Страница:
Незадолго до этого произошло событие, о котором в Румтеке говорят до сих пор. Его неудачный исход с легкостью мог бы обеспечить мне место рядом с Мао Цзэдуном в анналах линии Кагью и еще 500 перерождений кротом. Тормоза «Лендровера» были плохими с самого начала, даже по индийским меркам. Кроме того, я часто не мог переключиться на более низкую скорость, а ручной тормоз вообще ни на что не годился. Когда мы ехали вниз по предгорью в направлении Катманду, отказали и ножные тормоза. И это все с Короной Кармапы в моей машине! Мы с растущей скоростью проскакивали крутые повороты, пока я не заметил кучу гравия, оставленную дорожными рабочими. Я въехал в нее, выставив одну руку перед слугой Кармапы, чтобы защитить Корону. «Лендровер» почти не пострадал, но тибетцы посчитали этот инцидент очень драматичным. Кармапа, смеясь, прокомментировал: «Машина плохая – благословение хорошее». Мой попутчик быстро залез в грузовик, а остальные забились в джипы. Машину, попавшую в аварию, они хотели отправить назад, хотя знали, что в тот же день она исчезнет, разобранная на кусочки. Мне это не понравилось. Итак, с разрешения Кармапы мы привязали «Лендровер» впереди грузовика, который должен был не дать ему разогнаться. Веревка, пережившая много сезонов дождей, дважды лопалась, и оба раза мне приходилось тормозить, врезаясь в кучи гравия, пока мы не нашли стальной трос. Остальную часть дороги до Катманду аварии случались уже с грузовиком, который ехал позади меня.
1976
Непал
По прибытии в Сваямбху я вошел в комнату Кармапы в большом храме в исторический момент: ему вот-вот предстояло узнать первого белого тулку. В свободных странах с хорошей кармой живет много таких осознанных перерожденцев. Можно сказать, что, если человек видит свое тело как инструмент, позволяющий приносить другим пользу, он уже находится на этом уровне. Несомненно, тулку есть и среди моих учеников: они развиваются очень быстро. Тибетцы, однако, признают их редко и только в том случае, если те получают полное традиционнее образование. Раньше учителя, подобные Кармапе, благодаря ясному видению сути давали воплощенцам важные и особенные задания. Однако первому белому мальчику-тулку пришлось пройти через всю тибетскую учебную мельницу. Мы познакомились с его родителями во времена хиппи, и позже подробности его обнаружения были засвидетельствованы друзьями в Америке.
Нам эту историю рассказали в следующем виде. В 1974 году, когда Кармапа был в США, одно миролюбивое маленькое племя пригласило его в юго-западные штаты. К сожалению, это были хопи, не просыхающие от алкоголя. В некоторых из их предсказаний было написано, что, когда дела пойдут совсем плохо, появятся их братья в красных одеждах. Индейцы подумали, что речь шла о тибетцах. К тому моменту, когда прибыл Кармапа со свитой, там уже много месяцев стояла засуха, и хопи спросили его: «Может ли такой святой человек, как ты, вызвать для нас дождь?» Кармапа ответил: «Я буду держать это в уме». Он дал индейцам посвящение в стоящую красную форму Любящих Глаз и сильное благословение. Во время этой церемонии на горизонте собрались тучи, и, как только Кармапа захлопнул дверцу автомобиля и тибетцы отъехали, на землю упали первые капли дождя.
На следующий день в Нью-Мексико на главных страницах местных газет можно было прочитать: «Кармапа вызвал дождь в стране хопи». Позже одна из этих газет попала в руки Хетти и Ангуса, находившихся в Катманду, и они написали Кармапе в Сикким письмо с вопросом. Они с маленьким сыном жили к северу от Нью-Йорка. Через несколько лет после рождения сына молодые родители внезапно почувствовали сильное стремление поехать в Непал. Как только они прибыли в храм Кармапы на Сваямбху, их сын, к удивлению родителей, попытался взобраться на ступеньки монастыря, повторяя: «Мой монастырь, мой монастырь!» Сначала они предположили, что он выучил это, общаясь с маленькими монахами. Но те не говорили по-английски. Ответ Кармапы на их письмо все прояснил: «Ваш ребенок – воплощение прежнего учителя. Оставайтесь там, где вы находитесь, я скоро приеду».
На следующий день в Нью-Мексико на главных страницах местных газет можно было прочитать: «Кармапа вызвал дождь в стране хопи».Итак, отправив «Лендровер» в мастерскую, я поспешил к Кармапе. На столе лежали две карты. Одна из них была старая и пожелтевшая. В ней содержалось сообщение Кармапы о времени и месте рождения ребенка. Рядом лежала карта Массачусетса. Реки, горы и остальные особенности ландшафта совпадали. Бывало, что Кармапа показывал свою карту, и его люди спрашивали, не пора ли начать поиски ребенка. После ухода из Тибета он часто находил перерожденцев в Бутане и других местах в Гималаях. Но Кармапа сказал: «Этот придет сюда сам». Теперь он сидел там, голубоглазый, c волосами цвета соломы, похожий на маленького солдата. Он был излучением речевого центра великого Сангдже Ньенпы Ринпоче, который в своем первом воплощении был учителем Восьмого Кармапы.
Посвящения, состоявшиеся в новом храме Бодхгаи, были фантастическими. Кармапа дал «Сокровища мантр Кагью» – передачу, которую Марпа принес в Тибет в XI веке. Примерно 150 лет назад Лодрё Тхае, первое воплощение Джамгёна Конгтрула Ринпоче, составил из этих посвящений единое собрание. На церемонии пришли все: Ринпоче, тибетские монахи, многие друзья с Запада и часто влиятельные, но намеренно бедно одетые люди из племени невари. Даже прожив столетия под гнетом индуистских гуркхов, они все равно являются носителями культуры долины Катманду. Когда гуркхи завоевали эту страну, они запретили буддистам поддерживать монастыри и силой заняли большинство древних буддийских святынь. Сегодня эти места еще и охраняются солдатами, которые вытесняют неиндуистов, угрожая оружием.
Несколько близких друзей, которых мы знали по хипповым временам в Дании, предложили нам самое лучшее жилье, которое только можно было представить, – единственные в то время в Боднатхе квартиры под крышей, с террасой и видом на Ступу. В первый раз я решил сочетать гималайскую передышку с парой недель поста: здесь все равно не очень много привлекательного для вкусовых рецепторов. Мы стараемся не болеть от нездоровой еды – тогда и старая одежда подходит лучше. Кармапа создал необычайное силовое поле, и за три недели произошло много чудес. Он разогнал все негативные энергии, но некоторые из них явно перебрались в Копан – расположенный рядом монастырь Гелугпы. На посвящениях никто из Копана не присутствовал, но там кружило много слухов о нас, аморальных кагьюпинцах. В Копане в это время люди хотели переставить статую Будды из одного монастыря в другой. Вдруг статуя стала такой тяжелой, что ее невозможно было поднять. Они безуспешно пытались сдвинуть ее с места в течение трех дней, после чего пришли к Кармапе и попросили его о помощи. Статуя тут же снова стала легкой, и ее удалось перенести на новое место.
Кармапа создал необычайное силовое поле, и за три недели произошло много чудес.К концу посвящений до нас донеслись плохие новости. Шведская монахиня без чувства юмора и ее не более веселый брат решили продать поместье в южной Швеции, которое мы все вместе подарили Кармапе. Лама Лодрё, будучи в Стокгольме, не мог воспрепятствовать этому. Монахиня находилась под влиянием Карла Биргерса, опыт общения с которым у нас уже был. Карл рассказал ей, что она окружена семью ангелами, поэтому должна продать Карма Линг и купить участок в опустевшей деревне, где он жил. Это был тяжелый удар по буддизму в Скандинавии. Неожиданно место, где все могли встречаться, исчезло. Я редко видел Кармапу таким недовольным, как в тот момент, когда пришла эта новость. Мы послали от его имени две телеграммы с просьбой подождать со сделкой, пока мы не приедем, но монахиня все продала.
То, что было плохо для Скандинавии, оказалось полезным для более южных стран. Шведская ферма никогда не стала бы привлекательным предложением для массы буддистов из Центральной Европы. С двумя дорогими паромами и невозможными скандинавскими ограничениями скорости мы вряд ли смогли бы приглашать туда большие группы. Нужно было работать только там, где уже был устойчивый духовный интерес. Пришло время остальной Европы, а Копенгаген нам удалось перестроить на деньги от продажи фермы. 1 апреля 1976 года началась работа на широких европейских колеях.
Куну Лама Ринпоче (ок. 1895–1977)
Куну Лама Тензин Гьялцен был родом из Индии, он родился в Ладакхе. Всю свою жизнь он посвятил интенсивному изучению и медитации, многое усвоил, обучаясь самостоятельно. В 1916/1917 годах он отправился в Тибет. Учился у величайших лам разных линий, путешествовал по стране до самого крайнего востока и вернулся в Индию лишь в 1947 году.
Когда в 1959 году многим тибетцам пришлось бежать в Индию, Куну Лама предложил свои услуги в качестве учителя. Он преподавал и простым беженцам, и высоким ламам, в частности Далай-ламе. В круг его знаний входили санскрит, тибетская литература и грамматика, а также особое буддийское знание о Великом Совершенстве (Дзогчен, или Махаати) и Великой печати (Чагчен, или Махамудра). Этот независимый йогин, которого высоко ценили тибетцы в изгнании, обладал высоким постижением. Он жил в скромных условиях и скончался в 1977 году. Через два года в Дании появилось его перерождение.
Дригунг Кхандро Нени Ринпоче (1927–1979)
Дригунг Кхандро Шераб Тхубтен, также известная под именем Нени Ринпоче, родилась в 1927 году на севере Тибета. Много лет она провела в женском монастыре Дригунг Лонгсю и училась у важных мастеров линии Дригунг Кагью и Дригунг Ньингма. После бегства из Тибета в 1959 году она десять лет провела в отшельничестве в святом месте, связанном с активностью Гуру Ринпоче. После этого она продолжала обучение и практику вместе с Куну Ламой Ринпоче. Она слыла строгим, дисциплинированным мастером медитации и высоко уважаемым учителем. Ее ученики воспринимали ее как Дакиню. Дригунг Кхандро Нени Ринпоче умерла в 1979 году от последствий перенесенного туберкулеза.
Другчен Ринпоче
Первый Гьялванг Другчен Цангпа Гьяре Еше Дордже был излучением Наропы, он жил с 1161 по 1211 годы. Двенадцатый Гьялванг Другпа Джигме Пеме Вангчен родился в 1963 году и был узнан Далай-ламой. Он встречался с Шестнадцатым Гьялвой Кармапой, много учился у разных великих ученых и получил большое количество передач, включая Махамудру, в школах Ньингма и Другпа Кагью.
Его основная резиденция Тхубтен Чёлинг находится в Дарджилинге. Частью монастыря является школа для инвалидов, которую финансирует государство. Обширные познания и интеллект Другчена Ринпоче в значительной мере идут на пользу его преподавательской деятельности.
Ургьен Тулку Ринпоче (1920–1996)
Ургьен Тулку Ринпоче родился в восточном Тибете и был узнан Пятнадцатым Кармапой как высокое перерождение. Его выдающиеся способности передавать поучения и Ньингмы, и Кагью сделали его одним из самых знаменитых Лам в тибетском буддизме. Его имя стоит в одном ряду с именами таких Учителей, как Шестнадцатый Кармапа, Дуджом Ринпоче и Четырнадцатый Кюнзиг Шамар Ринпоче.
Внутри линии преемственности Ньингма Ургьен Тулку Ринпоче считается носителем полной передачи от трех величайших мастеров медитации XIX века: Терчена Чёгьюра Лингпы, Джамьянга Кьенце Вангпо и Джамгёна Конгтрула Лодрё Тхае. В Непале Ургьен Тулку Ринпоче построил шесть монастырей и ретритных центров. Сам он провел в отшельничестве более двадцати лет.
Члены его семьи являются держателями линии преемственности Баром Кагью – это подшкола внутри традиции Кагью. Все трое его сыновей считаются перерождениями высоких лам. Ургьен тулку умер в 1996 году в Непале.
На Западном фронте много нового
Все сразу же начало происходить. В Румтеке Кармапа дал важное обещание: «Поскольку вы сейчас проделали такой долгий путь, чтобы встретиться со мной, я скоро приеду к вам снова». Это дало сильный импульс нашей работе. Пока Ханна большую часть времени переводила тексты с Тарабом Тулку в Копенгагене, я основывал центры в Европе. Из-за множества лекций я едва не падал с трона от усталости, а когда по ночам вел машину, фары встречных автомобилей двоились в глазах.
Осенью Защитница Белый Зонт впервые показала свою силу. Это та самая Будда-форма с тысячей рук и лиц, которая так сильно благословила меня в Ладакхе. Теперь это произошло среди холмов вокруг Касселя, когда я перегонял из Вены взятый в аренду автомобиль. Мы с одной подругой ехали рано утром сквозь густой туман, чтобы успеть на вечернюю программу в Копенгагене. На потолке автомобиля было хорошо прикреплено изображение Белого Зонта. Неожиданно оно без видимых причин отклеилось и упало мне под ноги.
И поскольку я никогда бы не наступил на женщину, и особенно на женщину-Будду, я тотчас же убрал ногу с педали газа и потянулся за лежавшим на полу изображением. Автобан шел в гору, и новый шестицилиндровый двигатель замедлил обороты. Мы все еще ехали 100 км/ч, как вдруг из тумана перед нами возник дорожный знак «ремонт». Я резко выкрутил руль и, вместо того чтобы врезаться прямо в знак, что даже при такой скорости было бы серьезной аварией, зацепил его боковой частью автомобиля. Знак улетел на другую полосу. Тормозя, мы слышали, как большие грузовики с грохотом мяли колесами эту табличку. Был поврежден бок кузова, и криво стояло переднее колесо. Я заменил шины, заклеил окна полиэтиленом, и мы прибыли в Копенгаген вовремя. Именно в тот момент мне пришлось ехать медленнее – это классический пример благословения, которое приходит не слишком поздно и не слишком рано. С тех пор в путешествиях Белый Зонт всегда со мной.
В это время два господина – Как и Почему – начали обдумывать свое отношение ко мне. Им не нравилось, что я действовал так непосредственно и просто не обращал на них внимания. Сначала ушел господин Почему, потом Как, и, когда они перестали стоять на пути, высвободилась огромная сила. Но сейчас я знаю, где их искать. Для определенных целей они все же полезны, но им нельзя позволять ни определять поведение, ни замедлять действия.
Франция
В июне 1976 года Калу Ринпоче был во Франции для того, чтобы организовать первые трехлетние уединенные ретриты для монахов и монахинь. Он попросил нас принять участие в подготовке и помочь. Так мы провели у него весь июнь: целыми днями таскали камни для строительства помещений, где планировались затворничества, медитировали на Красную Мудрость и слушали поучения для будущих затворников. Это было настоящим отпуском, вневременным наслаждением – снова самим слышать Дхарму и находиться рядом с Калу Ринпоче. Среди учеников, которые постепенно начинали руководить его объединением, было все-таки не очень весело. На мой вкус, они были чересчур святыми и постоянно «играли в церковь». Кроме того, я совсем не мог понять их склонность проводить по нескольку лет среди представителей своего же пола. Я думал, что на моем здоровье это могло бы сказаться плохо. Ханне, всегда немного более благонравной, эта мысль не казалась такой чуждой. Она только тогда по-настоящему успокоилась, когда через несколько месяцев Кармапа сказал: «Если вы уйдете в отшельничество, кто будет основывать мои центры? Я обещаю, что работа, которую я вам поручил, принесет вам точно такое же развитие, какое можно получить в закрытом ретрите, и вдобавок даст безгранично много силы».
Алмазная Свинья
Когда приезжали дикие германцы, французы часто пугались. Особенно вопиющим был тот самый случай, когда в Плеж, чтобы «увидеть доброго Калу Ринпоче», приехали пятьдесят жителей хипповой колонии под названием Христиания. К сожалению, как это чаще всего бывает в мире, сближения культур не произошло. Девушки мочились с голым задом перед ошеломленными монахами и кормили своих детей грудью во время посвящений. Соседи звонили и вежливо просили, чтобы незнакомые мужчины убрали куда-нибудь длинные ножи, которые носили на ремнях. Большинство из этих молодых людей были нам не знакомы, и мы не имели никакого отношения к их приезду, но наша с Ханной хорошая репутация была немного подмочена. Для спасения, которое могло прийти со свежего севера, требовались особые условия.
Германия
Во время следующих поездок по Центральной Европе Защитники показали мне свои силовые поля. В этнографическом музее Гамбурга мне улыбнулась Освободительница Белый Зонт. Она зарумянилась и вышла из тханки. Когда витрину открыли, я прикоснулся к тханке головой; у меня громко застучали зубы, и тело затряслось, как в холодном шоке. Ее воздействие было таким же мощным, как благословение Кармапы. В Кёльне на выставке передо мной ожила Сиятельная Богиня, партнерша Черного Плаща, а в Мюнхене Шестирукий Большой Черный распространил из этнографического музея свою защищающую силу. Благодаря нашей работе для Кармапы эти Защитники сегодня собираются в силовом поле вокруг Черного Плаща. Эта Будда-форма выражает прежде всего активность Кармапы. Если люди верны своим связям, эти энергии заботятся о том, чтобы ничто не мешало их развитию.
Осуществление нашей следующей цели – принести Учение в Польшу – стало большим событием. Мы сели в Вене на поезд и поехали через тогдашнюю Чехословакию. Сначала мы не могли поверить глазам, видя, как учреждения обращались со своими гражданами – просто как со скотом. Жители этой страны не выглядели нищими, но у них полностью отсутствовал боевой дух, что гораздо хуже. В отличие от Чехословакии, Польша была почти романтическим переживанием. Люди были глубокими, немного застенчивыми и мечтательными. Несмотря на многовековое угнетение, в том числе и со стороны церкви, у них обнаруживались такие уровни сознания, которые очень редко встретишь в суматошных частях мира. Эта страна даст нам первоклассную почву для Алмазного пути, в этом не было никаких сомнений.
Я дал также устную передачу медитации на Любящие Глаза с тремя различными фазами растворения. Позднее, когда распространилась «обычная» редакция, такое разнообразие версий, к сожалению, привело к большой запутанности. Это показало нам, что в будущем в наших центрах следует стараться не использовать тексты других линий. Хотя все Пути в северном буддизме преследуют одну и ту же цель – а именно, полное развитие ума, – чтобы достичь этой цели, нужно выбрать лишь одну линию передачи.
С семьей Чапников, Ханной и Кшиштофом
Эта неделя прошла мощно, и никогда – по крайней мере, до приезда в Россию в 1989 году, – преданность одной-единственной семьи не становилась источником такого большого роста. Второй визит в Польшу состоялся, когда Кармапа был в Европе. Видя, что я собрался уезжать, он мне подмигнул и спросил: «Какое у тебя имя Прибежища?» Я ответил: «Карма Лоди Гьямцо». Он продолжил: «Название первого центра в коммунистическом мире будет Карма Лоди Гьямцо Линг. Принеси им свободу и приезжай на Восток как можно чаще».
Кармапа прошел через VIP-выход, увидел нас, закричал: «Оле! Ханна!» – и дал нам такое благословение, что мы пришли в себя только в микроавтобусе на улицах прекрасного Лонг-Айленда. Для Ханны это было первым путешествием в Америку, а я уже имел честь наслаждаться этой великой страной, учась по обмену в 1958/59 годах.
Сияющий Лама
Мистер Шен, великая опора буддизма в Америке, пригласил нас в Ситакет на северном побережье Лонг-Айленда. Он приехал в США в 1946 году из Гонконга. Его Американская пароходная компания управляла грузоперевозками на больших морях. Вместе с женой Нэнси он помогал своим многочисленным родственникам из коммунистического Китая и одновременно поддерживал многие буддийские школы. Ему тогда было под пятьдесят, и он находился в хорошей форме. Его влияние простиралось до западного побережья, где он купил огромное здание бывшей неврологической клиники. Там он хотел разместить многочисленных китайских монахов, которых ожидал, прежде всего из Вьетнама. Но они не прибыли: их начала перевоспитывать новая власть.
Такие большие и хорошо сохранившиеся здания пригодились бы нам и в Европе, равно как и помощь доктора Шена в издательстве книг и его отличные лекции. Ему, с его забавным китайским способом мышления, всегда удавалось вычленять необычные пункты в Учении Будды. Кармапа относился к нему, как к брату, – больше к этому нечего добавить.
На верхнем этаже, на полу перед кроватью Кармапы, сидели Аконг Тулку, Ато Ринпоче и доктор Шен. Когда мы вошли, Кармапа, сияя от радости, воскликнул: «Ну вот, теперь все собрались. Звоните Шиме». Кармапа долго слушал Ламу Шиме и все больше морщил лоб. Потом он тихо произнес: «У него нет времени прийти». Мы разговаривали о развитии повсюду, пока не вошел крепкий мужчина в безупречном темно-синем костюме. Он оказался единственным, кто уселся на кровать рядом с Кармапой. Это был Трунгпа Тулку, которого мы в последний раз видели в Швеции. Мы не считали кровать подходящим для него местом – и только позже вспомнили, что он стал инвалидом после аварии и, возможно, поэтому не мог сидеть на полу. Кармапа говорил с ним серьезно и настойчиво. Он просил убрать из книги «Рожденный в Тибете» высказывания об Аконге Тулку, в которых тот назван параноидальным и расчетливым. После этого третье издание вышло с более обтекаемым эпилогом.
Мы наслаждались разнообразием Америки. Доктор Шен по-дружески одолжил нам автомобиль, и мы тотчас помчались с удвоенной скоростью. Мы не могли ползти, как американцы: для этого нужно перед вождением глотать горсть снотворных таблеток. Местность, где мы жили, была идиллической.
Приходили и уходили богатые и известные люди. Часто выдавалась возможность побыть наедине с Кармапой и Джамгёном Конгтрулом Ринпоче. Здесь им предоставляли гораздо больше свободного времени, чем у нас в Европе.
За завтраком я познакомился с семьей. Лекс и я в 1958 году учились в одном интернате. Лекс все еще вспоминал, каким я был диким и не поддающимся дрессировке. Он руководил программой в стиле Нью-Эйдж на частной городской радиостанции и предоставил мне час эфира, который имел большой успех. Многие звонили, и Ханна потом рассказала мне, что Кармапа слушал и очень при этом смеялся. Пока Лекс оставался ведущим программы, мои следующие приезды в Америку всегда начинались с прямого эфира и ответов на вопросы слушателей. В последние годы работы он просто давал мне ключи от студии. Большая часть тех друзей, кто сейчас поддерживает центры Алмазного пути линии преемственности Карма Кагью, впервые обнаружили свою связь с Учением благодаря этим лекциям. Позже Лекс сам написал книгу о буддизме. Все следующие дни мы провели у него. Многие знакомые получили благословение Кармапы, но оно оставалось на поверхности. Мы не затрагивали людей так глубоко, как в Европе. Лишь очень редко возникала наилучшая основа для роста – преданность.
Осенью Защитница Белый Зонт впервые показала свою силу. Это та самая Будда-форма с тысячей рук и лиц, которая так сильно благословила меня в Ладакхе. Теперь это произошло среди холмов вокруг Касселя, когда я перегонял из Вены взятый в аренду автомобиль. Мы с одной подругой ехали рано утром сквозь густой туман, чтобы успеть на вечернюю программу в Копенгагене. На потолке автомобиля было хорошо прикреплено изображение Белого Зонта. Неожиданно оно без видимых причин отклеилось и упало мне под ноги.
И поскольку я никогда бы не наступил на женщину, и особенно на женщину-Будду, я тотчас же убрал ногу с педали газа и потянулся за лежавшим на полу изображением. Автобан шел в гору, и новый шестицилиндровый двигатель замедлил обороты. Мы все еще ехали 100 км/ч, как вдруг из тумана перед нами возник дорожный знак «ремонт». Я резко выкрутил руль и, вместо того чтобы врезаться прямо в знак, что даже при такой скорости было бы серьезной аварией, зацепил его боковой частью автомобиля. Знак улетел на другую полосу. Тормозя, мы слышали, как большие грузовики с грохотом мяли колесами эту табличку. Был поврежден бок кузова, и криво стояло переднее колесо. Я заменил шины, заклеил окна полиэтиленом, и мы прибыли в Копенгаген вовремя. Именно в тот момент мне пришлось ехать медленнее – это классический пример благословения, которое приходит не слишком поздно и не слишком рано. С тех пор в путешествиях Белый Зонт всегда со мной.
В это время два господина – Как и Почему – начали обдумывать свое отношение ко мне. Им не нравилось, что я действовал так непосредственно и просто не обращал на них внимания. Сначала ушел господин Почему, потом Как, и, когда они перестали стоять на пути, высвободилась огромная сила. Но сейчас я знаю, где их искать. Для определенных целей они все же полезны, но им нельзя позволять ни определять поведение, ни замедлять действия.
Франция
В июне 1976 года Калу Ринпоче был во Франции для того, чтобы организовать первые трехлетние уединенные ретриты для монахов и монахинь. Он попросил нас принять участие в подготовке и помочь. Так мы провели у него весь июнь: целыми днями таскали камни для строительства помещений, где планировались затворничества, медитировали на Красную Мудрость и слушали поучения для будущих затворников. Это было настоящим отпуском, вневременным наслаждением – снова самим слышать Дхарму и находиться рядом с Калу Ринпоче. Среди учеников, которые постепенно начинали руководить его объединением, было все-таки не очень весело. На мой вкус, они были чересчур святыми и постоянно «играли в церковь». Кроме того, я совсем не мог понять их склонность проводить по нескольку лет среди представителей своего же пола. Я думал, что на моем здоровье это могло бы сказаться плохо. Ханне, всегда немного более благонравной, эта мысль не казалась такой чуждой. Она только тогда по-настоящему успокоилась, когда через несколько месяцев Кармапа сказал: «Если вы уйдете в отшельничество, кто будет основывать мои центры? Я обещаю, что работа, которую я вам поручил, принесет вам точно такое же развитие, какое можно получить в закрытом ретрите, и вдобавок даст безгранично много силы».
«Если вы уйдете в отшельничество, кто будет основывать мои центры?»Замок Плеж снова продемонстрировал, насколько диаметрально по-разному распространялось Учение в романской и германской Европе. Дхарма во Франции развивалась иерархично и напоминала церковь, в то время как наши группы восточнее Рейна росли как трава. Они возникали спонтанно, формируясь только благодаря пожеланиям Кармапы, карме людей и нашим крепким связям и дружбе. Поведение людей тоже различалось: здесь оно было буржуазно неприязненным, там – сердечным и ясным.
Когда приезжали дикие германцы, французы часто пугались. Особенно вопиющим был тот самый случай, когда в Плеж, чтобы «увидеть доброго Калу Ринпоче», приехали пятьдесят жителей хипповой колонии под названием Христиания. К сожалению, как это чаще всего бывает в мире, сближения культур не произошло. Девушки мочились с голым задом перед ошеломленными монахами и кормили своих детей грудью во время посвящений. Соседи звонили и вежливо просили, чтобы незнакомые мужчины убрали куда-нибудь длинные ножи, которые носили на ремнях. Большинство из этих молодых людей были нам не знакомы, и мы не имели никакого отношения к их приезду, но наша с Ханной хорошая репутация была немного подмочена. Для спасения, которое могло прийти со свежего севера, требовались особые условия.
Германия
Во время следующих поездок по Центральной Европе Защитники показали мне свои силовые поля. В этнографическом музее Гамбурга мне улыбнулась Освободительница Белый Зонт. Она зарумянилась и вышла из тханки. Когда витрину открыли, я прикоснулся к тханке головой; у меня громко застучали зубы, и тело затряслось, как в холодном шоке. Ее воздействие было таким же мощным, как благословение Кармапы. В Кёльне на выставке передо мной ожила Сиятельная Богиня, партнерша Черного Плаща, а в Мюнхене Шестирукий Большой Черный распространил из этнографического музея свою защищающую силу. Благодаря нашей работе для Кармапы эти Защитники сегодня собираются в силовом поле вокруг Черного Плаща. Эта Будда-форма выражает прежде всего активность Кармапы. Если люди верны своим связям, эти энергии заботятся о том, чтобы ничто не мешало их развитию.
Осуществление нашей следующей цели – принести Учение в Польшу – стало большим событием. Мы сели в Вене на поезд и поехали через тогдашнюю Чехословакию. Сначала мы не могли поверить глазам, видя, как учреждения обращались со своими гражданами – просто как со скотом. Жители этой страны не выглядели нищими, но у них полностью отсутствовал боевой дух, что гораздо хуже. В отличие от Чехословакии, Польша была почти романтическим переживанием. Люди были глубокими, немного застенчивыми и мечтательными. Несмотря на многовековое угнетение, в том числе и со стороны церкви, у них обнаруживались такие уровни сознания, которые очень редко встретишь в суматошных частях мира. Эта страна даст нам первоклассную почву для Алмазного пути, в этом не было никаких сомнений.
Осуществление нашей следующей цели – принести Учение в Польшу – стало большим событием.Владислав Чапник, большой и сердечный человек, узнал о нас от одного чеха и пригласил, сказав, что мы должны как можно скорее распространить Учение в Польше. Медитация на Кармапу сразу же вызвала в людях глубокий отклик. Слияние с Просветлением – вот что было их путем.
Я дал также устную передачу медитации на Любящие Глаза с тремя различными фазами растворения. Позднее, когда распространилась «обычная» редакция, такое разнообразие версий, к сожалению, привело к большой запутанности. Это показало нам, что в будущем в наших центрах следует стараться не использовать тексты других линий. Хотя все Пути в северном буддизме преследуют одну и ту же цель – а именно, полное развитие ума, – чтобы достичь этой цели, нужно выбрать лишь одну линию передачи.
Эта неделя прошла мощно, и никогда – по крайней мере, до приезда в Россию в 1989 году, – преданность одной-единственной семьи не становилась источником такого большого роста. Второй визит в Польшу состоялся, когда Кармапа был в Европе. Видя, что я собрался уезжать, он мне подмигнул и спросил: «Какое у тебя имя Прибежища?» Я ответил: «Карма Лоди Гьямцо». Он продолжил: «Название первого центра в коммунистическом мире будет Карма Лоди Гьямцо Линг. Принеси им свободу и приезжай на Восток как можно чаще».
«Принеси им свободу и приезжай на Восток как можно чаще».Прибытие Кармапы в Нью-Йорк было запланировано на 17 ноября 1976 года. Мы больше не хотели провести без него ни минуты, поэтому купили несколько дешевых трехнедельных билетов и поехали за ним. Прием там очень сильно отличался от приема в Европе. Его ждали невероятно длинные, технически устаревшие лимузины, которые могли ездить только прямо, а также мужчины в пиджаках и галстуках. Все выглядело как на похоронах. Хотя среди пингвинов виднелось несколько живых лиц, таких как лицо Бэрри, большинство выглядело чопорным и невыразительным. Мы не могли отличить, кто был нанятым шофером, кто полицейским, а кто членом Дхармадхату, организации Трунгпы Ринпоче.
Кармапа прошел через VIP-выход, увидел нас, закричал: «Оле! Ханна!» – и дал нам такое благословение, что мы пришли в себя только в микроавтобусе на улицах прекрасного Лонг-Айленда. Для Ханны это было первым путешествием в Америку, а я уже имел честь наслаждаться этой великой страной, учась по обмену в 1958/59 годах.
Мистер Шен, великая опора буддизма в Америке, пригласил нас в Ситакет на северном побережье Лонг-Айленда. Он приехал в США в 1946 году из Гонконга. Его Американская пароходная компания управляла грузоперевозками на больших морях. Вместе с женой Нэнси он помогал своим многочисленным родственникам из коммунистического Китая и одновременно поддерживал многие буддийские школы. Ему тогда было под пятьдесят, и он находился в хорошей форме. Его влияние простиралось до западного побережья, где он купил огромное здание бывшей неврологической клиники. Там он хотел разместить многочисленных китайских монахов, которых ожидал, прежде всего из Вьетнама. Но они не прибыли: их начала перевоспитывать новая власть.
Такие большие и хорошо сохранившиеся здания пригодились бы нам и в Европе, равно как и помощь доктора Шена в издательстве книг и его отличные лекции. Ему, с его забавным китайским способом мышления, всегда удавалось вычленять необычные пункты в Учении Будды. Кармапа относился к нему, как к брату, – больше к этому нечего добавить.
На верхнем этаже, на полу перед кроватью Кармапы, сидели Аконг Тулку, Ато Ринпоче и доктор Шен. Когда мы вошли, Кармапа, сияя от радости, воскликнул: «Ну вот, теперь все собрались. Звоните Шиме». Кармапа долго слушал Ламу Шиме и все больше морщил лоб. Потом он тихо произнес: «У него нет времени прийти». Мы разговаривали о развитии повсюду, пока не вошел крепкий мужчина в безупречном темно-синем костюме. Он оказался единственным, кто уселся на кровать рядом с Кармапой. Это был Трунгпа Тулку, которого мы в последний раз видели в Швеции. Мы не считали кровать подходящим для него местом – и только позже вспомнили, что он стал инвалидом после аварии и, возможно, поэтому не мог сидеть на полу. Кармапа говорил с ним серьезно и настойчиво. Он просил убрать из книги «Рожденный в Тибете» высказывания об Аконге Тулку, в которых тот назван параноидальным и расчетливым. После этого третье издание вышло с более обтекаемым эпилогом.
Мы наслаждались разнообразием Америки. Доктор Шен по-дружески одолжил нам автомобиль, и мы тотчас помчались с удвоенной скоростью. Мы не могли ползти, как американцы: для этого нужно перед вождением глотать горсть снотворных таблеток. Местность, где мы жили, была идиллической.
Приходили и уходили богатые и известные люди. Часто выдавалась возможность побыть наедине с Кармапой и Джамгёном Конгтрулом Ринпоче. Здесь им предоставляли гораздо больше свободного времени, чем у нас в Европе.
В силовом поле Кармапы никогда не было скучно.В силовом поле Кармапы никогда не было скучно. Однажды позвонили Лекс и Шейла, помощники Томо Геше Ринпоче. Им срочно понадобился «Фольксваген» – автобус, который они нам одолжили. Появилась хорошая возможность посмотреть на ночной Нью-Йорк. Ханна тоже очень хотела поехать, но Кармапа попросил ее остаться и объяснить одной датской бизнес-леди медитацию на Шестнадцатого Кармапу. Поездка оказалась очень занятной, и я был рад, что Ханна осталась. В центре Гарлема у «Фольксвагена» отказала электрика. Несколько часов я толкал машину, чтобы завести ее, – через гетто, где с белым лицом нельзя показываться даже при свете дня. Только рано утром я доехал до прекрасного дома Лекса и Шейлы возле реки в Бронксе.
За завтраком я познакомился с семьей. Лекс и я в 1958 году учились в одном интернате. Лекс все еще вспоминал, каким я был диким и не поддающимся дрессировке. Он руководил программой в стиле Нью-Эйдж на частной городской радиостанции и предоставил мне час эфира, который имел большой успех. Многие звонили, и Ханна потом рассказала мне, что Кармапа слушал и очень при этом смеялся. Пока Лекс оставался ведущим программы, мои следующие приезды в Америку всегда начинались с прямого эфира и ответов на вопросы слушателей. В последние годы работы он просто давал мне ключи от студии. Большая часть тех друзей, кто сейчас поддерживает центры Алмазного пути линии преемственности Карма Кагью, впервые обнаружили свою связь с Учением благодаря этим лекциям. Позже Лекс сам написал книгу о буддизме. Все следующие дни мы провели у него. Многие знакомые получили благословение Кармапы, но оно оставалось на поверхности. Мы не затрагивали людей так глубоко, как в Европе. Лишь очень редко возникала наилучшая основа для роста – преданность.