Страница:
Дальше дома среднего класса, целый квартал, а еще дальше — трущобы «третьего мира», дома-типовухи стандартной планировки, где обитает масса безработных и занятых на самых низкооплачиваемых работах. Там мужчины и женщины трудоспособного возраста, им еще рано на пенсию по возрасту, но и не состоят на учете на бирже труда, значит — не получают и пособия по безработице, живут неизвестно на что, не обучаются новым профессиям, детей не посылают в школу, телефоны отключены за неуплату, а свет и тепло им идет за счет общества, иначе вообще обречь их на вымирание в холодные зимы. Стоило бы, конечно, но — какая дурь — негуманно.
Тротуар блестит, только что прошла поливочная машина, в сторонке жадно впитывает влагу газон с чахлой травкой. Щенок отбежал еще чуть, снова присел, уже чуточку иначе, смешно сгорбив спинку, Мрак даже ощутил, как маленькое существо напряглось, натужилось и наконец выложило в травку две аккуратные колбаски.
— Вовремя, — согласился и Олег. — Жаль, что не на руках…
— Он у меня стойкий оловянный солдатик, — ответил Мрак с гордостью.
Олег всмотрелся в щель между домами, буркнул:
— Насчет женщин пока не скажу, но внимание мы на себя уже обратили.
Мрак оглянулся:
— Кто?.. А, эти…
— Да, — сказал Олег саркастически, — эти, которые. Они самые.
Челюсти сами собой стиснулись, как стальной капкан. Мир меняется стремительно, в быт вламываются высокие технологии, но эти вот темные личности на ночных улицах с их неизменным: «Дядя, дай прикурить!» и «Подруга, давай пообщаемся!» все те же, разве что стали более назойливыми, напористыми, агрессивными. Болтуны с высоких трибун важно говорят о «культуре третьего мира», подразумевая не тот третий мир, к которому он привык: раньше имелись в виду все нейтральные страны, что опасливо держались в сторонке от двух ощетинившихся сверхдержав: США и СССР, теперь это «культура» молодежных банд, что слоняются без дела, угоняют автомобили, торгуют наркотиками, затевают жестокие драки друг с другом, нападают на одиноких прохожих.
— Отлупим? — предложил Мрак ехидно. Олег отмахнулся:
— Пусть живут, как хотят. Они останутся в этом мире, а остальные уйдут вперед.
— И выше, — сказал Мрак, ухмыляясь.
— Да, и выше, — согласился Олег таким холодным голосом, словно говорил айсберг.
Высоко в небе проплыл с мягким рокотом милицейский вертолет, исчез за высокими зданиями. В темном небе среди звезд передвигаются в разных направлениях красноватые огоньки лайнеров, святящиеся точки спутников и обитаемых станций, дважды коротко-полыхнула на полнеба реклама пепси-колы, дорогое удовольствие даже с учетом все дешевеющих технологий.
Мрак смотрел в сторону, сказал с неудовольствием:
— А вот это мне не нравится.
Четверо крепких ребят, по их звероватым рожам и налитым силой телам не скажешь, что Россия вымирает, с хохотом расставили длинные, как у фреддикрюгеров руки, перегородили дорогу молодой женщине. Она попыталась обойти, но не сумела проскользнуть между стеной и длиннолапым героем ночных переулков, он ловко цапнул за рукав. Затрещала тонкая ткань, женщина негодующе вскрикнула.
— Ты постой, погоди, — пропел один насмешливо, — насладиться поспеши… Вован, держи крепче! Сочная штучка попалась…
Женщина завизжала, начала отбиваться. Ее глаза закрывали большие очки в массивной оправе, сейчас они слетели и пропали в темноте. Мрак буркнул:
— Надо хотя бы по мордам. Олег поморщился.
— Думай о человечестве, — напомнил он сурово. — Я же говорил, не можем спасти всех, кого сейчас обижают!.. В эту минуту по всей планете не меньше ста тысяч таких вот ситуаций, не меньше миллиона автомобилей разбиваются, падают в реку… всех не спасти, а спасти кого-то одного — это несправедливо ко всем остальным.
— Да знаю все, — сказал Мрак зло, — но где-то в твоих рассуждениях дырочка.
— Где?
— Не знаю, но есть.
Он повернулся к веселой четверке. Запах алкоголя прет от всех четверых, женщина бессильно трепыхается в руках самого здоровенного, красавец блондин крепко зажал ей рот, еще один держит ноги, а третий попытался стащить трусики, но в нетерпении просто разорвал и отшвырнул. Четвертый лишь глазел, пальцы нервно теребят язычок «молнии» на джинсах, не уверен, паскуда, что ему позволят полезть не то что первым, а вообще.
— Эй, — сказал Мрак, подходя, почти дружелюбно, — вы чо тут делаете?
Посмотрели все четверо, но лишь последний оставил «молнию» и загородил дорогу. Рослый, крепкоплечий, накачанный, такого можно на рекламу здорового питания, даже красавец — чего еще надо, таким девки сами на шею бросаются, но восхотел вот запретной романтики, люди Флинта, мол, песенки поют, вот и держится с демонстративной наглостью, окинул Мрака взглядом, полным презрения, и процедил как можно гадостным голосом:
— Мужик… тебя тоже на четыре кости?
Женщина забилась, глаза в ужасе вытаращены, блондин крепче зажал ей рот, кивнул тому, что уже раздвинул жертве ноги. Тот нехотя повернулся к непрошеному свидетелю.
— Гриша, врежь ему разок, чтобы поднялся только завтра!
Мрак сказал миролюбиво:
— Ребята, сам был молодым, понимаю… Так что не сердюсь. Вам просто не повезло, я попался. Девку отпустите, а сами, того… идите, идите и идите. Лучше всего еще и не грешите. По возможности, конечно.
Двое сделали по шагу навстречу. Незнакомец выглядит крепким, очень крепким, но и великана можно превратить в окровавленную тушу, если знаешь боевые приемы. Один спросил на всякий случай:
— Ты кто, мужик? Не из ментов, случаем?
— Нет, — ответил Мрак честно. — Но уделать вас могу, так что девку отпустите. И вам ничо не будет. Подрастете, женитесь, подработку начнете брать, чтобы семью прокормить, с этим сейчас худо, вагоны по ночам разгружать придется, не до приключений будет.
Оба переглянулись, придвинулись еще, один сразу же ударил, второй нарочито задержался на случай обманного движения незнакомца, но Мрак стоял неподвижно. Кулак парня с силой угодил прямо в нос, послышался хруст ломаемых костей. У женщины округлились глаза, парень взвыл и согнулся, нянча кисть с переломанными пальцами. Кровь выступила из многочисленных открытых переломов, побежала темными струйками.
Второй вскрикнул:
— Ах ты, гад…
Его кулак с сокрушительной силой ударил Мрака в челюсть. Мрак не сдвинулся и на миллиметр, а парень вскрикнул, тоже согнулся, прижал руку со сломанными пальцами к груди. Женщина, ощутив, что появился шанс вырваться, отчаянно засопротивлялась, ухитрилась укусить вожака за пальцы. Тот грязно выругался, ударил ее по лицу.
— Жди здесь, сука!..
Он выхватил нож и, пригнувшись, пошел на Мрака. Четвертый, что еще не участвовал в драке, посмотрел на вожака, тоже вытащил нож, неумело раскрыл и зашел к Мраку с другой стороны.
Олег кривился, морщился, но вышел из тени, на него не обращали внимания, сказал женщине:
— Здесь все в порядке, идите домой.
Она торопливо вскочила на ноги, на губах кровь, подхватила сумочку. Широко раскрытые глаза обшарили лицо Олега, спросила быстро:
— Вы даже не собираетесь помочь другу?
— Нет, — ответил Олег сухо, — идите.
Она попятилась, не отрывая от него взгляда, потом быстро посмотрела на Мрака. Двое с ножами набросились с двух сторон, а Мрак решил, что ждать, пока сперва затупят, а потом и вовсе обломают лезвия ножей из великолепной стали, уж слишком, сделал вид, что он-де обучен каким-то приемам, взмахнул раз, взмахнул другой, отбивая удары, парни разъярились, ножи сверкали в воздухе, словно серебристые рыбки. К двоим присоединился один со сломанными пальцами: выхватил шокер и ткнул Мраку в спину.
Мрак отмахивался с таким видом, что вот-вот упадет, но пока что ни один удар не достигал цели: нападавшие либо промахивались, либо незнакомец успевал в последнюю секунду, в самую что ни есть распоследнюю, блокировать удар или сбрасывать в воздух. Олег скривился, что-то в этом есть нехорошее, когда вот так с теми, кто заведомо слабее, просто неизмеримо слабее и ниже, но Мраку не объяснишь, он и сейчас, ставши сверхчеловеком, все еще руководствуется не головой, а эмоциями.
Женщина отбежала, Мрак успел в свете уличного фонаря увидеть ее лицо: губы распухли, на правой стороне лица будет такой кровоподтек, что не выйти на улицу, для женщин это тяжелый удар. И вот только сейчас, при виде обезображенного лица, Мрак разъярился, Олег раскрыл рот, хотел крикнуть, но руки Мрака на этот раз ударили точно. Трое вздрогнули, их не отшвырнуло, не отбросило, просто опустились на подломившихся ногах с разбитыми, как гнилые тыквы, головами.
Олег спросил сухо:
— Зачем?..
— Заслужили, — ответил Мрак с вызовом. — Что, не так?
— Сейчас — да, — ответил Олег с такой серьезностью, что Мрак посмотрел внимательнее, не прикидывается, — но завтра стали бы примерными членами общества. Возможно, стали бы. Буйство крови бывает у многих. Да и подспудный протест против всеобщего умиротворения. Не все же оттягиваются в кровавых баймах, кому-то уже недостает…
Мрак отряхнул руки, лицо угрюмое.
— Рассуждай, рассуждай. А я, когда вижу зло, бью. Без рассуждений. Даже если завтра оно отрастит ангельские крылышки и запоет в церковном хоре… А где Барсик?
Олег огляделся. Из-за кустов выглядывала квадратная мордочка. Щенок перетрусил, поспешил спрятаться подальше от битвы богов. Мрак взял его на руки, щенок пугливо вздрагивал и прижимался к нему всем телом.
— Глупо, — сказал Олег, он не смотрел на Барсика. — Так зло не победишь.
— Да иди ты!.. К тому же людей и так слишком много.
— И что?
— Если уж чистить, то вот с этих. Хоть какое давление, но другие сидят в аудиториях и физику зубрят!
Олег буркнул:
— А то, что обнаружат три трупа?.. Четвертый такого понарассказывает!
Мрак ответил со злой усмешкой:
— Не понарассказывает.
Молодежные банды, подумал Олег с грустью, молодые и сильные парни, неграмотные и не обученные никакому ремеслу. Какая к черту «культура трущоб», как можно поганить слово «культура», когда целые стаи шатаются вот так без дела, устраивают стычки, делят территорию, приторговывают наркотиками, всем жаждется хорошей жизни, ведь видят же по телевизору, отсюда хорошо заметен и тот красавец-дом, где даже территория вокруг обнесена высоким забором. И на той стороне дороги целый квартал таких домов, там своя полиция, свои поликлиники, магазины. Жители тех домов даже требуют у городских властей уменьшить им налоги, так как не пользуются местными службами.
Они прошли еще чуть, из темноты выдвинулась спасенная ими молодая женщина. В руках раскрытая сумочка, не обращая внимания на Олега, сказала Мраку с горячей благодарностью:
— Вы так рисковали, так рисковали!.. Я даже не думала, что еще на свете остались мужчины!
Мрак отмахнулся.
— Не стоит благодарности. На свете есть всякие.
— Только настоящих, — сказала женщина с горечью, — все меньше и меньше.
При свете уличного фонаря ее милое лицо, копия позабытой уже Мерилин Монро, выглядело ужасно. Разговаривая, она одним глазом посматривала в сумочку, там встроенное зеркальце, расстроенно морщилась. Мрак покачал головой, голос прозвучал натужно бодро:
— Ошибаетесь. Разве мы не орлы? Вы далеко живете?
— Рядом, — ответила женщина быстро. — Меня зовут Тигги. Инна Тигги. Не зайдете ко мне на чашку чаю? А если сторонники здорового образа жизни, налью молока. Я даже не стану искать очки, хотя жаль, там мои собственные программы. Ой, какой у вас чудесный щенок! Что за порода?
Олег буркнул:
— Молоко на ночь не пьют. Вообще на ночь не пьют и не едят. Не стоит благодарности, идите спокойно.
— Но если ваш друг…
— Он тоже не хочет молока, — оборвал Олег. — Хотя котяра еще тот.
— Молока — нет, — согласился Мрак. — Но если найдется кофе… Я люблю крепкий кофе. Именно на ночь. А щенок у меня в самом деле замечательный. Породный, как сам Чингисхан! Только еще не знаю, что за порода.
Она счастливо улыбнулась, улыбка осветила лицо, глаза заискрились, она вся преобразилась, из хорошенькой стала просто восхитительной, даже Олег ощутил, как в сердце кольнуло, иногда создает же природа такие шедевры, чтобы вот так в мгновение ока можно было преображаться.
— У меня есть крепкий кофе, — сообщила она торопливо. — Вы меня просто обяжете, если заглянете. Я так перетрусила, что теперь побоюсь зайти и в подъезд. Даже дверь открыть страшно.
Если и лукавила, то самую малость, ее все еще трясло, хотя старается храбро улыбаться, молодец. Мрак, не дожидаясь Олега, взял ее под руку, Олег буркнул что-то под нос, брезгливо оглянулся.
— Очки…
Мрак тоже посмотрел, все понял, сунул Олегу Барсика, метнулся в темноту, женщина выжидательно смотрела вслед, перевела взгляд на Олега, в чистых добрых глазах он прочитал мягкое осуждение.
Мрак появился с радостным кличем:
— Вот они! Даже не разбились! Все цело!
Тигги с ликующим воплем схватила, поспешно осмотрела, примерила, на лице появилась счастливейшая из улыбок.
— В самом деле целы, удивительно. Огромнейшее спасибо!
Не оглядываясь, Олег видел, три трупа исчезли, как исчез и четвертый, что сидел, обмочившись, прямо на земле и с ужасом смотрел им вслед. Воздух стал чуть чище, добавилось кислорода.
Ее дом не совсем рядом, конечно, но близко, ехать не пришлось, довольно приличный дом для среднего класса, она открыла парадную дверь магнитным ключом, прошли мимо запертой двери, где должна дежурить консьержка, мимо расписанных скабрезными надписями стен и разбитых почтовых ящиков, поднялись в такой же расписанной кабинке лифта на этаж, здесь снова погремела ключами. От волнения долго не могла попасть в дырочку, затем там щелкнуло, Олег вскинул брови и посмотрел на Мрака очень строго, тот ответил невинным взором, мол, вовсе и не собирался помогать застрявшей собачке замка сработать, она и сама бы сработала, вернее, сама и сработала.
Квартира небольшая, двухкомнатная, сразу чувствуется, что мужчины здесь либо не бывают, либо не имеют права голоса, а хозяйка совсем не считается, как гости посмотрят на разбросанные вещи.
Навстречу вышла толстая рыжая ангорская кошка. Посмотрела с порога спальни неодобрительно, повернулась и царственно удалилась, покачивая задранным хвостом.
Тигги сказала торопливо:
— Располагайтесь, как дома!.. Двери в туалет и ванную рядом, в комнате телевизор и компьютер, линия в Интернет выделенная, а я пока приготовлю кофе. Вам со сливками?
— Мне без, — ответил Мрак. — Но Барсику можно со сливками.
Она изумилась:
— Он тоже пьет кофе? Такой маленький?
— Он еще и курит, — ответил Мрак гордо. — Но не в гостях, конечно. Ладно, ему можно сливок без кофе.
— А вашему другу?
— Ему со сливками, — ответил Мрак и пояснил злорадно: — Он у нас здоровье бережет.
— Я так и поняла, — заявила она. Улыбнулась, смягчая резкость, все-таки хозяйка, гостей обижать — последнее дело. — У меня, к счастью, сливки тоже есть.
— Кошачьи, — ехидно уточнил Мрак. — Мой друг как раз любит сливки для кошек. Знаете ли, «Сливскас»?
Тигги просияла:
— У меня как раз они! Две упаковки!
— Ему одной хватит, — сказал Мрак. Он повел в сторону Олега дланью: — Мы по русскому обычаю не представились, а вы из скромности все не спрашиваете и не спрашиваете. Моего друга зовут Олег, просто Олег. А меня — Мрак. Барсика вы уже знаете. Можно я его опущу на пол?
— Можно, можно, — заверила она. — Моя кошка сама доброта. Вас, простите… Марк?
— Нет, Мрак, — поправил он. — Говорят, я родился в самую темную ночь, потому так и назвали.
Тигги мило улыбнулась. Ее глаза за толстыми стеклами-дисплеями тоже улыбались, Мрак подавил желание заглянуть в программу, хоть и любопытно, какими же она их видит, Олега, понятно, сухим чинушей, а его, Мрака, наверняка рыцарем в серебряных доспехах?
Она поспешила на кухню, Мрак окинул взглядом книжные полки, хмыкнул. Тигги услышала, обернулась в дверном проеме, взгляд стал встревоженным:
— Что-то не так?
— Какой широкий разброс, — отметил Мрак с осторожностью. — Я решил было, что вы красивая, а теперь…
Она чуть отклонилась, бросила взгляд в зеркало на стене в коридоре.
— Теперь вы так не думаете… Ой, а синяка-то и нет! Я думала, такой кровоподтек будет!.. Как удачно, а мне казалось, что пол-лица занемело. И губы почти в порядке… Странно как-то.
Олег поинтересовался:
— Отсюда троллейбусная остановка далеко?
— Да, к сожалению. Но рядом с домом маршрутная стоянка. Почти рядом… вы не думаете, что стоит заявить в милицию?
Мрак отмахнулся великодушно.
— Не стоит. Они свой урок получили. Больше не выйдут на такую охоту.
— Уверены?
— Уверен, — ответил он. — Вот почему-то уверен.
Она бросила быстрый взгляд на его грубое мужественное лицо, не нашлась, что ответить, спросила после неловкой паузы:
— Судя по этим книгам, вы решили, что я не красивая, а напротив — умная?
Мрак засмеялся:
— Нет, просто по книгам бывает легко угадать профессию хозяина. А по этим книгам… гм…
— Я гуманолог, — сказала она. Встретив его удивленный взгляд, пояснила: — Просто гуманолог, не слишком известный, хотя пару работ уже опубликовала в академическом издании, а два десятка — в Сети. Ладно, обо всем позже. Сейчас — кофе!
— И сливки!
— Да, извините, и сливки. Для Барсика и вашего… Друга.
Она исчезла на кухне, Олег буркнул:
— Ну и зачем это тебе?
— А просто так, — ответил Мрак. Добавил: — Если гуманолог — это то, что я думаю, то ее бы с Яфетом познакомить! Оказывается, уже и профессия такая есть.
Из кухни вкусно запахло, к аромату кофе добавился запах поджаренных гренок, Мрак уловил и дивный аромат яичницы с ветчиной, эта Тигги не последняя дура, понимает, что кофе, конечно, интеллигентно и светски, но двое мужчин не откажутся, еще как не откажутся и от чего-то к этому самому кофию.
Глава 6
Тротуар блестит, только что прошла поливочная машина, в сторонке жадно впитывает влагу газон с чахлой травкой. Щенок отбежал еще чуть, снова присел, уже чуточку иначе, смешно сгорбив спинку, Мрак даже ощутил, как маленькое существо напряглось, натужилось и наконец выложило в травку две аккуратные колбаски.
— Вовремя, — согласился и Олег. — Жаль, что не на руках…
— Он у меня стойкий оловянный солдатик, — ответил Мрак с гордостью.
Олег всмотрелся в щель между домами, буркнул:
— Насчет женщин пока не скажу, но внимание мы на себя уже обратили.
Мрак оглянулся:
— Кто?.. А, эти…
— Да, — сказал Олег саркастически, — эти, которые. Они самые.
Челюсти сами собой стиснулись, как стальной капкан. Мир меняется стремительно, в быт вламываются высокие технологии, но эти вот темные личности на ночных улицах с их неизменным: «Дядя, дай прикурить!» и «Подруга, давай пообщаемся!» все те же, разве что стали более назойливыми, напористыми, агрессивными. Болтуны с высоких трибун важно говорят о «культуре третьего мира», подразумевая не тот третий мир, к которому он привык: раньше имелись в виду все нейтральные страны, что опасливо держались в сторонке от двух ощетинившихся сверхдержав: США и СССР, теперь это «культура» молодежных банд, что слоняются без дела, угоняют автомобили, торгуют наркотиками, затевают жестокие драки друг с другом, нападают на одиноких прохожих.
— Отлупим? — предложил Мрак ехидно. Олег отмахнулся:
— Пусть живут, как хотят. Они останутся в этом мире, а остальные уйдут вперед.
— И выше, — сказал Мрак, ухмыляясь.
— Да, и выше, — согласился Олег таким холодным голосом, словно говорил айсберг.
Высоко в небе проплыл с мягким рокотом милицейский вертолет, исчез за высокими зданиями. В темном небе среди звезд передвигаются в разных направлениях красноватые огоньки лайнеров, святящиеся точки спутников и обитаемых станций, дважды коротко-полыхнула на полнеба реклама пепси-колы, дорогое удовольствие даже с учетом все дешевеющих технологий.
Мрак смотрел в сторону, сказал с неудовольствием:
— А вот это мне не нравится.
Четверо крепких ребят, по их звероватым рожам и налитым силой телам не скажешь, что Россия вымирает, с хохотом расставили длинные, как у фреддикрюгеров руки, перегородили дорогу молодой женщине. Она попыталась обойти, но не сумела проскользнуть между стеной и длиннолапым героем ночных переулков, он ловко цапнул за рукав. Затрещала тонкая ткань, женщина негодующе вскрикнула.
— Ты постой, погоди, — пропел один насмешливо, — насладиться поспеши… Вован, держи крепче! Сочная штучка попалась…
Женщина завизжала, начала отбиваться. Ее глаза закрывали большие очки в массивной оправе, сейчас они слетели и пропали в темноте. Мрак буркнул:
— Надо хотя бы по мордам. Олег поморщился.
— Думай о человечестве, — напомнил он сурово. — Я же говорил, не можем спасти всех, кого сейчас обижают!.. В эту минуту по всей планете не меньше ста тысяч таких вот ситуаций, не меньше миллиона автомобилей разбиваются, падают в реку… всех не спасти, а спасти кого-то одного — это несправедливо ко всем остальным.
— Да знаю все, — сказал Мрак зло, — но где-то в твоих рассуждениях дырочка.
— Где?
— Не знаю, но есть.
Он повернулся к веселой четверке. Запах алкоголя прет от всех четверых, женщина бессильно трепыхается в руках самого здоровенного, красавец блондин крепко зажал ей рот, еще один держит ноги, а третий попытался стащить трусики, но в нетерпении просто разорвал и отшвырнул. Четвертый лишь глазел, пальцы нервно теребят язычок «молнии» на джинсах, не уверен, паскуда, что ему позволят полезть не то что первым, а вообще.
— Эй, — сказал Мрак, подходя, почти дружелюбно, — вы чо тут делаете?
Посмотрели все четверо, но лишь последний оставил «молнию» и загородил дорогу. Рослый, крепкоплечий, накачанный, такого можно на рекламу здорового питания, даже красавец — чего еще надо, таким девки сами на шею бросаются, но восхотел вот запретной романтики, люди Флинта, мол, песенки поют, вот и держится с демонстративной наглостью, окинул Мрака взглядом, полным презрения, и процедил как можно гадостным голосом:
— Мужик… тебя тоже на четыре кости?
Женщина забилась, глаза в ужасе вытаращены, блондин крепче зажал ей рот, кивнул тому, что уже раздвинул жертве ноги. Тот нехотя повернулся к непрошеному свидетелю.
— Гриша, врежь ему разок, чтобы поднялся только завтра!
Мрак сказал миролюбиво:
— Ребята, сам был молодым, понимаю… Так что не сердюсь. Вам просто не повезло, я попался. Девку отпустите, а сами, того… идите, идите и идите. Лучше всего еще и не грешите. По возможности, конечно.
Двое сделали по шагу навстречу. Незнакомец выглядит крепким, очень крепким, но и великана можно превратить в окровавленную тушу, если знаешь боевые приемы. Один спросил на всякий случай:
— Ты кто, мужик? Не из ментов, случаем?
— Нет, — ответил Мрак честно. — Но уделать вас могу, так что девку отпустите. И вам ничо не будет. Подрастете, женитесь, подработку начнете брать, чтобы семью прокормить, с этим сейчас худо, вагоны по ночам разгружать придется, не до приключений будет.
Оба переглянулись, придвинулись еще, один сразу же ударил, второй нарочито задержался на случай обманного движения незнакомца, но Мрак стоял неподвижно. Кулак парня с силой угодил прямо в нос, послышался хруст ломаемых костей. У женщины округлились глаза, парень взвыл и согнулся, нянча кисть с переломанными пальцами. Кровь выступила из многочисленных открытых переломов, побежала темными струйками.
Второй вскрикнул:
— Ах ты, гад…
Его кулак с сокрушительной силой ударил Мрака в челюсть. Мрак не сдвинулся и на миллиметр, а парень вскрикнул, тоже согнулся, прижал руку со сломанными пальцами к груди. Женщина, ощутив, что появился шанс вырваться, отчаянно засопротивлялась, ухитрилась укусить вожака за пальцы. Тот грязно выругался, ударил ее по лицу.
— Жди здесь, сука!..
Он выхватил нож и, пригнувшись, пошел на Мрака. Четвертый, что еще не участвовал в драке, посмотрел на вожака, тоже вытащил нож, неумело раскрыл и зашел к Мраку с другой стороны.
Олег кривился, морщился, но вышел из тени, на него не обращали внимания, сказал женщине:
— Здесь все в порядке, идите домой.
Она торопливо вскочила на ноги, на губах кровь, подхватила сумочку. Широко раскрытые глаза обшарили лицо Олега, спросила быстро:
— Вы даже не собираетесь помочь другу?
— Нет, — ответил Олег сухо, — идите.
Она попятилась, не отрывая от него взгляда, потом быстро посмотрела на Мрака. Двое с ножами набросились с двух сторон, а Мрак решил, что ждать, пока сперва затупят, а потом и вовсе обломают лезвия ножей из великолепной стали, уж слишком, сделал вид, что он-де обучен каким-то приемам, взмахнул раз, взмахнул другой, отбивая удары, парни разъярились, ножи сверкали в воздухе, словно серебристые рыбки. К двоим присоединился один со сломанными пальцами: выхватил шокер и ткнул Мраку в спину.
Мрак отмахивался с таким видом, что вот-вот упадет, но пока что ни один удар не достигал цели: нападавшие либо промахивались, либо незнакомец успевал в последнюю секунду, в самую что ни есть распоследнюю, блокировать удар или сбрасывать в воздух. Олег скривился, что-то в этом есть нехорошее, когда вот так с теми, кто заведомо слабее, просто неизмеримо слабее и ниже, но Мраку не объяснишь, он и сейчас, ставши сверхчеловеком, все еще руководствуется не головой, а эмоциями.
Женщина отбежала, Мрак успел в свете уличного фонаря увидеть ее лицо: губы распухли, на правой стороне лица будет такой кровоподтек, что не выйти на улицу, для женщин это тяжелый удар. И вот только сейчас, при виде обезображенного лица, Мрак разъярился, Олег раскрыл рот, хотел крикнуть, но руки Мрака на этот раз ударили точно. Трое вздрогнули, их не отшвырнуло, не отбросило, просто опустились на подломившихся ногах с разбитыми, как гнилые тыквы, головами.
Олег спросил сухо:
— Зачем?..
— Заслужили, — ответил Мрак с вызовом. — Что, не так?
— Сейчас — да, — ответил Олег с такой серьезностью, что Мрак посмотрел внимательнее, не прикидывается, — но завтра стали бы примерными членами общества. Возможно, стали бы. Буйство крови бывает у многих. Да и подспудный протест против всеобщего умиротворения. Не все же оттягиваются в кровавых баймах, кому-то уже недостает…
Мрак отряхнул руки, лицо угрюмое.
— Рассуждай, рассуждай. А я, когда вижу зло, бью. Без рассуждений. Даже если завтра оно отрастит ангельские крылышки и запоет в церковном хоре… А где Барсик?
Олег огляделся. Из-за кустов выглядывала квадратная мордочка. Щенок перетрусил, поспешил спрятаться подальше от битвы богов. Мрак взял его на руки, щенок пугливо вздрагивал и прижимался к нему всем телом.
— Глупо, — сказал Олег, он не смотрел на Барсика. — Так зло не победишь.
— Да иди ты!.. К тому же людей и так слишком много.
— И что?
— Если уж чистить, то вот с этих. Хоть какое давление, но другие сидят в аудиториях и физику зубрят!
Олег буркнул:
— А то, что обнаружат три трупа?.. Четвертый такого понарассказывает!
Мрак ответил со злой усмешкой:
— Не понарассказывает.
Молодежные банды, подумал Олег с грустью, молодые и сильные парни, неграмотные и не обученные никакому ремеслу. Какая к черту «культура трущоб», как можно поганить слово «культура», когда целые стаи шатаются вот так без дела, устраивают стычки, делят территорию, приторговывают наркотиками, всем жаждется хорошей жизни, ведь видят же по телевизору, отсюда хорошо заметен и тот красавец-дом, где даже территория вокруг обнесена высоким забором. И на той стороне дороги целый квартал таких домов, там своя полиция, свои поликлиники, магазины. Жители тех домов даже требуют у городских властей уменьшить им налоги, так как не пользуются местными службами.
Они прошли еще чуть, из темноты выдвинулась спасенная ими молодая женщина. В руках раскрытая сумочка, не обращая внимания на Олега, сказала Мраку с горячей благодарностью:
— Вы так рисковали, так рисковали!.. Я даже не думала, что еще на свете остались мужчины!
Мрак отмахнулся.
— Не стоит благодарности. На свете есть всякие.
— Только настоящих, — сказала женщина с горечью, — все меньше и меньше.
При свете уличного фонаря ее милое лицо, копия позабытой уже Мерилин Монро, выглядело ужасно. Разговаривая, она одним глазом посматривала в сумочку, там встроенное зеркальце, расстроенно морщилась. Мрак покачал головой, голос прозвучал натужно бодро:
— Ошибаетесь. Разве мы не орлы? Вы далеко живете?
— Рядом, — ответила женщина быстро. — Меня зовут Тигги. Инна Тигги. Не зайдете ко мне на чашку чаю? А если сторонники здорового образа жизни, налью молока. Я даже не стану искать очки, хотя жаль, там мои собственные программы. Ой, какой у вас чудесный щенок! Что за порода?
Олег буркнул:
— Молоко на ночь не пьют. Вообще на ночь не пьют и не едят. Не стоит благодарности, идите спокойно.
— Но если ваш друг…
— Он тоже не хочет молока, — оборвал Олег. — Хотя котяра еще тот.
— Молока — нет, — согласился Мрак. — Но если найдется кофе… Я люблю крепкий кофе. Именно на ночь. А щенок у меня в самом деле замечательный. Породный, как сам Чингисхан! Только еще не знаю, что за порода.
Она счастливо улыбнулась, улыбка осветила лицо, глаза заискрились, она вся преобразилась, из хорошенькой стала просто восхитительной, даже Олег ощутил, как в сердце кольнуло, иногда создает же природа такие шедевры, чтобы вот так в мгновение ока можно было преображаться.
— У меня есть крепкий кофе, — сообщила она торопливо. — Вы меня просто обяжете, если заглянете. Я так перетрусила, что теперь побоюсь зайти и в подъезд. Даже дверь открыть страшно.
Если и лукавила, то самую малость, ее все еще трясло, хотя старается храбро улыбаться, молодец. Мрак, не дожидаясь Олега, взял ее под руку, Олег буркнул что-то под нос, брезгливо оглянулся.
— Очки…
Мрак тоже посмотрел, все понял, сунул Олегу Барсика, метнулся в темноту, женщина выжидательно смотрела вслед, перевела взгляд на Олега, в чистых добрых глазах он прочитал мягкое осуждение.
Мрак появился с радостным кличем:
— Вот они! Даже не разбились! Все цело!
Тигги с ликующим воплем схватила, поспешно осмотрела, примерила, на лице появилась счастливейшая из улыбок.
— В самом деле целы, удивительно. Огромнейшее спасибо!
Не оглядываясь, Олег видел, три трупа исчезли, как исчез и четвертый, что сидел, обмочившись, прямо на земле и с ужасом смотрел им вслед. Воздух стал чуть чище, добавилось кислорода.
Ее дом не совсем рядом, конечно, но близко, ехать не пришлось, довольно приличный дом для среднего класса, она открыла парадную дверь магнитным ключом, прошли мимо запертой двери, где должна дежурить консьержка, мимо расписанных скабрезными надписями стен и разбитых почтовых ящиков, поднялись в такой же расписанной кабинке лифта на этаж, здесь снова погремела ключами. От волнения долго не могла попасть в дырочку, затем там щелкнуло, Олег вскинул брови и посмотрел на Мрака очень строго, тот ответил невинным взором, мол, вовсе и не собирался помогать застрявшей собачке замка сработать, она и сама бы сработала, вернее, сама и сработала.
Квартира небольшая, двухкомнатная, сразу чувствуется, что мужчины здесь либо не бывают, либо не имеют права голоса, а хозяйка совсем не считается, как гости посмотрят на разбросанные вещи.
Навстречу вышла толстая рыжая ангорская кошка. Посмотрела с порога спальни неодобрительно, повернулась и царственно удалилась, покачивая задранным хвостом.
Тигги сказала торопливо:
— Располагайтесь, как дома!.. Двери в туалет и ванную рядом, в комнате телевизор и компьютер, линия в Интернет выделенная, а я пока приготовлю кофе. Вам со сливками?
— Мне без, — ответил Мрак. — Но Барсику можно со сливками.
Она изумилась:
— Он тоже пьет кофе? Такой маленький?
— Он еще и курит, — ответил Мрак гордо. — Но не в гостях, конечно. Ладно, ему можно сливок без кофе.
— А вашему другу?
— Ему со сливками, — ответил Мрак и пояснил злорадно: — Он у нас здоровье бережет.
— Я так и поняла, — заявила она. Улыбнулась, смягчая резкость, все-таки хозяйка, гостей обижать — последнее дело. — У меня, к счастью, сливки тоже есть.
— Кошачьи, — ехидно уточнил Мрак. — Мой друг как раз любит сливки для кошек. Знаете ли, «Сливскас»?
Тигги просияла:
— У меня как раз они! Две упаковки!
— Ему одной хватит, — сказал Мрак. Он повел в сторону Олега дланью: — Мы по русскому обычаю не представились, а вы из скромности все не спрашиваете и не спрашиваете. Моего друга зовут Олег, просто Олег. А меня — Мрак. Барсика вы уже знаете. Можно я его опущу на пол?
— Можно, можно, — заверила она. — Моя кошка сама доброта. Вас, простите… Марк?
— Нет, Мрак, — поправил он. — Говорят, я родился в самую темную ночь, потому так и назвали.
Тигги мило улыбнулась. Ее глаза за толстыми стеклами-дисплеями тоже улыбались, Мрак подавил желание заглянуть в программу, хоть и любопытно, какими же она их видит, Олега, понятно, сухим чинушей, а его, Мрака, наверняка рыцарем в серебряных доспехах?
Она поспешила на кухню, Мрак окинул взглядом книжные полки, хмыкнул. Тигги услышала, обернулась в дверном проеме, взгляд стал встревоженным:
— Что-то не так?
— Какой широкий разброс, — отметил Мрак с осторожностью. — Я решил было, что вы красивая, а теперь…
Она чуть отклонилась, бросила взгляд в зеркало на стене в коридоре.
— Теперь вы так не думаете… Ой, а синяка-то и нет! Я думала, такой кровоподтек будет!.. Как удачно, а мне казалось, что пол-лица занемело. И губы почти в порядке… Странно как-то.
Олег поинтересовался:
— Отсюда троллейбусная остановка далеко?
— Да, к сожалению. Но рядом с домом маршрутная стоянка. Почти рядом… вы не думаете, что стоит заявить в милицию?
Мрак отмахнулся великодушно.
— Не стоит. Они свой урок получили. Больше не выйдут на такую охоту.
— Уверены?
— Уверен, — ответил он. — Вот почему-то уверен.
Она бросила быстрый взгляд на его грубое мужественное лицо, не нашлась, что ответить, спросила после неловкой паузы:
— Судя по этим книгам, вы решили, что я не красивая, а напротив — умная?
Мрак засмеялся:
— Нет, просто по книгам бывает легко угадать профессию хозяина. А по этим книгам… гм…
— Я гуманолог, — сказала она. Встретив его удивленный взгляд, пояснила: — Просто гуманолог, не слишком известный, хотя пару работ уже опубликовала в академическом издании, а два десятка — в Сети. Ладно, обо всем позже. Сейчас — кофе!
— И сливки!
— Да, извините, и сливки. Для Барсика и вашего… Друга.
Она исчезла на кухне, Олег буркнул:
— Ну и зачем это тебе?
— А просто так, — ответил Мрак. Добавил: — Если гуманолог — это то, что я думаю, то ее бы с Яфетом познакомить! Оказывается, уже и профессия такая есть.
Из кухни вкусно запахло, к аромату кофе добавился запах поджаренных гренок, Мрак уловил и дивный аромат яичницы с ветчиной, эта Тигги не последняя дура, понимает, что кофе, конечно, интеллигентно и светски, но двое мужчин не откажутся, еще как не откажутся и от чего-то к этому самому кофию.
Глава 6
В дверном проеме появился столик на колесиках, на двух широких тарелках поджаренная на скорую руку яичница с ветчиной, хлеб и тонко нарезанные ломтики сыра.
— А кофе сейчас будет, — предупредила она, — это вам пока что, чтобы скрасить ожидание. Да вы сядьте же! А то мне неудобно все время задирать голову, вы такие большие… Барсику я налила в тарелочку сливок. Там, на кухне.
Мрак подхватил Барсика и понес искать кухню, Олег понаблюдал, как она ловко переставляет с тележки на стол, поинтересовался:
— Гуманолог — это не то, что гуманист? Или гуманитарий?
— Мы изучаем человека, — объяснила она мягко, — просто человека. Нет, мы не биологи, не антропологи, мы гуманологи… как бы вам это объяснить…
Появился Мрак, с ходу подцепил со стола крохотный бутербродик, настолько нежный, что может растаять в пальцах, как снежинка на горячей ладони, сказал нахально:
— На пальцах! Мне только на пальцах. Олегу можно и в терминах, но мне — на пальцах.
Она кивнула, на Олега даже не посмотрела, не может простить, что не бросился Мраку на помощь, сказала тем же мягким голосом:
— Была только одна форма жизни, в смысле, человеческая форма, как и форма разума, а когда что-то доступно в наблюдении только в одном числе, сами понимаете, какие могут быть сравнения, какие выводы?..
Мрак, не чинясь, взял второй бутербродик со стороны Олега, мол, ему на ночь есть вредно, бросил на него быстрый взгляд, тот тоже насторожился, спросил недоверчиво:
— Это вы о ком? О зеленых человечках с НАО?
Она засмеялась.
— Нет, все проще. Гуманология рассматривает человека в ряду не только внеразумных форм жизни, но и внебиологических форм разума… нет-нет, никаких зеленых человечков!.. просто назревает переход людей в другие формы, вам в это трудно поверить, но технологический прогресс ведет к тому, что уже скоро появятся киборги, роботы, разумные компьютеры… Да, их еще нет, но мы должны быть готовы, должны понять, что же это такое: отличие от других форм разума. Вы могли заметить, что компьютеры все больше овладевают традиционными областями человеческой деятельности…
Мрак подумал, облизал губы, проговорил с глубокомысленнейшим видом:
— Экология возникла, когда природа начала исчезать. А страсть к изучению первобытных племен у людей появилась, когда их почти не осталось. Верно? Потому сейчас индейцы с каждым фильмом все красивее, благороднее, наделены великими мудростями…
Она засмеялась:
— Вы ухватили суть очень точно. Точно так же и современный человек, даже если он суперпуперакадемик, будет рассматриваться в области экологии и первобытных племен. Современность будет уже не совсем… нынешняя, скажем мягко. В техносоциальной среде грядущего человек будет становиться все более лишним, чуждым, как сейчас был бы чужд на улицах Москвы пещерный дикарь с каменным топором. Так и мы, современные люди, будем восприниматься как рудимент древней и пройденной стадии развития интеллекта. Такой же дикой, или, если хотите, полудикой, но промежуточной между природой и техногенной культурой. Я вижу, вы запечалились? Погрустнели?.. Не надо так смотреть, это произойдет еще не скоро. Возможно, через сто лет, но никак не раньше чем через семьдесят — восемьдесят.
Мрак кивнул с довольным видом: — Ах, так не скоро? Ну, тогда ладно, тогда пусть. Олег усмехнулся, на женщину смотрел с симпатией и растущим интересом. Пальцы его умело держали нож и вилку, но глаза не сводили заинтересованного взгляда с ее лица. Она слегка улыбнулась ему, мол, ладно, прощаю, не совсем еще, правда, но почти прощаю. Возможно, вы в самом деле настолько элитные бойцы, что второму в лом вмешиваться в простую драку с уличным хулиганьем.
Затем она исчезла в направлении кухни, вернулась уже с подносом, где исходили паром три большие чашки. В каждом колышется почти черная жидкость, отдельно поблескивает серебром элегантной упаковки бутылочка с надписью «Сливскас». Мрак злорадно ухмыльнулся.
Олег ощутил, что против воли натянутые в струну нервы постепенно успокаиваются. Даже от стен этой квартиры веет уютом и покоем. Из спальни снова явилась рыжая кошка, по-хозяйски впрыгнула в дальнее кресло и улеглась там, смотрит на всех желтыми хищными глазами неприрученного зверя. Но даже от вида этой кошки становилось, как ни странно, уютнее, а тревога испаряется, как гнилой туман под лучами ласкового солнца.
Притопал лопоухий щенок, смотрел на огромных людей с простодушным восторгом и любопытством, непрестанно помахивая крошечным хвостиком, мол, я мирный, не нападу, вы меня тоже не обижайте, я маленький.
Тигги, не удержавшись, подхватила его обеими руками и влепила в мордочку звучный поцелуй. От нее еще больше, чем от кошки, струился покой, уют, доброта и доброжелательность.
Очки уже сняла, глаза оказались небесно-голубые, невинные, как у младенца. Кофе прихлебывала, забавно вытягивая губы хоботком, как бабочка, пьющая нектар. Мрак развеселился, рассказал целую кучу анекдотов, умеренно пристойных, по крайней мере, Тигги не краснела, звонко хохотала, запрокидывая белую нежную шею, как говорили в старину, созданную для поцелуев.
Олег покосился на Мрака и понял, что это сравнение промелькнуло и у него. Тигги не ребенок, взрослая женщина, но в ней столько детскости, что и тело, будто подстраиваясь под ее нрав, тоже нежно-детское, без морщинок, меток возраста. А шея, что в первую очередь выдает возраст женщины, безукоризненно чистая, девственная, как будто созданная для волчьих зубов.
Тигги, в свою очередь, заметила, что эти мужчины и здесь держатся уверенно, по-хозяйски, в том смысле, что не осматриваются в ее квартире с любопытством. Вообще ей почудилось, что Олег, как и Мрак, может назвать любую книгу в ее шкафах или рассказать, какая мебель у нее в спальне, куда еще ни один не заглядывал. После ужина, когда мужчины обычно выходят на балкон покурить, оба тоже вышли, хотя Тигги сигарет не заметила, да и не похоже, что такие курят, все-таки курение осталось среди людей третьей культуры и частично второй, а эти двое… да это элита, элита во всем, хотя и стараются ничем не выделяться, вон даже пешком шли, хотя такие обычно только на лимузинах и с охраной.
Она осталась убирать со стола, сердце колотилось возбужденно, в предчувствии необычайного приключения, женщины о них мечтают не меньше мужчин, любопытство разъедало внутренности.
Окна при их приближении услужливо распахнули створки, оставив противокомариную защиту из тончайшего репеллента. Струи распыляются на расстоянии от балкона, даже Мрак почти не уловил запаха, оба с удовольствием смотрели на гигантский город, странный и противоречивый, где по-прежнему обещали выработать единую схему планировки, но город все так же застраивается хаотично, неравномерно, отдельными микрорайонами, когда очень состоятельные люди, что не желают покидать понравившийся район, покупают большой участок земли, строят один-единственный дом, очень навороченный, суперкомфортабельный, а участок обносят забором и ставят охрану. Получаются противоестественные гибриды крайней роскоши среди этой чертовой третьей культуры…
Одна такая башня высится среди одинаковых бетонных коробок на четыре квартала южнее, сияющая, с короной из красных огоньков, уже не столько предупреждающих самолеты, это сейчас делают чувствительные сенсоры, сколько украшающих чудо архитектуры. Остальные дома на почтительном расстоянии, отодвинутые забором, по всему периметру ультраэлитного дома лазерные датчики следят, чтобы и комар не пролетел со стороны «плохой» территории. Правда, когда жильцы изредка покидают убежище, приходится ехать через трущобы, однако молодежные банды стараются не оказываться на пути дорогих автомобилей: владельцы обычно вооружены, сзади охрана, адвокаты сумеют доказать, что все встречные — бандиты, садисты и убийцы. Мрак перехватил взгляд Олега, хмыкнул: — Живут же люди? Так про них и говорят, живут же…
— А кофе сейчас будет, — предупредила она, — это вам пока что, чтобы скрасить ожидание. Да вы сядьте же! А то мне неудобно все время задирать голову, вы такие большие… Барсику я налила в тарелочку сливок. Там, на кухне.
Мрак подхватил Барсика и понес искать кухню, Олег понаблюдал, как она ловко переставляет с тележки на стол, поинтересовался:
— Гуманолог — это не то, что гуманист? Или гуманитарий?
— Мы изучаем человека, — объяснила она мягко, — просто человека. Нет, мы не биологи, не антропологи, мы гуманологи… как бы вам это объяснить…
Появился Мрак, с ходу подцепил со стола крохотный бутербродик, настолько нежный, что может растаять в пальцах, как снежинка на горячей ладони, сказал нахально:
— На пальцах! Мне только на пальцах. Олегу можно и в терминах, но мне — на пальцах.
Она кивнула, на Олега даже не посмотрела, не может простить, что не бросился Мраку на помощь, сказала тем же мягким голосом:
— Была только одна форма жизни, в смысле, человеческая форма, как и форма разума, а когда что-то доступно в наблюдении только в одном числе, сами понимаете, какие могут быть сравнения, какие выводы?..
Мрак, не чинясь, взял второй бутербродик со стороны Олега, мол, ему на ночь есть вредно, бросил на него быстрый взгляд, тот тоже насторожился, спросил недоверчиво:
— Это вы о ком? О зеленых человечках с НАО?
Она засмеялась.
— Нет, все проще. Гуманология рассматривает человека в ряду не только внеразумных форм жизни, но и внебиологических форм разума… нет-нет, никаких зеленых человечков!.. просто назревает переход людей в другие формы, вам в это трудно поверить, но технологический прогресс ведет к тому, что уже скоро появятся киборги, роботы, разумные компьютеры… Да, их еще нет, но мы должны быть готовы, должны понять, что же это такое: отличие от других форм разума. Вы могли заметить, что компьютеры все больше овладевают традиционными областями человеческой деятельности…
Мрак подумал, облизал губы, проговорил с глубокомысленнейшим видом:
— Экология возникла, когда природа начала исчезать. А страсть к изучению первобытных племен у людей появилась, когда их почти не осталось. Верно? Потому сейчас индейцы с каждым фильмом все красивее, благороднее, наделены великими мудростями…
Она засмеялась:
— Вы ухватили суть очень точно. Точно так же и современный человек, даже если он суперпуперакадемик, будет рассматриваться в области экологии и первобытных племен. Современность будет уже не совсем… нынешняя, скажем мягко. В техносоциальной среде грядущего человек будет становиться все более лишним, чуждым, как сейчас был бы чужд на улицах Москвы пещерный дикарь с каменным топором. Так и мы, современные люди, будем восприниматься как рудимент древней и пройденной стадии развития интеллекта. Такой же дикой, или, если хотите, полудикой, но промежуточной между природой и техногенной культурой. Я вижу, вы запечалились? Погрустнели?.. Не надо так смотреть, это произойдет еще не скоро. Возможно, через сто лет, но никак не раньше чем через семьдесят — восемьдесят.
Мрак кивнул с довольным видом: — Ах, так не скоро? Ну, тогда ладно, тогда пусть. Олег усмехнулся, на женщину смотрел с симпатией и растущим интересом. Пальцы его умело держали нож и вилку, но глаза не сводили заинтересованного взгляда с ее лица. Она слегка улыбнулась ему, мол, ладно, прощаю, не совсем еще, правда, но почти прощаю. Возможно, вы в самом деле настолько элитные бойцы, что второму в лом вмешиваться в простую драку с уличным хулиганьем.
Затем она исчезла в направлении кухни, вернулась уже с подносом, где исходили паром три большие чашки. В каждом колышется почти черная жидкость, отдельно поблескивает серебром элегантной упаковки бутылочка с надписью «Сливскас». Мрак злорадно ухмыльнулся.
Олег ощутил, что против воли натянутые в струну нервы постепенно успокаиваются. Даже от стен этой квартиры веет уютом и покоем. Из спальни снова явилась рыжая кошка, по-хозяйски впрыгнула в дальнее кресло и улеглась там, смотрит на всех желтыми хищными глазами неприрученного зверя. Но даже от вида этой кошки становилось, как ни странно, уютнее, а тревога испаряется, как гнилой туман под лучами ласкового солнца.
Притопал лопоухий щенок, смотрел на огромных людей с простодушным восторгом и любопытством, непрестанно помахивая крошечным хвостиком, мол, я мирный, не нападу, вы меня тоже не обижайте, я маленький.
Тигги, не удержавшись, подхватила его обеими руками и влепила в мордочку звучный поцелуй. От нее еще больше, чем от кошки, струился покой, уют, доброта и доброжелательность.
Очки уже сняла, глаза оказались небесно-голубые, невинные, как у младенца. Кофе прихлебывала, забавно вытягивая губы хоботком, как бабочка, пьющая нектар. Мрак развеселился, рассказал целую кучу анекдотов, умеренно пристойных, по крайней мере, Тигги не краснела, звонко хохотала, запрокидывая белую нежную шею, как говорили в старину, созданную для поцелуев.
Олег покосился на Мрака и понял, что это сравнение промелькнуло и у него. Тигги не ребенок, взрослая женщина, но в ней столько детскости, что и тело, будто подстраиваясь под ее нрав, тоже нежно-детское, без морщинок, меток возраста. А шея, что в первую очередь выдает возраст женщины, безукоризненно чистая, девственная, как будто созданная для волчьих зубов.
Тигги, в свою очередь, заметила, что эти мужчины и здесь держатся уверенно, по-хозяйски, в том смысле, что не осматриваются в ее квартире с любопытством. Вообще ей почудилось, что Олег, как и Мрак, может назвать любую книгу в ее шкафах или рассказать, какая мебель у нее в спальне, куда еще ни один не заглядывал. После ужина, когда мужчины обычно выходят на балкон покурить, оба тоже вышли, хотя Тигги сигарет не заметила, да и не похоже, что такие курят, все-таки курение осталось среди людей третьей культуры и частично второй, а эти двое… да это элита, элита во всем, хотя и стараются ничем не выделяться, вон даже пешком шли, хотя такие обычно только на лимузинах и с охраной.
Она осталась убирать со стола, сердце колотилось возбужденно, в предчувствии необычайного приключения, женщины о них мечтают не меньше мужчин, любопытство разъедало внутренности.
Окна при их приближении услужливо распахнули створки, оставив противокомариную защиту из тончайшего репеллента. Струи распыляются на расстоянии от балкона, даже Мрак почти не уловил запаха, оба с удовольствием смотрели на гигантский город, странный и противоречивый, где по-прежнему обещали выработать единую схему планировки, но город все так же застраивается хаотично, неравномерно, отдельными микрорайонами, когда очень состоятельные люди, что не желают покидать понравившийся район, покупают большой участок земли, строят один-единственный дом, очень навороченный, суперкомфортабельный, а участок обносят забором и ставят охрану. Получаются противоестественные гибриды крайней роскоши среди этой чертовой третьей культуры…
Одна такая башня высится среди одинаковых бетонных коробок на четыре квартала южнее, сияющая, с короной из красных огоньков, уже не столько предупреждающих самолеты, это сейчас делают чувствительные сенсоры, сколько украшающих чудо архитектуры. Остальные дома на почтительном расстоянии, отодвинутые забором, по всему периметру ультраэлитного дома лазерные датчики следят, чтобы и комар не пролетел со стороны «плохой» территории. Правда, когда жильцы изредка покидают убежище, приходится ехать через трущобы, однако молодежные банды стараются не оказываться на пути дорогих автомобилей: владельцы обычно вооружены, сзади охрана, адвокаты сумеют доказать, что все встречные — бандиты, садисты и убийцы. Мрак перехватил взгляд Олега, хмыкнул: — Живут же люди? Так про них и говорят, живут же…