Никки Логан. За мгновение до счастья

   К сожалению, ни один прибор не может дать ответ на вопрос, что они едят, поэтому для получения этой информации исследователям приходится копаться в их рвотной массе и экскрементах.
   Громко фыркнув, Дорсет снова перевела взгляд на воду, даже не посмотрев на своего детеныша Дэнни-Боя, плавающего у берега. Удивительно, но самки тюленей покидают своих детенышей, когда им самим угрожает опасность. Благодаря этому их намного легче поймать для взвешивания. Но Кейт всегда расстраивало, что малыши остаются незащищенными.
   Она знала на собственном опыте, что это означает. Много лет назад она дала себе слово, что больше никогда не позволит себе оказаться в таком положении. Что больше никогда не будет уязвимой, зависимой от решений других людей, не имеющей права выбора.
   Должно быть, еще в глубокой древности тюлени поняли на инстинктивном уровне, что потеря детеныша не так страшна для популяции, как потеря половозрелой самки, а следовательно, целой генетической линии.
   Детеныши не имеют особой ценности, поэтому они очень уязвимы.
   Посмотрев на Кейт, Дэнни-Бой издал пронзительный крик и продолжил играть со своими друзьями. Молодая женщина грустно улыбнулась. Сообщества рыбаков на всем западном побережье убеждены в том, что люди и тюлени ловят одни и те же виды рыбы. Эта отрасль промышленности приносит миллионы долларов в год, и ее представители не желают терпеть убытки и настаивают на сокращении численности тюленей. С помощью своего исследования Кейт намерена доказать жителям Кастлериджа, правительству и всему миру, что тюлени не охотятся на промысловые виды рыбы.
   – Может, вам стать вегетарианцами, ребята? – спросила она у группы животных.
   Одна самка рядом с ней выразила свое недовольство громким криком, и Кейт рассмеялась:
   – Ладно, я ухожу. Надеюсь, вы будете само очарование, когда я приду сюда в следующий раз.
   С Макмертри-младшим. Это будет ее следующим шагом и единственным шансом переубедить нового владельца фермы. Если Грант Макмертри любил в детстве этих тюленей, возможно, ей удастся заставить его изменить свое решение. От этого зависит ее профессиональная репутация. Она не хочет разочаровать людей, выделивших ей три гранта на исследование. Она не может допустить, чтобы ее труд, на который было потрачено столько времени и сил, оказался напрасным. Ее университет, министерство рыбной промышленности и районный совет, выделившие ей деньги, ждут результатов ее исследования. Она им их предоставит, и ей не помешают в этом ни шторма, ни тем более сердитые юристы с красивыми зелеными глазами.

* * *

   – Так в чем же заключается ваша хорошая новость? – Допив остатки кофе, Грант внимательно посмотрел на мэра Кастлериджа.
   Алан Сефтон рассмеялся:
   – Ты же знаешь, что двенадцать недель до официального утверждения завещания – это короткий срок. Тебе следовало бы меня поблагодарить.
   Это означает, что ему придется еще три месяца терпеть Кейт Диксон и ее команду на своей земле.
   – Спасибо вам за то, что вы согласились стать душеприказчиком моего отца, – ответил Грант.
   Пожилой мужчина печально улыбнулся:
   – Я был уверен, что он не… Что вы с ним… Ты знал, что он оставил ферму тебе?
   – Понятия не имел.
   – Ты его сын. Его единственный наследник. Ни время, ни расстояние не могли этого изменить.
   – Меня бы не удивило, если бы он назло мне оставил ферму этим любителям тюленей.
   Алан нахмурился:
   – Лео никогда не был злопамятным. Он мог вспылить, не дослушать до конца, послать ко всем чертям, но он был не из тех, кто помнит старые обиды.
   – Возможно, за прошедшие девятнадцать лет он стал мягче.
   – Или ты повзрослел.
   За этим последовала тишина. В этот ранний час в кафе не было других посетителей, поэтому ее нарушала только приглушенная музыка, доносящаяся из кухни.
   Алан прокашлялся:
   – Как у тебя дела, сынок?
   Сынок. Его никто так не называл с тех пор, как умерла его мать, когда он был еще ребенком. Отец всегда звал его по имени, школьные учителя обращались к нему по фамилии. Подчиненные называют его «сэр» или «мистер Макмертри». Обращение «сынок» на несколько секунд вывело его из равновесия. Если бы кто-то другой спросил, как у него дела, он бы изобразил на лице дежурную улыбку и сказал «спасибо, хорошо». Но искренний вопрос заслуживает искреннего ответа.
   – Могло бы быть и лучше.
   – Как ты себя ощущаешь в его доме?
   – Хорошо. – Удивительно, но, несмотря ни на что, это правда. – Я так давно здесь с ним не жил, но сразу узнал запах его табака. За девятнадцать лет отец не изменил своей вредной привычке. – Этот своеобразный запах, пробуждавший воспоминания, мешал ему спать по ночам. – Чтобы избавиться от запаха, я перекрасил все стены в доме.
   На лице мэра промелькнула тень, после чего оно снова стало спокойным.
   – О чем еще вы мне хотите рассказать? – продолжил Грант, от которого это не укрылось.
   Алан сделал знак юной официантке, красящей ногти за дальним столиком, чтобы она принесла счет.
   – Не рассказать, а спросить, – ответил он.
   – Валяйте.
   – Я знаю, ты за последнее время почти утратил связь с родным городом.
   Это так, но в день похорон Лео к нему пришло много людей, чтобы выразить свои соболезнования. Каждый из них принес что-нибудь из еды. Его поразило, что местные до сих пор живут как одна большая семья.
   – Я здесь вырос и многих помню.
   – Хорошо. Это тебе поможет легче воспринять то, что я сейчас собираюсь сказать.
   Грант нахмурился:
   – Говорите, не тяните.
   – Это касается группы исследователей…
   Он фыркнул:
   – Если можно назвать кучку бездельников, пересчитывающих тюленей, исследователями.
   Алан задумчиво кивнул:
   – Лео долго отказывался, прежде чем согласиться с ними сотрудничать.
   – Я в этом не сомневаюсь.
   – Понадобился год переговоров, чтобы он уступил.
   – Я уже это знаю. Я встречался с Кейт Диксон.
   Брови Алана взметнулись.
   – Кейт к тебе приходила?
   – На прошлой неделе.
   – Какой она тебе показалась?
   Слишком красивой для ученого. Слишком молодой для темных кругов под глазами.
   – Кажется, она настроена решительно.
   – Да, это похоже на Кейт. Она не позволяет своей печали мешать ей работать.
   Грант стиснул зубы. До сих пор он считал Алана Сефтона своим союзником, но, похоже, этот человек попал под влияние мисс Диксон, как и его отец.
   – Единственное, что ее опечалило, – это мое намерение запретить ей и ее команде появляться на моей ферме.
   – А-а. – Пожилой мужчина кивнул. – Я гадал, каким будет твой выбор.
   – Выбора нет. Если создать на побережье буферную зону, количество полезной земли сократится втрое и будет потерян доступ к океану. Я не собираюсь помогать людям, которые попытались отобрать у моего отца часть фермы.
   Алан пристально посмотрел на него своими голубыми глазами:
   – С каких это пор тебя начала интересовать ферма?
   За то долгое время, что он работал на крупные корпорации, Грант научился скрывать свою боль и потрясение. Он смерил Алана суровым взглядом, и тот отвернулся:
   – Прости. Мне не следовало этого говорить. Но позволь мне тебе напомнить, что эти девятнадцать лет я прожил рядом с твоим отцом. Я слушал его рассказы, знал о его мечтах.
   Лео Макмертри мечтал, чтобы его единственный сын унаследовал его любовь к земле и способности к фермерству. Чтобы он мог с гордостью передать ему «Таллоквэй». К сожалению, судьба распорядилась иначе.
   – Наши мечты не всегда сбываются, – просто сказал Грант.
   – Это верно. Но вернемся к разговору о земле. Твой отец по собственной воле решил поддержать программу университета.
   Грант фыркнул:
   – Или его уговорил кто-то, кому он доверял.
   Пожилой мужчина слегка покраснел:
   – Мне нечего стыдиться. – Выпрямившись, Алан полез в карман за бумажником.
   – Значит, это были вы?
   – Твой отец никогда не любил перемен. Он долго стоял на своем, но в конце концов мне удалось его уговорить.
   Грант наклонился вперед:
   – Значит, вы поддерживаете тех, кто хочет превратить часть «Таллоквэй» в заповедник?
   – Я поддерживаю Кастлеридж и его жителей. На программу Кейт выделена значительная денежная сумма. Если она поможет нам устранить разногласия с представителями рыбной промышленности и защитить наш туризм, от этого выиграют все.
   – Все, кроме Макмертри. Я потеряю треть своей земли, – сухо заметил Грант.
   Алан поджал губы:
   – Да, ты не сможешь пасти на ней скот, зато перед тобой откроются большие возможности для развития экотуризма.
   Грант снова фыркнул:
   – Да мой отец скорее умер бы, чем пустил бы хоть одного туриста на свою землю.
   Алан мрачно посмотрел на него:
   – Ты помнишь, чтобы твой отец что-то делал только потому, что этого хотел от него кто-то другой?
   Грант замер на месте. Живя с отцом, он часто пытался убедить его изменить свое мнение, но Лео был непреклонен. Возможно, он просто применял неправильные методы.
   – У меня есть одна теория.
   – В чем она состоит?
   – Вы встречались с Кейт Диксон?
   – Да, несколько раз. Она славная девушка. Правда, слишком много работает.
   – По-вашему, это недостаток?
   – Нет. – Алан небрежно махнул рукой. – Просто у меня создалось впечатление, что у нее в жизни ничего больше нет. В общем, ты понимаешь, о чем я говорю. О семье, о детях.
   Грант усмехнулся:
   – Полагаю, мисс Диксон приняла бы ваши слова в штыки. По-моему, ей хватает ее тюленей.
   – Никогда не встречал более увлеченного и добросовестного профессионала, – сказал Алан. – Лео хорошо разбирался в людях. Полагаю, он увидел в ней что-то. Она так яростно защищала животных, так хотела им помочь.
   – Вы, случайно, не президент фан-клуба Кейт Диксон? Она противник, Алан.
   – Дело не в том, кто на чьей стороне.
   – А для меня это важно, поскольку речь идет о моей ферме.
   «С каких это пор тебя начала интересовать ферма?» – прочитал он в голубых глазах Алана и, вздохнув, продолжил:
   – Девятнадцать лет назад я покинул «Таллоквэй», потому что знал, что не могу быть фермером, как мой отец. Подростком я постоянно терпел его обвинения в том, что меня не интересует ферма, которой он посвятил столько лет. – Грант прокашлялся. – Он позволил мне уехать, зная, что я не справляюсь даже с самой легкой работой на ферме. Я не могу поверить ни на секунду, что он оставил мне «Таллоквэй» для другой цели, кроме как для продажи ее достойному человеку. Я также не верю, что он мог добровольно отдать треть своей земли группе защитников природы.
   Будь это так, Лео указал бы это в своем завещании. Нет, его отец не мог так поступить. Он покончил с собой, чтобы не видеть, как часть его фермы превратят в заповедник.
   Алан выпрямился:
   – В таком случае позволь мне обратиться к тебе как к человеку, который скоро унаследует «Таллоквэй». Я как мэр города поддерживаю программу, способствующую развитию научного партнерства и экотуризма, и прошу тебя о том же самом.
   Грант поднял бровь:
   – Хорошая речь. Вы долго ее готовили?
   Алан улыбнулся:
   – Я приготовил ее еще два года назад, когда впервые собирался это обсудить с твоим отцом.
   Грант медленно выдохнул. Неужели Кейт Диксон заставила весь город плясать под ее дудку? Алан Сефтон такой же упрямый и решительный, каким был его отец. За короткие две недели, что Грант его знал, он увидел в нем проницательного бизнесмена и сильного лидера. Это означает, что у Алана есть собственные приоритеты.
   Грант начал выбираться из-за столика:
   – Я рассмотрю вашу просьбу.
   Положив на столик несколько банкнот, Алан поднялся и похлопал его по плечу:
   – Я не могу просить тебя о большем.
   – Уверен, что можете.
   И непременно попросит.

Глава 3

   Сложив мускулистые руки на широкой груди, которая на этот раз была полностью прикрыта, Грант посмотрел на Кейт из дверного проема.
   – Почему это мне нужно приглашение, чтобы попасть в свою собственную бухту? – произнес он враждебным тоном.
   – Я приглашаю вас посмотреть на нашу работу. Я подумала, что если вы увидите, как мы работаем…
   – Я приду в неописуемый восторг и позволю вам остаться? – Он цинично усмехнулся. – Вы недостаточно хорошо меня знаете, поэтому я прощаю вам нелепое предположение, будто меня может заинтересовать то, что вы здесь делаете.
   Глаза Кейт неистово сверкнули.
   – Уверена, вы ничего бы не добились в своей профессии, если бы не знали, что первый шаг на пути к успешным переговорам – как можно лучше узнать своего противника.
   – Мы с вами не ведем переговоров. – Но он не отрицает, что они противники. – Насколько я знаю, вам нечего мне предложить.
   Она расправила плечи:
   – У меня есть двенадцать недель.
   Его глаза потемнели.
   – В этих краях новости распространяются быстро.
   – Для моей команды важно точно знать, сколько времени у нас еще есть. Разумеется, я это выяснила.
   – Что меня удерживает от того, чтобы закрыть эту дверь и открыть только через три месяца, когда ваше время истечет?
   Сердце Кейт учащенно забилось.
   – Возможно, это говорит о том, что на самом деле вы человек порядочный.
   – Вы пришли ко мне во второй раз, но, уверяю вас, уйдете вы с тем же результатом, что и раньше.
   – Мистер Макмертри, я не люблю унижаться. Мне бы очень хотелось держаться в стороне от всех этих формальностей, – она тяжело сглотнула, – но мне приходится бороться за мою работу.
   «Это все, что у меня есть».
   Грант пристально уставился на нее.
   – Хорошо. Я уделю вам час, – ответил он после продолжительной паузы.
   Кейт чуть не задрожала от облегчения:
   – Спасибо.
   Он повернулся, чтобы направиться внутрь дома:
   – Я за ключами.
   Кейт схватила его за запястье и почувствовала его тепло:
   – Вы не могли бы принять душ?
   Грант медленно повернулся к ней.
   – Я возился с насосом для артезианской скважины, – сказал он. – Не думал, что слабый запах пота может побеспокоить тюленей.
   – Напротив, вы слишком хорошо пахнете. – Ее щеки вспыхнули от смущения. – То есть я хотела сказать, что дело в вашем одеколоне. Когда мы идем на работу, мы не пользуемся дезодорантами, духами и ароматизированными шампунями, чтобы тюлени не чувствовали нашего приближения.
   – Это многое объясняет. – Неожиданно его взгляд смягчился. – Если мне придется с головы до ног намазаться пометом тюленей, чтобы скрыть мой запах, я никуда не пойду.
   Он пошутил. Это хороший знак. Кейт уцепилась за него, как утопающий за соломинку.
   – Не придется. Зачем зря переводить драгоценный материал для исследования?
   Его чувственные губы приоткрылись, затем неожиданно изогнулись в подобии улыбки.
   – Дайте мне пятнадцать минут.
   – Встретимся на месте. – Она не собирается стоять здесь и ждать, когда он примет душ. – Вы знаете, куда ехать?
   – В бухту Дэйва?
   Кивнув, Кейт направилась к своей машине. Не успела она облегченно вздохнуть, как он крикнул ей вслед:
   – Мои пятнадцать минут в душе входят в час, который я вам дал.
   Похоже, их хрупкое перемирие существовало только в ее воображении. Кейт была раздосадована, но все же нашла в себе силы сделать небрежный взмах рукой и бросить через плечо:
   – Воля ваша.

* * *

   Грант пытался разгадать Кейт Диксон с того дня, когда впервые увидел. Сегодня она выглядела совсем не так, как во время своего прошлого визита. Строгий костюм сменили шорты-карго и мешковатая футболка. Густые темные волосы были собраны в хвост на затылке. Никакого макияжа. Никаких духов. Только чистый запах женщины.
   Наверное, она самая естественная и открытая женщина из всех, которых он когда-либо встречал. Когда она неумело пыталась с ним договориться, делая ему свое нелепое предложение, Грант обнаружил, что хочет ей помочь. Научить ее, как нужно действовать в подобных ситуациях. Спасти ее от себя самой.
   Кейт Диксон нужен рядом опытный человек вроде него, иначе она пропадет в этом жестоком мире. Но, учитывая, что она натворила, ему не хочется становиться для нее благородным рыцарем.
   Выключив душ, он снял с вешалки полотенце.
   Все же, несмотря на ее наивность, ей удалось добиться своего. Он может критиковать ее методы, но не результат. Возможно, он больше похож на своего отца, чем думал, если робкая улыбка и очаровательный румянец этой женщины так на него действуют. А может, у нее талант замечать слабости других.
   Пройдя в комнату, он надел чистые джинсы, джинсовую рубашку и поношенные отцовские сапоги, взял солнцезащитные очки и ключи и направился к своей машине. Ему не терпелось доказать мисс Диксон и ее команде, что то, что они делают, не имеет смысла. Возможно, это будет для них полезно, учитывая то, что скоро они отсюда уедут. Если Алану Сефтону небезразличен их успех, ему придется подыскать новое место для их исследования.
   Через пятнадцать минут он остановил машину рядом со старым грузовиком Кейт и огляделся по сторонам. Чуть поодаль стоял еще один грузовик. Рядом с ним лежало шесть овец.
   Подул сильный ветер, и он почувствовал, как колючие песчинки ударяются об обнаженные участки кожи. Ему вдруг захотелось последовать примеру овец и спрятаться от ветра.
   Подойдя к краю обрыва, он посмотрел вниз и обомлел: Кейт лежала на спине большого толстого тюленя, прижимая руками и ногами мощные ласты животного к его бокам, чтобы его обездвижить. Двое молодых мускулистых парней, таких же мокрых и грязных, как Кейт, прикрепляли между лопаток животного маленькую черную коробочку. Сделав свое дело, молодые люди присоединились к двум другим исследователям, находящимся в противоположной стороне маленькой бухты. Рядом с ними несколько взрослых тюленей следили за группой детенышей.
   У Гранта перехватило дыхание. Он знал, что это самки. Но самки тоже кусаются, к тому же во рту у них могут находиться опасные бактерии. Одно неосторожное движение, и Кейт может понадобиться медицинская помощь. Много лет назад он на собственном опыте познал неприятности, связанные с укусом тюленя. Кейт работает с этими животными каждый день. О чем она только думает, черт побери?
   Собравшись с духом, Кейт отскочила в сторону, приземлилась на бок и покатилась по каменистому берегу, а животное нырнуло в воду. Гранту показалось, что он услышал ее стон, когда она перевернулась на спину и уставилась в небо.
   Со своей позиции Грант видел узкую тропинку между скал, по которой он раньше спускался к маленькому каменистому заливчику, известному как бухта Дэйва.
   Несмотря на то что в последний раз он там был девятнадцать лет назад, ноги сами повели его к началу тропинки. Крепкому взрослому мужчине оказалось намного сложнее по ней передвигаться, чем бесстрашному худому мальчишке, которым он когда-то был, но ему удалось выйти на ровную каменистую поверхность в тот момент, когда Кейт снимала с себя налокотник. Ее длинные загорелые ноги были покрыты царапинами.
   – Что это было, черт побери? – прорычал он.
   Кейт и трое мужчин подняли на него глаза.
   – Вы о чем? – спросила она.
   – Катание верхом на тюленях является частью вашего исследования?
   Ее рот приоткрылся.
   – Я не каталась на Стелле. Я пыталась ее обездвижить.
   – В обмундировании для катания на роликах?
   Поднявшись, она уставилась на него так, словно он спятил.
   – Когда я приехала сюда, Стелла была одна на берегу. Мы целую неделю ждали удобного момента. Мне было некогда переодеваться.
   В этот момент он заметил, что на всех мужчинах одинаковые комбинезоны. Кажется, синие. На них столько грязи, что цвет ткани трудно определить.
   – Что вы с ней делали?
   – Прикрепляли к ее спине специальное устройство. Она будет его носить весь следующий месяц.
   Грант почувствовал себя полным идиотом. Какого черта он так разволновался из-за этой женщины?
   – Что за устройство? – мягко спросил он, чтобы скрыть свои эмоции.
   – Рекордер. Он записывает, сколько времени животное проводит в воде и на какую глубину ныряет в поисках пищи.
   Грант посмотрел на волны, под которыми только что исчезла Стелла, затем снова перевел взгляд на женщину.
   – То, что вы делаете, опасно, Кейт.
   – Не беспокойтесь, вам не придется нести за нас ответственность. У всех нас есть медицинская страховка. Мы знаем, что делаем. Стелле не больно. Она простит меня. Тюлени очень дружелюбные. Мы делаем это каждый месяц на протяжении двух лет.
   – Значит, вот чем вы здесь занимаетесь? Следите за тюленями?
   Кейт и несколько парней рассмеялись.
   – Нет. Это самая волнующая часть работы. – Она посмотрела на группу детенышей, которые продолжили играть, когда опасность миновала. – Иногда мы ловим малышей, чтобы их взвесить и проверить их жизненно важные показатели. Но главным образом мы собираем образцы.
   – Образцы?
   Кейт сняла второй налокотник:
   – Пойдемте, мы вам покажем. Возможно, вы даже захотите нам помочь.
   Наверное, сейчас они будут собирать с камней образцы шерсти тюленей, чтобы потом рассматривать их под суперсовременными микроскопами стоимостью в несколько миллионов долларов. Или брать образцы крови у маленьких пушистых комочков, смотрящих на них огромными глазами.
   – Конечно. Почему нет?
   Кейт бросила ему пару резиновых перчаток, затем, когда он подошел ближе, протянула ему большой совок:
   – Что будете собирать? Рвотную массу или помет?
   Один из парней фыркнул. Грант молча уставился на нее.
   – Простите, – произнесла она невинным тоном. – Вы сами сказали, что хотите помочь.
   Внезапно он вспомнил, как она пошутила насчет того, что не собирается мазать его драгоценными образцами тюленьих испражнений.
   Кейт уперлась руками в бока:
   – Вы рассчитывали на что-то более увлекательное? Мне жаль, но катание верхом на тюленях на сегодня закончилось.
   Саркастически улыбаясь, она наклонилась, взяла с камней совком омерзительную черную кучу, аккуратно положила ее в пластиковый пакет, затем тщательно соскребла с камней остатки и отправила туда же. Грант почувствовал, как к горлу подкатилась тошнота. После этого она передала пакет своему помощнику, который прикрепил к нему бирку и положил его в один из трех контейнеров, стоящих рядом с известняковой скалой.
   – Вы меня разыгрываете?
   Выпрямившись, она пристально посмотрела на него:
   – Я похожа на комика?
   Вовсе нет. Но будь он проклят, если позволит этой женщине его смутить.
   – Я буду собирать рвотную массу, – ответил Грант.
   Улыбка, которой она его наградила, была так же ослепительна, как солнце у них над головой. У него перехватило дыхание.
   – Если вас начнет рвать, отойдите от образцов. Нам не нужны посторонние примеси.
   Не сказав больше ни слова, Кейт продолжила свою работу. Один из ее помощников подошел к Гранту и начал ему показывать, как нужно собирать рвотную массу. Грант сделал неправильно всего два раза, чем очень гордился. Собрав три полноценных образца, он наконец уступил своему любопытству и спросил:
   – Для чего мы это делаем?
   Кейт не смогла сдержать торжествующую улыбку. Почему-то эта улыбка не вывела его из себя. Напротив, он был рад, что наконец ей угодил.
   – Мы изучаем пищевые привычки этих самок, чтобы выяснить, представляют ли тюлени угрозу для промысловой рыбы.
   – Как, собирая всякую дрянь, вы это узнаете?
   Кейт положила в пакет очередной образец.
   – С помощью подсчета ушных костей и челюстей.
   «Не спрашивай ее ни о чем!» – приказал себе Грант, пытаясь обуздать свое любопытство.
   – Расскажите поподробнее, – не выдержал он.
   Кейт просияла:
   – Из непереваренных остатков пищи мы выделяем отолиты – костные образования внутреннего уха. Затем мы их идентифицируем и считаем. Это нам говорит, сколько рыбы ест каждый тюлень и каких видов.
   Он ни за что не признается, что находит ее необычный план просто блестящим.
   – Вам не кажется, что копаться в экскрементах омерзительно? – спросил он вместо этого.
   – Зато очень эффективно. – Кейт пожала плечами.
   – А рвотная масса вам для чего нужна?
   Она подошла ближе к нему и опустилась на корточки, чтобы взять следующий образец.
   – Клювовидные челюсти осьминогов и кальмаров застревают в сфинктерах тюленей. Это вызывает у них рвоту.
   Как его только угораздило согласиться в этом участвовать?
   – Поэтому вы соскребаете все до последнего кусочка? Чтобы не пропустить ушные кости? – спросил он, подняв ее пакет с образцом и посмотрев на его содержимое.
   Кейт выглядела довольной. Очевидно, она думала, что ей удалось вызвать его интерес к ее исследованиям.
   – Точно. Позвольте мне кое-что еще вам показать.
   Передав свои образцы одному из помощников Кейт, он проследовал за ней в дальнюю часть бухты, где у скалы стояло несколько спортивных сумок. Порывшись в одной из них, Кейт достала ламинированную фотографию небольшой пучеглазой рыбы с флуоресцентными пятнами на темной голове и протянула ему. Грант с удивлением обнаружил, что помнит, как называется это уродливое животное.
   – Рыба-фонарь, – сказал он.
   Карие глаза Кейт расширились.
   – Ничего себе.
   – Вы, кажется, забыли о том, что я здесь вырос.
   – Да, но это глубоководная рыба. Откуда вы знаете, как она называется?
   Грант нахмурился:
   – Понятия не имею. Что в ней особенного?
   – Мое исследование показывает, что девяносто процентов пищи тюленей – это рыба-фонарь.
   – И?..
   – Люди не едят рыбу-фонарь. Она слишком жирная.
   Вдруг до него дошло, зачем нужны эти исследования.
   – То есть тюлени не представляют угрозы для промысловой рыбы.
   – Никакой. Точнее, они даже приносят человеку пользу. Наша рыба и их рыба питаются одними и теми же видами мелких беспозвоночных и позвоночных животных. Поэтому, сокращая количество рыбы-фонаря, тюлени способствуют тому, что промысловой рыбе достается больше пищи.
   – Таким образом, тюлени поддерживают многомиллионную промышленность.
   – Именно так.
   Похоже, тюлени действительно важны для процветающей рыбной промышленности Кастлериджа.
   – Кто об этом знает? – осторожно спросил Грант.
   – Пока? Моя команда. Лео знал. Теперь вот вы знаете.
   – Именно по этой причине мой отец вас поддержал?
   – Это ваш отец рассказал мне про рыбу-фонарь.
   Внутри у Гранта все сжалось.
   – Вот черт.
   – Лео никогда не верил в то, что тюлени представляют проблему для людей. Он с детства много за ними наблюдал и знал их привычки.
   «Неужели Лео в детстве тоже искал убежища в этой уединенной бухте, когда ссорился со своим отцом?»
   Ее взгляд смягчился.
   – Он был горд, когда узнал, что результаты наших исследований подтвердили его правоту.
   – Вы хотите сказать, что мой отец был бы рад превратить часть своей фермы в заповедник?
   Кейт опустила глаза:
   – Думаю, что нет. – Она снова посмотрела на Гранта: – Его раздирали противоречия. Ему было жаль терять пастбища, но он хотел поступить правильно.