Финн предводительствовал отрядом из девяти тысяч воинов. Назывался этот отряд Воинством Фьанов; он объединял Ирландию и Шотландию, или, как говорили древние, Эрин и Альбу. Вряд ли найдется хоть клочок земли в этих двух Странах, где бы не сохранилась память об этом герое и его подвигах.
Воинство Фьанов родилось в ту пору, когда лохланнахи, или, как их потом стали звать, норвежцы, совершали набеги на берега Эрина и Альбы.
И верховный король Эрина созвал большой совет, чтобы решить, как одолеть могущественного врага. Совет мужей предложил выбрать сто лучших юношей и девушек и поженить их, чтобы их дети и внуки слились в могучее воинство, которое победит пришельцев из Лохланна.
Вот как родилось в Эрине племя славных воинов. Под предводительством Финна они прогнали врагов с родной земли и больше не пускали их на Британские острова.
Предание говорит, что Финн был не самым могучим воином в Воинстве Фьанов. Не силой прославился он, но мудростью и великодушием, защитой слабых и незапятнанной честью. Говорили: «Никогда Финн не предаст друга».
Мы вам поведаем, как Финн ходил однажды в Лохланн.
Вскоре после того как Воинство Фьанов прогнало пришельцев из Лохланна, Финн и его воины охотились в горах на оленя и увидели незнакомца, приветствовавшего их на чужом языке.
— Откуда ты и что тебе здесь надо? — спросил Финн.
— Издалека. Я ищу себе господина, — ответил незнакомец.
— Мне как раз нужен слуга, — сказал Финн. — А что ты попросишь, если прослужишь у меня один день и один год?
— Совсем немного, — ответил незнакомец, — а именно вот что: когда кончится моя служба, обещай пойти со мной на праздничный ночной пир во дворец лохланнахского короля. Только пойдешь ты один, никто не должен тебя сопровождать — ни собака, ни человек, ни теленок, ни дитя. И без оружия!
Финн хлопнул незнакомца по плечу, да так, что тот скатился вниз до середины горы. И сказал:
— Твои условия мне по душе! Они сулят приключения. Прослужи у меня один день и один год, и я пойду с тобой на ночной пир в Лохланн.
Один день и один год незнакомец преданно нес свою службу, а когда вышел срок, явился к Финну и напомнил об условии.
Тогда Финн призвал к себе все девять тысяч своих воинов и сказал им:
— Я должен выполнить уговор с этим юношей, и сейчас я ухожу от вас. Когда вернусь, я не знаю. Но если через один год и один день я не приду, значит, меня убили в Лохланне. Коли это случится, пусть все, как один, — кто с острым мечом, кто с тугим луком, — ступят на берег Лохланна, чтобы отомстить за меня в великой битве.
И Финн покинул свой дом, а его шут крикнул ему вдогонку:
— О, Финн, первый среди людей, не побрезгуй моим советом, ибо случается, что мудрость короля застревает в башке у дурака.
— А каков твой совет? — спросил его Финн.
— Послушай меня, возьми с собой золотой ошейник Брана. (Бран был верным и самым сильным гончим псом Финна.) Ведь ошейник — не пес, не человек, не теленок, не дитя и не оружие, однако может сослужить тебе великую службу.
— Послушаю и возьму, — ответил ему Финн. Он положил в карман ошейник Брана и покинул своих людей в сопровождении юноши, который прослужил у него один день и один год.
Финн был быстр на ногу и подвижен, однако он с трудом поспевал за своим спутником — тот летел словно на крыльях. Финн лишь старался не упускать его из виду, когда они пробирались сквозь заросли и извилистые ущелья, переходили вброд реки, огибали озера.
Если же юноша пропадал где-нибудь впереди за высокой горой, Финн еще прибавлял шагу и огибал гору с другой стороны, чтобы скорей увидеть его и не сбиться с пути.
Путешествие кончилось, когда они достигли королевского замка лохланнахов.
Зловещий, мрачный, стоял он на самом берегу моря, где пенистые волны с ревом разбивались об острые скалы.
Измученный и усталый после трудного путешествия, Финн вошел в замок и опустился в кресло, чтобы отдохнуть, а затем принять участие в пире. Он хорошо помнил уговор с незнакомцем.
Но не пир ждал Финна Мак Хумала в замке короля лохланнахов.
Сам король и хмурые вожди кланов, а также все лучшие воины Лохланна собрались в тот день, чтобы решить сообща, какой смерти предать героя фьанов. С той минуты как Финн вступил в этот замок, он стал их пленником и знал, что пощады здесь не увидит.
— Повесить его! — сказал один.
— Сжечь!
— Утопить в самом глубоком озере!
Советы следовали один за другим, как удары тупого меча.
— Нет, пусть Финн Мак Хумал умрет позорной смертью! — сказал воин с самым темным, свирепым лицом. — Пустим его в Большое Ущелье, где живет Серый Пес. И Пес его растерзает. Нет смерти позорней, чем смерть от зубов собаки!
Эти слова вызвали восторг и громкое одобрение у собравшихся: кто станет спорить, что нет хуже смерти, чем от клыков и когтей свирепого Серого Пса, стерегущего мрачное Большое Ущелье, куда даже самый отчаянный воин вот уже сколько лет не смел заходить.
Не мешкая более, воины отвели Финна в Большое Ущелье и оставили там среди колючих зарослей и неприступных скал, овеянных едкой, сырой мглой, одного. Только протяжный вой Серого Пса разрывал тишину.
Остаться в Большом Ущелье или бежать — конец для Финна был бы один: смерть.
Но уж лучше пасть жертвой страшного Пса, чем от руки предателей, хитростью заманивших его в свой замок — так решил Финн и остался.
Вдруг где-то во мгле перед ним вырос Серый Пес, и невольно у героя задрожали колени и страх сжал горло. Пес был ростом не меньше Брана — любимой гончей Финна. Шерсть встала дыбом у него на спине. Пасть разинулась, обнажив острые, длинные зубы и красный язык. Из ноздрей с такой силой вырывалось дыхание, что разметало все вокруг на три мили, не меньше.
У Финна похолодела спина, оцепенело сердце.
И тут он вспомнил, что в кармане у него лежит золотой ошейник Брана, который он прихватил из дома по совету своего дурака. И вспыхнула искра надежды.
Он вынул ошейник и помахал им в воздухе. И вот словно свершилось чудо. Серый Пес замер, перестал злобно рычать и завилял хвостом. Потом подполз на брюхе к Финну и лизнул его сначала в руку, потом в лицо, шею, ноги. Он зализал Финну все царапины и болячки от колючих кустов и острых камней.
Финн надел Серому Псу на шею золотой ошейник Брана и вывел из Ущелья этого страшного укрощенного зверя.
Воины и друзья устроили пир в честь возвращения Финна.
Но чудом было не то, что Финн невредимым вернулся домой — все верили в его ум, находчивость и отвагу, — а встреча Серого Пса с Браном. Правда, секрет этой дружеской встречи оказался простой: Серый Пес и Бран были братья.
II. Смерть Дирмеда
Пришло время, и Финн решил взять себе жену. Много прекрасных девушек с радостью согласились бы стать женой Финна Мак Хумала, но он хотел выбрать ту, которая славилась бы не только красотой, но и сообразительностью и мудростью. Чтобы проверить ум будущей жены, Финн придумал шесть вопросов и, когда шел к ней в гости, задавал их. Та, которая ответит на все шесть вопросов, и будет его женой, объявил он. Так вот, у славного воина Уллина была дочь, звали ее Грэйн, и красотой своей она славилась на всю округу. Стройная, темноволосая, с живыми прекрасными глазами. Именно она нашла ответы на все шесть вопросов, когда Финн пришел в гости к ее отцу.
— Чего больше, чем травинок на земле? — спросил ее Финн.
— Капель росы, — ответила Грэйн, — ведь на каждой травинке не одна, а много росинок.
— А что белее снега? — спросил Финн.
— Истина, — ответила Грэйн.
— А что чернее воронова крыла? — спросил он.
— Смерть, — отвечала она.
— А что краснее крови?
— Лицо достойного человека, когда ему нечем угостить нежданного гостя.
— А что острее меча?
— Упрек врага в трусости.
— А что быстрее ветра?
— Мысли женщины, что летят от одного мужчины к другому.
Так отвечала Грэйн, ни секунды не задумываясь. И Финн взял ее обе руки в свои и сказал:
— Воистину, Грэйн, красота твоя ослепляет, а ум пронзает сердце. Никто не сравнится с тобой. Ты согласна стать моей женой?
— Стать женой Финна Мак Хумала для меня честь, — ответила она.
И в большом зале Уллинского дома стали готовить пышную свадьбу. Все девять тысяч героев славного Воинства Фьанов пришли, чтобы повеселиться на свадьбе их славного предводителя. Стропила дома дрожали от раскатов их громового смеха, стены сотрясались от звона их кубков. Пир длился семь дней.
Среди девяти тысяч воинов был Дирмед, племянник Финна. После самого Финна и его сына Осгара Дирмед был третьим в могучем Воинстве Фьанов. Но красотой светловолосый герой превосходил всех. На левой щеке его, у глаза, было родимое пятно, которое он всегда прикрывал прядью волос. То было не простое родимое пятно, а метка любви. Стоило женщине бросить взгляд на эту метку, и тут же в ее сердце зажигалась любовь к Дирмеду.
Так вот, в самый разгар пира две белых гончих невесты Грэйн, лежавших у ее кресла, сцепились из-за кости, которая упала под стол. Первым вскочил Дирмед, чтобы разнять их. Пустяк, и, однако, с этого пустяка начались все его бедствия в тот день. А все потому, что, когда он опустился на колени, чтобы разнять собак, прядь волос, закрывавшая метку любви, упала, и Грэйн увидела ее, а увидев, тут же воспылала любовью к Дирмеду.
«Финн, отважный предводитель Воинства Фьанов, оказал мне великую честь, предложив стать его женой. Но Дирмед самый красивый юноша, какого я видела, и в глазах его горит сама молодость. Нет, я люблю Дирмеда», — сказала она сама себе.
И позднее, когда Финн отяжелел от выпитого вина и задремал, склонив голову на грудь, Грэйн наклонилась к Дирмеду и призналась ему в любви.
— Убежим отсюда вместе! — попросила она Дирмеда. — Увези меня прямо сейчас, и мы спрячемся так, что Финн нас никогда не найдет.
Красота Грэйн оказалась не слабее метки любви на щеке Дирмеда, и она покорила его сердце. Ее слова вызвали у него сильное искушение, он готов был увезти Грэйн, но разве мог он предать своего друга и предводителя фьанов, которому поклялся в вечной верности?
— Неужели ты хочешь, чтобы меня назвали самым бесчестным среди фьанов? — спросил он Грэйн.
— А я накладываю на тебя гисан,и отныне ты не можешь со мной расстаться, — ответила она.
Услышав это, Дирмед тяжело вздохнул, потому что в те далекие-далекие времена существовал закон: если женщина накладывает на мужчину гисан,то есть обет послушания, он должен выполнять все ее желания. Дирмед задумался, как бы ему, не обижая Грэйн, все-таки не нарушить слова верности Финну, и сказал:
— О, любовь моя Грэйн, тяжела ноша, которую ты хочешь возложить на меня. Но я исполню твое желание и увезу тебя отсюда. Только при условиях, какие сам назначу. Я увезу тебя не из дома и не со двора. Ты же явишься ко мне не верхом на коне и не пешком. Если тебе удастся выполнить эти условия, мы уедем.
С этими словами Дирмед встал из-за стола и ушел из пиршественного зала дома Уллина в соседний дом, где и остался на ночь.
А утром Грэйн явилась к нему с двумя белыми гончими и сказала:
— Пойдем, Дирмед. Видишь, я выполнила все твои условия.
Дирмед вышел к ней и убедился, как ловко она выполнила их: она явилась к нему не верхом на коне и не пешком, а верхом на козле. И остановилась не на улице и не в доме, а на пороге.
— Воистину Финн был прав, найдя тебя самой сообразительной и самой прекрасной из женщин! — воскликнул Дирмед. — Что ж, нам пора ехать. И все-таки тревога не покидает меня. Боюсь, куда бы мы ни уехали, Финн всюду нас найдет. Знаешь почему? Потому что стоит ему приложить указательный палец левой руки к зубу мудрости, и ему тут же станет известно, где мы. И тогда ярость обуяет его, он не успокоится, пока не отомстит нам.
Грэйн слезла с козла, и в сопровождении белых тончих они поспешили уйти и не давали отдых ногам, пока не пересекли множество зеленых холмов и долин, лежавших между домом Уллина и гостеприимными лесами Кинтейла на полуострове Кинтайр. Однако хотя летели они, как птицы, погоня оказалась проворней. Как только Финну стало известно, что Дирмед сбежал с его невестой, он дотронулся пальцем до заветного зуба, и тут же узнал, что беглецы укрылись в Кинтейлском лесу. Тогда он вместе со всем Воинством Фьанов покинул дом Уллина и отправился туда, а гнев и ярость подгоняли их.
— Вот никогда не думал, что Дирмед, радость сердца моего, так низко, вероломно обманет меня, — товорил Финн, и толстые вены вздувались на его шее от гнева.
Фьаны очень быстро достигли вершины самого высокого холма, с которого неохватные леса Кинтейла были видны как на ладони. Тут Финн отстегнул свой охотничий рог и громко затрубил. Трубные звуки разнеслись по всему полуострову с юга на север и с запада на восток.
А надо вам сказать, что среди Воинства Фьанов было правило, когда звучит фогхед,то есть охотничий призыв Финна, каждый должен на него ответить. Услышав фогхед,Дирмед понял, что должен подчиниться непреложному закону фьанов.
— Ничего не поделаешь, любовь моя, — сказал он Грэйн. — Долг повелевает мне ответить на фогхед.Я должен предстать перед Финном.
Увидев, что Дирмед собрался идти, Грэйн сказала:
— Я иду с тобой, любимый. И если Финн готовит тебе смерть, я встречу ее вместе с тобой.
И они поднялись на вершину холма и встретились там с Финном, с его сыновьями Осгаром и Осианом и с другими героями Воинства. Когда Финн увидел Дирмеда и Грэйн, рука об руку приближавшихся к нему, гнев чуть смягчился в его сердце.
«Дирмед еще так молод, рано ему умирать», — подумал он. Но тут он вспомнил, что племянник обманул его, и ярость с новой силой охватила его. «Нет, он должен умереть», — решил Финн.
Но он содрогнулся от мысли, что Дирмед падет от его руки, и придумал иной план, как отомстить Дирмеду.
В Кинтейлском лесу жила старуха по имени Мейла Лли, что означает «Седая Бровь». Она держала стадо свиней, вожаком у них был свирепый кабан, прямо дикий вепрь. Уже много героев охотились на него, но ни один не вернулся назад живым. Этот вепрь умел нападать и защищаться. Вот Финну и пришло на ум послать Дирмеда охотиться на кабана. Так племянник его будет обречен на смерть, а сам он будет отомщен, решил Финн.
Он встретил Дирмеда и приказал ему пойти в лес и убить кабана. Понимая, что его ждет неминуемая гибель, Дирмед попрощался с Осгаром и Осианом, своими двоюродными братьями и друзьями молодости, и с тяжким сердцем покинул фьанов.
Последней, с кем он перед расставанием обменялся словом, была прекрасная возлюбленная Грэйн. Подхватив копье, Дирмед спустился с холма и скрылся в чаще леса.
Прошло сколько-то времени, и все ожидавшие на вершине холма поняли, что Дирмед уже встретился с кабаном — до них донеслись звуки битвы. Они слышали, как трещат и ломаются ветви в лесу, как громко сопит и хрипит разъяренный зверь. Потом вдруг наступила тишина, а вслед за ней раздался торжествующий крик человека. Дирмед убил вепря.
Финн с сыновьями тут же бросились в лес. Там они увидели Дирмеда, целого и невредимого. Он отдыхал после битвы, сидя рядом с бездыханным кабаном, у которого из сотни ран, нанесенных копьем, текла черная кровь.
— Не зря называют тебя Дирмед Надежный Щит, — сказал Финн своему племяннику. Однако за этой похвалой крылось глухое раздражение, что план его не удался.
На спине у кабана была ядовитая щетина. Достаточно наколоться хотя бы на один волосок — и человек мертв. Финн это знал и потому сказал:
— А теперь измерь-ка свою добычу, племянник. Пройдись по его хребту и скажи нам, сколько футов от загривка до хвоста.
Не чуя беды, Дирмед прошелся босиком по спине кабана, чтобы измерить его, как приказал Финн. И вот удача! Ни один ядовитый волосок не вонзился ему в ступню.
— Ровно шестнадцать футов, — объявил Дирмед.
— Измерь еще раз, — приказал Финн, — может, ты ошибся.
И Дирмед во второй раз прошелся по широкой спине кабана. Но на полдороге ядовитый волос впился ему в родинку на правой пятке. И тут же смертельный яд проник в его тело, и Дирмед замертво упал на землю.
Угрызения совести вдруг проснулись в Финне, и он воскликнул:
— О, Дирмед! Скажи, что может исцелить тебя?
— Глоток воды из ладоней Финна.
Финн бросился к ручью, протекавшему меж деревьев, и зачерпнул полные горсти воды. Но тут он вспомнил, что ведь Дирмед увел у него невесту, и он с гневом раскрыл ладони, чтобы вода убежала сквозь пальцы на землю.
И все-таки он во второй раз набрал в ладони воды. Но снова борьба в его сердце между прежней любовью к племяннику и гневом, когда он узнал о его измене, развела его ладони, и вода опять утекла.
Когда же Финн, наконец одолев себя, принес племяннику воды, Дирмед был уже мертв.
— Я убил моего родного племянника, сына моей родной сестры, ради женщины, которая больше не любит меня, — с горестью корил себя Финн. — Доблестного героя, третьего в славном Воинстве Фьанов, я погубил своей волей.
Осгар и Осиан, Голл Богатырь и псарь Конен — все, кто рос вместе с Дирмедом и провел с ним свою юность, оплакивали его.
Когда Грэйн узнала, что Дирмеда больше нет в живых, сердце ее остановилось от боли, и она тоже умерла.
Дирмеда вместе с Грэйн похоронили со всеми почестями на берегу тихого светлого озера Лох-Дуг. Их опустили в длинную ладью. Рядом положили боевое копье Дирмеда, острый меч и знаменитый щит, а также прочие вещи, к которым он привык. А в ногах у Грэйн положили ее белых гончих, потому что, не вынеся тоски по хозяйке, они тоже скончались.
Потом над их могилой насыпали высокий курган. Его и до сего дня называют Дирмед.
Легенда о Макбете
Году так в 1033 Шотландией правил добрый старый король Дункан. У него было два сына — Малькольм и Дональбейн. В ту пору Шотландия страдала от набегов воинственных датчан. Датские воины, высадившись на британском берегу, крушили все, что ни попадет под руку. Сжигали дома и замки, даже церкви, забирали награбленное, садились снова на свои парусные ладьи и улетали прочь.
И вот в который раз многочисленный флот датчан причалил к берегам Шотландии и высадился в окрестностях Файфа. Против чужеземцев шотландцы собрали могучую армию, но так как король Дункан был уже слишком стар, а сыновья его слишком юны, армию повел, по велению короля, его ближайший родственник Макбет.
Макбет был сыном тана гламисского. Тана — значит владельца земель в Гламиссе. Макбета все считали храбрым воином. Во главе армии шотландцев, вместе с верным Банко, таном лохаберским, он дал отпор датчанам. Шотландцы выиграли великую битву, они разбили датчан и заставили их отступить к своим ладьям, бросив раненых и не похоронив убитых.
Прогнав датчан, Макбет с победоносной армией вернулся на север Шотландии в Форрес.
Поговаривали, что в Форресе жили три вещуньи — три старухи, умевшие колдовать и предсказывать судьбу. Даже такие бесстрашные воины, как Макбет, верили тогда в колдуний.
Три вещуньи схоронились на болоте у дороги и стали поджидать Макбета. Когда он появился во главе своей армии, первая вещунья не побоялась, вышла к нему и сказала:
— Привет тебе, Макбет, привет тебе, о славный тан гламисский!
За ней вышла вторая вещунья и сказала:
— Привет тебе, Макбет, привет тебе, о славный тан кавдорский!
А третья вещунья вышла и воскликнула:
— Привет Макбету, которому суждено стать королем Шотландии!
Не успел Макбет прийти в себя от изумления, как появился на коне гонец, который сообщил, что отец Макбета скончался. А значит, Макбет и в самом деле стал теперь таном гламисским.
Вслед за первым гонцом вскоре появился и второй. Он принес добрые вести от короля Дункана. Король благодарил Макбета за победу и сообщал, что тан кавдорский восстал против него, и потому все его земли теперь принадлежат победителю Макбету. А значит, Макбет отныне стал и таном кавдорским.
Выходит, уже два предсказания старых колдуний сбылись. И Макбет задумался, что предпринять, чтобы сбылось и третье — как стать королем.
А надо вам сказать, что у Макбета была жена, женщина коварная и очень честолюбивая. Она воспользовалась своей властью над ним и уговорами, укорами и угрозами заставила его поверить, что он овладеет короной, если убьет старого, доброго короля. Макбет очень долго сопротивлялся ее уговорам. Ему совсем не хотелось убивать старого короля, своего доброго друга. Но чего не добьется коварная, честолюбивая женщина! Да к тому же предсказание вещуньи… и Макбет уступил. И замыслил, как убить короля.
Он пригласил короля Дункана к себе в гости, в свой замок близ Инвернесса. Вместе с женой он радушно принял короля и всю его свиту, устроив им пышный пир.
Уже глубокой ночью королю захотелось покинуть пирующих и уйти спать. Макбет проводил его в роскошные покои, приготовленные заранее.
В те далекие, дикие времена был обычай, что у дверей опочивальни, где спит король, несли стражу два бравых воина. Леди Макбет знала, кто назначен стражами в ту ночь, и заранее напоила их вином, в которое подмешала снотворное зелье. И когда король удалился в свои покои и лег спать, стражники тут же свалились в мертвом сне у его дверей. Теперь их не добудилась бы далее военная труба.
Всю эту ночь шумела буря, но ни вой ветра, ни удары грома не нарушили сон короля, потому что он был уже стар и слишком устал после долгой дороги и богатого пира.
Само собой, и стражники не пробудились.
Только один Макбет не ложился, сон не шел к нему. Его терзали сомнения, стоило ли затевать столь опасную игру. Ведь если королю суждено умереть, все должно свершиться в эту же ночь. Леди Макбет была рядом.
— Стыдитесь, — говорила она, — вас тревожит не совесть, а трусость! Будьте мужчиной! Если мужество вам изменило, я, слабая женщина, сама свершу это.
Макбет не мог больше слушать позорящие его речи и направился длинными переходами замка в покои короля.
Он выхватил из ножен кинжалы, висевшие на поясе спящих стражников, и, ворвавшись в покои короля, всадил их прямо в сердце старого Дункана. После этого Макбет вложил обагренные кровью клинки в руки воинов и вымазал им лицо кровью, чтоб все подумали, что это они убили доброго короля.
Наутро в большом зале замка собрались все знатные лорды и дворяне, входившие в свиту короля. И оба его сына — Малькольм и Дональбейн. Ожидая выхода Дункана, они толковали о страшной буре, что бушевала ночью.
— Вы слышали, как завывал ветер? Словно запели все черти ада.
— Метались тени, скрипели ставни, а где-то недалеко ухала сова.
— И лаяли собаки. А кони короля Дункана вырвались на волю и перегрызли друг друга. Верно, взбесились.
— Не к добру это.
— Не к добру…
Король все не выходил из своих покоев, и встревоженные вельможи послали к нему одного из знатных дворян. Со всем почтением приблизился он к покоям короля, раскрыл двери и — о, ужас! — перед ним лежал Дункан, мертв и неподвижен. А рядом — два стражника с кровавыми кинжалами в руках.
Забил тревожно колокол, горестные стенания огласили покои замка, когда вельможи и друзья увидели содеянное зло. Казалось, более всех был разгневан сам хозяин замка, Макбет. Никто не успел опомниться, как он своим мечом пронзил спящих стражников.
— Всем ясно, что они убийцы! — воскликнул он. — И заслужили кару.
Но сыновьям Дункана, Малькольму и Дональбейну, показалось странным это убийство. И они поспешили покинуть зловещий замок Макбета в Инвернессе. Дональбейн направился в Ирландию, а Малькольм ко двору английского короля, чтобы попросить у него поддержки и восстановить закон, по которому он, Малькольм, должен наследовать трон своего отца Дункана.
Макбет стал королем шотландским, как и предсказывали вещуньи. Казалось, все сбылось, но он не знал ни радости, ни счастья. Покоя не давали ему навязчивые думы о своем злодеянии. Страх проник в душу: а что, если такой же честолюбец, как он, и с ним поступит точно так же?
Но кто?
Растревоженная совесть не молчала, и подозрение пало на Банко. «Банко, вот кто теперь опасен!» — решил Макбет и подослал к нему убийцу.
Но и это не принесло ему ни счастья, ни покоя. Он заметил, что кое-кто стал подозревать его. И он боялся, что кто-то отомстит ему. А нет, тогда Малькольм найдет поддержку у короля английского и пойдет на него войной.
И вот Макбет решил снова отправиться в Форрес к вещуньям. Разве не они заронили в нем мечту стать королем Шотландии! Ему не терпелось узнать свою судьбу и дальше.
— Ты непобедим и не отдашь корону, пока зеленый лес, зовут его Бирнамским, не придет сам в неприступный замок Дунсинейн, — поведали вещуньи.
В Дунсинейне теперь обычно держал свой двор Макбет. А Бирнамский лес был в добрых двенадцати милях от Дунсинейна.
— Сказки, бред — деревья сами по себе не ходят, — успокаивал себя Макбет. — Я в замке в полной безопасности.
И все-таки после ночной встречи с колдуньями Макбет велел укрепить свой замок на холме у Дунсинейна. А посему заставил знать свою и благородных танов прислать ему камней и бревен, которые на холм должны были поднять могучие волы.
Среди благородных танов, которым приказал Макбет доставить в замок Дунсинейн камни, бревна и все такое прочее, был Макдуф из Файфа. Макбет давно подозревал, что, если когда-нибудь в Шотландию прибудет принц Малькольм с подмогой от короля английского, Макдуф его поддержит. И Макбет боялся и ненавидел Макдуфа за это.
Воинство Фьанов родилось в ту пору, когда лохланнахи, или, как их потом стали звать, норвежцы, совершали набеги на берега Эрина и Альбы.
И верховный король Эрина созвал большой совет, чтобы решить, как одолеть могущественного врага. Совет мужей предложил выбрать сто лучших юношей и девушек и поженить их, чтобы их дети и внуки слились в могучее воинство, которое победит пришельцев из Лохланна.
Вот как родилось в Эрине племя славных воинов. Под предводительством Финна они прогнали врагов с родной земли и больше не пускали их на Британские острова.
Предание говорит, что Финн был не самым могучим воином в Воинстве Фьанов. Не силой прославился он, но мудростью и великодушием, защитой слабых и незапятнанной честью. Говорили: «Никогда Финн не предаст друга».
Мы вам поведаем, как Финн ходил однажды в Лохланн.
Вскоре после того как Воинство Фьанов прогнало пришельцев из Лохланна, Финн и его воины охотились в горах на оленя и увидели незнакомца, приветствовавшего их на чужом языке.
— Откуда ты и что тебе здесь надо? — спросил Финн.
— Издалека. Я ищу себе господина, — ответил незнакомец.
— Мне как раз нужен слуга, — сказал Финн. — А что ты попросишь, если прослужишь у меня один день и один год?
— Совсем немного, — ответил незнакомец, — а именно вот что: когда кончится моя служба, обещай пойти со мной на праздничный ночной пир во дворец лохланнахского короля. Только пойдешь ты один, никто не должен тебя сопровождать — ни собака, ни человек, ни теленок, ни дитя. И без оружия!
Финн хлопнул незнакомца по плечу, да так, что тот скатился вниз до середины горы. И сказал:
— Твои условия мне по душе! Они сулят приключения. Прослужи у меня один день и один год, и я пойду с тобой на ночной пир в Лохланн.
Один день и один год незнакомец преданно нес свою службу, а когда вышел срок, явился к Финну и напомнил об условии.
Тогда Финн призвал к себе все девять тысяч своих воинов и сказал им:
— Я должен выполнить уговор с этим юношей, и сейчас я ухожу от вас. Когда вернусь, я не знаю. Но если через один год и один день я не приду, значит, меня убили в Лохланне. Коли это случится, пусть все, как один, — кто с острым мечом, кто с тугим луком, — ступят на берег Лохланна, чтобы отомстить за меня в великой битве.
И Финн покинул свой дом, а его шут крикнул ему вдогонку:
— О, Финн, первый среди людей, не побрезгуй моим советом, ибо случается, что мудрость короля застревает в башке у дурака.
— А каков твой совет? — спросил его Финн.
— Послушай меня, возьми с собой золотой ошейник Брана. (Бран был верным и самым сильным гончим псом Финна.) Ведь ошейник — не пес, не человек, не теленок, не дитя и не оружие, однако может сослужить тебе великую службу.
— Послушаю и возьму, — ответил ему Финн. Он положил в карман ошейник Брана и покинул своих людей в сопровождении юноши, который прослужил у него один день и один год.
Финн был быстр на ногу и подвижен, однако он с трудом поспевал за своим спутником — тот летел словно на крыльях. Финн лишь старался не упускать его из виду, когда они пробирались сквозь заросли и извилистые ущелья, переходили вброд реки, огибали озера.
Если же юноша пропадал где-нибудь впереди за высокой горой, Финн еще прибавлял шагу и огибал гору с другой стороны, чтобы скорей увидеть его и не сбиться с пути.
Путешествие кончилось, когда они достигли королевского замка лохланнахов.
Зловещий, мрачный, стоял он на самом берегу моря, где пенистые волны с ревом разбивались об острые скалы.
Измученный и усталый после трудного путешествия, Финн вошел в замок и опустился в кресло, чтобы отдохнуть, а затем принять участие в пире. Он хорошо помнил уговор с незнакомцем.
Но не пир ждал Финна Мак Хумала в замке короля лохланнахов.
Сам король и хмурые вожди кланов, а также все лучшие воины Лохланна собрались в тот день, чтобы решить сообща, какой смерти предать героя фьанов. С той минуты как Финн вступил в этот замок, он стал их пленником и знал, что пощады здесь не увидит.
— Повесить его! — сказал один.
— Сжечь!
— Утопить в самом глубоком озере!
Советы следовали один за другим, как удары тупого меча.
— Нет, пусть Финн Мак Хумал умрет позорной смертью! — сказал воин с самым темным, свирепым лицом. — Пустим его в Большое Ущелье, где живет Серый Пес. И Пес его растерзает. Нет смерти позорней, чем смерть от зубов собаки!
Эти слова вызвали восторг и громкое одобрение у собравшихся: кто станет спорить, что нет хуже смерти, чем от клыков и когтей свирепого Серого Пса, стерегущего мрачное Большое Ущелье, куда даже самый отчаянный воин вот уже сколько лет не смел заходить.
Не мешкая более, воины отвели Финна в Большое Ущелье и оставили там среди колючих зарослей и неприступных скал, овеянных едкой, сырой мглой, одного. Только протяжный вой Серого Пса разрывал тишину.
Остаться в Большом Ущелье или бежать — конец для Финна был бы один: смерть.
Но уж лучше пасть жертвой страшного Пса, чем от руки предателей, хитростью заманивших его в свой замок — так решил Финн и остался.
Вдруг где-то во мгле перед ним вырос Серый Пес, и невольно у героя задрожали колени и страх сжал горло. Пес был ростом не меньше Брана — любимой гончей Финна. Шерсть встала дыбом у него на спине. Пасть разинулась, обнажив острые, длинные зубы и красный язык. Из ноздрей с такой силой вырывалось дыхание, что разметало все вокруг на три мили, не меньше.
У Финна похолодела спина, оцепенело сердце.
И тут он вспомнил, что в кармане у него лежит золотой ошейник Брана, который он прихватил из дома по совету своего дурака. И вспыхнула искра надежды.
Он вынул ошейник и помахал им в воздухе. И вот словно свершилось чудо. Серый Пес замер, перестал злобно рычать и завилял хвостом. Потом подполз на брюхе к Финну и лизнул его сначала в руку, потом в лицо, шею, ноги. Он зализал Финну все царапины и болячки от колючих кустов и острых камней.
Финн надел Серому Псу на шею золотой ошейник Брана и вывел из Ущелья этого страшного укрощенного зверя.
Воины и друзья устроили пир в честь возвращения Финна.
Но чудом было не то, что Финн невредимым вернулся домой — все верили в его ум, находчивость и отвагу, — а встреча Серого Пса с Браном. Правда, секрет этой дружеской встречи оказался простой: Серый Пес и Бран были братья.
II. Смерть Дирмеда
— Чего больше, чем травинок на земле? — спросил ее Финн.
— Капель росы, — ответила Грэйн, — ведь на каждой травинке не одна, а много росинок.
— А что белее снега? — спросил Финн.
— Истина, — ответила Грэйн.
— А что чернее воронова крыла? — спросил он.
— Смерть, — отвечала она.
— А что краснее крови?
— Лицо достойного человека, когда ему нечем угостить нежданного гостя.
— А что острее меча?
— Упрек врага в трусости.
— А что быстрее ветра?
— Мысли женщины, что летят от одного мужчины к другому.
Так отвечала Грэйн, ни секунды не задумываясь. И Финн взял ее обе руки в свои и сказал:
— Воистину, Грэйн, красота твоя ослепляет, а ум пронзает сердце. Никто не сравнится с тобой. Ты согласна стать моей женой?
— Стать женой Финна Мак Хумала для меня честь, — ответила она.
И в большом зале Уллинского дома стали готовить пышную свадьбу. Все девять тысяч героев славного Воинства Фьанов пришли, чтобы повеселиться на свадьбе их славного предводителя. Стропила дома дрожали от раскатов их громового смеха, стены сотрясались от звона их кубков. Пир длился семь дней.
Среди девяти тысяч воинов был Дирмед, племянник Финна. После самого Финна и его сына Осгара Дирмед был третьим в могучем Воинстве Фьанов. Но красотой светловолосый герой превосходил всех. На левой щеке его, у глаза, было родимое пятно, которое он всегда прикрывал прядью волос. То было не простое родимое пятно, а метка любви. Стоило женщине бросить взгляд на эту метку, и тут же в ее сердце зажигалась любовь к Дирмеду.
Так вот, в самый разгар пира две белых гончих невесты Грэйн, лежавших у ее кресла, сцепились из-за кости, которая упала под стол. Первым вскочил Дирмед, чтобы разнять их. Пустяк, и, однако, с этого пустяка начались все его бедствия в тот день. А все потому, что, когда он опустился на колени, чтобы разнять собак, прядь волос, закрывавшая метку любви, упала, и Грэйн увидела ее, а увидев, тут же воспылала любовью к Дирмеду.
«Финн, отважный предводитель Воинства Фьанов, оказал мне великую честь, предложив стать его женой. Но Дирмед самый красивый юноша, какого я видела, и в глазах его горит сама молодость. Нет, я люблю Дирмеда», — сказала она сама себе.
И позднее, когда Финн отяжелел от выпитого вина и задремал, склонив голову на грудь, Грэйн наклонилась к Дирмеду и призналась ему в любви.
— Убежим отсюда вместе! — попросила она Дирмеда. — Увези меня прямо сейчас, и мы спрячемся так, что Финн нас никогда не найдет.
Красота Грэйн оказалась не слабее метки любви на щеке Дирмеда, и она покорила его сердце. Ее слова вызвали у него сильное искушение, он готов был увезти Грэйн, но разве мог он предать своего друга и предводителя фьанов, которому поклялся в вечной верности?
— Неужели ты хочешь, чтобы меня назвали самым бесчестным среди фьанов? — спросил он Грэйн.
— А я накладываю на тебя гисан,и отныне ты не можешь со мной расстаться, — ответила она.
Услышав это, Дирмед тяжело вздохнул, потому что в те далекие-далекие времена существовал закон: если женщина накладывает на мужчину гисан,то есть обет послушания, он должен выполнять все ее желания. Дирмед задумался, как бы ему, не обижая Грэйн, все-таки не нарушить слова верности Финну, и сказал:
— О, любовь моя Грэйн, тяжела ноша, которую ты хочешь возложить на меня. Но я исполню твое желание и увезу тебя отсюда. Только при условиях, какие сам назначу. Я увезу тебя не из дома и не со двора. Ты же явишься ко мне не верхом на коне и не пешком. Если тебе удастся выполнить эти условия, мы уедем.
С этими словами Дирмед встал из-за стола и ушел из пиршественного зала дома Уллина в соседний дом, где и остался на ночь.
А утром Грэйн явилась к нему с двумя белыми гончими и сказала:
— Пойдем, Дирмед. Видишь, я выполнила все твои условия.
Дирмед вышел к ней и убедился, как ловко она выполнила их: она явилась к нему не верхом на коне и не пешком, а верхом на козле. И остановилась не на улице и не в доме, а на пороге.
— Воистину Финн был прав, найдя тебя самой сообразительной и самой прекрасной из женщин! — воскликнул Дирмед. — Что ж, нам пора ехать. И все-таки тревога не покидает меня. Боюсь, куда бы мы ни уехали, Финн всюду нас найдет. Знаешь почему? Потому что стоит ему приложить указательный палец левой руки к зубу мудрости, и ему тут же станет известно, где мы. И тогда ярость обуяет его, он не успокоится, пока не отомстит нам.
Грэйн слезла с козла, и в сопровождении белых тончих они поспешили уйти и не давали отдых ногам, пока не пересекли множество зеленых холмов и долин, лежавших между домом Уллина и гостеприимными лесами Кинтейла на полуострове Кинтайр. Однако хотя летели они, как птицы, погоня оказалась проворней. Как только Финну стало известно, что Дирмед сбежал с его невестой, он дотронулся пальцем до заветного зуба, и тут же узнал, что беглецы укрылись в Кинтейлском лесу. Тогда он вместе со всем Воинством Фьанов покинул дом Уллина и отправился туда, а гнев и ярость подгоняли их.
— Вот никогда не думал, что Дирмед, радость сердца моего, так низко, вероломно обманет меня, — товорил Финн, и толстые вены вздувались на его шее от гнева.
Фьаны очень быстро достигли вершины самого высокого холма, с которого неохватные леса Кинтейла были видны как на ладони. Тут Финн отстегнул свой охотничий рог и громко затрубил. Трубные звуки разнеслись по всему полуострову с юга на север и с запада на восток.
А надо вам сказать, что среди Воинства Фьанов было правило, когда звучит фогхед,то есть охотничий призыв Финна, каждый должен на него ответить. Услышав фогхед,Дирмед понял, что должен подчиниться непреложному закону фьанов.
— Ничего не поделаешь, любовь моя, — сказал он Грэйн. — Долг повелевает мне ответить на фогхед.Я должен предстать перед Финном.
Увидев, что Дирмед собрался идти, Грэйн сказала:
— Я иду с тобой, любимый. И если Финн готовит тебе смерть, я встречу ее вместе с тобой.
И они поднялись на вершину холма и встретились там с Финном, с его сыновьями Осгаром и Осианом и с другими героями Воинства. Когда Финн увидел Дирмеда и Грэйн, рука об руку приближавшихся к нему, гнев чуть смягчился в его сердце.
«Дирмед еще так молод, рано ему умирать», — подумал он. Но тут он вспомнил, что племянник обманул его, и ярость с новой силой охватила его. «Нет, он должен умереть», — решил Финн.
Но он содрогнулся от мысли, что Дирмед падет от его руки, и придумал иной план, как отомстить Дирмеду.
В Кинтейлском лесу жила старуха по имени Мейла Лли, что означает «Седая Бровь». Она держала стадо свиней, вожаком у них был свирепый кабан, прямо дикий вепрь. Уже много героев охотились на него, но ни один не вернулся назад живым. Этот вепрь умел нападать и защищаться. Вот Финну и пришло на ум послать Дирмеда охотиться на кабана. Так племянник его будет обречен на смерть, а сам он будет отомщен, решил Финн.
Он встретил Дирмеда и приказал ему пойти в лес и убить кабана. Понимая, что его ждет неминуемая гибель, Дирмед попрощался с Осгаром и Осианом, своими двоюродными братьями и друзьями молодости, и с тяжким сердцем покинул фьанов.
Последней, с кем он перед расставанием обменялся словом, была прекрасная возлюбленная Грэйн. Подхватив копье, Дирмед спустился с холма и скрылся в чаще леса.
Прошло сколько-то времени, и все ожидавшие на вершине холма поняли, что Дирмед уже встретился с кабаном — до них донеслись звуки битвы. Они слышали, как трещат и ломаются ветви в лесу, как громко сопит и хрипит разъяренный зверь. Потом вдруг наступила тишина, а вслед за ней раздался торжествующий крик человека. Дирмед убил вепря.
Финн с сыновьями тут же бросились в лес. Там они увидели Дирмеда, целого и невредимого. Он отдыхал после битвы, сидя рядом с бездыханным кабаном, у которого из сотни ран, нанесенных копьем, текла черная кровь.
— Не зря называют тебя Дирмед Надежный Щит, — сказал Финн своему племяннику. Однако за этой похвалой крылось глухое раздражение, что план его не удался.
На спине у кабана была ядовитая щетина. Достаточно наколоться хотя бы на один волосок — и человек мертв. Финн это знал и потому сказал:
— А теперь измерь-ка свою добычу, племянник. Пройдись по его хребту и скажи нам, сколько футов от загривка до хвоста.
Не чуя беды, Дирмед прошелся босиком по спине кабана, чтобы измерить его, как приказал Финн. И вот удача! Ни один ядовитый волосок не вонзился ему в ступню.
— Ровно шестнадцать футов, — объявил Дирмед.
— Измерь еще раз, — приказал Финн, — может, ты ошибся.
И Дирмед во второй раз прошелся по широкой спине кабана. Но на полдороге ядовитый волос впился ему в родинку на правой пятке. И тут же смертельный яд проник в его тело, и Дирмед замертво упал на землю.
Угрызения совести вдруг проснулись в Финне, и он воскликнул:
— О, Дирмед! Скажи, что может исцелить тебя?
— Глоток воды из ладоней Финна.
Финн бросился к ручью, протекавшему меж деревьев, и зачерпнул полные горсти воды. Но тут он вспомнил, что ведь Дирмед увел у него невесту, и он с гневом раскрыл ладони, чтобы вода убежала сквозь пальцы на землю.
И все-таки он во второй раз набрал в ладони воды. Но снова борьба в его сердце между прежней любовью к племяннику и гневом, когда он узнал о его измене, развела его ладони, и вода опять утекла.
Когда же Финн, наконец одолев себя, принес племяннику воды, Дирмед был уже мертв.
— Я убил моего родного племянника, сына моей родной сестры, ради женщины, которая больше не любит меня, — с горестью корил себя Финн. — Доблестного героя, третьего в славном Воинстве Фьанов, я погубил своей волей.
Осгар и Осиан, Голл Богатырь и псарь Конен — все, кто рос вместе с Дирмедом и провел с ним свою юность, оплакивали его.
Когда Грэйн узнала, что Дирмеда больше нет в живых, сердце ее остановилось от боли, и она тоже умерла.
Дирмеда вместе с Грэйн похоронили со всеми почестями на берегу тихого светлого озера Лох-Дуг. Их опустили в длинную ладью. Рядом положили боевое копье Дирмеда, острый меч и знаменитый щит, а также прочие вещи, к которым он привык. А в ногах у Грэйн положили ее белых гончих, потому что, не вынеся тоски по хозяйке, они тоже скончались.
Потом над их могилой насыпали высокий курган. Его и до сего дня называют Дирмед.
Легенда о Макбете
И вот в который раз многочисленный флот датчан причалил к берегам Шотландии и высадился в окрестностях Файфа. Против чужеземцев шотландцы собрали могучую армию, но так как король Дункан был уже слишком стар, а сыновья его слишком юны, армию повел, по велению короля, его ближайший родственник Макбет.
Макбет был сыном тана гламисского. Тана — значит владельца земель в Гламиссе. Макбета все считали храбрым воином. Во главе армии шотландцев, вместе с верным Банко, таном лохаберским, он дал отпор датчанам. Шотландцы выиграли великую битву, они разбили датчан и заставили их отступить к своим ладьям, бросив раненых и не похоронив убитых.
Прогнав датчан, Макбет с победоносной армией вернулся на север Шотландии в Форрес.
Поговаривали, что в Форресе жили три вещуньи — три старухи, умевшие колдовать и предсказывать судьбу. Даже такие бесстрашные воины, как Макбет, верили тогда в колдуний.
Три вещуньи схоронились на болоте у дороги и стали поджидать Макбета. Когда он появился во главе своей армии, первая вещунья не побоялась, вышла к нему и сказала:
— Привет тебе, Макбет, привет тебе, о славный тан гламисский!
За ней вышла вторая вещунья и сказала:
— Привет тебе, Макбет, привет тебе, о славный тан кавдорский!
А третья вещунья вышла и воскликнула:
— Привет Макбету, которому суждено стать королем Шотландии!
Не успел Макбет прийти в себя от изумления, как появился на коне гонец, который сообщил, что отец Макбета скончался. А значит, Макбет и в самом деле стал теперь таном гламисским.
Вслед за первым гонцом вскоре появился и второй. Он принес добрые вести от короля Дункана. Король благодарил Макбета за победу и сообщал, что тан кавдорский восстал против него, и потому все его земли теперь принадлежат победителю Макбету. А значит, Макбет отныне стал и таном кавдорским.
Выходит, уже два предсказания старых колдуний сбылись. И Макбет задумался, что предпринять, чтобы сбылось и третье — как стать королем.
А надо вам сказать, что у Макбета была жена, женщина коварная и очень честолюбивая. Она воспользовалась своей властью над ним и уговорами, укорами и угрозами заставила его поверить, что он овладеет короной, если убьет старого, доброго короля. Макбет очень долго сопротивлялся ее уговорам. Ему совсем не хотелось убивать старого короля, своего доброго друга. Но чего не добьется коварная, честолюбивая женщина! Да к тому же предсказание вещуньи… и Макбет уступил. И замыслил, как убить короля.
Он пригласил короля Дункана к себе в гости, в свой замок близ Инвернесса. Вместе с женой он радушно принял короля и всю его свиту, устроив им пышный пир.
Уже глубокой ночью королю захотелось покинуть пирующих и уйти спать. Макбет проводил его в роскошные покои, приготовленные заранее.
В те далекие, дикие времена был обычай, что у дверей опочивальни, где спит король, несли стражу два бравых воина. Леди Макбет знала, кто назначен стражами в ту ночь, и заранее напоила их вином, в которое подмешала снотворное зелье. И когда король удалился в свои покои и лег спать, стражники тут же свалились в мертвом сне у его дверей. Теперь их не добудилась бы далее военная труба.
Всю эту ночь шумела буря, но ни вой ветра, ни удары грома не нарушили сон короля, потому что он был уже стар и слишком устал после долгой дороги и богатого пира.
Само собой, и стражники не пробудились.
Только один Макбет не ложился, сон не шел к нему. Его терзали сомнения, стоило ли затевать столь опасную игру. Ведь если королю суждено умереть, все должно свершиться в эту же ночь. Леди Макбет была рядом.
— Стыдитесь, — говорила она, — вас тревожит не совесть, а трусость! Будьте мужчиной! Если мужество вам изменило, я, слабая женщина, сама свершу это.
Макбет не мог больше слушать позорящие его речи и направился длинными переходами замка в покои короля.
Он выхватил из ножен кинжалы, висевшие на поясе спящих стражников, и, ворвавшись в покои короля, всадил их прямо в сердце старого Дункана. После этого Макбет вложил обагренные кровью клинки в руки воинов и вымазал им лицо кровью, чтоб все подумали, что это они убили доброго короля.
Наутро в большом зале замка собрались все знатные лорды и дворяне, входившие в свиту короля. И оба его сына — Малькольм и Дональбейн. Ожидая выхода Дункана, они толковали о страшной буре, что бушевала ночью.
— Вы слышали, как завывал ветер? Словно запели все черти ада.
— Метались тени, скрипели ставни, а где-то недалеко ухала сова.
— И лаяли собаки. А кони короля Дункана вырвались на волю и перегрызли друг друга. Верно, взбесились.
— Не к добру это.
— Не к добру…
Король все не выходил из своих покоев, и встревоженные вельможи послали к нему одного из знатных дворян. Со всем почтением приблизился он к покоям короля, раскрыл двери и — о, ужас! — перед ним лежал Дункан, мертв и неподвижен. А рядом — два стражника с кровавыми кинжалами в руках.
Забил тревожно колокол, горестные стенания огласили покои замка, когда вельможи и друзья увидели содеянное зло. Казалось, более всех был разгневан сам хозяин замка, Макбет. Никто не успел опомниться, как он своим мечом пронзил спящих стражников.
— Всем ясно, что они убийцы! — воскликнул он. — И заслужили кару.
Но сыновьям Дункана, Малькольму и Дональбейну, показалось странным это убийство. И они поспешили покинуть зловещий замок Макбета в Инвернессе. Дональбейн направился в Ирландию, а Малькольм ко двору английского короля, чтобы попросить у него поддержки и восстановить закон, по которому он, Малькольм, должен наследовать трон своего отца Дункана.
Макбет стал королем шотландским, как и предсказывали вещуньи. Казалось, все сбылось, но он не знал ни радости, ни счастья. Покоя не давали ему навязчивые думы о своем злодеянии. Страх проник в душу: а что, если такой же честолюбец, как он, и с ним поступит точно так же?
Но кто?
Растревоженная совесть не молчала, и подозрение пало на Банко. «Банко, вот кто теперь опасен!» — решил Макбет и подослал к нему убийцу.
Но и это не принесло ему ни счастья, ни покоя. Он заметил, что кое-кто стал подозревать его. И он боялся, что кто-то отомстит ему. А нет, тогда Малькольм найдет поддержку у короля английского и пойдет на него войной.
И вот Макбет решил снова отправиться в Форрес к вещуньям. Разве не они заронили в нем мечту стать королем Шотландии! Ему не терпелось узнать свою судьбу и дальше.
— Ты непобедим и не отдашь корону, пока зеленый лес, зовут его Бирнамским, не придет сам в неприступный замок Дунсинейн, — поведали вещуньи.
В Дунсинейне теперь обычно держал свой двор Макбет. А Бирнамский лес был в добрых двенадцати милях от Дунсинейна.
— Сказки, бред — деревья сами по себе не ходят, — успокаивал себя Макбет. — Я в замке в полной безопасности.
И все-таки после ночной встречи с колдуньями Макбет велел укрепить свой замок на холме у Дунсинейна. А посему заставил знать свою и благородных танов прислать ему камней и бревен, которые на холм должны были поднять могучие волы.
Среди благородных танов, которым приказал Макбет доставить в замок Дунсинейн камни, бревна и все такое прочее, был Макдуф из Файфа. Макбет давно подозревал, что, если когда-нибудь в Шотландию прибудет принц Малькольм с подмогой от короля английского, Макдуф его поддержит. И Макбет боялся и ненавидел Макдуфа за это.