Страница:
– И долго вы прожили в Штатах? – поинтересовался Грязнов.
– Больше двух лет.
– Понравилось?
– Очень.
– Тогда, если не возражаете, Нелли, вернемся к началу нашей беседы. Почему у вас возникли тяжелые предчувствия относительно дяди Левона?
– Вы английский знаете? – в свою очередь спросила девушка.
– К сожалению… – печально сказал Грязнов и отрицательно покачал головой. – Мне, милая моя, больше приходится «по фене ботать».
– Это что-то блатное?
– Вот именно… Такая уж работа.
Нелли вышла в другую комнату и принесла красочный журнал на английском. На обложке красовалась уже известная Грязнову диадема.
– На восемнадцатой странице… – вздохнула девушка.
Грязнов полистал и увидел фотографию на целую журнальную полосу: на зеленой траве аккуратно подстриженного газона лежал убитый господин. На вопросительный взгляд Грязнова Нелли ответила:
– Это мистер Леонард Дондероу. Исполнительный директор той фирмы, которую основали мои дяди. Вот вам и ответ на ваш вопрос.
– Вы не могли бы хоть вкратце пересказать мне содержание статьи?
– А вы возьмите этот журнал с собой, переводчики, надеюсь, найдутся…
– Спасибо, но хотелось бы сейчас… Вдруг вопросы возникнут, на которые сможете ответить только вы?
– Речь идет, – неохотно начала девушка, – о залоге драгоценностей из России на сумму более двухсот миллионов долларов. Этот залог отправлен в Штаты правительством России в качестве гарантии за крупную валютную инвестицию из американского банка. Однако в банковские сейфы драгоценности так и не были доставлены. А договор в Москве подписывал именно мистер Дондероу. Если коротко…
– А где вы живете в Америке? В Нью-Йорке?
– Да, на Семьдесят второй стрит. В Верхнем Ист-Сайде. Правда, сейчас квартира пустует – мы переселились в виллу на Манхэттен-Бич.
– Давно?
– Месяца три назад.
– А этот мистер Дондероу бывал у вас там?
– А как же!
– Хороший человек? Как на ваш взгляд?
– Что значит – хороший? Такого понятия у нас, в Штатах, нет. Он был человеком дела. Говорят, подавал надежды как финансист.
– А сколько вам лет, Нелли? Не смущайтесь, я не хочу вас ставить в неловкое положение дамы, скрывающей свой возраст, – с улыбкой заметил Грязнов.
– И не думаю. Двадцать, но какое это имеет отношение?…
– Я подумал, меньше. Оказывается, вы совсем взрослый человек. Теперь мне понятно, почему вы так быстро акклиматизировались в Америке и усвоили их нравы.
– Вы забываете, что я изучаю юриспруденцию!
– Тогда вопрос будущему юристу, – улыбнулся Грязнов. – Что, неладно было в королевстве под вывеской «Голден»? Нечисто?
– Да уж какая чистота, если убивают директора?!
– Не только. Еще и одного из основателей королевства – Левона Аракеляна. А Жорж Вартанович так и не появился в Москве? Я имею в виду – на похоронах вашей бабушки Софьи Ираклиевны?
– Он остался в Штатах.
– Странно, не правда ли? Не прилетел, чтобы отдать свой последний сыновний долг… Скрывается, не так ли?
– От вас, что ли?
Грязнов помолчал, поигрывая бровями, словно прикидывая ответ.
– Если не прилетел в такой час, значит, опасается российских властей. В том числе и меня. Мы с ним, кстати, давно знакомы, Нелли. Это просто так, к вашему сведению.
Но девушка вспыхнула, будто Грязнов в чем-то хотел уличить ее.
– Не знаю… В конце концов, у дяди Жоржа своя жизнь, а у меня – своя… Но ведь дядя Левон прилетел же! – Она с вызовом посмотрела на генерала.
– Верно. Но с чужим паспортом.
Нелли опустила голову, избегая прямого взгляда Грязнова.
– Впрочем, лично к вам какое это может иметь отношение?
– Где его убили, Вячеслав Иванович? – ушла от ответа девушка.
– В гостинице «Метрополь». Теперь это крупнейший международный отель со многими звездочками. Безумно дорогой… А кстати, почему вы сами не могли туда ему позвонить? Сидели и ждали его звонка? Зачем же такая конспирация?
– Я только что от вас узнала, где он жил…
Грязнов взглянул ей в глаза и понял, что она говорит правду. И тогда он поднялся.
– Ну спасибо вам, милая моя, за хороший кофе и разговор.
– А мне-то теперь что делать, Вячеслав Иванович? – с тревогой спросила она.
– Снова, я так понимаю, думать о похоронах. Искренне сочувствую. Бабушка… дядя…
– Я думаю, дядя Жорж может выслать самолет…
– Он так богат?
– Ну… не беден. Даже по тем масштабам.
– Наверно, он и должен сам решить, где лежать его брату. Посоветуйтесь.
– Я могу позвонить ему.
– Прекрасная мысль! И у меня тогда будет маленькая просьба: если он сам возьмет трубку, включите, пожалуйста, громкую связь. Может быть, и я смогу дать вам полезный совет. Не затруднит?
– О чем речь!
После нескольких неудачных наборов наконец удалось соединиться. Трубку поднял Жорж Вартанович. Нелли нажала соответствующую кнопку на аппарате, и в комнате зазвучал густой мужской голос с явным уже иностранным акцентом.
– Здравствуй, моя дорогая девочка! Ты хочешь сообщить мне о смерти Левона?
– Да. Но вижу, что опоздала.
– Слушай меня очень внимательно, Нелли! Сразу, как положишь трубку, немедленно бери такси и мчись в аэропорт. Билет бери на самый ближайший рейс! Ты меня внимательно слушаешь? Тебя встретят. В самолете вызовешь стюарда и дашь ему мой телефон. А дальше он будет знать, что делать, поняла?
– А как зовут стюарда?
– Какая разница! Любого вызовешь. Я всех предупрежу! Мне тут же сообщат номер твоего рейса. Все тебе ясно?
– Да ясно, только… – Нелли посмотрела на Грязнова. – А если меня не отпустят?
– Откуда звонишь?
– Из дома.
– Ты не одна? – догадался Жорж.
– Дайте, пожалуйста, мне трубочку, Нелли, – сказал Грязнов, протягивая руку. – Здравствуй, Жоржик!
Возникла пауза. Наконец Америка прорезалась:
– Что-то голосок больно знакомый!
– А ты пошевели мозгами, подумай, вспомни пятидесятые… шестидесятые… ну? Никак?
– Батюшки мои!… Неужели Вячеслав Иванович самолично?!
– Ну!
– Тогда здравия желаю, господин генерал! – словно обрадовался Жорж.
– Смотри-ка, и это тебе известно? – засмеялся Грязнов.
– Ну все! – выдохнул бархатный голос. – Теперь я за Нелли абсолютно спокоен.
– Слышь, Жоржик, она мне сказала, что ты за Левоном можешь самолет выслать?
– Да зачем теперь самолет? Пусть Левона похоронят в Москве, на Армянском, рядом с папой и мамой. И ни о чем не надо беспокоиться, я тут распоряжусь. А к тебе, Вячеслав Иванович, по старой памяти просьба: отвези Нелли в аэропорт, а? Сам, прошу! Прямо сейчас, немедленно! Вечно благодарить буду!
– А если Нелли захочет попрощаться с родным дядей?
– Никаких прощаний! Я умоляю, Вячеслав Иванович!
Грязнов взглянул на девушку, и та решительно забрала у него трубку.
– Я прилечу после похорон, дядя, – безапелляционным тоном заявила она.
Вероятно, Жорж Вартанович уже знал характер племянницы. Он лишь тяжко вздохнул и сказал:
– Хорошо, пусть сразу после похорон. Я жду звонка.
Нелли положила трубку и задумчиво уставилась в окно.
– Ну что зажурылась, дивчина? Как сказала бы моя бывшая начальница… – улыбнулся Грязнов.
– Мне страшно, – созналась Нелли.
– Я тоже думаю, что оставаться тебе одной в этой квартире не следует. Что ж, поехали!
– Куда?
– А что я могу предложить? Самое безопасное место у меня дома. Не стеснишь. Комнат много, живу один.
Грязнов ожидал любой реакции, но девушка поднялась и просто сказала:
– Поехали.
– Только… я не уверен, что у меня в холодильнике что-нибудь для тебя найдется.
– Это не проблема, – устало ответила Нелли и пошла на кухню. Открыла битком забитый провизией и бутылками холодильник, сказала, словно оправдываясь: – После поминок бабушки осталось.
– Ты много не набирай, – заметил Грязнов, увидев, что девушка собирается наполнять содержимым холодильника большой картонный ящик. – Возьми, чтоб самой пообедать, поужинать. Я-то на работе…
– Все равно никому не нужно, – вяло возразила она.
– Ну почему же! Поминать-то дядю наверняка придут!
– Вы думаете? – удивилась она.
– Обязательно придут. И уверяю – народу будет немало.
– Друзья?
– И друзья тоже… – отводя взгляд, сказал Грязнов.
– Вот уж не думала…
Вернувшись на Петровку, Грязнов обнаружил на своем столе протоколы осмотра места происшествия и осмотра трупа, а также рапорт майора Самохина.
Убийство, по мнению, судмедэксперта, произошло примерно в час тридцать ночи. В том, что убит именно Левон Вартанович Аракелян, уже никаких сомнений не было. Об этом свидетельствовали отсутствие мизинца на левой ноге, наколки на теле и заключение криминалиста.
А из рапорта Самохина Грязнов узнал, что из двадцати восьми восточных граждан, проживавших в «Метрополе», четверо – из Арабских Эмиратов, утренним рейсом вылетели в Париж.
Грязнов позвонил Самохину и спросил, где Золушка.
– Ищем, – ответил Николай.
– Ну-ну, – буркнул недовольно Грязнов, – ищите поскорее!
И положил трубку, но тут же снял, потому что услышал зуммер.
– Привет! – раздался бодрый голос Турецкого.
– Здорово, – без всякого оптимизма ответил Грязнов.
– Где пропадал целый день?
– Дела-делишки…
– Начальник должен сидеть в кабинете и руководить, а не бегать, высунув язык.
– Еще что скажешь?
– Надеюсь на встречу в восемь у Меркулова.
– Ах вон оно что! Значит, нагрузили?
– А то!… Но твои лавры мне не нужны, мой генерал! Таков приказ.
– Ну раз приказ, значит, буду в восемь…
Затем Вячеслав Иванович занялся текучкой и без четверти восемь выехал на Большую Дмитровку.
В кабинете заместителя генерального прокурора собрались кроме самого хозяина Грязнов, Турецкий, Денис и Алексей Петрович Кротов.
С объяснения причины присутствия двух последних на ответственном совещании и начал свое сообщение Константин Дмитриевич.
Он напомнил, что дело об исчезновении ценностей Гохрана, вывезенных за границу в качестве залога для валютных поступлений в Россию, уже имеет свою историю. Еще, что называется, по горячим следам оно было возбуждено Московской городской прокуратурой. Занималось им следственное управление ГУВД Москвы. Затем дело по указанию свыше было передано в ФСБ, где, как и следовало ожидать, благополучно заглохло. Впрочем, какие-то оперативно-следственные мероприятия, по утверждению руководства федеральной службы, проводились, а к расследованию были привлечены некоторые бывшие сотрудники службы, в том числе и Алексей Петрович Кротов, хорошо знавший в прошлом Аракелянов, дело, словно по чьей-то злой воле, с места не сдвигалось. Становилось ясно, что в раскрытии преступления совсем не заинтересованы некоторые лица из верхнего эшелона власти, а спецслужбы собственной активности проявлять не собираются. И больше того, могут всеми силами, которых немало, препятствовать установлению истины.
Вот это последнее соображение Меркулова и подвигло его начать, по сути, новое расследование, которое должен был возглавить Александр Борисович Турецкий. Верный человек из ФСБ, с которым удалось предварительно переговорить Меркулову, обещал ему по крайней мере не чинить препятствия в этом вопросе. А для оперативной работы Константин Дмитриевич предложил привлечь «Глорию» – в помощь Турецкому. Проблема оплаты работы сыщиков была важной, но в настоящий момент не главной: и у Меркулова и у Грязнова-старшего имелись на этот счет свои соображения.
Итак, Константин Дмитриевич выдал общую информацию, которую дополнил фактурой Грязнов-старший, Турецкий и отчасти Кротов. Грязнов-младший внимательно слушал и кое-что помечал в своем блокноте, из чего Александр Борисович сделал вывод, что Костя провел с Денисом определенную работу. Ознакомились также и с текстом в журнале, переданном Грязнову Нелли Гаспарян. Содержание статьи присутствующим бегло перевел Денис. И теперь следовало подводить первые итоги, принимать какое-то определенное решение.
– Если предположить, что Левона Аракеляна прикончили граждане Арабских Эмиратов, которые нынче утром улетели в Париж, то дело об убийстве превращается в большого «глухаря», – сказал Меркулов.
– Но у тебя, кажется, иное мнение, Алексей Петрович?
– Я лишь напомню, о чем говорил: облапошен, по моим предположениям, один из шейхов – человек сказочно богатый, но при этом упрямый и жестокий. Типичный восточный деспот.
– Ну а что мы можем ему инкриминировать? Не пойман – не вор. А если убили Аракеляна наемники шейха, где мы их будем ловить? В Париже, Нью-Йорке или Эмиратах?
– В Нью-Йорке, – твердо сказал Кротов.
– Почему?
– Потому что пока еще жив Жорж Аракелян. И я не уверен, что месть данного деспота не распространится на всех Аракелянов, вплоть до седьмого колена.
– Ни фига себе! – даже присвистнул Турецкий и с улыбкой посмотрел на Меркулова. – Значит, остановить зарвавшегося шейха возможно только где-то в районе Бродвея? В смысле изловить его киллеров! Ну что ж, я, пожалуй бы, не возражал снова прошвырнуться в Штаты.
– Перебьешься, – с приличной долей сарказма остановил его Меркулов. – Тебе пока тут колупаться. На матушке-Родине. Алексей Петрович, – повернулся он к Кротову, – ты вот давеча Саймона Нэта, приятеля своего, упоминал. Как он, на твой взгляд? Станет нам помогать? На определенных условиях, разумеется.
– С Саймоном у меня лично достаточно доверительные, если можно так выразиться, отношения. Не исключаю, Константин Дмитриевич. Надо подумать, как это все проделать… оформить.
– Ты чего, Костя, хочешь привлечь еще и ФБР к розыску убийц? – удивился Турецкий.
– Да не гони ты! – поморщился Меркулов. – Выслушай сперва до конца! Что за манера перебивать старших!
Все заулыбались, пряча при этом улыбки. А Турецкий шутливо поднял руки: сдаюсь, мол!
– Так-то оно лучше, – буркнул Меркулов и заговорил серьезно: – Мы ведь сейчас, по сути, обсуждаем два дела. Одно – это убийство американского гражданина. А второе – вопрос о необходимости розыска и возвращения в Гохран вывезенных оттуда ценностей. Получается так, что оба дела тесно связаны между собой. Но они не однозначны. В одном случае речь идет об убийстве, пусть и необычном, а в другом – о международном престиже государства. Поскольку, как явствует из публикации, дело о драгоценностях получило огласку. Так вот, во втором случае – тут я хочу еще посоветоваться с компетентными товарищами – мы, думаю, могли бы рассчитывать на серьезную помощь со стороны наших финансовых органов, крайне заинтересованных в возвращении похищенных, по существу, национальных ценностей на родину. А что касается убийства, то…
– Позволь, Костя… – вмешался Вячеслав Грязнов.
– Прошу.
– Как вы уже изволили слышать, господа, – выспренне начал генерал Грязнов, – убийство Левона явилось шоком для его брата-близнеца. Хотя они не могли не знать или не догадываться, чем история с фальшивкой может для них закончиться. Волнения на этот счет Нелли Гаспарян, предчувствовавшей, по ее словам, беду, лично у меня не вызывают двоякого толкования. Наш краткий телефонный разговор с Жоржем показал мне также, что за безопасность племянницы и свою собственную он будет готов заплатить. Человек он достаточно богатый, или, как заметила Нелли, по американским меркам – не бедный. Я имею в виду прежде всего нейтрализацию убийц. Разумеется, как человек ответственный, но и скупой, я имею и некоторые свои средства для проведения всякого рода спецопераций. Но их у меня немного, говорю честно. Хотя для начала может быть и достаточно. Я к чему? Если тебе, Костя, удастся вышибить какую-то толику да я переговорю с Нелли и ее дядей по поводу розыска за рубежом скрывшихся убийц Левона, на что нашему частному сыску потребуются определенные средства, – Грязнов-старший кивнул на Грязнова-младшего, – то, полагаю, они не будут стеснены в своих возможностях. А официальную сторону вопроса придется тебе, Костя, взвалить на свои плечи. Тут, как ни крути, уровень должен быть соблюден. Да и дипломатия по твоей части.
– Я думаю, что Вячеслав прав, – сказал Меркулов после минутного раздумья. – Надо использовать все необходимые каналы, чтобы развязать Денису и его сотрудникам руки. Да вот, кстати, а чем в данный момент занимаются твои «русские волки», Денис?
И снова все заулыбались. Дело в том, что Костя вспомнил уже порядочное время назад вышедшее из употребления прозвище оперативников агентства «Глория» – Голованова, Демидова, Щербака, Агеева, которое парни заслужили еще в годы афганской войны, а затем с ним же прошли и первую чеченскую.
Вообще– то, как известно, на Кавказе «волков» хватало, начиная с их изображений на дудаевских знаменах. Но «русские волки» были вне конкуренции. За голову любого из них чеченцы обещали до пятисот тысяч баксов. А ведь это и была-то всего лишь разведрота. Правда, специального назначения.
– Мужики в полном порядке, – ответил Денис, искоса поглядев на Кротова. – А сложности – они исключительно финансового порядка. Сейчас не сезон слежки за блудливыми женами по заказу ревнивых мужей, богатенькие буратины в отпусках – на теплых морях и океанах. Есть работка по мелочам, но она не отнимает много времени. Так что мы готовы соответствовать, дядя Костя, – совсем уже по-домашнему закончил Денис, вызвав ответные улыбки.
– Прекрасно! А спросил я про твоих сотрудников вот по какой причине. Сейчас объясню… Извини, Алексей Петрович, – снова повернулся Меркулов к Кротову, – ты предположил, что настоящая диадема, то есть подлинник, может оказаться в кармане господина Боярова. Я не ошибаюсь?
– Чтобы быть более точным, скажу так: она может лежать в кармане любого миллиардера, как здесь, так и за рубежом.
– А супруга господина Боярова, Елена Юрьевна, значит, по прямой от тех самых графьев Демидовых? Это достоверно?
– Абсолютно.
– Когда Саня, – Меркулов кивнул на Турецкого, – информировал меня о беседе с тобой, я попросил кое-кого навести некоторые справочки. И вот что выяснилось. Госпожа Боярова – особа весьма экстравагантная. Будучи прекрасным хирургом, она побывала и в Афгане, и в Чечне. А теперь, по непроверенным данным, вроде бы собирается в Таджикистан, в наши воинские соединения. Ты знаешь об этом, Алексей Петрович?
Кротов отрицательно помотал головой.
– В первый раз вижу, чтоб ты чего-то не знал! – рассмеялся Турецкий.
– Я действительно не знаю, едет ли она в Таджикистан.
– Ах, только это! – разочарованно протянул Турецкий, развеселив товарищей.
– Дама она и в самом деле экстравагантная, тут Константин Дмитриевич пользуется абсолютно проверенными источниками. А что касается «волков» – вы ведь это хотели уточнить, Константин Дмитриевич? – то она не только слышала о них еще в Афгане, но и видела. Она оперировала Всеволода Голованова. Правда, было это уже в Чечне.
– Значит, думаешь, не забыла?
– Не думаю, а уверен, что нет.
– Тогда, господа сыщики, принимаем такое решение: поиск диадемы, как ключа, который откроет нам тайну остальных похищенных сокровищ, начинаем со знакомства с потомственной дворянкой Еленой Юрьевной Бояровой, в девичестве Демидовой… А тебе, Саня, предоставляется шикарная возможность припомнить свои прежние журналистские связи и организовать в прессе утечку, касаемую драгоценностей Гохрана. Кое-что по господину Боярову тут у меня найдется. – Меркулов хлопнул ладонью по желтому пакету, в каком обычно держат фотографии. – Желательно, чтобы уже завтра заинтересованные лица прочитали суть того, что нам здесь переводил Денис.
– Открываем боевые действия? – ухмыльнулся Турецкий.
– Подталкиваем… Но источник информации не разглашаем.
– «Метрополь» задействуем?
– А как же! Но шейха пока оставляем тоже при себе. В общем, что я тебе объясняю? Ты же сам работал в газете, знаешь, что можно, а что пока не нужно говорить. Так у тебя найдется надежный человек?
– Можешь не сомневаться.
– А я и не сомневаюсь, – улыбнулся и Костя. – Мне важно уже завтра иметь газетный материал.
– Работа над утренними выпусками, Костя, – Турецкий постучал пальцем по своим наручным часам, – уже закончена. Завтрашние газеты развозятся по точкам.
– Вот я и говорю: очень хорошо. Значит, завтра, в это же время кое-кто сможет прочитать свежий материал. Езжай работай, у тебя целая ночь впереди! И возбуждай уголовное дело.
Турецкий лишь покачал головой и с наигранным отчаяньем махнул рукой, вызвав смех всех присутствующих…
В обществе Елену Юрьевну знали как женщину с твердым характером, способную на неординарные поступки, но несколько сумасбродную. Правда, некоторые дамы готовы были окрестить ее даже и сумасшедшей. А то что со сдвигами в голове, так это без всяких сомнений. Если в какой-то степени еще можно было понять ее поступок во время афганской войны, когда она, оставив на попечение матери десятилетнего сына и двухлетнюю дочь, ринулась вслед за мужем в Кабул, в военный госпиталь, то вояж в Чечню, несмотря на строжайший запрет мужа, не лез уж вообще ни в какие ворота. Конечно, только ненормальная способна без всякой нужды так рисковать собой, своей жизнью и нервами близких.
Одна из светских дам, жена крупного финансиста, высоко понимавшая о себе, однажды во время званого ужина попыталась было мягко эдак урезонить госпожу Боярову, но, видно, не учла особенностей характера Елены Юрьевны и в ответ на свое дружески-снисходительное порицание вдруг услышала такое громкое и четкое солдатское напутствие, по сравнению с которым известный посыл на три буквы показался присутствующим при сем жалким детским лепетом.
Оскорбленная до глубины души светская дама попробовала апеллировать к Николаю Андреевичу, но была окончательно шокирована его реакцией – громким и заразительным хохотом.
При том, что Елена Юрьевна была отличным доктором, хирургом, внешность ее поражала той яркой славянской красотой, которую обожали воспевать поэты и романисты теперь уже позапрошлого века. Роскошные светлые волосы, соболиные брови, большие серо-голубые глаза и царственная походка – великая княгиня, да и только!
Помимо собственной профессии, которая у нее занимала практически все основное время, госпожа Боярова имела и маленькое хобби – испытывала слабость к словотворчеству, прекрасно при этом понимая, что никакое издательство по собственной инициативе ее литературными упражнениями не заинтересуется. Скорее, это было нечто напоминающее дневник, зарисовки о тех людях, с которыми пересекались ее пути-дороги. Или, говоря словами старого князя Николая Болконского, напутствие потомкам: «Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу».
Немалое место в ее воспоминаниях занимала военная тематика – опять-таки люди, с которыми встречалась, кого оперировала, о ком слышала в Афгане и Чечне. Среди таковых, естественно, особое место занимали «русские волки», молва о которых дошла до ее ушей еще в Афгане, но встретиться с которыми довелось в Чечне.
Она в буквальном смысле вытащила с того света командира группы разведчиков майора Всеволода Голованова – у него было очень тяжелое ранение в живот. Вспоминая афганскую войну, Елена Юрьевна пробовала расспросить выздоравливающего под ее непрестанной опекой майора, но так и не сумела выдавить из него ни героических рассказов о рейдах в горах, про которые сочиняли легенды, ни вообще ничего стоящего внимания. Всеволод отнекивался, морщился, не желая вдаваться в ненужные, по его понятиям, россказни: мол, всякое случалось.
Столь же немногословными оказались и его друзья-разведчики, денно и нощно дежурившие у медсанчасти.
Позже, после Хасавюртовского соглашения, прошел слушок, что «русские волки», за головы которых были обещаны сумасшедшие деньги, собирались пришить генерала-миротворца. Но все это оказалось очередной легендой. Хотя было известно, что «волки» так и не явились получать боевые награды из рук того генерала. И этот случай еще больше пробудил интерес Елены Юрьевны.
Вернувшись в Москву, Боярова сделала попытку отыскать майора и его друзей, но ничего из этого не вышло: словно разведка залегла на дно – прочно и надолго.
И вот однажды зайдя с одним знакомым поэтом в Дом литераторов, она увидела Голованова и не поверила своим глазам.
Тут еще требуется короткое объяснение к некоторым поступкам Елены Юрьевны. Имея достаточно средств для широкой и вольготной жизни, она предпочитала оказывать некоторую посильную помощь людям творческого труда – писателям, поэтам, художникам. Говоря современным языком, часто спонсировала непризнанные таланты: у одного приобретала картину, другому помогала издать книжечку за свой счет, третьему устраивала хороший ужин в компании таких же голодных приятелей. Особо дорого это ей не стоило, но любое благодеяние, уверена была она, все равно зачтется – не в этой, так в грядущей жизни.
Так случилось, что и на этот раз она прихватила с собой одного подающего надежды поэта. Правда, подавал он их уже более двух десятков лет, но внешностью обладал вполне поэтической, а также практически всех знал и со всеми без всякой фамильярности был на «ты». Вполне типичное цедээловское явление – от первых букв Центрального Дома литераторов.
– Больше двух лет.
– Понравилось?
– Очень.
– Тогда, если не возражаете, Нелли, вернемся к началу нашей беседы. Почему у вас возникли тяжелые предчувствия относительно дяди Левона?
– Вы английский знаете? – в свою очередь спросила девушка.
– К сожалению… – печально сказал Грязнов и отрицательно покачал головой. – Мне, милая моя, больше приходится «по фене ботать».
– Это что-то блатное?
– Вот именно… Такая уж работа.
Нелли вышла в другую комнату и принесла красочный журнал на английском. На обложке красовалась уже известная Грязнову диадема.
– На восемнадцатой странице… – вздохнула девушка.
Грязнов полистал и увидел фотографию на целую журнальную полосу: на зеленой траве аккуратно подстриженного газона лежал убитый господин. На вопросительный взгляд Грязнова Нелли ответила:
– Это мистер Леонард Дондероу. Исполнительный директор той фирмы, которую основали мои дяди. Вот вам и ответ на ваш вопрос.
– Вы не могли бы хоть вкратце пересказать мне содержание статьи?
– А вы возьмите этот журнал с собой, переводчики, надеюсь, найдутся…
– Спасибо, но хотелось бы сейчас… Вдруг вопросы возникнут, на которые сможете ответить только вы?
– Речь идет, – неохотно начала девушка, – о залоге драгоценностей из России на сумму более двухсот миллионов долларов. Этот залог отправлен в Штаты правительством России в качестве гарантии за крупную валютную инвестицию из американского банка. Однако в банковские сейфы драгоценности так и не были доставлены. А договор в Москве подписывал именно мистер Дондероу. Если коротко…
– А где вы живете в Америке? В Нью-Йорке?
– Да, на Семьдесят второй стрит. В Верхнем Ист-Сайде. Правда, сейчас квартира пустует – мы переселились в виллу на Манхэттен-Бич.
– Давно?
– Месяца три назад.
– А этот мистер Дондероу бывал у вас там?
– А как же!
– Хороший человек? Как на ваш взгляд?
– Что значит – хороший? Такого понятия у нас, в Штатах, нет. Он был человеком дела. Говорят, подавал надежды как финансист.
– А сколько вам лет, Нелли? Не смущайтесь, я не хочу вас ставить в неловкое положение дамы, скрывающей свой возраст, – с улыбкой заметил Грязнов.
– И не думаю. Двадцать, но какое это имеет отношение?…
– Я подумал, меньше. Оказывается, вы совсем взрослый человек. Теперь мне понятно, почему вы так быстро акклиматизировались в Америке и усвоили их нравы.
– Вы забываете, что я изучаю юриспруденцию!
– Тогда вопрос будущему юристу, – улыбнулся Грязнов. – Что, неладно было в королевстве под вывеской «Голден»? Нечисто?
– Да уж какая чистота, если убивают директора?!
– Не только. Еще и одного из основателей королевства – Левона Аракеляна. А Жорж Вартанович так и не появился в Москве? Я имею в виду – на похоронах вашей бабушки Софьи Ираклиевны?
– Он остался в Штатах.
– Странно, не правда ли? Не прилетел, чтобы отдать свой последний сыновний долг… Скрывается, не так ли?
– От вас, что ли?
Грязнов помолчал, поигрывая бровями, словно прикидывая ответ.
– Если не прилетел в такой час, значит, опасается российских властей. В том числе и меня. Мы с ним, кстати, давно знакомы, Нелли. Это просто так, к вашему сведению.
Но девушка вспыхнула, будто Грязнов в чем-то хотел уличить ее.
– Не знаю… В конце концов, у дяди Жоржа своя жизнь, а у меня – своя… Но ведь дядя Левон прилетел же! – Она с вызовом посмотрела на генерала.
– Верно. Но с чужим паспортом.
Нелли опустила голову, избегая прямого взгляда Грязнова.
– Впрочем, лично к вам какое это может иметь отношение?
– Где его убили, Вячеслав Иванович? – ушла от ответа девушка.
– В гостинице «Метрополь». Теперь это крупнейший международный отель со многими звездочками. Безумно дорогой… А кстати, почему вы сами не могли туда ему позвонить? Сидели и ждали его звонка? Зачем же такая конспирация?
– Я только что от вас узнала, где он жил…
Грязнов взглянул ей в глаза и понял, что она говорит правду. И тогда он поднялся.
– Ну спасибо вам, милая моя, за хороший кофе и разговор.
– А мне-то теперь что делать, Вячеслав Иванович? – с тревогой спросила она.
– Снова, я так понимаю, думать о похоронах. Искренне сочувствую. Бабушка… дядя…
– Я думаю, дядя Жорж может выслать самолет…
– Он так богат?
– Ну… не беден. Даже по тем масштабам.
– Наверно, он и должен сам решить, где лежать его брату. Посоветуйтесь.
– Я могу позвонить ему.
– Прекрасная мысль! И у меня тогда будет маленькая просьба: если он сам возьмет трубку, включите, пожалуйста, громкую связь. Может быть, и я смогу дать вам полезный совет. Не затруднит?
– О чем речь!
После нескольких неудачных наборов наконец удалось соединиться. Трубку поднял Жорж Вартанович. Нелли нажала соответствующую кнопку на аппарате, и в комнате зазвучал густой мужской голос с явным уже иностранным акцентом.
– Здравствуй, моя дорогая девочка! Ты хочешь сообщить мне о смерти Левона?
– Да. Но вижу, что опоздала.
– Слушай меня очень внимательно, Нелли! Сразу, как положишь трубку, немедленно бери такси и мчись в аэропорт. Билет бери на самый ближайший рейс! Ты меня внимательно слушаешь? Тебя встретят. В самолете вызовешь стюарда и дашь ему мой телефон. А дальше он будет знать, что делать, поняла?
– А как зовут стюарда?
– Какая разница! Любого вызовешь. Я всех предупрежу! Мне тут же сообщат номер твоего рейса. Все тебе ясно?
– Да ясно, только… – Нелли посмотрела на Грязнова. – А если меня не отпустят?
– Откуда звонишь?
– Из дома.
– Ты не одна? – догадался Жорж.
– Дайте, пожалуйста, мне трубочку, Нелли, – сказал Грязнов, протягивая руку. – Здравствуй, Жоржик!
Возникла пауза. Наконец Америка прорезалась:
– Что-то голосок больно знакомый!
– А ты пошевели мозгами, подумай, вспомни пятидесятые… шестидесятые… ну? Никак?
– Батюшки мои!… Неужели Вячеслав Иванович самолично?!
– Ну!
– Тогда здравия желаю, господин генерал! – словно обрадовался Жорж.
– Смотри-ка, и это тебе известно? – засмеялся Грязнов.
– Ну все! – выдохнул бархатный голос. – Теперь я за Нелли абсолютно спокоен.
– Слышь, Жоржик, она мне сказала, что ты за Левоном можешь самолет выслать?
– Да зачем теперь самолет? Пусть Левона похоронят в Москве, на Армянском, рядом с папой и мамой. И ни о чем не надо беспокоиться, я тут распоряжусь. А к тебе, Вячеслав Иванович, по старой памяти просьба: отвези Нелли в аэропорт, а? Сам, прошу! Прямо сейчас, немедленно! Вечно благодарить буду!
– А если Нелли захочет попрощаться с родным дядей?
– Никаких прощаний! Я умоляю, Вячеслав Иванович!
Грязнов взглянул на девушку, и та решительно забрала у него трубку.
– Я прилечу после похорон, дядя, – безапелляционным тоном заявила она.
Вероятно, Жорж Вартанович уже знал характер племянницы. Он лишь тяжко вздохнул и сказал:
– Хорошо, пусть сразу после похорон. Я жду звонка.
Нелли положила трубку и задумчиво уставилась в окно.
– Ну что зажурылась, дивчина? Как сказала бы моя бывшая начальница… – улыбнулся Грязнов.
– Мне страшно, – созналась Нелли.
– Я тоже думаю, что оставаться тебе одной в этой квартире не следует. Что ж, поехали!
– Куда?
– А что я могу предложить? Самое безопасное место у меня дома. Не стеснишь. Комнат много, живу один.
Грязнов ожидал любой реакции, но девушка поднялась и просто сказала:
– Поехали.
– Только… я не уверен, что у меня в холодильнике что-нибудь для тебя найдется.
– Это не проблема, – устало ответила Нелли и пошла на кухню. Открыла битком забитый провизией и бутылками холодильник, сказала, словно оправдываясь: – После поминок бабушки осталось.
– Ты много не набирай, – заметил Грязнов, увидев, что девушка собирается наполнять содержимым холодильника большой картонный ящик. – Возьми, чтоб самой пообедать, поужинать. Я-то на работе…
– Все равно никому не нужно, – вяло возразила она.
– Ну почему же! Поминать-то дядю наверняка придут!
– Вы думаете? – удивилась она.
– Обязательно придут. И уверяю – народу будет немало.
– Друзья?
– И друзья тоже… – отводя взгляд, сказал Грязнов.
– Вот уж не думала…
Вернувшись на Петровку, Грязнов обнаружил на своем столе протоколы осмотра места происшествия и осмотра трупа, а также рапорт майора Самохина.
Убийство, по мнению, судмедэксперта, произошло примерно в час тридцать ночи. В том, что убит именно Левон Вартанович Аракелян, уже никаких сомнений не было. Об этом свидетельствовали отсутствие мизинца на левой ноге, наколки на теле и заключение криминалиста.
А из рапорта Самохина Грязнов узнал, что из двадцати восьми восточных граждан, проживавших в «Метрополе», четверо – из Арабских Эмиратов, утренним рейсом вылетели в Париж.
Грязнов позвонил Самохину и спросил, где Золушка.
– Ищем, – ответил Николай.
– Ну-ну, – буркнул недовольно Грязнов, – ищите поскорее!
И положил трубку, но тут же снял, потому что услышал зуммер.
– Привет! – раздался бодрый голос Турецкого.
– Здорово, – без всякого оптимизма ответил Грязнов.
– Где пропадал целый день?
– Дела-делишки…
– Начальник должен сидеть в кабинете и руководить, а не бегать, высунув язык.
– Еще что скажешь?
– Надеюсь на встречу в восемь у Меркулова.
– Ах вон оно что! Значит, нагрузили?
– А то!… Но твои лавры мне не нужны, мой генерал! Таков приказ.
– Ну раз приказ, значит, буду в восемь…
Затем Вячеслав Иванович занялся текучкой и без четверти восемь выехал на Большую Дмитровку.
В кабинете заместителя генерального прокурора собрались кроме самого хозяина Грязнов, Турецкий, Денис и Алексей Петрович Кротов.
С объяснения причины присутствия двух последних на ответственном совещании и начал свое сообщение Константин Дмитриевич.
Он напомнил, что дело об исчезновении ценностей Гохрана, вывезенных за границу в качестве залога для валютных поступлений в Россию, уже имеет свою историю. Еще, что называется, по горячим следам оно было возбуждено Московской городской прокуратурой. Занималось им следственное управление ГУВД Москвы. Затем дело по указанию свыше было передано в ФСБ, где, как и следовало ожидать, благополучно заглохло. Впрочем, какие-то оперативно-следственные мероприятия, по утверждению руководства федеральной службы, проводились, а к расследованию были привлечены некоторые бывшие сотрудники службы, в том числе и Алексей Петрович Кротов, хорошо знавший в прошлом Аракелянов, дело, словно по чьей-то злой воле, с места не сдвигалось. Становилось ясно, что в раскрытии преступления совсем не заинтересованы некоторые лица из верхнего эшелона власти, а спецслужбы собственной активности проявлять не собираются. И больше того, могут всеми силами, которых немало, препятствовать установлению истины.
Вот это последнее соображение Меркулова и подвигло его начать, по сути, новое расследование, которое должен был возглавить Александр Борисович Турецкий. Верный человек из ФСБ, с которым удалось предварительно переговорить Меркулову, обещал ему по крайней мере не чинить препятствия в этом вопросе. А для оперативной работы Константин Дмитриевич предложил привлечь «Глорию» – в помощь Турецкому. Проблема оплаты работы сыщиков была важной, но в настоящий момент не главной: и у Меркулова и у Грязнова-старшего имелись на этот счет свои соображения.
Итак, Константин Дмитриевич выдал общую информацию, которую дополнил фактурой Грязнов-старший, Турецкий и отчасти Кротов. Грязнов-младший внимательно слушал и кое-что помечал в своем блокноте, из чего Александр Борисович сделал вывод, что Костя провел с Денисом определенную работу. Ознакомились также и с текстом в журнале, переданном Грязнову Нелли Гаспарян. Содержание статьи присутствующим бегло перевел Денис. И теперь следовало подводить первые итоги, принимать какое-то определенное решение.
– Если предположить, что Левона Аракеляна прикончили граждане Арабских Эмиратов, которые нынче утром улетели в Париж, то дело об убийстве превращается в большого «глухаря», – сказал Меркулов.
– Но у тебя, кажется, иное мнение, Алексей Петрович?
– Я лишь напомню, о чем говорил: облапошен, по моим предположениям, один из шейхов – человек сказочно богатый, но при этом упрямый и жестокий. Типичный восточный деспот.
– Ну а что мы можем ему инкриминировать? Не пойман – не вор. А если убили Аракеляна наемники шейха, где мы их будем ловить? В Париже, Нью-Йорке или Эмиратах?
– В Нью-Йорке, – твердо сказал Кротов.
– Почему?
– Потому что пока еще жив Жорж Аракелян. И я не уверен, что месть данного деспота не распространится на всех Аракелянов, вплоть до седьмого колена.
– Ни фига себе! – даже присвистнул Турецкий и с улыбкой посмотрел на Меркулова. – Значит, остановить зарвавшегося шейха возможно только где-то в районе Бродвея? В смысле изловить его киллеров! Ну что ж, я, пожалуй бы, не возражал снова прошвырнуться в Штаты.
– Перебьешься, – с приличной долей сарказма остановил его Меркулов. – Тебе пока тут колупаться. На матушке-Родине. Алексей Петрович, – повернулся он к Кротову, – ты вот давеча Саймона Нэта, приятеля своего, упоминал. Как он, на твой взгляд? Станет нам помогать? На определенных условиях, разумеется.
– С Саймоном у меня лично достаточно доверительные, если можно так выразиться, отношения. Не исключаю, Константин Дмитриевич. Надо подумать, как это все проделать… оформить.
– Ты чего, Костя, хочешь привлечь еще и ФБР к розыску убийц? – удивился Турецкий.
– Да не гони ты! – поморщился Меркулов. – Выслушай сперва до конца! Что за манера перебивать старших!
Все заулыбались, пряча при этом улыбки. А Турецкий шутливо поднял руки: сдаюсь, мол!
– Так-то оно лучше, – буркнул Меркулов и заговорил серьезно: – Мы ведь сейчас, по сути, обсуждаем два дела. Одно – это убийство американского гражданина. А второе – вопрос о необходимости розыска и возвращения в Гохран вывезенных оттуда ценностей. Получается так, что оба дела тесно связаны между собой. Но они не однозначны. В одном случае речь идет об убийстве, пусть и необычном, а в другом – о международном престиже государства. Поскольку, как явствует из публикации, дело о драгоценностях получило огласку. Так вот, во втором случае – тут я хочу еще посоветоваться с компетентными товарищами – мы, думаю, могли бы рассчитывать на серьезную помощь со стороны наших финансовых органов, крайне заинтересованных в возвращении похищенных, по существу, национальных ценностей на родину. А что касается убийства, то…
– Позволь, Костя… – вмешался Вячеслав Грязнов.
– Прошу.
– Как вы уже изволили слышать, господа, – выспренне начал генерал Грязнов, – убийство Левона явилось шоком для его брата-близнеца. Хотя они не могли не знать или не догадываться, чем история с фальшивкой может для них закончиться. Волнения на этот счет Нелли Гаспарян, предчувствовавшей, по ее словам, беду, лично у меня не вызывают двоякого толкования. Наш краткий телефонный разговор с Жоржем показал мне также, что за безопасность племянницы и свою собственную он будет готов заплатить. Человек он достаточно богатый, или, как заметила Нелли, по американским меркам – не бедный. Я имею в виду прежде всего нейтрализацию убийц. Разумеется, как человек ответственный, но и скупой, я имею и некоторые свои средства для проведения всякого рода спецопераций. Но их у меня немного, говорю честно. Хотя для начала может быть и достаточно. Я к чему? Если тебе, Костя, удастся вышибить какую-то толику да я переговорю с Нелли и ее дядей по поводу розыска за рубежом скрывшихся убийц Левона, на что нашему частному сыску потребуются определенные средства, – Грязнов-старший кивнул на Грязнова-младшего, – то, полагаю, они не будут стеснены в своих возможностях. А официальную сторону вопроса придется тебе, Костя, взвалить на свои плечи. Тут, как ни крути, уровень должен быть соблюден. Да и дипломатия по твоей части.
– Я думаю, что Вячеслав прав, – сказал Меркулов после минутного раздумья. – Надо использовать все необходимые каналы, чтобы развязать Денису и его сотрудникам руки. Да вот, кстати, а чем в данный момент занимаются твои «русские волки», Денис?
И снова все заулыбались. Дело в том, что Костя вспомнил уже порядочное время назад вышедшее из употребления прозвище оперативников агентства «Глория» – Голованова, Демидова, Щербака, Агеева, которое парни заслужили еще в годы афганской войны, а затем с ним же прошли и первую чеченскую.
Вообще– то, как известно, на Кавказе «волков» хватало, начиная с их изображений на дудаевских знаменах. Но «русские волки» были вне конкуренции. За голову любого из них чеченцы обещали до пятисот тысяч баксов. А ведь это и была-то всего лишь разведрота. Правда, специального назначения.
– Мужики в полном порядке, – ответил Денис, искоса поглядев на Кротова. – А сложности – они исключительно финансового порядка. Сейчас не сезон слежки за блудливыми женами по заказу ревнивых мужей, богатенькие буратины в отпусках – на теплых морях и океанах. Есть работка по мелочам, но она не отнимает много времени. Так что мы готовы соответствовать, дядя Костя, – совсем уже по-домашнему закончил Денис, вызвав ответные улыбки.
– Прекрасно! А спросил я про твоих сотрудников вот по какой причине. Сейчас объясню… Извини, Алексей Петрович, – снова повернулся Меркулов к Кротову, – ты предположил, что настоящая диадема, то есть подлинник, может оказаться в кармане господина Боярова. Я не ошибаюсь?
– Чтобы быть более точным, скажу так: она может лежать в кармане любого миллиардера, как здесь, так и за рубежом.
– А супруга господина Боярова, Елена Юрьевна, значит, по прямой от тех самых графьев Демидовых? Это достоверно?
– Абсолютно.
– Когда Саня, – Меркулов кивнул на Турецкого, – информировал меня о беседе с тобой, я попросил кое-кого навести некоторые справочки. И вот что выяснилось. Госпожа Боярова – особа весьма экстравагантная. Будучи прекрасным хирургом, она побывала и в Афгане, и в Чечне. А теперь, по непроверенным данным, вроде бы собирается в Таджикистан, в наши воинские соединения. Ты знаешь об этом, Алексей Петрович?
Кротов отрицательно помотал головой.
– В первый раз вижу, чтоб ты чего-то не знал! – рассмеялся Турецкий.
– Я действительно не знаю, едет ли она в Таджикистан.
– Ах, только это! – разочарованно протянул Турецкий, развеселив товарищей.
– Дама она и в самом деле экстравагантная, тут Константин Дмитриевич пользуется абсолютно проверенными источниками. А что касается «волков» – вы ведь это хотели уточнить, Константин Дмитриевич? – то она не только слышала о них еще в Афгане, но и видела. Она оперировала Всеволода Голованова. Правда, было это уже в Чечне.
– Значит, думаешь, не забыла?
– Не думаю, а уверен, что нет.
– Тогда, господа сыщики, принимаем такое решение: поиск диадемы, как ключа, который откроет нам тайну остальных похищенных сокровищ, начинаем со знакомства с потомственной дворянкой Еленой Юрьевной Бояровой, в девичестве Демидовой… А тебе, Саня, предоставляется шикарная возможность припомнить свои прежние журналистские связи и организовать в прессе утечку, касаемую драгоценностей Гохрана. Кое-что по господину Боярову тут у меня найдется. – Меркулов хлопнул ладонью по желтому пакету, в каком обычно держат фотографии. – Желательно, чтобы уже завтра заинтересованные лица прочитали суть того, что нам здесь переводил Денис.
– Открываем боевые действия? – ухмыльнулся Турецкий.
– Подталкиваем… Но источник информации не разглашаем.
– «Метрополь» задействуем?
– А как же! Но шейха пока оставляем тоже при себе. В общем, что я тебе объясняю? Ты же сам работал в газете, знаешь, что можно, а что пока не нужно говорить. Так у тебя найдется надежный человек?
– Можешь не сомневаться.
– А я и не сомневаюсь, – улыбнулся и Костя. – Мне важно уже завтра иметь газетный материал.
– Работа над утренними выпусками, Костя, – Турецкий постучал пальцем по своим наручным часам, – уже закончена. Завтрашние газеты развозятся по точкам.
– Вот я и говорю: очень хорошо. Значит, завтра, в это же время кое-кто сможет прочитать свежий материал. Езжай работай, у тебя целая ночь впереди! И возбуждай уголовное дело.
Турецкий лишь покачал головой и с наигранным отчаяньем махнул рукой, вызвав смех всех присутствующих…
В обществе Елену Юрьевну знали как женщину с твердым характером, способную на неординарные поступки, но несколько сумасбродную. Правда, некоторые дамы готовы были окрестить ее даже и сумасшедшей. А то что со сдвигами в голове, так это без всяких сомнений. Если в какой-то степени еще можно было понять ее поступок во время афганской войны, когда она, оставив на попечение матери десятилетнего сына и двухлетнюю дочь, ринулась вслед за мужем в Кабул, в военный госпиталь, то вояж в Чечню, несмотря на строжайший запрет мужа, не лез уж вообще ни в какие ворота. Конечно, только ненормальная способна без всякой нужды так рисковать собой, своей жизнью и нервами близких.
Одна из светских дам, жена крупного финансиста, высоко понимавшая о себе, однажды во время званого ужина попыталась было мягко эдак урезонить госпожу Боярову, но, видно, не учла особенностей характера Елены Юрьевны и в ответ на свое дружески-снисходительное порицание вдруг услышала такое громкое и четкое солдатское напутствие, по сравнению с которым известный посыл на три буквы показался присутствующим при сем жалким детским лепетом.
Оскорбленная до глубины души светская дама попробовала апеллировать к Николаю Андреевичу, но была окончательно шокирована его реакцией – громким и заразительным хохотом.
При том, что Елена Юрьевна была отличным доктором, хирургом, внешность ее поражала той яркой славянской красотой, которую обожали воспевать поэты и романисты теперь уже позапрошлого века. Роскошные светлые волосы, соболиные брови, большие серо-голубые глаза и царственная походка – великая княгиня, да и только!
Помимо собственной профессии, которая у нее занимала практически все основное время, госпожа Боярова имела и маленькое хобби – испытывала слабость к словотворчеству, прекрасно при этом понимая, что никакое издательство по собственной инициативе ее литературными упражнениями не заинтересуется. Скорее, это было нечто напоминающее дневник, зарисовки о тех людях, с которыми пересекались ее пути-дороги. Или, говоря словами старого князя Николая Болконского, напутствие потомкам: «Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу».
Немалое место в ее воспоминаниях занимала военная тематика – опять-таки люди, с которыми встречалась, кого оперировала, о ком слышала в Афгане и Чечне. Среди таковых, естественно, особое место занимали «русские волки», молва о которых дошла до ее ушей еще в Афгане, но встретиться с которыми довелось в Чечне.
Она в буквальном смысле вытащила с того света командира группы разведчиков майора Всеволода Голованова – у него было очень тяжелое ранение в живот. Вспоминая афганскую войну, Елена Юрьевна пробовала расспросить выздоравливающего под ее непрестанной опекой майора, но так и не сумела выдавить из него ни героических рассказов о рейдах в горах, про которые сочиняли легенды, ни вообще ничего стоящего внимания. Всеволод отнекивался, морщился, не желая вдаваться в ненужные, по его понятиям, россказни: мол, всякое случалось.
Столь же немногословными оказались и его друзья-разведчики, денно и нощно дежурившие у медсанчасти.
Позже, после Хасавюртовского соглашения, прошел слушок, что «русские волки», за головы которых были обещаны сумасшедшие деньги, собирались пришить генерала-миротворца. Но все это оказалось очередной легендой. Хотя было известно, что «волки» так и не явились получать боевые награды из рук того генерала. И этот случай еще больше пробудил интерес Елены Юрьевны.
Вернувшись в Москву, Боярова сделала попытку отыскать майора и его друзей, но ничего из этого не вышло: словно разведка залегла на дно – прочно и надолго.
И вот однажды зайдя с одним знакомым поэтом в Дом литераторов, она увидела Голованова и не поверила своим глазам.
Тут еще требуется короткое объяснение к некоторым поступкам Елены Юрьевны. Имея достаточно средств для широкой и вольготной жизни, она предпочитала оказывать некоторую посильную помощь людям творческого труда – писателям, поэтам, художникам. Говоря современным языком, часто спонсировала непризнанные таланты: у одного приобретала картину, другому помогала издать книжечку за свой счет, третьему устраивала хороший ужин в компании таких же голодных приятелей. Особо дорого это ей не стоило, но любое благодеяние, уверена была она, все равно зачтется – не в этой, так в грядущей жизни.
Так случилось, что и на этот раз она прихватила с собой одного подающего надежды поэта. Правда, подавал он их уже более двух десятков лет, но внешностью обладал вполне поэтической, а также практически всех знал и со всеми без всякой фамильярности был на «ты». Вполне типичное цедээловское явление – от первых букв Центрального Дома литераторов.