Нестерина Елена Вячеславовна. Угнанное пианино

   – Ну, все нормально, Вероничка? – улыбнулся он. Вероника, даже такая рассерженная, очень ему нравилась.
   Но Веронике не казалось, что все нормально.
   – Артур, но как же? – спросила она, глядя в его улыбающееся лицо. – Что же это мы с ним так? Может, обратно человека позовем?
   – Ага, вместе с подарком, – ухмыльнулся Артур. Он чувствовал себя победителем. Ведь это он выставил соперника, а не соперник его.
   Но Вероника по-прежнему не веселилась и не собиралась приглашать его к столу, начинать праздничное свидание.
   – А что? – фыркнула Вероника.
   Артур растерялся.
   – Вероника, но я же думал, что ты ждешь только меня. А тут Гуманоид ваш откуда ни возьмись… – сказал он.
   – Артур… – замялась Вероника. – Он хоть откуда ни возьмись, но выгнали-то именно его. И он действительно в тапочках… И в пижамке поверх одежды… Как ему там, в подъезде?
   Артур не хотел ссориться, тем более в праздник, да еще из-за какого-то комического Гуманоида.
   – Ну, Вероника… И что из этого? Мы ведь не часто бываем с тобой совсем одни… – проговорил он и предложил: – Давай забудем про всю эту глупость…
   – Тебе глупость, а человек на лестничной площадке. В дедушкиных тапочках замерзает…
   – Нечего ему было к тебе приходить. У тебя же не с ним было свидание назначено, – резонно заметил Артур и добавил: – Ну ничего, побегает Гуманоид по подъезду, на трубах погреется… А потом мы его впустим и отдадим ему его ботиночки. Зачем они нам?
   – А вдруг он на улицу убежит?
   Артур усмехнулся, приглядываясь к торту:
   – Ну не такой же он дурачок – на улицу идти? Нет. Все с твоим другом Гуманоидом будет хорошо.
   – Ага…
   – Ну, ладно, все… – Артур решительно уселся за стол. – Свечи, торт… Вероника, ты в самом деле ждала меня! Так приятно!
   Но Вероника Кеник, добрая девочка, сейчас не думала о том, кого она пригласила к себе отмечать Восьмое марта. Мысли ее были заняты бедным страдальцем в полосатой пижаме…
   Нет, решила Вероника, так нельзя. А если она когда-нибудь сделает то, что Артурчику не понравится? Что ж это он – возьмет и ее точно так же выгонит, как сейчас Антошу Мыльченко?..
   – Артур, погоди садиться за стол, – твердо сказала Вероника. – Нужно пойти и вернуть Мыльченко из подъезда. Хотя бы за тем, чтобы он свои ботинки забрал. И шапку. А еще надо извиниться перед ним – и пусть он потом домой идет. Так что давай, иди в подъезд и позови его.
   Артуру, признаться, и самому было как-то не по себе от того, что он Гуманоида выставил. С одной стороны, он повел себя как решительный мужчина, а с другой… Ну жалко же дурачка… К тому же Вероника говорила весьма сурово и требовательно.
   – Ну, ладно, – вздохнул он, поднимаясь со стула. – Пойду найду Гуманоида, всучу ему его шапку, штиблеты. Но чтобы духу его здесь не было!
   – Давай, давай скорее! – Вероника бросилась к двери и распахнула ее. – Веди его сюда!
   Артур понесся в подъезд. Минут пять Вероника ждала его…
   – Ну? Что вы там? – нетерпеливо воскликнула она, едва входная дверь снова распахнулась.
   – Нету Гуманоида нигде, – понуро ответил раскрасневшийся от беготни по лестницам Артур. – Я весь подъезд обежал, на улицу даже выскочил – нет его ни возле дома, ни во дворе…
   Вероника представила, как холодно, сыро и снежно сейчас на улице. Слезы подступили к ее горлу.
   – Ты жестокий, ты злой человек, Артур! – воскликнула она и топнула ногой. – Разве можно так поступать с людьми? Из-за тебя Мыльченко пропал! Ты его выгнал, выгнал, а это подло! Не хочу тебя видеть!
   С этими словами она повернулась на каблучках лаковых туфелек, убежала в комнату и, сложив руки бубликом, уселась на диван.
   – Вероника, ну а как же быть-то… – начал Артур, несмело подходя к ней и растерянно разводя руками.
   – Никакой Вероники! За это я знать тебя даже не хочу.
   И тут Артур не выдержал. В конце концов – или он, или Гуманоид! Да что же это такое!
   – Ну и не надо! – крикнул он. – Каприза, тоже мне. Ишь, носится как с писаной торбой со своим Мыльченко… А со мной вот, значит, как… Мало, думаешь, девчонок на свете? Я ухожу. Потому что я себе и не такую принцессу найду!
   С этими словами он резко повернулся. Гордо махнули Веронике на прощание полы его расстегнутого модного пальто.
   – Ах так! Ну и катись. Вот тебе! – Вероника решительно вскочила, схватила со стола праздничный торт и запустила его в гнусного Артурчика.
   Если бы это было кино, кадр получился бы замечательный – морда жестокосердного негодяя оказалась бы облепленной нежным сливочным кремом.
 
 

 
   Но Артуру повезло – в долю секунды он ухитрился подскочить к двери в комнату и захлопнуть ее. Торт впечатался в дверь. А Артур как ошпаренный выскочил из квартиры.
   Не обращая внимания на оплывающий по двери торт, Вероника в два прыжка оказалась в прихожей и, высунув голову в подъезд, закричала вслед Артурчику:
   – Катись-катись колбаской! Ищи принцессу. И пусть тебе какая-нибудь девица типа нашей Балованцевой попадется! Вот тогда ты взвоешь! Вот тогда ручным станешь! А то ишь какой…
   В сердцах Вероника так грохнула входной дверью, что откуда-то сверху резвыми снежинками посыпалась штукатурка.
   Вероника закрутила оба дверных замка и усмехнулась: она представила, как принцесса Арина Балованцева отдает команды, а ставший послушным и даже дрессированным Артурчик их охотно выполняет. Бегает, высунув язык, мучается, старается. И никак не может угодить Балованцевой. А та капризничает, капризничает…
   Стоп! Балованцева! Вероника даже подскочила от посетившей ее мысли. Арина Балованцева, ее одноклассница, всех пришибленных защищает! А Антошка Мыльченко, гонимый Гуманоид, как раз один из ее подопечных. Наверняка она знает, куда он может отправиться, где его можно искать!
   Вероника утерла слезы, прошла в комнату, взяла телефон и набрала номер Арины…
 
   Арина Балованцева, к которой в этот же самый момент бежала через снег и лужи заплаканная Зоя Редькина, принимала праздничные подарки. По случаю Восьмого марта в ее большом доме было множество народу: помимо родителей и брата, там собрались двое дедушек, две бабушки, а также другие родственники. Женщины получали подарки, мужчины с удовольствием эти подарки им дарили, все вместе они то и дело подходили к огромному столу с угощениями, накрытому в гостиной с самого утра, – и праздновали, праздновали, праздновали. Играла музыка, причем в разных углах дома своя, стоял веселый шум, не смолкали разговоры, смех, шутки. Арина вскоре до такой степени напраздновалась, что уползла в свою комнату, улеглась на кровать, решив сладко вздремнуть, – и тут раздался телефонный звонок. К аппарату звали именно ее…
   Зоя Редькина мокрой дрожащей рукой открыла калитку, которую никто не потрудился запереть, пробежала по расчищенной от снега каменной дорожке к двухэтажному серо-белому дому, влетела на крыльцо. Зажмурилась и нажала кнопку звонка…
   – Ой, здравствуй, здравствуй, Зоенька! – буквально через миг распахнулась дверь, и на пороге появилась Аринина мама. – В гости пожаловала. Отлично! Проходи скорее, ты что-то вся промокла. И быстрее за стол. Скажите Ариночке, что к ней подружка пришла!
   С этими словами она потащила Зою за собой, мигом сняла с нее куртейку, раскисшие ботики, заставила натянуть на ноги толстые вязаные носки. Зоя и глазом не успела моргнуть, как оказалась за праздничным столом. У нее под носом тут же возникла огромная тарелка – и горки салатиков как будто сами собой шлепнулись туда. Конечно, не сами собой – за Зою принялись Аринины дедушки и бабушки, любимым занятием которых было создавать любому, без разбора, ребенку счастливое детство. Зоя Редькина и слова не могла вставить, а ей все предлагали и предлагали то одного, то другого угощения, наливали то сока, то компота, то морсика. Как это было бы приятно, если бы не пропавшее пианино…
   Время шло. Под руководством дедушек и бабушек Зоя Редькина пила и ела. А Арина все не появлялась. То ли никто ее так и не предупредил, что Зоя пришла, то ли ее вообще дома не было – среди такого шумного общества и не разберешь, кто где… Улучив момент, когда добрые старички отвлеклись на фокусы, которые показывал Аринин старший брат, Зоя улизнула из-за стола и бросилась в комнату подружки.
 
   Арина сидела на кровати и разговаривала по телефону. Не теряя ни секунды времени, Зоя бросилась к ней.
   – Арина, страшная потеря! – закричала она. – Пропажа! Среди бела дня…
   Но Арина остановила ее, жестом индейского вождя вскинув руку. После этого попрощалась с тем, кто ей звонил, и ответила:
   – Я знаю, Зоя. Надо искать его.
   – Да, надо! – обрадовалась Зоя и запричитала: – Только где? Как же я не уследила, я же его так люблю!
   Услышав это, Арина изрядно удивилась:
   – С каких это пор, Зоя?
   Редькина Зоя всхлипнула:
   – Да с самого первого момента, как увидела!
   Арина в полном потрясении смотрела на Зою.
   – Ну надо же… – проговорила она медленно. – А я думала, что раз ты так с ним бьешься, значит, мучаешься, страдаешь… А ты прям вот так – и любишь его. Да еще и с того самого момента, как увидела…
   – Да! – горячо подтвердила Зоя, яростно мотнув головой. – Я так с ним сроднилась, что теперь даже представить не могу, что когда-то у меня его не было!
   «Удивительные вещи выясняются! – подумала Арина, слушая страстное признание своей одноклассницы. – Никогда бы не подумала. Битвы не на жизнь, а на смерть. Каждый день. Это у них, оказывается, любовь…»
   – Ох, Арина, как же мне сразу грустно-то без него стало! – Зоя прижала руки к груди. – Ведь вся моя душа всегда тянулась к нему, к искусству, понимаешь меня?..
   – Это да… – согласилась Арина. – Искусство и Мыльченко – это прямо-таки близнецы-братья.
   – А Мыльченко-то тут при чем? – не поняла Зоя. – Искусство, музыка, счастье…
   – Ты что? – в свою очередь удивилась Арина. – Мыльченко – это стихи, проза ну и… всякое там такое. Литература, я бы сказала. Может, и положат когда на музыку его тексты.
   Зоя посмотрела на нее в полном изумлении.
   – Ариночка, да зачем про творчество Мыльченко говорить! Ну его! Я поняла, ты вот уже в курсе, да? Что пропало, исчезло мое прекрасное пианино! Утром было, а сейчас уже нету!
   – Как – пианино пропало? – этого Арина Балованцева явно не ожидала услышать. Она-то думала, что речь идет совсем о другом – о том, что ей Вероника сейчас по телефону поведала. Про Мыльченко. И про Редькинскую любовь именно к нему, пропавшему…
   – Я поняла, что ты знаешь о пропаже моего пианино… – пролепетала Зоя.
   – Не знаю, Зоя, говори же скорее! – Арина удивилась еще больше. – Как могло пропасть пианино из квартиры?
   – Вот так, – развела руками Зоя, собираясь конкретно заплакать, но постеснялась. Да и тяжело оказалось плакать на такой полный желудок.
   – А мне Вероника Кеник сейчас звонила, – ответила Арина, слезая с кровати. – Антон Мыльченко пропал.
   А вот с этим-то Зоя как раз была не согласна. В смысле с тем, что от Арины сейчас услышала.
   – Чегой-то он пропал? – усмехнулась она. – И ничего не пропал. Я его только что у себя в подъезде видела.
   – Прямо сейчас?
   – Ага.
   – А что он там делал?
   – Не знаю… Да и как это пропал? – Зоя, как ей казалось, знала своего соседа по парте как облупленного. – Куда это Мыльченко может пропасть?
   Арина вкратце рассказала ей историю о том, как был изгнан Антоша из квартиры Вероники в тапочках на пять размеров больше и в шелковой полосатой пижаме.
   – Подожди, а что это он там в пижаме делал? – крайне удивилась Зоя.
   – Говорю – подарок Веронике на Восьмое марта дарил! Вот и в пижаму, как я поняла, переоделся, – ответила Арина. – Бал-маскарад. Ты что, нашего Мыльченко не знаешь?
   – Да знаю… – вздохнула Зоя, которой, как никому, было известно, как Антошка любит театр, мистификации и другую показуху: все-таки семь лет за одной партой – это вам не шутка…
   – Вот, – продолжала Арина. – Оказался он в подъезде, а дальше его след теряется. Вероника Кеник сейчас дома, я ей посоветовала открыть входную дверь и слушать, что в подъезде происходит. Может, он в какую-нибудь квартиру зашел, а значит, наверняка скоро оттуда выйдет…
   – Конечно, выйдет! Наплачется на свою судьбу у кого-нибудь в гостях – и его оттуда выставят быстренько! – обрадовалась Зоя. – Арина, все понятно с Мыльченко. Давай скорее мое пианино искать! Вот пропажа так пропажа!
   – Будем, будем искать… – кивнула Арина. – А вспомни, кто из наших знакомых в подъезде Вероники живет?
   – Ну… – Зоя почесала нос. – Двое ребят из восьмого класса. Мыльченко с ними точно не дружит… Девчонка из шестого «Б», Надюшка. С ней он тоже вряд ли общается. Это я с Надей сижу иногда во дворе, в резиночки с ней и ее сестрой, бывает, играю…
   – А может, родственники Антошкины какие у вас в подъезде проживают?
   – Точно – нет.
   – Тогда плохо дело. – Арина двинулась к шкафу и спешно принялась переодеваться. – Пойдем туда немедленно.
   – А пианино, пианино, Арина! – взмолилась Зоя.
   – И пианино. Но сначала, Зоя, ищем человека. Согласна? – Арина пристально посмотрела на Зою, и та немедленно с ней согласилась. – Человек важнее.
   – Да, да, человек, конечно, важнее!
   Девочки выскочили из Арининой комнаты, пронеслись мимо гостей, сопровождая это криками: «Мы погулять! Проветриться!»
   И уже через пять минут бежали по улице. С хмурого набрякшего неба валил крупный мокрый снег, проносились машины, поднимая брызги из грязных луж, – одним словом, погода была непраздничная. Да Зое с Ариной было сейчас и не до праздника.
 

Глава IV Сюрприз или не сюрприз?

   В это же самое время от распахнутой двери квартиры к кухонному окну носилась туда-сюда Вероника Кеник – девочка, из-за которой совсем недавно едва не случилась настоящая дуэль.
   «Уж лучше бы дуэль, чем Мыльченко пропал! – лихорадочно думала Вероника. – Или нет, как же – дуэль лучше? Чтобы Артурчик застрелил Антошу?» А в том, что прекрасный Артурчик прекрасно стреляет, она просто не сомневалась. Конечно, Артур хороший. Но ведь и Мыльченко тоже ни в чем не виноват, зачем же с ним так… И вот что теперь делать? Ни Артура уже не вернуть – ушел, значит, ушел. Ни где искать Мыльченко – ясности никакой.
   Вероника снова с надеждой посмотрела на улицу. Где Артур, где Антон? Ни того, ни другого не было видно в окно. Вероника открыла входную дверь, послушала. И в подъезде была тишина. Один раз только сосед с собакой промчался. Девочка вернулась на пост у кухонного окна.
   Резкий звонок в дверь не застал Веронику врасплох – она увидела из окна, как к ее подъезду подошли Зоя и Арина.
   – Не вернулся? – увидев Веронику, спросила Арина первым делом.
   – Нет… Никто не вернулся, – вздохнула Вероника.
   Арина прошла из прихожей в коридор, осмотрела там все углы, взялась за ручку двери, ведущей в гостиную, весело окинула взором бисквитно-кремовую композицию на этой двери…
   – Его? – кивнула Арина в сторону пуфика, на котором несчастной меховой зверюшкой съежилась шапка-ушанка.
   – Ага. Мыльченко шапка, – снова вздохнула Вероника. – И штиблеты вот его тоже…
   Она показала в угол, где сиротливо жались друг к другу обитыми носиками зимние ботинки. Это было все, что осталось в квартире Вероники от исчезнувшего поэта-поздравителя. Да еще шуршащая подарочная бумага, в которую горе-пижамка была завернута, тоже сохранилась – она валялась в мусорном ведре. Все эти вещественные доказательства очень бы пригодились в том случае, если бы вместе с Зоей и Ариной прибыла в Вероникину квартиру поисковая собака-нюхач. Она бы быстро все эти вещи обнюхала – и тут же отправилась бы по следу, отыскала пропавшего несчастного и привела домой. Но собаки такой не было. А были всего лишь три девочки, которые не предполагали, где искать униженного и оскорбленного Артуром и общим положением вещей Антона Мыльченко…