Страница:
Турецкий слушал внимательно, легонько постукивая карандашом по столу. Наконец он кашлянул, и Воскобойников тут же остановился.
— Георгий Аркадьевич, я был бы рад вам помочь, но боюсь, вы все-таки обратились не совсем по адресу. И я понимаю, и вы понимаете, что реальных оснований, фактов, с которыми можно идти к следователю, нет. Но я могу дать вам хороший совет.
— За этим я к вам и пришел.
— У меня на примете есть хорошее частное охранное предприятие, качество их работы проверено и…
— При чем тут охранное предприятие? — удивился Воскобойников. — Нам телохранители не нужны, у нас проблемы иного рода, Александр Борисович. Это что, просто неудачная шутка, или вы полагаете, нам, федерации, нужно опасаться за свою безопасность?!
— Я понятия не имею. Только вы меня не так поняли. Частными охранными предприятиями сейчас называются детективные, или, если угодно, сыскные агентства, понимаете?
Воскобойников закусил губу и посмотрел в потолок, причем смотрел он туда так долго, что даже Турецкий невольно поднял взгляд. Ничего особенного, потолок как потолок, сто раз он на него смотрел.
— Видите ли, Александр Борисович, — сказал Воскобойников голосом, каким ассистент хирурга сообщает родственникам, что операция прошла не так, как планировалось, — видите ли, это то, чего я хотел бы как раз меньше всего.
— Вы меня совсем запутали. Вы же только что сказали, что вам нужно негласное расследование всех деликатных обстоятельств, ну и так далее…
— Сказал и не отказываюсь. Но все дело в том, что усилий частного сыщика, пусть первоклассного, пусть даже не одного, а нескольких, тут явно недостаточно. Мне необходимо понять не только подоплеку недавних трагических событий, но и то — что, заметьте, не менее важно! — как юридически грамотно выстроить оборону наших интересов. Это ведь только кажется: покончил человек с жизнью — его личное дело. Человек-то непростой, и с жизнью он покончил практически на рабочем месте, а значит…
— Тогда дело дрянь, — великодушно согласился Турецкий. — Детектив вам действительно не поможет.
— Что же нам делать? — несколько приторможенно спросил Воскобойников.
— Ничего не делать. Найти человека, который все сделает за вас.
— То есть?
— Вам нужен адвокат, — сообщил Турецкий, недолго думая.
— Адвокат? Почему адвокат?
— Именно адвокат. Адвокат с опытом расследовательской деятельности.
— А такие существуют? — засомневался Воскобойников.
Турецкий засмеялся, но тут же сам себя оборвал, увидев выражение лица собеседника и сообразив, что тому не до смеха.
— Я, конечно, читал в юности детективы… Но мы живем в реальном мире, и мне кажется, любую работу должны делать профессионалы, и я даже не знаю…
— Уверяю вас, такие люди существуют, и для вас это будет самый практичный вариант.
— Ну, что же, Александр Борисович, я всецело полагаюсь на ваше мнение, иначе бы меня тут вообще не было. Тогда поставим вопрос конкретно. У вас есть такой адвокат?
— У меня все есть. Гордеев Юрий Петрович — вот человек, который вам нужен.
— И кто он такой, этот ваш Гордеев?
— Вы никогда о нем не слышали?
Воскобойников на секунду задумался.
— Кажется, нет. Наверняка нет. На память я, знаете ли, не жалуюсь, я хоть и не гроссмейстер, но…
— Вот видите, — торжествующе сказал Турецкий. — Это лучшая рекомендация. Адвокат, который не слишком знаменит, работавший следователем в Генпрокуратуре, да он в любую щель влезет, а потом выдаст вам юридическое заключение по всей форме, откуда она взялась и кто там живет. Гордеев — чрезвычайно ловкий человек. В принципе он специалист по уголовному праву, но он относится к тому редкому типу людей, которые, пребывая отнюдь не в юношеском возрасте, продолжают сохранять способность к обучаемости и, главное, большое желание и потребность в этом. Он берется за разные дела, когда они выглядят нетривиальным образом. Насколько я понимаю, ваше как раз из таких. Только сразу предупреждаю, его услуги — не из дешевых. Но то, что Юрий Петрович делает для своих клиентов, трудно измерить деньгами.
— Хм… Длинная и очень лестная характеристика.
— Если вам удастся его уговорить, считайте, что наполовину вы уже в выигрыше.
— Наполовину в выигрыше — это при своих.
— А не того ли вы и добиваетесь? Вам нужно восстановить равновесие, вам нужно понять, что и как случилось, и нужно подстраховаться правильными тезисами для возможной юридической склоки. Гордеев вам поможет, если опять-таки вы договоритесь. Он работает в 10-й юрконсультации, на Таганке. Вот, у меня есть его карточка, возьмите.
— Вы прямо пиар-агент, — заметил Воскобойников, рассматривая визитку Гордеева. — Не боитесь, что этот человек не оправдает моих ожиданий?
— Не-а, — легкомысленно отозвался Турецкий, погружаясь в свои бумаги. Для него Воскобойников уже ушел.
Когда Воскобойников и в самом деле ушел, то есть когда дверь за ним закрылась, Турецкий вздохнул с некоторым облегчением. Он любил нахваливать своих друзей и не кривил душой, когда говорил про Гордеева. деликатность момента тут была в другом: Александр Борисович с трудом удержался от того, чтобы привести Воскобойникову в пример самого себя, ведь не так давно он сам, в ту пору еще старший следователь Управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры, оказался клиентом Гордеева — когда сидел в СИЗО «Лефортово» по обвинению… в убийстве молодой женщины, которую никогда не видел и которую обнаружили мертвой в его машине . [2]
Правда, если следовать вчерашней своей логике, можно было браться спокойно. Раз Воскобойников ходил с этим в Генпрокуратуру, значит, никакой мистики, никаких зеленых «человечков» не ожидается.
Адвокат выслушал вводную, чисто механически делая пометки в блокноте и где-то на уровне подсознания уже прикидывая, с какой бы стороны получше взяться за самоубийство и самоубийцу. А когда Воскобойников закончил, задал конкретный вопрос:
— Чьи конкретно интересы мне предстоит защищать?
Воскобойников хорошо понял, что имеет в виду Гордеев, и ответил честно:
— Зависит от того, как все повернется.
Юрий Петрович честность оценил: по крайней мере, с самого начала его не водят за нос.
— На бумаге вашим клиентом будет шахматная федерация или, если вам так удобнее, я лично, как представитель шахматной федерации, — добавил Воскобойников. — А когда выяснится причина самоубийства… или, не дай бог, окажется, что Болотникова некто подтолкнул к самоубийству, или появятся другие факты, о которых мы сегодня ничего не знаем и даже не можем предполагать, тогда…
Ну, в общем, понятно. Федерация станет сколачивать коалиции с командой и родственниками Болотникова, или возьмется дружить с разработчиками компьютера против родственников и команды, или скооперируется со спонсорами, или будет держать нейтралитет и смотреть, как другие дерутся. В общечеловеческом смысле это, наверное, некрасиво и неэтично, но, по сути, таковы сегодняшние волчьи законы бизнеса: имей зубы, или тебя съедят.
— Итак, что вы скажете, беретесь? — спросил Воскобойников.
Но Юрий Петрович все еще ничего не решил. С одной стороны, было действительно любопытно покопаться в новой области, интересно почему, в самом деле, потянуло летать благополучного, перспективного, талантливого и молодого гроссмейстера, но с другой…
Пауза затягивалась. Воскобойников хотел было что-то сказать, но тут у него зазвонил мобильный, и он, извинившись, поднялся:
— Вынужден бежать. Я оставляю вам все материалы. Надеюсь, вы все-таки возьметесь. Перезвоните мне, а лучше приходите прямо сегодня на Гоголевский бульвар, 14, скажем, в четыре? Да, в 16.00.
Гордеев попрощался, ничего конкретного так и не пообещав.
Воскобойников оставил две видеокассеты и папку с бумагами. Юрий Петрович сварил кофе и включил видеомагнитофон. На корешке кассет печатными буквами значилось «Пресс-конференция 10.01» и «Пресс-конференция 14.01». Начал смотреть в хронологическом порядке.
Первая пресс-конференция была, судя по всему, итоговой после первой недели турнира. Проходила она в большом конференц-зале гостиницы «Хилтон» при изрядном скоплении народа. Наверное, собралось много шахматных знаменитостей, но Гордеев узнал только Осетрова: его-то трудно было не узнать, все-таки трехкратный чемпион мира, и пару спортивных телекомментаторов. На сцене стоял стол президиума, за ним — огромный экран, светящийся логотипами спонсоров, а скромненько в уголке, видимо, тот самый шахматный компьютер — ящик размером с мини-холодильник с большим монитором, на котором то проступала, то исчезала в хаосе вспыхивающих и гаснущих звездочек шахматная доска.
Воскобойников сидел не в президиуме, а в первом ряду… Юрий Петрович нажал на «паузу» и закурил, размышляя, кто такой, по сути, этот Воскобойников. Президентом РШФ вроде бы не так давно избрали какого-то крутого депутата Госдумы, почетный президент у них — другой, не менее крутой, депутат. Есть там всякие премьеры и вице-премьеры — тоже депутаты помельче, короче, развели начальства целый полк, и в шахматном смысле никто из них наверняка ничего собой не представляет. А Воскобойников у них что-то вроде Совбеза или министра внутренних дел, так надо полагать? Интересно, он хоть знает, как фигуры передвигать? Или ему это ни к чему?
Пауза, установленная на пять минут, закончилась, и запись сама двинулась дальше. Камера скользнула по сцене и снова развернулась к залу. Народ в зале не слишком внимательно слушал выступления, все больше переговаривался между собой.
И вообще, официальная часть оказалась короткой.
Выступил Осетров, принимавший участие в создании «Владимира I», представители технического спонсора — гостиницы «Хилтон», и генерального — издательского дома «Экспресс-book» (всем присутствующим вручили книгу «Необыкновенные шахматы» из серии «Энциклопедия вундеркинда»), представитель российской компании Development Comp.Inc. — разработчика чудо-машины, и, наконец, дали слово гроссмейстерам Богдану Болотникову и Константину Мельнику.
Как понял Гордеев, Болотников и Мельник играли с компьютером по очереди до шести побед. Если компьютер обыграет обоих, победителем будет назван тот из них, кто продержится дольше. Регламент несколько странный. Впрочем, в шахматах каждый городит кто во что горазд.
Участники уже сыграли по три партии. Болотников две проиграл, одну свел вничью, Мельник проиграл только одну, записав в свой актив две ничьих.
Все выступавшие говорили минуты по три, не больше, как будто спешили поскорее покончить с официозом и перейти к банкету. Наверняка же у них там был запланирован банкет. Гроссмейстеры, оба на вид лет тридцати, Болотников — унылый блондин с вытянутым, скучающим лицом, и Мельник — очень коротко стриженный очкарик-брюнет, похоже, недолюбливали друг друга. Наверное, поэтому ограничились одним и тем же обещанием — переломить ход матча и доказать свое превосходство над соперником и над грубым железным разумом.
На том все кончилось.
Гордеев отмотал назад и еще раз прослушал спич Болотникова. Тот выглядел злым, недовольным, но ни в коем случае не подавленным, не похожим на человека, который готов проститься с жизнью. Один раз он покосился на Мельника, и в этом взгляде можно было прочесть превосходство, может быть, даже презрение. Хотя презрение — это, пожалуй, домыслы. Чуть сжались губы, чуть дрогнул уголок рта — и, собственно, все.
Ладно. Гордеев зарядил вторую кассету и налил себе еще кофе. Вторая пресс-конференция была посвящена уже гибели Болотникова, и ничего нового, помимо того, что рассказал Воскобойников, Юрий Петрович из этой записи не узнал.
В папке лежали глянцевые буклеты, из которых явствовало, что «Владимир I» — самый современный, передовой, продвинутый и т. д. и т. п. шахматный компьютер; официальные положения РШФ о проведении турнира с подробным регламентом, перечислением членов оргкомитета, судей, спонсоров, партнеров, сопутствующих мероприятий и пр. Названия фирм-спонсоров впечатляли. Издательский дом «Экспресс-book», засветившийся на пресс-конференции, был отнюдь не самой крупной конторой. В списке присутствовали и газовые концерны, и гиганты цветной металлургии. Конечно, кто из спонсоров сколько дал денег, не сообщалось. Но если хоть кто-нибудь имеет права на неустойку в связи со срывом турнира, кому-то (видимо, РШФ) придется туговато…
В кабинет вихрем влетел дражайший начальник Генри Розанов:
— Юрий Петрович! Есть дело, прямо созданное для тебя. Замминистра! Обвинение во взяточничестве! Дело наверняка сфабриковано! Такие перипетии, все так запутано! Клиент сидит у меня. Берешься?
— Нет, я занят по самое «не могу». — Гордеев похлопал по толстой папке: — Полгода грызть.
— Да, — озадаченно хмыкнул Розанов. — Кто клиент?
— Шахматная федерация РФ, — солидно кивнул Юрий Петрович.
— «Владимир I», самоубийство и все такое?
— Угу.
— И что, интересное дело?
— Так все запутано, такие перипетии…
— Ладно. — Шеф выскочил из кабинета Гордеева, тут же хлопнула соседняя дверь и: — Сергей Сергеевич! Есть дело, прямо созданное для тебя. Замминистра!..
Нет уж, чем замминистры-взяточники, лучше шахматисты-самоубийцы, решил Юрий Петрович.
— Там моя резиденция. — Воскобойников махнул рукой в сторону полированной двустворчатой двери с табличкой. — И там нам особо делать нечего. Я хочу познакомить вас со своими коллегами.
— Коллегами? — переспросил Гордеев, заранее представляя себе матерых крючкотворов, которые сейчас начнут поучать его, о чем нельзя говорить, чего нельзя делать, кому нельзя верить, кого нельзя посвящать…
— Без помощников вам не обойтись. И я настаиваю, чтобы вам помогали люди, которым я на сто процентов доверяю.
— А может быть, все-таки… — Короче, нехорошие предчувствия Воскобойников развеял, вызвав в душе Юрия Петровича еще худшие: что может быть ужаснее дилетантов, играющих в детективов. — Я вполне смогу обойтись собственными силами.
— Поверьте мне, — Воскобойников даже слушать не желал, — в таком деле без людей, знающих спорт досконально и изнутри, вам не обойтись.
И, отметая дальнейшие возражения, он толкнул чуть менее помпезную дверь без таблички. За ней располагалась небольшая комната, невероятно светлая после темного коридора. Во всех четырех углах стояли соответственно четыре стандартных офисных компьютерных стола, при каждом — стандартный же офисный стеллаж для бумаг, а по центру помещения — один сиротливый стул и большой круглый стол, очевидно для заседаний-совещаний. Правда, в настоящий момент на нем в живописном беспорядке громоздились кофеварка, электрочайник, разнокалиберные кружки, прочие атрибуты кофе — и чаепития, пятилитровая бутыль воды «Шишкин лес» и картонная коробка, доверху набитая ананасами. Совещания здесь, видимо, редкость, подумал Гордеев.
Два дальних от двери стола были заняты. За левым, под лозунгом «Ни дня без рекордов!», восседала довольно миленькая миниатюрная блондинка. Она самозабвенно колотила по кнопкам «мышки» и подняла глаза только, когда компьютер жалобным всхлипом возвестил, что игра окончена и проиграна. Судя по звуку, сражалась блондинка в «Сапера». Величавый усатый старик за правым столом отложил в сторону книгу и воззрился на Гордеева из-под седых кустистых бровей.
— Доброе утро, друзья, — поприветствовал их Воскобойников. — Позвольте представить, адвокат, блестящий мастер своего дела — Юрий Петрович Гордеев.
Блондинка со стариком многозначительно переглянулись и дружно сказали:
— Чрезвычайно приятно.
Воскобойников присел на захламленный круглый стол, взял ананас из коробки и, жестом предложив Гордееву не топтаться в дверях, представил блондинку:
— Евгения Леонидовна Брусникина — врач, специалист по спортивной метрологии. В прошлом комсомолка-активистка-спортсменка и по сей день ослепительно красивая девушка и, что не менее ценно, обладательница талантливого ума.
Евгения Леонидовна, привстав с кресла, сделала глубокий книксен. И, глядя на нее, Гордеев вспомнил, как когда-то, в студенческие годы, попробовал подработать Дедом Морозом. Пришел в детский сад, в младшую группу, все вроде было хорошо, все по сценарию, а потом подошла ма-аленькая такая девочка с совершенно ангельским личиком, беленькими светящимися волосиками, пальчиком поманила: наклонись, мол, Дедушка Мороз. Дедушка возьми и наклонись по наивности, а она как заверещит: «У вас усы отклеились!» Он бросился их щупать, прилаживать обратно, а их нет. И не было — шапку дали с бородой на ниточке, но без усов. А девочка хмыкнула так по-взрослому и пошла заниматься своими делами в уголок.
Н-да, будут проблемы с Евгенией Леонидовной. Как пить дать, будут проблемы.
— Савелий Ильич Заставнюк — гигант спортивной статистики, обладатель феноменальной памяти, знает все и обо всем. Пардон. — Воскобойников отвлекся на звонок мобильного, а старик ограничился легким полупоклоном. — Да, буду. Хорошо. Через пятнадцать минут. — Он спрятал телефон обратно в карман и с сожалением развел руками: — Должен бежать. Поэтому стремительно о деле. Все в основном в курсе, но я все-таки повторюсь: презентация нового российского шахматного компьютера сорвана из-за гибели Богдана Болотникова. Юрий Петрович любезно согласился помочь нам разобраться в причинах, побудивших Болотникова к самоубийству, и в возникших вследствие этого юридических коллизиях. А мы в свою очередь будем всячески помогать Юрию Петровичу.
Брусникина и Заставнюк синхронно кивнули. Очевидно, взаимопонимание между помощниками полное.
— Богдан Болотников, — продолжил Воскобойников, — 27 лет, международный гроссмейстер, № 3 в рейтинге ФИДЕ. Хронология событий такова: Болотников играл 5 января белыми — ничья, 7-го черными — проигрыш, 9-го белыми — проигрыш, дальше был запланированный перерыв, 14-го он должен был играть черными, но за восемь часов до начала партии выбросился из окна номера, в котором провел ночь.
Брусникина, как школьница, подняла руку:
— Можно сразу вопрос? Что значит провел ночь? Это эвфемизм такой?
— Организаторы матча арендовали на время проведения турнира весь шестой этаж гостиницы «Хилтон», три номера были выделены команде Болотникова. И Болотников и его тренер Андрей Гуревич — москвичи, то есть у них не было необходимости жить в гостинице постоянно. Но они посчитали удобным для себя готовиться, заниматься разбором партий, отдыхать перед игрой или после нее именно там, поскольку матч проходил в тамошнем конференц-зале. Ночь с 13-го на 14-е Болотников провел в 645-м номере, один. А утром 14 января, приблизительно в 6.45 утра, открыл окно, выходившее во внутренний двор гостиницы, и выбросился из него. Причина смерти — перелом основания черепа, вызванный падением. Предсмертной записки Болотников не оставил, так что о причинах, побудивших его покончить с собой, можно только догадываться. Сейчас оргкомитет ведет экстренные переговоры со вторым участником матча — Мельником. Я думаю, что Мельник согласится доиграть свои партии согласно регламенту.
— Следствие еще идет? — поинтересовался Заставнюк.
— Следствие по факту гибели Болотникова завершено, и дело закрыто. Официальный вердикт — самоубийство. И, насколько мне известно, ни единым фактом, опровергающим сей вывод, следствие не располагает. В шахматной федерации, и не только в шахматной федерации, это самоубийство вызвало, мягко говоря, недоумение. Никто не собирается подвергать сомнению результаты следствия, но важно понять причину случившегося. Было ли это связано с турниром, вообще с шахматами?.. Болотников был молод, с виду вполне благополучен, имел блестящие перспективы.
— А выводы следствия сомнению вообще не подвергаются? — справилась Брусникина.
— Пока ни у меня лично, ни у кого-либо из моих коллег в руководстве федерации нет для этого оснований.
— А свидетели есть? — не унималась Брусникина. — Нам позволят с ними поговорить?
— Свидетелей нет. Поэтому поговорить можно только с людьми, близко знавшими Болотникова. На пустом месте люди не прибегают к суициду, причины таких шагов обычно вызревают годами. А именно причины, повторюсь, нас интересуют в первую очередь. Для матча с компьютером Болотников не собирал большую команду, с ним работал только гроссмейстер Андрей Гуревич, которого я уже упоминал, он, не исключаю, может рассказать что-то о поводах к самоубийству…
— Почему только о поводах? — спросил Заставнюк.
— Гуревич до этого никогда с Болотниковым не сотрудничал. Но он опытный тренер с большим стажем, написанные им разборы партий занимают достойное место в лучших шахматных руководствах и справочниках. Именно поэтому Болотников его и пригласил. С Гуревичем я довольно близко знаком и встречу вам организую. О внеспортивной жизни Болотникова, очевидно, стоило бы поговорить с его вдовой, Валерией Гончаровой.
— Это та, которая модель Валерия Гончарова? — удивилась Брусникина. — Которая лицо Oriflame, которая в «Последнем герое», во всяких ток-шоу?
— Да, она работает в каком-то модельном агентстве и действительно снимается в рекламных и прочих роликах…
Как неприятно тесен мир, подумал с досадой Юрий Петрович. Фотографию этой Гончаровой он видел в салоне у Керубино. Наверняка они знакомы. возможно, Рубинов стрижет ее… возможно, он стриг Болотникова… возможно, к Болотникову тоже явились зеленые человечки, после чего он сошел с ума и покончил с собой. Гордеев потряс головой, отгоняя бредовые мысли, выстроившие логическую цепочку.
— С ее помощью вы, скорее всего, выйдете на другие его, внешахматные контакты, — продолжал тем временем Воскобойников. Он раскрыл папку, с которой пришел. — По просьбе шахматной федерации прокуратура составила краткое резюме по этому делу. Можете ознакомиться, но, собственно, я уже все вам пересказал и, кажется, ничего не упустил.
— А про этого «Владимира I» можно поподробнее? — попросила блондинка.
— Могу повторить только то немногое, что сочли возможным сообщить разработчики. «Владимир I» — это вычислительная станция компании Dell, якобы типовая, программное обеспечение российское: дебютная база и алгоритм, названный «Владимир», — версия 1. Как главное ноу-хау была провозглашена способность «Владимира I» подстраиваться под игру противника, то есть компьютер как бы перестает быть бездушной машиной, а начинает приобретать некий темперамент, всякий раз наиболее неудобный для соперника. Фактически этот проект — детище небезызвестного экс-чемпиона мира Анатолия Осетрова, его замыслы воплощала в жизнь компания Development Comp.Inc. Несмотря на название, фирма русская, с международным авторитетом, ее специалисты в прошлом работали на ВПК. Разработка «Владимира I» растянулась на три года. Демонстрировать его собирались еще в прошлом году, но, как всегда у нас бывает, кончились деньги. Когда нашлись новые спонсоры и инвесторы, выяснилось, что компьютер, на который ориентировались разработчики, морально устарел, пришлось модифицировать программу под новые реалии, потом опять чуть было не кончились деньги. Прошел слух, что демонстрация «Владимира I» снова будет отложена, но презентация, как видите, все-таки состоялась, если можно так сказать.
— Позвольте добавить, — вклинился Заставнюк. — Я видел в прессе сравнительные тесты «Владимира I» и созданного тоже в этом году очередного немецкого шахматного монстра — «Фриц» называется.
— Георгий Аркадьевич, я был бы рад вам помочь, но боюсь, вы все-таки обратились не совсем по адресу. И я понимаю, и вы понимаете, что реальных оснований, фактов, с которыми можно идти к следователю, нет. Но я могу дать вам хороший совет.
— За этим я к вам и пришел.
— У меня на примете есть хорошее частное охранное предприятие, качество их работы проверено и…
— При чем тут охранное предприятие? — удивился Воскобойников. — Нам телохранители не нужны, у нас проблемы иного рода, Александр Борисович. Это что, просто неудачная шутка, или вы полагаете, нам, федерации, нужно опасаться за свою безопасность?!
— Я понятия не имею. Только вы меня не так поняли. Частными охранными предприятиями сейчас называются детективные, или, если угодно, сыскные агентства, понимаете?
Воскобойников закусил губу и посмотрел в потолок, причем смотрел он туда так долго, что даже Турецкий невольно поднял взгляд. Ничего особенного, потолок как потолок, сто раз он на него смотрел.
— Видите ли, Александр Борисович, — сказал Воскобойников голосом, каким ассистент хирурга сообщает родственникам, что операция прошла не так, как планировалось, — видите ли, это то, чего я хотел бы как раз меньше всего.
— Вы меня совсем запутали. Вы же только что сказали, что вам нужно негласное расследование всех деликатных обстоятельств, ну и так далее…
— Сказал и не отказываюсь. Но все дело в том, что усилий частного сыщика, пусть первоклассного, пусть даже не одного, а нескольких, тут явно недостаточно. Мне необходимо понять не только подоплеку недавних трагических событий, но и то — что, заметьте, не менее важно! — как юридически грамотно выстроить оборону наших интересов. Это ведь только кажется: покончил человек с жизнью — его личное дело. Человек-то непростой, и с жизнью он покончил практически на рабочем месте, а значит…
— Тогда дело дрянь, — великодушно согласился Турецкий. — Детектив вам действительно не поможет.
— Что же нам делать? — несколько приторможенно спросил Воскобойников.
— Ничего не делать. Найти человека, который все сделает за вас.
— То есть?
— Вам нужен адвокат, — сообщил Турецкий, недолго думая.
— Адвокат? Почему адвокат?
— Именно адвокат. Адвокат с опытом расследовательской деятельности.
— А такие существуют? — засомневался Воскобойников.
Турецкий засмеялся, но тут же сам себя оборвал, увидев выражение лица собеседника и сообразив, что тому не до смеха.
— Я, конечно, читал в юности детективы… Но мы живем в реальном мире, и мне кажется, любую работу должны делать профессионалы, и я даже не знаю…
— Уверяю вас, такие люди существуют, и для вас это будет самый практичный вариант.
— Ну, что же, Александр Борисович, я всецело полагаюсь на ваше мнение, иначе бы меня тут вообще не было. Тогда поставим вопрос конкретно. У вас есть такой адвокат?
— У меня все есть. Гордеев Юрий Петрович — вот человек, который вам нужен.
— И кто он такой, этот ваш Гордеев?
— Вы никогда о нем не слышали?
Воскобойников на секунду задумался.
— Кажется, нет. Наверняка нет. На память я, знаете ли, не жалуюсь, я хоть и не гроссмейстер, но…
— Вот видите, — торжествующе сказал Турецкий. — Это лучшая рекомендация. Адвокат, который не слишком знаменит, работавший следователем в Генпрокуратуре, да он в любую щель влезет, а потом выдаст вам юридическое заключение по всей форме, откуда она взялась и кто там живет. Гордеев — чрезвычайно ловкий человек. В принципе он специалист по уголовному праву, но он относится к тому редкому типу людей, которые, пребывая отнюдь не в юношеском возрасте, продолжают сохранять способность к обучаемости и, главное, большое желание и потребность в этом. Он берется за разные дела, когда они выглядят нетривиальным образом. Насколько я понимаю, ваше как раз из таких. Только сразу предупреждаю, его услуги — не из дешевых. Но то, что Юрий Петрович делает для своих клиентов, трудно измерить деньгами.
— Хм… Длинная и очень лестная характеристика.
— Если вам удастся его уговорить, считайте, что наполовину вы уже в выигрыше.
— Наполовину в выигрыше — это при своих.
— А не того ли вы и добиваетесь? Вам нужно восстановить равновесие, вам нужно понять, что и как случилось, и нужно подстраховаться правильными тезисами для возможной юридической склоки. Гордеев вам поможет, если опять-таки вы договоритесь. Он работает в 10-й юрконсультации, на Таганке. Вот, у меня есть его карточка, возьмите.
— Вы прямо пиар-агент, — заметил Воскобойников, рассматривая визитку Гордеева. — Не боитесь, что этот человек не оправдает моих ожиданий?
— Не-а, — легкомысленно отозвался Турецкий, погружаясь в свои бумаги. Для него Воскобойников уже ушел.
Когда Воскобойников и в самом деле ушел, то есть когда дверь за ним закрылась, Турецкий вздохнул с некоторым облегчением. Он любил нахваливать своих друзей и не кривил душой, когда говорил про Гордеева. деликатность момента тут была в другом: Александр Борисович с трудом удержался от того, чтобы привести Воскобойникову в пример самого себя, ведь не так давно он сам, в ту пору еще старший следователь Управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры, оказался клиентом Гордеева — когда сидел в СИЗО «Лефортово» по обвинению… в убийстве молодой женщины, которую никогда не видел и которую обнаружили мертвой в его машине . [2]
8
Александр Борисович Турецкий не только предупредил Юрия о визите Воскобойникова, но даже вкратце рассказал, в чем суть дела. Поэтому к разговору Гордеев был готов, хотя еще не решил для себя, стоит ли браться за это дело. После Рубинова за каждым новым клиентом мерещился какой-то подвох.Правда, если следовать вчерашней своей логике, можно было браться спокойно. Раз Воскобойников ходил с этим в Генпрокуратуру, значит, никакой мистики, никаких зеленых «человечков» не ожидается.
Адвокат выслушал вводную, чисто механически делая пометки в блокноте и где-то на уровне подсознания уже прикидывая, с какой бы стороны получше взяться за самоубийство и самоубийцу. А когда Воскобойников закончил, задал конкретный вопрос:
— Чьи конкретно интересы мне предстоит защищать?
Воскобойников хорошо понял, что имеет в виду Гордеев, и ответил честно:
— Зависит от того, как все повернется.
Юрий Петрович честность оценил: по крайней мере, с самого начала его не водят за нос.
— На бумаге вашим клиентом будет шахматная федерация или, если вам так удобнее, я лично, как представитель шахматной федерации, — добавил Воскобойников. — А когда выяснится причина самоубийства… или, не дай бог, окажется, что Болотникова некто подтолкнул к самоубийству, или появятся другие факты, о которых мы сегодня ничего не знаем и даже не можем предполагать, тогда…
Ну, в общем, понятно. Федерация станет сколачивать коалиции с командой и родственниками Болотникова, или возьмется дружить с разработчиками компьютера против родственников и команды, или скооперируется со спонсорами, или будет держать нейтралитет и смотреть, как другие дерутся. В общечеловеческом смысле это, наверное, некрасиво и неэтично, но, по сути, таковы сегодняшние волчьи законы бизнеса: имей зубы, или тебя съедят.
— Итак, что вы скажете, беретесь? — спросил Воскобойников.
Но Юрий Петрович все еще ничего не решил. С одной стороны, было действительно любопытно покопаться в новой области, интересно почему, в самом деле, потянуло летать благополучного, перспективного, талантливого и молодого гроссмейстера, но с другой…
Пауза затягивалась. Воскобойников хотел было что-то сказать, но тут у него зазвонил мобильный, и он, извинившись, поднялся:
— Вынужден бежать. Я оставляю вам все материалы. Надеюсь, вы все-таки возьметесь. Перезвоните мне, а лучше приходите прямо сегодня на Гоголевский бульвар, 14, скажем, в четыре? Да, в 16.00.
Гордеев попрощался, ничего конкретного так и не пообещав.
Воскобойников оставил две видеокассеты и папку с бумагами. Юрий Петрович сварил кофе и включил видеомагнитофон. На корешке кассет печатными буквами значилось «Пресс-конференция 10.01» и «Пресс-конференция 14.01». Начал смотреть в хронологическом порядке.
Первая пресс-конференция была, судя по всему, итоговой после первой недели турнира. Проходила она в большом конференц-зале гостиницы «Хилтон» при изрядном скоплении народа. Наверное, собралось много шахматных знаменитостей, но Гордеев узнал только Осетрова: его-то трудно было не узнать, все-таки трехкратный чемпион мира, и пару спортивных телекомментаторов. На сцене стоял стол президиума, за ним — огромный экран, светящийся логотипами спонсоров, а скромненько в уголке, видимо, тот самый шахматный компьютер — ящик размером с мини-холодильник с большим монитором, на котором то проступала, то исчезала в хаосе вспыхивающих и гаснущих звездочек шахматная доска.
Воскобойников сидел не в президиуме, а в первом ряду… Юрий Петрович нажал на «паузу» и закурил, размышляя, кто такой, по сути, этот Воскобойников. Президентом РШФ вроде бы не так давно избрали какого-то крутого депутата Госдумы, почетный президент у них — другой, не менее крутой, депутат. Есть там всякие премьеры и вице-премьеры — тоже депутаты помельче, короче, развели начальства целый полк, и в шахматном смысле никто из них наверняка ничего собой не представляет. А Воскобойников у них что-то вроде Совбеза или министра внутренних дел, так надо полагать? Интересно, он хоть знает, как фигуры передвигать? Или ему это ни к чему?
Пауза, установленная на пять минут, закончилась, и запись сама двинулась дальше. Камера скользнула по сцене и снова развернулась к залу. Народ в зале не слишком внимательно слушал выступления, все больше переговаривался между собой.
И вообще, официальная часть оказалась короткой.
Выступил Осетров, принимавший участие в создании «Владимира I», представители технического спонсора — гостиницы «Хилтон», и генерального — издательского дома «Экспресс-book» (всем присутствующим вручили книгу «Необыкновенные шахматы» из серии «Энциклопедия вундеркинда»), представитель российской компании Development Comp.Inc. — разработчика чудо-машины, и, наконец, дали слово гроссмейстерам Богдану Болотникову и Константину Мельнику.
Как понял Гордеев, Болотников и Мельник играли с компьютером по очереди до шести побед. Если компьютер обыграет обоих, победителем будет назван тот из них, кто продержится дольше. Регламент несколько странный. Впрочем, в шахматах каждый городит кто во что горазд.
Участники уже сыграли по три партии. Болотников две проиграл, одну свел вничью, Мельник проиграл только одну, записав в свой актив две ничьих.
Все выступавшие говорили минуты по три, не больше, как будто спешили поскорее покончить с официозом и перейти к банкету. Наверняка же у них там был запланирован банкет. Гроссмейстеры, оба на вид лет тридцати, Болотников — унылый блондин с вытянутым, скучающим лицом, и Мельник — очень коротко стриженный очкарик-брюнет, похоже, недолюбливали друг друга. Наверное, поэтому ограничились одним и тем же обещанием — переломить ход матча и доказать свое превосходство над соперником и над грубым железным разумом.
На том все кончилось.
Гордеев отмотал назад и еще раз прослушал спич Болотникова. Тот выглядел злым, недовольным, но ни в коем случае не подавленным, не похожим на человека, который готов проститься с жизнью. Один раз он покосился на Мельника, и в этом взгляде можно было прочесть превосходство, может быть, даже презрение. Хотя презрение — это, пожалуй, домыслы. Чуть сжались губы, чуть дрогнул уголок рта — и, собственно, все.
Ладно. Гордеев зарядил вторую кассету и налил себе еще кофе. Вторая пресс-конференция была посвящена уже гибели Болотникова, и ничего нового, помимо того, что рассказал Воскобойников, Юрий Петрович из этой записи не узнал.
В папке лежали глянцевые буклеты, из которых явствовало, что «Владимир I» — самый современный, передовой, продвинутый и т. д. и т. п. шахматный компьютер; официальные положения РШФ о проведении турнира с подробным регламентом, перечислением членов оргкомитета, судей, спонсоров, партнеров, сопутствующих мероприятий и пр. Названия фирм-спонсоров впечатляли. Издательский дом «Экспресс-book», засветившийся на пресс-конференции, был отнюдь не самой крупной конторой. В списке присутствовали и газовые концерны, и гиганты цветной металлургии. Конечно, кто из спонсоров сколько дал денег, не сообщалось. Но если хоть кто-нибудь имеет права на неустойку в связи со срывом турнира, кому-то (видимо, РШФ) придется туговато…
В кабинет вихрем влетел дражайший начальник Генри Розанов:
— Юрий Петрович! Есть дело, прямо созданное для тебя. Замминистра! Обвинение во взяточничестве! Дело наверняка сфабриковано! Такие перипетии, все так запутано! Клиент сидит у меня. Берешься?
— Нет, я занят по самое «не могу». — Гордеев похлопал по толстой папке: — Полгода грызть.
— Да, — озадаченно хмыкнул Розанов. — Кто клиент?
— Шахматная федерация РФ, — солидно кивнул Юрий Петрович.
— «Владимир I», самоубийство и все такое?
— Угу.
— И что, интересное дело?
— Так все запутано, такие перипетии…
— Ладно. — Шеф выскочил из кабинета Гордеева, тут же хлопнула соседняя дверь и: — Сергей Сергеевич! Есть дело, прямо созданное для тебя. Замминистра!..
Нет уж, чем замминистры-взяточники, лучше шахматисты-самоубийцы, решил Юрий Петрович.
9
В 16.00 Гордеев был на Гоголевском, 14, обнаружив, что по этому адресу, оказывается, расположены и Ассоциация шахматных федераций, и Российская шахматная федерация, и детская спортивная школа имени М. Ботвинника, и Центральный дом шахматиста, и еще, и еще — с десяток шахматных и околошахматных организаций. Воскобойников поймал его прямо на крыльце и, не скрывая радости от того, что Юрий Петрович все-таки решился принять его предложение, поволок куда-то в обход, и по темной, без ковровой дорожки, лестнице они поднялись в длинный сумрачный коридор.— Там моя резиденция. — Воскобойников махнул рукой в сторону полированной двустворчатой двери с табличкой. — И там нам особо делать нечего. Я хочу познакомить вас со своими коллегами.
— Коллегами? — переспросил Гордеев, заранее представляя себе матерых крючкотворов, которые сейчас начнут поучать его, о чем нельзя говорить, чего нельзя делать, кому нельзя верить, кого нельзя посвящать…
— Без помощников вам не обойтись. И я настаиваю, чтобы вам помогали люди, которым я на сто процентов доверяю.
— А может быть, все-таки… — Короче, нехорошие предчувствия Воскобойников развеял, вызвав в душе Юрия Петровича еще худшие: что может быть ужаснее дилетантов, играющих в детективов. — Я вполне смогу обойтись собственными силами.
— Поверьте мне, — Воскобойников даже слушать не желал, — в таком деле без людей, знающих спорт досконально и изнутри, вам не обойтись.
И, отметая дальнейшие возражения, он толкнул чуть менее помпезную дверь без таблички. За ней располагалась небольшая комната, невероятно светлая после темного коридора. Во всех четырех углах стояли соответственно четыре стандартных офисных компьютерных стола, при каждом — стандартный же офисный стеллаж для бумаг, а по центру помещения — один сиротливый стул и большой круглый стол, очевидно для заседаний-совещаний. Правда, в настоящий момент на нем в живописном беспорядке громоздились кофеварка, электрочайник, разнокалиберные кружки, прочие атрибуты кофе — и чаепития, пятилитровая бутыль воды «Шишкин лес» и картонная коробка, доверху набитая ананасами. Совещания здесь, видимо, редкость, подумал Гордеев.
Два дальних от двери стола были заняты. За левым, под лозунгом «Ни дня без рекордов!», восседала довольно миленькая миниатюрная блондинка. Она самозабвенно колотила по кнопкам «мышки» и подняла глаза только, когда компьютер жалобным всхлипом возвестил, что игра окончена и проиграна. Судя по звуку, сражалась блондинка в «Сапера». Величавый усатый старик за правым столом отложил в сторону книгу и воззрился на Гордеева из-под седых кустистых бровей.
— Доброе утро, друзья, — поприветствовал их Воскобойников. — Позвольте представить, адвокат, блестящий мастер своего дела — Юрий Петрович Гордеев.
Блондинка со стариком многозначительно переглянулись и дружно сказали:
— Чрезвычайно приятно.
Воскобойников присел на захламленный круглый стол, взял ананас из коробки и, жестом предложив Гордееву не топтаться в дверях, представил блондинку:
— Евгения Леонидовна Брусникина — врач, специалист по спортивной метрологии. В прошлом комсомолка-активистка-спортсменка и по сей день ослепительно красивая девушка и, что не менее ценно, обладательница талантливого ума.
Евгения Леонидовна, привстав с кресла, сделала глубокий книксен. И, глядя на нее, Гордеев вспомнил, как когда-то, в студенческие годы, попробовал подработать Дедом Морозом. Пришел в детский сад, в младшую группу, все вроде было хорошо, все по сценарию, а потом подошла ма-аленькая такая девочка с совершенно ангельским личиком, беленькими светящимися волосиками, пальчиком поманила: наклонись, мол, Дедушка Мороз. Дедушка возьми и наклонись по наивности, а она как заверещит: «У вас усы отклеились!» Он бросился их щупать, прилаживать обратно, а их нет. И не было — шапку дали с бородой на ниточке, но без усов. А девочка хмыкнула так по-взрослому и пошла заниматься своими делами в уголок.
Н-да, будут проблемы с Евгенией Леонидовной. Как пить дать, будут проблемы.
— Савелий Ильич Заставнюк — гигант спортивной статистики, обладатель феноменальной памяти, знает все и обо всем. Пардон. — Воскобойников отвлекся на звонок мобильного, а старик ограничился легким полупоклоном. — Да, буду. Хорошо. Через пятнадцать минут. — Он спрятал телефон обратно в карман и с сожалением развел руками: — Должен бежать. Поэтому стремительно о деле. Все в основном в курсе, но я все-таки повторюсь: презентация нового российского шахматного компьютера сорвана из-за гибели Богдана Болотникова. Юрий Петрович любезно согласился помочь нам разобраться в причинах, побудивших Болотникова к самоубийству, и в возникших вследствие этого юридических коллизиях. А мы в свою очередь будем всячески помогать Юрию Петровичу.
Брусникина и Заставнюк синхронно кивнули. Очевидно, взаимопонимание между помощниками полное.
— Богдан Болотников, — продолжил Воскобойников, — 27 лет, международный гроссмейстер, № 3 в рейтинге ФИДЕ. Хронология событий такова: Болотников играл 5 января белыми — ничья, 7-го черными — проигрыш, 9-го белыми — проигрыш, дальше был запланированный перерыв, 14-го он должен был играть черными, но за восемь часов до начала партии выбросился из окна номера, в котором провел ночь.
Брусникина, как школьница, подняла руку:
— Можно сразу вопрос? Что значит провел ночь? Это эвфемизм такой?
— Организаторы матча арендовали на время проведения турнира весь шестой этаж гостиницы «Хилтон», три номера были выделены команде Болотникова. И Болотников и его тренер Андрей Гуревич — москвичи, то есть у них не было необходимости жить в гостинице постоянно. Но они посчитали удобным для себя готовиться, заниматься разбором партий, отдыхать перед игрой или после нее именно там, поскольку матч проходил в тамошнем конференц-зале. Ночь с 13-го на 14-е Болотников провел в 645-м номере, один. А утром 14 января, приблизительно в 6.45 утра, открыл окно, выходившее во внутренний двор гостиницы, и выбросился из него. Причина смерти — перелом основания черепа, вызванный падением. Предсмертной записки Болотников не оставил, так что о причинах, побудивших его покончить с собой, можно только догадываться. Сейчас оргкомитет ведет экстренные переговоры со вторым участником матча — Мельником. Я думаю, что Мельник согласится доиграть свои партии согласно регламенту.
— Следствие еще идет? — поинтересовался Заставнюк.
— Следствие по факту гибели Болотникова завершено, и дело закрыто. Официальный вердикт — самоубийство. И, насколько мне известно, ни единым фактом, опровергающим сей вывод, следствие не располагает. В шахматной федерации, и не только в шахматной федерации, это самоубийство вызвало, мягко говоря, недоумение. Никто не собирается подвергать сомнению результаты следствия, но важно понять причину случившегося. Было ли это связано с турниром, вообще с шахматами?.. Болотников был молод, с виду вполне благополучен, имел блестящие перспективы.
— А выводы следствия сомнению вообще не подвергаются? — справилась Брусникина.
— Пока ни у меня лично, ни у кого-либо из моих коллег в руководстве федерации нет для этого оснований.
— А свидетели есть? — не унималась Брусникина. — Нам позволят с ними поговорить?
— Свидетелей нет. Поэтому поговорить можно только с людьми, близко знавшими Болотникова. На пустом месте люди не прибегают к суициду, причины таких шагов обычно вызревают годами. А именно причины, повторюсь, нас интересуют в первую очередь. Для матча с компьютером Болотников не собирал большую команду, с ним работал только гроссмейстер Андрей Гуревич, которого я уже упоминал, он, не исключаю, может рассказать что-то о поводах к самоубийству…
— Почему только о поводах? — спросил Заставнюк.
— Гуревич до этого никогда с Болотниковым не сотрудничал. Но он опытный тренер с большим стажем, написанные им разборы партий занимают достойное место в лучших шахматных руководствах и справочниках. Именно поэтому Болотников его и пригласил. С Гуревичем я довольно близко знаком и встречу вам организую. О внеспортивной жизни Болотникова, очевидно, стоило бы поговорить с его вдовой, Валерией Гончаровой.
— Это та, которая модель Валерия Гончарова? — удивилась Брусникина. — Которая лицо Oriflame, которая в «Последнем герое», во всяких ток-шоу?
— Да, она работает в каком-то модельном агентстве и действительно снимается в рекламных и прочих роликах…
Как неприятно тесен мир, подумал с досадой Юрий Петрович. Фотографию этой Гончаровой он видел в салоне у Керубино. Наверняка они знакомы. возможно, Рубинов стрижет ее… возможно, он стриг Болотникова… возможно, к Болотникову тоже явились зеленые человечки, после чего он сошел с ума и покончил с собой. Гордеев потряс головой, отгоняя бредовые мысли, выстроившие логическую цепочку.
— С ее помощью вы, скорее всего, выйдете на другие его, внешахматные контакты, — продолжал тем временем Воскобойников. Он раскрыл папку, с которой пришел. — По просьбе шахматной федерации прокуратура составила краткое резюме по этому делу. Можете ознакомиться, но, собственно, я уже все вам пересказал и, кажется, ничего не упустил.
— А про этого «Владимира I» можно поподробнее? — попросила блондинка.
— Могу повторить только то немногое, что сочли возможным сообщить разработчики. «Владимир I» — это вычислительная станция компании Dell, якобы типовая, программное обеспечение российское: дебютная база и алгоритм, названный «Владимир», — версия 1. Как главное ноу-хау была провозглашена способность «Владимира I» подстраиваться под игру противника, то есть компьютер как бы перестает быть бездушной машиной, а начинает приобретать некий темперамент, всякий раз наиболее неудобный для соперника. Фактически этот проект — детище небезызвестного экс-чемпиона мира Анатолия Осетрова, его замыслы воплощала в жизнь компания Development Comp.Inc. Несмотря на название, фирма русская, с международным авторитетом, ее специалисты в прошлом работали на ВПК. Разработка «Владимира I» растянулась на три года. Демонстрировать его собирались еще в прошлом году, но, как всегда у нас бывает, кончились деньги. Когда нашлись новые спонсоры и инвесторы, выяснилось, что компьютер, на который ориентировались разработчики, морально устарел, пришлось модифицировать программу под новые реалии, потом опять чуть было не кончились деньги. Прошел слух, что демонстрация «Владимира I» снова будет отложена, но презентация, как видите, все-таки состоялась, если можно так сказать.
— Позвольте добавить, — вклинился Заставнюк. — Я видел в прессе сравнительные тесты «Владимира I» и созданного тоже в этом году очередного немецкого шахматного монстра — «Фриц» называется.