Незнанский Фридрих Евсеевич. Ночные волки

   Вопрос был риторическим, но Горшенев счел нужным на него ответить.
   - В общем-то это так, хотя представления о конкурентной борьбе между банками в сознании обычного обывателя носят, как правило, уродливые представления...
   Мне пришлось вмешаться.
   - Константин Дмитриевич не совсем обычный обыватель, - заявил я этому чем-то напуганному, но не потерявшему самоуверенности банкиру. - Он не из тех обывателей, которые любят рыбалку, но не ездят на нее из-за боязни подхватить простуду.
   Меркулов посмотрел на меня и досадливо поморщился. И, переведя взгляд на Горшенева, мягко предложил:
   - Продолжайте, пожалуйста, Александр Аркадьевич. Так что вас тревожит больше всего?
   Горшенев продолжил:
   - Дело в том, что происходит нечто странное. За последнее время, как вы знаете, несколько банков подверглись ограблениям.
   Меркулов бросил взгляд в мою сторону: мол, не выскакивай, веди себя спокойно и внимательно слушай.
   - Так вот, - продолжал Горшенев. - Сначала это... как бы это точнее выразиться... сначала это вызвало у меня одно серьезное подозрение. Особенно после того, как был ограблен наш Бета-банк. Я, как мне показалось, утвердился в этом своем подозрении. А после того, как я поговорил на эту тему с коллегами из других банков, у меня исчезли последние сомнения. Как и у моих коллег.
   - Так в чем же у вас теперь нет сомнений? - терпеливо спросил у него Меркулов.
   Горшенев помолчал, будто собираясь с духом, а потом вдруг как-то по-мальчишески выпалил:
   - Им все известно!
   Я увидел, как Меркулов и Грязнов посмотрели друг на друга. То, что они как бы проигнорировали мою особу, сильно меня озадачило. Очень интересно...
   - Кому - им? - спокойно спросил Меркулов, хотя ответ на этот "оригинальный" вопрос лежал на поверхности.
   - Преступникам, - ответил Горшенев. - Тем, кто грабит наши банки.
   - Что, по-вашему, им известно?
   - Боюсь, что все, - тяжело вздохнул Горшенев. - Наши счета, передвижение финансов, смысл договоров с предприятиями.
   Фаизов и Цой смотрели прямо перед собой. По всему было видно, что то, о чем говорит Горшенев, с ними согласовано и одобрено ими. У представителя Бета-банка, говорили они всем своим видом, есть полномочия говорить и от имени наших банков.
   - Откуда у вас такие сведения? - продолжал расспрашивать Меркулов.
   Александр Аркадьевич поправил узел галстука и расстегнул воротник, словно ему стало душно.
   - Это не совсем сведения, - ответил он, - это скорее наши умозаключения. Результат анализа наших служб безопасности.
   - Ваши службы безопасности работают вместе?
   - То-то и оно. Поначалу работали по отдельности, но пришли к совершенно идентичным выводам.
   Меркулов какое-то время молчал, потом посмотрел на Грязнова, на меня и так же внимательно посмотрел на каждого из гостей.
   - Хорошо, - сказал он. - О том, на чем основываются эти выводы, мы поговорим позже. Меня интересует, как конкретно они звучат.
   - Звучат они зловеще, - вмешался Фаизов. - Им известно не только то, о чем говорил здесь Александр Аркадьевич, но и еще кое-что. Например, когда обналичиваются крупные суммы, предназначенные для перевозок. И это не только настораживает, но и пугает. Если передвижение счетов и вообще все, что связано с финансами и безналичными расчетами, можно объяснить элементарным взломом защитной системы наших компьютеров, отчего им становится известен банк всех наших данных, то объяснить их осведомленность о перевозках наличных сумм лично мне представляется очень затруднительным. Я бы даже сказал, что в некоторых случаях это просто невозможно. Но они почему-то обо всем знают.
   - Но разве вы не заносите в компьютер обналичивание? - спросил Меркулов, не сводя взгляда с Фаизова. - Разве без этого можно вообще обналичивать деньги?
   Фаизов охотно ответил:
   - Боюсь, вы не понимаете, о чем идет речь. Чтобы обеспечить полную секретность, данные об обналичивании заносятся в компьютер за минуту до того, как начинается операция по перевозке. За это время невозможно раскрыть эту, мягко говоря, служебную тайну. Я уже не говорю о том, чтобы спланировать ограбление. А у них, надо признаться, это получалось лихо.
   - Даже слишком, - встрепенулся молчавший до сих пор Роберт Ильич Цой.
   - Ну что ж, - сказал Меркулов. - Если я правильно вас понял, главный вывод, которым вы решили поделиться с нами, заключается в том, что преступникам каким-то образом известно все, что делается в ваших банках. Так?
   - Совершенно верно! - подтвердил Горшенев.
   - И, как нам кажется, - добавил Цой, - дело здесь совсем не в проникновении в компьютерный банк наших данных. Точнее, не только в этом.
   - У вас есть какие-то предложения, пожелания? - спросил у них Меркулов.
   У банкиров был уже заранее приготовлен ответ на этот вопрос.
   - Мы решили, - сказал Горшенев, - назначить премию. В случае успеха вашего расследования все три наших банка переведут на счет Генеральной прокуратуры России по полмиллиона долларов. Думаю, что чуть позже к нам присоединятся еще некоторые солидные банки.
   И тут Грязнов подал голос.
   - Между прочим, - заговорил он немного обиженно, как мне показалось, здесь не только прокуратура, я представляю МВД, точнее, Московский уголовный розыск, то есть МУР.
   Меркулов, успокаивая его, поднял вверх ладонь.
   - Разберемся, - сказал он. - Братьев по оружию мы никогда не забывали. В сущности, господа, предложение ваше, наверное, дельное, а умозаключения не лишены смысла. Разумеется, с вашей помощью мы проведем тщательное расследование. У нас уже есть соображения на этот счет. Можно сказать, что мы уже выработали определенное решение. - Он взглядом погасил вспыхнувший в моих глазах вопрос. - Что касается вознаграждения, не думаю, что найдется какая-то причина нам отказываться от него. У прокуратуры, как и у всех, есть дыры, которые нужно латать.
   Он встал, всем своим видом давая понять, что совещание закончено. Разумеется, все остальные встали тоже, включая и меня.
   - До свидания, господа, - попрощался Меркулов с посетителями.
   Взглядом он приказал мне и Грязнову остаться.
   Господа банкиры покинули кабинет. Я бы сказал: важно удалились.
   Меркулов обратился к оставшимся, то есть ко мне и Грязнову.
   - Ну? - спросил он. - Что скажете?
   Грязнов мечтательно вздохнул.
   - Полмиллиона долларов! - Он даже пальцами прищелкнул. - И есть перспектива эту сумму увеличить. Я согласен на треть.
   - Не раскатывай губу раньше времени, - остановил его Меркулов. - Эти денежки еще заработать надо. Да и не за денежки работаем.
   - Вам не платят зарплату? - жалостливо посмотрел на нас Грязнов.
   - Не в этом дело, - оборвал его Меркулов. - Работать надо в любом случае - платят, не платят.
   - Кстати, - вспомнил я. - Что там за гениальное соображение, даже решение, о котором совсем недавно ты здесь вел речь?
   Меркулов перестал брюзжать, настроился на деловой лад.
   - Собственно говоря, за этим я и пригласил вас сюда, господа хорошие, - сказал он.
   - Да? - поддел его я. - А я думал - только из-за этих акул нарождающегося капитализма.
   - И из-за них тоже, - с неудовольствием глядя на меня, ответил Меркулов. - Но разговор с ними - всего лишь прелюдия к нашей беседе.
   Мне не нравился его тон. Какой-то не по-меркуловски торжественный, если не сказать - напыщенный. Что это его сегодня так разобрало?
   - Итак, - продолжал заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Константин Дмитриевич Меркулов, - принято решение, причем на самом верху, - создать специальную следственно-оперативную группу на базе следственной части нашей прокуратуры и Московского уголовного розыска.
   Грязнов спросил:
   - Речь идет о расследовании дел об ограблениях банков?
   - Так точно, - кивнул Меркулов. - Эта группа, о которой идет речь, получает кодовое название "Пантера".
   - Вот так, да? - не удержался я. - А почему именно пантера? Не тигр, не осел, к примеру?
   - Ты против? - поморщился Меркулов.
   Действительно, зачем это я?
   - Да нет, - пожал я плечами. - Мне все равно, хоть кенгуру.
   - Итак, группа именуется "Пантера", - повторил Меркулов и взял в руки лист, лежавший на его столе. - В группу входят тринадцать следователей прокуратуры и милиции, шестнадцать оперативников и тридцать силовиков-милиционеров.
   - Это что, готовый список? - вспыхнул Грязнов. - Ты составил список без согласования со мной? Откуда известно, кого именно я намеревался включить в эту группу из числа моих людей?
   - Этот список касается только работников следственной части Генпрокуратуры, - объяснил ему Меркулов. - Список ваших людей я жду у себя на столе к четырнадцати часам.
   - Но... - попробовал возразить ему Грязнов, однако Меркулов перебил его, причем довольно жестко.
   - Никаких "но"! Решение согласовано с твоим министром. Так что будь добр - к четырнадцати часам.
   Я с утра был не в своей тарелке, все мне было что-то не так, и сейчас еще несло по наезженной колее.
   - Я не против этого решения, - сказал я, - группа сможет неплохо поработать. Но не кажется ли тебе, Костя, что уж слишком все это с большим размахом? Не получится ли, что наша громоздкая пушка будет стрелять по воробьям? Фигурально, конечно, выражаясь.
   Но моя образная речь разгневала Меркулова. Он затрубил как раненый слон:
   - Я эту группу не карандашиком на листке сочинил! Я ее пробил в инстанциях! Знаешь, сколько пришлось уговаривать шефов различных ведомств! Работать совместно, я имею в виду нас, МВД, ФСБ и прочие силовые структуры. Намного лучше, чем порознь...
   - Не мог бы ты выражаться спокойнее? - сказал ему я. - Раз ты понимал, что создание такой мощной оперативно-следственной группы жизненно необходимо, значит, ты представлял себе, против кого собираешься бороться сам и против кого нацеливаешь нас, прокурорских и милицейских следователей и оперсостав МУРа?
   Меркулов утих и кротко ответил:
   - Представлял.
   - Ну так посвяти же и нас, - предложил ему я.
   Грязнов с интересом смотрел на нас обоих.
   - Да! - сказал я. - И будьте любезны, господин государственный советник юстиции второго класса, объясните, почему я, ваш ближайший друг и помощник, ни ухом ни рылом не знал о ваших намерениях? Что за тайны мадридского двора?
   Костя не удостоил меня ответом. Обратился к нам с чем-то совсем другим.
   - Скажите мне оба, кто из вас слышал о некоем Портнове? Феликсе Михайловиче.
   - Как? - насторожился Грязнов.
   - Портнов Феликс Михайлович, - повторил Меркулов, глядя на Грязнова.
   Я тоже поглядел на Славу. Мне это имя ничего не говорило.
   - Боюсь ошибиться, - сказал Грязнов, - но не далее как вчера мне докладывали о нем.
   - Докладывали? - заинтересовался Меркулов. - В связи с чем? Я имею в виду - в связи с каким делом?
   - В связи с убийством в отеле "Балчуг" некоего господина Грымова, ответил Грязнов. - Дело в производстве Московской прокуратуры, а розыск ведем мы.
   - Да, - сказал Меркулов. - Мне уже известно об этом убийстве гражданина Италии. Ну так что же тебе докладывали? Каким боком в нем замешан Портнов?
   - Этот потерпевший Грымов должен был с ним встретиться в вестибюле отеля, - ответил Грязнов. - Но Портнов на встречу не пришел.
   - Не пришел? Почему?
   - Объяснение у него довольно странное, - усмехнулся Грязнов. Говорит, что забыл, да к тому же Грымов показался ему несерьезным бизнесменом.
   - Интересно, - задумчиво произнес Меркулов. - Значит, они договариваются о встрече, Портнов не приходит потому, что, как он говорит, забыл об этой встрече, а в это время Грымова убивают. Так?
   - Совершенно верно, - подтвердил Грязнов.
   - Интересно, - повторил Меркулов и потер руками щеки. - Ну что ж. Совпадает.
   - С чем совпадает? - поинтересовался я.
   Вы не будете, наверное, слишком удивлены, читатель, если я скажу, что чувствовал себя в этот момент полным идиотом. В кругу друзей со мной еще такого не бывало.
   - Вот что, ребята, - довольно бодрым голосом сказал Меркулов. - Я тут дал поручение навести кое-какие справки. Феликс Михайлович Портнов прибыл в нашу столицу где-то полгода назад. Арендовал на ВВЦ немалые площади для своей фирмы "Нью-Мос". Стал заключать договора с нашими российскими фирмами. А приблизительно через месяц после того, как он появился в Москве, начались все эти ограбления банков.
   Я был на них обижен, поэтому сказал:
   - Ну и что? Мало ли кто приехал к нам полгода назад? Для нас, юристов, все это туфта, пустое сотрясение воздуха. Совпадение.
   - Вполне, - легко согласился со мной Меркулов. - Это вполне может оказаться совпадением. Мало ли кто к нам приезжает, верно? Я бы не стал цепляться за этого Портнова, если бы не одно очень важное обстоятельство.
   - Не томи, - попросил я его. - Колись, начальник. Что за обстоятельство такое?
   - Месяца три назад, - начал рассказывать Меркулов, - он ко мне приходил.
   - Он приходил? - удивился я.
   - Неужели сам? - не поверил Грязнов.
   - Портнов, - подтвердил Меркулов, - приходил сюда, в этот кабинет, и имел со мной, так сказать, дружескую беседу.
   - И чего он хотел? - Меня распирало любопытство, хотя и знал, что Костя расскажет ровно столько, сколько посчитает нужным, ни слова больше. Что хотел от тебя этот Портнов? Взятку небось сулил?
   - А ты знаешь, Саша, - неожиданно рассмеялся Меркулов, - ты прав. Прав! Он действительно приходил для того, чтобы всучить мне взятку.
   - Врешь! - ахнул я.
   Это было уж слишком. Я, разумеется, шутил, говоря о взятке. Нужно быть безумцем - предлагать взятку заместителю Генерального прокурора России. И к тому же надо хоть немного знать Меркулова.
   - Нисколько, - ответил Костя. - Именно это он мне и предлагал. Только завуалированно. Хотя и довольно прозрачно.
   - Давай подробности, - попросил я.
   - В общем, так, - продолжал Меркулов. - Для начала скажу, что Феликс Портнов был когда-то моим однокурсником. На юридическом факультете.
   - М-да. Жизнь - штука интересная, - заметил я.
   Грязнов глянул на меня волком: помолчи, дай послушать.
   - Да, - повторил Меркулов, - моим однокурсником. Только впоследствии наши дороги разошлись основательно. Он пошел в бандиты, я - в юриспруденцию.
   - В бандиты? - удивился Грязнов.
   - Ничего удивительного, - заметил я. - Самые лучшие бандюги всегда выходили из стен юридического факультета МГУ. Продолжай, Костя.
   - Ну вот, - продолжил он. - Гремела в семидесятых годах такая банда "Ночные волки". Может, слышали? В Москве много было о ней разговоров.
   - Я что-то такое слышал, - с сомнением проговорил Грязнов. Он вдруг вздохнул. - Жаль, Шурочки с нами нет больше.
   Александра Романова - бывший начальник МУРа и шеф Грязнова - недавно погибла. Нам всем ее очень не хватает, не только Грязнову - См. роман Ф. Незнанского "Контрольный выстрел" (М., 1996).>.
   - Да, - глухо проговорил Меркулов. - Она-то наверняка могла бы многое нам рассказать об этой банде. Жестокая была группа, даже по нынешним страшным временам.
   - Ну хорошо, - сказал я, - так что эти "Ночные волки"? Портнов, как я понял, состоял в этой банде?
   Меркулов посмотрел на меня и усмехнулся.
   - Не совсем так, - сказал он. - Он не только в ней состоял, он еще был организатором и вдохновителем этой, как ты правильно говоришь, банды. Он был ее главарем.
   - И его не расстреляли? - уточнил я на всякий случай.
   - Его приговорили к расстрелу, - ответил Меркулов, - но потом расстрел заменили пятнадцатью годами лишения свободы. В честь шестидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции.
   - И здесь большевики, - сказал я. - Сколько невинных людей ухлопали за все годы своей власти, а когда действительно нужно было шлепнуть одного гада - помилосердствовали.
   - Не будь таким кровожадным, Саша, - сказал Грязнов. - На тебя это совсем не похоже. Впрочем, ты сегодня вообще на себя не похож.
   Я промолчал. Что, рассказывать им о конфликте с Ириной? Обойдутся.
   - Ну? - сказал Грязнов, обращаясь к Меркулову. - А дальше?
   Костя пожал плечами.
   - А дальше, как оказалось, Портнов очутился за границей. В Соединенных Штатах.
   - Как это могло произойти? - спросил я Меркулова. - Во-первых, он мог выйти из заключения только в девяносто втором году. А судя по тому, что ты тут рассказал, он уже довольно давно вкушает плоды цивилизации. Западной, я имею в виду. Во-вторых, судимых в Америку не пускают. Или я ошибаюсь?
   - Нет, не ошибаешься, - подтвердил Грязнов. - Вообще-то въезд в Штаты судимым и бывшим членам КПСС запрещен, но вспомни Япончика. Он устроил себе фиктивный брак с американкой и скрыл свои судимости. Как Портнов оказался на свободе, а затем в Штатах? Его не могли выпустить за примерное поведение раньше срока. Думаю, тут все нечисто.
   Меркулов поднял вверх руку, призывая к вниманию.
   - В восемьдесят четвертом году, когда у власти был Черненко, объяснил он, - дело Портнова было пересмотрено, Верховный суд обнаружил в деле новые обстоятельства, которые возникли при расследовании другого дела. Эти новые обстоятельства свидетельствовали, что самые тяжкие обвинения были инкриминированы Портнову ошибочно.
   - Как так? - вырвалось у меня.
   Меркулов послал мне иронический взгляд.
   - Ты, я вижу, невзлюбил этого Портнова, - сказал он, усмехаясь, - хотя и не видел его ни разу.
   Мне ничего не оставалось, как согласиться.
   - Есть маленько, - кивнул я, - чувствуется в этом Портнове что-то зловеще-паразитическое. Ну так что там дальше было с этим безвинно пострадавшим монстром?
   - При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд признал: многие эпизоды вменены Портнову бездоказательно. И ему резко снизили срок. Уже в конце восемьдесят четвертого он вышел на свободу.
   - Повезло мерзавцу, - сказал я.
   - Повезло, - согласился Меркулов. - Через несколько месяцев он эмигрировал. Как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю. Этим по нашей просьбе сейчас занимаются люди из параллельного ведомства.
   Мы слушали его внимательно. Меркулов закончил тем, с чего начал:
   - Итак, он ко мне приходил три месяца назад. И предлагал сотрудничество.
   - Ну конечно, - сказал Грязнов. - Сейчас взятки прямо не предлагают. Сейчас предлагают сотрудничество.
   - Именно это он мне и предложил, - подтвердил Меркулов. - Он хотел, чтобы я раз в месяц рассказывал ему, что делается в нашей епархии. В интересующей его экономической сфере. За это он бы платил мне приличные деньги, так сказать, гонорар за информацию.
   - И что он называл приличными деньгами? - полюбопытствовал я.
   - Пять тысяч долларов в месяц, - неожиданно суровым голосом произнес Меркулов. - И столько же - за особую информацию, которая может вызвать у него интерес.
   Я присвистнул:
   - Пя-ать тысяч? За кого он нас принимает?
   - А ты за сколько бы согласился? - криво улыбнулся Меркулов.
   - Не надо инсинуаций, - предупредил я. - Это не меня, а вас покупали, шеф!
   Грязнов смотрел на нас без одобрения.
   Но в меня словно бес вселился.
   - Кстати, а что ты ему ответил, этому наглецу? - не отставал я.
   - Саша, кончай, - нахмурившись, попросил меня мой начальник. - Честное слово, я не расположен сейчас к веселью. Короче, я послал его на три хороших русских буквы. А после его ухода задумался, почему он так охамел.
   - Неужели? - усомнился я.
   - Хватит! - заорал на меня Меркулов. - Заткнись хоть на минуту и выслушай меня!
   Я выставил впереди себя ладони: сдаюсь, мол.
   - Так вот, - продолжал Меркулов. - Он ушел, а я задумался. Никто еще так открыто ко мне не подкатывался. Никто так цинично не предлагал работать на преступников. И ведь не побоялся: а вдруг я записываю разговор на пленку? Нет, ничего не боялся.
   - А по его поведению не чувствовалось, что за ним кто-то стоит? спросил вдруг Грязнов.
   - Чувствовалось, - ответил Меркулов. - И еще мне показалось, что такой разговор ему вести не впервой.
   - А как он отреагировал на твой отказ? - спросил я.
   - То-то и оно. Спокойно отреагировал. Так, словно ничего другого и не ожидал от меня услышать.
   - Ничего не понимаю, - признался я. - Чего же он тогда приходил?
   - Ну, это просто, - влез Грязнов, - прощупать атмосферу, как говорится.
   - Прощупывают почву, а не атмосферу, - осадил его я. - Не надо спешить с ответом, когда обращаются не к тебе.
   - Один хрен! - отмахнулся Слава.
   - Так или иначе, - продолжил Меркулов, - но на всякий случай я навел справки о его фирме. Ничего криминального, во всяком случае на первый взгляд. Вполне солидная фирма. И кажется, пользуется доверием наших, российских фирм. Те, к кому мы обращались за разъяснениями, говорили, что сотрудничеством довольны.
   - А почему я ничего об этом не знал? - несколько уязвленный, поинтересовался я, хотя понимал, что Меркулов и так уделяет мне внимания больше, чем я заслуживаю. Между мною и Костей иерархия в шесть человек: начальник Главного следственного управления и его два зама, начальник нашей следственной части и его два зама.
   - У тебя своих дел навалом, - объяснил мне Меркулов. - С каких пор я должен тебя посвящать во все мелочи, которые сопровождают мою работу? Ведь я курирую не только вашу следственную часть, а всю следственную структуру России, разве не ясно?
   - Если я правильно сумел тебя понять, Костя, - сказал я, - то это дело перестало числиться в разряде мелких с тех пор, как убили инкассаторов и изъяли уйму денег.
   - Ты правильно понял, - согласился Меркулов. - Дело о бандитском нападении на инкассаторскую машину и прочие нападения на банки берется под особый контроль генеральным.
   Я все-таки не понял, какая связь между визитом Портнова и этими бандитскими ограблениями. И спросил об этом Меркулова.
   - Никакой, - ответил он, как мне показалось что-то скрывая. - Пока никакой.
   - Поставим вопрос иначе, - не унимался я, - какая связь между появлением в нашей стране Портнова и ограблениями?
   - Это уже не один вопрос. - У Кости было ангельское терпение. - И я тебе опять отвечу - никакой.
   - Нелогично, - не сдавался я. - И потом, что мы так привязались к этому Портнову? Может быть, он давно уже честный коммерсант, осознавший свое прошлое и осудивший его. А то, что он приходил к тебе, еще ни о чем не говорит - мало ли что пришло ему в голову. Мысль, что в нашей стране все коррумпированы, не так уж и безумна. Вдруг он действительно предлагал честное сотрудничество - по своим понятиям, конечно? Он, как капиталист, считал, что за информацию надо платить.
   - Даю справку, - устало произнес Меркулов, и мы с Грязновым насторожились: сейчас он скажет нам что-то очень важное. - В тысяча девятьсот восьмидесятом году Феликса Портнова короновали. В лагере.
   - То есть он настоящий вор в законе, - уточнил Грязнов.
   - Именно так, - кивнул Меркулов. - Вопросы еще есть или и так все понятно?
   - Что ж вы сразу не сказали, гражданин начальник? - упрекнул я Костю.
   - Да, - задумчиво проговорил Грязнов. - Воры, они и в Африке воры.
   - Удивительно верное замечание, - согласился с ним я. - А в Америке они не просто воры - они... Погодите!
   Меркулов и Грязнов с любопытством на меня уставились: что за мысль, мол, пришла в голову этому Турецкому?
   - Погодите, - повторил я, глядя в одну точку.
   Было в том, что я хотел сказать, что-то странно стройное, точное, выверенное. Но что - никак сформулировать не мог, и это меня мучило.
   - Погодите, - как заведенный повторял я.
   Грязнов, естественно, не выдержал.
   - Да чего годить-то?! - рявкнул он. - Знакомых воров вспоминаешь?
   Вроде глупость он сказал, а все сразу встало на свои места.
   Ну конечно же.
   - Итак, - сказал я с интонацией Меркулова. - В восьмидесятом Портнова коронуют. Так?
   - Так, - согласился Меркулов.
   - В восемьдесят втором умирает Брежнев, - продолжал я. - Так?
   - При чем тут...
   - Погоди, Костя, - прервал я своего начальника. - Ей-богу, я на полном серьезе. Итак, в восемьдесят третьем умирает Андропов, заступает Черненко и умным людям становится ясно, что все летит в тартарары. Что-то висело в воздухе. Так? Логично?
   - Саша...
   - Через год воры Советского Союза решают вырвать Портнова из зоны. Они покупают кого-то, от кого зависит изменение приговора, выясняются новые обстоятельства старого дела, Портнов выходит из зоны.
   - Что-то уж очень сложно, - с сомнением протянул Грязнов.
   - Чем сложнее, тем проще, - упрямо стоял я на своем. - Зачем им Портнов? А?
   - Ну и зачем?
   Я сделал хитрое лицо:
   - Много ли в Советском Союзе было воров в законе?
   Кажется, я просто сразил их этим простым, казалось бы, вопросом.
   И знаете, что сказал Грязнов? Он сказал:
   - Погоди-ка...
   - Стоп! - сказал я. - Это я первый просил годить. Итак! Воры освобождают Портнова. Вы спросите: зачем? Так ведь ответ на поверхности. Что сделал Портнов через несколько месяцев после своего освобождения?
   - Эмигрировал! - хлопнул себя по лбу Грязнов. - Конечно!
   - Точно, - подтвердил я. - Уехал за границу. Тогда как раз наши органы этим и занимались: сплавляли втихую нежелательные преступные элементы в эмиграцию. Пусть, мол, там бедокурят, нечего социалистическую Родину беспокоить. Езжай, друг, в Израиль или Америку и грабь там на здоровье, убивай, насилуй, химичь, сколько твоей душеньке угодно. Так что Портнову и наши могли помочь. Я имею в виду снятие судимости и прочее. И я не удивлюсь, если именно так все и было.
   - Возможно, - кивнул Меркулов.
   - Ну вот! - радостно продолжил я свой бенефис. - А что все это значит, милые вы мои?
   Меркулов смотрел на меня с одобрением. Он давно уже все понял, и было видно, что именно за такие минуты, как эта, он меня и любит и терпит. И сейчас он давал мне возможность выговориться до конца.
   - А это значит, - самозабвенно продолжал я, - что свои Абели и Рихарды Зорге есть не только в среде разведчиков, но и в среде такой вульгарной публики, как воры в законе. И Портнов стал их полномочным посланником в США.