Страница:
– Что-то увидел?
– Да все то же, – ответил Олег тоскливо. Плечи его передернулись, он страшно побледнел, глаза начали закатываться. Мрак снова грубо тряхнул, сунул в ищущие пальцы Олега пакет с соком. Олег швырнул через комнату, приподнялся и сел. Глаза дико блуждали по комнате. – Я смотрел в себя… Мрак, это такая жуть, когда видишь, что состоишь из пустоты!.. Не просто понимаешь, это я понимал давно, но чувствуешь…
Мрак сказал быстро:
– Ты это уже видел.
– Да, но сегодня я, кажется… пережил такую жуть, такую… что даже понял, как сделать еще шажок. Теперь попробовать бы перевести все на силовую основу! Ведь все атомы моего тела держат воедино силовые поля. Если я сумею с атомарного перейти на субатомарный…
Мрак сказал убежденно, хотя сердце колотилось, как у бегущего от волка зайца:
– Олег, у тебя все всегда получалось!.. Не тем макаром, так другим. Но получалось. Пусть даже не то, что ты хотел.
– Ну, спасибо, – прошептал Олег.
Мрак с облегчением похлопал его по спине.
– Поздравляю, ты вернулся. Целым.
Глава 4
– Да все то же, – ответил Олег тоскливо. Плечи его передернулись, он страшно побледнел, глаза начали закатываться. Мрак снова грубо тряхнул, сунул в ищущие пальцы Олега пакет с соком. Олег швырнул через комнату, приподнялся и сел. Глаза дико блуждали по комнате. – Я смотрел в себя… Мрак, это такая жуть, когда видишь, что состоишь из пустоты!.. Не просто понимаешь, это я понимал давно, но чувствуешь…
Мрак сказал быстро:
– Ты это уже видел.
– Да, но сегодня я, кажется… пережил такую жуть, такую… что даже понял, как сделать еще шажок. Теперь попробовать бы перевести все на силовую основу! Ведь все атомы моего тела держат воедино силовые поля. Если я сумею с атомарного перейти на субатомарный…
Мрак сказал убежденно, хотя сердце колотилось, как у бегущего от волка зайца:
– Олег, у тебя все всегда получалось!.. Не тем макаром, так другим. Но получалось. Пусть даже не то, что ты хотел.
– Ну, спасибо, – прошептал Олег.
Мрак с облегчением похлопал его по спине.
– Поздравляю, ты вернулся. Целым.
Глава 4
Однако дни шли, Олег либо уходил в лес, и тогда Мрак незаметно прокрадывался за ним, либо запирался в своей комнате. Мрак, ессно, следил за ним по экранам мониторов. Друг болен, оставлять без наблюдения нельзя.
Мрачнел Олег все больше, Мрак однажды наорал, пытаясь встряхнуть, Олег сказал торопливо:
– Мрак, не кричи… Ты не понимаешь. Да, я много сейчас могу… даже сам еще не знаю, на что способен мой организм. Но это мой организм, а не я! Я остался таким же дураком, каким вышел из Леса!.. Ну, конечно, у меня есть какой-то опыт…
Мрак хмыкнул:
– Ну да, какой-то. Совсем маленький. Если считать год за день. Нет, за час!..
– Мрак, я не о том. По сути, меня сейчас и человеком не назовут, если вдруг явлюсь в том… гм… в чем могу. Но я настолько до мозга костей человек, что половина этих двуногих, что носится по планете, куда возвышеннее меня, одухотвореннее, ближе к совершенству! Может быть, потому, что мы вышли из Леса, а они – из города? Из мира компьютеров и Интернета?
Мрак отмахнулся:
– Это они просто чаще руки моют. И зубы трут дважды в сутки, представляешь?.. Утром и на ночь. Прямо больные какие-то. Нет, Олег, они такие же.
– То и оно, – сказал Олег. – Они такие же, я такой же… Я могу этот дом пройти насквозь, могу рельс хоть согнуть, хоть разорвать, как гнилую нитку, вижу такое, такое… Нет-нет, убери воду, я уже как-то хитрю, стараюсь смотреть по-старому. Я могу больше, в сто тысяч раз больше, но я такой же, как и они!.. А они такие же, как и я, который вышел из Леса!.. Это меня и пугает!
Мрак удивился:
– Что пугает? Что они такие тупые или что ты такой… недоразвитый? Ты, всегда такой четкий на слова, сейчас сам путаешься, как интеллигент в соплях.
Олег отмахнулся:
– Да что мне они… С них какой спрос?.. Родились, помельтешили перед глазами, исчезли. А я иду по странам и эпохам, сам создавал и державы, и религии, и…
Он поперхнулся. Мрак сказал услужливо:
– Если ты про эйнастию, то я молчу, молчу! Ни слова не скажу, не напомню.
Олег скрипнул зубами, лицо потемнело, но сдержался, только голос стал хриплый, скрежещущий:
– Но я остался таким же. Не умным, не мудрым, а всего лишь много знающим. Теперь вроде бы смутно понимаю, что не может один человек так уж высоко взлететь над своим племенем, даже если ему еще и третью нервную систему включить, и мозг как у слона отрастить!
Мрак помолчал, взгляд его блуждал поверх головы Олега. А когда заговорил, Олег ощутил напряжение в обычно спокойном и насмешливом голосе Мрака:
– Олег, а ты помнишь?
– Что?
– Помнишь, как мы вышли из Леса?..
– Ну…
– Помнишь нашу полную беспомощность, наш страх, наше полное непонимание…
Олег покосился с удивлением:
– Да? Мне казалось, что это только мы с Тархом трусили. Вернее, только я, Тарх трусить не умел. Но ты?
– Я не трусил, – признался Мрак, – как и сейчас не трушу. Но я тогда ни хрена не понимал, как и сейчас не понимаю. Но я бросался в бой, мы все бросались… и побеждали. Более того, мы делали доброе дело. Ну, не понимаешь больше половины сейчас… ладно, оба ни черта не понимаем! Ну и что? Надо вперед. Мы ведь все эти годы, все эти тысячи и тысячи лет чем занимались?.. Не знаю, что делал ты, но последнее великое мое дело, это когда Перо из клюва… Пора, Олег, снова за дела… что по плечу только нам. Возможно, призыв Тарха… это как раз то, что нас заставит вылезти из болота.
Олег не отвечал, но воздух вроде бы похолодел. Мрак присмотрелся, шерсть сама по себе поднялась на затылке. Олег сидел неподвижно, глаза закрыл, голова откинулась на спинку кресла. Отдыхает человек, расслабил мышцы… Ничего с ним вроде бы не происходит, только чуть побледнел… правда, странно так побледнел. Не лицом, как бледнеют все, а побледнели и руки, и шея, и кожа на груди – даже посерел, Мраку почудилось что-то металлическое.
Он спросил нервно:
– Ты что? Кожу ожелезнил?
Веки Олега поднялись медленно, тяжело, словно поднимал чугунные ставни. Мрак застыл, белки глаз волхва серые, с металлическим отливом. Губы Олега шевельнулись. Мрак стиснул зубы, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Голос Олега прозвучал, густой и одновременно тонкий, с множеством оттенков, словно дюжина человек заговорила одновременно разными голосами:
– Зачем только кожу?
– А что… и мясо?
– И… мясо, – ответил Олег. Он говорил медленно, с усилием, Мрак видел, как старательно Олег чистит свой голос, убирая из него все лишнее. Через несколько мгновений голос звучал уже почти неотличимо от прежнего: – И кости… Да и вообще…
Мрак сказал нервно:
– Знаешь, Олег, ты меня впервые… впервые пугаешь.
– А что не так?
– А ты, что… в самом деле и внутри железный?
Олег проговорил медленно:
– Мрак, это неплохо, конечно, железная шкура и танталовые кости. Убережет от удара по голове. Даже если кувалдой… Но, знаешь ли, я не хочу… да и не могу остановиться вот так на полдороге. Аристотель сказал, что стыдно состариться, так и не узнав, на что способны твои дух и тело. А может, и не Аристотель… не помню. Странные выверты памяти: рыжую бородку и оспины по всему лицу помню, а имя подзабыл…
Мрак встал, вышел, нарочито громко топая, на кухню. Слышно было, как хлопнул холодильник.
– А пиво пьешь? – донесся голос. – Или заржавеешь?
Олег осторожно поднялся:
– Дай подумать…
– Ха, подумать!.. Он будет думать, видите ли! Ты не ЭВМ случаем? Или вычислительный киборг?
– Если бы, Мрак… В том-то и дело, что могу больше, намного больше… чем человек и чем даже киборг… но я все тот же! Ну и что мне все те знания… а ведь они в самом деле были когда-то знаниями! Но куда теперь с двенадцатью тысячами способов запрягать лошадь, тремя тысячами способов выделки хомутов?.. Где мне пригодятся все тонкости жертвоприношений лягушек у гиксосов?
Мрак стиснул зубы, промолчал, только кожа покрылась крупной сыпью. Рука задумавшегося Олега удлинилась, стала тонкой, как виноградная лоза, такой же узловатой и корявой. В дверном проеме был виден холодильник, эта нечеловеческая рука дотянулась до едва заметной утопленной ручки, пальцы зацепились, блеснул электрический свет.
Рука уже несла назад запотевшую бутылку с пивом. Мрак задержал дыхание, тонкая плеть руки вот-вот переломится, бутылка грохнется на пол…
Олег откупорил бутылку, зацепив крышкой за край стола. Жестяной колпачок слетел и покатился по линолеуму. Мрак незаметно перевел дыхание. Все-таки Олег человек. Умный бы догадался сковырнуть крышку пальцем. А нечеловек просто трансмутировал бы остатки дерьма из кишечника в полноценное ячменное пиво. Если, конечно, нечеловеку еще интересно пиво…
Кадык Олега дергался, янтарное золото в запрокинутой вверх дном бутылке убывало со скоростью подстреленного дракона. Мрак сказал сварливо:
– Культурные люди не станут пить из горла, если в доме есть хотя бы пустая консервная банка!
– Тогда изменим культуру, – ответил Олег еще чуть бодрее.
– Ха, – сказал Мрак. – А ты не заметил, что мы уже почти не успеваем вмешиваться?
– Это тебе три «ха», – ответил Олег. – Я тебе об этом давно талдычу. А до тебя только сейчас дошло.
Он допил пиво, взял другую бутылку, Мрак не держал пива в жестянках, отпил, в задумчивости посмотрел на золотистую жидкость. Мрак застыл, Олег невообразимо быстро, просто сразу превратился в металлического человека. Не статую, а именно в металлическую фигуру, живую, что двигалась, переливалась, будто ртуть, но он всеми фибрами ощущал, что этот металл намного прочнее всех сортов стали.
Олег взглянул на него, коротко усмехнулся, серый цвет металла исчез. Олег сверкал золотом, все тело и лицо стали оранжевыми, Мрак с суеверным восхищением покачал головой. Попади Олег в Средние века, его тут же разодрали бы на части. Все-таки золото высшей пробы. Ну, попытались бы разодрать.
– Красиво, – сказал он. Ощутил, что голос дрогнул. – А как ты вообще… человек или уже нет?
Олег резко обернулся. У Мрака защемило сердце, ибо на него в упор взглянули зеленые глаза того самого насмерть перепуганного парня, который вместе с ним подошел к кромке Леса… они его полагали бесконечным!
Губы Олега затряслись, а голос сорвался:
– Мрак!.. Я ж говорю, самое гадкое… что я не просто человек, а хуже того… все тот же человек!.. Идиоты говорят, что без знания прошлого нет будущего… да я это прошлое на брюхе прополз, всеми внутренностями… ну и что? Что дало? Я знаю прошлое лучше, чем все историки мира… но вот стою перед неведомым и цепенею!
– Мы все цепенели, – выговорил Мрак. Он с усилием напоминал себе, что это тот же Олег, с которым столько прошли. – Забыл, как мы страшились выйти из Леса?
– Все помню, – ответил Олег убито. – Но тогда было легче… Правда, легче! Я тогда не был еще таким самоуверенным. А к этому времени что? Мы прожили сотни одинаковых, как мельтешащие мухи, эпох! Все знали наперед… И только теперь, когда все так резко изменилось и ускорилось, я не успеваю за той лавиной, которую мы же и вызвали! Потому мне страшно, Мрак.
По телу пробежал холод, так ощутилось, но настороженный Мрак видел, как кожа Олега уплотнилась, пошла чешуйками, роговыми наростами, потом сразу без перехода покрылась густым мехом, будто спасалась от арктического холода.
Олег вздохнул, разом все наросты, чешуя и шерсть пропали, а он сидел прежний, тонкошкурый, растерянный и напуганный. Некоторое время смотрел расширенными глазами в пространство, снова вздрогнул и посмотрел дикими глазами на Мрака.
– Ужас в том, что нам нужно почувствовать то, что другие всего лишь знают! Не понимаешь?
– Нет, – признался Мрак.
– Уже не только ученые, но и школьники знают, что якобы неделимый атом состоит практически из пустоты, что мы все из пустоты… и на самом деле облачко легкого пара над тарелкой супа и самый твердый гранит идентичны под мощным электронным микроскопом. То есть и там, и там – пустота, только между частичками пара расстояние в сто километров, а между частичками гранита – в девяносто восемь. Но все это знают как бы отделенной от нас коркой… а то даже не коркой, а изолированной пленкой на корке головного мозга. А вот нам, Мрак, это надо не просто знать, а… ощутить. Наверное, сердцем.
Мрак изумился:
– Сердцем? Олег, а ты стихи тайком не скребешь? Гусячим пером?
Олег шутки не принял, сказал зло:
– Спинным мозгом, дубина!.. Ты еще не представляешь, какой это ужас… и какая безнадежность заползает в твою суть, когда не просто понимаешь, а начинаешь ощущать, что весь ты из непрочного скопления атомов, а между ними – пустота, пустота, безграничный черный космос…
Мрак ухватил его за плечи, тряхнул, ударил по лицу, ибо Олег разом смертельно побледнел, глазные яблоки закатились под лоб. Мрак сам со страхом ощутил под пальцами жуткий холод, словно тело Олега уже превратилось в ледяную глыбу, а сейчас стремительно переходит в нечто более страшное, космическое, где абсолютный нуль, где энтропия…
Он тряс его, пинал, орал, наконец Олег открыл глаза. Мрак отпрянул, по телу прошла волна животного страха. На него смотрел уже не человек.
– Олег! – гаркнул он. – Ну, ты же за этим пришел!.. Говори, что надо делать?
– Мрак, это опасно.
– Фигня!
– Это очень опасно.
– Говори, что мне надо сделать, чтобы… тоже. Сам понимаешь, иначе мы Тарха не достанем.
Олег закусил губы, посмотрел на Мрака уже как хирург на привязанный и обездвиженный объект для вивисекции.
– Источник энергии, – проговорил он и вздохнул. – Мрак, все дело в источнике энергии. Пока мы люди… вообще белковые, твой жареный кабанчик – самое то. Но, понимаешь, в кабанчике энергии маловато.
– А в песке больше?
– Больше. Намного больше.
– Ну, как знаешь. Хочешь, жри песок. Желудок у тебя ядерный?
– Термоядерный, – ответил Олег просто, без рисовки. – Но, если честно, я могу с таким же успехом и жареного кабанчика усвоить… Только удовольствия от него столько же, как от песка.
– Типун тебе на язык! Для твоего желудка нет ничего святого.
– Есть, – сказал Олег. Он подумал, кивнул. – Есть. Даже при этом желудке можно стать обжорой. Ты знаешь, какое удовольствие пожирать тритий? Дейтерий?
Мрак усомнился, потом оживился, снова усомнился:
– Врешь?
– Мрак, даже я ощутил…
– Ну, если даже ты…
Однако Олег смотрел на него с надеждой. Не просто с надеждой, а как будто снова только Мрак мог их с Таргитаем вытащить из болот, пропастей, спасти, обогреть, обсушить.
– Эй-эй!.. – сказал Мрак на всякий случай. – Я уже вижу, у тебя идеи… Ты с ними полегче. Эйнастию забыл?
– Мрак, какой ты…
– Ну да, зверь!.. Знаю. А ты ведь ангел. Но когда начинаешь вот так этими несчастными глазами, я уже чуйствую, чем это кончится.
Олег с силой потер лицо ладонями, виновато улыбнулся, привычка, заговорил просяще, с нотками попрошайки под окнами:
– Мрак… дело в том, что ты это можешь… даже лучше, чем я.
Мрак посмотрел на него сочувствующе, постучал костяшками пальцев по столу.
– Лучше сплюнь, – посоветовал Олег.
– Это я спрашиваю, – объяснил Мрак. – У тебя как с головой? Твердая? Я имею в виду, литая? Без пустот, как у Таргитая?
– Мрак, ты ведь недавно перекидывался волком!.. А я вот уже и забыл, когда я птицей… В нас это есть, мы это можем, но только раньше в силу своей дремучести могли разве что в волков, все племя невров – оборотни!.. А я всегда был уродом, в волка не мог, зато в ту страшную уродливую птицу, помнишь…
Мрак подумал, кивнул.
– Помню, – сказал он с удовольствием. – Как ты тогда зайца прибил!.. Не помню, кто кого в битве при Гавгамелах поверг, а вот зайца до сих пор помню. Жирный был, молодой. Крупный. Вчетвером одним наелись, это ж чудо… Так ты говоришь, что мы всегда могли?..
– В пределах, – сказал Олег. – В пределах.
– Ага, – сказал Мрак со злым удовлетворением, – вот начинается это сволочное… пределы, значит. А в каких пределах?
– В пределах своего понимания, дубина. Мы в Лесу, кроме деревьев да разного зверья, ничего не зрели. Деревья – для жилья да в костры, звери – дичь. Единственные, кто больше нас зверя бил и резал – это волки. Вот за ними нам было не угнаться. То ли из зависти, то ли от восхищения, но научились перекидываться волками. А что еще оставалось? Не в оленей же!
– А почему ты в это пернатое с рыбьей чешуей на спине мог, а остальные нет?
– Мрак, а каких птиц мы в Лесу видели? Синичек, дятлов, сорок да ворон?.. Зато когда вышли из Леса, узрели не только огромных птиц, но даже драконов! Разных. Вот тогда я и понял… ладно, во мне что-то поняло, что можно и в такое, с крыльями. Вообще-то, Мрак, я думаю, все люди это могут… Все!
– Да? – спросил Мрак саркастически. – Но почему научились только мы?
– Мрак… Ты же знаешь, что все люди разные. У одних есть музыкальный слух, у других, как вон у тебя, медведь уши оттоптал… да еще и по морде походил, есть народы, вроде кубачинцев, где все сплошь – чеканщики по серебру, есть народы – весельчаки, есть народы, из которых слова клещами не вытянешь, а есть и болтуны… Мы, невры, оказались чуть чувствительнее вот в этом…
– Оборотничестве?
– Пусть так, – ответил Олег сердито, – хотя я подобрал бы другой термин, если бы от безделья дурью маялся, как вон ты. Но сейчас объясняю тебе, чурбану, что ты можешь перевоплощаться еще проще, чем я!.. Для меня это всегда страх, усилие, сердце выпрыгивает… Я пришел к этому путем долгих размышлений, усилий, а ты в любой момент можешь хоть в волка, хоть в человека!
Мрак покачал головой.
– Но это в родного волка, а не в… Бр-р!.. Но с другой стороны, вот так рельсы гнуть, гм… Завидно. Чтоб ты рельсы гнул, а я нет?.. Так что, говоришь, надо делать?
Олег запнулся, сказал с усилием:
– Самое страшное… Для меня, по крайней мере. Думаю, что и для других… не легче. Потому пока только я один на всем свете…
– Ну-ну!
– Надо вообразить, Мрак. А это…
– Трудно?
– Нет, страшно.
Мрак ответил с достоинством царя природы:
– Фигня, мне ничо не страшно.
– Мы все из одних и тех же атомов, – сказал Олег хрипло. – Звезды, пространство, куры, люди, камни… И даже я! Ты, черт с тобой, ты как хочешь, но я… Понимаешь если бы вся Вселенная вдруг погибла… ну, вообще исчезла, то по мне… даже по тебе ее можно воспроизвести целиком. Да-да, ведь все физические, химические, атомарные и все закономерности у нас совпадают!
– Это тебя и пугает?
– А тебя нет?
– Ничуть…
Он поперхнулся. Олег напрягся, застыл, глаза уставились в одну точку. Тело его стало серым, лоб и кончик носа заблестели, но это был металлический блеск. Мрак потрогал, затем постучал ногтем по его носу, по лицу. Везде чувствовалась крепость, да что там крепость – он чувствовал структуру металла.
– Ого!
Серые глазные яблоки сдвинулись в орбитах. Зрачков Мрак не увидел, но взгляд ощутил, словно его пронзил пучок тепловых лучей. Олег смотрел на него в упор, лицо оставалось неподвижным. Потом Мрак с холодком на спине увидел, как металлическая маска чуть изменилась, губы задвигались, это выглядело страшновато, а голос прозвучал чужой, словно синтезированный на мощном движке объемного звука:
– Ну что, хвост поджал? Вот об этом я и говорю. Ты можешь это.
Мрак перевел дыхание, колени трясутся, но он сказал независимо:
– Так это же… Это же здорово!
Олег несколько мгновений оставался металлическим, потом разом перетек в обычное существо на три четверти из воды, дерьма и слабого мяса. Мрак поморщился, хотя сам такой, Олег сказал горько:
– Мрак, это не по щучьему велению!.. Чтобы так сделать, сперва надо представить всю эту жуть… вытерпеть, сосредоточиться… а тут попробуй сосредоточиться, когда от ужаса умираешь сто раз в минуту! А потом представить себе, как бы хотел изменить структуру своего тела…
Мрак по одной бросал в рот маслины, шевелил бровями, на лбу появились складки.
– А что с твоими мелкими? – спросил он. – Помнишь?
– А ничего, – ответил Олег равнодушно. – Это раньше меня, признаюсь, как-то тряхнуло: а что, если мелкие станут развиваться еще и еще, то зачем им мое тело? Разлетятся в стороны, и… кончусь я как Олег. А потом смотрю, не фига они больше не развиваются. Долго думал, иногда по два раза, теперь считаю, что существуют пределы, обусловленные размерами. Теперь только уточняю, размерами биологических тел. Потому и не развились муравьи, хотя создали цивилизацию, высочайшую для своих размеров и уровня насекомых. Увы, Мрак, человек в его животном теле тоже имеет пределы для развития. Пока граница еще не видна, но она есть. Возможно, очень близко.
Мрак слушал-слушал, прогудел:
– Но мы уже из другого мяса.
– Это я уже, – ответил Олег педантично, – а ты – еще там. Биомасса несчастная.
Мрак подумал-подумал, это было непривычно – думающий Мрак. Олег привык видеть его действующим, с секирой в руках, с кувшином вина, гневным или хохочущим, но решения он принимал мгновенно, по озарению, ошибался редко, спинной мозг либо отвечает правильно, либо тупенько молчит… затем жестокое лицо дрогнуло в сдержанной усмешке.
– Ошибаешься.
– Уверен? – спросил Олег настороженно.
– Да, – ответил Мрак. – Думаешь, я с того разу ничего не научился?.. Ну, когда мы рушили Башню-два?
Он встал из-за стола, посмотрел в сторону двери. Олег видел, как шелохнулись остроконечные уши оборотня. В доме почти пусто, Каролина ушла в деревню, Мрак повернулся к Олегу, глубоко вздохнул, напрягся. Кровь бросилась в лицо, мышцы напряглись, вздулись, едва не разрывая одежду.
Тело начало удлиняться. Голова медленно вытягивалась, стала размером с лошажью, только в широкой пасти блеснули длинные острые зубы. Клыки не помещаются во рту, еще бы, Мрака ни за какие пряники не превратить в травоядное, одежда затрещала и лопнула сразу в трех местах. На месте Мрака стоял неведомый зверь, чем-то похож на крокодила, на медведя, но задние лапы как у уссурийского тигра.
Мрак с трудом переступил с лапы на лапу, пошатнулся, даже замахал передними, но устоял, затем его фигура так же медленно пошла вниз. Он превратился в мощного зверя, наподобие дикого кабана, для устойчивости встал на все четыре, но лапы оставались широкими, а острые когти со скрипом царапнули паркет.
Он посмотрел на Олега налитыми кровью глазами, хрюкнул, встряхнулся. Олег кивнул, сказал:
– Неплохо… для начала.
Мрак прорычал что-то, но пасть зверя для красивых речей ни к черту, припал по своей привычке оборотня к земле, а поднялся уже страшным зверем на толстых, как колонны, лапах. Широкая грудь, огромная голова с острыми рогами, однако и здесь остался себе верен: ну никак не может вообразить себя на копытах, снова когти процарапали паркет.
Олег ожидал, что Мрак покажет что-то еще, но тот вернулся в свою старую личину, весь мокрый, со лба бегут ручьи пота. Даже волосы слиплись, грудь бурно вздымается, кровеносные сосуды в глазных яблоках полопались, там все залило кровью, а под глазами повисли тяжелые темные мешки.
– Здорово, – сказал Олег. – Я бы так ни за что не смог вспотеть.
Мрак что-то прорычал, едва не задохнулся, закинул руки на спинку дивана, отдыхал, как боксер между раундами.
Олег сказал вежливо:
– Я понимаю, тебя сейчас надо хвалить и хвалить. Ты ж в самом деле молодец! Этого мы раньше не умели. Но, если честно, Мрак, это не совсем то. А если честно, совсем не то.
Мрак, донельзя гордый и счастливый, возмутился:
– Ну да!.. Это ты от зависти!.. Ты видел, видел, какие у меня чешуйки были на хвосте?.. А гребень?
– Извини, не рассмотрел. Да и не было никаких чешуек.
– Как это не было?
– А так, не было. Ты не сумел…
– Не бреши, – сказал Мрак. Потом спросил: – Ну хоть гребень-то был?
– И гребня не было, – ответил Олег честно. – Да, Мрак. Ты научился трансформироваться в любого зверя… Ладно, еще не в любого, но теперь можешь, можешь. Раньше от этого можно бы на ушах ходить целое столетие. Как же, такое достижение! Но сейчас, когда простые люди чудеса творят каждый день… Понимаешь, это – перестройка не атомарная, а на уровне молекул. Биологическая перестройка, Мрак. Из одной органики в другую.
Мрак сказал рассерженно:
– И что, другие могут?
– Нет, конечно, – сказал Олег. Добавил: – Пока что. Но когда-то смогут. Может быть, даже скоро.
– Олег, признайся, ты просто завидуешь! Тебе никогда в такого красивого зверя не перекинуться. А я вот сумел. У тебя и тот старый птеродактиль какой-то серый да уродливый был. И сейчас ты в такие чудища перекидываешься, что как будто из старых чуланов вытащили из-под тряпья. Ей-богу, я даже запах нафталина слышал!
– Ладно, Мрак…
– Что, признаешься?
– Ладно, – повторил Олег. – Тебе надо отликовать, насладиться, привыкнуть. Может быть, даже полетать над миром в этом гадком облике.
– Полетать? – повторил Мрак. – Ну, знаешь… Я, вообще-то, волк, летать как-то не люблю. Да и некогда. Тарху ведь погано, а она, зараза, сама лампочку… Так что тебе, вечно недовольная скотина, опять не так?
– Мрак, ты все сделал здорово, честно. Но мир ускорился, цивилизация стремительно ускорилась. Вот и мы должны ускориться, чтобы не пришлось заносить за нею хвост на поворотах. Еще пару веков тому с этим превращением можно бы остановиться, неспешно исследовать, вникать, опробовать все варианты… Но не сейчас. Мрак, ты освоил трансформацию на молекулярном уровне. Но ты не можешь сделать шкуру стальной, вот в чем дело. А я могу! Это и есть другой принцип. Здесь перестройка уже на атомарном уровне.
Мрак облизнул сухие губы. Привычно насмешливый мужественный голос дрогнул:
– И как тебе… в этой атомной бомбе?
– У тебя такая же, – ответил Олег педантично.
– У меня, такого вот волосатого?
– Мрак, не прикидывайся… Мы все – атомные бомбы, только никто об этом не думает. И все на свете – атомные бомбы, а то и… похуже. Только я уже начал этими ядерными процессами управлять, а ты еще ушами ляпаешь, как кит хвостом по воде.
– Что, так громко?
– Нет, по-дурному.
– Дурень, он так рыбу глушит. Как динамитом.
– Вообще-то, самок подзывает, – поправил Олег педантично, – но дело не в этом.
Мрак сказал осевшим голосом:
– Только ты смотри… не нажми красную кнопку. У тебя как со зрением? Не дальтоник?
– Да я не стал мудрствовать, – ответил Олег, Мрак ощутил в его голосе смущение. – Все то же самое. Все двигательные мышцы оставил… ну, почти в прежнем виде. Да что там почти – в прежнем.
Мрачнел Олег все больше, Мрак однажды наорал, пытаясь встряхнуть, Олег сказал торопливо:
– Мрак, не кричи… Ты не понимаешь. Да, я много сейчас могу… даже сам еще не знаю, на что способен мой организм. Но это мой организм, а не я! Я остался таким же дураком, каким вышел из Леса!.. Ну, конечно, у меня есть какой-то опыт…
Мрак хмыкнул:
– Ну да, какой-то. Совсем маленький. Если считать год за день. Нет, за час!..
– Мрак, я не о том. По сути, меня сейчас и человеком не назовут, если вдруг явлюсь в том… гм… в чем могу. Но я настолько до мозга костей человек, что половина этих двуногих, что носится по планете, куда возвышеннее меня, одухотвореннее, ближе к совершенству! Может быть, потому, что мы вышли из Леса, а они – из города? Из мира компьютеров и Интернета?
Мрак отмахнулся:
– Это они просто чаще руки моют. И зубы трут дважды в сутки, представляешь?.. Утром и на ночь. Прямо больные какие-то. Нет, Олег, они такие же.
– То и оно, – сказал Олег. – Они такие же, я такой же… Я могу этот дом пройти насквозь, могу рельс хоть согнуть, хоть разорвать, как гнилую нитку, вижу такое, такое… Нет-нет, убери воду, я уже как-то хитрю, стараюсь смотреть по-старому. Я могу больше, в сто тысяч раз больше, но я такой же, как и они!.. А они такие же, как и я, который вышел из Леса!.. Это меня и пугает!
Мрак удивился:
– Что пугает? Что они такие тупые или что ты такой… недоразвитый? Ты, всегда такой четкий на слова, сейчас сам путаешься, как интеллигент в соплях.
Олег отмахнулся:
– Да что мне они… С них какой спрос?.. Родились, помельтешили перед глазами, исчезли. А я иду по странам и эпохам, сам создавал и державы, и религии, и…
Он поперхнулся. Мрак сказал услужливо:
– Если ты про эйнастию, то я молчу, молчу! Ни слова не скажу, не напомню.
Олег скрипнул зубами, лицо потемнело, но сдержался, только голос стал хриплый, скрежещущий:
– Но я остался таким же. Не умным, не мудрым, а всего лишь много знающим. Теперь вроде бы смутно понимаю, что не может один человек так уж высоко взлететь над своим племенем, даже если ему еще и третью нервную систему включить, и мозг как у слона отрастить!
Мрак помолчал, взгляд его блуждал поверх головы Олега. А когда заговорил, Олег ощутил напряжение в обычно спокойном и насмешливом голосе Мрака:
– Олег, а ты помнишь?
– Что?
– Помнишь, как мы вышли из Леса?..
– Ну…
– Помнишь нашу полную беспомощность, наш страх, наше полное непонимание…
Олег покосился с удивлением:
– Да? Мне казалось, что это только мы с Тархом трусили. Вернее, только я, Тарх трусить не умел. Но ты?
– Я не трусил, – признался Мрак, – как и сейчас не трушу. Но я тогда ни хрена не понимал, как и сейчас не понимаю. Но я бросался в бой, мы все бросались… и побеждали. Более того, мы делали доброе дело. Ну, не понимаешь больше половины сейчас… ладно, оба ни черта не понимаем! Ну и что? Надо вперед. Мы ведь все эти годы, все эти тысячи и тысячи лет чем занимались?.. Не знаю, что делал ты, но последнее великое мое дело, это когда Перо из клюва… Пора, Олег, снова за дела… что по плечу только нам. Возможно, призыв Тарха… это как раз то, что нас заставит вылезти из болота.
Олег не отвечал, но воздух вроде бы похолодел. Мрак присмотрелся, шерсть сама по себе поднялась на затылке. Олег сидел неподвижно, глаза закрыл, голова откинулась на спинку кресла. Отдыхает человек, расслабил мышцы… Ничего с ним вроде бы не происходит, только чуть побледнел… правда, странно так побледнел. Не лицом, как бледнеют все, а побледнели и руки, и шея, и кожа на груди – даже посерел, Мраку почудилось что-то металлическое.
Он спросил нервно:
– Ты что? Кожу ожелезнил?
Веки Олега поднялись медленно, тяжело, словно поднимал чугунные ставни. Мрак застыл, белки глаз волхва серые, с металлическим отливом. Губы Олега шевельнулись. Мрак стиснул зубы, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Голос Олега прозвучал, густой и одновременно тонкий, с множеством оттенков, словно дюжина человек заговорила одновременно разными голосами:
– Зачем только кожу?
– А что… и мясо?
– И… мясо, – ответил Олег. Он говорил медленно, с усилием, Мрак видел, как старательно Олег чистит свой голос, убирая из него все лишнее. Через несколько мгновений голос звучал уже почти неотличимо от прежнего: – И кости… Да и вообще…
Мрак сказал нервно:
– Знаешь, Олег, ты меня впервые… впервые пугаешь.
– А что не так?
– А ты, что… в самом деле и внутри железный?
Олег проговорил медленно:
– Мрак, это неплохо, конечно, железная шкура и танталовые кости. Убережет от удара по голове. Даже если кувалдой… Но, знаешь ли, я не хочу… да и не могу остановиться вот так на полдороге. Аристотель сказал, что стыдно состариться, так и не узнав, на что способны твои дух и тело. А может, и не Аристотель… не помню. Странные выверты памяти: рыжую бородку и оспины по всему лицу помню, а имя подзабыл…
Мрак встал, вышел, нарочито громко топая, на кухню. Слышно было, как хлопнул холодильник.
– А пиво пьешь? – донесся голос. – Или заржавеешь?
Олег осторожно поднялся:
– Дай подумать…
– Ха, подумать!.. Он будет думать, видите ли! Ты не ЭВМ случаем? Или вычислительный киборг?
– Если бы, Мрак… В том-то и дело, что могу больше, намного больше… чем человек и чем даже киборг… но я все тот же! Ну и что мне все те знания… а ведь они в самом деле были когда-то знаниями! Но куда теперь с двенадцатью тысячами способов запрягать лошадь, тремя тысячами способов выделки хомутов?.. Где мне пригодятся все тонкости жертвоприношений лягушек у гиксосов?
Мрак стиснул зубы, промолчал, только кожа покрылась крупной сыпью. Рука задумавшегося Олега удлинилась, стала тонкой, как виноградная лоза, такой же узловатой и корявой. В дверном проеме был виден холодильник, эта нечеловеческая рука дотянулась до едва заметной утопленной ручки, пальцы зацепились, блеснул электрический свет.
Рука уже несла назад запотевшую бутылку с пивом. Мрак задержал дыхание, тонкая плеть руки вот-вот переломится, бутылка грохнется на пол…
Олег откупорил бутылку, зацепив крышкой за край стола. Жестяной колпачок слетел и покатился по линолеуму. Мрак незаметно перевел дыхание. Все-таки Олег человек. Умный бы догадался сковырнуть крышку пальцем. А нечеловек просто трансмутировал бы остатки дерьма из кишечника в полноценное ячменное пиво. Если, конечно, нечеловеку еще интересно пиво…
Кадык Олега дергался, янтарное золото в запрокинутой вверх дном бутылке убывало со скоростью подстреленного дракона. Мрак сказал сварливо:
– Культурные люди не станут пить из горла, если в доме есть хотя бы пустая консервная банка!
– Тогда изменим культуру, – ответил Олег еще чуть бодрее.
– Ха, – сказал Мрак. – А ты не заметил, что мы уже почти не успеваем вмешиваться?
– Это тебе три «ха», – ответил Олег. – Я тебе об этом давно талдычу. А до тебя только сейчас дошло.
Он допил пиво, взял другую бутылку, Мрак не держал пива в жестянках, отпил, в задумчивости посмотрел на золотистую жидкость. Мрак застыл, Олег невообразимо быстро, просто сразу превратился в металлического человека. Не статую, а именно в металлическую фигуру, живую, что двигалась, переливалась, будто ртуть, но он всеми фибрами ощущал, что этот металл намного прочнее всех сортов стали.
Олег взглянул на него, коротко усмехнулся, серый цвет металла исчез. Олег сверкал золотом, все тело и лицо стали оранжевыми, Мрак с суеверным восхищением покачал головой. Попади Олег в Средние века, его тут же разодрали бы на части. Все-таки золото высшей пробы. Ну, попытались бы разодрать.
– Красиво, – сказал он. Ощутил, что голос дрогнул. – А как ты вообще… человек или уже нет?
Олег резко обернулся. У Мрака защемило сердце, ибо на него в упор взглянули зеленые глаза того самого насмерть перепуганного парня, который вместе с ним подошел к кромке Леса… они его полагали бесконечным!
Губы Олега затряслись, а голос сорвался:
– Мрак!.. Я ж говорю, самое гадкое… что я не просто человек, а хуже того… все тот же человек!.. Идиоты говорят, что без знания прошлого нет будущего… да я это прошлое на брюхе прополз, всеми внутренностями… ну и что? Что дало? Я знаю прошлое лучше, чем все историки мира… но вот стою перед неведомым и цепенею!
– Мы все цепенели, – выговорил Мрак. Он с усилием напоминал себе, что это тот же Олег, с которым столько прошли. – Забыл, как мы страшились выйти из Леса?
– Все помню, – ответил Олег убито. – Но тогда было легче… Правда, легче! Я тогда не был еще таким самоуверенным. А к этому времени что? Мы прожили сотни одинаковых, как мельтешащие мухи, эпох! Все знали наперед… И только теперь, когда все так резко изменилось и ускорилось, я не успеваю за той лавиной, которую мы же и вызвали! Потому мне страшно, Мрак.
По телу пробежал холод, так ощутилось, но настороженный Мрак видел, как кожа Олега уплотнилась, пошла чешуйками, роговыми наростами, потом сразу без перехода покрылась густым мехом, будто спасалась от арктического холода.
Олег вздохнул, разом все наросты, чешуя и шерсть пропали, а он сидел прежний, тонкошкурый, растерянный и напуганный. Некоторое время смотрел расширенными глазами в пространство, снова вздрогнул и посмотрел дикими глазами на Мрака.
– Ужас в том, что нам нужно почувствовать то, что другие всего лишь знают! Не понимаешь?
– Нет, – признался Мрак.
– Уже не только ученые, но и школьники знают, что якобы неделимый атом состоит практически из пустоты, что мы все из пустоты… и на самом деле облачко легкого пара над тарелкой супа и самый твердый гранит идентичны под мощным электронным микроскопом. То есть и там, и там – пустота, только между частичками пара расстояние в сто километров, а между частичками гранита – в девяносто восемь. Но все это знают как бы отделенной от нас коркой… а то даже не коркой, а изолированной пленкой на корке головного мозга. А вот нам, Мрак, это надо не просто знать, а… ощутить. Наверное, сердцем.
Мрак изумился:
– Сердцем? Олег, а ты стихи тайком не скребешь? Гусячим пером?
Олег шутки не принял, сказал зло:
– Спинным мозгом, дубина!.. Ты еще не представляешь, какой это ужас… и какая безнадежность заползает в твою суть, когда не просто понимаешь, а начинаешь ощущать, что весь ты из непрочного скопления атомов, а между ними – пустота, пустота, безграничный черный космос…
Мрак ухватил его за плечи, тряхнул, ударил по лицу, ибо Олег разом смертельно побледнел, глазные яблоки закатились под лоб. Мрак сам со страхом ощутил под пальцами жуткий холод, словно тело Олега уже превратилось в ледяную глыбу, а сейчас стремительно переходит в нечто более страшное, космическое, где абсолютный нуль, где энтропия…
Он тряс его, пинал, орал, наконец Олег открыл глаза. Мрак отпрянул, по телу прошла волна животного страха. На него смотрел уже не человек.
– Олег! – гаркнул он. – Ну, ты же за этим пришел!.. Говори, что надо делать?
– Мрак, это опасно.
– Фигня!
– Это очень опасно.
– Говори, что мне надо сделать, чтобы… тоже. Сам понимаешь, иначе мы Тарха не достанем.
Олег закусил губы, посмотрел на Мрака уже как хирург на привязанный и обездвиженный объект для вивисекции.
– Источник энергии, – проговорил он и вздохнул. – Мрак, все дело в источнике энергии. Пока мы люди… вообще белковые, твой жареный кабанчик – самое то. Но, понимаешь, в кабанчике энергии маловато.
– А в песке больше?
– Больше. Намного больше.
– Ну, как знаешь. Хочешь, жри песок. Желудок у тебя ядерный?
– Термоядерный, – ответил Олег просто, без рисовки. – Но, если честно, я могу с таким же успехом и жареного кабанчика усвоить… Только удовольствия от него столько же, как от песка.
– Типун тебе на язык! Для твоего желудка нет ничего святого.
– Есть, – сказал Олег. Он подумал, кивнул. – Есть. Даже при этом желудке можно стать обжорой. Ты знаешь, какое удовольствие пожирать тритий? Дейтерий?
Мрак усомнился, потом оживился, снова усомнился:
– Врешь?
– Мрак, даже я ощутил…
– Ну, если даже ты…
Однако Олег смотрел на него с надеждой. Не просто с надеждой, а как будто снова только Мрак мог их с Таргитаем вытащить из болот, пропастей, спасти, обогреть, обсушить.
– Эй-эй!.. – сказал Мрак на всякий случай. – Я уже вижу, у тебя идеи… Ты с ними полегче. Эйнастию забыл?
– Мрак, какой ты…
– Ну да, зверь!.. Знаю. А ты ведь ангел. Но когда начинаешь вот так этими несчастными глазами, я уже чуйствую, чем это кончится.
Олег с силой потер лицо ладонями, виновато улыбнулся, привычка, заговорил просяще, с нотками попрошайки под окнами:
– Мрак… дело в том, что ты это можешь… даже лучше, чем я.
Мрак посмотрел на него сочувствующе, постучал костяшками пальцев по столу.
– Лучше сплюнь, – посоветовал Олег.
– Это я спрашиваю, – объяснил Мрак. – У тебя как с головой? Твердая? Я имею в виду, литая? Без пустот, как у Таргитая?
– Мрак, ты ведь недавно перекидывался волком!.. А я вот уже и забыл, когда я птицей… В нас это есть, мы это можем, но только раньше в силу своей дремучести могли разве что в волков, все племя невров – оборотни!.. А я всегда был уродом, в волка не мог, зато в ту страшную уродливую птицу, помнишь…
Мрак подумал, кивнул.
– Помню, – сказал он с удовольствием. – Как ты тогда зайца прибил!.. Не помню, кто кого в битве при Гавгамелах поверг, а вот зайца до сих пор помню. Жирный был, молодой. Крупный. Вчетвером одним наелись, это ж чудо… Так ты говоришь, что мы всегда могли?..
– В пределах, – сказал Олег. – В пределах.
– Ага, – сказал Мрак со злым удовлетворением, – вот начинается это сволочное… пределы, значит. А в каких пределах?
– В пределах своего понимания, дубина. Мы в Лесу, кроме деревьев да разного зверья, ничего не зрели. Деревья – для жилья да в костры, звери – дичь. Единственные, кто больше нас зверя бил и резал – это волки. Вот за ними нам было не угнаться. То ли из зависти, то ли от восхищения, но научились перекидываться волками. А что еще оставалось? Не в оленей же!
– А почему ты в это пернатое с рыбьей чешуей на спине мог, а остальные нет?
– Мрак, а каких птиц мы в Лесу видели? Синичек, дятлов, сорок да ворон?.. Зато когда вышли из Леса, узрели не только огромных птиц, но даже драконов! Разных. Вот тогда я и понял… ладно, во мне что-то поняло, что можно и в такое, с крыльями. Вообще-то, Мрак, я думаю, все люди это могут… Все!
– Да? – спросил Мрак саркастически. – Но почему научились только мы?
– Мрак… Ты же знаешь, что все люди разные. У одних есть музыкальный слух, у других, как вон у тебя, медведь уши оттоптал… да еще и по морде походил, есть народы, вроде кубачинцев, где все сплошь – чеканщики по серебру, есть народы – весельчаки, есть народы, из которых слова клещами не вытянешь, а есть и болтуны… Мы, невры, оказались чуть чувствительнее вот в этом…
– Оборотничестве?
– Пусть так, – ответил Олег сердито, – хотя я подобрал бы другой термин, если бы от безделья дурью маялся, как вон ты. Но сейчас объясняю тебе, чурбану, что ты можешь перевоплощаться еще проще, чем я!.. Для меня это всегда страх, усилие, сердце выпрыгивает… Я пришел к этому путем долгих размышлений, усилий, а ты в любой момент можешь хоть в волка, хоть в человека!
Мрак покачал головой.
– Но это в родного волка, а не в… Бр-р!.. Но с другой стороны, вот так рельсы гнуть, гм… Завидно. Чтоб ты рельсы гнул, а я нет?.. Так что, говоришь, надо делать?
Олег запнулся, сказал с усилием:
– Самое страшное… Для меня, по крайней мере. Думаю, что и для других… не легче. Потому пока только я один на всем свете…
– Ну-ну!
– Надо вообразить, Мрак. А это…
– Трудно?
– Нет, страшно.
Мрак ответил с достоинством царя природы:
– Фигня, мне ничо не страшно.
– Мы все из одних и тех же атомов, – сказал Олег хрипло. – Звезды, пространство, куры, люди, камни… И даже я! Ты, черт с тобой, ты как хочешь, но я… Понимаешь если бы вся Вселенная вдруг погибла… ну, вообще исчезла, то по мне… даже по тебе ее можно воспроизвести целиком. Да-да, ведь все физические, химические, атомарные и все закономерности у нас совпадают!
– Это тебя и пугает?
– А тебя нет?
– Ничуть…
Он поперхнулся. Олег напрягся, застыл, глаза уставились в одну точку. Тело его стало серым, лоб и кончик носа заблестели, но это был металлический блеск. Мрак потрогал, затем постучал ногтем по его носу, по лицу. Везде чувствовалась крепость, да что там крепость – он чувствовал структуру металла.
– Ого!
Серые глазные яблоки сдвинулись в орбитах. Зрачков Мрак не увидел, но взгляд ощутил, словно его пронзил пучок тепловых лучей. Олег смотрел на него в упор, лицо оставалось неподвижным. Потом Мрак с холодком на спине увидел, как металлическая маска чуть изменилась, губы задвигались, это выглядело страшновато, а голос прозвучал чужой, словно синтезированный на мощном движке объемного звука:
– Ну что, хвост поджал? Вот об этом я и говорю. Ты можешь это.
Мрак перевел дыхание, колени трясутся, но он сказал независимо:
– Так это же… Это же здорово!
Олег несколько мгновений оставался металлическим, потом разом перетек в обычное существо на три четверти из воды, дерьма и слабого мяса. Мрак поморщился, хотя сам такой, Олег сказал горько:
– Мрак, это не по щучьему велению!.. Чтобы так сделать, сперва надо представить всю эту жуть… вытерпеть, сосредоточиться… а тут попробуй сосредоточиться, когда от ужаса умираешь сто раз в минуту! А потом представить себе, как бы хотел изменить структуру своего тела…
Мрак по одной бросал в рот маслины, шевелил бровями, на лбу появились складки.
– А что с твоими мелкими? – спросил он. – Помнишь?
– А ничего, – ответил Олег равнодушно. – Это раньше меня, признаюсь, как-то тряхнуло: а что, если мелкие станут развиваться еще и еще, то зачем им мое тело? Разлетятся в стороны, и… кончусь я как Олег. А потом смотрю, не фига они больше не развиваются. Долго думал, иногда по два раза, теперь считаю, что существуют пределы, обусловленные размерами. Теперь только уточняю, размерами биологических тел. Потому и не развились муравьи, хотя создали цивилизацию, высочайшую для своих размеров и уровня насекомых. Увы, Мрак, человек в его животном теле тоже имеет пределы для развития. Пока граница еще не видна, но она есть. Возможно, очень близко.
Мрак слушал-слушал, прогудел:
– Но мы уже из другого мяса.
– Это я уже, – ответил Олег педантично, – а ты – еще там. Биомасса несчастная.
Мрак подумал-подумал, это было непривычно – думающий Мрак. Олег привык видеть его действующим, с секирой в руках, с кувшином вина, гневным или хохочущим, но решения он принимал мгновенно, по озарению, ошибался редко, спинной мозг либо отвечает правильно, либо тупенько молчит… затем жестокое лицо дрогнуло в сдержанной усмешке.
– Ошибаешься.
– Уверен? – спросил Олег настороженно.
– Да, – ответил Мрак. – Думаешь, я с того разу ничего не научился?.. Ну, когда мы рушили Башню-два?
Он встал из-за стола, посмотрел в сторону двери. Олег видел, как шелохнулись остроконечные уши оборотня. В доме почти пусто, Каролина ушла в деревню, Мрак повернулся к Олегу, глубоко вздохнул, напрягся. Кровь бросилась в лицо, мышцы напряглись, вздулись, едва не разрывая одежду.
Тело начало удлиняться. Голова медленно вытягивалась, стала размером с лошажью, только в широкой пасти блеснули длинные острые зубы. Клыки не помещаются во рту, еще бы, Мрака ни за какие пряники не превратить в травоядное, одежда затрещала и лопнула сразу в трех местах. На месте Мрака стоял неведомый зверь, чем-то похож на крокодила, на медведя, но задние лапы как у уссурийского тигра.
Мрак с трудом переступил с лапы на лапу, пошатнулся, даже замахал передними, но устоял, затем его фигура так же медленно пошла вниз. Он превратился в мощного зверя, наподобие дикого кабана, для устойчивости встал на все четыре, но лапы оставались широкими, а острые когти со скрипом царапнули паркет.
Он посмотрел на Олега налитыми кровью глазами, хрюкнул, встряхнулся. Олег кивнул, сказал:
– Неплохо… для начала.
Мрак прорычал что-то, но пасть зверя для красивых речей ни к черту, припал по своей привычке оборотня к земле, а поднялся уже страшным зверем на толстых, как колонны, лапах. Широкая грудь, огромная голова с острыми рогами, однако и здесь остался себе верен: ну никак не может вообразить себя на копытах, снова когти процарапали паркет.
Олег ожидал, что Мрак покажет что-то еще, но тот вернулся в свою старую личину, весь мокрый, со лба бегут ручьи пота. Даже волосы слиплись, грудь бурно вздымается, кровеносные сосуды в глазных яблоках полопались, там все залило кровью, а под глазами повисли тяжелые темные мешки.
– Здорово, – сказал Олег. – Я бы так ни за что не смог вспотеть.
Мрак что-то прорычал, едва не задохнулся, закинул руки на спинку дивана, отдыхал, как боксер между раундами.
Олег сказал вежливо:
– Я понимаю, тебя сейчас надо хвалить и хвалить. Ты ж в самом деле молодец! Этого мы раньше не умели. Но, если честно, Мрак, это не совсем то. А если честно, совсем не то.
Мрак, донельзя гордый и счастливый, возмутился:
– Ну да!.. Это ты от зависти!.. Ты видел, видел, какие у меня чешуйки были на хвосте?.. А гребень?
– Извини, не рассмотрел. Да и не было никаких чешуек.
– Как это не было?
– А так, не было. Ты не сумел…
– Не бреши, – сказал Мрак. Потом спросил: – Ну хоть гребень-то был?
– И гребня не было, – ответил Олег честно. – Да, Мрак. Ты научился трансформироваться в любого зверя… Ладно, еще не в любого, но теперь можешь, можешь. Раньше от этого можно бы на ушах ходить целое столетие. Как же, такое достижение! Но сейчас, когда простые люди чудеса творят каждый день… Понимаешь, это – перестройка не атомарная, а на уровне молекул. Биологическая перестройка, Мрак. Из одной органики в другую.
Мрак сказал рассерженно:
– И что, другие могут?
– Нет, конечно, – сказал Олег. Добавил: – Пока что. Но когда-то смогут. Может быть, даже скоро.
– Олег, признайся, ты просто завидуешь! Тебе никогда в такого красивого зверя не перекинуться. А я вот сумел. У тебя и тот старый птеродактиль какой-то серый да уродливый был. И сейчас ты в такие чудища перекидываешься, что как будто из старых чуланов вытащили из-под тряпья. Ей-богу, я даже запах нафталина слышал!
– Ладно, Мрак…
– Что, признаешься?
– Ладно, – повторил Олег. – Тебе надо отликовать, насладиться, привыкнуть. Может быть, даже полетать над миром в этом гадком облике.
– Полетать? – повторил Мрак. – Ну, знаешь… Я, вообще-то, волк, летать как-то не люблю. Да и некогда. Тарху ведь погано, а она, зараза, сама лампочку… Так что тебе, вечно недовольная скотина, опять не так?
– Мрак, ты все сделал здорово, честно. Но мир ускорился, цивилизация стремительно ускорилась. Вот и мы должны ускориться, чтобы не пришлось заносить за нею хвост на поворотах. Еще пару веков тому с этим превращением можно бы остановиться, неспешно исследовать, вникать, опробовать все варианты… Но не сейчас. Мрак, ты освоил трансформацию на молекулярном уровне. Но ты не можешь сделать шкуру стальной, вот в чем дело. А я могу! Это и есть другой принцип. Здесь перестройка уже на атомарном уровне.
Мрак облизнул сухие губы. Привычно насмешливый мужественный голос дрогнул:
– И как тебе… в этой атомной бомбе?
– У тебя такая же, – ответил Олег педантично.
– У меня, такого вот волосатого?
– Мрак, не прикидывайся… Мы все – атомные бомбы, только никто об этом не думает. И все на свете – атомные бомбы, а то и… похуже. Только я уже начал этими ядерными процессами управлять, а ты еще ушами ляпаешь, как кит хвостом по воде.
– Что, так громко?
– Нет, по-дурному.
– Дурень, он так рыбу глушит. Как динамитом.
– Вообще-то, самок подзывает, – поправил Олег педантично, – но дело не в этом.
Мрак сказал осевшим голосом:
– Только ты смотри… не нажми красную кнопку. У тебя как со зрением? Не дальтоник?
– Да я не стал мудрствовать, – ответил Олег, Мрак ощутил в его голосе смущение. – Все то же самое. Все двигательные мышцы оставил… ну, почти в прежнем виде. Да что там почти – в прежнем.