Нестерина Елена Вячеславовна. Мафия пишет оперу

   Конечно, братья-мафиози не ходили по школе веселой компанией в обнимку, не палили из игрушечных пистолетов. Никто бы не подумал, глядя на них, что эти мальчики и девочки – неразлучные друзья. Очень даже они были «разлучные». Занимались каждый своими делами. Но любая проблема собирала их вместе.
   А уж тем более такая…
   – Слушайте, – подала голос Зоя Редькина, которая в кругу своих мафиозных братьев не боялась высказываться, не то что в школе, – а может, это все Мыльченко сам придумал? Чтоб за ним побегали, поискали его, бедного, несчастного? Он же любит вокруг себя всякие тайны устраивать.
   У Зои и Антоши, которые с детских лет сидели за одной партой, времена перемирия и вражды сменялись непрерывно. Буйная фантазия порой заносила Антошу в жуткие дебри, а доверчивая Зоя каждый раз попадалась на его удочку. И когда реальное положение вещей оказывалось совершенно не таким, каким представлял ей Антоша, Зоя бросалась или плакать, или драться с несчастным вруном, или клясться, что больше никогда этому Мыльченко – Гуманоиду гнусному – не поверит. И даже общаться с ним не будет. Но время шло, Зоя все забывала – и все повторялось сначала. Так что и теперь она вспомнила, что надо к Антошиным выдумкам относиться скептически. А уж тем более к похищению…
   – Типа, чтоб внимание к себе привлечь? – переспросил Костя Шибай. – Может, конечно, Мыльченко у нас на все горазд.
   – Не думаю, что сейчас это так, – перебила его Арина, демонстрируя всем послание от неизвестных похитителей. – Но даже если это и так, нужно кое-что выяснить.
   – Как? – удивился Костик.
   – Домой ему позвонить. Только надо придумать, что сказать. Вдруг если там не знают, что его украли, волноваться начнут. Такой шорох начнется, о-го-го…
   Несколько минут понадобилось на то, чтобы придумать, что бы такое спросить у родителей Антоши Мыльченко – и чтобы самим хоть что-нибудь узнать, и чтобы про похищение не проболтаться. Наконец Арина набрала телефонный номер квартиры Мыльченко. На своем аппарате она нажала кнопку громкой связи – так что все братья Белой Руки могли слышать того, с кем станет разговаривать Арина.
   На том конце провода трубку долго не брали. Но когда, наконец, раздался голос Антошиной мамы, Арина, поздоровавшись, деловито заговорила:
   – Скажите, пожалуйста, а Антон случайно не оставил на своем письменном столе коробку театрального грима, корону феи и накидку гнома? А то мы постановку ставим, знаете, да? Вот свой реквизит тут ищем, не знаем, куда задевали.
   Мама пообещала пойти посмотреть. А когда вернулась, сообщила:
   – Нет, Ариночка, в Антончиковой комнате их нету.
   – Значит, он взял. Ой, мы, наверно, театральными костюмами забросали! Найдем. У нас столько этих костюмов, декораций, запутались, не успеваем…
   – Арина, скажи, – тут же поинтересовалась мама, – а как вы там? Вы долго будете репетировать? А ничего, что вы в школе до такого позднего времени задерживаетесь? Вы не сильно устаете?
   – Нормально! – радостным голосом уверила доверчивую Антошину маму Арина.
   – Ребятки говорили, что ночевать к кому-то из вас пойдете. А всем места хватит? Может, подушечку вам принести или матрасик? А покушать? Пусть Антошка еще раз с мальчиками прибежит, захватит – я продуктов положу, яблок, а то трудно, наверно, репетировать…
   Арина снова уверила ее, что все замечательно и что нужно трудиться над спектаклем, не покладая рук, чтобы конкурс выиграть… Окончательно успокоенная мама положила трубку.
   – Хитрые, паразиты, – сказала Арина братьям по мафии. – Все концы обрубили. Родительницу Мыльченко обманули, она искать его не будет.
   – Слышали, что она сказала? – подал голос Витя Рындин. – Мыльченко пусть «еще раз с мальчиками прибежит». Это значит, она его видела с какими-то мальчиками.
   – Точно! Узнать бы, с какими… – Арина нахмурилась. – Если у нее опять сейчас что-то спрашивать, она сразу что-нибудь заподозрит. Надо как-то по-другому вычислять этих мальчиков.
   – А ведь смотрите, как они мудро сделали – убедили ее, что Антошка со своим классом репетирует! – воскликнул Костик. – «Ариночка, как вы там?» То есть, маманя уверена, что он с нами…
   – Да. Так его взяли в оборот, что даже ночевать где-то будут оставлять.
   – Серьезный у нас противник… – произнес Витя Рындин.
   Наступила тишина. Все сидели, задумавшись. Наконец, Костик Шибай прервал молчание.
   – Ну, это тем более надо выяснить! У меня прямо такой азарт! – воскликнул он. – Или мы не мафия? Где это вообще видано?
   – Что? – спросила Арина. – Что не мафия людей ворует, а у нее брата Антошу украли?
   – Да!
   – Нигде не видано. Найдем мы Мыльченко. – Арина поднялась со стула и оглядела собравшихся. – И поступим мы очень просто. Сейчас пойдем в школу, тем более что в шесть все наши подвалят оперетту придумывать. А ведь не одни же мы в школе репетируем, как Антошина мама сказала? Эти кексы тоже там… Вот и нужно будет аккуратно посмотреть, кто, где и что делает.
   – Проследим, – добавил Костик, – и, может, сразу вычислим, кто Мыльченко к своей постановке привлекает. Его произведение сразу удастся опознать.
   – Как? – удивилась Редькина.
   – По безумию, Зоя… – улыбнулся Костя. – Творчество нашего брателло Антонелло отличается особой оригинальностью. Согласна?
   – Ага… – вздохнула Зоя, вспомнив Антошины стихи и прозу.

Глава IV
Сами шутим – сами смеемся

   В большом спортивном зале собрался практически весь восьмой «В» класс. Царило оживление. И хоть мало кому удалось за это время узнать что-то про оперетту, ребята вновь почувствовали свои силы. Теперь уже точно нужно было рассчитывать только на самих себя, а не сваливать все на одного поэта и потом гневно с него требовать шедевр.
   – Вот, что я тут принесла, – сказала Арина, вытаскивая из своего военного ранца потрепанную книгу «Оперетта – радость моя!», – я эту книжку чуть-чуть посмотрела, кое-что поняла. И вот еще одна, тоже умная книжка. Нате, девчонки, прочитайте их, а после нам расскажете.
   С этими словами она отдала книжки «Оперетта – радость моя!» и толстую серьезную книженцию «Структура драматического действия» самым прилежным девочкам. Они уселись в уголок и принялись листать их. Все остальные ребята с надеждой смотрели на Арину и ждали, что она скажет. Потому что знали – если она взялась за дело, то обязательно что-то наверняка придумала.
   – Ну, значит, вот что получается, – продолжала Арина. – Я поняла так, что в оперетте должны быть песни, пляски, музыка и декорации. И какая-то история. То есть либретто, сценарий… Что у нас сейчас есть? Ведь заболевший Мыльченко успел хоть что-то придумать?
   – А, фигню какую-то… – махнул рукой Олег Дибич-Забакланский.
   – Ничего не фигню, раз его ук… – с жаром заступилась за Антошу Зоя Редькина, но тут же остановилась на полуслове: ведь нельзя было выдавать позор мафии – похищение ее брата.
   – А покажите, что он придумал, – вовремя переключила разговор Арина. – Можно взять это за основу и дальше что-то сочинить. Антошка плохого не придумает, уж я знаю…
   Ну раз уж Арина Балованцева считала, что Антоша крут, тут уж ничего не попишешь… Все бросились вспоминать, что там Гуманоид предлагал.
   – Да что-то про любовь клопов, – первой вспомнила Накокова. – А слова там у него…
   Но слова никто вспомнить не мог. Не записали ведь шедевр на бумажку.
   – Клопики там танцуют, – добавил Мамед Батыров. – И мотив вот такой: ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля, в общем, я помню…
   – Уже легче! – обрадовалась Арина. – Клопами можно очень даже здорово нарядиться. Занятно будет. А танцы…
   – Эх, не могу вспомнить, какой там танец Мыльченко называл… – почесал свою голову под кепкой Мамед. – Но вот точно – танцуют эти клопы какой-то танец.
   – В оперетте обычно тетки голые в панталонах и в перьях канкан пляшут, – подал голос еще один из ребят. – Вот нашим девчонкам можно…
   – Ага, вот ты и будешь голый в панталонах плясать! – фыркнули девочки.
   – Не обязательно голыми плясать, – успокоила их Арина. – А в перьях и в панталонах – это круто. Короче, нужен этот танец-канкан. Во, Батыров, ты же на каком-то инструменте играешь. Вот и давай…
   Друзья Мамеда усмехнулись – ведь Мамед играл на баяне.
   – Ага, канкан под баян! – покачал головой Мамед. – Да я и не умею канкан играть.
   – А что можешь?
   – Вальс.
   – Можно и вальс играть. А плясать под музыку вальса будем канкан. – Арину нельзя было испугать ничем.
   – Кстати, у нас же Лена во Дворец детского творчества ходит заниматься! – крикнула главная проныра и сплетница класса Даша Спиридонова. – Да, я в журнале, на той странице, где про внешкольные занятия пишут, видела.
   – Лена, и ты будешь играть! – Арина хлопнула медлительную девочку Лену по плечу.
   Лена покраснела.
   – Нет, ну как же я… Я в оркестре только…
   – Ну и отлично! На чем ты в оркестре играешь?
   – На треугольничке… – ответила Лена. Треугольничком назывался маленький музыкальный инструмент – самый настоящий металлический треугольничек, по которому били тонкой палочкой, и он чисто и радостно звенел в нужный для оркестра момент.
   – Мало, конечно. – Тут Арина запнулась. Ну а вообще какая разница? И она бодро добавила: – Все равно приноси свой треугольничек и играй! Ведь это на великое общее дело. Так, а еще что?
   Арина посмотрела на Мамеда и его приятелей. Она помнила, что когда-то они пытались создать собственную рок-группу, до поздней ночи играли в гараже и даже транслировали свои композиции по школьному радио. Потом, правда, группа распалась. Но инструменты-то должны остаться…
   Олег Дибич-Забакланский, один из участников группы, имел дома барабан – осколок печально развалившейся рок-группы. В чем и признался.
   – Барабан – это вообще успех! – сказала Арина. – Как увидят его на сцене – сразу все поймут, что у нас круто! Вот уже и оркестр – барабан, баян и треугольничек.
   – Еще нужен хор! – подала голос Зоя Редькина. – И я даже представляю, что можно петь про этих клопов. У меня тоже стихи почти сложились…
   Недаром Редькина, как соседка по парте, столько времени была неутомимой слушательницей прозаических и стихотворных сочинений Антона Мыльченко. Скромница Зоя начала что-то напевать. Все уставились на нее. И Зоя, сначала оглядываясь на Арину, а затем уже и забыв об этом, пела, размахивала руками и приплясывала.
 
   А тем временем Костик и Витя обследовали школу. Они подкрадывались к кабинетам, за дверями которых ощущалась какая-то жизнь, прислушивались, подглядывали в щелки и замочные скважины. Но пока их поиск никаких результатов не давал. В одном кабинете заседал кружок любителей русского языка, в другом проходил факультатив по математике, а в кабинете музыки заседали одиннадцатиклассники – будущие выпускники – и обсуждали что-то свое.
   Актовый зал – вот там-то точно должна проходить чья-нибудь репетиция! Но он был закрыт изнутри на ключ, и Витя с Костиком долго толклись под дверью, прежде чем им удалось проникнуть внутрь.
   – Закрылись, – прошептал Костик. – Значит, есть, что скрывать.
   – Подождем, – откликнулся Витя.
   Однако и это оказалось мало результативным. Как только дверь открылась и в коридор выскочили две девочки в куртках, Костик с Витей просунули головы и заглянули в актовый зал.
   Раздался многоголосый визг.
   – А-а-а! Мальчишки!
   – Куда претесь?!
   – Мы переодеваемся!
   – Пошли отсюда!
   – Вы чего подсматриваете?!
   – Нахалы!!!
   Захлопнув дверь, ребята бросились бежать по коридору.
   – Хорошо еще, что не убили… – завернув вслед за Витей за угол, схватился за голову Костик.
   – Это точно, – кивнул Витя. Он тоже сразу узнал девчонок из девятого «А», которые, очевидно, закончив репетицию, разложили свои вещички по всему актовому залу и переодевались. На сцене прыгали только две последние, крутились, вертелись, подпрыгивали – изображали балет.
   – И зачем надо так визжать? – фыркнул Костик. – Балерины, блин. Аж уши заложило…
   – Зато теперь понятно – девятый «А» отпадает, – заметил Витя. – Мыльченко у них мы не видели, да он им и на фиг не нужен.
   – Точно! Потому что для балета слова не надо придумывать! – обрадованно подхватил Костя. – Значит, у нас осталось четыре объекта.
   И они бодро двинулись по школе, выискивая двери, за которыми горел свет. Из-за двери кабинета истории, который был закреплен за восьмым «Б», неслись душераздирающие вопли и завывания. Они то и дело прерывались – и слышалась отчаянная ругань.
   – Ругаются, – тихо сказал своему другу Костик, – значит, договориться не могут. А что, раз не могут, может, они-то как раз Гуманоида и сперли, чтоб он за них думал…
   – Что-то не слышно нашего красавца, – с сомнением проговорил Витя. – А он уж бы точно влез со своими идеями.
   – Да, в этом плане тишина… – согласился Костик.
   – Посмотреть бы… – с этими словами Витя чуть толкнул дверь кабинета. Было видно, что она не заперта изнутри.
   В это время из кабинета послышалась заунывная музыка.
   – Придумал! – Витя хлопнул Костика по плечу, отчего тот слегка поежился. – Надо зайти внутрь, на дурика. И конкретно уже проверить…
   – Ага, а там тоже какие-нибудь красотки переодеваются, и тоже воплей не оберешься… – с сомнением прошептал Костик. – Еще глаза выцарапают.
   Но Витя что-то зашептал Костику в ухо. И через мгновение Витя и Костя вломились в кабинет истории. Молодецким напором они своротили стол, который был придвинут к двери. И, не теряя времени, очутились на середине кабинета.
   – Ребят, а дайте нам магнитофон на полчасика, – с видом тупого амбала заявил Витя. – А я смотрю, вы еще не ушли. Наши попросили магнитофон где-нибудь найти. Дайте.
   И пока захваченные врасплох «бэшки» нападали на Витю, пытаясь вытолкать его из своего кабинета, Костик внимательно осматривал помещение. Костика тоже выгоняли, но не так интенсивно – ведь он молчал и прятался за Витю. А Витя, мужественно сдерживая атаки и не ввязываясь в драку, продолжал бубнить, как заведенный:
   – А у вас есть магнитофон? А дайте нам… А мы репетируем, а у нас нету… А мы отдадим…
   Не так-то оказалось просто, даже почти целому классу, вытолкать в коридор мощного Витю Рындина. Он держал оборону до тех пор, пока Костик не дал ему знак. Тогда он попятился вон из кабинета, пожимая плечами и с расстроенным видом повторяя:
   – А-а-а… Ну нету, так нету… А у кого можно попросить? А наши сказали – принесите магнитофон… А им надо. Где взять, а?
   – Нам самим магнитофон нужен! – неслось ему вслед.
   – Ишь, приперлись!
   – Да ладно, чего вы… – голосом миролюбивого бычка ответил Витя, удаляясь.
   Не спеша отойдя на приличное расстояние, Костик доложил:
   – Ну что ж, Мыльченко там тоже не наблюдается.
   – Если только они его под парту не спрятали, – предположил Витя.
   – Не успели бы. Мы ж таким стремительным маршем к ним ворвались… – быстро говорил Костик. – Не, я все разглядел. Листков у них там полным-полно везде разложено. Видимо, тексты их ролей. Все одним почерком, от руки…
   – Не на компьютере? – переспросил Витя.
   – Не-а.
   – Да, а послание на компьютере было написано. А если есть компьютер, эти роли легче на нем распечатывать… Так?
   – Так, – согласился Костик.
   – Ну, можно считать, что у «бэшек» Гуманоида нашего тоже нету. Или мы не так ищем?
   – А как еще?
   Витя пожал плечами.
   – Короче, надо с Балованцевой идти советоваться, – заключил Костик.
   Витя согласился с ним, и они направились к спортзалу.
 
   А из кабинета истории выскочили три девочки. И пока Витя с Костиком не скрылись за поворотом, они смотрели им вслед. Наконец, одна из них с сожалением вздохнула:
   – Ну как же жалко! Такой этот Рындин из восьмого «В» красивый – и такой глупый…
   Подружки с готовностью ее поддержали:
   – Да, – грустно заметила одна. – Он обычно всегда молчит. Лучше бы так и дальше молчал. Мы бы и не знали, что он такой дурачок.
   – Но какое лицо, какая фигура… – добавила другая.
   Все три девочки еще раз грустно оглядели опустевший коридор, вздохнули, подумав, до чего несправедливо распределяется в людях ум, красота и любовь, – и отправились к своим продолжать репетицию.
 
   Репетиция шла и в школьном спортзале. Конечно, сложно было назвать репетицией беготню и вопли, но тут уж как у кого получается.
   Арина Балованцева сидела на лавке, задумчиво листала книжку «Структура драматического действия» и время от времени следила за тем, что происходило у артистов. Дверь открылась, и к Арине подбежали Витя с Костиком.
   – Ага, а вы чего это не репетируете? – тут же подскочила к ребятам вездесущая Спиридонова. – Идите сейчас же в хор!
   – Сама иди в хор, – буркнул Костик, перепуганный такой перспективой.
   – Ага, а другие ребята согласились, – гнусила Спиридонова. – В хоре народу не хватает. Давай, Шибай, подпевай иди! И ты, Рындин, быстро иди пой…
   – Отстань от них, – скомандовала Арина.
   И как только недовольная Даша вернулась к группе танцоров кордебалета, она спросила у своих разведчиков:
   – Ну, выяснили что-нибудь?
   Костик с Витей переживали, что их донесения окажутся неинтересными. Но Арина обрадовалась:
   – Наоборот, классно! Балет девятого «А» точно отпадает. Наши «бэшки», я думаю, тоже. Кстати, что они там ставят?
   – Не помню, – почесал затылок Костик.
   – А репетировали что?
   – Вопли какие-то, завывания. Непонятно… – Костик пожал плечами.
   – Значит, трагедию, – решила Арина. – Погодите-ка…
   С этими словами предводитель мафии вытащила из ранца блокнот и в столбик выписала то, что каждый класс репетирует.
   – Действуем методом исключения, – заявила она, когда мальчишки склонились над ее схемой. – Из списка подозреваемых вычеркиваются три пункта: мы сами, то есть восьмой «В», вряд ли мы сами у себя Антошку украли. Девятый «А» по причине балета и восьмой «Б», потому что…