не споткнулся о ноги, торчавшие из-под портьеры. От кого ты там прятался?
   - Где мы? - хрипло прошептал Дэвид, озираясь. Кроме тусклого света, падающего из камина, помещение освещали шесть свечей, закрепленных в подсвечнике-статуэтке в виде страшного многорукого бога Шивы. И в этом рассеянном полумраке взгляду открывались огромные стеллажи, которые, закрывая стены зала, поднимались вверх до самого потолка. И корешки книг. Сотни, тысячи, десятки тысяч книг.
   - Это библиотека? - удивился Дэвид.
   - Ха, библиотека! - усмехнулся Майкл. - Если бы. Хотя я тоже вначале так подумал. И даже заинтересовался. Знаешь ли, у меня не выходят из головы эти катрены Нострадамуса. Сразу скажу тебе: давай пока отвлечемся от возможной мистической составляющей, которая пронизывает все, связанное с этой личностью. Тем более что вскрывать его могилу мы не собираемся, а следовательно, при известной осторожности необъяснимая гибель нам не грозит. Дело в том, что любые увлечения чем-то должны объясняться. Любитель антиквариата вряд ли увлечется мебелью в стиле техно. Поклонник готического стиля не будет возводить над своим домом псевдовизантийские купола. Интерес к древним рукописям не появляется на пустом месте. Хочешь понять, что делает человек, - постарайся понять, что им движет.
   - Подожди, - Дэвид поморщился, помотал головой. Ему показалось, что какое-то важное событие ускользает от его расстроенного внимания. - Что ты можешь выяснить в библиотеке? Интерес к этим катренам может быть только финансовым. Думаю, что они стоят немалых денег.
   - Это важно, - согласился Майкл. - Некоторые считают, что в любом расследовании важно определить мотивы преступления, и сводят их к небольшому набору вариантов - женщины, деньги, власть. Или сокрытие новым преступлением какого-то старого, в котором опять же играют свою роль женщины, деньги, власть. Эту схему можно упростить, сведя все к деньгам. Они же дают человеку и власть, и женщин. Конечно, если эти катрены существовали в принципе. Библиотека заставила меня в этом усомниться.
   - Почему? - Дэвид взглянул на стеллажи. - Тебе показался странным подбор книг?
   - Именно! - улыбнулся Майкл. - Возьми любую книгу из тысяч собранных здесь томов, и тебя посетят такие же сомнения.
   Дэвид пожал плечами, вытянул себя из кресла, опираясь руками о подлокотники, подошел к ближайшему стеллажу. Глянцевые корешки книг отсвечивали натуральной кожей и сафьяном. Странно, что стеллажи не имели стеклянных дверец. Неужели помещение оборудовано пылеуловителем? Не похоже. И какой-то неприятный запах стоит в воздухе, вроде жженой жерсти.
   Дэвид поднял руку и, нацелившись на бордовый томик Вергилия, потянул его на себя. Рука неожиданно не почувствовала сопротивления, сразу целая стопка книг сковырнулась со своего места и с глухим стуком упала на пол.
   - Муляж? - поразился Дэвид, поднимая и рассматривая искусно выполненный и раскрашенный макет стопки дорогих коллекционных изданий.
   - Именно! - ухмыльнулся Майкл. - Ни одной настоящей книги. Тысячи муляжей, причем высочайшего качества. Мистификация. Обман. Я я-то думал, что подобное возможно только в Штатах, где денежные выскочки частенько окружают себя такими интерьерами, но здесь.... Не ожидал. Это грандиозная декорация к спектаклю, в котором мы с тобой, Дэвид, не последние действующие лица.
   - А может быть все-таки зрители? - с надеждой в голосе спросил Дэвид.
   - Вряд ли, - покачал головой Майкл. - Зрителей здесь не предвидится, только участники. И наша задача угадать - какую роль исполняет каждый. Кажется, я уже сделал первое открытие.
   - Какое же? - спросил Дэвид, подбираясь к креслу, в котором пришел в себя.
   - Ковер! Помнишь, ты говорил, что труп был завернут в ковер?
   - Да, - кивнул Дэвид. Напоминание о трупе вызвало у него легкий приступ тошноты.
   - Думаю, что ковер закончил свое существование в этом камине, - сказал Майкл. - Чуешь запах? Мне даже удалось спасти кусочек.
   Майкл взял в руки каминные щипцы и прихватил ими обгорелый уголок ковра с небольшой поленницы возле стены.
   - Смотри, дружище. И поверь мне как специалисту в предметах антиквариата. Это настоящий персидский ковер. Не моложе восемнадцатого века. Безумно дорогая вещь. Тебе не кажется странным дом, в котором в заброшенных комнатах висят, а затем пропадают старые картины, трупы заворачивают в ценные ковры, а в библиотеке вместо настоящих книг расставлены картонные имитации? Кстати! Куда делся труп, который, по твоим словам, был завернут в этот ковер?
   - Труп?
   Дэвид почувствовал дрожь в пальцах, закрыл глаза и чуть не задохнулся. Он вспомнил фигуру старика Эйба и голову Лоуренса Салливана с выпученными глазами у него в руке.
   - Я знаю, где они хранят трупы. В подвале.
   6
   - Тогда - в подвал! Не дрейфь, старина! - хихикнул Майкл, хлопнув Дэвида по животу, отчего Дэвид икнул.
   Ступени, ведущие в подвал, гулко отзывались на шаги. Детективы поневоле пытливо вглядывались во тьму, начинавшуюся сразу за границей светового круга, отбрасываемого свечой. Батарейки фонариков предательски сдохли, вынудив хозяев воспользоваться древнейшим изобретением в надежде, что уж оно-то не подведет. Свечи нашлись в одном из ящиков секретера в библиотеке.
   Огонек, заслоняемый ладонью Майкла, колыхался и отбрасывал на стены длинные тени, то сокращая, то увеличивая их в причудливом ритме танца. Дэвид старался не отставать от Майкла и держался в пределах яркого пятна, будто оно способно было чудесным образом сдержать натиск зла.
   - Надеюсь, мы встретим по пути парочку привидений! - бодро заметил Майкл. - Лично я давно мечтаю об этом. Вот ты, Дэви, не один год занимаешься мистикой. Тебе повстречалось хоть одно?
   Ученик мессира закатил глаза и вздохнул, так как ничего ему видет не довелось.
   - А лучше сразу пяток! Чего уж мелочиться! - продолжал Майкл, преодолев еще несколько ступеней.
   - Не все готовы к встрече с неизведанным, - возразил Дэвид.
   - Да брось ты! Человеку с крепкой психикой опасаться нечего. Мы здоровые молодые парни в зравом уме и готовы к встрече с любыми странными формами жизни от дорожных полисменов до инопланетян - что нам доброе старое английское привидение!
   Подвальная дверь недовольно скрипнула, но все же впустила искателей приключений в подземелье. На них пахнуло застарелой сыростью и плесенью. Потревоженная дуновением сквозняка, на стенах и сводах зашевелились пыльные клочья паутины.
   - Зажги вторую, - приглушенно скомандовал Майкл. Дэвид поспешно полез в карман и поджег свечу от зажигалки.
   Удвоив таким образом освещение, им удалось получше рассмотреть место, в которое их привел ход событий: низко нависший потолок, серые панели и снова, как везде в доме, - массивная рухлядь, которую за ненадобностью свалили по углам.
   У противоположной входу стены смутно виднелся старинный щит с неясным изображением герба. Но, лишь только глаза привыкли к сумеркам подземелья и стали способны воспринимать детали, появилась веская причина для того, чтобы полезть на потолок или удалиться ползком. И желательно побыстрее.
   Опираясь о щит прозрачной ручкой, перед ними в самой непринужденной позе стояло привидение.
   Дэвид услышал, как лязгнули зубы Майкла.
   - М-ма... - сдавленно просипел здоровый молодой парень, сползая по косяку на пол.
   Дэвид тоже застыл, невольно прикованный взглядом к фигуре, сотканной из тончайшего серебристого тумана. Услышав стон Майкла, он с трудом оторвался от зрелища и перевел взгляд на друга.
   Призрак же, не обращая никакого внимания на произведенный эффект, продолжал заниматься своим делом. А именно... танцевать! Он кружился и колыхался на крошечном светящемся пятачке под слышимую только ему музыку. Вернее ей, поскольку это несомненно был дух девушки. Призрачная танцовщица ритмично покачивала бедрами, обтянутыми такой же призрачной тканью.
   Сперва танец был медленным, едва обозначенным, будто дама разогревалась или решала для себя, как будет двигаться дальше. Затем он стал быстрее, энергичнее и зажигательнее, и вот она уже перебирает руками по щиту, кружится и вытягивает соблазнительные ножки...
   Казалось бы, привидение вело себя довольно мирно, но откуда тогда полез в души друзей этот тошнотворный страх? Почему вдруг Майкл побелел, уродливо перекосив рот в немом крике? Царапая пол ногтями, ломая их о шершавый бетон, он попытался встать, но не смог: ужас парализовал молодого человека, сковав конечности судорогой.
   Дэвид бросился к нему и, схватив за плечи, начал трясти.
   - Майкл! Очнись!
   Майкл пустил слюну, вперившись остекленевшими глазами в пространство, а затем протяжно и жалобно заскулил, словно побитый пес. Дэвид еще потряс его, но, видя, что это не помогает, размахнулся и отвесил другу пощечину. От удара голова Майкла стукнулась о дверной косяк, и лишь тогда, вопреки здравому смыслу, в его глаза вернулся рассудок.
   - Майкл! Приди в себя!
   Парень прикрыл глаза ладонью и сдавленно просипел:
   - Он еще там?
   - Кто?
   - Призрак!
   - Там, там. Но он не делает ничего страшного. Просто танцует. Не надо бояться. - Он ласково погладил Майкла по волосам, будто ребенка.
   Друг вцепился в его рукав и, осторожно выглянув из-за спины Дэвида, втянул голову в плечи, словно черепаха.
   - Майкл! - озаренный внезапной догадкой, воскликнул Дэвид. - Ты понял, в чем дело?
   - Она танцует стриптиз. Со щитом, - слабым голосом прошелестел потрясенный Майкл. - Боже, как это страшно!
   Дэвид перевел удивленный взгляд от него к танцовщице.
   Искушенный в подобных вопросах, Майкл был совершенно прав: дух девицы, закончив очередной пассаж, перешел к новой части программы. Ловкие ручки скользнули под бретельки платья и оголили грудь.
   - Вау! - донеслась реплика снизу. Это Майкл снова высунулся. Его любопытство было сильнее, чем все страхи на свете.
   Стриптизерша с того света тем временем виляла аккуратным задиком. Щит она использовала по тому же назначению, по какому в подобных случаях девушки из плоти и крови используют шест, - повиснув на нем, выделывала такие па, что, происходи дело в зрительном зале, сорвала бы бурные аплодисменты.
   Майкл, ободрившись, присвистнул. Дэвид с сомнением покачал головой и скрестил руки на груди.
   - Я спрашивал тебя не об этом, - вновь обратился он к другу, но тот отмахнулся, завороженный столь необычным зрелищем.
   Привидение перешло к финальной части представления. Платье, скользя по извивающемуся телу, сползло к ногам и было отброшено в сторону, чтобы растаять в сумерках, и девушка осталась в крошечном кусочке дыма, едва прикрывающем ягодицы.
   Майкл впал в неистовство: он свистел, хлопал в ладоши и подбадривал танцовщицу возгласами, достойными ковбоя, дорвавшегося до первого в своей жизни топ-лесс-шоу. Вероятно, мистика происходящего, таинственное свечение и необычные декорации пагубно сказались на его психике. Ужас, смешавшись с восторгом, лишили Майкла остатков разума.
   Дэвид решил прекратить безобразие и, собрав всю грозность, на которую был способен, рявкнул на него:
   - Да пойми ты, нас просто дурят!
   Оторванный от самого пикантного зрелища, Майкл с трудом осознал высказанную другом мысль.
   - Дурят? Нас? Не может быть, - изрек он, опять скашивая глаза в сторону красотки.
   Дэвид, нагнулся к нему и потряс за плечо, приводя в чувство.
   - Разве ты не догадался, что это всего лишь мистификация? Я изучал подобные еще на первых порах общения с Салливаном. Смотри.
   Он быстро замахал перед лицом Майкла растопыренной пятерней, превратив ее в диковинный веер.
   - Ты что, тронулся?
   Не прекращая своего занятия, Дэвид ответил:
   - Ты уехал, не успев изучить историю мистификаций, Майкл. Нас разыгрывают. - Дэвид присел рядом с Майклом и принялся чертить в пыли.
   - Как разыгрывают?
   - Это кино. Помаши рукой у себя перед глазами. Видишь? Явственный стробоскопический эффект. А теперь помаши, глядя на свечу. Видишь, ни дробления картинки, ни наложения кадров.
   Майкл поскосился на призрак, принявший весьма откровенную позу, и нехотя помахал рукой перед собой.
   - Гм, кино, говоришь... И кто нам его показывает?
   - Кто-то, кто хочет сохранить какую-то тайну!
   - Но свечение какое-то странное. Никогда не видел такого кино. И почему меня охватил такой ужас?
   - Я думаю, - сказал Дэвид, - что свечение здесь не обычное, а с применением ниобиевого стекла. Наши гостеприимные хозяева могли вставить в обычный кинопроектор ультрафиолетовую лампу, а перед объективом поставили ниобиевый фильтр, который почти не пропускает видимый свет.
   - Ну хорошо. Однако мне непонятно, чего это я так струхнул... - Майкл потер ушибленный затылок.
   - Они наверняка применили пресловутый двадцать пятый кадр, в котором и записано нечто, что новодит страх. И благо, если внушение не рассчитано на отложенное воздействие через подсознание, то он действует недолго, потом здоровая психика приспосабливается и эффект ослабевает, иначе мы оба до сих пор лежали бы тут, пуская слюну и корчась в судорогах от ужаса!
   - Ф-фу... Так все это - подделка?.. - Майкл надулся, словно ребенок, обнаруживший под бородой Санта-Клауса физиономию собственного отца. - Надо же, как все просто. И как действенно!
   Он с опаской покосился на танцовщицу, вдруг фыркнул и, забыв обо всех приличиях, показал на нее пальцем. Дэвид глянул, и они оба закатились истерическим хохотом.
   Расставшись с последней тряпочкой, туманная леди приступила к гвоздю программы. Неуловимым движением опытной стриптизерши потянула с лица кожу и спустила ее по шее и плечам до самой талии. Та же участь постигла руки и остальные части тела. На зрителей уставилась выпученными белками глаз освежеванная тушка танцовщицы, продолжавшей свои замысловатые па вокруг щита.
   - Мамочки! Если она обдерет мышцы и оголит потроха, я этого не переживу! - простонал Майкл, катаясь по полу и собирая на одежду серые клочья пыли.
   - Думаешь, она тут выделывается не случайно? - поинтересовался, отсмеявшись, Дэвид.
   - Еще как не случайно! Ой как неслучайно! А не пощупать ли нам щит? предложил Майкл. - Уж больно крепко она в него вцепилась.
   - Н-да... Хорошо, что у тебя крепкая психика и здоровый аппетит на прекрасных дам, иначе я бы тебя не откачал никакими валерьянками.
   - Ох, не говори. В первую минуту у меня все кишки скрутило! - признался Майкл. - Не ожидал от них такого коварства. А от себя - такого первобытного ужаса перед загробными жителями. Благо она не сделала "Бу!", а то я бы точно навалял в штаны, и никакого двадцать пятого кадра не надо.
   - Да уж, нам повезло, что она вместо этого стала бельишко раскидывать.
   И они двинулись к танцовщице, которая даже бровью не шевельнула в их сторону. Майкл снова фыркнул и, протянув сквозь нее руку, дернул щит на себя.
   - Дверь! - воскликнули оба одновременно.
   Был ли смысл терять время? Конечно, нет. Всего-то и надо было, что откинуть прозрачную вуаль. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, когда дверь открылась, поманив молодых людей новой тайной.
   Финал
   7
   Дэвид с трудом разлепил веки и тут же пожалел об этом. Отваратительное пятнистое марево, стелившееся перед закрытыми глазами, не исчезло, а расплылось по незнакомому сумрачному помещению с шаткими стенами и пульсирующим потолком. "Где я? Что со мной?"
   Ему было плохо, как никогда в жизни. Ломило виски, ломило затылок, тело напоминало дрожащий студень, желудок агонизировал в тщетных потугах исторгнуть из себя тяжелую и вязкую чужеродную массу, мерзостный привкус во рту вызывал навязчивое видение немытого ржавого ведра из-под протухших пищевых отбросов. Дэвид провел распухшим языком по небу, точно наджаком по пересохшему картону, и протяжно застонал.
   Дверь в дальней стене (черт, почему они пляшут, эти стены?) распахнулась, вызвав слабое движение воздуха и видение в темном, с белыми кляксами, одеянии.
   - Доброе утро, сэр, - звонко поздоровалось видение, поплыло в направлении Дэвида и поставило что-то у изголовья его постели. - Ваш чай.
   Попытка приподняться обернулась таким приступом боли и тошноты, что ему пришлось стиснуть зубы и закрыть глаза. А когда он набрался мужества, чтобы снова открыть их, антураж чудесным образом изменился. Сумрак сменился мягким рассеянным светом не слишком погожего английского утра, танцующие стены, устыдившись собственного легкомыслия, застыли, как и подобает стенам доброго надежного дома, под прямым углом друг к другу, зловещее помещение превратилось в просторную спальню, обставленную несколько тяжеловатой, но зато вполне антикварной мебелью, а темное видение с кляксами - в молоденькую девушку в униформе горничной - синем платье, белоснежном передничке и таком же чепце.
   Раздвинув шторы, девушка бросила на Дэвида взгляд, полный простодушного любопытства, встретилась с ним глазами, смутилась и заспешила к двери. Но остановилась и обернулась, услышав его протестующее мычание.
   - Кто вы? - прохрипел он через силу.
   По юному, почти детскому личику пробежала рябь. Дэвиду показалось, что девушка изо всех сил крепится, чтобы не рассмеяться.
   - Дейзи, сэр. Здешняя горничная.
   - А где я?
   Тут она не выдержала и все-таки прыснула в кулачок. Потом виновато потупила взор, пробормотала: "Извините" - и снова подняла глаза. На этот раз в них отражалось не веселье, а снисходительное сочувствие.
   - Вы в доме лорда Теодора Расселла, сэр. Вчера вы здорово перебра... То есть, я хотела сказать, что милорд показывал вам свой винный погреб, и вам стало нехорошо. Мистеру Беггу и старому Эйбу пришлось перенести вас из подвала в спальню.
   Сочетание смутно знакомого имени Теодор Расселл и слова "подвал" оказало на Дэвида странное и весьма неприятное воздействие. К чисто физической дурноте примешались ощущение безысходности и страх, черный и липкий, как болотная жижа. Эта гремучая смесь доконала молодого человека.
   - Уйдите! - крикнул он, рывком стащил себя с постели и, зажимая рот ладонью, устремился в ванную.
   Пока он содрогался в изнурительных спазмах, подсознание настойчиво посылало уцелевшему осколку сознания тревожные сигналы: из цветных пятен перед глазами складывались зловещие и непонятные образы, в ушах звучали обрывки жутковатых фраз: "...катрены Нострадамуса... тысячи муляжей... мистификация... персидский ковер... куда девался труп?.. нас надули... если она обдерет мышцы и оголит потроха..."
   - Я вспомню, все вспомню, - бормотал Дэвид. - Потом... позже. Боже, как же мне плохо!
   Потом наступило облегчение. Он, пошатываясь, добрел до кровати, рухнул без сил и отрубился. Но отоспаться ему не дали. Короткое время спустя снова показалась Дейзи, забрала поднос и спросила, спустится ли он к завтраку. Дэвид промычал в ответ нечто отрицательное и предпринял еще одну попытку уйти от мира. И опять тщетную. На этот раз его покой нарушил осанистый джентльмен с приветливой улыбкой и холодными серыми глазами:
   - Мальчик мой, простите меня! Мне так ударило в голову ваше восхищение моим портвейном, что я совершенно упустил из виду вашу возможную неопытность. Эх, молодость, молодость! Сколько раз в таком же вот возрасте я сам неправильно оценивал свои силы и страшно потом мучился... Выпейте это, друг мой! Ну-ну, пересильте себя. Пойло, конечно, мерзкое, но лучшего средства от похмелья еще не придумали. Старый рецепт - сырое яйцо с вустерским соусом. Через полчаса будете как огурчик. Все-все, ухожу! По себе знаю: когда раскалывается голова, чужая болтовня становится совершенно невыносимой.
   И он действительно ушел. Едва дверь за ним закрылась, Дэвид снова поплелся в ванную и немедленно избавил желудок от навязанного ему антипохмельного коктейля. Потом жадно выпил пинту воды из-под крана, расстался и с ней, выпил еще воды и почувствовал себя настолько лучше, что почти поверил в возможность исцеления. Голова по-прежнему болела, но уже терпимо, хотя и с рецидивами, и способность соображать потихоньку возвращалась.
   Благостную рожу со сладкой улыбочкой и колючим серым взглядом Дэвид, безусловно, уже где-то видел. Где? Когда? Из болтовни этого доброго самаритянина с вустерским соусом и из сказанного Дейзи, следовало, что самаритянин и был лордом Теодором Расселлом, водившим вчера Дэвида на экскурсию в свои винные погреба. Но как Дэвид попал в его дом и почему при мысли о лорде и погребе, точнее, о подвале, его бросает в холодную дрожь?
   Новый приступ головной боли заставил молодого человека отказаться от попытки хоть что-то выдавить из недр памяти. Он вернулся в спальню, лег и скоро начал погружаться в сон. Но на самом рубеже забытья, на границе сна и реальности, в мозгу вспыхнуло: "Майк! Что они сделали с Майком?!" Сердце болезненно сжалось и бухнуло о ребра. Дэвид сел, задыхаясь. В висках колотилась боль, но это уже не имело значения: память вернулась.
   Визит с учителем в дом бывшего однокашника мессира. Известие о смерти лорда Теодора. Ночной вопль. Чудесное воскресение лорда. Исчезновение Салливана. Кровь на подоконнике. Труп в заброшенной комнате. Приезд Майкла и их любительское расследование. Исчезновение трупа. Леди Ариана в страстных объятиях своего двойника. Старый Эйб, небрежно волокущий за волосы отрезанную голову мессира. Путешествие в подвал и жуткий танец потусторонней стриптизерши. Дверь за щитом...
   ...Они спустились по лестнице о трех ступеньках и оказались в узком пространстве коридора с влажными кирпичными стенами. Майк, шедший впереди, поднял свечу и кивком показал Дэвиду на низкую арку, забранную тяжелой полукруглой дверью, которой оканчивался коридор. Они медленно двинулись вперед, и тут дверь за спиной закрылась. Потом послышалось неприятное шипение. Майк, замерев на секунду, бросился мимо Дэвида, второпях загасив его свечу. Потянул дверь на себя, толкнул, ударил кулаком, ногой... еще и еще!
   - Это ловушка, старина! Газовая камера! Похоже, финита ля комедия!
   На этом воспоминания Дэвида обрывались.
   Он дотянулся до стула, на котором была аккуратно сложена его одежда, и достал из кармана брюк мобильный телефон. Извлек из памяти аппарата номер Майкла, нажал на кнопку.
   Гудки. Бесконечные долгие гудки.
   Дэвид огляделся, заметил на стене бронзовый колокольчик для вызова прислуги и дернул за шнурок. Через минуту в дверях появилась Дейзи.
   - Вы звонили, сэр?