Незнанский Фридрих Евсеевич. Степень покорности

   - Закончил.
   - Я веду хозяйку на опознание!
   - Ведите! - весело отозвался Бурцев.
   Переступая через лужи свернувшейся крови, Эльза прошла в комнату.
   Там на ковре, широко раскинув руки, лежал труп мужчины средних лет. Рубашка на нем была разорвана, тело изрезано... Словно бритвой.
   Кровью залито все кругом. И мебель, и книги, и диван.
   - Вы можете опознать личность потерпевшего? - спросил следователь.
   - От-терпевшего, - пошутил эксперт, на корточках собирая свои инструменты в чемоданчик.
   - Могу, - очнулась Эльза.
   - Ну, - поторопил ее следователь.
   - Это Дударов! Единственный друг моего мужа.
   ...Следователь и оперативники ушли около полуночи. Ушли, оставив после себя какие-то мятые бланки, использованные полиэтиленовые пакетики и чужой густой запах кожи и оружейной смазки. И все. Игоря увезли раньше.
   Когда за ними захлопнулась входная дверь, Эльза отчетливо подумала, что теперь в ее жизни начался новый период. Может быть, не имеющий ничего общего с ее прошлой жизнью. Хотя, конечно, эта новая жизнь некоторым образом зависит от прошлой. Согласно учению о карме, в каждой последующей жизни человек расплачивается за грехи, совершенные им в предыдущей. И, как понимала Эльза некоторые туманные рассуждения своего мужа, целью человеческой жизни как раз является освобождение от влияния кармы.
   Эльза некоторое время слонялась по пустой квартире, затем заварила горячего чая, полистала какой-то журнал и внезапно поняла, что должна сделать в первую очередь. Подставив кухонную табуретку, она открыла дверцы антресоли. Там за коробками находился небольшой чемодан. Конечно, Игорь считал, что жена не подозревает о его существовании. Но, разумеется, ошибался.
   ...Чемодан был очень старый. Эльза очень удивилась, наткнувшись на него. Ей казалось, его давно выбросили. Что-то неприятное отозвалось внутри, словно провели гвоздем по стеклу. Это был чемодан из ее пионерско-лагерного детства, когда каждое лето она отправлялась в "Юность" - на все три смены. С восьми и до четырнадцати лет каждый июнь она набивала этот чемодан своими вещами и книжками, так что он становился неподъемным, но все же упорно не хотела ни с чем из собранного расставаться. Она ненавидела этот чемодан - он стал символом ее ссылок. Теперь он казался Эльзе куда меньше, хотя все равно он был довольно вместительным. Из синей искусственной кожи, поцарапанный, обшарпанный, со следами шариковой ручки, с полуотвалившейся застежкой, с остатками навечно прикрепленной картонки с Эльзиными именем и фамилией на крышке. Теперь чемодан для верности был обмотан широким коричневым скотчем, иначе несомненно бы раскрылся. Эльза вытащила чемодан на свет, тот отозвался забытой, но все-таки очень привычной тяжестью. Как и в детстве, он был неподъемен. Эльза ножницами разрезала скотч, и грязно-синяя крышка откинулась сама собой...
   ...Эльзе почему-то вспомнились кадры из гангстерских фильмов толстые, одна к одной сложенные пачки денег. Но только перед ней явно были не деньги. Осторожно, словно нечто взрывоопасное, она взяла один из пакетиков. Разрезала скотч, надорвала полиэтилен. На пол посыпался легкий белый порошок. Эльза коснулась его пальцем, хотела было понюхать, но услужливая память вновь подсунула навязанный кинематографом опыт: многочисленные кадры с нюхающими вот точно такой же белый порошок истощенными молодыми людьми слились перед ней в один грандиозный коллаж. Наркотики, сомнений тут быть даже не могло. Теперь ей все стало ясно. Если в доме находятся наркотики, то до убийства даже не шаг нужно сделать, только пошевельнуться! Значит, арест обоснован. Значит, все это правда...
   Неизвестно, сколько времени Эльза просидела вот так на полу перед распахнутым чемоданом. Из ступора ее смог вывести только телефонный звонок. Она взяла трубку. На другом конце провода говорить с ней не пожелали, а может, просто поняли, что ошиблись номером. Так или иначе, Эльза очнулась. Движения ее стали мягкими, но очень точными. Она засунула все вывалившиеся пакетики обратно в чемодан, с трудом защелкнула замки и обмотала поверх прозрачным скотчем - коричневого в доме не нашлось. Потащила чемодан к выходу, но поняла, что так не пойдет - он был слишком тяжелым. Тогда она опять разрезала скотч, раскрыла злополучный чемодан и рассовала маленькие коричневые сверточки по пакетам.
   Она вытащила чемодан, отнесла в прихожую. Потом оделась и, прихватив пакеты, вышла во двор.
   Здесь было пусто. Эльза быстро пересекла двор, подошла к мусорному контейнеру и выбросила пакеты. Один из них порвался и небольшие, аккуратно замотанные коричневым скотчем пакеты скрылись среди мусора. Затем Эльза вернулась, взяла чемодан, снова спустилась во двор, пошла в дальний угол двора, где стоял еще один контейнер. Здесь она избавилась от чемодана.
   Теперь можно было начинать новую жизнь...
   Глава 3
   - А что я могу? Молчит он. Как воды в рот набрал... Да ты сам убедись. И не то чтобы понты там какие, мол, без адвоката разговаривать не буду... Ему что с адвокатом, что без. Уж мы подсылали к нему государственного адвоката... Значит, теперь ты его вести будешь, вот оно как.
   У следователя Герасимова было приятное круглое лицо, чубчик и светлые голубые глаза. Все это придавало следователю детское выражение, хотя Герасимову было основательно за тридцать, и мужчина он был серьезный, плотной комплекции. Но если приглядеться внимательно, становилось ясно такому палец в рот не клади. По локоть откусит, причем сохраняя на лице добродушное выражение.
   Про себя я тут же окрестил его "добряк Билли Бонс", это у меня игра такая, клички людям давать, пользуясь детскими литературными воспоминаниями. Был такой обаятельный пират Билли Бонс.
   Приятная внешность следователя Герасимова была обманчива. Я с трудом припомнил все, что мне когда-то доводилось слышать от Вячеслава Ивановича Грязнова, начальника МУРа, - тот столько лет сидел на своем месте, что всех московских сыщиков и следаков знал в лицо, на каждого в уме у него было заведено досье, и временами он делился в частных беседах этими сведениями с племянником своим, Денисом, мне по старой дружбе кое-что перепадало. Если я Герасимова ни с кем не путаю - это тот самый, что несколько раз чуть не загремел за нарушение процессуальных норм при рассмотрении уголовного дела. В доме у него живут два здоровенных дога. Животных любит, а вот людей не очень...
   Явился я в прокуратуру Гагаринского района без предупреждения и на особо теплый прием не рассчитывал. Однако, взяв у меня ордер на защиту и узнав, кто я такой, Герасимов стал необычайно любезен. То ли слухи о моих скромных подвигах просочились сквозь эти казенные стены, но вероятнее другое - расчет на мои предполагаемые связи в надзвездных сферах, возможность через меня наладить личное знакомство с начальством.
   Только зря он старался. Не нравятся мне люди, легко и непринужденно после первой фразы переходящие на "ты". Я и сам предпочитаю разговор на "ты", но люблю, когда у меня на это предварительно спрашивают разрешение.
   - Может, при тебе у него язык и развяжется, только странный он тип: до того дошел, что даже на вопрос "имя-фамилия" не отвечает, чисто анекдот! Ну, да мне без разницы, я это молчание лично для себя классифицирую как половину признания. Я ему и говорю: может, скажешь хотя бы который час?.. Герасимов захихикал.
   Я тоже хмыкнул, одобряя его средние юмористические способности.
   - Да на вот, смотри, - Герасимов швырнул мне папку с делом Инсарова. Все, как положено, только протокола допроса нет, - естественно, подследственный ведь в молчанку играет. Неуловимый мститель. А вот и фотографии...
   - Интересные картинки, цветные, - сказал я. - Со всех ракурсов. Действительно, кровища.
   - Крови как на бойне. А туда же - генеральский дом...
   - И колер, - добавил я, рассматривая фото, - и композиция... Для выставки вы, что ли, их готовили?
   - Сашка Круглый снимал, я ему передам твои восторги. Он у нас на оператора учился, все до сих пор прославиться мечтает.
   - Голова разбита? - спросил я.
   - Вдребезги. Не знаю, чего это он так разошелся, ведь профессор-то сам хилый, а этот покойничек гляди, какой красавец... Здоровяк!.. Инсарову, наверное, на цыпочки вставать пришлось, чтобы его огреть. Но удар мощный, череп раскрошился, в волосах мозги... И тело все исполосовано. Столовым ножом. Очень острым. Зачем? Непонятно. Будто уже остановиться не мог. Я уж после думал: не проглотил ли себе Инсаров с перепугу язык, но он ничего, обед нормально жрет...
   - Судмедэксперты что говорят, результаты вскрытия готовы?
   - Нет, медицинскую экспертизу не сделали еще, - досадливо поморщился Артур, - тянут, как обычно. Да тут и без экспертизы можно все представить. Ждал гостя, стол накрыл. Посидели недолго, выпили всего по бокалу. Да еще и вина легенького, сухого. А потом, стало быть, разговор между ними произошел. Не знаю, чего не поделили - то ли бабу, то ли деньги. Нервничали оба - пепельница окурков полна, затушены все неровно. Ну а потом Инсаров кинулся на гостя и убил. Больше никого в квартире не было. Так что дело ясное, не знаю, на что ты рассчитываешь, если честно. Или тебе так и так заплатят? Квартира в крови, брызги крови у Инсарова на рукаве, отпечатки пальцев повсюду его, да ведь он его чем - он его утюгом! Взял и шарахнул... Известное дело. Но если бы спьяну... А то трезвый же был!
   - Не знаю, - с сомнением протянул я, - это же не разборка супругов на коммунальной кухне... Интеллигентный человек ни с того ни с сего... Должна быть серьезная причина.
   - А по мне один хрен - люди везде одинаковые. Чуть что не так - сразу за нож или что под руку попадет... Кстати, не шарахнуть ли нам за знакомство, а?
   - Вот что, мне разрешение на посещение нужно, - сказал я, вставая, - я его хочу сегодня навестить.
   - А... ну-ну, - сказал Герасимов. - Служебное рвение? Понимаю, при ваших гонорарах и я бы побегал...
   Завидует, подумал я, и этот туда же. Знал бы ты о моей "зря-плате"... Ну да, этот конфликт у нас с работниками правоохранительных органов давно цветет пышным цветом. Помимо юрисконсультации я иногда бываю связан с частным охранным агентством, которое возглавляет мой приятель Денис Грязнов, племянник начальника МУРа Грязнова, частный детектив. Ну никак не могут люди привыкнуть к законам рынка... Аудитория у нас со следователями разная, делить нечего, к нам как раз те клиенты частным порядком обращаются, которые у государства поддержку найти не могут.
   Вообще-то людям приятнее работать с нами, потому что тогда справедливость... персонифицирована. Надежнее, когда твоим делом занимается конкретный человек, например адвокат Гордеев, а не просто чиновник, который в тебе не заинтересован и функционирует как автомат: этого посадить, того отпустить. Личная денежная заинтересованность - гарантия успеха, это люди очень хорошо понимают. И для нас каждое дело - штучная работа. Не поставлено на конвейер. Есть возможность, при меньшей загруженности, войти в детали дела...
   Так думал я, перебирая документы уголовного дела Инсарова в тоненькой папке.
   Утюгом... А потом - ножичком, ножичком, хотя жертва уже испустила дух...
   - Ну что ж, спасибо, - сказал я, вставая, - желаю удачи в работе. Только дело это не такое простое, как показалось вам с первого взгляда...
   Следователь Герасимов смотрел мне вслед насупившись и что-то невразумительно пробормотал.
   В "Матросскую тишину" я давно вхожу, как в дом родной. Хотя и не скажу, что с большой охотой. Сегодня оказаться внутри было даже приятно от бетонных стен веяло прохладой, как из погреба.
   Честно говоря, входил я под эти своды полный уверенности, что мне удастся разговорить Инсарова. Выходил слегка помятый, и самооценка моя резко упала, как барометр перед грозой.
   Предъявив в проходной документы, я попросил дежурного, чтобы Инсарова привели ко мне для разговора.
   Игорь Инсаров оказался худым брюнетом лет тридцати с небольшим. На узком носу его поблескивали очки, сильно увеличивающие глаза. В распахнутом вороте куртки виднелась тощая, как у цыпленка, грудь с редкими темными волосками. Игорь крутил на пальце обрывок суровой нитки и сердито сопел. Смотреть он на меня то ли не хотел, то ли не решался, глядел в сторону, в пол.
   - Я ваш защитник, фамилия моя Гордеев, - провозгласил я, вставая со стула.
   Инсаров, мой единственно верный будущий заработок, даже не глянул в мою сторону, хоть и вздрогнул беспокойно.
   - Ваша жена передавала вам привет, - мягко начал я, присаживаясь. Она очень беспокоится о вас. Именно она заключила со мной соглашение на вашу защиту.
   Инсаров пошевелил бровями, но ничего не ответил.
   - Позвольте еще раз представиться - Юрий Гордеев, ваш новый адвокат. Игорь, в ваших интересах рассказать мне все. Не беспокойтесь, тут нас никто не сможет услышать, и ничто из того, что вы мне сообщите, не будет использовано против вас, наоборот, в ваших - и моих - интересах сделать все возможное для скорейшего вашего освобождения. Вы меня понимаете?
   Инсаров вздохнул тяжело и перевел взгляд слева направо.
   - Гарантирую вам... э-э... полную тайну! В сущности, если вы убили Дударова, можете не признаваться мне в этом. Адвокат - это не борец за правду. Моя функция - защитить вас, моего клиента. Нам вместе нужно выработать тактику защиты. Договориться с вами, что вы будете говорить на допросах... На всей стадии предварительного расследования...
   Кто его поймет, что у него на уме, - смотрит на меня исподлобья, как на средневекового палача, можно подумать, я его истязать горячими клещами пришел. Я должен заявить ходатайство о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы.
   Не каждый может утюгом махать. Известное дело, человек, пусть даже и убил этого Дударова в состоянии аффекта, может, к жене взревновал или что. А потом увидел дело рук своих, и... готовый пациент психиатрической лечебницы.
   Стоп... Вырисовывалась определенная линия защиты. Эх, жаль, что нет суда присяжных, то-то бы я там разошелся...
   - Что ж, Игорь, - вздохнул я тяжело. - Молчать - ваше право. Имейте в виду, что дело ваше очень серьезное. Тягчайшее преступление. Совершенно. Смертная казнь у нас в стране отменена... Но сроки за такие преступления очень значительны.
   А может, он правда того? Версию насчет жены, кстати, не худо бы и проверить. На всякий случай. Так, Гордеев, давай думай... Только информации, как ни крути, пока мало.
   - Хорошо, - сказал я. - Даю вам время подумать. У нас с вами еще... я взглянул на часы, - двадцать пять минут. После чего встаю и ухожу. А вас отводят обратно в камеру. В следующий раз я приду не скоро... Вы должны понять, что я - защитник, а не следователь. Я же хочу вытащить вас из этого дерьма. Поймите, у меня же есть и другие дела... А вы тут в молчанку играете.
   И я, положив на стол часы так, чтобы и Инсарову было видно, замолчал. Молчал и Инсаров. Никогда я еще не оказывался в такой странной ситуации: сижу в каменном мешке, напротив меня чужой мне человек, подозреваемый в зверском убийстве, оба мы тяжело молчим, как подростки на первом свидании, и шарим глазами по сторонам. Инсаров несколько раз лишь тяжело вздохнул. Стало скучно. От нечего делать я принялся следить за солнечным зайчиком, вяло переползающим от окна на противоположную стену.
   Наконец двадцать пять минут истекли, и затянувшееся молчание кончилось.
   - Игорь, - вздохнул я, - хорошо, что мы понимаем друг друга без слов... Ну вы хоть намекните, слышите вы меня или нет. А потом можете хоть чернильницами закусывать или мыльные пузыри пускать. Может, я тут зря перед вами распинаюсь? А? Обет молчания вы дали, что ли?
   Наконец-то я его расшевелил: Инсаров поднял голову и посмотрел прямо на меня. Его губы дрогнули, словно собирался что-то сказать, но потом усилием воли он вновь заставил себя смолчать, и на лице появилось решительное и упрямое выражение, какое я видел на мордах не желающих везти повозку ослов.
   - Ну что ж, - вежливо сказал я, вставая, - благодарен вам, Игорь, за самые тихие полчаса в моей жизни. Буду к вам заглядывать, время до суда еще есть. Имейте в виду: я добрый, очень умный, хороший и очень настырный. А гонорар свой я привык отрабатывать.
   Нажал на кнопку звонка, дождался контролера и вышел. Не стал смотреть, как Инсарова отводили обратно в камеру, - интересно, он и с уголовниками в молчанку играет?
   Появилась у меня одна мысль...
   А мысль вот какая: заеду-ка я в университет. Погляжу, с кем работал человек, коллег порасспрашиваю, может, что и выясню. Особенно если у него коллеги - пожилые женщины. Особенно если мне повезет и они знакомы с его женой. Тогда весь набор сплетен мне обеспечен...
   Не знаю, кому как, а мне здание МГУ еще со студенческих лет напоминает бутылку. Большую, вместительную бутылку популярного в годы моей молодости египетского напитка под экзотическим названием "Абу-Симбел". В годы учебы мы его нередко пили в этом самом здании...
   Я припарковался прямо на территории и неспешно побрел к нужному мне корпусу. Нахлынули ностальгические воспоминания о волшебной поре юности... Эх, не так бы сюда приехать, не по делу, а просто для удовольствия. Сходить на смотровую площадку, на город полюбоваться, познакомиться с замечательной девушкой с романо-германского факультета, например, попить вина... Ну ничего... Выберусь еще. А теперь - работа.
   На кафедре, вопреки ожиданию, я застал только административную даму в возрасте и двух девочек-студенток на подхвате. Лаборанток или аспиранток. Педагоги были нарасхват, подрабатывали помимо основного вуза в новомодных колледжах и периодических изданиях.
   - Да, слышали... Такое несчастье... - сказала дама, звали ее Нина Андреевна Здравая, и внешность у нее была соответствующая... На лице ясно читалась радость от собственной причастности к тайне.
   Студентки стреляли в мою сторону глазками, но в разговор вступить не решались.
   Здравая отвела меня в уголок, к подоконнику. Видимо, новость про скандальный арест преподавателя считалась в университете секретной, хотя наверняка это был секрет полишинеля.
   После всех этих предосторожностей я услышал то, что и так знал. Биографию Инсарова со студенческих времен, впрочем, еще не слышал, но вряд ли она могла мне помочь. Полезного в речи секретаря кафедры не содержалось ничего.
   И здесь неудача, подумал я, выходя из кабинета. Сегодня день неудач! Совершенно не за что уцепиться. А я так рассчитывал на визит в университет... Неужели это тупик?
   Я медлил уходить. Заложив руки за спину, стал прохаживаться вдоль стендов с объявлениями, расписанием занятий и прочей ерундой. Объявления попадались интересные, хотя, сколько я мог судить, студенческая жизнь со времен моей молодости нисколько не изменилась. Те же поиски работы, перепродажа оборудования, дискотеки и языковые курсы...
   На одной из колонн меня заинтересовал наклеенный листок с плохой печатью, на котором было синей краской символически изображено солнце с расходящимися лучами, под ним какая-то бездарная речевка плюс приглашение большими буквами: "ВЫ ХОТИТЕ ПОЗНАТЬ СЕБЯ? ПОСЕТИТЕ НАШ СЕМИНАР". И телефоны. Странно, что такое допускается в стенах уважающего себя вуза...
   - Послушай, друг, - прихватил я за рукав бегущего мимо студента, зажигалки не будет?
   Парень вытащил зажигалку и протянул мне. Я рассмотрел его, пока прикуривал.
   - Это что у вас тут? - кивнул я на листовку. - Хаббардисты? Дианетика?
   - Интересуетесь? - спросил парень. - Нет, это очередная секта. Дремучее Средневековье... Смесь языческих верований и христианства. Солнце, свет, Бог, радость и плодородие. Вегетарианцы... В целом ничего интересного. Но многие ходят...
   - А вы?
   - А мне на лекциях достаточно мозги пудрят, чтобы еще в свободное время всякой чушью забивать...
   - Вы на каком факультете?
   - Атмосферник я. А что?
   - Физик, значит? А я юрист...
   - Не поздновато вам учиться? - скептически окинул меня взглядом парень.
   - Да я уж давно оттрубил свое, сюда так, по старой памяти... Скажи, а такой Инсаров Игорь у вас преподавал?
   - Странно, что вы спросили. Нет, но он с нашего факультета вообще-то.
   - А чего же странного?
   - Да нет, просто он тоже, - парень покрутил пальцем у виска, имея в виду плакат, - из этих... солнцепоклонников.
   Меня так и подбросило. Я почувствовал, что из этого что-то можно извлечь.
   - Ты... вы... ты имеешь в виду, что профессор Инсаров интересовался какой-то там сектой?
   - Ха, интересовался! Да он у них чуть не в правлении состоял. Не знаю, с чего это он вдруг, вообще-то раньше нормальный мужик был, без подпрыгиваний, вы бы слышали, как он о политике рассуждал... Может, у него несчастье какое в жизни случилось, от этого люди обычно в религию ударяются. Жена со студентом изменила или умер кто...
   - А ты откуда все в таких подробностях знаешь?
   - Я ходил к ним пару раз на семинар, - признался парень, - из любопытства... Да это пол-университета знает. Разве тут что-нибудь спрячешь...
   - Тебя как звать?
   - Костик.
   - Ну бывай, Костик, - пожал я ему руку с чувством, - спасибо тебе.
   - Не за что, - пожал плечами парень и удалился.
   Я же смотрел ему вслед с умилением. Ай да Костик! Ну до чего симпатичный малый! Побольше бы таких студентов!
   В приступе эйфории я достал мобильный и тут же набрал телефон Эльзиной матери, оставленный мне Инсаровой. Эльза, к счастью, оказалась дома.
   - Скажите, Эльза, вы наведывались уже в свою квартиру?
   - Нет, в квартире я с тех пор ни разу не была. Не могу себя заставить, - живо отозвалась она. Видимо, первое потрясение уже миновало. Там, во-первых, следственные мероприятия были, опечатали сначала, потом кровь... Я домработнице ключи оставляла... Можно возвращаться, только страшно мне теперь там будет. Даже вещей никаких не собрала, не успела...
   - Эльза, у меня к вам предложение. Сейчас мы едем к вам на квартиру, чтобы вам было не страшно, я осматриваю, что мне нужно, а вы в это время собираете свои вещи. Хорошо?
   - А что вы, собственно, хотите найти?
   Я помолчал, посмотрел на плакат, подумал и решил пока ничего Инсаровой не сообщать.
   - М-м... мне пришла в голову мысль... Возможно, стоит осмотреть бумаги вашего мужа, там может содержаться что-то полезное... Вы позволите?
   - Да, хорошо, конечно...
   - Договорились. Я за вами заеду.
   - Вы видели его? - спросила запыхавшаяся Эльза, садясь ко мне в машину.
   - Видел, - неохотно процедил я.
   - Ну и как?
   Я пожал плечами.
   - Ничего не понимаю... Какой ему толк молчать? Он что, с ума сошел?
   - Это нам скажут психиатры. Буду ставить вопрос об экспертизе, мрачно пообещал я, после чего Эльза испуганно смолкла и не разговаривала до самого дома.
   Бумаги Инсарова содержались в относительном порядке в кабинете. Практически сразу мне удалось обнаружить в ящиках стола переложенные другими бумажками несколько листовок, брошюрку и даже газету, выпускаемые организацией, высокопарно и безвкусно именующей себя "Орденом Солнечного Храма". Все с большой буквы, с претензией на исключительность...
   Эльза Инсарова, судя по всему, была образцовой женой: она ни разу не заглядывала в бумаги мужа, о секте ничего не слышала и очень удивилась, когда я предъявил ей найденные доказательства.
   - Первый раз слышу, - сказала она, брезгливо поморщившись и держа листовку на вытянутой руке. - Может, на улице где дали?
   - Да нет, секта довольно прочно обосновалась в университете, ее основатель проводит там утренние семинары...
   - Значит, там всучили... Странно, что он ее не выбросил. Забыл, наверное. Я же говорю - рассеянный...
   - Судя по всему, не забыл, а специально прихватил с собой и хранил среди важных бумаг. Не знаете, что именно его могло заинтересовать в этой листовке?
   - Да нет, не могу себе представить. Агитка, таких сейчас много. Игорь же ученый, он не интересовался подобной ерундой.
   - Скажите, а Игорь верующий человек?
   - Да нет, я бы не сказала. Он интересовался разными восточными философиями, кармой, дао и так далее... Но это носило характер увлечения. Мы никогда не говорили с ним на подобные темы. Мне кажется, он атеист... Но не уверена.
   - Простите за нескромность, а вы сами?
   - Пожалуй, тоже атеистка. Знаете, мы привыкли иметь дело с реальными фактами и... А почему это вас интересует?
   - Извините, Эльза, мне кажется, что вы плохо знали своего мужа, сказал я.
   Я, словно следователь, с удовольствием взялся распутывать новую ниточку, которая должна была привести меня к разгадке. Знать бы заранее, куда меня заведет этот клубок версий...
   После посещения квартиры Инсарова мне оставалось сделать следующий логичный ход - поехать в консерваторию и разузнать что-то о Дударове.
   В консерватории я не бывал еще со школьных лет... Хотя вру, ходил как-то на концерт с одной знакомой девушкой-студенткой, она была любительница классики... В этом храме музыки я не имел связей, не знал ни одной контролерши или буфетчицы и рассчитывать мог только на себя.
   Не имея никакого плана, решил импровизировать. Впрочем, все оказалось довольно просто.
   - Здравствуйте, разрешите к вам обратиться, - сказал я, вежливо кланяясь грозной билетерше, протягивая ей одну из листовок "Ордена Солнечного Храма". - Я к вам вот по какому вопросу...
   Реакция превзошла все мои ожидания. Грузная дама выхватила листовку, смяла ее и пошла прямо на меня. Она трясла рукой с зажатой в кулаке листовкой, словно библейский пророк. Я думал, что она меня проклянет или, того хуже, звезданет промеж глаз. Ее искаженное от гнева лицо покраснело:
   - Убирайтесь вон, молодой человек, и не смейте больше сюда являться! И этому вашему передайте, если он еще раз рискнет показаться мне на глаза, я не посмотрю на то, что он воображает себя мессией... Так и передайте. Это же надо, какой человек из-за вас пропал!