Страница:
– И я же не с родителями его дружу, – добавила Инга, – а с ним самим. Ты, мам, меня не дослушала. Лешка уже вовсю тройные прыжки прыгает. Никто из нашей группы так не может. И хореограф его хвалит, потому что пластичный очень.
– Да, очень хорошо, что Леша старательно тренируется.
– Мама, ты не понимаешь. Он не просто старательный мальчик. Он делает очень серьезные успехи. Если он еще немного так постарается, то его вообще переведут в одиночники, а мне подсунут какого-нибудь убогого. – Инга уже почти кричала. Она с детства привыкла получать желаемое, и недавно подслушанный разговор заезжих столичных тренеров о возможном переходе Лешки в одиночники ей очень не понравился.
Инга оказалась в буфете ледового дворца рядом со столичными знаменитостями совершенно случайно. Она, конечно, знала, кто такие Татьяна Весталова и Вячеслав Карпов. Известные тренеры олимпийской сборной страны, а еще совсем недавно – знаменитые фигуристы, чемпионы мира и Олимпийских игр. Но она даже не догадывалась, что в Свердловск они приехали искать юные таланты, поэтому удивилась, когда услышала Лешкину фамилию.
– Ну что, опять впустую съездили, Танюша? – Карпов пил молочный коктейль и капризно кривил губы.
– Боюсь сглазить, – Весталова очень красиво улыбалась, – но видела утром мальчика изумительного. Хорошо сложен. Высокий, гибкий, очень пластичный, при этом достаточно сильный. Прыжок роскошный, скольжение великолепное – очень хорошо поставили в раннем возрасте, наверное, хореографичен – хоть в Большой театр отдавай. Думаю, может сто очков вперед дать сегодняшним лидерам в мужском катании.
– Подожди, это такой блондинчик? Он же в паре катается.
– Слушай, при чем тут пара? Парень с такими прыжками станет прекрасным одиночником.
С этого момента Инга ловила каждое слово, мысленно благодаря Льва Николаевича, который попросил ее сбегать за минералкой. Благо народу в буфете было полно и девочке удалось подобраться вплотную к москвичам.
– Э, милая, тут нашим классическим способом ничего не выйдет. Я сегодня с Костышиным разговаривал, у этой девочки папаша – генерал, большая шишка с большими связями, он всю их секцию содержит, через него спонсоров на оплату катка нашли.
Татьяна Весталова задумалась, забарабанив холеными пальцами по краю стола.
– Генерал, говоришь? С генералами лучше поосторожнее. Думаешь, у него могут быть связи в Москве?
– Вполне могут быть. К тому же говорят, он перспективный и сейчас в фаворе у властей. Давай не рисковать.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Может, заманить их вместе в Москву, а потом от девицы избавиться…
Инга, конечно, не знала, что Весталова и Карпов оказались в Свердловске не случайно. Что они совершали свое обычное турне по детским спортивным школам страны, чтобы не пропустить какого-нибудь самородка из провинции.
Они сравнительно недавно закончили свою блестящую спортивную карьеру и перешли на тренерскую работу. Люди очень амбициозные и нетерпеливые, они совершенно не желали тратить годы на то, чтобы выращивать из сопливых дошкольников настоящих спортсменов. Для этого есть всякие Костышины, обожающие возиться с малышней, тренькающие на балалайке и думающие, что добротой и лаской можно многого добиться. В работе с детьми было много риска – талантливая девочка может набрать вес в переходном возрасте, способный мальчик может не нарастить силы и мощи, чтобы работать с партнершей, наконец, только в единицах живет настоящий дух победителя, без которого стать чемпионом невозможно. Весталова и Карпов стали практиковать другой метод, который на иностранный манер называли кастингом. Суть этого метода заключалась в элементарном переманивании способных подростков у провинциальных тренеров. После того как государство перестало поддерживать детский спорт и юношеские секции держались только на энтузиазме тренеров и их родителей, работать стервятниками от фигурного катания было очень выгодно. Пользуясь своими обширными связями в Госкомспорте, ловкие тренеры легко переманивали юных спортсменов, подающих большие надежды, от наставников, которые пестовали их с раннего детства. Разумеется, все лавры воспитателей чемпионов доставались москвичам. За последние пару лет им уже удалось слепить несколько ярких пар, выигравших российские и европейские соревнования, теперь перед ними стояла задача найти будущих олимпийских чемпионов.
Конечно, ничего этого Инга не знала. Она поняла только, что Лешка понравился гостям, а она– красавица, умница, гордость родителей – почему-то не понравилась.
Когда тебе одиннадцать лет и когда все тебя любят и все тобой восхищаются, очень обидно такое услышать. Она покраснела и была готова заорать. Каким-то чудом сдержавшись, она подошла к москвичам вплотную и что-то пролепетала про автограф. Татьяна Весталова повернулась к ней со своей звездной улыбкой и широко расписалась на протянутом клочке бумаги.
– Девочка, это ты с Лешей Пановым в одной паре катаешься?
– Да, мы катаемся вместе. Уже областные соревнования выиграли, готовимся в Москве выступать.
– Ой, молодцы какие. А когда у вас ближайшая тренировка? – ласково спросил Карпов.
– Через полчаса.
– Мы подойдем посмотрим обязательно.
Инга поблагодарила за автограф и ушла, так и не узнав, что звездная пара решила пока Алешу с ней не разлучать. Выждать сложный момент переходного возраста. Если парень за это время не сломается, не бросит кататься, рост его не замедлится, то за него можно браться всерьез. Не узнала она и того, что острая на язык Татьяна сравнила Ингино выступление на льду с выступлением эрдельтерьера на выставке:
– Астерьер хороший, держится бодро, но особых талантов, честно говоря, не наблюдается.
Приглашение на дачу Артемовых на зимние каникулы для Алексея Панова было огромным событием. Он надеялся, что именно в эти волшебные январские дни он сможет признаться Инге в своих нежных чувствах. Он страшно нервничал и боялся показаться смешным.
– Мам, мне нужен приличный свитер. Инга сказала, мы будем кататься на лыжах.
– Детка, но у тебя есть очень хороший серый свитер в ромбики.
– Мам, ну кто сейчас такое носит. Нужен пушистый, лучше одноцветный, красный например. Что я, серая крыса какая-нибудь?
Леша требовательно настаивал на своем. Его уже раздражал вкус матери, который остановился на образцах советской роскоши конца семидесятых годов. Сейчас, когда все его сверстники из секции щеголяли в модных обновках с коммерческих лотков, одежда стиля «из бабушкиного сундука» его просто бесила. Но мама преспокойненько могла ему навязать синий свитер с жутким коричневым кантом, мотивируя это тем, что он из хорошей шерсти. Ему было стыдно за то, как Зинаида Федоровна одевается, уродуя себя и старясь лет на двадцать в сравнении с ее реальным возрастом. А мама Инги выглядела как дикторша с телевидения – холеная, красивая и совсем не старая.
Когда они приехали к Инге на дачу, та сразу стала хвастаться своими хоромами. Дом был на славу. Не один взвод солдат отрабатывал здесь свою службу.
– Вот гостиная, здесь мама играет на пианино. Вот столовая, тут мы всегда обедаем. Второй этаж весь мамин с папой, а наверху моя комната и комнаты для гостей. Посмотри, тебе какая больше нравится. Вот эта с синими обоями или та, с большими окнами.
Леша оробел от такого великолепия и даже не знал, что сказать. Особенно его потрясли ванные и туалеты на каждом этаже. Его представление о загородном доме заключалось в воспоминании о жалкой избушке на покосившемся фундаменте маминой знакомой, гардеробщицы Евдокии, к которой Алешу в детстве отправляли на лето. Удобства во дворе, маленький участочек на шесть соток, колодец в конце улицы, пожарный водоем, в котором всегда пересыхала вода к середине июля.
После обеда, они все вместе – он сам, Инга и Елена Сергеевна – сидели в гостиной у камина. Генералу Артемову пришлось задержаться на службе, и Елена Сергеевна развлекала детей самостоятельно. Она неожиданно обнаружила, что Алеша очень начитанный мальчик.
– Ты прочел «Страдания юного Вертера»? – искренне восхищалась она. – Не рановато ли для Гете?
– Совсем нет, мне очень понравилось. Только конец грустный.
– А еще что ты читал?
– Много читал, – серьезно ответил мальчик. – Пока маму жду с работы, всегда в библиотеке остаюсь. В читальном зале. Мне разрешают брать книги и со старшего абонемента.
Елена Сергеевна не стала спрашивать Лешу, почему он не идет домой и не читает книги дома. Она догадалась, что, возможно, обстановка дома вовсе не благоприятствует чтению романтической литературы.
– Дети, давайте я вам поиграю Шопена.
Инга скорчила гримаску. Рафинированная интеллигентность ее мамы не встречала понимания у дочери. Она была папиной дочкой – цепкой, хваткой, достаточно простой и очень упорной в достижении желаемого.
Леша смотрел на языки пламени в камине, Ингу, которая разлеглась на большой медвежьей шкуре и болтала ногами, корча забавные рожицы под мамин аккомпанемент. Ему казалось, что это чудесный сон и очень важно постараться сидеть тихо-тихо в уголке дивана, чтобы он не оборвался неожиданно. Отблески каминного огня переливались на белокурых локонах Инги, и Леша в тысячный раз спрашивал себя, сможет ли он объяснить девочке, как она ему нравится.
Потом, ночью, в своей гостевой спальне, он пытался написать ей письмо с признанием. Писал, перечитывал, рвал в клочки, брал новый лист, писал заново. Уснул прямо в кресле у стола. А утром понял, что так ничего путного и не написал. Тогда и решил немного подождать с признанием. «Когда мы станем настоящими чемпионами, уже будем почти ровней. Никто не вспомнит, что у меня папаша – уголовник, а мама – уборщица».
Глава пятая
– Да, очень хорошо, что Леша старательно тренируется.
– Мама, ты не понимаешь. Он не просто старательный мальчик. Он делает очень серьезные успехи. Если он еще немного так постарается, то его вообще переведут в одиночники, а мне подсунут какого-нибудь убогого. – Инга уже почти кричала. Она с детства привыкла получать желаемое, и недавно подслушанный разговор заезжих столичных тренеров о возможном переходе Лешки в одиночники ей очень не понравился.
Инга оказалась в буфете ледового дворца рядом со столичными знаменитостями совершенно случайно. Она, конечно, знала, кто такие Татьяна Весталова и Вячеслав Карпов. Известные тренеры олимпийской сборной страны, а еще совсем недавно – знаменитые фигуристы, чемпионы мира и Олимпийских игр. Но она даже не догадывалась, что в Свердловск они приехали искать юные таланты, поэтому удивилась, когда услышала Лешкину фамилию.
– Ну что, опять впустую съездили, Танюша? – Карпов пил молочный коктейль и капризно кривил губы.
– Боюсь сглазить, – Весталова очень красиво улыбалась, – но видела утром мальчика изумительного. Хорошо сложен. Высокий, гибкий, очень пластичный, при этом достаточно сильный. Прыжок роскошный, скольжение великолепное – очень хорошо поставили в раннем возрасте, наверное, хореографичен – хоть в Большой театр отдавай. Думаю, может сто очков вперед дать сегодняшним лидерам в мужском катании.
– Подожди, это такой блондинчик? Он же в паре катается.
– Слушай, при чем тут пара? Парень с такими прыжками станет прекрасным одиночником.
С этого момента Инга ловила каждое слово, мысленно благодаря Льва Николаевича, который попросил ее сбегать за минералкой. Благо народу в буфете было полно и девочке удалось подобраться вплотную к москвичам.
– Э, милая, тут нашим классическим способом ничего не выйдет. Я сегодня с Костышиным разговаривал, у этой девочки папаша – генерал, большая шишка с большими связями, он всю их секцию содержит, через него спонсоров на оплату катка нашли.
Татьяна Весталова задумалась, забарабанив холеными пальцами по краю стола.
– Генерал, говоришь? С генералами лучше поосторожнее. Думаешь, у него могут быть связи в Москве?
– Вполне могут быть. К тому же говорят, он перспективный и сейчас в фаворе у властей. Давай не рисковать.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Может, заманить их вместе в Москву, а потом от девицы избавиться…
Инга, конечно, не знала, что Весталова и Карпов оказались в Свердловске не случайно. Что они совершали свое обычное турне по детским спортивным школам страны, чтобы не пропустить какого-нибудь самородка из провинции.
Они сравнительно недавно закончили свою блестящую спортивную карьеру и перешли на тренерскую работу. Люди очень амбициозные и нетерпеливые, они совершенно не желали тратить годы на то, чтобы выращивать из сопливых дошкольников настоящих спортсменов. Для этого есть всякие Костышины, обожающие возиться с малышней, тренькающие на балалайке и думающие, что добротой и лаской можно многого добиться. В работе с детьми было много риска – талантливая девочка может набрать вес в переходном возрасте, способный мальчик может не нарастить силы и мощи, чтобы работать с партнершей, наконец, только в единицах живет настоящий дух победителя, без которого стать чемпионом невозможно. Весталова и Карпов стали практиковать другой метод, который на иностранный манер называли кастингом. Суть этого метода заключалась в элементарном переманивании способных подростков у провинциальных тренеров. После того как государство перестало поддерживать детский спорт и юношеские секции держались только на энтузиазме тренеров и их родителей, работать стервятниками от фигурного катания было очень выгодно. Пользуясь своими обширными связями в Госкомспорте, ловкие тренеры легко переманивали юных спортсменов, подающих большие надежды, от наставников, которые пестовали их с раннего детства. Разумеется, все лавры воспитателей чемпионов доставались москвичам. За последние пару лет им уже удалось слепить несколько ярких пар, выигравших российские и европейские соревнования, теперь перед ними стояла задача найти будущих олимпийских чемпионов.
Конечно, ничего этого Инга не знала. Она поняла только, что Лешка понравился гостям, а она– красавица, умница, гордость родителей – почему-то не понравилась.
Когда тебе одиннадцать лет и когда все тебя любят и все тобой восхищаются, очень обидно такое услышать. Она покраснела и была готова заорать. Каким-то чудом сдержавшись, она подошла к москвичам вплотную и что-то пролепетала про автограф. Татьяна Весталова повернулась к ней со своей звездной улыбкой и широко расписалась на протянутом клочке бумаги.
– Девочка, это ты с Лешей Пановым в одной паре катаешься?
– Да, мы катаемся вместе. Уже областные соревнования выиграли, готовимся в Москве выступать.
– Ой, молодцы какие. А когда у вас ближайшая тренировка? – ласково спросил Карпов.
– Через полчаса.
– Мы подойдем посмотрим обязательно.
Инга поблагодарила за автограф и ушла, так и не узнав, что звездная пара решила пока Алешу с ней не разлучать. Выждать сложный момент переходного возраста. Если парень за это время не сломается, не бросит кататься, рост его не замедлится, то за него можно браться всерьез. Не узнала она и того, что острая на язык Татьяна сравнила Ингино выступление на льду с выступлением эрдельтерьера на выставке:
– Астерьер хороший, держится бодро, но особых талантов, честно говоря, не наблюдается.
Приглашение на дачу Артемовых на зимние каникулы для Алексея Панова было огромным событием. Он надеялся, что именно в эти волшебные январские дни он сможет признаться Инге в своих нежных чувствах. Он страшно нервничал и боялся показаться смешным.
– Мам, мне нужен приличный свитер. Инга сказала, мы будем кататься на лыжах.
– Детка, но у тебя есть очень хороший серый свитер в ромбики.
– Мам, ну кто сейчас такое носит. Нужен пушистый, лучше одноцветный, красный например. Что я, серая крыса какая-нибудь?
Леша требовательно настаивал на своем. Его уже раздражал вкус матери, который остановился на образцах советской роскоши конца семидесятых годов. Сейчас, когда все его сверстники из секции щеголяли в модных обновках с коммерческих лотков, одежда стиля «из бабушкиного сундука» его просто бесила. Но мама преспокойненько могла ему навязать синий свитер с жутким коричневым кантом, мотивируя это тем, что он из хорошей шерсти. Ему было стыдно за то, как Зинаида Федоровна одевается, уродуя себя и старясь лет на двадцать в сравнении с ее реальным возрастом. А мама Инги выглядела как дикторша с телевидения – холеная, красивая и совсем не старая.
Когда они приехали к Инге на дачу, та сразу стала хвастаться своими хоромами. Дом был на славу. Не один взвод солдат отрабатывал здесь свою службу.
– Вот гостиная, здесь мама играет на пианино. Вот столовая, тут мы всегда обедаем. Второй этаж весь мамин с папой, а наверху моя комната и комнаты для гостей. Посмотри, тебе какая больше нравится. Вот эта с синими обоями или та, с большими окнами.
Леша оробел от такого великолепия и даже не знал, что сказать. Особенно его потрясли ванные и туалеты на каждом этаже. Его представление о загородном доме заключалось в воспоминании о жалкой избушке на покосившемся фундаменте маминой знакомой, гардеробщицы Евдокии, к которой Алешу в детстве отправляли на лето. Удобства во дворе, маленький участочек на шесть соток, колодец в конце улицы, пожарный водоем, в котором всегда пересыхала вода к середине июля.
После обеда, они все вместе – он сам, Инга и Елена Сергеевна – сидели в гостиной у камина. Генералу Артемову пришлось задержаться на службе, и Елена Сергеевна развлекала детей самостоятельно. Она неожиданно обнаружила, что Алеша очень начитанный мальчик.
– Ты прочел «Страдания юного Вертера»? – искренне восхищалась она. – Не рановато ли для Гете?
– Совсем нет, мне очень понравилось. Только конец грустный.
– А еще что ты читал?
– Много читал, – серьезно ответил мальчик. – Пока маму жду с работы, всегда в библиотеке остаюсь. В читальном зале. Мне разрешают брать книги и со старшего абонемента.
Елена Сергеевна не стала спрашивать Лешу, почему он не идет домой и не читает книги дома. Она догадалась, что, возможно, обстановка дома вовсе не благоприятствует чтению романтической литературы.
– Дети, давайте я вам поиграю Шопена.
Инга скорчила гримаску. Рафинированная интеллигентность ее мамы не встречала понимания у дочери. Она была папиной дочкой – цепкой, хваткой, достаточно простой и очень упорной в достижении желаемого.
Леша смотрел на языки пламени в камине, Ингу, которая разлеглась на большой медвежьей шкуре и болтала ногами, корча забавные рожицы под мамин аккомпанемент. Ему казалось, что это чудесный сон и очень важно постараться сидеть тихо-тихо в уголке дивана, чтобы он не оборвался неожиданно. Отблески каминного огня переливались на белокурых локонах Инги, и Леша в тысячный раз спрашивал себя, сможет ли он объяснить девочке, как она ему нравится.
Потом, ночью, в своей гостевой спальне, он пытался написать ей письмо с признанием. Писал, перечитывал, рвал в клочки, брал новый лист, писал заново. Уснул прямо в кресле у стола. А утром понял, что так ничего путного и не написал. Тогда и решил немного подождать с признанием. «Когда мы станем настоящими чемпионами, уже будем почти ровней. Никто не вспомнит, что у меня папаша – уголовник, а мама – уборщица».
Глава пятая
Нападение
Алексей старался не смотреть в окно. Мелькающие за стеклом дома вызвали головокружение, а в машине было слишком жарко и неприятно пахло бензином. Он возвращался домой на такси. Завтра же нужно будет озаботиться новыми колесами, «опель» вряд ли починят меньше чем через неделю, да и непонятно, стоит ли его вообще чинить? Может, продать на запчасти и купить что-то новое? Главное, чтобы побыстрее – на такси не наездишься.
Неприятно заныло колено и при попытке согнуть ногу сухо щелкнуло что-то под чашечкой. Алексей подтянул колено к подбородку еще раз, потом еще раз. Нет, вроде ничего, не больно. Не хватало сейчас только слечь с травмой. После аварии он первым делом помчался в больницу. Не стал дожидаться, пока погрузят на эвакуатор машину, и гаишники оказались на удивление понятливые, не обязали торчать на месте до окончания составления протокола. Бог с ней, с машиной. Машин новых можно еще десяток купить, хоть завтра. А травмы – это морока долгая. Но в больнице сказали, что ничего страшного не случилось. Кости целы. Алексей настоял, чтобы сделали рентген всех ушибленных мест, – ничего. Синяки, конечно, будут, и голова, наверное, дня два поболит, но сотрясение если и есть, то самое незначительное.
А вообще, эти «наезды» уже утомили. Ладно еще пока просто зубы или ребра пересчитывали, но сегодняшнее ДТП вполне могло обернуться и более серьезными последствиями. Конечно, все это закончится. Когда-нибудь и чем-нибудь. А пока нужно потерпеть или научиться не обращать внимания, или… Одно время у Алексея была мысль носить с собой пистолет, в прошлом году после победы на чемпионате Европы их с Ингой чествовали на приеме в МВД, они ведь формально относились к спортобществу «Динамо», а «Динамо» – вотчина МВД, и на этом приеме им подарили по именному пистолету. Алексею – ТТ, Инге – маленький дамский браунинг. Так вот, ТТ можно было бы носить в кармане. Но, поразмыслив как следует, Алексей передумал: как оружие нападения пистолет еще ничего, но когда прижимают в подъезде к стене и молотят по печени, пистолет не достать, а даже достав, стрелять придется прямо в живот нападающему, и будет труп, следствие, вой в прессе и прочая…
Когда подъехали к дому, уже совсем стемнело, у подъезда не было ни души, и лампочка над крыльцом снова не горела, на светлом фоне стены черным провалом зияла настежь распахнутая подъездная дверь. Алексея кольнуло неприятное предчувствие, и он нарочито медленно расплачивался с таксистом, неспешно, кряхтя, вылезал, держась за колено, так что таксист даже поинтересовался сердобольно, не помочь ли ему добраться до лифта. Алексей отказался. Что такое таксист? Ему бы сейчас пару телохранителей, злую собаку или, на худой конец, бейсбольную биту. Как назло, и тяжеленная сумка с коньками осталась в смятом багажнике – хоть ею можно было бы размахивать…
И когда из темноты вынырнули две тени – одна горячо задышала в затылок, а вторая сверкнула фонариком прямо в лицо, – Алексей не удивился, но испугался. «Когда-нибудь и чем-нибудь», – может быть, бесславной гибелью, и прямо сейчас. Машину сегодня уже угробили, неужели мало, зачем еще один «урок»? Но вместо привычных зуботычин Алексей ощутил в карманах, под курткой, за ремнем на спине ловкие, цепкие руки. Его обыскивали быстро и профессионально. Вырвали из рук полиэтиленовый пакет с рентгеновскими снимками, вытряхнули их на пол, и лучик фонарика прошелся по черным пленкам, потом вернулся и обшарил с головы до ног Алексея.
Не было произнесено ни слова, но по изменившемуся тембру и темпу дыхания нападавших Алексей понял, что они в недоумении. Больше минуты ничего не происходило. Стоявший сзади просто держал Алексея за локти, а тот, что спереди, казалось, мучительно думает.
Потом он погасил фонарик и, глухо ухнув, саданул Алексею под дых. И подъездная темнота расцветилась сразу радужными сполохами. Рефлекторно согнувшись, Алексей ловил губами воздух. Добавив коленом по подбородку, но легонько, без куража, передний прошипел: «Мы еще вернемся», а задний отпустил локти, и Алексей рухнул на грязный от растоптанного снега цементный пол.
Когда сыщики вернулись на место аварии, «опель» фигуриста грузили на ядовито-лимонного цвета эвакуатор с надписью на дверцах кабины «СТО „Люкс“. Владелец „линкольна“ беседовал с гаишниками, Панова нигде видно не было. Николай выскочил на тротуар и вклинился в толпу любопытных прохожих. Из возгласов в толпе следовало, что водитель „опеля“ был в стельку пьян или обкурился, что его забрала „скорая“, что у него была вся голова в крови и сломана то ли рука, то ли нога, что молодежь совсем обнаглела: покупает права, а ездить не умеет, что раньше бы за такое посадили лет на пять, и правильно бы сделали…
Николай вернулся в машину, а Демидыч уже названивал в справочную «Скорой помощи».
– Панова увезли в Пироговку, – сказал он. – В каком он состоянии, пока неизвестно. Поехали?
– Здесь-то уж точно делать нечего, – буркнул Николай.
Но до больницы они не доехали. Агеев позвонил еще раз и доложился:
– Панову только сделали ренген и отпустили. Очевидно, ничего серьезного. Сейчас едет на такси домой, я рядом.
Демидыч, облегченно вздохнув, развернулся и двинул к Теплому Стану.
Филя ждал их во дворе дома фигуриста:
– Приехал десять минут назад, – сказал он, – хромает немного, а в остальном все в норме. Я в подъезд за ним не ходил.
– Ничего, никого подозрительного? – спросил Николай.
– Вроде ничего. Из подъезда выходили два парня, потом еще мужичок с авоськой и совсем уже пару минут назад бабка с таксой. Все.
Настала пора подвести первые итоги. Следить за Пановым остался один Демидыч, как раз началась утренняя тренировка, и в ближайшие часа три никаких эксцессов не ожидалось. Остальные собрались в офисе.
– Денис Андреевич, я тут биографию Панова подготовил… – Никита Онисимов до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке: упорно называл Дениса по отчеству и жутко комплексовал в обществе умудренных опытом коллег. – Значит… Панов Алексей Павлович, восемьдесят третьего года рождения, родился в Свердловске, ныне Екатеринбург, фигурным катанием занимается с шести лет, сразу начал тренироваться и выступать в паре с Ингой Артемовой, вначале их тренировал Лев Николаевич Костышин, с девяносто седьмого они тренируются в Москве под руководством Татьяны Весталовой и Вячеслава Карпова. Панов не пьет, не курит, наркотики не употребляет. Характер замкнутый, типичный сангвиник, интроверт…
– Бо ты откуда взял? – хмыкнул Филя Агеев.
– Я прочитал несколько десятков его интервью… – снова смутился Онисимов. – Сразу становится понятно, что… мы это учили, как ведет себя человек в зависимости от темперамента, когда ему задают глупые вопросы…
– Ты продолжай, продолжай, – подбодрил Денис. – Что-нибудь еще узнал?
– Да. У Панова отец – вор-рецидивист. В общей сложности двенадцать лет провел в заключении. И я подумал, что это он мог с дружками избивать Панова, требуя денег или московской прописки, а может, еще чего-то… Панов всегда очень стеснялся отца и сейчас каждый раз переводит разговор на другую тему, если у него начинают допытываться о родителях. То есть, если за покушениями стоит отец, Инге Панов ни за что не сказал бы.
Денис кивнул:
– Интересная версия. Что у тебя, Макс?
– Я покопался в Интернете. О Панове пишут много. В основном, конечно, о паре Артемова – Панов, но нарвался я на одну очень любопытную статейку. Вот, – Макс потряс распечаткой в полстраницы, – цитирую: «Я встретила Алексея Панова, где бы вы думали? – в казино „Титаник“. Он сидел в баре одинокий и невеселый. Красавицы Инги Артемовой рядом не было. Конечно, я не могла упустить такого шанса пообщаться со знаменитым фигуристом. Он пил сухой мартини, никуда не спешил и согласился ответить на пару вопросов. „Алексей, вот в спорте азарт, адреналин, острые ощущения, вам не хватает? Приходите в казино подзарядиться или, наоборот, разрядиться?“ – „Я не игрок. Хотя люблю посмотреть, как играют другие. Бо действительно помогает разрядиться после напряженных тренировок“. – „Что, совсем не игрок?“ – „Совсем. Не хочу искушать судьбу. Она и так подарила мне шанс стать чемпионом“. – „Ну а заработать? Многие приходят в казино поправить свое материальное положение…“ – „Мое дело – спорт. Зарабатывать потом и кровью медали и звания, отстаивать престиж страны. А финансы прерогатива Госкомспорта, надеюсь, – улыбается, – они избавят нас, спортсменов, от необходимости тратить время и силы на что-либо, кроме тренировок и выступлений…“ Дальше неинтересно. Журнал женский, поэтому разговор пошел о диетах, шмотках, детях и прочих домашних животных. Но сам факт, что Панов, грустный, торчал в казино, вам ни о чем не говорит?
– Проигрался, – кивнул Сева.
– Или систематически проигрывается, – хмыкнул Щербак. – Влез в долги, отсюда и прессинг. Кто-то включил ему счетчик и банально напоминает о том, что пора платить.
– Но в таком случае это не наша епархия, – заметил Сева. – Оно нам надо, отмахиваться за него от кредиторов? Деньгами мы ему не поможем, а себе неприятности наживем капитальные…
– Нет! – Макс отрицательно замотал головой. – Вы не врубаетесь! Если бы Панов был игрок, это всплыло бы – и не в жалком женском журнальчике. Такие вещи скрыть невозможно, его физиономия слишком известна, давно раскусили бы и склоняли на все лады.
– Не факт, – парировал Щербак. – Он мог один раз попробовать и просадить столько, что за всю жизнь не расплатиться.
Компьютерный гений даже побагровел от возмущения:
– Вы слушали вообще, что я вам читал, или ворон ловили?!
– Давай без эмоций, – попросил Денис. – Слушали. Но что ты имел в виду, очевидно, недопоняли.
– Ладно, объясняю. У крутых, матерых сыщиков слова «Госкомспорт» и «казино», «Госкомспорт» и «игорный бизнес» никаких ассоциаций не вызывают?
– Вызывают, – ответил Денис. – Госкомспорт с августа прошлого года начал лицензировать игорный бизнес. Но в твоей статейке об этом ни слова сказано не было, во-первых. А во-вторых, при чем тут Панов?
– О Панове потом. Давай просто вспомним, что бывает, когда наше дорогое государство перестает финансировать спорт из госказны и предлагает самим спортивным функционерам заработать себе деньги. За примерами далеко ходить не надо. Вспомним «славный путь» Национального фонда спорта. Фонд что должен был делать? Зарабатывать средства на поддержку отечественного спорта. Ельцин освободил фонд от таможенной пошлины, налога на добавленную стоимость и акциза импортируемых товаров. НФС получил право беспошлинного ввоза в страну табака и алкоголя. Что из этого вышло?
– Многомиллионные скандалы, – сказал Щербак. – Смерть Отари Квантришвили, убийство Валентина Сыча и тэ дэ.
– Совершенно верно, – кивнул Макс. – Но это никого ничему не научило. Теперь Госкомспорт лицензирует игорный бизнес. Создан экспертный совет, куда кроме специалистов из Госкомспорта вошли представители МВД, налоговых служб и Минздрава. Формально за каждую лицензию в бюджет будет заплачено по тысяча триста рублей. Пусть в России в ближайшем будущем откроется миллион игорных домов. Я в это лично не верю, скорее на порядок меньше, но пусть миллион. Пусть все они заплатят за лицензию. Возьмите калькулятор и посчитайте, я лично уже посчитал. Примерно четыре с половиной миллиона «зеленых». Из которых на нужды спорта непосредственно пойдет едва ли половина. Много можно развить на такие деньги? На соревнования мирового уровня одну команду выставить – это максимум. Зачем же тогда Госкомспорту вся эта тягомотина и головная боль? Им что, делать нечего? Или их обязали, а они под козырек?
– Да, взятки брать будут! – воскликнул Сева.
– Вот именно. У спортивных чиновников появляется столь любимая ими возможность отказывать в лицензии тем казино, которые не пожелают «добровольно делать отчисления на нужды спорта». А потом еще и «координировать» такие добровольные отчисления. Координировать, кстати, будет удивительно удобно. Проследить весь путь добровольных пожертвований с помощью посредничества разного рода благотворительных фондов не сможет даже самая крутейшая налоговая инспекция. Вот вам еще две цитаты: «Госкомспорт не планирует выходить с инициативой введения дополнительных сборов за лицензирование или увеличение этих сумм, однако многие игорные заведения готовы добровольно делать отчисления на нужды спорта. И Госкомитет будет координировать распределение этих средств». Бо изрек начальник управления лицензирования и сертификации Госкомспорта. Заявление второе: «Окончательное решение по выдаче лицензии остается за председателем Госкомспорта Семеном Фадеичевым». А вы хоть представляете, о каких бабках идет речь? По мнению экспертов в МВД, теневой оборот от азартных игр ежегодно составляет десятки миллиардов долларов. Не зря, по той же милицейской статистике, каждый год в России погибает в междоусобных разборках примерно двести человек, связанных с этой сферой: карточные шулера, владельцы казино, братки, поддерживающие «крыши». Как и в любом другом бизнесе, тут давно все поделено. Игорный бизнес – это кормушка мафии. Как наши мафиози отреагируют на то, что часть прибыли теперь придется отстегивать Фадеичеву со товарищи?
– Ну понятно, – перебил Щербак, – опять будет война, но Панов тут при чем?
– Панов может быть связан со спортивной мафией.
– Каким образом? – не понял Николай.
– А таким: если посмотрите прессу примерно пятилетней давности, когда Артемова – Панов только начали светиться на крупных международных соревнованиях, то чуть ли не в каждой статье найдете упоминание о Фадеичеве. Он тогда ведал в Госкомспорте зимними видами спорта, поскольку бывший легендарный хоккеист. И его именовали не иначе как «крестным отцом» звездной пары. Он, дескать, заметил их еще детьми, в далеком Свердловске, совершенно случайно, но сразу понял, что они гениальные фигуристы, и прочая и прочая. Потом он неизменно оказывал им свое покровительство. И резонно предположить, что Артемова, Панов и Фадеичев достаточно близко знакомы.
– Ну и что? – недоумевал Щербак. – Мало ли с кем знаком Фадеичев. Даже близко знаком.
– Ты прикидываешься или правда такой тупой? – возмутился Макс. – Фадеичев начинает новый, опасный, но очень выгодный бизнес, так? У него, конечно, много знакомых и подчиненных, которые умеют просто виртуозно брать взятки. Но! С воротилами игорного бизнеса, за которыми, как мы выяснили, выше обязательно стоит мафия, надо обращаться очень осторожно и аккуратно. Чтобы они «добровольно отчислили» энную сумму, им неплохо бы продемонстрировать объект вливания: команду, человека, спортивное общество с именем и неплохими перспективами. Тогда можно будет поговорить и о дивидендах, и о долгосрочных инвестициях и тихо-мирно получить денежки. Причем заметь, если спортсмены уже раскрученные, то на самом деле они себе на хлеб с маслом и на костюмы с тренажерами и сами заработают. То есть бабки лягут Фадеичеву в карман, владельцам казино будет необидно и никто ни до чего не докопается. А Панов, как половинка звездной пары фигуристов, – идеальный кандидат для предъявления казиношным боссам. И Фадеичев ему, скорее всего, доверяет. Возможно, доверяет настолько, что Панов лично собирает взятки и передает их «крестному».
Неприятно заныло колено и при попытке согнуть ногу сухо щелкнуло что-то под чашечкой. Алексей подтянул колено к подбородку еще раз, потом еще раз. Нет, вроде ничего, не больно. Не хватало сейчас только слечь с травмой. После аварии он первым делом помчался в больницу. Не стал дожидаться, пока погрузят на эвакуатор машину, и гаишники оказались на удивление понятливые, не обязали торчать на месте до окончания составления протокола. Бог с ней, с машиной. Машин новых можно еще десяток купить, хоть завтра. А травмы – это морока долгая. Но в больнице сказали, что ничего страшного не случилось. Кости целы. Алексей настоял, чтобы сделали рентген всех ушибленных мест, – ничего. Синяки, конечно, будут, и голова, наверное, дня два поболит, но сотрясение если и есть, то самое незначительное.
А вообще, эти «наезды» уже утомили. Ладно еще пока просто зубы или ребра пересчитывали, но сегодняшнее ДТП вполне могло обернуться и более серьезными последствиями. Конечно, все это закончится. Когда-нибудь и чем-нибудь. А пока нужно потерпеть или научиться не обращать внимания, или… Одно время у Алексея была мысль носить с собой пистолет, в прошлом году после победы на чемпионате Европы их с Ингой чествовали на приеме в МВД, они ведь формально относились к спортобществу «Динамо», а «Динамо» – вотчина МВД, и на этом приеме им подарили по именному пистолету. Алексею – ТТ, Инге – маленький дамский браунинг. Так вот, ТТ можно было бы носить в кармане. Но, поразмыслив как следует, Алексей передумал: как оружие нападения пистолет еще ничего, но когда прижимают в подъезде к стене и молотят по печени, пистолет не достать, а даже достав, стрелять придется прямо в живот нападающему, и будет труп, следствие, вой в прессе и прочая…
Когда подъехали к дому, уже совсем стемнело, у подъезда не было ни души, и лампочка над крыльцом снова не горела, на светлом фоне стены черным провалом зияла настежь распахнутая подъездная дверь. Алексея кольнуло неприятное предчувствие, и он нарочито медленно расплачивался с таксистом, неспешно, кряхтя, вылезал, держась за колено, так что таксист даже поинтересовался сердобольно, не помочь ли ему добраться до лифта. Алексей отказался. Что такое таксист? Ему бы сейчас пару телохранителей, злую собаку или, на худой конец, бейсбольную биту. Как назло, и тяжеленная сумка с коньками осталась в смятом багажнике – хоть ею можно было бы размахивать…
И когда из темноты вынырнули две тени – одна горячо задышала в затылок, а вторая сверкнула фонариком прямо в лицо, – Алексей не удивился, но испугался. «Когда-нибудь и чем-нибудь», – может быть, бесславной гибелью, и прямо сейчас. Машину сегодня уже угробили, неужели мало, зачем еще один «урок»? Но вместо привычных зуботычин Алексей ощутил в карманах, под курткой, за ремнем на спине ловкие, цепкие руки. Его обыскивали быстро и профессионально. Вырвали из рук полиэтиленовый пакет с рентгеновскими снимками, вытряхнули их на пол, и лучик фонарика прошелся по черным пленкам, потом вернулся и обшарил с головы до ног Алексея.
Не было произнесено ни слова, но по изменившемуся тембру и темпу дыхания нападавших Алексей понял, что они в недоумении. Больше минуты ничего не происходило. Стоявший сзади просто держал Алексея за локти, а тот, что спереди, казалось, мучительно думает.
Потом он погасил фонарик и, глухо ухнув, саданул Алексею под дых. И подъездная темнота расцветилась сразу радужными сполохами. Рефлекторно согнувшись, Алексей ловил губами воздух. Добавив коленом по подбородку, но легонько, без куража, передний прошипел: «Мы еще вернемся», а задний отпустил локти, и Алексей рухнул на грязный от растоптанного снега цементный пол.
Когда сыщики вернулись на место аварии, «опель» фигуриста грузили на ядовито-лимонного цвета эвакуатор с надписью на дверцах кабины «СТО „Люкс“. Владелец „линкольна“ беседовал с гаишниками, Панова нигде видно не было. Николай выскочил на тротуар и вклинился в толпу любопытных прохожих. Из возгласов в толпе следовало, что водитель „опеля“ был в стельку пьян или обкурился, что его забрала „скорая“, что у него была вся голова в крови и сломана то ли рука, то ли нога, что молодежь совсем обнаглела: покупает права, а ездить не умеет, что раньше бы за такое посадили лет на пять, и правильно бы сделали…
Николай вернулся в машину, а Демидыч уже названивал в справочную «Скорой помощи».
– Панова увезли в Пироговку, – сказал он. – В каком он состоянии, пока неизвестно. Поехали?
– Здесь-то уж точно делать нечего, – буркнул Николай.
Но до больницы они не доехали. Агеев позвонил еще раз и доложился:
– Панову только сделали ренген и отпустили. Очевидно, ничего серьезного. Сейчас едет на такси домой, я рядом.
Демидыч, облегченно вздохнув, развернулся и двинул к Теплому Стану.
Филя ждал их во дворе дома фигуриста:
– Приехал десять минут назад, – сказал он, – хромает немного, а в остальном все в норме. Я в подъезд за ним не ходил.
– Ничего, никого подозрительного? – спросил Николай.
– Вроде ничего. Из подъезда выходили два парня, потом еще мужичок с авоськой и совсем уже пару минут назад бабка с таксой. Все.
Настала пора подвести первые итоги. Следить за Пановым остался один Демидыч, как раз началась утренняя тренировка, и в ближайшие часа три никаких эксцессов не ожидалось. Остальные собрались в офисе.
– Денис Андреевич, я тут биографию Панова подготовил… – Никита Онисимов до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке: упорно называл Дениса по отчеству и жутко комплексовал в обществе умудренных опытом коллег. – Значит… Панов Алексей Павлович, восемьдесят третьего года рождения, родился в Свердловске, ныне Екатеринбург, фигурным катанием занимается с шести лет, сразу начал тренироваться и выступать в паре с Ингой Артемовой, вначале их тренировал Лев Николаевич Костышин, с девяносто седьмого они тренируются в Москве под руководством Татьяны Весталовой и Вячеслава Карпова. Панов не пьет, не курит, наркотики не употребляет. Характер замкнутый, типичный сангвиник, интроверт…
– Бо ты откуда взял? – хмыкнул Филя Агеев.
– Я прочитал несколько десятков его интервью… – снова смутился Онисимов. – Сразу становится понятно, что… мы это учили, как ведет себя человек в зависимости от темперамента, когда ему задают глупые вопросы…
– Ты продолжай, продолжай, – подбодрил Денис. – Что-нибудь еще узнал?
– Да. У Панова отец – вор-рецидивист. В общей сложности двенадцать лет провел в заключении. И я подумал, что это он мог с дружками избивать Панова, требуя денег или московской прописки, а может, еще чего-то… Панов всегда очень стеснялся отца и сейчас каждый раз переводит разговор на другую тему, если у него начинают допытываться о родителях. То есть, если за покушениями стоит отец, Инге Панов ни за что не сказал бы.
Денис кивнул:
– Интересная версия. Что у тебя, Макс?
– Я покопался в Интернете. О Панове пишут много. В основном, конечно, о паре Артемова – Панов, но нарвался я на одну очень любопытную статейку. Вот, – Макс потряс распечаткой в полстраницы, – цитирую: «Я встретила Алексея Панова, где бы вы думали? – в казино „Титаник“. Он сидел в баре одинокий и невеселый. Красавицы Инги Артемовой рядом не было. Конечно, я не могла упустить такого шанса пообщаться со знаменитым фигуристом. Он пил сухой мартини, никуда не спешил и согласился ответить на пару вопросов. „Алексей, вот в спорте азарт, адреналин, острые ощущения, вам не хватает? Приходите в казино подзарядиться или, наоборот, разрядиться?“ – „Я не игрок. Хотя люблю посмотреть, как играют другие. Бо действительно помогает разрядиться после напряженных тренировок“. – „Что, совсем не игрок?“ – „Совсем. Не хочу искушать судьбу. Она и так подарила мне шанс стать чемпионом“. – „Ну а заработать? Многие приходят в казино поправить свое материальное положение…“ – „Мое дело – спорт. Зарабатывать потом и кровью медали и звания, отстаивать престиж страны. А финансы прерогатива Госкомспорта, надеюсь, – улыбается, – они избавят нас, спортсменов, от необходимости тратить время и силы на что-либо, кроме тренировок и выступлений…“ Дальше неинтересно. Журнал женский, поэтому разговор пошел о диетах, шмотках, детях и прочих домашних животных. Но сам факт, что Панов, грустный, торчал в казино, вам ни о чем не говорит?
– Проигрался, – кивнул Сева.
– Или систематически проигрывается, – хмыкнул Щербак. – Влез в долги, отсюда и прессинг. Кто-то включил ему счетчик и банально напоминает о том, что пора платить.
– Но в таком случае это не наша епархия, – заметил Сева. – Оно нам надо, отмахиваться за него от кредиторов? Деньгами мы ему не поможем, а себе неприятности наживем капитальные…
– Нет! – Макс отрицательно замотал головой. – Вы не врубаетесь! Если бы Панов был игрок, это всплыло бы – и не в жалком женском журнальчике. Такие вещи скрыть невозможно, его физиономия слишком известна, давно раскусили бы и склоняли на все лады.
– Не факт, – парировал Щербак. – Он мог один раз попробовать и просадить столько, что за всю жизнь не расплатиться.
Компьютерный гений даже побагровел от возмущения:
– Вы слушали вообще, что я вам читал, или ворон ловили?!
– Давай без эмоций, – попросил Денис. – Слушали. Но что ты имел в виду, очевидно, недопоняли.
– Ладно, объясняю. У крутых, матерых сыщиков слова «Госкомспорт» и «казино», «Госкомспорт» и «игорный бизнес» никаких ассоциаций не вызывают?
– Вызывают, – ответил Денис. – Госкомспорт с августа прошлого года начал лицензировать игорный бизнес. Но в твоей статейке об этом ни слова сказано не было, во-первых. А во-вторых, при чем тут Панов?
– О Панове потом. Давай просто вспомним, что бывает, когда наше дорогое государство перестает финансировать спорт из госказны и предлагает самим спортивным функционерам заработать себе деньги. За примерами далеко ходить не надо. Вспомним «славный путь» Национального фонда спорта. Фонд что должен был делать? Зарабатывать средства на поддержку отечественного спорта. Ельцин освободил фонд от таможенной пошлины, налога на добавленную стоимость и акциза импортируемых товаров. НФС получил право беспошлинного ввоза в страну табака и алкоголя. Что из этого вышло?
– Многомиллионные скандалы, – сказал Щербак. – Смерть Отари Квантришвили, убийство Валентина Сыча и тэ дэ.
– Совершенно верно, – кивнул Макс. – Но это никого ничему не научило. Теперь Госкомспорт лицензирует игорный бизнес. Создан экспертный совет, куда кроме специалистов из Госкомспорта вошли представители МВД, налоговых служб и Минздрава. Формально за каждую лицензию в бюджет будет заплачено по тысяча триста рублей. Пусть в России в ближайшем будущем откроется миллион игорных домов. Я в это лично не верю, скорее на порядок меньше, но пусть миллион. Пусть все они заплатят за лицензию. Возьмите калькулятор и посчитайте, я лично уже посчитал. Примерно четыре с половиной миллиона «зеленых». Из которых на нужды спорта непосредственно пойдет едва ли половина. Много можно развить на такие деньги? На соревнования мирового уровня одну команду выставить – это максимум. Зачем же тогда Госкомспорту вся эта тягомотина и головная боль? Им что, делать нечего? Или их обязали, а они под козырек?
– Да, взятки брать будут! – воскликнул Сева.
– Вот именно. У спортивных чиновников появляется столь любимая ими возможность отказывать в лицензии тем казино, которые не пожелают «добровольно делать отчисления на нужды спорта». А потом еще и «координировать» такие добровольные отчисления. Координировать, кстати, будет удивительно удобно. Проследить весь путь добровольных пожертвований с помощью посредничества разного рода благотворительных фондов не сможет даже самая крутейшая налоговая инспекция. Вот вам еще две цитаты: «Госкомспорт не планирует выходить с инициативой введения дополнительных сборов за лицензирование или увеличение этих сумм, однако многие игорные заведения готовы добровольно делать отчисления на нужды спорта. И Госкомитет будет координировать распределение этих средств». Бо изрек начальник управления лицензирования и сертификации Госкомспорта. Заявление второе: «Окончательное решение по выдаче лицензии остается за председателем Госкомспорта Семеном Фадеичевым». А вы хоть представляете, о каких бабках идет речь? По мнению экспертов в МВД, теневой оборот от азартных игр ежегодно составляет десятки миллиардов долларов. Не зря, по той же милицейской статистике, каждый год в России погибает в междоусобных разборках примерно двести человек, связанных с этой сферой: карточные шулера, владельцы казино, братки, поддерживающие «крыши». Как и в любом другом бизнесе, тут давно все поделено. Игорный бизнес – это кормушка мафии. Как наши мафиози отреагируют на то, что часть прибыли теперь придется отстегивать Фадеичеву со товарищи?
– Ну понятно, – перебил Щербак, – опять будет война, но Панов тут при чем?
– Панов может быть связан со спортивной мафией.
– Каким образом? – не понял Николай.
– А таким: если посмотрите прессу примерно пятилетней давности, когда Артемова – Панов только начали светиться на крупных международных соревнованиях, то чуть ли не в каждой статье найдете упоминание о Фадеичеве. Он тогда ведал в Госкомспорте зимними видами спорта, поскольку бывший легендарный хоккеист. И его именовали не иначе как «крестным отцом» звездной пары. Он, дескать, заметил их еще детьми, в далеком Свердловске, совершенно случайно, но сразу понял, что они гениальные фигуристы, и прочая и прочая. Потом он неизменно оказывал им свое покровительство. И резонно предположить, что Артемова, Панов и Фадеичев достаточно близко знакомы.
– Ну и что? – недоумевал Щербак. – Мало ли с кем знаком Фадеичев. Даже близко знаком.
– Ты прикидываешься или правда такой тупой? – возмутился Макс. – Фадеичев начинает новый, опасный, но очень выгодный бизнес, так? У него, конечно, много знакомых и подчиненных, которые умеют просто виртуозно брать взятки. Но! С воротилами игорного бизнеса, за которыми, как мы выяснили, выше обязательно стоит мафия, надо обращаться очень осторожно и аккуратно. Чтобы они «добровольно отчислили» энную сумму, им неплохо бы продемонстрировать объект вливания: команду, человека, спортивное общество с именем и неплохими перспективами. Тогда можно будет поговорить и о дивидендах, и о долгосрочных инвестициях и тихо-мирно получить денежки. Причем заметь, если спортсмены уже раскрученные, то на самом деле они себе на хлеб с маслом и на костюмы с тренажерами и сами заработают. То есть бабки лягут Фадеичеву в карман, владельцам казино будет необидно и никто ни до чего не докопается. А Панов, как половинка звездной пары фигуристов, – идеальный кандидат для предъявления казиношным боссам. И Фадеичев ему, скорее всего, доверяет. Возможно, доверяет настолько, что Панов лично собирает взятки и передает их «крестному».