Никитин Олег Викторович. Короткие пьесы (сборник)

Олег Никитин
Пьесы

Ограбление
пьеса в одном действии

   Действующие лица:
   Толик – безработный тракторист из деревни Бобровка лет 25-ти, одетый соответственно.
   Варька – его сожительница, некрасивая девушка 20-ти лет, в мешковатой одежде.
   Владимир Петрович – коммерческий директор крупной компании «Карбид», солидный гражданин 40 лет, в дорогом костюме и заляпанных грязью ботинках.
   Инесса – симпатичная женщина 30 лет, в порванном на груди вечернем платье, со смазанной косметикой и грязными коленями.
   Два милиционера.
 
   Обочина дороги, ночь. По обочине вокруг стоящего «дипломата» нервно прохаживается Владимир Петрович, притопывая и обхватив плечи руками. Конец августа, поэтому прохладно, под ногами у него хрустит то ли щебенка, то ли молодой ледок.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Да на хрена же он туда поперся?.. Все, уволю урода, надо же было в такую дыру затащить! И машину сломал! Что теперь Маша подумает? (выхватывает из кармана пиджака сотовый телефон и тыкает кнопку) Ну, и где сигнал?.. (во тьму) Ну дыра, даже мобила не работает! Нет, увольнять надо таких… (вполголоса) козлов-водителей. Не водитель, а вредитель. А за ремонт тачки я с тебя вычту! Ты у меня увидишь монплезир в яблоках!
 
   Шум приближающегося автомобиля. Скрип тормозов. Владимир Петрович, подхватив «дипломат», подходит к машине, открывает заднюю дверь и садится, зло дергая узел галстука. В машине сидят Толик (за рулем) и Варька. Между ног у нее стоит потертая хозяйственная сумка.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. В город!
   ВАРЬКА. В какой-такой город, господин? В Париж али Лондон?
   ТОЛИК. Заткнись. Не знаешь, что ли, одна тут дорога. Замерз человек, ночью один стоит…
   ВАРЬКА. Ты башкой-то подумал, когда тормозил? Может, он с намерениями? По одежке-то не суди! Вон они все какие приличные господа в телевизоре, а вор на воре сидит.
   ТОЛИК. Слушай, кончай, а? Мы сами с намерениями, ясно?
 
   Машина с характерным звуком трогается с места.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Если вы собираетесь меня ограбить, то по-доброму вас предупреждаю: меня знает половина города, в том числе… те, кому не требуется помощь закона, чтобы наказать преступника.
   ВАРЬКА. Это как это?
   ТОЛИК. Ты заткнешься или нет? Вы извините дуру, она из деревни в первый раз выехала.
   ВАРЬКА. Сам ты в первый раз! (повернувшись к Владимиру Петровичу) Если хотите знать, я поступать в институт ездила. Только ваши городские гады меня не пустили, потому что у них местов для таких нету. Вот такие своих сынков приводят с деньгами, для них и двери нараспашку! А мне так от ворот поворот, двойку враз влепили, будто я дура какая.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Меня ваши проблемы не трогают, сударыня. Заниматься надо было, если такая умная. А вы езжайте поскорее, а то ночь уже.
   ВАРЬКА. Поскорее ему, типа! Чего тогда пешком не побежал?
   ТОЛИК. Щас кому-то по морде дам! Сиди уже.
   ВАРЬКА. Это я-то «сиди»?! Да ты без меня бы жопу от дивана не оторвал! Работы ему нет, и лежит себе, в ус не дует. Да чё ты умеешь-то? Муляж и тот не сумел бы смастерить, у Васьки пришлось занять. Ты рули давай!
 
   По машине проходит след от фар встречного автомобиля. Толик ожесточенно крутит баранку, но молчит.
 
   ВАРЬКА. Чё, слова проглотил? Ладно муляж-то, машину и ту упросила на ночь! Ничё не скопил! Сколько лет на совхоз батрачишь, а трактор и тот чужой.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Муляж, говорите? Уж не предмет ли это, похожий на пистолет?
 
   Варька роется в хозяйственной сумке, затем выхватывает из нее пистолет и направляет дуло прямо в нос Владимиру Петровичу.
 
   ВАРЬКА. А ну гони сюда деньги! Кошелек или жизнь?!
 
   Владимир Петрович вздергивает руки, затем с иронической улыбкой медленно опускает их, на секунду задержав правую возле кармана пиджака.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Игрушка! Да у меня и денег нет.
   ВАРЬКА и ТОЛИК (разом повернувшись к пассажиру) Что?!
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Карточка «Виза» устроит? Чек, расписка? (по машине проходит след от фар встречного автомобиля, высвечивая сожаление пассажира) Подвезете к дому – расплачусь, о’кей? Спокойно, девчата и мальчишки, не дергайтесь. Володька сказал – так и будет, без базара. Вы только езжайте быстрее, нельзя же так тащиться.
   ТОЛИК. Как могу, так и еду. Охота мне потом за тачку платить, коли долбанусь в чего! Папаша ейный сказал, чтобы больше сорока не ездил.
   ВАРЬКА. Ладно, вы не сердитесь за пушку, я просто проверить хочу – работает или нет. Но деньги мы все равно возьмем! В деревне знаете как туго с бабками? Я хоть в магазине работаю, а все равно плохо. Да лучше все ж, чем это-то пень тракторный! Пропивать только мои кровные мастак. А что не так с муляжом? (наклоняясь назад к Владимиру Петровичу и подсовывая ему «оружие» под нос) Где огреха? Это брат мой, Васька выпиливал, хотел на дело с ним пойти. Только его раньше взяли, когда он по пьяни одному гаду ребро сломал.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ (грозя ей пальцем). Монпарнас…
   ТОЛИК. Чего?
   ВАРЬКА. «Ай-яй-яй» по-итальянски, понял? Рули уже! (Владимиру Петровичу) В чем фигня-то? Вас Володя зовут, ага? А я Варя, а этот вот – Толик, он трактористом работает.
 
   Владимир Петрович с видом эксперта вертит перед лицом «пистолетом», ощупывает и даже обнюхивает его. Хочет даже попробовать дуло на зуб, но в последний момент отказывается от этой затеи.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. В темноте сгодится… Загляни в дуло, девушка – видишь небрежную покраску? Направь человеку в глаз, и тот сразу лажу заподозрит. Вот как я. Эх, помню времена! (откинувшись на сиденье) Срок давности, конечно, не вышел, убийства у нас бессрочные, но вам, ребята, рассказать могу. Была у меня команда! Все как на подбор. Авек плезир, скажу я вам. Умелец мой гранатомет своими руками сладил, что там пистолет – кого такими игрушками запугаешь! А вот гранатомет – это был номер, под себя народец мочился. Бабки так и метали на прилавок. Да не простой был, стрелял как настоящая «Муха», чем хошь – хоть лимонками, хоть РГД. Одному лоху в окно захерачили, так потом кишки неделю от стен отскоблить не могли. А не перечь, сопля.
   ВАРЬКА. Вы это… Так он помер, что ли? Человек этот?
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. А то выжил! Платить не хотел, зараза! А пушечка ваша так себе, второй сорт. Эх, продал я свою-то, а то бы мог подсобить с этим делом. Связи растерял… У меня знаешь какие кореша в пацанах ходили? На зоне по тридцать лет – а вышел, и ко мне в бригаду просится! Наколки ставить некуда! А ты говоришь. Анкеты заполняли как миленькие. Только не такие лажовые, как в конторах всяких, нет! У меня главный вопрос был: сколько лохов замочил? Одного-двух если, то еще долго присматривался, брать такого или прогнать на хрен, со шпаной погулять. Бригадирами у меня воры в законе работали, потомственные – другие не котировались. Да, империя у меня была что надо, область во где держали! (показывает кулак) Губернатор мне отчитывался. Лично моей компании, «Карбид» называется, лицензию подписывал и налоговые льготы в правительстве пробивал. Дорогой Дуло, говорит, – а меня тогда так все звали, – принимаешь работу? Так и спрашивал. Губернатор-то сейчас далеко, а компания моя процветает, так вот! А чтобы, значит, не светиться лишний раз, пост генерального я своему бывшему заместителю отдал, а сам коммерческим директором себя назначил. И мне спокойнее, и дела всегда под контролем. А это важно! Правда, разъезжать по стране… да и по миру приходится. Вот, президентскую стипендию недавно получил, (коротко смеется) в Гонделупе просадил вчистую! Казино, клубы ихние, серфинг.
   ВАРЬКА. (закрывая рот) Ух ты-ы.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Во-во. Дела ворочаем, не спим. Шерше ля фам!
   ВАРЬКА. Скажете тоже… (толкнув Толика под локоть, отчего машина вильнула) Вот как люди-то жили, не то что ты! Тракторист, ага. И плоды пожинают! Не картошку какую, ананасы! Директора и президенты, не фуфло совхозное.
   ТОЛИК. Варюха, да родись я в городе – сидел бы за баранкой? Родились мы с тобой в неудачном месте, так я толкую. В городе-то всякому лафа, магазинов да лотков тыщи! Бери любой. Пушку купил или в кредит взял – и вперед! Да я бы арбузов тебе настругал немеряно! А в твоем сельпо чего взять-то? Одна тушенка говенная да соль каменная. Мороженки и те прошлогодние лежат.
   ВАРЬКА. (возмущенно) Ты на мой магазин на целься! Тушенка ему с арбузами! Приди только с муляжом этим, враз лопатой-то по рылу заеду! Удумал тоже, девчонку свою грабануть. Да я потом вовек с Парфёном не расплачусь! На зону моментом покатишься, грабитель хренов! И даже не пытайся, понял? Еще с моим пистолетом на меня же, типа!
 
   Выхватывает муляж у Владимира Петровича и замахивается им на Толика. Толик вжимает голову в плечи, машина виляет. По ней проходит свет фар встречного грузовика, следом «прокатывается» его низкий рев.
 
   ВАРЬКА. Охренел вообще…
   ТОЛИК. (ударив по тормозам и повернувшись к девушке) Еще раз махнешь кочергой – высадю на хер! Нужно мне твое сраное сельпо! Заткнись ты, дай с умным человеком поговорить!
   ВАРЬКА (сидя прямо, руки на коленях). Ага, говорун нашелся… Рули давай…
 
   Толик трогает автомобиль с места. Около минуты спокойно сидят на своих местах. Машину с ревом обгоняет нечто быстрое, мелькнувшее светом фар слева направо. Владимир Петрович, наклонившись к дальнему окну машины, провожает промчавшийся транспорт взглядом.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Толик, а ты не можешь ехать побыстрее? Машка у меня – зверь-баба, точно рожу поцарапает. Ревнивая!
   ВАРЬКА. Прибавь уже газу, Толя. А то рассветет скоро, а мы так никого и не ограбим. Вы вот нам скажите, как умный человек… (поворачивается к пассажиру) Как вот это – деньги отнять половчее? Чтобы не замели! Темнота нужна, это раз (загибает палец), оружие пострашнее – это два… Эх, где уж нам деревенским гранатомет изладить! С ним-то, поди, всяк бы денежки отдал! Ну так что вы думаете, Владимир? Может, этого… жертву то есть, типа по морде? Кровь ведь, она страшная. Из носу капнет, он бабки и отдаст. А то еще крикнуть: «Кошелек или жизнь?!» Я по телеку видала. Ничего так? По мне так жизнь подороже кошелька-то будет, верно я думаю?
   ТОЛИК. Почему это «он»? Не собираюсь я на мужиков нападать с твоей деревяшкой, чтобы засмеяли. В киосках-то бабы сидят! И по морде бить не буду. Сама лупи, если хочешь. Чё я, гнида, незнакомую бабу по лицу лупить?
   ВАРЬКА. Незнакомую, значит, не станешь, а как меня – так сразу в глаз?! Вот гад! Да ведь гораздо хужее, когда свою лупишь-то! Чужая что – утерлась да пошла, а своя всегда рядом, с фингалом перед тобой стоять будет, как немой укор! Стыдоба, Толенька, перед людьми за тебя. Мудила ты, родной, и гад позорный.
   ТОЛИК. «Немой»! Да я ваще не помню, чтобы ты пять минут молчала.
   ВАРЬКА. Я-то молчу, когда положено! А в постели-то кто храпит, типа не ты? А вот я молча сплю!
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Комильфо! Вообще, отвечая на твой вопрос, дорогая Варвара, должен немного подправить ваш план. Главное в нашем деле – решительность! (поднимает палец) Чтобы, значит, сомнения прочь. Лох, которого вы решили обчистить, должен знать – он лох и пощады ему не будет. Ну, если женщина, то лохушка. Это не в твой адрес, Варя, а в целом. Значит, ни секунды не должен сомневаться, что пистолет снаряжен боевым патроном, и пуля моментом влетит ей в башку. Особенно важно следить за ее руками и ногами, чтобы не дать нажать кнопку сигнализации. Насчет кошелька сомневаюсь, потому как вы собираетесь киоск ограбить, верно я понял? Там преимущественно стоят кассовые аппараты, запираемые на ключ. Но матом ругаться не забывайте: «сука» там и так далее…
   ТОЛИК. (тормозит автомобиль) Нефиг ей этому учиться. Давай, Владимир, отольем по маленькой, ты мне подробно все расскажешь.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Что ж не отлить?
   ВАРЬКА. Ага, знаю я твою учебу! Щас будешь спрашивать, как за ногами этой бабы следить, чтобы кнопку не нажала! Следопыт, типа. За моими ногами сроду не следил, уж я бы поучила! (передразнивает) А тревожная кнопка у ей случайно не в трусах будет? Может, их того, сдернуть нафиг?
   ТОЛИК. Уже и поссать не дадут! Все, заткнись, пока не высадил. А вот вгоню тебе кнопку под трусы, узнаешь еще.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Успокойтесь, мой юный друг, это ведь всего лишь женщина… Она не ведает, что за помыслы могут владеть сильным полом.
 
   Варька набирает в грудь воздух, но только шипит. Владимир и Толик выходят из машины и удаляются налево, во тьму. Владимир Петрович говорит: «Мон амур, тут необходимо зверское лицо и самые строгие слова, какие придут тебе в голову. Нужно сразу, четко заявить о своей проблеме с деньгами. Мямлить и мекать – ни-ни. Важно испугать лохушку до зеленых…» Его голос постепенно стихает.
 
   ВАРЬКА. Вот именно что кнопка. Карамелька, типа.
 
   Из темноты появляется женщина в разорванном на груди платье и с грязными коленями. Она торопливо, спотыкаясь подходит к машине и садится на место Владимира Петровича.
 
   ИНЕССА. Слава тебе Господи! Хоть кто-то проехал. Вот а я уже пешком хотела в город идти.
   ВАРЬКА. Что это за номер? Мы тут не для вас тормозили, мадам. Вылазь, пока целая. Ишь какая шустрая! Может, мы не в город едем. Куда с грязью вперлась в чужую машину?!
   ИНЕССА. А вы не кричите, девушка. Мне требуется первая помощь, между прочим. Это ваш долг – довезти меня до клиники. У меня травма, вот.
   ВАРЬКА. Может, еще бесплатно тебя катать, фифа такая? Травма, блин! Видать уже, что за травма такая. Об сучок зацепилась, бедняжка, поцарапалась? Да платье-то какое порвала, платье-то! От купюр, типа.
   ИНЕССА. И не собираюсь даже отчитываться. А кстати, где наш водитель? Вам бы, дорогуша, я никогда руль не доверила. Таких нервных знаете куда посылают? Да вам вот и самокат давать нельзя.
   ВАРЬКА. Мне – самокат?! Да вы… Да что за наглость такая! Ты кто вообще такая тут?
   ИНЕССА. Можете звать меня Инессой. Закурить не будет?
   ВАРЬКА. (роется в сумке и достает спички и потрепанную пачку «Примы» без фильтра) Курить ей подай. Что за рана-то хоть? Смертельная, что ли? Не понимаю, как ты в лесу-то очутилась, да еще раненая (выглядывает в окно машины). Волки покусали? Инесса, значит? А меня Варварой зовут.
   ИНЕССА. Люди хуже волков. Вот кто поранить может, и не просто так, а саму душу женскую – до крови. Так вот. Только звери в человеческом облике могут женщину в лес увезти, надругаться и бросить, добрые волки бы так не поступили. Они бы милосердно перегрызли горло, не стали бы мучить, коленками на хвою ставить. А если бы даже помучили так зверски, то вот потом бы до города довезли, а не бросили ночью в лесу, с комарами.
   ВАРЬКА. До чего зверье дошло! Уже на человека окрысились, волчары. А на коленки-то зачем понуждали, гады мохнатые? Неуж молиться на них заставляли, да без платка? Или чтобы вровень с ими была, глаз в глаз, типа? Очеловечились вовсе уже, гады хвостатые.
   ИНЕССА. (после паузы неподвижности, со смехом) Вот-вот, Варя.
   ВАРЬКА. Так может того, бинты накласть? (роется в сумке) Вот блин, самого нужного вечно нету. Так может платье-то разорвать на полоски, да забинтовать? Где рана-то?
   ИНЕССА. (вздыхая) В душе моей рана, в душе.
   ВАРЬКА. Да-а, тут бинтами не помочь… Волчары позорные!
 
   Владимир и Толик молча выходят из темноты. Толик садится в машину, а Владимир Петрович держит возле уха телефон и напряженно слушает. Затем зло тыкает в него пальцем и сует в карман, бормоча «Хрен там, а не связь…» Останавливается перед Инессой, сидящей на его месте. Раздается звук запускаемого мотора.
 
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Не понял! Это что за явление богородицы? Фантомас какой-то!
 
   Все смотрят на Инессу, спокойно курящую «Приму».
 
   ВАРЬКА. Инесса, вы подвиньтесь, пожалуйста! Это Владимир Петрович, знаменитый директор завода, а вот мой парень, Анатолий. (Толику) Она пострадавшая от волков! Требуется срочная помощь, а у нас и аптечки нету! Почему не проверил?! Травма у человека, не смотри так на меня! Она сама пришла.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. От волков, значит? Ну-ну. Волчицы такие сами кого хошь загрызут.
   ИНЕССА. (отодвигаясь на соседний стул) Сами вы фантомас, сударь, если можно так назвать грубого мужлана. Штаны хоть застегнули бы. Еще вас мне тут не хватало с расстегнутыми штанами.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. (застегивая молнию) Да вы пьяны, мадам!
   ВАРЬКА. Володя, не тревожьте пострадавшую, я вас как благородного человека прошу. Короче, мы сейчас к доктору приедем, в больницу, а потом уже грабить… (хватается ладонью за рот) Ой! Не слушайте меня. Толик, не сердись! А вы не слушайте меня, Инесса.
   ТОЛИК. (сплюнув в окно и трогая машину). Да насрать мне на тебя и твою болтовню. Никого я не собираюсь уже грабить, ясно тебе? Наука целая, а я не учился, когда надо было. Хочешь бабок – сама иди в киоск, мне уже пофиг твои закидоны. Владимира вот только довезу… ладно, Инессу эту тоже, и всё!
   ВАРЬКА. Что?! Да ты чего это там в кустах удумал, паразит? А сапоги мне на какие шиши купить? Зима скоро, а сапогов как нет так и нет! Шубу в запрошлом году до дыр сносила, а ему насрать! Говорила же мне мамаша – кроме ржавой гайки, ни фига этот увалень тебе не притащит! Закидоны, говоришь? Сам в рванье всяком ходит, хрен уже нафиг отморозил, и мне того желаешь? Ты, тракторист недоученный, тебе же свезло как не знаю кому, вот Владимир Петрович подсел! Чему в кустах учился? Грабить ему наука! Так спроси, коли тупой, пока умный человек рядом! И гранатомет у него был настоящий, вот где наука-то, а не твоим муляжом махать! Володя, вы хоть скажите ему, что мудила он позорный, а не мужчина. Слушай человека-то, недаром его Дулом звали, и губернатор его боялся, как считаешь? Вот и спроси, коли тупой!
   ТОЛИК. Да что ты понимаешь ваще? Деревяшку, думаешь, наставила на бабу, она тебе все и вынула? А кнопка тревожная, а баллончики с газами? Шубы у ней нету! Валенки поносишь!
   ВАРЬКА. Валенки! На танцы – валенки! Ты охренел, что ли? В жопе у тебя газы, в каком еще баллоне? Владимир Петрович, вы бы типа шефство над мои лохом взяли, чего это он хлыздит? Помогли бы киоск-то грабануть, вы же ученый. Я вам и муляж отдам, все сподручнее. Пусть неказистый, да хоть какой ни есть.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Ну… Давненько киоски не грабил, конечно… Все больше банки приходилось… Специфика, мон шер. Опять же ребята работали, а я, так сказать, операцией руководил, план разрабатывал.
   ИНЕССА. Как у вас тут интересно. Владимир Петрович по кличке Дуло, значит? Помню я такого человека, помню, лет десять назад очень был в силе. К нам в массажный салон частенько захаживал, с парнями своими. Ух, какие были мужчины! Да не скупились, как некоторые, валютой платили. Бывало, на дачу нас, девчонок, шоблой привезут – и давай утюжить! Этого Дулу я отлично помню, торчок у него был что надо! Правда, пил много, долго кончить не мог, а так вполне ничего. Вы, значит, тот самый Дуло и есть? Что-то не больно похож.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Может быть. Всяко бывало, и на дачах гуляли, и в казино.
   ИНЕССА. А ведь убили его, еще лет шесть назад, если не путаю. Разборка у них была с врагами, многих тогда из пулеметов покосили. Выходит, враки все в газетах написаны? Але, Дуло, ты чё молчишь?
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Полагаю, вам после стычки с волками надо быть покладистей, мадам. А то ведь они, волки-то, не только в лесах водятся. Особо говорливым могут и в городе язык окоротить.
   ИНЕССА. Узнаю, узнаю голос… Вовка-Ильич! Вспомнила! Видела тебя на дачах-то, видела! Вечно бегал по всякой указке, то пиво принеси из холодильника, то за гондонами смотайся, то пару в сауну поддай!
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Не свисти, раз ни хера не знаешь. А тебя, сука, вообще во все дыры имели, все кому не лень. И звали тебя Лизка-насос, как щас помню. Инесса, тоже мне. У всей банды отсасывала!
   ИНЕССА. Кроме тебя, шестерка. Тебе самую дешевку давали, да и ту не мог оттрахать толком. Тебя Ильичом-то за сифак прозвали? Вот тебе таких же и подсовывали, чтобы не тужил шибко. Дуло! Да ты Дулу в подметки не годишься, тот бы мужчина видный, весь в наколках! Твои-то где, а? Вон, пальцы все чистенькие, белые!
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Ну все, ты меня достала! Сифак, значит? А ну задирай тряпку, я тебе сейчас такого сифака задвину, что до ушей добьет! За все оттрахаю! А ты езжай, Толик, езжай, чего не видал?
 
   Отрывает от платья Инессы кусок и пытается завалить ее, при этом дергая молнию на штанах. Машина тем временем медленно останавливается, потому что Толик неотрывно глядит назад с круглыми глазами. У Варьки отвисла челюсть. По машине проходит свет фар встречного грузовика, следом «прокатывается» его низкий рев.
 
   ИНЕССА. (отбиваясь и пыхтя) Ну и чё дальше-то? Насильник нашелся! Да тебя и грабить-то никогда не брали, на стрёме прохлаждался! Что, не так? Мне парни про свои дела по пьяни рассказывали, кто чего делал. У тебя и пушки-то своей отродясь не было, не доверяли тебе, мудила – мол, еще палец себе отстрелит, Ильич наш. А ты теперь, значит, большой босс? Похоронил братву, что под пули-то лезла, а сам под шумок поди всей конторой завладел, «Карбидом» этим? Да ты хоть один лоток когда ограбил, лох? Гуру отыскался. Гранатомет! Да тебе бы рогатки никто не дал!
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. (прекращая приставать к Инессе) Так, значит?
   ИНЕССА. Чё так-то? Шестерка ты и есть шестерка. А без денег даже не лезь, хрен чё получишь!
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Это тебе-то деньги давать? Толик, ты езжай, езжай… (словно очнувшись, Толик трогает машину с места) Сейчас я покажу этой шлюхе, как я на стрёме стоял. Где пушка? (Варя протягивает ему муляж) Стремя, значит… Ну, дай только до киоска доехать, я тебе сразу покажу, как на дело ходил. Ты увидишь, курва, кто там был Ильич, а кто Дуло. Стад де франс, ё-моё.
   ИНЕССА. Ну-ну. Дай-ка мне своей вонючей травы, Варвара.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. И мне! Сто лет не курил, но сейчас захотелось (косясь на соседку). Будут тебе деньги! Тыща устроит?
 
   Варька протягивает им пачку «Примы» и спички, оба жадно прикуривают от спички, зажженной Владимиром Петровичем, и выпускают густые струи дыма. Варька тоже прикуривает сигарету, кашляет и всовывает ее в рот Толику. По обочинам дороги начинают иногда проплывать огни фонарей.
 
   ИНЕССА. Тыща?! Ха-ха пять раз! Десять штук, не меньше! Тебе, Ильичу, за тыщу? Да за такие бабки я лучше с конем перепихнусь. Наличкой, понял? «Визы» свои говенные даже не суй, в банкоматы их совать будешь. И евро чтобы! С баксами там, рублями – дрочи сам.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Но Инесса! Где же я сейчас возьму валюту?
   ИНЕССА. Ладно, хрен с тобой, рублями давай.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Будут тебе рублики, будут… Сейчас до первого киоска доберемся, и будут. Посмотрим, тот ли я чмо, за которого ты меня держишь. Дело, как говорится, лучше слов. Но десять тысяч? Нет, ты где такие цены видала? За лоха меня приняла, что ли?
   ИНЕССА. Ладно, уговорил. Пять штук.
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. Вот ни фига себе! Да за пять я пятерых поимею, рядком их поставлю. Пять! Ты ваще в какой стране живешь?
   ИНЕССА. Две – моя последняя цена! И кончай тут торговаться, не на базаре, а то передумаю. И предоплата чтобы, понял?
   ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ. (обнимает Инессу за плечи, вторую руку заталкивает ей в разрыв платья на груди) Вот это деловой разговор. У меня и квартирка тут есть неподалеку, будет где ночь скоротать. Поздно уж домой-то ехать, да и тебе прихорошиться бы надо…
   ИНЕССА. (ничего не предпринимая) Чё ты там щупаешься? Ты сперва уплати за проезд, Ильичок. Чего потерял-то? Ты еще в трусах поищи! (Владимир Петрович пытается последовать совету, но безуспешно). Без бабок даже не надейся, вот.
   ВАРЬКА. (после паузы) Да, монпарнас получился… Она же проститутка! Как я не доперла? Ну, Владимир Петрович, спасибо – глаза мне открыли. Это ж надо с волками путаться! В лесу, ночью! Во до чего дошло. Мозги мне запарила, травма с кровью! А мы катай всяких. А давай ее высадим, Толик! (хватает Толика за локоть, отчего машина виляет). На фига нам в салоне шлюха с микробами? Она же с волками путалась!
   ИНЕССА. Варвара, ты наивна словно дитя. Специально для тебя поясняю: меня ки-ну-ли. Гастролеры, понятно? Обещали на даче погулять и заплатить, а сами уехали. Иногородние, суки, так развлекаются. Уроды вонючие.
   ВАРЬКА. А заливала-то как! С волками-то сладь поди, а люди что ж? Да ему промеж ног ухвати, враз отвяжется! Мне ли не знать. Травма-то у его вперед будет, типа. Да полез бы ко мне Толик в праздники – неужто не окоротила бы? А ты? А вы, Владимир Ильич, чего ж это вы позволяете этой деньги с вас брать? У вас ведь жена дома бесплатная ждет, глаза поди все в окно проглядела! Виданное ли дело аж две тыщи бабе за просто так дарить?! Да мало ли девушек достойных и честных, коли уж приперло? Да вот хоть у нас в деревне! Через дом девки по лавкам сидят, парней поджидают – приходи да руки проси, или уж на сеновал сразу, коли договоришься. И денег не берут! Не то что некоторые, все бы им с мужчины нажиться. Эх, городские! Да попадись мне в лесу такой волчий насильник, да разве бы я ему кочерыжку-то не обкусила?! Зубы-то на кой бабе дадены, а? То-то. Гадость-то какая! Вон Толик у меня тракторист, а до такого садизма не способен, потому как женщину во мне уважает! А тебя разве будут после такого уважать?
   ИНЕССА. Вот потому-то, дорогуша, тебя и обходят стороной мужчины, что агрессивная и неразвитая.
   ВАРЬКА. А Толик что ж, и не мужчина уже?! Да это где я агрессивная? Слышь, Толя, эта тебя уже за мужчину не держит! Подвози таких! Короче, высаживайся нафиг. Нам свидетели ни к чему. Ты где видала, чтобы лох на ограбление пошел, как мой Толенька? То-то же! Это тебе не шлюху в лес увозить. Ты ведь на такую фифу не позаришься, родной? Это я с такими агрессивная, а с близким человеком в постели получше многих буду. Неразвитая! Книжек по сексу вашему не читали, и нечё мудреного там нету. Разврат один, секс этот. Где там про любовь написано? Позы там всякие, да как затолкать поглубже, да на сколько ляжки к потолку задрать! Тьфу. Мне подруга рассказывала, она на прилавке видала и поглядеть взяла, так чуть со стыда не угорела. А про чувства там где, в книжках, про любовь эту? Ватерпас, блин…