Пару месяцев спустя первокурсники в основном уже освоились и перезнакомились друг с другом. В это время студенческий телеграф вдруг донес до Дмитрия весьма любопытные сведения. Оказывается, Катя Гусева, прозванная однокурсницами Кармен, что ею было принято необычайно благосклонно, называла его в кругу своих наперсниц одаренной бездарностью. По ее мнению, таким персонам, как Ветлугин, нужно не в университеты поступать, а идти в токари-пекари. Ведь армейская служба сделала образ его мысли совершенно примитивным. Единственное, на что он способен, – это тупо зубрить учебные материалы. А еще она, как и многим другим на курсе, придумала ему какое-то ординарно-туповатое прозвище по первым слогам его имени и фамилии – Димвет.
   Димка услышал это сообщение, переданное ему Генкой, пожал плечами и заметил, что не видит повода для какого-либо расстройства.
   – Да и вообще, какого рожна ей надо? – не отрываясь от учебников, риторически вопросил он. – Учусь так, как уж умею. Ей-то до этого какое дело? К чему всякие там характеристики? Я же не говорю, что ее место, к примеру, где-нибудь на панели, не придумываю никаких кликух. Интересно, как бы она отреагировала, если бы я, допустим, сократил «Кармен Гусева» до какой-нибудь Каргуси? Похоже, делать ей нечего, вот ерундой и занимается.
   Трудно сказать, сколь точно доставил его слова до Кармен все тот же телеграф, частенько сбивавшийся на режим испорченного телефона, но с той поры их отношения, и без того прохладные, стали обостренно-натянутыми. Особенно после того как прозвище Каргуся приросло к ней сразу и намертво.
   Но сильнее всего Кармен раздражало олимпийское спокойствие Ветлугина. Чем больше Димка ее игнорировал, относясь к ней как к пустому месту, тем язвительнее становились заочные выпады барышни. Но он на них практически не реагировал, а если отвечал, то это становилось предметом обсуждения всего курса.
   Как-то раз Кармен в миг поэтического вдохновения обнародовала эпиграмму: «Есть безвалентный элемент, его название – Димвет. Пройдет и год, и десять лет, коль есть Димвет, то с ним – привет». Буквально на следующий же день ей принесли ответную эпиграмму, да еще и снабженную шаржем, причем, как не могла не отметить Кармен, весьма похожим и далеко не бездарным. Кривя губы и хмурясь, она прочла следующее: «Посмотрим мы вдаль, посмотрим и вширь. Есть радуга, но есть и мыльный пузырь. Есть спичка и солнце. Есть лужа и Волга. Не стоит так пыжиться – лопнуть недолго».
   Ну а после того как Димка без подсказок и подмазок сдал первую сессию на «отлично», любые кривотолки насчет его ограниченности, связанной со службой в армии, сами собой очень быстро сошли на нет. Теперь Кармен старательно, даже демонстративно игнорировала Димку, реагируя на него как на пустое место. Впрочем, он этого совершенно не замечал, что вполне укладывалось в типаж натуры, о которой принято говорить: и потерял – молчит, и нашел – молчит.
   Как видно, Кармен заранее предполагала, какой может быть реакция Ветлугина на ее появление. Не давая ему опомниться, она приятельски улыбнулась и чуть кокетливо поздоровалась:
   – Привет, Дима! Ты один?
   Ее непроницаемые черные глаза и пышные темные локоны, падающие на мраморно-белые плечи, не прикрытые платьем от кутюр весьма смелого покроя, скорее всего, сразили бы наповал всякого. Но только не Димку.
   – Привет. – Пытаясь сообразить, что за подвох кроется за этим визитом, Ветлугин окинул девушку изучающим взглядом. – Был один. Ну теперь, надо понимать, уже нет.
   Кармен, заметно обрадованная тем, что он воспринял ее появление без раздражения и какой-либо язвительности, старалась проявить все свое незаурядное обаяние, указала взглядом на дверь, прищурилась и спросила:
   – Ну так, может, пригласишь? Или я настолько страшна, что такую стремно пустить даже на порог?
   – Заходи. – Дима вновь не проявил никаких эмоций и лишь отступил вбок, пропуская девушку в комнату.
   Кармен села за стол напротив него и теперь уже заговорила сдержанно и деловито, без намека на кокетство:
   – Дима, мне сказали, что ты делаешь курсовую по вариантам корреляции статданных урожайности, так?
   – Да, все верно, по корреляции. – Парень кивнул, уже начиная догадываться о причинах ее появления.
   – Вот и мне Шашулин подкинул эту же тему. – Кармен изобразила огорчение и досаду. – А я с ней забуксовала наглухо. Пару листов написала, и на этом все, мысли кончились. Не поможешь?
   Ветлугин чуть пожал плечами и осведомился:
   – В каком плане?
   – Ну-у… Свою курсовую ты чуточку подкорректируешь, чтобы не смотрелась один в один с той, что будешь сдавать сам, и… – Кармен хитро улыбнулась, а потом как-то неопределенно повела рукой. – А я, разумеется, в долгу не остаюсь. Плачу два номинала. Ну так как? Договоримся?
   Димка устало провел по лицу ладонью, тяжело вздохнул:
   – Катя! – Он посмотрел на свою гостью в упор, словно видел ее насквозь. – Ну что ты несешь? Тебе эта курсовая – как зайцу барабан. К тому же Шашулин для тебя что есть, что нет. Тебе ли его бояться при папиных финансовых возможностях? – Ветлугин сделал паузу, ожидая возражений, но их не последовало. – И вообще, зачем все так усложнять? Ради чего нужно было придумывать сюжет с курсовой за два номинала? Да тут и дураку понятно, что если ты эти же два номинала отдашь Шашулину, то он тут же поставит тебе «отлично».
   Слушая его, Кармен отчего-то очень быстро поскучнела и даже сникла. Тем не менее, все еще стараясь прибодриться, она натянуто рассмеялась.
   – Ты считаешь, что я пришла к тебе с какими-то иными целями? – спросила девушка, интонацией пытаясь подчеркнуть необоснованность его суждений. – Хорошо, скажи сам, в чем видишь подоплеку.
   Димка как бы спросил ее взглядом: «Ты и в самом деле хочешь это знать?..», а вслух произнес:
   – Хорошо. Вот моя версия. Сидели вы своей компашкой, скорее всего, у Ленки Ситниковой, сплетничали, перемывали всем кости и дико скучали. От нечего делать пришло вам на ум заключать всякие пари. Вот ты и двинула такую идею: «А закадрю-ка я хохмы ради этого зануду Димвета». Твои подружки тут же сделали ставки. Я думаю, что они чрезвычайно велики. Так?
   Кармен словно утратила дар речи. Она ошарашенно смотрела на своего визави, как видно, пытаясь собраться с мыслями. Барышня никак не ожидала от него такой проницательности и теперь не знала, как достойно выйти из сложившегося положения, говоря на японский манер – не потеряв лица. Сейчас она сама себе напоминала начинающего воришку, которого застигли за извлечением кошелька из чужого кармана.
   Молчание затягивалось. Кармен внезапно почувствовала, что если сейчас она не придумает хоть чего-то стоящего, то очень скоро рискует стать посмешищем всего курса. Да, наверное, и университета. Но ни одной стоящей мысли в голову отчего-то не приходило. Что же делать-то? Девушка молча поднялась из-за стола. Димка спокойно наблюдал за нею, не проявляя ни злорадства, ни язвительной иронии. Он был серьезен и невозмутим.
   Кармен сделала шаг к двери, неожиданно для самой себя вернулась назад и неохотно призналась:
   – Да, все именно так и было. Да, мы заключили пари. Да, я и в самом деле поспорила, что в течение недели сумею вскружить тебе голову. Ты будешь ходить за мной как привязанный, а я потом прилюдно тебе скажу, что все это было розыгрышем. Но ты оказался намного умнее, чем я думала. Черт! Что ж за невезуха-то такая? Фокус не удался, факир был пьян. Ну, теперь все! Я буду в помоях с ног до головы… – горестно констатировала она.
   – С чего бы вдруг? – Ветлугин вопросительно прищурился. – Ты полагаешь, что поливать тебя помоями начну я?
   – Нет. – Кармен отрицательно мотнула головой. – Ты не такой человек, я в этом уже убедилась. Выльют их на меня мои бесценные подружки. Да, ты правильно сказал – ставки этого пари и в самом деле чрезвычайно велики. Мой проигрыш измеряется не в деньгах. Если бы!.. Мне придется сделать нечто… м-м-м… экстраординарное. А долг человека, проигравшего пари, – то же самое, что и карточный. От него не отмахнешься. – Она закрыла лицо ладонью, тягостно вздохнула и помотала головой.
   – Так что же тебе вменил твой высший свет? – Ветлугин почти приятельски усмехнулся. – Прыгнуть с неисправным парашютом? В присутствии ребят из ППС нацарапать гвоздем на их машине «Все менты козлы»? Пойти в зоопарк и дернуть за хвост скунса?
   Его интонация располагала к дальнейшей откровенности. Кармен это почувствовала безошибочно.
   – Да нет, все обстоит гораздо хуже, – решилась признаться она. – Во время лекции я должна буду войти в аудиторию без всего. Абсолютно! Представляешь? Ну и, понятное дело – кто бы в этом сомневался?! – тем же днем пикантное видео гарантированно появится на ютубе, а назавтра об этом узнают мои родители. Вот такая я дура!..
   Дмитрий сочувственно резюмировал:
   – Жестокое условие.
   Уловив в его голосе нотки участия, Кармен мгновение поколебалась, быстро села напротив, склонилась к Ветлугину и торопливо заговорила:
   – Дима, прости меня за все те глупости, которые я когда-либо говорила о тебе! Ну да, я самонадеянная дура и самовлюбленная стерва… Признаю! Но, Дима, очень тебя прошу, выручи меня! А? Поверь, как только подумаю о том, что придется голой войти в аудиторию, мне просто жить не хочется. Что потом будет?.. Дима! Выручи! Я готова на любые твои условия. Клянусь! – Она стиснула зубы и отвернулась.
   По лицу Кармен было заметно, что она вот-вот расплачется.
   Димка выслушал девушку, задумался, окинул ее внимательным взглядом и спросил:
   – Катя, а где гарантия, что сказанное тобой – не продолжение розыгрыша, не вторая часть пари? Ведь получается так, что я в любом случае должен буду изображать из себя твоего ухажера. Кому-то другому придется как проигравшему проделывать то же самое, от чего окажешься избавленной ты. Верно? Как быть с этим? Если честно, то изображать из себя внезапно влюбившегося дурачка мне как-то не очень хочется.
   При его последних словах Кармен даже отшатнулась. В ее глазах сверкнули искорки обиды.
   – Ты считаешь, что влюбиться в меня может только дурачок? – растерянно спросила она.
   – Не цепляйся к словам! – Дмитрий отмахнулся. – Успокойся! Влюбиться в тебя может кто угодно, но мне предлагается роль именно дурачка.
   Кармен вымученно улыбнулась и заявила:
   – Прости, что-то я в неадеквате. Дима! Ты классный парень! Честно говоря, я даже не ожидала, что ты хоть как-то сможешь меня выслушать и понять. По идее-то, сейчас я должна вызывать у тебя одну лишь антипатию. А давай-ка попробуем вместе обыграть ситуацию так, чтобы битых в этой истории не оказалось. Ты как?
   – А такое возможно? – На лице парня промелькнула скептическая мина. – Твоя компания на ничью согласится? Слушай, Катя, ты ведь вовсе не дура. Да и не такая уж стерва, какую постоянно пыталась из себя изобразить. Взбалмошная – да. Избалованная – безусловно. Но явно не Леночка Ситникова, которая и маму родную подставит, лишь бы потом был повод ехидно хихикнуть в кулачок. Кстати, и остальные в твоей компашке – ее подобие. Абсолютно не могу понять, какого черта ты надумала заключать какие-то пари с такими ядовитыми личностями, да еще на таких идиотских условиях!
   Кармен растерянно взглянула на Ветлугина и начала поправлять волосы. Как видно, она не решалась в чем-то признаться даже самой себе.
   – Ну, понимаешь… – заговорила девушка, судя по всему, в какой-то мере себя к этому принуждая. – Есть такое понятие: престиж. Я с детства привыкла быть первой везде и во всем. Это как болезнь, как наркотик. Я была королевой в престижном детсаду, в элитной гимназии, на всех этих крутых тусовках. Там это было несложно. Результат гарантировали мои внешние данные и банковский счет отца. Попав сюда, я поняла, что здесь, среди, извини, пролетариев, королевой быть сложнее. Поэтому мне понадобилась свита. А в нее, сам знаешь, рвутся только такие вот достойные личности вроде Лены Ситниковой. Ну сам подумай! С первого своего появления в универе я выставила самую высокую планку престижа. Потом-то ее снижать уже как-то не к лицу. Согласен? А чтобы не рухнуть, надо держать в форме как себя, так и свиту.
   – В общем, ты сама себя загнала в угол и теперь не знаешь, как из него выйти. – Димка понимающе покачал головой. – Даже и не пытаешься. А ты уверена, что сейчас являешься именно королевой, а не марионеткой в руках этих пройдошливых сорок? Они пользуются твоими деньгами, нарядами, тачкой… Даже идею пари они подбросили так, что ты этого и не заметила. Тебе и его условия навязали. Я прав? Ну признайся!..
   Окончательно раздавленная, Кармен сидела опустив голову и стиснув пальцы. По ее лицу было видно, что она хочет, но боится признать правоту своего собеседника.
   – Кстати, а чего ты вообще пошла на агрофак? – прервав затянувшееся молчание, неожиданно спросил Ветлугин. – Обычно такие, как ты, чада небедных родителей едут поступать учиться куда-нибудь в Москву, а то и в Париж, Лондон. Сюда-то что тебя занесло?
   – До нашего универа я год училась в МГИМО, – негромко ответила его гостья, продолжая до боли стискивать пальцы. – Но это строго между нами. Об этом и моя свита ничего не знает. Однако мне пришлось уйти. Наделала глупостей, не важно каких. Вот строгий папуля меня оттуда и забрал, переадресовав сюда. Почему именно на агронома? У него мощный агрохолдинг, и он хочет, чтобы я однажды его возглавила. Но надо что-то знать, чтобы не оказаться той самой тупой марионеткой в руках пройдох менеджеров. Вот как-то так… Теперь что касается пари. Да, ты прав – его мне умело навязали. Я это видела, но возражать не стала – правила игры, знаешь ли.
   – Ясно. – Димка понимающе кивнул. – Но как же ты думаешь обставить финал этого пари, чтобы, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы?
   Кармен несколько оживилась, изобразила какой-то замысловатый жест и ответила:
   – Ну, например, ты как бы ни о чем не догадываешься, ни о каких пари ничего не ведаешь и как бы согласился сделать мне курсовую. – Кармен вскинула указательный палец. – Но ты предложил другие условия, а я была вынуждена согласиться на них. Какие именно? Ну, скажем, поездку к моим предкам в наш загородный дом на шикарный банкет. Что еще? О! Свою тачку на месяц отдаю в твое полное распоряжение. Как ты на это смотришь? А проигравших пари пусть не будет. Якобы ввиду того, что я добилась твоего внимания, как и требовалось по условиям пари, но не в той форме и степени. Проигрыш Ленке и всем остальным я списываю, и выполнять условия пари никому не придется. Такой вариант тебя устроит?
   Ветлугин не проявил видимого энтузиазма, откинулся на стуле и чуть заметно кивнул.
   – Ладно уж, сойдет для сельской местности, – негромко обронил он с сокрушенной иронией и неожиданно спохватился: – Чай или кофе будешь? А то, блин, сразу предложить-то и не догадался…
   В этот момент в двери клацнул ключ, и в комнату, что-то громко обсуждая, ввалились Генка Махов и Сашка Колотилин. Увидев Кармен, они разом умолкли и замерли в дверях, изумленно таращась в ее сторону. Увидеть уединившимися Ветлугина и Гусеву для них было чем-то столь же невероятным, как если бы средневековый монах-доминиканец надумал полюбезничать с участницей шабаша на Лысой горе.
   Первым отреагировал на увиденное Колотилин.
   – Добрый вечер! Пардон за вторжение! – Он развел руками. – Мы просто не предполагали, что в данный момент здесь проходит ваше свидание. Очень сожалеем, что помешали. Но раз уж мы все равно вторглись, то позвольте взять зубные щетки. Мы немедленно уйдем и до утра перекантуемся в другом месте. Как вам такой вариант?
   – Ну, Димон! Ну жжешь! – Махов восхищенно причмокнул. – Обзавидоваться можно! Так, а где моя зубная щетка?
   Уши Кармен зарделись. Она вскочила со стула и поспешила заверить, что ей уже пора. Да и вообще молодые люди неправильно поняли суть ее визита. Кармен скомканно попрощалась и поспешила уйти.
   Глядя ей вслед, Сашка негромко присвистнул:
   – Матерь Божья! Она еще и смущаться способна?! Охренеть! Сроду бы не подумал. Дима, колись, что за воспитательную беседу проводил с Каргусей?! Покраснела, блин, как девочка невинная.
   – Ладно, Саш, не хами. Даже заочно… – Димка поморщился. – Гусева попросила сделать ей курсовую. У нее такая же тема, как и у меня. Гонорар – шикарный обед на вилле предков и ее тачка в моем распоряжении сроком на месяц. Это все! – уточнил он, увидев на Генкином лице многозначительно намекающую улыбочку.
   – О-о-о! Тачка на месяц? Да еще с хозяйкой в комплекте? Шикарно! – Генка аппетитно причмокнул. – Завтра наш курс ждет обалденная сенсация!..

Глава 3

   Дмитрий Ветлугин торопливо шагал по улицам Средневолжска, направляясь на железнодорожный вокзал. Он собирался взять билет на конец мая, перед сессионной горячкой съездить домой и повидаться с родителями. А еще парень хотел навестить Олю, свою школьную любовь, с которой они собирались пожениться. Вернее, ее могилу. Когда Димка уходил в армию, она поклялась его дождаться. Он с другими призывниками должен был садиться в вагон обшарпанного провинциального дизель-поезда, курсирующего между областным городом и степными райцентрами.
   В самый последний миг Оля вдруг произнесла:
   – Дима, мне почему-то страшно! Кажется, что видимся с тобой в последний раз…
   Ее предчувствия оказались не напрасными. Всего через три месяца после их расставания Олю убила шальная пуля прямо на улице села, когда девушка вечером возвращалась домой от подруги. Пулю выпустил из ствола пистолета излишне темпераментный кавказец, который на людной улице устроил перестрелку с представителями другой южной республики. Гордые горцы, пользуясь трусоватым попустительством местных властных структур и так называемых правоохранительных органов, делили сферы влияния, чахлые объекты сельского бизнеса.
   Как и следовало ожидать, виновного в смерти Оли местные пинкертоны отчего-то найти не смогли. Тогда, по образу и подобию былых времен, возмущенные жители села взялись за топоры и вилы. Наглый беспредел приезжих и продажность местных чиновников довели людей до точки. В знак протеста селяне перекрыли железную дорогу. О происшествии в Софроновке стало известно всем, особенно после размещения этой информации в Интернете.
   Только тогда власть наконец-то зашевелилась. Чиновники собирались надавить на протестующих и вынудить их замолчать под угрозой огромных штрафов и тюремных сроков. Но ожидаемого эффекта это не дало. Более того, к софроновцам присоединились жители соседних сел, которых тоже достали бандитские наезды рэкетиров с юга и непоколебимое бездействие правоохранителей – как милиции, так и прокуратуры.
   О происшествии в Софроновке стало известно в Москве, откуда немедленно выехала специальная комиссия. Убийцу Оли вычислили и нашли быстро. Правда, срок он получил смешной – как за непреднамеренное причинение вреда здоровью, повлекшее смерть при смягчающих обстоятельствах. На какое-то время бандиты притихли, после чего все вернулось на круги своя. Вымогательство, наезды, налеты, грабежи, избиения…
   Известия, полученные из дома, надолго выбили Дмитрия из душевного равновесия. Он никак не мог уразуметь непоправимости происшедшего, ибо, по всем законам логики и здравого смысла, с Олей – единственной во всем этом громадном мире – не могло случиться того, что произошло на самом деле.
   Как и все его сослуживцы, бойцы десантно-штурмового батальона морской пехоты, он ходил на занятия по строевой и общефизической подготовке, как и раньше, успешно сдавал нормативы по стрельбе из всех видов оружия, отлично держался на марш-бросках, был одним из лучших на полевых выходах и учебном десантировании. Поэтому к концу четвертого месяца службы Дмитрия Ветлугина перевели в разведвзвод батальона.
   От других морпехов его отличало лишь одно. Когда те в свободную минуту обменивались новостями из дома и балагурили на разные темы, он отходил куда-то в сторону и оставался наедине со своими воспоминаниями. Парни знали о его жизненной драме и относились к этому с пониманием.
   Как-то пятеро морпехов из разведвзвода получили увольнение и отправились прогуляться по улочкам небольшого городка, стоявшего на берегу Балтийского моря. Проходя мимо местного супермаркета, парни увидели какого-то унылого солдатика с эмблемами царицы полей – пехоты. Тот вынес из магазина два огромных пластиковых пакета, набитые сыром, колбасой и прочей всевозможной провизией, увидел пятерых рослых парней в форме морской пехоты, испуганно замер и попятился.
   Дмитрий подошел к нему и поинтересовался:
   – Что, корифан, день рождения справлять надумал?
   – Какой там день рождения! – отмахнулся тот. – Это отмазка для «черных ястребов». Ну, чтобы не били и не калечили.
   Только тут морпехи заметили на лице пехотинца синяк, припудренный то ли мукой, то ли зубным порошком. Сообразив, что грабить его никто не собирается, парень пояснил, что «черные ястребы» – это северокавказские исламисты, которые специально идут в армию, чтобы заниматься там фактическим террором в отношении представителей других регионов, в том числе и мусульманских.
   – Они нам открыто говорят, что их главная задача – развалить нашу армию изнутри, – приглушив голос, повествовал пехотинец. – Поэтому и издеваются над всеми, кто не с Кавказа. Могут избить, покалечить и даже убить. Еще до моего призыва пацана повесили, а виноватых даже не искали, написали, будто это самоубийство. Все должны ежемесячно платить им дань или везти грев, чтобы не били.
   – А их у вас там много? – Ветлугин нахмурился.
   – Человек тридцать, – вздохнув, сообщил пехотинец. – Но дело-то не в том, сколько их там служит. Ведь перед ними вся офицерня шестерит. У нас были ребята, которые пытались поставить их на место. Ну, дали этим уродам дрозда. Двоих тут же посадили по статье «хулиганство». Были такие, которые убегали домой. Их там вылавливали и сажали за дезертирство. Тому, что их постоянно избивают, никто не верит – ни следаки, ни суд. Парни, если у вас нет этих гребаных чебуреков – считайте, что это не служба, а мед.
   Весь обратный путь до своего подразделения Ветлугин молчал, о чем-то напряженно размышляя. Спутники, судя по всему, догадывались о его мыслях. Уже у самого КПП один из них поинтересовался напрямую, не собирается ли он сегодня сорваться в самоход, чтобы навестить пехотинцев. Дмитрий скрытничать не стал, подтвердил, что и в самом деле думает туда наведаться.
   – Ну и чего ты туда один побежишь? – хмуро сказал широченный в плечах Федька Подковин. – Все впятером и двинем. Укрепим, так сказать, содружество родов войск.
   Поздним вечером, пользуясь знакомством с каптером, парни раздобыли свои камуфляжи, которые надевали перед выходом в поля. Прихватив с собой и маски, они рванули вдоль берега моря, направляясь на восток. Бежать пришлось около пятнадцати километров. Это чепуха для бойцов, которые с полной выкладкой зараз преодолевали гораздо большие дистанции.
   Морпехи нашли расположение бригады мотострелков и без труда перемахнули через железобетонное ограждение, которое, похоже, никто и не думал охранять. Словно тени, разведчики проскользнули на неопрятную, захламленную территорию части. Судя по всему, ее командование уже пользовалось услугами так называемого аутсорсинга, который оказался хорош лишь для разворовывания казенных денег, но никак не для выполнения хозяйственных работ. Парни подобрались к крайней казарме и заглянули в окно.
   Увиденное разведчиков покоробило – за все время своей службы они не замечали ничего подобного. Несколько здоровенных мордоворотов, играя мускулатурой, отрабатывали удары на парнях, которые явно были в состоянии дать наглецам хороший отпор. Но солдаты покорно терпели издевательства. Приняв «стойку оленя», они молча сносили удары в прикрытую руками голову. Чувствуя себя хозяевами положения, южане о чем-то демонстративно громко говорили на родном языке, обменивались какими-то остротами, гоготали на всю казарму.
   У стены, на которой было помещено полотнище с надписью: «Россия будет наша!», фотографировался долговязый усач. Около десятка солдат стояли перед ним на коленях, а он ставил ногу в тяжелом башмаке кому-то на плечи, кому-то на голову. Когда один из парней не пожелал подставлять голову, усач не моргнув глазом ударом ботинка разбил ему в кровь лицо под одобрительные возгласы приятелей.
   – Вперед! – надевая маску, тихо скомандовал Дмитрий.
   Коротким рывком парни достигли входа в казарму. Дневальный, стоявший у тумбочки, остолбенел, увидев пятерых крепышей в камуфляже и масках, без эмблем и знаков различия.
   Морпех, вбежавший первым, сурово предупредил:
   – Тревогу не поднимать – башку оторву!
   Не в силах издать ни звука, дневальный лишь согласно закивал в ответ, а парни в масках почти бесшумно скрылись за дверью жилого блока. Там, на свободном квадрате между входом и рядами коек, продолжалась экзекуция ослушника, посмевшего воспротивиться усачу. Став кругом и перебрасываясь репликами, темноволосые амбалы по очереди пинали солдата, который сжался в комок и пытался уклониться от ударов.
   Услышав хлопок двери и увидев неизвестных крепких парней с закрытыми лицами, амбалы насторожились и прекратили избиение. Притихла и все обитатели казармы, наблюдавшие за глумлением над своим сослуживцем.