Все наши трудности и взаимные отталкивания, связанные c противопоставлением целого и личности, исчезли бы, если бы мы только поняли, что по структуре ноосфера и вообще мир представляют собой совокупность, не только замкнутую, но и имеющую центр. Пространство - время необходимо конвергентно по своей природе, поскольку оно содержит в себе и порождает сознание. Следовательно, его безмерные поверхности, двигаясь в соответствующем направлении, должны снова сомкнуться где-то впереди в одном пункте, назовем его омегой, который и сольет, и полностью их поглотит в себе. Какой бы огромной ни была сфера мира, она существует и в конечном счете постигается лишь в том направлении, в котором (будь то вне пространства и времени) смыкаются ее линии. Более того, чем громадней эта сфера, тем более богатым и, значит, более сознательным выступает пункт, в котором концентрируется охватываемый им "объем бытия": поскольку дух в нашем понимании - это в сущности способность к синтезу и организации.
   С этой точки зрения универсум, нисколько не теряя своей громадности и, значит, не антропоморфизируясь, окончательно обретает облик, и тогда, чтобы его осмыслить, испытать его действия и воздействовать на него, надо смотреть за пределы наших душ, а не в обратном направлении. В перспективах ноогенеза время и пространство действительно очеловечиваются, или, скорее, сверхочеловечиваются. Отнюдь не исключая друг друга, универсум и личное (то есть "центрированное") возрастают в одном и том же направлении и достигают кульминации друг в друге одновременно.
   Значит, неверно искать продолжение нашего бытия и ноосферы в безличном. Универсум - будущее - может быть лишь сверхличностью в пункте Омега...
   Согласно определению, в Омеге суммируется и собирается в своем совершенстве и в своей целостности большое количество сознания, постепенно выделяемого на Земле ноогенезом. Это уже установлено. Но что означает это на первый взгляд совершенно простое выражение - "суммирование" сознания и что из него следует?
   Если послушать учеников Маркса, то человечеству достаточно накапливать последовательные достижения, которые оставляет каждый из нас после смерти: наши идеи, открытия, творения искусств и наш пример, чтобы возвыситься и оправдать накапливаемые на нас ограничения. Не является ли все это нетленное лучшей частью нашего существа? Но поразмыслим немного. И мы увидим, что для универсума, по гипотезе признанного "собирателем и хранителем сознания", подобная операция, если бы она ограничилась собиранием этих посмертных останков, была бы страшным расточительством. То, что излучается каждым из нас и переходит в человеческую массу в виде открытий, воспитания и всякого рода изречений, - это я стремился в должной степени выявить, показывая его филетическое значение, чтобы меня не заподозрили в его недооценке. Но, полностью соглашаясь c этим хорошо обоснованным положением, я вынужден также признать, что таким вкладом в общность мы передаем далеко не самое ценное, в самых благоприятных случаях нам удается передать другим лишь тень самих себя. Наши творения? Но какое из человеческих творений имеет самое большое значение для коренных интересов жизни вообще, если не создание каждым из нас в себе абсолютно оригинального центра, в котором универсум осознает себя уникальным, неподражаемым образом, а именно нашего "я", нашей личности? Более глубокий, чем все его лучи, сам фокус нашего сознания - вот то существенное, что должен вернуть себе Омега, чтобы быть действительно Омегой, Но это существенное мы не можем отдать другим, как мы даем пальто или передаем факел, ибо мы - само пламя. Чтобы передать себя, мое "я" должно продолжать существовать в том, что оно отдает, иначе дар исчезнет. Из этого следует неизбежный вывод, что сосредоточение сознательного универсума было бы немыслимым, если бы одновременно со всей сознательностью (Conscient) он не собрал в себе все отдельные сознания, при этом каждое сознание продолжает сознавать себя в конце операции, и даже - это требуется хорошо усвоить каждое из них становится там больше собой и, значит, тем больше отличается от других, чем больше оно приближается к ним в Омеге.
   Не только сохранение, но и возвеличивание элементов посредством конвергенции.
   Поистине - что проще и что более согласно c тем, что нам известно?
   В любой области - идет ли речь о клетках тела или о членах общества или об элементах духовного синтеза - осуществляется дифференцированное единство. Части усовершенствуются и завершают себя во всяком организованном целом. Пренебрегая этим универсальным правилом, пантеизм столько раз вводил нас в заблуждение культом великого целого, в котором индивиды терялись, как капли воды, растворялись, как крупицы соли в море. Примененный к случаю суммирования сознаний закон единения освобождает нас от этой опасной и постоянно возрождающейся иллюзии.
   Нет, сливаясь по линии своих центров, крупинки сознания не стремятся потерять своей индивидуальности и смешаться. Напротив, они подчеркивают глубину и непередаваемость своего Ego. Чем больше все вместе они становятся другим, тем больше они становятся "самими собой". Может ли произойти иное, если они погружаются в Омегу? Может ли центр растворить? А вернее, не состоит ли как раз его способ растворения в сверхсосредоточении?
   Таким образом, под комбинированным влиянием двух факторов существенной способности сознаний к смешиванию (immisoibilile) и естественного механизма всякого объединения - единственный облик, в котором можно правильно выразить конечное состояние мира, находящегося в процессе психического сосредоточения, - это система, единство которой совпадает c высшей ступенью гармонизированной сложности. Поэтому не следует представлять себе Омегу как просто центр, возникающий из слияний элементов, которые он собирает или аннулирует в себе. По структуре Омега, если его рассматривать в своем конечном принципе, может быть лишь отчетливым центром, сияющим в центре системы центров. Группировка, в которой персонализация всецелого и персонализация элементов достигают своего максимума, без смешивания и одновременно под влиянием верховного автономного очага единения *, - таков единственный образ, который вырисовывается, если мы попытаемся логически до конца применить к совокупности крупинок мысли понятие общности.
   * Этот центральный очаг, необходимо автономный, в последующем мы будем именовать "точкой омега".
   И здесь выступают мотивы одновременно рвения и бессилия, сопровождающих всякое эгоистическое решение жизни. Эгоизм, индивидуальный или расовый, прав, когда вдохновляется образом индивида, который поднимается вверх в соответствии c принципами жизни, развивая до предела собственное, уникальное и непередаваемое содержание. Значит, он чувствует верно. Единственная ошибка, которая c самого начала уводит его c правильного пути, состоит в смешивании индивидуальности и личност-ности. Стремясь как можно больше отделиться от других элементов, он индивидуализируется, но, индивидуализируясь, он падает опять и стремится увлечь мир назад, к множеству, к материи. В действительности он уменьшается и теряется. Чтобы быть полностью самими собой, нам надо идти в обратном направлении - в направлении конвергенции со всем остальным, к другому. Вершина нас самих, венец нашей оригинальности - не наша индивидуальность, а наша личность, а эту последнюю мы можем найти в соответствии c эволюционной структурой мира, лишь объединяясь между собой. Нет духа без синтеза. Все тот же самый закон, сверху донизу. Настоящее Ego возрастает обратно пропорционально "эготизму". По образу Омеги, который его привлекает, элемент обретает личность, лишь универсализируясь [31]...
   31 И наоборот: он по-настоящему универсализируется, лишь сверхперсонализируясь. В этом все различие (и двусмысленность) между подлинным и южным мистицизмом, будь он политический или религиозный. Ложный мистицизм уничтожает человека, тогда как подлинный завершает его посредством "утраты в большем, чем он сам". - Прим. автора.
   Однако это верно лишь при одном очевидном и существенном условии. Из предшествующего анализа вытекает, что для действительной персонализации человеческих частиц под творческим влиянием единения они не должны соединяться любым способом. В самом деле, поскольку речь идет о синтезе центров, то во взаимный контакт эти частицы должны вступать центрами и не иначе.
   Значит, из различных форм психической взаимодеятельности, одушевляющей ноосферу, нам необходимо выявить, уловить и развить прежде всего "межцентровые" по своей природе силы, если мы хотим эффективно содействовать происходящему в нас прогрессу эволюции...
   Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. С. 191 - 203
   Б. РАССЕЛ
   Я говорю сейчас не как британец, европеец или представитель западной демократии, но как человеческое существо, представитель рода человеческого, дальнейшее существование которого поставлено под сомнение. Мир полон конфликтов: конфликты между евреями и арабами, индийцами и пакистанцами, белыми и неграми в Африке; наконец, затмевающая все другое титаническая битва между коммунизмом и антикоммунизмом.
   Почти каждый политически сознательный человек испытывает сильные чувства в отношении по крайней мере одного из этих вопросов; но я хотел бы, чтобы вы, если возможно, на время отвлеклись от таких чувств и помыслили себя только в качестве представителей имеющего замечательную историю биологического вида, исчезновения коего не пожелал бы, наверное, никто из нас. Я попытаюсь не сказать ни одного слова, которое бы отдавало предпочтение какой-то одной из сторон. Все в равной степени находятся в опасности, и, если эту опасность осознать, появится надежда, что совместными усилиями мы ее избежим. Мы должны научиться мыслить по-новому и спрашивать себя не о том, какие шаги можно предпринять для обеспечения военной победы - ибо таких шагов более не существует, - но: какие шаги можно предпринять, чтобы предотвратить военный спор c катастрофическими для всех результатами?
   Широкая общественность и даже многие люди у власти не понимают, что это такое - война c использованием водородных бомб, и все еще мыслят в терминах бомбардировок городов. Признается, что новые бомбы мощнее старых, и если одна атомная бомба разрушила Хиросиму, то одна водородная бомба может разрушить более крупные города - Лондон, Нью-Йорк или Москву. Нет никакого сомнения, что в такой войне большие города будут уничтожены. Но это лишь малая доля всех ее последствий. Если бы даже в Лондоне, Нью-Йорке и Москве было все уничтожено, мир все же смог бы через несколько столетий оправиться от удара. Но сегодня мы знаем, особенно после испытаний на Бикини, что вследствие взрыва водородной бомбы разрушения постепенно распространяются на гораздо более обширные территории, чем ранее предполагалось. По авторитетным оценкам, сегодня можно создать бомбу, которая будет в 25 000 раз мощнее той, что была сброшена на Хиросиму. Взрыв такой бомбы на земле или под водой вызовет поток радиоактивных частиц, которые достигнут верхних слоев атмосферы. Эти частицы постепенно осядут в виде пыли или дождя. Именно такая пыль отравила японских рыбаков вместе c их уловом, хотя они и находились за границами опасной зоны, определенной американскими экспертами. Никто не знает, насколько широко могут распространиться смертоносные радиоактивные частицы, но самые авторитетные лица единодушны во мнении, что война c использованием водородных бомб, по всей вероятности, обречет человечество на гибель. Если в ход будет пущено много водородных бомб, погибнут все: счастливое меньшинство - сразу же, а для большинства смерть окажется медленной пыткой.
   Приведу несколько примеров. Сэр Джон Слессор, несомненный авторитет по вопросам военно-воздушных сражений, говорит: "Мировая война в наши дни и в нашу эпоху была бы всеобщим самоубийством"; и продолжает: "Никогда не было и не будет никакого смысла в уничтожении любого конкретного орудия войны. Должна быть уничтожена сама война". Лорд Адриан, ведущий английский специалист по нейрофизиологии, президент Британской Ассоциации, недавно сказал: "Мы должны считаться c возможностью, что несколько атомных взрывов вызовут такой общий уровень радиации, которого никто не сможет выдержать и от которого нет спасения", и добавил: "Если мы не откажемся от старых привязанностей, то ввяжемся в драку, которая уничтожит человеческий род". Главнокомандующий английскими вооруженными силами сэр Филип Жубер говорит: "С появлением водородной бомбы человечество подошло к той черте, когда оно должно отказаться от войны как продолжения политики - или же согласиться c возможностью тотального разрушения". Я мог бы бесконечно приводить такого рода цитаты.
   Предостережения высказывались многими видными учеными и специалистами по военно-стратегическим вопросам. Никто из них не утверждает, что результатом будет самое скверное; они говорят, что такой результат возможен и нет уверенности, что катастрофа не произойдет. Причем мнения экспертов не зависят здесь от политики или предрассудков. Они зависят, по моим наблюдениям, только от знаний. Я обнаружил, что самые знающие люди одновременно и наиболее мрачно настроены. Итак, перед нами страшная и неизбежная проблема: погибнет человеческий род - или же человечество откажется от войны? Сама альтернатива трудна для восприятия. Искоренение войны - нелегкое дело, ведь это будет означать неприятные ограничения национального суверенитета. Но более всего, пожалуй, мешает пониманию ситуации расплывчатость и абстрактность слова "человечество". Люди никак не могут понять, что опасность грозит им самим, их детям и внукам, а не какому-то туманному "человечеству". И они надеются, что, если запретить современное оружие, война, возможно, и позволительна. Боюсь, что такая надежда есть иллюзия. Какие бы соглашения о неприменении водородной бомбы ни заключались в мирное время, c ними перестанут считаться, как только начнутся военные действия: обе стороны непременно начнут производство водородных бомб, ибо если одна сторона будет производить бомбы, а другая нет, то первой наверняка будет обеспечена победа.
   По обе стороны железного занавеса имеются политические препятствия, мешающие обратить внимание на разрушительный характер будущей войны. Если любая из сторон объявит, что она ни в коем случае не начнет войну, то дипломатически окажется во власти другой стороны. Каждая сторона ради самосохранения должна будет говорить, что некоторых провокаций она не потерпит. Каждая сторона может стремиться к примирению, но ни одна не осмелится честно сказать об этом стремлении. Положение аналогично старинным дуэлям. Не вызывает сомнения, что дуэлянты зачастую боялись смерти и желали примирения, но никто при этом не хотел прослыть трусом. Единственной надеждой в таких случаях служило вмешательство друзей, предлагавших примирение, c которым могли бы согласиться оба дуэлянта. Это точная аналогия теперешнему положению противников, находящихся по разные стороны железного занавеса. Если мы хотим достигнуть соглашения, которое сделало бы возникновение войны событием невероятным, оно должно быть выдвинуто нейтральными странами, - последние могут говорить о несчастьях войны, не навлекая на себя обвинений в политике "умиротворения". Нейтральные страны имеют полное право, даже c точки зрения своих самых узких эгоистических интересов, делать все, что в их силах, для предотвращения мировой войны, ибо, если такая война начнется, в высшей степени вероятно, что вместе со всем человечеством погибнет и население нейтральных стран. Если бы я находился во главе правительства нейтральной страны, то считал бы первым своим долгом сохранить в стране жителей, а единственный путь к достижению этого - способствовать примирению между силами, находящимися по разные стороны железного занавеса. Лично я, конечно, не нейтрален в своих чувствах и не желал бы, чтобы угроза войны была устранена за счет капитуляции Запада. Но, как человеческое существо, я понимаю, что споры Востока и Запада должны разрешаться так, чтобы это хоть кому-то приносило пользу коммунисту или антикоммунисту, азиату, европейцу или американцу, белому или черному, - поэтому они не должны разрешаться военным путем. И хотел бы, чтобы это понимали по обе стороны железного занавеса. Явно недостаточно, чтобы понимание было проявлено только одной стороной. Думаю, что нейтральные страны, поскольку они не находятся в плену трагической дилеммы, могут, если захотят, способствовать такому осознанию. Одна или несколько нейтральных стран могут образовать комиссию экспертов, которая составила бы отчет о разрушительных последствиях войны c использованием водородных бомб, причем не только для воюющих, но и для нейтральных сторон. Этот доклад можно было бы передать правительствам всех великих держав c тем, чтобы они выразили свое согласие или несогласие c его выводами. Возможно, это заставило бы великие державы согласиться, что мировая война не может служить их целям, поскольку скорее всего уничтожит не только врага, но и друга, а также нейтральные стороны.
   По часам геологического времени Человек существует самое большое 1 000 000 лет. Достигнутое им, особенно за последние 6000 лет, является чем-то совершенно новым в истории космоса, во всяком случае, насколько мы знаем эту историю. В течение бесчисленных веков солнце вставало и заходило, луна прибывала и убывала, звезды светили в ночи, но только c появлением человека эти вещи были познаны. В великом мире астрономии и в малом мире атома человек раскрыл тайны, которые можно было бы счесть непознаваемыми. В искусстве, литературе и религии некоторые люди достигли подлинной утонченности чувств, и из-за одного этого стоило бы сохранить род людской. Неужели все должно закончиться тривиальным ужасом, потому что лишь немногие способны думать о человеке, а не о той или иной группе людей? Неужели человечество настолько лишено мудрости, неспособно к беспристрастной любви, столь слепо даже в отношении простейших требований самосохранения, что последним доказательством его глупости должно стать уничтожение всей жизни на планете? - Ибо погибнут не только люди, но и животные, которых никто бы не стал подозревать в коммунизме или антикоммунизме.
   Я не верю в это. Давайте забудем наши ссоры и поймем, что, если мы позволим себе выжить, нас ожидает полное триумфов будущее, неизмеримо превосходящее достижения прошлого. Перед нами дорога непрерывного прогресса в счастье, познании и мудрости. Неужели мы выберем вместо этого смерть потому что не можем забыть о наших ссорах? Я обращаюсь к вам как человеческое существо к другим человеческим существам: помните, что вы люди, и забудьте обо всем остальном. Если вы сможете это сделать, перед нами будет открыт путь в новый рай; если нет, то ждать нечего, кроме всеобщей смерти.
   Рассел Б. Человечество в опасности // Вопросы философии. 1988 № 5. С. 131 - 133
   Человечество стоит перед альтернативой, никогда ранее не возникавшей в истории: или от войны следует отказаться, или мы должны ожидать уничтожения человеческого рода. Об этой опасности говорили многие выдающиеся ученые и военные авторитеты. Никто из них не стал бы утверждать, что худшее случится наверняка. Точно известно, однако, что теперь уже невозможно победить ни одной из сторон - победить в том смысле, как это до сих пор понималось; и если битва между учеными не будет остановлена, то после следующей войны скорее всего никого не останется в живых. Следовательно, единственные возможности человечества -это либо мир, достигнутый c помощью соглашений, либо царство смерти.
   Ряд шагов, которые я предлагаю, поможет нам, я думаю, достигнуть более счастливого исхода. Имеются, несомненно, другие пути к достижению этой цели, но важно - чтобы апатия отчаяния нас не парализовала - помнить по крайней мере об одном вполне определенном методе обеспечения надежного мира. Прежде чем рассмотреть такие шаги, мне хотелось бы прокомментировать одно мнение, которое выражают подлинные друзья мира: они говорят, что нам нужно соглашение между великими державами о полном неприменении ядерного оружия. Не думаю, чтобы такое соглашение что-то дало. Во-первых, ядерное оружие сегодня можно произвести настолько секретно, что это создаст непреодолимые трудности для инспектирования. Следовательно, даже если соглашение о запрещении бомб будет достигнуто, каждая из сторон будет думать, что другая сторона тайно их производит, и взаимные подозрения сделают отношения еще более напряженными.
   Второй аргумент: даже если каждая из сторон воздержится от производства такого оружия, пока длится номинальный мир, ни одна не будет чувствовать себя связанной соглашением, когда разразится война, и сможет начать производство водородных бомб сразу после того, как начнутся военные действия.
   Многие люди тешат себя надеждой, что водородные бомбы не будут применены, указывая на тот факт, что отравляющие газы не использовались во второй мировой войне. Боюсь, что это полнейшее заблуждение. Газы не использовались, потому что не имели решающего значения; кроме того, противогазы обеспечивали защиту. Водородная бомба, напротив, является оружием решающего значения, против которого до сих пор не обнаружено никакой защиты. Если одна сторона применит это оружие, а другая нет, то первая, вероятно, приведет другую в состояние полного бессилия c помощью очень небольшого числа бомб, которые при счастливом стечении обстоятельств не нанесут слишком большого вреда той стороне, которая их применила; ибо случится гораздо более страшное зло, если будет взорвано большое количество бомб. Думаю поэтому, что война, в которой водородные бомбы применит только одна сторона, еще может закончиться чем-то, что может быть названо победой для этой стороны. Но не думаю - и в этом я согласен c военными авторитетами, - будто имеется хоть малейший шанс, что в мировой войне водородные бомбы вообще не будут использованы. Следовательно, мы должны или предотвратить такие широкомасштабные войны, или же погибнуть. Заставить правительства мира признать это - необходимый шаг на пути к миру. Короче говоря, уничтожение водородной бомбы, чего все мы должны желать, сможет оказаться действенным шагом лишь после того, как обе стороны искренне попытаются положить конец враждебным отношениям между блоками. Как этого достичь? Прежде чем станут возможными какие-либо соглашения и меры, следует обеспечить две вещи: во-первых, великие государства должны осознать, что их цели, какими бы они ни были, не достижимы посредством войны; во-вторых как следствие универсальности такого осознания, - подозрения каждой из сторон, что другая готовит войну, должны утихнуть. На ваше рассмотрение представляются некоторые соображения о шагах, которые можно сделать в направлении этих двух целей.
   Первым шагом должно быть заявление, сделанное небольшим числом выдающихся ученых, в котором были бы указаны ожидаемые последствия ядерной войны.
   В этом документе не должно быть выражено ни малейшего предпочтения какой-либо из сторон. Важно, чтобы научные авторитеты рассказали, пользуясь простым языком, что следует ожидать от войны, чтобы они дали по возможности точную информацию, а в тех случаях, когда достоверные сведения отсутствуют, - выдвинули наиболее вероятные гипотезы. Многие факты уже известны: они установлены людьми, которые идут на большие неприятности, собирая такую информацию. Необходимо, чтобы это знание было сформулировано как можно проще, оно должно быть доступным для понимания и широко известным. Итак, должен существовать авторитетный документ, к которому можно было бы апеллировать.
   В этом заявлении должно быть сказано, что ядерная война не принесет победу ни одной из сторон и не создаст ни мира, желательного для коммунистов, ни мира, желательного для их противников, ни мира, желательного для неприсоединившихся наций.
   Ученым всего мира будет предложено подписать техническую часть документа, и я надеюсь, что затем он станет основой для действий одного или нескольких неприсоединившихся правительств, которые могли бы выступить c этим заявлением или же прибегнуть к помощи собственных научных специалистов. Заявление обращалось бы ко всем правительствам мира c предложением высказать свои мнения. Документ должен иметь такой научный вес, чтобы его выводы не могли быть оспорены. Правительства по обе стороны железного занавеса могли бы, не теряя лица, признать, что война более не может являться продолжением политики. Среди нейтральных стран наиболее благоприятна позиция Индии, поскольку она находится в дружеских отношениях c обеими группами и имеет опыт успешного посредничества в Корее и Индокитае. Я хотел бы, чтобы заявление ученых было представлено всем великим державам. Надеюсь, все признали бы, что ничего не выиграют от ядерной войны.
   В то же время необходимы определенные поправки к идеям, ярыми сторонниками которых были до сих пор как коммунисты, так и антикоммунисты. Следует осознать, что резкая критика оппонента не служит никакой полезной цели, нет пользы также настаивать на его прошлых грехах или относиться c подозрением к его мотивам. Не надо будет отказываться от мнений насчет того, какая система лучше, или отказываться от партийной политики внутри наших стран. Но все должны признать, что пропаганду своей точки зрения следует вести c помощью убеждения, а не силы.
   Допустим, что великие державы оказались вынужденными признать, что ни одна из них не может достичь своих целей c помощью войны. Это самый трудный шаг. Рассмотрим, какие еще шаги возможны в дальнейшем.