Отгоняя прочь ночную жуть, я с утра до вечера корячусь. Как шахтер, продукт произвожу, и в работе, как в болоте прячусь. Исчезаю, сдав себя в наем, как в ночной туман на дне оврага, Чтоб не видеть света даже днем! А, гори она огнем! Вся эта шарага!
Я зажат в железные тиски, я хриплю заезженной пластинкой, А желанья рвут меня в куски, и ревут животные инстинкты, И топочут дикие стада, я верчусь, мечусь, впадаю в детство, Думал, дурь мою уймут года, а, выходит, никуда От нее не деться!
115*11 Большевики должны сдать власть А.Иващенко Г.Васильев
Низы в голодном исступленьи, Верхам давно на все накласть, Подобно смерти промедленье, Большевики должны сдать власть!
Приняв для храбрости полбанки,
Былые принципы поправ,
Сперва: мосты, вокзалы, банки,
Потом сдать почту, телеграф,
Потом заводы сдать задаром, Потом сдать землю ни за хрен, Решительно, одним ударом, Сдать сразу Смольный, Зимний, все!
Так повелительно и грозно
Все потерять или пропасть,
Сегодня! Завтра будет поздно,
Большевики должны сдать власть!
Это будет последней директивой Цэ Ка! Сдать власть неформалам и слезть с броневика!
116*12 Два косяка летающих тарелок
Кончается четверг и дождик мелок, и сквозь него едва-едва видны: Да косяка летающих тарелок идут над мокрой территорией страны. И девушки, бегущие с работы, по лужам торопливо семенят, Промокший двор, и в нем промокший кто-то, Немножечко похожий на меня.
О как легка и необыкновенна та женщина, что скромный свой уют Несет в химчистку в сумке здоровенной, немножечко похожей на твою. А из-за облаков сквозь дождик мелкий
глядит на двор в подзорную трубу Бортинженер летающей тарелки, немножечко похожей на судьбу.
Кончается четверг и дождик мелок,
и трудно разглядеть в промозглой мгле, Чего-то, что на небо улетело, и то, чего осталось на земле. И две фигуры посреди стихии, друг с друга не спускающие глаз, Промокшие, слепые и глухие, такие непохожие на нас.
117 Дворник Степанов
Набив межзвездной пустотой оба кармана, Тихо, как вор, в город проникнет ночь, И одуревший от весны дворник Степанов, Дерзкой метлой мусор погонит прочь.
И словно ночной ковбой, из-за угла выйду я,
Наступая на лужи,
И сложит оружие Непобедимая зима.
И вдруг от запаха весны, неба и хвои, Что-то во мне произойдет внутри. И оттолкнувшись от земли дерзкой ногою, Я воспарю метра на два - на три. Но и не более, Чтоб с непривычки не стучало в ушах от давления, Но и не менее, поскольку хочется летать.
И одуревший от весны, в дальние страны, Я полечу сквозь небосвод ночной. И, заглядевшись на меня, дворник Степанов Спрячет метлу и полетит за мной.
Так отчего же весь народ ходит как пьяный,
Что нас влечет, что нас лишает сна?
Да, просто в туче воробьев дворник Степанов
В небе висит, значит пришла весна.
*14 Я плыву на катере
Я плыву на катере, крою всех по-матери, Отчего же, отчего? Нет воды в форватере!
Но скрежещет по камням, стон стоит по пристаням, Там, слезами умываясь, рыба требует ням ням! Вместо корма ей везут отработанный мазут.
Рыба плавниками бьет, птица рыбу не клюет, И от голоду немедля богу душу отдает. Звери, птицы не поев, умирают, околев..... не поев.
У клещей и прочих блох рацион из рук вон плох, Потому что мир животных преимущественно сдох. Гнус, в отсутствии зверей, кровь сосет из егерей.
Сатанеют егеря и, окурками соря, Невзирая на пожары, нервно курят, почем зря, Дым встает под небеса, то - горят, горят леса!
Без растительных пород исчезает кислород, А без оного без газу задыхается народ, Задыхается народ, по колхозам - недород.
Я на палубе стою, плохо себя чувствую, Я на палубе стою, плохо себя чувствую.
Ах, мне бы плыть отсель на катере, ко такой-то матери, Да видать, не суждено, нет воды в форватере.
119*15 Выступление межрегиональной группы
организованных преступников
на съезде народных депутатов
Народные избранники, пожалуйста, без паники, Иначе, непременно быть беде, Вам шлют письмо открытое подонки недобитые, Как нас обозначают кое-где.
От всей души и матом - культурный ультиматум,
А копию - в ЦК и в МГД.
Сперва добавим ясности, мы стали жертвой гласности, Как пес на нас набросилась печать. Шьет связи с автократами, с верхами аппаратными, А мы за них не хочем отвечать.
Они народ губили, а мы его любили,
За что ж нас от народа отлучать.
Мы б лучше нашей мафии хоть капельку потрафили, Нам пару б депутатов, и - хорош, ВЕдь все организации имеют депутации, А нашу обошли, ядрена вошь!
Ведь пользы для прогресса от ВэЦээсПээСа
{ Не больше чем от нас, ну не на грош!
Теперь об экономике. Ну вы ж - не группа комиков, Чего об ней трепаться день за днем, Есть предложенье дельное, за плату, за отдельную, Давайте мы ее приобретем.
Спасем ее от праха, восстановим из краха,
И хоть чуть- чуть в порядок приведем.
Есть просьба очень частная, у нас работа грязная, Порой идем на мокрые дела, Так с дела возвращаешься и грязь отмыть пытаешься, А как отмыть без мыла без мыла.
Мы просим: мыла, мыла, хоть по куску на рыло,
Чтоб норма нам повышена была.
Вот наши пожелания, благодарим заранее, Но только вы смотрите, е мое! Нам долго ли умеючи жену Михал Сергеича Припрятать! Мы ж - известное зверье.
Лишим его покоя, ведь горе-то какое,
Ведь что он будет делать без нее.
Вот вы на чем играете, вы ж нами всех пугаете, Таких на нас навешали собак, Так будьте ж осмотрительны, не спорьте, уступите нам, Мы ж забастуем, если что не так.
А - воровать не будем, что скажете вы людям?
Откуда он, любимый наш бардак?
Товарищи избранники, не надо только паники, Ведь это не угроза, не намек. Вам шлют письмо открытое подонки недобитые, В ноябрьский, всем вам памятный денек.
От всей души и матом - культурный ультиматум,
А копию - в ООН и в "Огонек".
120 Песня студента
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Ходишь, бродишь день-деньской, ищешь, где бы взять долги До котлет подать рукой, только вот вышли деньги и Неделя до стипендии.
Может, кто-нибудь поймет, состраданьем тронется, Днем - то как-нибудь сойдет, днем организм еще живет, А ночью вот, бессоница.
Все кошмары, хошь-не-хошь, пляшут жирные куски, Встанешь, тряпку пожуешь, грустно немного от тоски, Некалорийно все-таки.
Вспомнишь "Прагу" невзначай, бутерброд с икоркою, Вспомнишь, как давал на чай, как перекушал сгоряча, И слезы каплют горькие.
А {за полночь, просто жуть, мысля уголовная: Подстеречь кого-нибудь среди долины ровныя... Да только малокровный я.
Увы, дорогие друзья
Увы, дорогие друзья, Что толку - страдать и влюбляться, И горько в подушку рыдать Безумной весенней порой! Ведь девушкам нашей мечты Давно уже за восемнадцать, И граф Монте-Кристо уже Не самый любимый герой.
Уж мы уж давно уж - не те, Хоть хочется верить, что те же, Смешно ведь с таким животом Гулять в мушкетерском плаще! И старым стихам, про любовь, Мы верим все реже и реже, А новых стихов про любовь Уже не читаем ващще.
Надел шевалье Д'Артаньян Кепчоночку модного кроя, А шляпу с гусиным пером Стыдливо засунул в нужник. И хочешь, не хочешь, Но факт - совершенно иные герои Глядят на тебя со страниц Твоих сберегательных книг.
Увы, дорогие друзья, Все в жизни известно заране: Сначала - мы все ого-го, А после - весьма и весьма... И нам остается одно: Залечь на скрипучем диване, И дрыхнуть, прикрывши глаза Любимым романом Дюма.
*18 Девятый вал
Когда встряхнет и захлестнет девятый вал, Когда в душе завоет ураганный ветер, Ну кто из нас, хотя б на час не забывал Про всех кукушек и все ходики на свете Когда в душе завоет ураганный ветер, И захлестнет девятый вал!..
Когда котел бурлит, когда костер горит, Когда ничем нельзя унять сердцебиенья, Ну, кто из нас, хотя бы раз не сотворит Чего-нибудь, чтоб всем чертям на удивленье! Когда ничем нельзя унять сердцебиенья, Когда внутри костер горит!..
Когда ворвется свет в раскрытые глаза, Когда ударит в ноздри запах зверобоя, Ну, кто же счастья всем нутром не осязал, Ну кто же не был на все сто самим собою, Когда ударит в ноздри запах зверобоя, Когда ворвется свет в глаза!..
123 Шипучее вино
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
То рыдает, то хохочет, то на кухню к нам тайком просочиться ветер хочет, притворяясь сквозняком. Снег упал на всю округу, за лкном темным-темно, Мы не глядя друг на друга, пьем шипучее вино.
А вина-то - кот наплакал, а цена-то - дорога, Наши вечные заплаты, наши дикие бега, Наши дети, наша ругань, это было так давно, Мы не глядя друг на друга, пьем шипучее вино.
О взаимных наших болях рассуждаем мы шутя, А во мраке что-то воет, что-то плачет, как дитя, То ли время, то ли вьюга, впрочем, это - все равно, Ведь со мной моя пдруга, и шипучее вино.
Все сокровища
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Погрузить бы в корабли, затопить бы в океане Все песеты и рубли, все иены и юани. Этот хлам из разных стран ни к чему и задарма нам, Все сокровища - обман, а прожить нальзя обманом.
Все рассыпется в момент, измельчится при размене, Лишь один эквивалент в этом мире неразменен. Только он в потоке дней абсолютно одинаков, Без портретов короблей, без гербов и водных знаков.
И под вечер, и чуть свет, на тебя тайком взирая, Я с надеждой на ответ в ожиданьи замираю. И не споря о цене, не теряя ни минуты, Конвертируешь ты мне нашу тайную валюту.
И еще, еще, еще, я ловлю твой взгляд ответный, И веду тихонько счет нашей денежки заветной. Яркий яхонт рядом с ней - будто сажею измазан, Жемчуга - черней углей, и мутнее луж алмазы.
Погрузить бы в корабли, затопить бы в океане Все песеты и рубли, все иены и юани. Пусть тощает мой карман, если рядом ты со мною, Все сокровища - обман, и ни что-нибудь иное.
*20 НЕПУТЕВКА
Летают мухи низко, ответственный момент По всей земле Российской идет эксперимент,
Непутевка - в парадном убранстве, из уезда приехал в село Капитан - предводитель дворянства, и урядник с клинком наголо. Донести повеление свыше до селян предводитель спешит: "Старый барин на пенсию вышел, выбрать нового вам надлежит". "Царь велел" - говорит урядник, чтоб народ выбирал господ, И я всех запру в курятник, кто господ не признает.
Местный писарь прослыл скандалистом: "Тут сомнение вышло меж нас, Не уступка ли социалистам этот мудрый царевый указ?" Но уверенность в души вселяя, предводитель ответ дал простой: "Демократия лишь укрепляет наш родной крепостнический строй". "Слышь ты, писарь"- говорит урядник - "Ты сомненья эти брось, А не то запру в курятник, чтоб с народом был поврозь"
А народ разошелся - куда там, "Мы готовы, давно уж пора! Мол давай, выдвигай кандидатов, и Царю- государю - УРА!" А простая старушка Анисья из-под носу слезинку смела: "Юрьев день", говорит, "Дождалися! Неужели же я дожила!" "Эй ты, бабка" - говорит урядник - "Ты язык-то прикуси! А не то запру в курятник, как ведется на Руси!"
"Вот" - сказал предводитель дворянства, за портретиком слазив в карман, "Граф Цимлянский, борец против пьянства, кандидат от Российских дворян" "Стойте, стойте, вдруг писарь заахал, здесь же кворума нет ой,ой,ой, Без него - не избрать даже графа, хоть дворянство и наш рулевой!" "Ты, дупло! - говорит урядник - Что мне кворум, тьфу, ерунда! Я его запру в курятник, ежли сыщется когда".
Вышла Фроська в цветастом наряде "Мой мужик был бы барином - во! Мы даем на семейном подряде пять оброков замест одного". "Так уж лучше меня! - крикнул Степка - А не Фроськиного пентюха, Я налью православным по стопке, а масонам пущу петуха!" "Я вам кто? - прохрипел урядник - Я вам полицейский чин! Щас запру вас всех в курятник, без дознательства причин"
Кто-то гикнул, рванули рубаху, кандидатов сыскалось штук семь, Но сперва дисциплиною пахло, а потом перестало совсем. Выдвигали, как в пьяном угаре, аж ворота сорвали с петель, Кто-то крикнул "А хрен ли нам барин! Дайте волю - устроим артель!" По деревне ходит парень, вся рубаха в петухах! Видно, парень очнь смелый, не боится ничего.
Писарь крикнул "Свободу печати!", но народ его не поддержал, Потому что глаголей, да ятей, всех крючков этих не уважал. Но зато, как услышал про волю, да с землицей, да чтоб при коне, То уж тут началося такое, что и мухи прижались к стерне. "Вы, хамье, умойте хари! - Предводитель зарычал Отпишу - говорит - государю, эксперименты чтоб кончал".
Но стихию поди, обуздай-ка! Заработав огромный фингал, Только к ночи посредством нагайки, всех в курятник урядник загнал. А безвинной старушке Анисье в толчее повалили плетень. Вот-те, бабушка и "дождалися", вот-те, бабушка и "Юрьев день".
То березка, то рябина, куст ракиты над рекой, Край родной, навек любимый, где найдешь еще такой! Непутевка, Непутевка, ты - родная сторона, И никто нас не исправит, только мать - сыра Земля!
126*21 Февраль
Вот и кончен февраль, и опять в переходе метро Бородатый мужик продает проездные билеты, И Госкомгидромет нам сулит перемену ветров, И весь город уже начинает готовиться к лету.
Ах, злодейка - зима, в этот год нам дала прикурить, Напустила пурги, да такой, что достала до сердца, Нас морозило так, что не хочется вслух говорить, Нам до новых снегов от зимы бы успеть отогреться.
И без лишних обид с февралем распрощаемся мы, Видно нам холода кровь на жидкий азот заменили. Мы до новых снегов не залижем все раны зимы, И не сменим мотор у уставшего автомобиля.
Вот и кончен февраль, остаются последние дни, Извини, уж, зима, но не вечны твои именины, Ах, Госкомгидромет, теплым ветром меня не дразни, Бородатый мужик, подари мне счастливый единый.
127*2 9 ВАЛ
Когда плеснет и захлестнет девятый вал, Когда в душе завоет ураганный ветер, Ну кто из нас, хотя б на час, не забывал Про всех кукушек и все ходики на свете? Когда в душе завоет ураганный ветер, И захлестнет девятый вал.
Когда котел бурлит, когда костер горит, Когда ничем нельзя унять сердцебиенье, Ну кто из нас, хотя бы раз не сотворил Чего-нибудь, чтоб всем чертям на удивленье? Когда ничем нельзя унять сердцебиенье, Когда внутри костер горит.
Когда ворвется свет в открытые глаза, Когда ворвется в ноздри запах зверобоя, Ну кто же счастья всем нутром не осязал, Ну кто же не был в этот миг самим собою? Когда ворвется в ноздри запах зверобоя, Когда ворвется свет в глаза!
128*3 Фигня (Эй, хозяин, ты малый не промах)
Эй, хозяин, ты малый не промах, с легким нимбом вокруг головы, Ты и швец, ты и жнец, и граблями гребец, и оралом орец, но - увы! Оглянись на свое на хозяйство, в нем, пардон, происходит фигня! Этот полный предел положения дел не бодрит ни тебя, ни меня.
О, родная земля, ой-люли-о-ляля удобряются твои поля
Широка ты, страна, цоб-цобэ, но не по..
Я другой такой страны не зна.
Ах, хозяин, картоха пожухла, не хотят колоситься хлеба, Мол нет мочи расти, мол на рынок пусти, Мол мне более и жизнь не люба. Свиньи цены взвинтили на мясо, по дешевке на смерть не идут, А утя да куря когти рвут за моря, яйцо на валюту кладут.
Далеко - далеко на лугу пасутся ко.. и дают кому-то молоко,
О, мясные стада, тибуду - дубида, мы давно такого не еда...
Довольно, мы сыты словами. Хватит шило на мыло менять. И ходить всем гуртом за водой с решетом, и оглобли кнутом погонять! Эх, хозяин, ядрена-матрена, запряги же хоть что-нибудь в воз! Ведь не только меня, скоро эта фигня не устроит уже никого!
129 БУМЕРАНГ
Куда его ни зашвырни, А бумеранг летит по кругу. И порознь прожитые дни Лишь возвращают нас друг к другу. Зачем я здесь на берегу, Навек покинутом когда-то? Ума палата, ума палата, А разобраться не могу.
Зачем я вновь сюда стремлюсь, Как дикий зверь в пчелиный улей? Зачем я ядами травлюсь, И в лоб пускаю себе пули? Как будто через решето Мой здравый смысл уйдет куда-то, Ума палата, ума палата, А вытворяет черти-что.
Мерцают угольки в золе, Давно б пора остепениться. И не мечтать о журавле, Зажав в руке свою синицу. Ах, мне б смириться с тем, что есть, Да, видно, малость тесновата Ума палата, ума палата, Моя палата номер шесть.
Куда его ни зашвырни, а бумеранг летит по кругу. И порознь прожитые дни лишь возвращают нас друг к другу. И вновь я здесь на берегу, навек покинутом когда-то? Ума палата, ума палата, а все никак не убегу.
*5 Абонементные книжки
Абонементные книжки, и проездные билеты Продаются водителем только на остановках.
Вот ведь какие делишки, тысячу стоят штиблеты, Если будешь рачительным, ноги протянешь в обновках.
Скоро нам, граждане, крышка, хоть и не радует это, Очень для жизни сомнительно выглядит остановка.
Абонементные книжки, и проездные билеты Продаются водителем только на остановках.
131*6 Старый боцман
Попугая с плеча старый боцман сними, Я к тебе загляну на минуту, другую. Я - сопливый матрос, и, едва заштормит, Под коленками дрожь удержать не могу я.
Я не просто боюсь, просто ж я не привык, Хоть в мои то года стать пора капитаном, Я хочу все уметь, расскажи мне, старик,
Приоткрой мне, старик, тайны древних морей, Ты ведь знаю, найдешь, чем со мной поделиться. Ты ведь знаешь язык рыб и птиц и зверей, Ты ж сумел научить говорить свою птицу.
Научи ж в кабаках ром плескать из горла, Научи соблазнять длинноногих красоток, Жить, чтоб как у тебя, жизнь под ложечкой жгла, Чтоб по жилам неслось сумасшедшее что-то.
А еще объясни, как тайфун обогнуть, Как не падать за борт в штормы, также как в штили, Объясни, как мне плыть, чтобы не утонуть, Расскажи, как мне жить, чтобы не утопили.
Ты ж объездил весь мир, что ж ты, боцман молчишь? Что же птица твоя вдаль глядит, не мигая, Видно, боцман, ты прав, жить нельзя научить, Можно лишь научить говорить попугая.
Нам по шкуре чужой не прочесть ничего, Мы на шкуре своей все испробуем вскоре, Неужели ж нам в штиль греть на солнце живот? Не затем мы идем в беспокойное море.
Я уж как-нибудь сам жизнь смогу изучить, Можно ль боцманом стать, бурь и гроз избегая, Так что ты уж молчи, старый боцман, молчи, И заставь замолчать своего попугая.
132*7 Как незаметно, постепенно
Как незаметно, постепенно, я зарастаю пустотой, Часы идут, но ничего не происходит. Песок течет - и - все.
И сердце бьется, кровь струится, И селезенка - ек-ек-ек, И день за днем идет процесс пищеваренья, И больше - ничего.
Так незаметно, постепенно, Песок сквозь дырочку уйдет, И я умру, и напишу Вам всем записку, Чтоб Вам не жить,как мне.
И Вы поймете, что вообще-то я неплохой был человек, Вот только жаль, что незаметно, постепенно, Весь пустотой зарос. По самый нос. По самы уши.
133*8 Посвящение холодильнику
Мне холодильник пел ночные песни, А я лежал, раскрыв печальный рот. Аь, о еде мы с ним мечтали вместе, Он - в смысле "сохранить", а я - наоборот.
В столь поздний час, когда давно уже стемнело, И собиралось снова рассветать, Вдруг пробка подлая в сети перегорела, И холодильник смолк, и перестал мечтать.
А я мечтал, с той пробкой не считаясь, Мои мечты были всегда со мной, Поскольку я не электричеством питаюсь, А ранее упоминавшейся едой.
И, лишь когда закончится съестное, Когда вообще исчезнет вся еда, Быть может и не выброшусь в окно я, Но и мечтать уже не буду никогда.
134 Метрополитен
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
C H7 Я в метрополитен пустой проникну легко
C E7 A7 И ноль часов часы пробьют и новый виток начнет Земля,
F Fm7 C A7 A13 A13- F И фотоэлемент меня узнает и пропустит без пятаков
G# G Я слишком часто здесь бываю после нуля.
И милиционер - хитрец не тронет меня, Ведь я не хулиган, не пьян, я просто шагаю по прямой, А то, что я пою немножко громко, это тоже можно понять, Я просто возвращаюсь слишком поздно домой.
Am Am7 G#
Вновь вагон завоет как тромбон
Dm
То ли на пересадку манит, то ли просто тихо зевает,
G
Перед тем, как спать идти,
C H7 E7
Прямо перед депо меня оставит и пропадет в тоннеле.
Дядя в кепочке с гербом
Мне почему - то хитро глянет вслед,
как будто все понимает,
G# G7
И замрет на полпути старый эскалатор, устав.
Я выйду из дверей метро, и выключат свет, Автобус подберет меня, в последний ночной маршрут спеша, И словно таракан по темной кухне, по ночной усталой Москве, На четырех колесах проползу я, шурша.
И свой знакомый ключ найду в углу потайном. Замок, тепло руки узнав, откроется мягко, без щелчка, На цыпочках пройду по коридору и простит меня старый дом, За то, что задержался я сегодня слегка.
И снова полон день забот, а вечер - забав. Но как бы ни звала меня моя бестолковая звезда, Как глупый электрон с любой орбиты, всю энергию потеряв, Я неизменно возвращаюсь только сюда.
Я верю, что мой ключ лежит в углу потайном. Я знаю, по шагам меня замок распознает без труда, Но каждый раз в метро, в пустом вагоне я мечтаю лишь об одном: Ах, как бы и в этот раз мне не опоздать.
*10 Мне подняли зарплату
Мне подняли зарплату, я вмиг разбогател На сумму, что и ночью не приснится. Но тут же несваренье случилось в животе, А также несгибанье в пояснице.
Недаром говорят, богатство - это - яд!
Богатым не уснуть, их мучает изжога!
И если богатеть врачи не запретят,
То всем нам протянуть останется немного.
Мне подняли зарплату, а корм-то не в коня, Вся прыть моя девалася куда-то. И женщины не любят богатого меня, А любят лишь одну мою зарплату.
Пословица гласит: "Кто весел - тот и сыт",
А сытость - это мать любви и вдохновенья.
Но если эту мать богатством создавать,
Нам всем не миновать конца от ожиренья.
Мне подняли зарплату на двадцать пять рублей! Со мной такого раньше не бывало! Но всей моей утробе ничуть не веселей, Я чувствую, мне мало, мало, мало!
Решил я поутру - богатство не к добру,
Оно терзает ум, смущает чувство долга!
И если я когда богатеньким помру,
То видимо тогда, помру уже надолго.
136 Мой милый
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Мой пух на розовых щеках Мне представлялся столь солидным, Его впервые безобидно Касалась женская рука. Когда впервые, как в бреду, Та фраза в воздухе застыла: Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Так был когда-то в первый раз В графе разлук поставлен крестик, Мой пух грубел со мною вместе, А эта пара глупых фраз, Как карусель круго в в аду, С тех пор мне голову кружила: Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Себя молитвой и постом Смирив в процессе ожиданья, Я ждал крестов в графе "свиданья", Но нада мной висел крестом Как ключ, потерянный в пруду, Как недорытая могила, Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Ужель я грешен тем, что сам Постиг чуть горький запах мщенья, И все свои невозвращенья По той же схеме подписал? Ведь жизнь, как жалкий какаду Одно ито же затвердила: Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Глафира
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Приходи ко мне, Глафира, я намаялся один, Приноси кусочек сыра, мы вдвоем его съедим. Буду ждать желанной встречи я у двери начеку, Приходи ко мне под вечер, приходи, попьем чайку.
Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чев в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным,
Это я знаю по себе.
Приходи ко мне, Глафира, ненароком, невзначай, Приноси кусочек сыра, ведь без сыра - что за чай? И колбаски два кусочка, а я маслица найду, В наше время в одиночку не прожить, имей в виду.
уду ждать я неустанно, ты мне только покажись, Должноком твоим я стану на оставшуюся жизнь. Одари приветным взглядом, малость рядышком побудь, Больше ничего не надо, только к чаю что-нибудь.
*13 Вечный думатель
Побоями учить - что мертвого лечить, Но многие того не понимали, Ученые труды, туды их растуды, вколачивали розгами в зады. А в это время ученик покорный лежал ничком и охая притворно, Держал в кармане шиш и тихо мозговал над тем, что педагог не задавал.
Без шестеренок и карданов, без всяких видимых причин, И днем и ночью неустанно, наш вечный думатель урчит. Он то замрет, то вдруг убыстрит заветной мысли дерзкий бег, И никакому мотористу его не выключить вовек.
Чужие мысли жечь - что палкой воду сечь, но многие того не признавали, Громили в пух и прах и нагоняли страх, уничтожая книги на кострах. Ав это время скромный местный житель стоял в толпе и думал, жгите, жгите, Ваш солдафонский нрав мы будем брать в расчет, А книжек понапишем вам еще.
Под чью-нибудь дуду любую ерунду отплясывать приходится частенько. Рукой голосовать, ногой маршировать, а головою гвозди забивать. Но, слава богу, думать мы свободны когда угодно, и о чем угодно. И самый дикий вздор смешон нам до тех пор, пока урчит невидимый мотор.
139*14 Дети тишины
Как хорошо отбросить прочь сомненья и печали, Как славно, если цель ясна и рядом есть друзья. Нас сомневаться и страдать нигде не обучали, Нас обучали понимать законы бытия.
И если гром средь бела дня гремит, не утихает, И если свет кромсает ночь на клочья темноты, Так, значит где-то далеко обвалы громыхают, И кто-то шарит фонарем по улицам пустым.
Мы не были шпаной, мы галстук пионерский Сжимали в кулаке, от гордости смеясь, И, мыслями чисты, и помыслами дерзки, Мы замыслы свои несли из класса в класс.
Мы веру и любовь оттачивали в спорах, Мы верили, что нам воздастся по труду. Мы родились, когда страна стряхнула порох, Похоронила прах и выветрила дух.
И мы учились с ней не ахать и не охать, Смотреть вперед и не смотреть на то, что за спиной. И что такое "хорошо", и что такое "плохо", Учили повернув тетрадь обратной стороной.
Нас не поймаешь на крючок приманкою дешевой, Нам уготованы судьбой великие дела, Мы так подкованы, что нам копыта жмут подковы, И остается только грызть стальные удила.
Я зажат в железные тиски, я хриплю заезженной пластинкой, А желанья рвут меня в куски, и ревут животные инстинкты, И топочут дикие стада, я верчусь, мечусь, впадаю в детство, Думал, дурь мою уймут года, а, выходит, никуда От нее не деться!
115*11 Большевики должны сдать власть А.Иващенко Г.Васильев
Низы в голодном исступленьи, Верхам давно на все накласть, Подобно смерти промедленье, Большевики должны сдать власть!
Приняв для храбрости полбанки,
Былые принципы поправ,
Сперва: мосты, вокзалы, банки,
Потом сдать почту, телеграф,
Потом заводы сдать задаром, Потом сдать землю ни за хрен, Решительно, одним ударом, Сдать сразу Смольный, Зимний, все!
Так повелительно и грозно
Все потерять или пропасть,
Сегодня! Завтра будет поздно,
Большевики должны сдать власть!
Это будет последней директивой Цэ Ка! Сдать власть неформалам и слезть с броневика!
116*12 Два косяка летающих тарелок
Кончается четверг и дождик мелок, и сквозь него едва-едва видны: Да косяка летающих тарелок идут над мокрой территорией страны. И девушки, бегущие с работы, по лужам торопливо семенят, Промокший двор, и в нем промокший кто-то, Немножечко похожий на меня.
О как легка и необыкновенна та женщина, что скромный свой уют Несет в химчистку в сумке здоровенной, немножечко похожей на твою. А из-за облаков сквозь дождик мелкий
глядит на двор в подзорную трубу Бортинженер летающей тарелки, немножечко похожей на судьбу.
Кончается четверг и дождик мелок,
и трудно разглядеть в промозглой мгле, Чего-то, что на небо улетело, и то, чего осталось на земле. И две фигуры посреди стихии, друг с друга не спускающие глаз, Промокшие, слепые и глухие, такие непохожие на нас.
117 Дворник Степанов
Набив межзвездной пустотой оба кармана, Тихо, как вор, в город проникнет ночь, И одуревший от весны дворник Степанов, Дерзкой метлой мусор погонит прочь.
И словно ночной ковбой, из-за угла выйду я,
Наступая на лужи,
И сложит оружие Непобедимая зима.
И вдруг от запаха весны, неба и хвои, Что-то во мне произойдет внутри. И оттолкнувшись от земли дерзкой ногою, Я воспарю метра на два - на три. Но и не более, Чтоб с непривычки не стучало в ушах от давления, Но и не менее, поскольку хочется летать.
И одуревший от весны, в дальние страны, Я полечу сквозь небосвод ночной. И, заглядевшись на меня, дворник Степанов Спрячет метлу и полетит за мной.
Так отчего же весь народ ходит как пьяный,
Что нас влечет, что нас лишает сна?
Да, просто в туче воробьев дворник Степанов
В небе висит, значит пришла весна.
*14 Я плыву на катере
Я плыву на катере, крою всех по-матери, Отчего же, отчего? Нет воды в форватере!
Но скрежещет по камням, стон стоит по пристаням, Там, слезами умываясь, рыба требует ням ням! Вместо корма ей везут отработанный мазут.
Рыба плавниками бьет, птица рыбу не клюет, И от голоду немедля богу душу отдает. Звери, птицы не поев, умирают, околев..... не поев.
У клещей и прочих блох рацион из рук вон плох, Потому что мир животных преимущественно сдох. Гнус, в отсутствии зверей, кровь сосет из егерей.
Сатанеют егеря и, окурками соря, Невзирая на пожары, нервно курят, почем зря, Дым встает под небеса, то - горят, горят леса!
Без растительных пород исчезает кислород, А без оного без газу задыхается народ, Задыхается народ, по колхозам - недород.
Я на палубе стою, плохо себя чувствую, Я на палубе стою, плохо себя чувствую.
Ах, мне бы плыть отсель на катере, ко такой-то матери, Да видать, не суждено, нет воды в форватере.
119*15 Выступление межрегиональной группы
организованных преступников
на съезде народных депутатов
Народные избранники, пожалуйста, без паники, Иначе, непременно быть беде, Вам шлют письмо открытое подонки недобитые, Как нас обозначают кое-где.
От всей души и матом - культурный ультиматум,
А копию - в ЦК и в МГД.
Сперва добавим ясности, мы стали жертвой гласности, Как пес на нас набросилась печать. Шьет связи с автократами, с верхами аппаратными, А мы за них не хочем отвечать.
Они народ губили, а мы его любили,
За что ж нас от народа отлучать.
Мы б лучше нашей мафии хоть капельку потрафили, Нам пару б депутатов, и - хорош, ВЕдь все организации имеют депутации, А нашу обошли, ядрена вошь!
Ведь пользы для прогресса от ВэЦээсПээСа
{ Не больше чем от нас, ну не на грош!
Теперь об экономике. Ну вы ж - не группа комиков, Чего об ней трепаться день за днем, Есть предложенье дельное, за плату, за отдельную, Давайте мы ее приобретем.
Спасем ее от праха, восстановим из краха,
И хоть чуть- чуть в порядок приведем.
Есть просьба очень частная, у нас работа грязная, Порой идем на мокрые дела, Так с дела возвращаешься и грязь отмыть пытаешься, А как отмыть без мыла без мыла.
Мы просим: мыла, мыла, хоть по куску на рыло,
Чтоб норма нам повышена была.
Вот наши пожелания, благодарим заранее, Но только вы смотрите, е мое! Нам долго ли умеючи жену Михал Сергеича Припрятать! Мы ж - известное зверье.
Лишим его покоя, ведь горе-то какое,
Ведь что он будет делать без нее.
Вот вы на чем играете, вы ж нами всех пугаете, Таких на нас навешали собак, Так будьте ж осмотрительны, не спорьте, уступите нам, Мы ж забастуем, если что не так.
А - воровать не будем, что скажете вы людям?
Откуда он, любимый наш бардак?
Товарищи избранники, не надо только паники, Ведь это не угроза, не намек. Вам шлют письмо открытое подонки недобитые, В ноябрьский, всем вам памятный денек.
От всей души и матом - культурный ультиматум,
А копию - в ООН и в "Огонек".
120 Песня студента
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Ходишь, бродишь день-деньской, ищешь, где бы взять долги До котлет подать рукой, только вот вышли деньги и Неделя до стипендии.
Может, кто-нибудь поймет, состраданьем тронется, Днем - то как-нибудь сойдет, днем организм еще живет, А ночью вот, бессоница.
Все кошмары, хошь-не-хошь, пляшут жирные куски, Встанешь, тряпку пожуешь, грустно немного от тоски, Некалорийно все-таки.
Вспомнишь "Прагу" невзначай, бутерброд с икоркою, Вспомнишь, как давал на чай, как перекушал сгоряча, И слезы каплют горькие.
А {за полночь, просто жуть, мысля уголовная: Подстеречь кого-нибудь среди долины ровныя... Да только малокровный я.
Увы, дорогие друзья
Увы, дорогие друзья, Что толку - страдать и влюбляться, И горько в подушку рыдать Безумной весенней порой! Ведь девушкам нашей мечты Давно уже за восемнадцать, И граф Монте-Кристо уже Не самый любимый герой.
Уж мы уж давно уж - не те, Хоть хочется верить, что те же, Смешно ведь с таким животом Гулять в мушкетерском плаще! И старым стихам, про любовь, Мы верим все реже и реже, А новых стихов про любовь Уже не читаем ващще.
Надел шевалье Д'Артаньян Кепчоночку модного кроя, А шляпу с гусиным пером Стыдливо засунул в нужник. И хочешь, не хочешь, Но факт - совершенно иные герои Глядят на тебя со страниц Твоих сберегательных книг.
Увы, дорогие друзья, Все в жизни известно заране: Сначала - мы все ого-го, А после - весьма и весьма... И нам остается одно: Залечь на скрипучем диване, И дрыхнуть, прикрывши глаза Любимым романом Дюма.
*18 Девятый вал
Когда встряхнет и захлестнет девятый вал, Когда в душе завоет ураганный ветер, Ну кто из нас, хотя б на час не забывал Про всех кукушек и все ходики на свете Когда в душе завоет ураганный ветер, И захлестнет девятый вал!..
Когда котел бурлит, когда костер горит, Когда ничем нельзя унять сердцебиенья, Ну, кто из нас, хотя бы раз не сотворит Чего-нибудь, чтоб всем чертям на удивленье! Когда ничем нельзя унять сердцебиенья, Когда внутри костер горит!..
Когда ворвется свет в раскрытые глаза, Когда ударит в ноздри запах зверобоя, Ну, кто же счастья всем нутром не осязал, Ну кто же не был на все сто самим собою, Когда ударит в ноздри запах зверобоя, Когда ворвется свет в глаза!..
123 Шипучее вино
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
То рыдает, то хохочет, то на кухню к нам тайком просочиться ветер хочет, притворяясь сквозняком. Снег упал на всю округу, за лкном темным-темно, Мы не глядя друг на друга, пьем шипучее вино.
А вина-то - кот наплакал, а цена-то - дорога, Наши вечные заплаты, наши дикие бега, Наши дети, наша ругань, это было так давно, Мы не глядя друг на друга, пьем шипучее вино.
О взаимных наших болях рассуждаем мы шутя, А во мраке что-то воет, что-то плачет, как дитя, То ли время, то ли вьюга, впрочем, это - все равно, Ведь со мной моя пдруга, и шипучее вино.
Все сокровища
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Погрузить бы в корабли, затопить бы в океане Все песеты и рубли, все иены и юани. Этот хлам из разных стран ни к чему и задарма нам, Все сокровища - обман, а прожить нальзя обманом.
Все рассыпется в момент, измельчится при размене, Лишь один эквивалент в этом мире неразменен. Только он в потоке дней абсолютно одинаков, Без портретов короблей, без гербов и водных знаков.
И под вечер, и чуть свет, на тебя тайком взирая, Я с надеждой на ответ в ожиданьи замираю. И не споря о цене, не теряя ни минуты, Конвертируешь ты мне нашу тайную валюту.
И еще, еще, еще, я ловлю твой взгляд ответный, И веду тихонько счет нашей денежки заветной. Яркий яхонт рядом с ней - будто сажею измазан, Жемчуга - черней углей, и мутнее луж алмазы.
Погрузить бы в корабли, затопить бы в океане Все песеты и рубли, все иены и юани. Пусть тощает мой карман, если рядом ты со мною, Все сокровища - обман, и ни что-нибудь иное.
*20 НЕПУТЕВКА
Летают мухи низко, ответственный момент По всей земле Российской идет эксперимент,
Непутевка - в парадном убранстве, из уезда приехал в село Капитан - предводитель дворянства, и урядник с клинком наголо. Донести повеление свыше до селян предводитель спешит: "Старый барин на пенсию вышел, выбрать нового вам надлежит". "Царь велел" - говорит урядник, чтоб народ выбирал господ, И я всех запру в курятник, кто господ не признает.
Местный писарь прослыл скандалистом: "Тут сомнение вышло меж нас, Не уступка ли социалистам этот мудрый царевый указ?" Но уверенность в души вселяя, предводитель ответ дал простой: "Демократия лишь укрепляет наш родной крепостнический строй". "Слышь ты, писарь"- говорит урядник - "Ты сомненья эти брось, А не то запру в курятник, чтоб с народом был поврозь"
А народ разошелся - куда там, "Мы готовы, давно уж пора! Мол давай, выдвигай кандидатов, и Царю- государю - УРА!" А простая старушка Анисья из-под носу слезинку смела: "Юрьев день", говорит, "Дождалися! Неужели же я дожила!" "Эй ты, бабка" - говорит урядник - "Ты язык-то прикуси! А не то запру в курятник, как ведется на Руси!"
"Вот" - сказал предводитель дворянства, за портретиком слазив в карман, "Граф Цимлянский, борец против пьянства, кандидат от Российских дворян" "Стойте, стойте, вдруг писарь заахал, здесь же кворума нет ой,ой,ой, Без него - не избрать даже графа, хоть дворянство и наш рулевой!" "Ты, дупло! - говорит урядник - Что мне кворум, тьфу, ерунда! Я его запру в курятник, ежли сыщется когда".
Вышла Фроська в цветастом наряде "Мой мужик был бы барином - во! Мы даем на семейном подряде пять оброков замест одного". "Так уж лучше меня! - крикнул Степка - А не Фроськиного пентюха, Я налью православным по стопке, а масонам пущу петуха!" "Я вам кто? - прохрипел урядник - Я вам полицейский чин! Щас запру вас всех в курятник, без дознательства причин"
Кто-то гикнул, рванули рубаху, кандидатов сыскалось штук семь, Но сперва дисциплиною пахло, а потом перестало совсем. Выдвигали, как в пьяном угаре, аж ворота сорвали с петель, Кто-то крикнул "А хрен ли нам барин! Дайте волю - устроим артель!" По деревне ходит парень, вся рубаха в петухах! Видно, парень очнь смелый, не боится ничего.
Писарь крикнул "Свободу печати!", но народ его не поддержал, Потому что глаголей, да ятей, всех крючков этих не уважал. Но зато, как услышал про волю, да с землицей, да чтоб при коне, То уж тут началося такое, что и мухи прижались к стерне. "Вы, хамье, умойте хари! - Предводитель зарычал Отпишу - говорит - государю, эксперименты чтоб кончал".
Но стихию поди, обуздай-ка! Заработав огромный фингал, Только к ночи посредством нагайки, всех в курятник урядник загнал. А безвинной старушке Анисье в толчее повалили плетень. Вот-те, бабушка и "дождалися", вот-те, бабушка и "Юрьев день".
То березка, то рябина, куст ракиты над рекой, Край родной, навек любимый, где найдешь еще такой! Непутевка, Непутевка, ты - родная сторона, И никто нас не исправит, только мать - сыра Земля!
126*21 Февраль
Вот и кончен февраль, и опять в переходе метро Бородатый мужик продает проездные билеты, И Госкомгидромет нам сулит перемену ветров, И весь город уже начинает готовиться к лету.
Ах, злодейка - зима, в этот год нам дала прикурить, Напустила пурги, да такой, что достала до сердца, Нас морозило так, что не хочется вслух говорить, Нам до новых снегов от зимы бы успеть отогреться.
И без лишних обид с февралем распрощаемся мы, Видно нам холода кровь на жидкий азот заменили. Мы до новых снегов не залижем все раны зимы, И не сменим мотор у уставшего автомобиля.
Вот и кончен февраль, остаются последние дни, Извини, уж, зима, но не вечны твои именины, Ах, Госкомгидромет, теплым ветром меня не дразни, Бородатый мужик, подари мне счастливый единый.
127*2 9 ВАЛ
Когда плеснет и захлестнет девятый вал, Когда в душе завоет ураганный ветер, Ну кто из нас, хотя б на час, не забывал Про всех кукушек и все ходики на свете? Когда в душе завоет ураганный ветер, И захлестнет девятый вал.
Когда котел бурлит, когда костер горит, Когда ничем нельзя унять сердцебиенье, Ну кто из нас, хотя бы раз не сотворил Чего-нибудь, чтоб всем чертям на удивленье? Когда ничем нельзя унять сердцебиенье, Когда внутри костер горит.
Когда ворвется свет в открытые глаза, Когда ворвется в ноздри запах зверобоя, Ну кто же счастья всем нутром не осязал, Ну кто же не был в этот миг самим собою? Когда ворвется в ноздри запах зверобоя, Когда ворвется свет в глаза!
128*3 Фигня (Эй, хозяин, ты малый не промах)
Эй, хозяин, ты малый не промах, с легким нимбом вокруг головы, Ты и швец, ты и жнец, и граблями гребец, и оралом орец, но - увы! Оглянись на свое на хозяйство, в нем, пардон, происходит фигня! Этот полный предел положения дел не бодрит ни тебя, ни меня.
О, родная земля, ой-люли-о-ляля удобряются твои поля
Широка ты, страна, цоб-цобэ, но не по..
Я другой такой страны не зна.
Ах, хозяин, картоха пожухла, не хотят колоситься хлеба, Мол нет мочи расти, мол на рынок пусти, Мол мне более и жизнь не люба. Свиньи цены взвинтили на мясо, по дешевке на смерть не идут, А утя да куря когти рвут за моря, яйцо на валюту кладут.
Далеко - далеко на лугу пасутся ко.. и дают кому-то молоко,
О, мясные стада, тибуду - дубида, мы давно такого не еда...
Довольно, мы сыты словами. Хватит шило на мыло менять. И ходить всем гуртом за водой с решетом, и оглобли кнутом погонять! Эх, хозяин, ядрена-матрена, запряги же хоть что-нибудь в воз! Ведь не только меня, скоро эта фигня не устроит уже никого!
129 БУМЕРАНГ
Куда его ни зашвырни, А бумеранг летит по кругу. И порознь прожитые дни Лишь возвращают нас друг к другу. Зачем я здесь на берегу, Навек покинутом когда-то? Ума палата, ума палата, А разобраться не могу.
Зачем я вновь сюда стремлюсь, Как дикий зверь в пчелиный улей? Зачем я ядами травлюсь, И в лоб пускаю себе пули? Как будто через решето Мой здравый смысл уйдет куда-то, Ума палата, ума палата, А вытворяет черти-что.
Мерцают угольки в золе, Давно б пора остепениться. И не мечтать о журавле, Зажав в руке свою синицу. Ах, мне б смириться с тем, что есть, Да, видно, малость тесновата Ума палата, ума палата, Моя палата номер шесть.
Куда его ни зашвырни, а бумеранг летит по кругу. И порознь прожитые дни лишь возвращают нас друг к другу. И вновь я здесь на берегу, навек покинутом когда-то? Ума палата, ума палата, а все никак не убегу.
*5 Абонементные книжки
Абонементные книжки, и проездные билеты Продаются водителем только на остановках.
Вот ведь какие делишки, тысячу стоят штиблеты, Если будешь рачительным, ноги протянешь в обновках.
Скоро нам, граждане, крышка, хоть и не радует это, Очень для жизни сомнительно выглядит остановка.
Абонементные книжки, и проездные билеты Продаются водителем только на остановках.
131*6 Старый боцман
Попугая с плеча старый боцман сними, Я к тебе загляну на минуту, другую. Я - сопливый матрос, и, едва заштормит, Под коленками дрожь удержать не могу я.
Я не просто боюсь, просто ж я не привык, Хоть в мои то года стать пора капитаном, Я хочу все уметь, расскажи мне, старик,
Приоткрой мне, старик, тайны древних морей, Ты ведь знаю, найдешь, чем со мной поделиться. Ты ведь знаешь язык рыб и птиц и зверей, Ты ж сумел научить говорить свою птицу.
Научи ж в кабаках ром плескать из горла, Научи соблазнять длинноногих красоток, Жить, чтоб как у тебя, жизнь под ложечкой жгла, Чтоб по жилам неслось сумасшедшее что-то.
А еще объясни, как тайфун обогнуть, Как не падать за борт в штормы, также как в штили, Объясни, как мне плыть, чтобы не утонуть, Расскажи, как мне жить, чтобы не утопили.
Ты ж объездил весь мир, что ж ты, боцман молчишь? Что же птица твоя вдаль глядит, не мигая, Видно, боцман, ты прав, жить нельзя научить, Можно лишь научить говорить попугая.
Нам по шкуре чужой не прочесть ничего, Мы на шкуре своей все испробуем вскоре, Неужели ж нам в штиль греть на солнце живот? Не затем мы идем в беспокойное море.
Я уж как-нибудь сам жизнь смогу изучить, Можно ль боцманом стать, бурь и гроз избегая, Так что ты уж молчи, старый боцман, молчи, И заставь замолчать своего попугая.
132*7 Как незаметно, постепенно
Как незаметно, постепенно, я зарастаю пустотой, Часы идут, но ничего не происходит. Песок течет - и - все.
И сердце бьется, кровь струится, И селезенка - ек-ек-ек, И день за днем идет процесс пищеваренья, И больше - ничего.
Так незаметно, постепенно, Песок сквозь дырочку уйдет, И я умру, и напишу Вам всем записку, Чтоб Вам не жить,как мне.
И Вы поймете, что вообще-то я неплохой был человек, Вот только жаль, что незаметно, постепенно, Весь пустотой зарос. По самый нос. По самы уши.
133*8 Посвящение холодильнику
Мне холодильник пел ночные песни, А я лежал, раскрыв печальный рот. Аь, о еде мы с ним мечтали вместе, Он - в смысле "сохранить", а я - наоборот.
В столь поздний час, когда давно уже стемнело, И собиралось снова рассветать, Вдруг пробка подлая в сети перегорела, И холодильник смолк, и перестал мечтать.
А я мечтал, с той пробкой не считаясь, Мои мечты были всегда со мной, Поскольку я не электричеством питаюсь, А ранее упоминавшейся едой.
И, лишь когда закончится съестное, Когда вообще исчезнет вся еда, Быть может и не выброшусь в окно я, Но и мечтать уже не буду никогда.
134 Метрополитен
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
C H7 Я в метрополитен пустой проникну легко
C E7 A7 И ноль часов часы пробьют и новый виток начнет Земля,
F Fm7 C A7 A13 A13- F И фотоэлемент меня узнает и пропустит без пятаков
G# G Я слишком часто здесь бываю после нуля.
И милиционер - хитрец не тронет меня, Ведь я не хулиган, не пьян, я просто шагаю по прямой, А то, что я пою немножко громко, это тоже можно понять, Я просто возвращаюсь слишком поздно домой.
Am Am7 G#
Вновь вагон завоет как тромбон
Dm
То ли на пересадку манит, то ли просто тихо зевает,
G
Перед тем, как спать идти,
C H7 E7
Прямо перед депо меня оставит и пропадет в тоннеле.
Дядя в кепочке с гербом
Мне почему - то хитро глянет вслед,
как будто все понимает,
G# G7
И замрет на полпути старый эскалатор, устав.
Я выйду из дверей метро, и выключат свет, Автобус подберет меня, в последний ночной маршрут спеша, И словно таракан по темной кухне, по ночной усталой Москве, На четырех колесах проползу я, шурша.
И свой знакомый ключ найду в углу потайном. Замок, тепло руки узнав, откроется мягко, без щелчка, На цыпочках пройду по коридору и простит меня старый дом, За то, что задержался я сегодня слегка.
И снова полон день забот, а вечер - забав. Но как бы ни звала меня моя бестолковая звезда, Как глупый электрон с любой орбиты, всю энергию потеряв, Я неизменно возвращаюсь только сюда.
Я верю, что мой ключ лежит в углу потайном. Я знаю, по шагам меня замок распознает без труда, Но каждый раз в метро, в пустом вагоне я мечтаю лишь об одном: Ах, как бы и в этот раз мне не опоздать.
*10 Мне подняли зарплату
Мне подняли зарплату, я вмиг разбогател На сумму, что и ночью не приснится. Но тут же несваренье случилось в животе, А также несгибанье в пояснице.
Недаром говорят, богатство - это - яд!
Богатым не уснуть, их мучает изжога!
И если богатеть врачи не запретят,
То всем нам протянуть останется немного.
Мне подняли зарплату, а корм-то не в коня, Вся прыть моя девалася куда-то. И женщины не любят богатого меня, А любят лишь одну мою зарплату.
Пословица гласит: "Кто весел - тот и сыт",
А сытость - это мать любви и вдохновенья.
Но если эту мать богатством создавать,
Нам всем не миновать конца от ожиренья.
Мне подняли зарплату на двадцать пять рублей! Со мной такого раньше не бывало! Но всей моей утробе ничуть не веселей, Я чувствую, мне мало, мало, мало!
Решил я поутру - богатство не к добру,
Оно терзает ум, смущает чувство долга!
И если я когда богатеньким помру,
То видимо тогда, помру уже надолго.
136 Мой милый
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Мой пух на розовых щеках Мне представлялся столь солидным, Его впервые безобидно Касалась женская рука. Когда впервые, как в бреду, Та фраза в воздухе застыла: Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Так был когда-то в первый раз В графе разлук поставлен крестик, Мой пух грубел со мною вместе, А эта пара глупых фраз, Как карусель круго в в аду, С тех пор мне голову кружила: Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Себя молитвой и постом Смирив в процессе ожиданья, Я ждал крестов в графе "свиданья", Но нада мной висел крестом Как ключ, потерянный в пруду, Как недорытая могила, Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Ужель я грешен тем, что сам Постиг чуть горький запах мщенья, И все свои невозвращенья По той же схеме подписал? Ведь жизнь, как жалкий какаду Одно ито же затвердила: Мой милый, жди меня, мой милый, И я приду, приду, приду.
Глафира
Георгий Васильев и Алексей Иващенко
Приходи ко мне, Глафира, я намаялся один, Приноси кусочек сыра, мы вдвоем его съедим. Буду ждать желанной встречи я у двери начеку, Приходи ко мне под вечер, приходи, попьем чайку.
Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чев в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным,
Это я знаю по себе.
Приходи ко мне, Глафира, ненароком, невзначай, Приноси кусочек сыра, ведь без сыра - что за чай? И колбаски два кусочка, а я маслица найду, В наше время в одиночку не прожить, имей в виду.
уду ждать я неустанно, ты мне только покажись, Должноком твоим я стану на оставшуюся жизнь. Одари приветным взглядом, малость рядышком побудь, Больше ничего не надо, только к чаю что-нибудь.
*13 Вечный думатель
Побоями учить - что мертвого лечить, Но многие того не понимали, Ученые труды, туды их растуды, вколачивали розгами в зады. А в это время ученик покорный лежал ничком и охая притворно, Держал в кармане шиш и тихо мозговал над тем, что педагог не задавал.
Без шестеренок и карданов, без всяких видимых причин, И днем и ночью неустанно, наш вечный думатель урчит. Он то замрет, то вдруг убыстрит заветной мысли дерзкий бег, И никакому мотористу его не выключить вовек.
Чужие мысли жечь - что палкой воду сечь, но многие того не признавали, Громили в пух и прах и нагоняли страх, уничтожая книги на кострах. Ав это время скромный местный житель стоял в толпе и думал, жгите, жгите, Ваш солдафонский нрав мы будем брать в расчет, А книжек понапишем вам еще.
Под чью-нибудь дуду любую ерунду отплясывать приходится частенько. Рукой голосовать, ногой маршировать, а головою гвозди забивать. Но, слава богу, думать мы свободны когда угодно, и о чем угодно. И самый дикий вздор смешон нам до тех пор, пока урчит невидимый мотор.
139*14 Дети тишины
Как хорошо отбросить прочь сомненья и печали, Как славно, если цель ясна и рядом есть друзья. Нас сомневаться и страдать нигде не обучали, Нас обучали понимать законы бытия.
И если гром средь бела дня гремит, не утихает, И если свет кромсает ночь на клочья темноты, Так, значит где-то далеко обвалы громыхают, И кто-то шарит фонарем по улицам пустым.
Мы не были шпаной, мы галстук пионерский Сжимали в кулаке, от гордости смеясь, И, мыслями чисты, и помыслами дерзки, Мы замыслы свои несли из класса в класс.
Мы веру и любовь оттачивали в спорах, Мы верили, что нам воздастся по труду. Мы родились, когда страна стряхнула порох, Похоронила прах и выветрила дух.
И мы учились с ней не ахать и не охать, Смотреть вперед и не смотреть на то, что за спиной. И что такое "хорошо", и что такое "плохо", Учили повернув тетрадь обратной стороной.
Нас не поймаешь на крючок приманкою дешевой, Нам уготованы судьбой великие дела, Мы так подкованы, что нам копыта жмут подковы, И остается только грызть стальные удила.