Незнанский Фридрих Евсеевич. В состоянии необходимой обороны

   - В каком смысле? - спросил я, несколько обалдев.
   - А так, схватила с плиты кастрюлю и плеснула в лицо, чуть глаза меня не лишила!..
   - За что это она вас?
   - А, я ее бить хотел... - пояснил Рожкин. - А что? Житейское дело... Нет, ты не думай, мы иногда и мирно жили... Ты чего не пьешь? - спросил он подозрительно. - Подпоить меня хочешь?.. Я трех таких, как ты, перепью! Думаете, Степан ничего не видит, не понимает, его можно вокруг пальца обвести! А что мне, к примеру, за это будет, если я вдруг да соглашусь? А?.. Отпущу бабу свою и по-христиански - живи, мол...
   Тут я понял, что формальности пора прекращать. Да и чего я хожу вокруг да около, как в первый раз, честное слово?
   - За причиненное вам беспокойство мы готовы выплатить соответствующую компенсацию, - сказал я, значительно заглядывая ему в глаза.
   Расчет оказался точен - в глазах Рожкина я заметил заинтересованность. Наверняка финансы его на исходе, а выпивать на что-то сегодня и завтра надо продолжать...
   - Взяток не беру, - предупредил он, борясь с собой.
   - Ну что вы, какая взятка. Вот если бы вы мне давали - вот это была бы взятка. Я при исполнении.
   - Беру только взаймы, - сказал щепетильный Рожкин. После чего стал неистово торговаться. Я основательно опустошил собственный карман - в обмен на долгожданную подпись. Эх, было бы дело чуть серьезней, не миновать бы мне судебного разбирательства...
   - Хорошо, - говорил Рожкин, пересчитывая послюненным пальцем бумажки. - Разве я не понимаю, что ж я, не человек... Вот и расстанемся по-хорошему, по-христиански, и пусть идет с миром... Вот эта бумажка почему рваная? Рваных мне не надо, у меня их в магазине не берут...
   Наконец, произведя подсчет, Рожкин изготовился выполнить свою часть устного договора. Однако на том мытарства мои не кончились. Руки у Рожкина, что совершенно понятно, изрядно дрожали, так что мне пришлось заставить его сперва долго тренироваться на куске газеты. Время от времени он порывался еще выпить, но я хватал его за рукав, грозил отобрать деньги. Рожкин пыхтел, выводя закорючки, отрабатывал гонорар.
   - Смотри-ка ты, как криво получается! - сам удивлялся он. - А ты думал! Посмотри на мои пальцы! - растопыривал пятерню. - Это рабочая рука, железная, стальная! Вишь, пальцы не гнутся! Это я на заводе работал, они у меня ручку тонюсенькую не держат...
   - Давай, я плюсик поставлю, - щедро предложил он мне наконец. - И тебе легче, и мне...
   - На плюсик пойти не могу, - строго сказал я. - Продолжайте...
   Продолжили... Руки у меня чесались самому подделать его подпись. Все равно потом не вспомнит... Хотя, может, и вспомнит. Все они любят для собственной пользы дурачками прикидываться, а на деле такие хитрованы...
   Через какое-то время залихватская подпись была-таки поставлена Рожкиным на нескольких документах. Собрав драгоценные бумаги, я аккуратно упрятал их в папочку.
   - Следовало бы накинуть, - заныл Рожкин, - я скоко с бумажками твоими провозился, такого уговору не было!
   - Больше не дам!
   - А вот я возьму да и скажу, что вы меня силком вынудили! - сказал, прикрывая один глаз, Рожкин.
   - Не дам больше. Нет у меня.
   - Да? Ну ладно... - сдался он. - А тогда за это дело - до дна! безапелляционно заявил Рожкин.
   - Я за рулем, - попытался я отмазаться. Во-первых, это было правдой, во-вторых, водку с утра я не могу.
   В дверях кухни замаячили страшного вида проснувшиеся рожкинские собутыльники.
   - Эт хто? - спросил один, длинноносый, хриплым со сна голосом.
   - Адвокат, - с гордостью произнес Рожкин. - Не пьет совсем!
   - Может, ты еврей? - угрожающе спросил второй, косматый.
   Все трое подозрительно уставились на меня.
   - Нехорошо так, - продолжал косматый, не по-христиански... Или ты иудей?
   - Надо выпить... - поддакнул длинноносый.
   Он злобно сверкнул полуоткрытым глазом. В мои планы не входило вступать в полемику. Поэтому я схватил липкую стопку и, зажмурившись, выпил, преодолев приступ тошноты. Водка последовательно обожгла язык, полость рта, глотку. Затем, чуть помедлив, нехотя проскользнула дальше...
   Под не слишком одобрительными, но уже невраждебными взглядами братии я выбрался из кухни в коридор, а потом и из квартиры. На лестнице мне чуть не стало плохо, я длинно и тягуче сплюнул и грустно побрел к машине. Как бы не отравиться, думал я, мучительно борясь с желанием очистить желудок. Наверняка они пьют страшную дрянь... Ладно, не будем думать об акцизных марках, о том, что именно разливают в эти бутылки, от этого только хуже...
   Бросив с таким трудом добытую папку на соседнее сиденье, я достал из бардачка "Антиполицай" и закинулся им на всякий случай. Потом завел машину и осторожно поехал. Ко всем моим расстройствам добавилось еще и то, что я спросонок забыл выключить в машине фары, и теперь неизвестно, насколько хватит моего аккумулятора...
   Бывают такие дни, когда все наперекосяк - их с самого утра опознать можно. Полоса такая... К счастью, я не попал в дорожную аварию, столкнувшись с другой машиной - только этого мне для послужного списка не хватает! - но я так аккуратно шаркнул днищем по предательски торчащей из земли трубе... Выругавшись, вышел посмотреть на повреждения, на всякий случай выключив зажигание; а когда хотел поехать снова, оказалось, что машина не заводится. Ну вот не заводится, и все!
   По этому поводу я предпринял несколько обычных действий: ругался, толкал ее сзади, просил помощи у других водителей... Поймав "Волгу" с сидевшей за рулем дамой, я уговорил ее меня дернуть. Привязывал трос еще, идиот... Дергала она меня несколько раз. Дотянула таким образом до угла. Ничего не помогало... (Скажу по секрету - теперь уже можно, - когда я спустя несколько дней выбрал-таки время заехать за починенной машиной, автомеханики чуть животики не надорвали. Оказывается, у меня просто элементарно кончился бензин, я, дурак, забыл с утра заправиться... Все-таки алкоголь - это яд. Даже в небольших количествах.)
   Ругаясь на чем свет стоит, я оттолкал машину к оказавшейся, по счастью, рядом мастерской, договорился с двумя хмурыми мужиками о ремонте, распростился со своим "жигуленком" и пошел ловить тачку.
   Что за гнусное место это Бутово, как можно жить там, куда метро еще не провели? Не все же тут с машинами...
   На мое счастье, Рожкин часть захваченных мною из дому денег все же мне оставил, поэтому я мог позволить себе поймать такси.
   Такси, как ни странно, подоспело почти мгновенно. Вот так не знаешь, за каким углом подстерегает тебя судьба... Таксист, усатый мужичок среднего возраста, включил счетчик, который сразу же принялся приятно и успокаивающе тикать, считая мои кровные денежки...
   - На Таганку, шеф, - сказал я. Таксист согласно кивнул.
   Мне показалось, что счетчик крутится что-то уж слишком быстро. Таксист, проследив за моим взглядом, подмигнул мне:
   - Ничего, не бойтесь, у нас все по-честному. Мы люди деловые...
   Я машинально покосился на удостоверение водителя, болтавшееся у меня перед носом. На нем был проставлен номер таксопарка.
   - Приватизировать хотим, - поделился словоохотливый водитель. - Такие сейчас времена. Все заработать стараются, и все можно. Что ж сидеть-то? Когда ремесло в руках. Шуршать надо.
   - А не боитесь? Приватизировать-то? Крыша есть у вас?
   - Крыша? - помрачнел почему-то водитель. - М-да... крыша, говорите... - И на этом наглухо замолчал. Уж не обидел ли я его чем, подумал я. Кто их там знает... И чего я лезу не в свое дело всегда. Проклятый профессионализм - сразу хочется из людей всю подноготную добыть. Вопросы начинаешь задавать первому встречному, и все с подковыркой, а люди настораживаются...
   Миновали мы отдаленные районы и уже начинали подъезжать к долгожданному центру. Я как раз радовался, что хоть одно дело провернул, но мне очень хотелось спать, и представить себе целый длинный рабочий день в учреждении было страшно... Ну не могу я рано вставать.
   - А вы во сколько на работу встаете? - решил я поинтересоваться у водителя.
   - А я еще и не ложился, - усмехнулся он. - Мы по сменам работаем... Вот я как раз домой хотел ехать... Счас вот вас отвезу - и к жене под крылышко...
   Произошло это все внезапно. Мы стояли на светофоре, как вдруг к нашей машине подбежали два лица явно кавказской национальности и, рванув незапертую заднюю дверь, один из них полез в салон.
   - Э-э! Занято! - удивленно заорал водитель.
   - Занято нэ занято - виходи! - сказал второй, пытаясь вытащить меня с переднего сиденья. - Гаварить будем! - устрашающе шевеля усами, предупредил второй, обращаясь к водителю. Мы от Саламбека. Пусть пассажир выйдет! Ми его нэ тронем.
   Я поглядел на притихшего и напряженного водителя и вдруг совершенно озверел. Что это такое, в конце концов, долго можно надо мной издеваться?! Я вообще-то тихий, но есть предел моему терпению.
   - Э, генацвале, - сказал я, отдирая толстые волосатые пальцы от своего воротника, - пусти, а то бо-бо будет.
   - Что? Что ты сказал? - удивился тот.
   - Щас я сам выйду, - пообещал я и выполнил свое обещание в полной мере. Оттолкнув кавказца (грузина, армянина, азербайджанца - черт их всех разберет, для меня все на одно лицо), я вылез из машины, потянулся для разминки и изо всех сил засветил не ожидавшему нападения кавказцу ногой в челюсть. Даже сам удивился. Это меня надо здорово разозлить, чтобы я был способен на такие акробатические трюки.
   - Сволочь! - крикнул тот и, добавив еще что-то, отлетел к стене дома.
   Но этим я не ограничился. Я, честно говоря, был даже рад - я зол с утра, в плохом настроении, и раз уж подвернулся случай все это дело выплеснуть, упускать такое нельзя. Тем более когда начал...
   Сначала я догнал первого кавказца и нанес ему еще несколько ударов: в челюсть, по шее и в промежность. Оставив его валяться и ругаться сквозь стоны на родном языке - интересно, какие именно он проклятия на меня насылает? - я вернулся к машине и выволок оттуда второго грузина, армянина либо азербайджанца. С ним было еще проще. Он, правда, не хотел отпускать горло водителя, а когда я отодрал его от водителя, он даже попытался неожиданно меня укусить. Я очень удивился, а потом дал ему изо всех сил по загривку и, когда он упал, еще пнул ногой. Не знаю, куда попал, не посмотрел. Обычно я этого не делаю - не бью лежачих, но тут разрешил себе. Слегка. Короче, выступил неожиданно и сверх программы в роли эдакого Рембо...
   Я запрыгнул в машину, хлопнул дверью, не забыв запереть ее, и крикнул одуревшему водителю что-то удалое типа:
   - Трогай! Шевели поршнями!..
   Водитель рванул машину с места, и мы помчались по улицам города с максимальной дозволенной скоростью. В зеркальце я видел радостные глаза водителя.
   - Ай спасибо! - сказал он, очухавшись и решив, видимо, после всего, что с нами было, перейти на "ты". - Браток, как ты меня выручил! Вот спасибо! Век не забуду! А ты говорил - крыша! Слушай, а ты не хочешь к нам охранником устроиться, а? Как ты их раскидал!..
   - Не хочу, - сказал я гордо.
   - Сам-то кем работаешь?
   - Я адвокат.
   - Адвока-ат... - протянул с уважением водитель. - Да, тогда конечно... И много зарабатываете? - Он опять почувствовал классовую разницу.
   - Много, - соврал я.
   - Ну и я много, - примирительно сказал водитель. - Так что денег я с вас по такому случаю не возьму. Приехали!..
   Действительно приехали, а я и не заметил.
   - Ну ладно, браток, бывай! - сказал я ему, невольно подделываясь под его разговор. Людям так больше нравится. И понимают они тебя легче, когда ты с ними говоришь на одном языке...
   - Спасибо. И вам того же... - И машина с вежливым водителем, развернувшись, укатила в неизвестном направлении.
   Вздохнув, я начал подниматься по ступеням. Работа, работа... Теперь еще несколько часов не расслабишься. У меня же после такой гимнастики все тело болело, и хотелось развалиться в кресле, закрыть глаза и принять кофе с сигареткой. Вздохнув, я отложил это на после обеда... В приемной меня уже ждали несколько посетителей. Начался рабочий день.
   Глава третья
   "Тихонов Вячеслав Карпович. Генеральный директор таксопарка", - бежали по экрану компьютера строчки. Строчки увеличились в размере, стали жирнее, толще. "Бизнесмен", - добавилось через секунду на экране. Визитная карточка была готова.
   Экран компьютера вспыхнул, замигал разноцветными звездочками, погас. На экране появилось красивое лицо пятидесятилетнего мужчины. Это и был директор таксопарка Тихонов. Горизонтальные морщинки над самой его переносицей приняли сливообразную форму, похожую на плоский глаз без зрачка - Тихонов нахмурился: судя по всему, визитная карточка его не устраивала.
   Сигарета легла на край фарфоровой пепельницы, сделанной в виде полулежащей обнаженной женщины. На фарфоровую женщину упал пепел. Пальцы Тихонова с золотой печаткой на мизинце постукивали о край стола. Покачивалась начищенная до блеска изящная черная туфля.
   Вячеслав Карпович Тихонов сидел в своем кабинете. Настроение, прямо-таки, скажем, было у него неважнецкое. Вчера вечером жена закатила истерику: "Хочу в Италию! Ленка вон уже третий раз ездила. А я..."
   Ленка - это соседка по даче, ее муж - одноклассник Тихонова, директор шиноподшипникового завода. Тихонов, конечно, понимал, что поездка жены в Италию не повлияет существенным образом на его семейный бюджет, но какая-то часть его мужского самолюбия протестовала. Протест вылился в семейный скандал приблизительно такого содержания:
   - С какой стати? Я сам не был в Италии ни разу... - возмущался Вячеслав Карпович. - Попробуй вначале заработать себе хотя бы на один сапог, тогда поймешь, как она дается, копеечка...
   Вот и сейчас, когда раздался телефонный звонок, Вячеслав Карпович невольно вздрогнул. Приподнял трубку телефона, секунду помедлил: "Может, дать отбой?" - потом решительно заговорил.
   Конечно, Тихонов лукавил. Деньги были. Но почему-то не хотелось тратить их таким, как он считал, совершенно бездарным способом. К тому же что-то внутри него напрягалось, заставляло беспокоиться по каждому, даже незначительному поводу. Словно он чувствовал: что-то должно произойти.
   Это ощущение впервые появилось у него несколько дней назад, после звонка Трофима. Трофим вел себя странно, почему-то спрашивал о ближайших планах, зачем-то предлагал просто встретиться. Тихонов понимал, что у этого человека ничего не бывает "просто". Но что крылось за всем этим, он не знал.
   - Я вас внимательно слушаю.
   Трубка молчала.
   "Проверяют..." - подумал Тихонов и сам удивился своим мыслям. Кто и с какой стати мог его проверять? Его, директора таксопарка, в общем-то не последнего человека в их городке... Чувство беспокойства не покидало Тихонова, он встал с кресла и прошелся по кабинету. Массивные дубовые стулья, когда-то так нравившиеся ему, длинный овальный стол, зеркало округлой формы - все, так любимое раньше, теперь раздражало, вызывало беспокойство и тоску.
   Тихонов остановился у зеркала. Каштановые волосы с проседью, правильной формы нос, подбородок с ямочкой, карие глаза... Тихонов поправил ворот рубашки - пятидесятилетний все еще красивый мужчина в зеркале сделал тоже самое. Тихонов улыбнулся ему:
   - Такие вот дела, Вячеслав Карпович...
   Что и говорить, Вячеслав Карпович всегда испытывал к самому себе... некоторое чувство влюбленности, можно сказать, он считал себя идеалом мужчины, недаром ведь у него такая замечательная фамилия - Тихонов! И даже то, что все вокруг, не сговариваясь, окрестили его Штирлицем, казалось Вячеславу Карповичу самым настоящим комплиментом: еще бы, красавец мужчина, умный, смелый, одним словом - герой. Правда, с некоторых пор что-то дрогнуло в душе "героя". Когда же это произошло?
   Тихонов перебирал в памяти события прошедших нескольких дней: работа, работа и работа. Ничего особенного. Ничего примечательного. Кроме загадочных звонков и ссоры с женой.
   В последнее время они часто ссорились. Тихонов понимал, что не давал жене необходимых ей любви и ласки. Честно говоря, ему в последнее время было абсолютно не до нее. Он даже не мог ответить себе, любит ли он ее? Вряд ли. Ему почему-то стало очень жаль ее. Вячеслав Карпович вспомнил, как они познакомились...
   Было жаркое лето.
   Ялтинский берег переполняли отдыхающие, несмотря на заходящее солнце, все лежаки на пляже были заняты. Тихонов лежал на животе у самой воды. Теплые волны касались его ног, размывали под ними песок. Словно приглашая к себе... В себя...
   Тихонов не выдержал, поднявшись, резким движением с размаху плюхнулся в волны, обдав при этом брызгами какую-то пожилую особу. Пожилая особа сделала недовольное лицо, пробурчала что-то типа: "Понаехали... нахалы..." Но Тихонов уже не слышал этого. Он плыл все дальше и дальше, щурясь от лучей заходящего, но все еще слепящего глаза солнца... Неожиданно он услышал, точнее, вначале увидел пузыри на волнах, метрах в пятнадцати от себя, потом догадался, различил слова: "П-ма-ма-а...ги-и..." Вячеслав (тогда еще его никто не называл Вячеславом Карповичем) понял: кто-то тонет. И еще он понял, что тонет девушка. Мгновенно оценив ситуацию, он быстро подгреб к тонущей, схватил ее одной рукой за волосы, второй за талию, успев оценить гибкость ее тела, стройную фигуру...
   Так они познакомились. Роман, начавшийся столь романтично, был бурным и довольно быстро перерос в решение - жениться. Решению способствовало и то, что у будущей жены были довольно значимые по меркам того времени родители: папа - директор ресторана, мама - бухгалтер банка... Тихонов тогда был счастлив.
   А теперь он испытывал перед женой горькое чувство вины и разочарования. Вины - от того что так и не смог сделать ее счастливой, а разочарования - потому что не стал счастлив сам.
   Перебирая в памяти события прошлых лет, Вячеслав Карпович снова вспомнил вчерашний разговор с женой и его собственное беспричинное (он совершенно отдавал себе в этом отчет) раздражение.
   Вдруг он понял почему. Конечно же! Тихонов просто не хотел, чтобы жена уезжала. Неважно куда: в Италию ли, на дачу, к своей маме, к первому мужу... Потому что он боялся. Чего? Вячеслав Карпович сам не мог понять, но это неведомое ранее состояние все нарастающей тревоги не покидало его ни на минуту, подчиняя все, что происходило вокруг, одному - поиску объекта опасности.
   Объект не заставил себя долго ждать.
   - Слава? Слушаешь? - Это звонил Шишков. - Алло, ты здесь?
   По голосу Шишкова было заметно, что он нервничал.
   - Слушаю, - выдавил из себя через силу Тихонов.
   - Я везу к тебе Трофима, ты все понял? - Шишков говорил тихо, словно боясь, что их услышат.
   - Как тебе это удалось? - Вячеслав Карпович услышал, как бьется его сердце, почему-то оно, вопреки всем его познаниям в области физиологии, сейчас билось у него прямо в горле.
   - Бензин кончился... На бензоколонке...
   Шишков говорил что-то еще. Но Вячеслав Карпович уже не слушал его, положив трубку на стол, он налил в стакан газированной воды, выпил залпом, позвонил секретарше.
   Благоухая только что купленными духами (такой вывод можно было сделать потому, что она вылила их на себя достаточное количество), вошла секретарша.
   - Леночка, - оценил аромат Тихонов, демонстративно глубоко втянув в себя воздух, - у вас чудный вкус... - Он протянул ей для приветствия руку, чуть придержал в своей руке ее тонкие длинные пальцы, поцеловал ладошку изящной руки.
   Секретарша просияла, присела на край стола своего шефа, облокотилась на спинку его кресла.
   - Леночка, - продолжил Тихонов теперь уже другим тоном, привыкшая к переменам настроения шефа Леночка встала со стола, - я вас очень прошу, пожалуйста, не пускайте ко мне никого.
   Леночка поняла, кивнула, повернулась к шефу спиной и, качнув пару раз узкими бедрами, вышла из кабинета.
   Тихонов проводил ее взглядом. С ней у него тоже был роман. Странное стечение обстоятельств: все женщины, которые его окружали, вначале становились его любовницами, а потом кто - женами, кто - подругами, кто коллегами по работе...
   Правда, с Леночкой произошла отличная ото всех других замечательная история, которую вряд ли можно было назвать романтической.
   Это случилось три года тому назад. Тихоновская теща отмечала свой очередной юбилей. Какой именно, Вячеслав Карпович не знал, он сбился со счета, ему казалось, что она отмечает эти юбилеи каждый год.
   Столы, расставленные по всему дачному участку, ломились от яств. Чего там только не было! Знакомая и малознакомая публика уже устала дегустировать все прибывающие напитки, полусидела, полулежала на коврах ручной работы, которыми почти сплошь была устлана трава родительского участка. Ни у кого не было больше сил ни на что - ни на еду, ни на выпивку, ни на скучные однообразные разговоры, ни даже на новые знакомства. Вячеслав Карпович дремал, прислонившись спиной к ореховому дереву, порой он приоткрывал глаза, не то контролируя, не то оценивая ситуацию. Неожиданно его внимание привлекла девушка, "тонкая и звонкая", как он ей сам потом сказал, она... собирала одуванчики. Да, среди всего этого пресытившегося пиршества она собирала не измятые коврами одуванчики. Тихонов присмотрелся: девушка была хороша собой. Он был как раз в том состоянии, когда решения принимаются легко, а о вопросе об ответственности за них не может быть и речи. Тем более что ответственности, как таковой, и не предполагалось. Он просто встал с ковра, подошел к девушке и сказал:
   - Давайте уедем отсюда... - Девушка посмотрела на него своими замечательными глубокими синими глазами, Тихонов смутился, но уверенно повторил. - Прямо сейчас...
   - Куда? - спросила девушка.
   Ее звали Лена. Они мчались по трассе на одной из тихоновских машин, сами не зная куда и зачем, останавливались у обочины дороги через каждые полчаса и занимались любовью.
   В тот день Вячеслав Карпович понял, что лучшей секретарши ему не найти.
   Прежняя секретарша, Нина Андреевна, была тут же уволена, что вызвало упреки жены и скрытое недовольство тещи. Дело в том, что именно теща устроила к нему на работу эту Нину, она приходилась многочисленному семейству дальней родственницей. Кем именно, Тихонов не интересовался, его всегда раздражали бесчисленные родственники жены, которыми ему приходилось заниматься, устраивать в институты, на работу, вникать в их бесконечные финансовые проблемы.
   А дальше все шло так, как и должно было идти. Тихонов задерживался на работе, врал жене, иногда "работа" затягивалась до утра, порой даже продолжалась в выходные дни. Лена оказалась на удивление страстной, чуткой и деликатной девушкой, к тому же неплохой секретаршей.
   Иногда Вячеслав Тихонович задумывался о том, а не пора ли ему сменить жену, которая, безусловно, проигрывала секретарше и в годах, и во внешности, и даже в умении общаться с людьми, находить особый подход к каждому клиенту. Одним словом, жена проигрывала Лене во всем, кроме одного - своих влиятельных родителей, которых Вячеслав Карпович, честно говоря, немного побаивался. Да и чувство вины, таившееся где-то в глубине его души, не позволило бы этого сделать. Тихонов уже давно испытывал к жене странные родственные чувства, причем иногда совершенно полярные: от нежности до "убил бы!". Причем эти чувства к любви не имели никакого отношения, но делали ее частью его самого. В последнее время Тихонов все чаще и чаще задумывался об этом, словно подводя всем своим отношениям с окружающими его людьми некий итог, черту, за которой должна была стоять оценка. Оценка всей его жизни. Причем почему-то во все отношения, во все ситуации хотелось привлечь жену, то ли спросить у нее совета, то ли спрятаться, то ли просто пожаловаться - Тихонов сам не осознавал.
   Вот и сейчас ему захотелось позвонить жене. Вячеслав Карпович набрал домашний номер своего телефона... Длинные гудки... Свободно...
   Неожиданно дверь распахнулась, точнее, не распахнулась, а едва не сорвалась с петель. В комнату втолкнули насмерть перепуганную Лену. Некто кто именно, Тихонов не успел сразу разглядеть лица - держал ее сзади за горло. "Вооружен, - успел отметить про себя Тихонов, - но при чем тут секретарша?"
   - Чтоб молчала! - приказал незнакомец Лене, словно отвечая на непоставленный вопрос директора таксопарка, и бросил ее в свободное кресло рядом с журнальным столиком, сам же вольготно расположился в другом.
   "Что делать?" - глазами спрашивала шефа Лена.
   - Все в порядке, не волнуйся, - удивился собственной выдержке Тихонов, - может, приготовишь нам кофе?
   - Сидеть! - рявкнул на движение поднимающейся с кресла Лены незнакомец.
   Вячеслав Карпович усмехнулся. Он уже понял, кто перед ним. Тот самый Трофим, которого должны были привезти его люди. Но как он оказался здесь? Где моя охрана? Он один или там, за дверью, его люди? А может, эта смелость бандита - дешевый наезд, своего рода трюк, рассчитанный на лоха? Тихонов решил выдержать паузу, стараясь не выражать страха, смотрел в глаза Трофиму. Трофим демонстративно с ног до головы разглядывал Лену, словно раздевая ее, очевидно решив тем самым вызвать ярость Тихонова.
   Вячеслав Карпович казался беспристрастным. Он уже понял, зачем пожаловал к нему Трофим - за деньгами; что касается Лены, то, честно говоря, Тихонова этот вопрос не слишком беспокоил.
   Трофим молчал, достав из кармана пачку "Беломора", закурил, жестом предложил "Беломор" Тихонову и Лене, выразил бровями крайнее удивление: "Как, неужели вы не курите "Беломор"?" Всем своим видом и поведением Трофим давал понять, что он хозяин положения и от него зависит, что произойдет в ближайшие минуты в кабинете директора таксопарка. Трофим курил, роняя пепел на пол. В глазах Лены был ужас. Тихонов ободряюще улыбнулся ей, подмигнул: мол, спокойно, девочка, все о'кей.
   Зазвонил телефон. Тихонов потянулся к трубке, но, остановленный взглядом Трофима, положил руки на стол. Напряжение нагнеталось, Вячеслав Карпович подумал, что Трофим явно кого-то ждет, но профессиональной закалки и спокойствия пока хватало.