Неизвестен Автор. Новейший философский словарь

1-3, 1894-1898); "Философия права" (1900); "Вопросы политики" (1903); "Вопросы философии" (1904) и др. Ч. исходит из тезиса Гегеля о тождестве мышления и бытия. Тождество законов разума и внешнего мира доказывается наличием реальных отношений субъекта к внешнему миру, подтверждением умозрительных выводов в опыте, невозможностью оформить опыт помимо логических категорий. Эмпиризм невозможен без метафизики, без абстрактных понятий. Дуализм разума и материи (которые не есть ступени развития абсолютной идеи, а самостоятельные начала) снимается духом, направляющим бытие к идеальному совершенству. Дух же восходит к первопричине, Абсолюту как логическому началу, привносящему закономерность как в субъективный, так и в объективный мир. Логическое определение суть определение самих предметов, соответствующее реальной сущности вещей. Метафизика (умозрительная философия) является наукой о понимании, самопознании как тождестве сознающего субъекта и сознаваемого. Способами же понимания выступают логические понятия, поэтому логика есть первая и основная наука, дающая законы всем остальным. Самопознание разума непосредственно схватывает источник законосообразности как достоверный факт, делая возможным философское знание как результат познания сущностей. Анализ самопознания позволяет выявить законы разума, а следовательно, и законы бытия. Философское познание как любой процесс развития подчиняется "принципу тетрады", введенному Ч. вместо принципа триады Гегеля. Антитезис в схеме Ч. удваивается и фиксирует независимость двух противоположных начал, выделившихся из первоначального единства и приобретающих высший синтез (тождество) на завершающей стадии, (ср. гегелевскую фигуру "разломанной середины"). Отсюда относительная самостоятельность (разъединение) объективного и субъективного, опыта (эмпирии) и метафизики (умозрения) и т.д., на смену которым неизбежно придет единство (соединение) в философском синтезе. В общем же познании Абсолюта философия "схватывает фазы его развертывания, требующие аналитического подхода, логического испытания религии, как "схватывающей" фазы, требующей синтетического подхода. Так синтез натуральных религий сменяется, по Ч., аналитикой античной философии, последняя же сменяется христианским синтезом, переходящим в аналитичность новой философии, эпоха господства которой должна смениться религией Духа - высшим (конечным) единством. "Человечество исходит от Бога и снова возвращается к Богу", - резюмирует Ч. Действие Абсолюта реализуется и в разумных личностях как единичных мыслящих субстанциях, выделяющихся из общей субстанции и снова с ней сливающихся. "Носитель Абсолютного, человек сам себе начало, сам абсолютный источник своих действий, и только в силу этого свойства он должен быть признан свободным лицом, имеющим права; с ним не позволительно обращаться как с природным орудием". Так Ч. вносятся в гегелевскую схему принципы персонализма, метафизического обоснования индивидуального начала, личности, созданной "по образцу и подобию Божьему". Отсюда обоснование Ч. концепции естественного права - человек свободен "по природе", дополняемой идеей телеологического развития права, связывающей его с уровнем развития сознания в конкретную эпоху и в конкретной стране (государстве). Свобода понимается двойственно: как внутренняя свобода (свобода воли - ведение этики) и как внешняя свобода (как подлежащая ограничению общим законом в праве). Право-принудительное определение эмпирических условий человеческой жизни есть, прежде всего, фиксация того, что требуется экономическими отношениями. Юридический порядок определяет формальную сторону внешней свободы человека, в которую вкладывается конкретно-историческое социокультурное содержание. Регулятором внешней сободы является справедливость как основа действующего законодательства. Справедливость в своем основании имеет отношения собственности. Свобода - начало не только индивидуалистическое, проявляемое вовне, но и априорно-метафизическое: "разумное существо есть вместе с тем свободное существо... через разум человек преодолевает свою конечность, постигая идею Абсолюта, задающую нравственность". Внутренняя свобода, как свобода воли, определяется: а) свободой от чуждых влияний (от чувственных воздействий и от чужой воли); б) возможностью определяться к действию по собственному побуждению. Отношения свободной воли реализуются: 1) через частное (гражданское) право, регулирующее отношение лиц как частных собственников и отделенное от публичного (государственного) права; 2) в субъективной нравственности или морали как выражении внутренней свободы; 3) через союзы-соединения разумных существ в одно нравственно-юридическое целое; 4) через государство как высший союз - сферу "объективной нравственности", которая есть в то же время и сфера "объективного права". Система положительного (гражданского и государственного) права вырабатывается, по Ч., как опытное приложение к разнообразию жизненных условий "чистых начал" права, выведенных умозрением как метафизические основы последнего, как система философского, или естественного права. Критикуя одосторонность трактовки естественного права рационалистической философией 18 в., Ч. предлагает концепцию естественного права с изменчивым содержанием (а не прирожденными правами человека), развивающимся с развитием сознания, или идеала. Тогда ступени развития свободы выступают как ступени развития права. Следовательно, раскрытие идеи права - не начало, а плод истории. Право получает обоснование через аксиологическое долженствование - внешняя свобода не есть факт, но есть требование (человек должен быть свободен), которому факт может и противоречить. Эту позицию Ч. можно квалифицировать как неоестественную правовую концепцию, оказавшую, в частности, заметное влияние на Новгородцева, Е.Н. Трубецкого, Бердяева и др. Аналогичный круг идей Ч. реализовывал в философии истории, которую он считал венцом, высшим выражением духа. Многие его подходы в этой области близки идеям Грановского, Кавелина, западничеству в целом и оппонируют идеям славянофильства и B.C. Соловьева, с общефилософскими идеями которого Ч. вел дискуссию на страницах журнала "Вопросы философии и психологии" в конце 1890-х, и разбору которых посвящена его более ранняя работа "Мистицизм в науке" (1880). Историю Ч. понимал как историю человеческой мысли, как историю развития идей. История управляется и объясняется только идеями, без понимания которых не может быть и понимания исторических фактов. История нуждается в философском (метафизическом) обосновании, - "с отрицанием же метафизики история превращается в бессмысленное собрание фактов, представляющих явление чистого произвола, или, что еще хуже, в собрание фактов, получивших ложное освещение вследствие предвзятой мысли". Общая схема истории предстает у Ч. как смена родового строя, основанного на кровных связях, средневековым, с его сословным делением, а затем - общегражданским строем, в основе которого - формально-юридическое равенство, позволяющее максимально реализоваться человеку как разумному свободному существу. В социальном отношении любой человеческий союз есть, по Ч., воплощение четырех начал (причин): производящей - власть, формальной - закон, материальной - свобода, конечной цель или идея (общая польза или благо). В каждом из союзов (в них человек является членом и субъектом прав и обязанностей) преобладает одно из начал. Человеческое общежитие образуют четыре типа союзов. Естественный союз - семья, где доминирует начало общей пользы. Юридический союз - гражданское общество, обеспечивающее частные отношения лиц как частных собственников на основе частного права. Нравственный союз - церковь. Абсолютный союз - государство, основывающееся на начале власти. Государство, по Ч., - союз народа, связанного в одно целое, управляемый верховной властью для общего блага. Оно - арбитр правовой и моральной областей жизни. Исторически появляясь последним, этот союз логически предшествует остальным союзам и обусловливает их как производящая причина. Государство Нового времени закрепило частные зависимости, установив единство с гражданским обществом. Задача нового этапа развития государства ограждение прав и свобод "низших" от претеснения "высшими", что может реализовывать только программа либерализма, обеспечивающая свободу личности как условие стремления к Абсолюту. Отсюда резкое оппонирование Ч. марксизму, любым вариантам социализма. На основе своих философских построений Ч. создал оригинальную концепцию русской истории как истории с гипертрофированным государственным началом, когда "устроение" общества шло "сверху", а не "снизу" через гражданское общество и утверждение института личности. В этом отношении его концепция близка подходу Кавелина. В.Л. Абушенко
      ЧТЕНИЕ - специфическая форма языкового общения людей посредством печатных или рукописных текстов, одна из основных форм опосредованной коммуникации. Ч. не одностороннее воздействие произведений на читателя, выражающееся в пассивном восприятии, усвоении содержания текста, а активное взаимодействие между коммуникаторами (создателями текста) и реципиентами (читателями). В ходе Ч. происходит процесс "сотворчества" автора и читателя. Ч. существенно отличается от других видов коммуникации. Это связано со спецификой текста как знаковой системы, элементы которой существуют в неподвижной пространственной форме, предусматривающей их последующее зрительное восприятие, и с возможностью фиксирования, хранения, тиражирования информации в таком виде, при котором процессы потребления не совпадают по времени с их производством, а могут длиться на протяжении веков. Эта особенность превращает Ч. в весьма рациональный способ передачи и усвоения знаний и ценностей, выработанных человечеством. Специфика печати дает простор читательскому восприятию, не ограничивая его условиями места и времени. В соответствии со своими потребностями и интересами читатель выбирает печатные или письменные тексты, определяет условия, скорость, технику, стратегию и тактику Ч., адекватную содержанию произведения. Ч. является процессом творческим и индивидуализирующим, что многократно усиливает его разностороннее воздействие на личность. Его необходимо рассматривать как совокупность дифференцированных способов приобщения к культуре, различающихся в зависимости от типа и вида издания, характера и назначения текста. Читатель - социальный субъект Ч. как регулярной деятельности, отвечающей его духовным потребностям. Он характеризуется специфической читательской психологией и является в то же время контрагентом воздействия со стороны автора, печатной продукции, каналов ее распространения и пропаганды. В настоящее время существует два основных подхода к пониманию такого сложного социального процесса, каким является Ч.: функциональный и структурный (в классической и постклассической трактовках). Современное общество находится на этапе постиндустриального развития, для которого характерно новое информационное пространство, характеризующееся в том числе мощным развитием аудиовизуальных средств передачи информации. Последние оказывают существенное влияние на процессы Ч.: с одной стороны, уводят от Ч., а с другой- позволяют получать информацию иными путями. Новые информационные технологии ликвидируют монополию одного способа работы со знаком и ставят под вопрос существующую модель образования. Одной из отличительных черт современной модели Ч. является такое явление как ее проблематизация. Человек читающий начинает мыслить в категориях проблем, стимулирующих неоднократное обращение к одному и тому же тексту, который подвергается постоянному "переструктурированию". Функциональный подход избегал этой проблема-тизации и делал акцент на внешних параметрах Ч. Характерной чертой современной модели Ч. является ее зависимость от интерпретации понятия текста. В контексте социологии чтения текст можно определить как ориентированную на смысловое восприятие и интерпретацию систему языковых элементов разной степени сложности, комплексности и значимости (с точки зрения передачи его основной идеи), функционально (т.е. для данной конкретной цели/целей) объединенных в единую структуру общей концепцией. Текст здесь есть в сущности цепь коммуникативных единиц, с помощью которых реализуется тот или иной замысел культуры. Текст можно оценить с позиций определенного типа практики - практики письма. С одной стороны, есть то, что можно написать. С другой - то, чего написать уже нельзя. Есть то, что принадлежит практике писателя, и есть то, что оказывается вне ее пределов. Ценность текста-письма заключается в том, чтобы превратить читателя из потребителя в производителя текста. Современная литература переживает жесточайший разлад между изготовителем и пользователем текста, между его владельцем и клиентом, между писателем и читателем - разлад, поддерживаемый самой литературой как социальным установлением. В такой ситуации читатель пребывает в состоянии праздности. Он не получает ничего, кроме возможности принять или отвергнуть текст. В противовес тексту-письму возникает текст-Ч. то, что можно прочесть, но невозможно написать. Тексты-Ч. суть продукты, из которых и состоит необъятная масса литературы. Чтобы расчленить эту массу, вернуться к тексту-письму, необходима вторичная операция, следующая за первичной операцией оценки-классификации произведения. Эта новая операция есть интерпретация. Миллионы читателей интерпретируют литературные тексты, в чем-то по разному ощущая "текстовую действительность", обогащая, а порой и обедняя ее. В контексте потребления языкового сообщения (в сфере отношений текста к его истолкователям) количество содержащейся в сообщении информации обращается в качество, обеспечивая литературному сочинению новую, подлинно "поведенческую" жизнь. Интерпретировать текст значит понять его как воплощенную множественность. Такой идеальный текст пронизан сетью бесчисленных, переплетающихся между собой ходов, не имеющих друг над другом власти, у него нет начала, он обратим, этим принципиально множественным текстом способны завладеть различные смыслоизвлекающие системы. Но круг их не замкнут, так как мера таких систем бесконечность самого языка. Ч. - это не праздное занятие, это работа, метод которой - топологический. С операциональной точки зрения, смыслы, которые мы выявляем, удостоверены вовсе не "нами" и не другими людьми, они удостоверены печатью собственной систематичности: доводом в пользу того или иного прочтения текста может служить лишь последовательная систематичность самого прочтения, т.е. правильность его функционирования. Читать - значит выявлять смыслы, а выявлять смыслы - значит их именовать, но получившие имена смыслы стремятся к другим именам, имена начинают перекликаться между собой, группироваться. И эти группировки вновь требуют именования: я именую, отбираю имена, снова именую, и в этом заключается жизнь текста. Ч. - это тот творческий труд, который направлен на самосозидание, это та творческая деятельность человека, в результате которой возникает новое качество самого человека. Вот этот элемент труда, вложенный человеком в самого себя, и создает ту неповторимую форму самовоспитания и то особенное, что отличает Ч. от других видов деятельности в культуре. Чтобы стать читателем - надо научиться. Нужна культура Ч., то есть Ч. в широком смысле слова как одна из важнейших практик в современных обществах. Аудитории печати имеют как синхронные (например, у газет), так и диахронные (у книг) измерения, поскольку текст может долго служить объемом многократного восприятия. В данном случае можно вообще говорить о "выходе" за рамки ситуации "здесь-и-теперь" (в принципе за эту ситуацию выходят и газеты, но уже в иных - аналитических стратегиях Ч. Печатная коммуникация представляет собой активное смысловое взаимодействие социальных субъектов - коммуникатора и реципиента. В роли коммуникатора выступает совокупный социальный субъект, олицетворяющий общество в целом. Реципиентом выступает личность как социально-психологический субъект. Взаимодействуя с помощью текстов, коммуникатор и реципиент достигают своих целей и решают свои задачи. Это позволяет на основе системного анализа их деятельности вычленить функции печати и личностные функции Ч. Под функциями текстов понимают их социальное назначение, иными словами, цели и задачи, которые они, с точки зрения их создателей, призваны выполнять, а под функциями Ч. - потребности, цели установки, реализуемые реципиентом в процессе читательской деятельности. В соответствии с этим определением, функции текстов можно разделить на два класса: социальные, выражающие деятельность коммуникатора, и социально-психологические, личностные, выражающие направленность реципиента. К социальным функциям можно отнести: организационные, ценно-стно-ориентирующие, социализирующие, моделирующие, гедонистические, коммуникативные и кумулятивные. Система личностных функций человека, проявляющихся в читательской деятельности, в значительной мере опирается на систему его социальных установок, которые могут быть разделены на три не сводимые одна к другой группы: 1) познавательные, 2) регулятивные, 3) оценочно-ценностные. В соответствии с этим можно выделить личностные функции Ч.: познавательные, эмоционально-коммуникативные, ценностно-ориентировочные. Функции могут быть как эксплицированы, так и, гораздо чаще, латентны. Субъектами печатной коммуникации могут выступать (кроме индивидов) социальные группы, те или иные общности вплоть до родового субъекта человечества. Каждый из этих субъектов обладает сложной внутренней структурой и изменяется в процессе своего развития, что задает многоуровневость и полинаправленность процессам Ч. Но текст может служить также посредником и в самообщении каждого из них (автокоммуникации). Тем самым Ч. как специфическая форма коммуникации необходимо включает в себя элементы автокоммуникации, без которых печатный текст не может эффективно функционировать в авторском и читательском сознании. В настоящее время наблюдается объективный процесс умножения типов Ч. и типов отношения к литературе, изменения характера и уровня читательских ожиданий, подключения к книжной культуре новых значительных контингентов людей. Само понимание Ч., произведения, текста, библиотеки и т.д. меняется. Перед исследователями стоит задача выработки новых принципов моделирования читающей публики, поскольку и это понятие тоже меняется. Любой читатель - человек принципиально активный, в конечном итоге самостоятельно регулирующий предметность, характер и объем своеого Ч. Проблемный же характер современного Ч. предполагает его участие вместе с автором в генерировании текста. Ч. становится, таким образом, событием личной жизни. Для его анализа становится необходимым использовать (наряду с внешними методиками) глубинные методики (клиническое глубокое интервью, метод фокус группы), биографический метод, информационно-целевые способы анализа текста в коммуникации и т.д. Это позволяет дать характеристику субъекта через текст. На основании этого осуществляется уравнивание читателя и текста. О человеке можно судить по тому, какие тексты он читает. Экспериментально доказано, что разные типы текстов требуют разных способов Ч., разных стратегий получения из них смысловой информации. Проблема так называемого быстрого Ч. - в сущности проблема выработки у читателя адекватной данному виду текста стратегии Ч. Поэтому возникает сложнейшее переплетение различных видов текста, различных задач Ч., различных способов и уровней оперирования с текстом. В создании текстов, отвечающих условиям совместной деятельности, принимает участие каждый участник взаимодействия. Есть, следовательно, все основания говорить об относительно самостоятельной текстовой деятельности. Для многих людей текстовая деятельность становится профессиональной. Но и в случаях повседневного бытового общения тексты "встраиваются" в определенные программы поведения, осуществляется выбор необходимых стандартов и атрибутов общения. Текстовая деятельность рассматривается в целом как наиболее сложный вид социальной знаковой деятельности, выступает как процесс постоянного и многократного переозначивания. Такой подход смещает акцент в процессах образования со знания конкретного произведения на технологии работы - работы со знаковой и текстовой реальностью. Если человек находится вне технологий работы с текстом, он, во многом, вне культуры, поскольку основные процессы социального взаимодействия, социализации и т.п. связаны для любого социального агента с необходимостью овладеть навыками Ч. В этом смысле можно говорить о культурной ценности Ч., о его социальной погруженности. Она задается, поддерживается и транслируется функционированием таких общественных институтов, как школа, библиотека, СМИ. Характер ценностных предпочтений читателей определяет возможные трансформации представлений о Ч., влияет на фактическое читательское поведение, которое, в свою очередь, может вызвать преобразования в представлениях, оценках и предпочтениях. В рамках философии постмодерна задается принципиально нетрадиционная стратегия по отношению к тексту, центрированная именно на Ч. (в отличие от классической, центрированной на письмо, - см. Деррида, Деконструкция, Нарратив). См. также: Автокоммуникация, Интерпретация, Мак-Люэн, Постмодернизм, Структурализм, Постструктурализм, Смерть субъекта, Текст, Топика. Я.Я. Красавцева, В.Л. Абушенко ЧУДО - см. ТЕУРГИЯ
      ШАДУРСКИЙ Станислав (1726-1789) - польско-белорусский философ. Родился недалеко от Двинска (Дау-гавпилса), учился в иезуитских коллегиумах в Вильне и Ор-ше. В 1752 из Виленской иезуитской академии был послан для продолжения образования в Париж, где до 1756 занимался в коллегиуме Людовика Великого, изучая, наряду с теологией, натурфилософию, в частности, посещал лекции Нолле. По возвращении преподает философию в Варшаве и Новогрудке, где издает основные книги по философии. С 1762 по 1765 был придворным капелланом, позднее излагал теологию и церковное право в Вильне, Гродно и Браневе. В 1773 после запрета ордена иезуитов выходит из него, последнее десятилетие его жизни не отмечено данными о преподавании. Основные работы: "Принципы философии мышления и ощущений" (1758); "Начала рассуждений в различных диалогах и упражнениях по логике, этике и метафизике" (1760); "Философские основания общей физики, высказанные автором публично" (1761), "Физика, или Философия природы" (не опубликована) и др. Ш. - представитель натурфилософии. Пытался соединить в теории познания рационализм Декарта и эмпиризм. В качестве критерия истины рассматривал очевидность, не отрицая при этом роли исторического авторитета и веры. Разрабатывал понятие аналогичной истины, занимался теорией дедуктивного вывода. В ряде своих работ выступает последовательным сторонником Декарта (особенно в работе "Философские основания общей физики"), в частности, разделяя дуалистичность подхода. В целом же позиция III. может быть расценена как эклектическая. Э.К. Дорошевич, В.Л. Абушенко
      ШАМБАЛА - в буддизме и ряде мистических учений - легендарная страна, располагающаяся к северу от реки Тарим (Аму-Дарьи, Сыр-Дарьи), либо в великих горных системах Азии. Впервые упоминается в текстах 10 в. Цари Ш., правившие и правящие в соответствии с учением мудреца Шакьямуни (по преданию, их 32), призваны сохранять Ш. до момента великой битвы ее сил с полчищами зла. В результате этого противоборства должна родиться новая эпоха - эпоха будды Майтрейи. У приверженцев теософских миропредставлений, Ш. - местопребывание Великих учителей Человечества В 20 в. осуществлялись неоднократные попытки (например, семья Рерихов) обнаружить местонахождение Ш. в Гималаях, на Памире и т.п. В некоторых школах медитации состояние посещения Ш. или пребывания в ней идентично особому состоянию психики, достижимому специальными методиками. А.А. Грицанов
      ШАНКАРА-АЧАРЬЯ(санскр. Саnkаrа - имя, acarua - учитель) (788-820) индийский философ, мистик, поэт, ортодоксальный теолог и реформатор, учитель и проповедник школы Адвайта-Веданты (недуализм, недвойственность). Родом из Кералы, принадлежал касте брахманов; стремясь постигнуть тайну жизни, становится саньясином (странствующим отшельником). Учится у Говинды, ученика Гаудапады. Проходит пешком всю Южную Индию, диспутирует с буддистами, вишнуитами, шиваитами, представителями разных философских школ. Основывает ряд монастырей (главный в Шринагаре). Доходит до Кашмира, где после победоносного диспута возведен на трон Сарасвати (Богиня наук, искусства и красноречия). Умер в Кедарнатхе (Гималаи). За 32 года он создал более 400 произведений самых разных жанров. Главные философские труды: комментарии к "Брахма-сутре" ("Веданта-сутре") Бадараяны, II Упанишадам, к "Бхагавадгите", а также "Упадешасахасри" и "Вивекачудамани". Время Ш. явилось кризисным для индийского мировоззрения. Упадок буддизма и расслоения школ индуизма, связанных с культом конкретного Божества, родили тенденцию к религиозно-философской всеобщности, выразителем которой стал Ш. В его учении сочетаются идеи индуиской Веданты и буддийской Мадхьямики. Реформизм III. выражается в отвержении архаических культов мимансы, в постановке задач очищения религии от грубых форм поклонения Шакти, жертвоприношений и натуралистических обрядов, принятых в тантризме. Ш. создатель философских основ индуизма. Он считал главной философской проблемой проблему реальности как противоположности существующему, рассматривал ее в отношении к проблеме Бога. То, по Ш., что существует, может быть нереальным, а то, что не существует, может быть реальным. Ш. дает недуалистическое понимание Высшего духовного Начала (Брахмана) и духа индивида (Атма-на): Атман и Брахман едины, - иллюзию разобщения создает проявленный мир (Майя), задача человека преодолеть иллюзию и постигнуть тождество Атмана с Брахманом. В духовной практике Ш. был основателем "пути знания" ("джня-на-марга"), который считал наиболее эффективным в преодолении авидьи (незнания) и для достижения освобождения (мокши). Творчески обогатил пути бхакти, устремленной преданности и любви к Богу, кармы - бескорыстного действия и служения людям, и практику йоги. Полагал полезными все пути и духовные устремления на начальных ступенях развития сознания человека. Невежество или "неведение" (ави-дью) Ш. считал не только свойством и недостатком, а объективным космическим фактором, скрывающим высшую духовную Реальность. В этом объективном аспекте неведения, по Ш., и проявляет себя Майя - вселенская иллюзия, феноменальное проявление высшей творческой энергии духовного Начала. Влияние Ш. на индийскую философию сказалось в творчестве таких авторов, как: Рамануджа, Мадхва, Валлабха, Нимбарка (9-10 вв.), Шрихарши (12 в.), Видья-ранья (14 в.), Вивекананда (19 в.), Гхош (20 в.) и др. В.В. Лобач