Страница:
Сидит. Нахохлилась, как воробей, и косится то в монитор компьютера, то в какие-то бумаги на столе. Забавно, она так даже милей смотрится и выглядит лет на двадцать.
Пока шел к рабочему столу, за которым пыхтела эта особа, написал в блокноте: «Привет!» А подойдя, сунул под нос Акеми. Что тут скажешь – это надо видеть. Непонимание, ступор. И ме-э-эдленное поднятие бровей.
– Я тебя, мелкий, сейчас урою. – О! Хм… что ж, она меня явно не ждала. В таком случае, охрана здесь ни к черту. – Будь ты взрослым, сказала бы, что ты глупец, и параллельно сломала бы тебе руки-ноги. Но ты ребенок и, как большинство детей, слишком нахален.
В чем-то она, конечно, права, даже, наверное, во многом. Вот только, по ее градации, я глупый ребенок, а это не совсем верно. Я, по крайней мере, на это надеюсь.
«Есть дело, которое надо обсудить. Это будет интересно нам обоим».
– Мог бы уж и так говорить, без своего дурацкого блокнота, – проворчала Акеми. – Здесь, в кабинете, нет записывающих устройств. И сразу предупреждаю: не надейся спокойно отсюда выйти, если мы не договоримся. Как ты вообще сюда попал?
Верить, не верить? Впрочем, ладно, мой голос на записи ей мало что даст. Да и шестое чувство говорит о том, что она не врет.
– Супернавороченная система маскировки.
– Шутишь? Или нет?
Ну вот, даже и пошутить нельзя.
– Можешь охрану поспрашивать. Но это потом. Сейчас о деле.
В целом договорились. Акеми поначалу хотела захомутать меня к себе в должники, но я отбрехался. Не только мои, в конце концов, проблемы решаем.
Идея проста. Встречаюсь с Робо и передаю ему документы. Он их проверяет и пытается меня убить, в ответ люди Акеми убивают его. Обычно место предлагает он, и если я прав, то место на этот раз будет безлюдное. Какой-нибудь тупичок или стройка, или… ну, не важно, все и так понятно. Возможен и другой расклад, но тогда уже я изменю место встречи.
Параллельно договорился со знакомым посредником, чтобы он был свидетелем. Раздобыл у Фантика камеры скрытого ношения. Даже договор об охране с Акеми заключил со всеми бланками, печатями и датой начала контракта, что главное. Столько дел переделал, со столькими людьми переговорил, что под конец уже жалеть стал, что такую волну поднял. Если я ошибся с Робо, то мне придется ох как не сладко. Но если все пройдет, как надо, то вопросов у тех, под кем ходит мой заказчик, не возникнет.
Подробно описывать замес, пожалуй, не буду. Скажу только, что Акеми, как она гораздо позже призналась, сильно переживала за меня. Ведь первое мгновение после барского взмаха рукой моего первого и последнего заказчика на документы по делу детсада «Три сакуры» и слов: «Убить его», – я был весьма уязвим. Но светошумовая граната и команда интернациональных отморозков Акеми отлично справились с заданием, и я имею честь сейчас рассказывать вам эту историю.
Все было сделано, как сказали бы у меня дома, «по понятиям», здешним, во всяком случае. В своем мире я с преступным миром не контачил и их «понятий» не знаю. Так что с главой гильдии Пеламиды, под которым ходил Робо, проблем не было. Тяжба по детсаду, которая тянулась все это время, закончилась. И Акеми смогла наконец оформить землю на свое имя, после чего документы, из-за которых заварилась вся эта каша, превратились в простую бумагу. И мы на пару с «молодой красивой девушкой» торжественно их сожгли. Я заработал известность, твердую репутацию и прозвище Тэка – Токийский Карлик. Ах да, еще три миллиона шестьсот йен за восемь заказов. За девятый и последний этот урод Робо даже не счел нужным деньги принести. Что обидно, ибо обещал он прилично.
А еще через полгода умер Сергей. Акеми в очередной раз развязала новую интригу, которая должна была сильно поднять ее в иерархии Гарагарахэби и в своей гильдии в частности, но, видимо, что-то не учла. Серегу подловили в тот момент, когда он находился совершенно один в офисе их команды. Что там происходило, не знаю, но разрушения были знатные. Когда Акеми вернулась к себе, то застала разгром внутри здания и восемнадцать трупов, не считая самого Сергея. Троих опознали как Ветеранов. Во имя твое, во славу твою, Серега.
В тот раз эта дура сама чуть не отбросила копыта, уж больно знатно ее тогда обложили. Друзья превратились в деловых партнеров, знакомые все куда-то делись, а ее люди… нет, не разбежались, но и высунуться не могли. Все, что у нее осталось, это деньги, распиханные по заначкам, и уже четыре амбала.
Вся надежда была на некую шкатулку, находящуюся в тот момент в Государственном имперском банке. Вещица ей не принадлежала, и вы, наверное, уже догадались, к кому она обратилась. И это уже не история, это целая эпопея, которая к делу не относится и о которой вполне можно умолчать. Скажу лишь, что мне пришлось раскрыться перед Фантиком. У этого старика, оказывается, была мечта всей жизни – обокрасть ГИБ. А без него у меня не было и шанса, не в то время, по крайней мере. На одном отводе глаз в данной ситуации я бы далеко не уехал. И да, к тому времени я это умение освоил и мог отвести взгляд двоим обывателям. Вот так вот. После того случая Акеми стала должна мне жизнь. И не потому, что у меня получилось, а потому, что я вообще взялся за ее заказ.
Что было в той шкатулке, я так и не узнал, заказчица молчит до сих пор. Фантика замели, но меня он так и не сдал. А через два года я устроил себе еще одно эпическое приключение, вытаскивая его на свободу. Ну и примерно в то же время наши дела с Занозой, это, как ни смешно, прозвище Акеми, так переплелись, что я счел возможным открыть ей свое имя и адрес.
Глава 3
Пока шел к рабочему столу, за которым пыхтела эта особа, написал в блокноте: «Привет!» А подойдя, сунул под нос Акеми. Что тут скажешь – это надо видеть. Непонимание, ступор. И ме-э-эдленное поднятие бровей.
– Я тебя, мелкий, сейчас урою. – О! Хм… что ж, она меня явно не ждала. В таком случае, охрана здесь ни к черту. – Будь ты взрослым, сказала бы, что ты глупец, и параллельно сломала бы тебе руки-ноги. Но ты ребенок и, как большинство детей, слишком нахален.
В чем-то она, конечно, права, даже, наверное, во многом. Вот только, по ее градации, я глупый ребенок, а это не совсем верно. Я, по крайней мере, на это надеюсь.
«Есть дело, которое надо обсудить. Это будет интересно нам обоим».
– Мог бы уж и так говорить, без своего дурацкого блокнота, – проворчала Акеми. – Здесь, в кабинете, нет записывающих устройств. И сразу предупреждаю: не надейся спокойно отсюда выйти, если мы не договоримся. Как ты вообще сюда попал?
Верить, не верить? Впрочем, ладно, мой голос на записи ей мало что даст. Да и шестое чувство говорит о том, что она не врет.
– Супернавороченная система маскировки.
– Шутишь? Или нет?
Ну вот, даже и пошутить нельзя.
– Можешь охрану поспрашивать. Но это потом. Сейчас о деле.
В целом договорились. Акеми поначалу хотела захомутать меня к себе в должники, но я отбрехался. Не только мои, в конце концов, проблемы решаем.
Идея проста. Встречаюсь с Робо и передаю ему документы. Он их проверяет и пытается меня убить, в ответ люди Акеми убивают его. Обычно место предлагает он, и если я прав, то место на этот раз будет безлюдное. Какой-нибудь тупичок или стройка, или… ну, не важно, все и так понятно. Возможен и другой расклад, но тогда уже я изменю место встречи.
Параллельно договорился со знакомым посредником, чтобы он был свидетелем. Раздобыл у Фантика камеры скрытого ношения. Даже договор об охране с Акеми заключил со всеми бланками, печатями и датой начала контракта, что главное. Столько дел переделал, со столькими людьми переговорил, что под конец уже жалеть стал, что такую волну поднял. Если я ошибся с Робо, то мне придется ох как не сладко. Но если все пройдет, как надо, то вопросов у тех, под кем ходит мой заказчик, не возникнет.
Подробно описывать замес, пожалуй, не буду. Скажу только, что Акеми, как она гораздо позже призналась, сильно переживала за меня. Ведь первое мгновение после барского взмаха рукой моего первого и последнего заказчика на документы по делу детсада «Три сакуры» и слов: «Убить его», – я был весьма уязвим. Но светошумовая граната и команда интернациональных отморозков Акеми отлично справились с заданием, и я имею честь сейчас рассказывать вам эту историю.
Все было сделано, как сказали бы у меня дома, «по понятиям», здешним, во всяком случае. В своем мире я с преступным миром не контачил и их «понятий» не знаю. Так что с главой гильдии Пеламиды, под которым ходил Робо, проблем не было. Тяжба по детсаду, которая тянулась все это время, закончилась. И Акеми смогла наконец оформить землю на свое имя, после чего документы, из-за которых заварилась вся эта каша, превратились в простую бумагу. И мы на пару с «молодой красивой девушкой» торжественно их сожгли. Я заработал известность, твердую репутацию и прозвище Тэка – Токийский Карлик. Ах да, еще три миллиона шестьсот йен за восемь заказов. За девятый и последний этот урод Робо даже не счел нужным деньги принести. Что обидно, ибо обещал он прилично.
А еще через полгода умер Сергей. Акеми в очередной раз развязала новую интригу, которая должна была сильно поднять ее в иерархии Гарагарахэби и в своей гильдии в частности, но, видимо, что-то не учла. Серегу подловили в тот момент, когда он находился совершенно один в офисе их команды. Что там происходило, не знаю, но разрушения были знатные. Когда Акеми вернулась к себе, то застала разгром внутри здания и восемнадцать трупов, не считая самого Сергея. Троих опознали как Ветеранов. Во имя твое, во славу твою, Серега.
В тот раз эта дура сама чуть не отбросила копыта, уж больно знатно ее тогда обложили. Друзья превратились в деловых партнеров, знакомые все куда-то делись, а ее люди… нет, не разбежались, но и высунуться не могли. Все, что у нее осталось, это деньги, распиханные по заначкам, и уже четыре амбала.
Вся надежда была на некую шкатулку, находящуюся в тот момент в Государственном имперском банке. Вещица ей не принадлежала, и вы, наверное, уже догадались, к кому она обратилась. И это уже не история, это целая эпопея, которая к делу не относится и о которой вполне можно умолчать. Скажу лишь, что мне пришлось раскрыться перед Фантиком. У этого старика, оказывается, была мечта всей жизни – обокрасть ГИБ. А без него у меня не было и шанса, не в то время, по крайней мере. На одном отводе глаз в данной ситуации я бы далеко не уехал. И да, к тому времени я это умение освоил и мог отвести взгляд двоим обывателям. Вот так вот. После того случая Акеми стала должна мне жизнь. И не потому, что у меня получилось, а потому, что я вообще взялся за ее заказ.
Что было в той шкатулке, я так и не узнал, заказчица молчит до сих пор. Фантика замели, но меня он так и не сдал. А через два года я устроил себе еще одно эпическое приключение, вытаскивая его на свободу. Ну и примерно в то же время наши дела с Занозой, это, как ни смешно, прозвище Акеми, так переплелись, что я счел возможным открыть ей свое имя и адрес.
Глава 3
Закрыв крышкой кастрюлю с тушеным мясом, я выключил плиту. И именно в этот момент подал голос телефон. Сполоснув руки и подхватив полотенце, пошел брать трубку.
– Привет, босс. Не отвлек? – раздался голос из мобильника.
– Ну что за глупая постановка вопроса, Таро-сан. Да, отвлек.
– Ваше занудство не имеет границ, босс.
– Уволю ведь, говори уже, чего хотел.
Нэмото Таро состоит в отделе по связям с общественностью в Шидотэмору. А неофициально занимается теми легальными делами, в которых я не хочу светиться.
– Я по поводу Сомацу. Он закончил наброски первой главы этой вашей новой манги и просит встречи. Что-то там по поводу названия.
– А поконкретней не в курсе?
– Вроде «Наруто» ему не нравится, хочет что-то свое предложить.
Да-да, бейте меня, ругайте меня, уж такой я плагиатор. И вот теперь придется встречаться с человеком, который рисует уже не первую «мою» мангу, и объяснять ему, почему так, а не иначе.
Я, между прочим, оставляю Сомацу всю авторскую славу. Правда, забирая себе права на мангу. Ну я же вор, никто не забыл? Вот и ворую идеи своего мира.
– Ох, – вздохнул я. – Ладно, передай, что я зайду к нему… мм… в пятницу, часов в шесть.
– Как скажете, босс.
– Это все, я надеюсь?
– Да, слава богам. Просто этот чудик… – Он, между прочим, и правда немного того. – Он мне всю плешь проел своими звонками. Я сначала на вас ссылался, мол: босс сказал, ты сделал, но он… достал, в общем. – М-да, молод он еще выходить против мангаки со стажем.
В целом парень весьма компетентен, и пробивная способность у него развита очень даже. Но все-таки двадцатилетний возраст порой сказывается. А выглядит он года на два моложе, что тоже порой мешает. Мне в этом отношении проще, как ни странно. На деловых встречах люди знают, что вот этот ребенок главный. А в Японии отношение к начальству, пусть и чужому, особенное. Человек, облеченный властью, имеет право на маленькие недостатки, например, возраст. Хоть отношение к нему все равно не будет таким же, как к взрослому, но и полнейшее пренебрежение, как в других странах, отсутствует. Вспомним заодно, что я нахожусь в другом мире, и в тутошней Японии не принято обращать внимание на возраст лет этак с четырнадцати. Но вот ведь гадство, совершеннолетие при этом все равно наступает в восемнадцать. Видимо, такое положение вещей образовалось в связи с тотальным засильем той или иной аристократии. И, что главное, детей этой аристократии. Неудивительно в конечном итоге, что Таро ни разу не обозначил своего пренебрежения ко мне, и это учитывая четыре года разницы.
– Разберемся. Передай ему про встречу, но скажи, что это моя инициатива. А то совсем тебе на шею сядет.
– Как скажешь, босс. Спасибо.
– Все, пока. Звони, если что.
– До встречи, босс.
Нажав отбой, пошел в гостиную. Дел срочных нет, ужин приготовлен, так что пойду соседей своих навещу, есть у меня к ним разговор. Да и прояснить многое надо, а то у меня башка от лишних мыслей взорвется. Это ж надо, столько лет жить с ними бок о бок и не догадываться, что мои соседи Кояма и клан Кояма – одно и то же. Вот это и значит, бревно в своем глазу не заметить. Господи, да мне стыдно перед самим собой. Однофамильцы, ага, у одного из старейших и сильнейших кланов Японии. А гербы, что у них повсюду развешены? Нет, как выглядит герб клана Кояма, я не знаю, не интересовался, но что это еще за герб может быть. Как я мог подумать, что семья – обладатель герба, может быть однофамильцами другой такой семьи? Это ж аристократия, там не бывает родов с одной фамилией, да им бы просто герб не дали. Это не мой мир, тут к своей фамилии, как и к своей крови, очень серьезное отношение. Вы думаете, почему аристократы практически не ругаются на людях, разве что внутри рода? Да потому, что, не дай бог, по запарке что-то не то скажешь, например: сукин сын. Всего лишь сукин сын. Я вот, не совсем обычный обыватель, знаю о двух войнах из-за этих слов. В одном случае дрались два клана, в другом – два рода. Не верю, правда, что там оскорбили случайно, но факт остается фактом, хочешь ругаться – ругайся, только род не трогай, за личное оскорбление и отвечать придется лично, не навлекая беду на всю семью.
Конечно, можно подобрать причины для оправдания: мол, как же так, как аристократы могли обосноваться в таком районе. Или: а где же слуги, которые обязательно есть у больших шишек. Можно и чисто психологические причины найти, в конце концов, я просто представить себе не мог, что семья, которую я знаю всю жизнь, пусть и богатая, но очень скромная, окажется среди первых родов империи. А уж сколько теперь вопросов возникает…
К черту, все к черту. Ни к чему по десятому кругу мысль гонять. Надо идти и выяснять.
Выключив комп и убрав свой будущий ужин да и завтрак, к слову, собрался идти в гости. Но не успел. Старик меня опередил, позвонив в дверь, как раз когда я надевал обувь.
– Здравствуйте, Кента-сан, проходите, пожалуйста. Чай, кофе?
– И тебе привет, Синдзи. Кофе, если не трудно.
Еще бы он чай попросил. Вообще-то старый любит этот напиток, но он у меня настолько паршиво получается, что выбор старика очевиден. А вот то, что он вообще принял предложение что-то выпить, говорит о серьезности предстоящего разговора. Интересно. Например, Акено, отец Шины, всегда соглашается как выпить, так и перекусить. А старик Кента – только если намечается разговор о чем-либо, и своей привычке ни разу не изменял. И мне действительно интересно, с чем он пришел.
Я проводил старика, как всегда одетого в традиционное мужское кимоно, на этот раз черно-серого цвета, до гостиной и, предложив сесть в единственное находящееся там кресло, пошел на кухню. Я не спец по приготовлению кофе, я вообще не понимаю всех этих священнодействий при его варке, как и при заваривании чая, само собой, так что, быстренько сварганив напиток в кофеварке, вернулся в гостиную.
– Как прошел первый день в школе? Завел друзей? И как тебе вообще Дакисюро? – сделав первый глоток, стал расспрашивать старик.
– Отличная школа, сразу чувствуется элитарность. Друзей за один день не найдешь, но знакомство завел, есть такое дело. Ну а в целом… Так себе денек, могло бы быть гораздо лучше.
– Друзья, знакомые… зануда ты, – услышал я в ответ бормотание. – Как я слышал, у тебя сегодня в школе кое-что неприятное произошло?
Да ладно, неужто он знает о Шиновском спиче? Следил, что ли? Если нет, то плохо. Получается, слухи о том, как его внучка вбила мою репутацию в асфальт, дошли даже до директора. Замечательно. Я за один день стал печально известен на всю школу. Я, конечно, понимал, что это произойдет достаточно быстро, но не настолько же. Теперь ясно, с каким делом он ко мне пришел. Видимо, будет извиняться.
– Не волнуйтесь, Кента-сан, я с этим разберусь.
– Ну волноваться, предположим, нужно тебе.
Ась? Не понял.
– Прошу прощения?.. – Я прямо чувствовал, как мои брови устремляются ввысь, но ничего не мог с этим поделать.
– Не понимаю твоего удивления. Ты всерьез рассчитываешь разобраться с главой клана Исикава? И как, если не секрет? – фыркнув, спросил меня гость. Ехидство в этот момент так и перло из старика.
Поелозив в плетеном кресле, он с любопытством уставился на меня, всем своим видом показывая, что ответ на его вопрос ему ну очень интересен. Я же в некой прострации окинул взглядом гостиную.
– Что-то я совсем потерялся, Кента-сан, вы это о чем? – На этот раз удивленный взгляд вперился уже в меня.
– Исикава Кишо, сорок четыре года. Глава клана Исикава. Женат, отец четверых детей. Два сына, две дочери. – Вот хорек старый, хорош обстановку нагнетать. – И вот как раз одну из этих самых дочерей ты сегодня оскорбил. Старшую. Любимую, смею заметить.
Вот ведь… стерва, и вправду дрянь! Нет, ну это просто поразительное умение – почти до мата меня довела. Второй раз за день! И это при конкретном ее отсутствии в зоне видимости! Да я… вот… Фу-у-ух. Спокойствие, Макс, только спокойствие.
– Если бы я тебя не знал, то не стал бы вмешиваться. Если бы знал чуть хуже, настоял бы на твоем публичном извинении. – Спокойней, Макс, сохраняй спокойствие. – Но я знаком с тобой достаточно хорошо, чтобы прийти сюда и уточнить, что все-таки произошло между вами.
– Если вкратце, то она трижды оскорбила меня, а потом дала понять, что считает нас не то чтобы слугами, а так, ничтожеством.
– Сурово. И что, вот так вот, без причины?
– Поводом было то, что мы стоим посреди дороги и мешаем ей пройти. И это при том, что она в меня врезалась, когда мы стояли с краю этой самой дороги. Специально к бордюру отошли.
– Ты все говоришь: «Мы», – а если уточнить? – медленно, чуть задумчиво спросил Кента.
– Охаяси Райдон. – Старик чуть приподнял брови. – Да-да, тот самый. Сын главы клана.
– Однако. Девочка попала. – Да-а-а, старикашка умеет менять стиль общения. – Я так понимаю, твой… знакомый подтвердит все, что ты сказал? Впрочем, не вижу смысла ему лгать. Даже будь эти два клана союзниками, чего и в помине нет. Что ж, насчет этой проблемы можешь не волноваться, остается другая, – и пристальный взгляд.
– Ну что еще? – спросил я после непродолжительного молчания, не вечно же в гляделки играть?
– А вот это ты мне скажи. Про случай с девушкой ты и не вспоминал, но день у тебя все равно был не очень. Хотелось бы узнать почему.
– Вы уж простите за грубость, но мне-то что? Хотите – узнавайте.
Тут главное не перегнуть. Слова-то грубы, но ведь главное не слова, а то, как их подать. Я так или иначе собирался рассказать про подставу его внучки, вот только представить это надо не как жалобу. Так что выговорил я все это с некоторой неуверенностью, как будто на меня подействовал его строгий взгляд. Аки подросток, пытающийся отстоять свою независимость.
– Синдзи-кун, – о, вот и суффиксы в ход пошли, – ты поступил в школу, где учится весьма специфический контингент, и одно неосторожное слово может сильно тебе аукнуться. Наверное, будет лучше, если ты мне все расскажешь.
И вот эти его слова меня немножечко взбесили. Какого черта он вообще тогда меня в Дакисюро запихнул? Он что, думал, мне адреналина не хватает? Или рассчитывал, что я буду подо всех прогибаться? Слугу, что ли, для своей внучки готовит? Может, мне ему еще доклады ежедневные писать?
Умом я понимал, что все это фигня, а «истина где-то там», но вспышка раздражения и возмущения была слишком сильна. Пришлось встать и пойти за сигаретами, по пути успокаиваясь. Грубить в любом случае не стоило, все ж таки старик… А вот закурить при нем – самое то. В свое время все семейство Кояма приложило немало сил, чтобы отучить меня от этой дурной привычки. Чуть ли не до боевых действий дошло. Хотя от Шины как раз-таки пришлось отбиваться. Закончилось все их капитуляцией и негласным уговором – не курить в присутствии почтенного семейства. Исключением являлся мой дом ну и случайности. Потом война вступила в холодную стадию намеков и обвиняющих взглядов, так что я старался не курить при них даже у себя дома, дабы не спровоцировать новый виток. Вот с тех пор так и повелось – если меня кто-то из них достал и хочется ругаться или я чем-то раздражен, а вспылить нельзя, то я просто закуриваю. Им неприятно, а мне по барабану.
Вернувшись обратно уже с прикуренной сигаретой, поставил на стеклянный столик пепельницу и плюхнулся на диван. В целом придется немного изменить линию поведения. Благо старик Кента знает меня как вполне взрослую личность, с десяти лет как-никак один живу. Хотя поначалу пришлось повозиться: не так это просто ребенка изображать. Так что с ним можно не притворяться шестнадцатилетним юнцом. А взбрыкивающий время от времени гормональный баланс подтверждает то, что видят его глаза. Вот авантюристка Акеми до сих пор время от времени на меня странно поглядывает. С ней-то с самого начала попаданец из другого мира общался.
– Я не буду спрашивать, зачем вы вообще тогда направили меня в Дакисюро. Что случилось, то случилось, время покажет, правы вы были или нет. Что касаемо неприятностей, то с ними я все же попробую разобраться сам. Не думаю, что все прям уж настолько плохо, как вы описываете. А на будущее постараюсь почаще оглядываться. Возможно, удастся избежать опасностей, – закончив, я запрокинул голову вверх и выдохнул дым в потолок. Я сознательно нагнетал обстановку – пусть посмущается, а то, надо же, взял моду юношей стращать.
– Э, Синдзи… ты меня явно не так понял. Ни о каких опасностях и речи не идет. Я имел в виду обычные школьные проблемы.
О как запел.
– То есть глава клана Исикава, предъявляющий претензии, – это школьные проблемы? – хмыкнул я.
– Синдзи, Исикава Кишо обратился со своей претензией ко мне, а не к тебе. Хочу, кстати, обратить на это твое внимание. Кишо – достойный человек, и не только из-за того, что не стал разбираться с этим делом сам. Так что зла на него не держи, кто другой вполне мог просто набить тебе морду за оскорбление любимой дочери, не разбираясь в деле вообще, ну, или послать кого-нибудь. Это да.
– Вот тут вопрос спорный, Кента-сан. Слишком уж у меня неопределенное положение, – В ответ приподнятые в вопросе брови. – Ой, вот только не надо тут непонимание изображать. Все вы прекрасно знаете. Я ведь никто, но при этом являюсь соседом главы клана Кояма, который, ко всему прочему, протолкнул меня в элитную школу. – Старик замер. На полмгновения, но замер. – То есть с одной стороны, никто, а с другой – протеже Кояма Кенты. И вот еще вопрос. Если в школе так серьезно относятся к словам, то как Шина должна была мне помогать? – с ухмылкой, разряжая обстановку, спросил я. – Она же не может целый день за мной бегать.
– Ты слишком плохого о себе мнения, я думаю, что тебе достанет мозгов не нарываться, – с улыбкой ответил старик. – Да и Шина девочка умная, как-нибудь выкрутится.
– Да ну-у-у, – протянул я. – Вы как-нибудь поспрашивайте у нее, что сегодня за день в школе произошло, а потом мы с вами обсудим соображалку вашей внучки.
То, что старик вытянет из нее душу, я был уверен. Даже если Шина в самом начале упомянет про случай у стенда, старик все равно на всякий пожарный заставит ее расписать весь день посекундно. Пусть маленькая, но все же месть.
– Так-так, вот оно что! Ладно, вернемся к этой теме позже. А сейчас, может, все же уважишь старика и затушишь, наконец, это порождение злобных сил? – попросил дед, разгоняя рукой дым.
Затушив сигарету, задумался. Старик мне не мешал, видимо, у него тоже было о чем подумать. А меня в данный момент больше всего интересовало, знают ли Кояма о моих родителях. Одно дело – обычная семья, пусть и богатая, и другое – правящий род одного из международных кланов, и уж точно одного из первых японских. Главе клана Кояма узнать, где мои родители, куда они навострились и почему бросили сына, – раз плюнуть. Щелкнет пальцами, и вся эта гигантская махина, что обзывается международным кланом, будет работать на поиск моих блудных родичей. Сутки, двое и у него на столе будет лежать пухленькая папочка по этому делу. Вот мне и интересно, насколько старик любопытен.
Кстати, необходимо уточнить для непосвященных разницу между обычным кланом и международным. Я вроде уже упоминал отношения между кланом и главой государства, но все же напомню. Они равноправные партнеры, если грубо. Кланы живут на землях государя, платят чуть завышенные налоги, подчиняются законам государства, но при этом являются суверенным образованием. Не буду рассказывать все плюсы, получаемые кланами, да я и не знаю всего, но даже то, что лежит на поверхности, уже немало. Права у клановцев похожи на посольские, то есть их нельзя просто захомутать в кутузку и продержать там несколько дней. Некоторые законы вообще на них не распространяются. Если обычного человека за убийство в любом случае будут судить, то представители клана во многих случаях от этого отмазываются. Например, если убит член какого-нибудь другого клана. Или вот, например, владение оружием. Члены клана и клан в целом могут владеть – хранить и носить – любое оружие. От какой-нибудь шестимиллиметровой пукалки до линкора со всем его вооружением. Другое дело, что я не слышал, чтобы кланы владели более чем шестью эсминцами. Ибо и сами корабли, и их обслуживание – дорогое удовольствие даже для столь обеспеченных людей.
А вот боевые роботы, не говоря уже о мобильных доспехах, – это да, любой уважающий себя клан имеет столько тяжелой техники, сколько может позволить содержать. В среднем от десяти до тридцати машин. Правда, в черте города тяжелая техника запрещена. И да, как я мог забыть. Кланы могут быть уверены, что никто не сфабрикует против них дело, что к ним не придут незапоминающиеся личности, чтобы уволочь их в застенки и сгноить там без суда и следствия. Любой клановец знает, что если ему и выдвинут обвинение, то суд будет справедливым настолько, насколько это вообще возможно. Хотя тут работает и обратная сторона: если за таким человеком все-таки пришли, то восемьдесят из ста – он виновен.
В ответ кланы присягают главе государства на верность и обеспечивают всемерную поддержку. А при их экономической и военной силе это очень и очень немало. Причем, заметьте, поддержку. Никто не может приказывать кланам, они – государство в государстве. Император может лишь попросить, и, если его просьба не относится к безопасности конкретно его самого или страны в целом, кланы вполне могут вежливо его послать. Подозреваю, но точно не знаю, что это не все, и в отношениях «император – кланы» великое множество дополнительных условий и нюансов.
В истории Японии, кстати, имеется многовековой казус по поводу этих самых отношений. Все знают, что с тысяча сто девяносто второго года власть императора в стране была номинальной, в то время как правил сегун и его правительство – бакуфу. Императору оставили право давать разрешение на создание клана, какие-то там еще права, с японской историей у меня не очень, а также церемониальные функции. И вот в этом вся соль. Историки до сих пор не могут понять, почему императорский род, заключающий договор с кланами, как до воцарения сегуната, так и после, не кинул клич кланам. Почему до самой эпохи Мэйдзи правители просидели на десятых ролях, довольствуясь своим незавидным положением. Ведь решение было на поверхности. Попроси помощи – и войско, не уступающее армии сегуна, встало бы под твои знамена. А если еще и время удачно выбрать, то и никакой гражданской войны бы не было. Видимо, с императорским родом случилась такая же бяка, что и со мной, они просто не видели то, что лежит у них под носом. Ведь что выходило: кланы дают обещание поддерживать главу государства, которым, по факту, был сегун, но получали разрешение о создании клана и давали слово именно императору. Чем, наконец, и воспользовался хитрый Мэйдзи в девятнадцатом веке, вернув себе всю полноту власти. Тоже, между прочим, интересная история, если рассматривать ее параллельно с историей моего мира. Но сейчас разговор не об этом.
Так вот, возвращаясь в современность. Кланы получают много бонусов и прав и фактически две-три обязанности. Неудивительно, что главная привилегия – право на создание клана – считается великой честью и великим даром, и получить это самое право очень, ну очень сложно. В то же время кланы как деньги, если их слишком много, они обесцениваются. Даже если отбросить цинизм моего мира и предположить, что клановцы не станут нарушать слово и указывать главе государства, что делать, или тем паче устраивать революцию, то все равно… никакому правителю не понравится, что на его землях кучкуется толпа вооруженных до зубов дядек, количеством больше, чем его армия, и при этом устраивает между собой потасовки. Так что, как ни крути, главе любого государства невыгодно, когда кланов слишком много.
Скорей всего еще лет двести назад все было проще, и создать клан было пусть трудно, но возможно. Сейчас же сложно даже представить, что нужно сделать, чтобы император дал свое согласие. Пожалуй, что-нибудь вечное подарить. Ну там… вечный двигатель или вечную жизнь. В Японии последний раз такое было двести лет назад, в начале девятнадцатого века. И новый клан Куруму во время реставрации Мэйдзи неплохо приподнялся.
– Привет, босс. Не отвлек? – раздался голос из мобильника.
– Ну что за глупая постановка вопроса, Таро-сан. Да, отвлек.
– Ваше занудство не имеет границ, босс.
– Уволю ведь, говори уже, чего хотел.
Нэмото Таро состоит в отделе по связям с общественностью в Шидотэмору. А неофициально занимается теми легальными делами, в которых я не хочу светиться.
– Я по поводу Сомацу. Он закончил наброски первой главы этой вашей новой манги и просит встречи. Что-то там по поводу названия.
– А поконкретней не в курсе?
– Вроде «Наруто» ему не нравится, хочет что-то свое предложить.
Да-да, бейте меня, ругайте меня, уж такой я плагиатор. И вот теперь придется встречаться с человеком, который рисует уже не первую «мою» мангу, и объяснять ему, почему так, а не иначе.
Я, между прочим, оставляю Сомацу всю авторскую славу. Правда, забирая себе права на мангу. Ну я же вор, никто не забыл? Вот и ворую идеи своего мира.
– Ох, – вздохнул я. – Ладно, передай, что я зайду к нему… мм… в пятницу, часов в шесть.
– Как скажете, босс.
– Это все, я надеюсь?
– Да, слава богам. Просто этот чудик… – Он, между прочим, и правда немного того. – Он мне всю плешь проел своими звонками. Я сначала на вас ссылался, мол: босс сказал, ты сделал, но он… достал, в общем. – М-да, молод он еще выходить против мангаки со стажем.
В целом парень весьма компетентен, и пробивная способность у него развита очень даже. Но все-таки двадцатилетний возраст порой сказывается. А выглядит он года на два моложе, что тоже порой мешает. Мне в этом отношении проще, как ни странно. На деловых встречах люди знают, что вот этот ребенок главный. А в Японии отношение к начальству, пусть и чужому, особенное. Человек, облеченный властью, имеет право на маленькие недостатки, например, возраст. Хоть отношение к нему все равно не будет таким же, как к взрослому, но и полнейшее пренебрежение, как в других странах, отсутствует. Вспомним заодно, что я нахожусь в другом мире, и в тутошней Японии не принято обращать внимание на возраст лет этак с четырнадцати. Но вот ведь гадство, совершеннолетие при этом все равно наступает в восемнадцать. Видимо, такое положение вещей образовалось в связи с тотальным засильем той или иной аристократии. И, что главное, детей этой аристократии. Неудивительно в конечном итоге, что Таро ни разу не обозначил своего пренебрежения ко мне, и это учитывая четыре года разницы.
– Разберемся. Передай ему про встречу, но скажи, что это моя инициатива. А то совсем тебе на шею сядет.
– Как скажешь, босс. Спасибо.
– Все, пока. Звони, если что.
– До встречи, босс.
Нажав отбой, пошел в гостиную. Дел срочных нет, ужин приготовлен, так что пойду соседей своих навещу, есть у меня к ним разговор. Да и прояснить многое надо, а то у меня башка от лишних мыслей взорвется. Это ж надо, столько лет жить с ними бок о бок и не догадываться, что мои соседи Кояма и клан Кояма – одно и то же. Вот это и значит, бревно в своем глазу не заметить. Господи, да мне стыдно перед самим собой. Однофамильцы, ага, у одного из старейших и сильнейших кланов Японии. А гербы, что у них повсюду развешены? Нет, как выглядит герб клана Кояма, я не знаю, не интересовался, но что это еще за герб может быть. Как я мог подумать, что семья – обладатель герба, может быть однофамильцами другой такой семьи? Это ж аристократия, там не бывает родов с одной фамилией, да им бы просто герб не дали. Это не мой мир, тут к своей фамилии, как и к своей крови, очень серьезное отношение. Вы думаете, почему аристократы практически не ругаются на людях, разве что внутри рода? Да потому, что, не дай бог, по запарке что-то не то скажешь, например: сукин сын. Всего лишь сукин сын. Я вот, не совсем обычный обыватель, знаю о двух войнах из-за этих слов. В одном случае дрались два клана, в другом – два рода. Не верю, правда, что там оскорбили случайно, но факт остается фактом, хочешь ругаться – ругайся, только род не трогай, за личное оскорбление и отвечать придется лично, не навлекая беду на всю семью.
Конечно, можно подобрать причины для оправдания: мол, как же так, как аристократы могли обосноваться в таком районе. Или: а где же слуги, которые обязательно есть у больших шишек. Можно и чисто психологические причины найти, в конце концов, я просто представить себе не мог, что семья, которую я знаю всю жизнь, пусть и богатая, но очень скромная, окажется среди первых родов империи. А уж сколько теперь вопросов возникает…
К черту, все к черту. Ни к чему по десятому кругу мысль гонять. Надо идти и выяснять.
Выключив комп и убрав свой будущий ужин да и завтрак, к слову, собрался идти в гости. Но не успел. Старик меня опередил, позвонив в дверь, как раз когда я надевал обувь.
– Здравствуйте, Кента-сан, проходите, пожалуйста. Чай, кофе?
– И тебе привет, Синдзи. Кофе, если не трудно.
Еще бы он чай попросил. Вообще-то старый любит этот напиток, но он у меня настолько паршиво получается, что выбор старика очевиден. А вот то, что он вообще принял предложение что-то выпить, говорит о серьезности предстоящего разговора. Интересно. Например, Акено, отец Шины, всегда соглашается как выпить, так и перекусить. А старик Кента – только если намечается разговор о чем-либо, и своей привычке ни разу не изменял. И мне действительно интересно, с чем он пришел.
Я проводил старика, как всегда одетого в традиционное мужское кимоно, на этот раз черно-серого цвета, до гостиной и, предложив сесть в единственное находящееся там кресло, пошел на кухню. Я не спец по приготовлению кофе, я вообще не понимаю всех этих священнодействий при его варке, как и при заваривании чая, само собой, так что, быстренько сварганив напиток в кофеварке, вернулся в гостиную.
– Как прошел первый день в школе? Завел друзей? И как тебе вообще Дакисюро? – сделав первый глоток, стал расспрашивать старик.
– Отличная школа, сразу чувствуется элитарность. Друзей за один день не найдешь, но знакомство завел, есть такое дело. Ну а в целом… Так себе денек, могло бы быть гораздо лучше.
– Друзья, знакомые… зануда ты, – услышал я в ответ бормотание. – Как я слышал, у тебя сегодня в школе кое-что неприятное произошло?
Да ладно, неужто он знает о Шиновском спиче? Следил, что ли? Если нет, то плохо. Получается, слухи о том, как его внучка вбила мою репутацию в асфальт, дошли даже до директора. Замечательно. Я за один день стал печально известен на всю школу. Я, конечно, понимал, что это произойдет достаточно быстро, но не настолько же. Теперь ясно, с каким делом он ко мне пришел. Видимо, будет извиняться.
– Не волнуйтесь, Кента-сан, я с этим разберусь.
– Ну волноваться, предположим, нужно тебе.
Ась? Не понял.
– Прошу прощения?.. – Я прямо чувствовал, как мои брови устремляются ввысь, но ничего не мог с этим поделать.
– Не понимаю твоего удивления. Ты всерьез рассчитываешь разобраться с главой клана Исикава? И как, если не секрет? – фыркнув, спросил меня гость. Ехидство в этот момент так и перло из старика.
Поелозив в плетеном кресле, он с любопытством уставился на меня, всем своим видом показывая, что ответ на его вопрос ему ну очень интересен. Я же в некой прострации окинул взглядом гостиную.
– Что-то я совсем потерялся, Кента-сан, вы это о чем? – На этот раз удивленный взгляд вперился уже в меня.
– Исикава Кишо, сорок четыре года. Глава клана Исикава. Женат, отец четверых детей. Два сына, две дочери. – Вот хорек старый, хорош обстановку нагнетать. – И вот как раз одну из этих самых дочерей ты сегодня оскорбил. Старшую. Любимую, смею заметить.
Вот ведь… стерва, и вправду дрянь! Нет, ну это просто поразительное умение – почти до мата меня довела. Второй раз за день! И это при конкретном ее отсутствии в зоне видимости! Да я… вот… Фу-у-ух. Спокойствие, Макс, только спокойствие.
– Если бы я тебя не знал, то не стал бы вмешиваться. Если бы знал чуть хуже, настоял бы на твоем публичном извинении. – Спокойней, Макс, сохраняй спокойствие. – Но я знаком с тобой достаточно хорошо, чтобы прийти сюда и уточнить, что все-таки произошло между вами.
– Если вкратце, то она трижды оскорбила меня, а потом дала понять, что считает нас не то чтобы слугами, а так, ничтожеством.
– Сурово. И что, вот так вот, без причины?
– Поводом было то, что мы стоим посреди дороги и мешаем ей пройти. И это при том, что она в меня врезалась, когда мы стояли с краю этой самой дороги. Специально к бордюру отошли.
– Ты все говоришь: «Мы», – а если уточнить? – медленно, чуть задумчиво спросил Кента.
– Охаяси Райдон. – Старик чуть приподнял брови. – Да-да, тот самый. Сын главы клана.
– Однако. Девочка попала. – Да-а-а, старикашка умеет менять стиль общения. – Я так понимаю, твой… знакомый подтвердит все, что ты сказал? Впрочем, не вижу смысла ему лгать. Даже будь эти два клана союзниками, чего и в помине нет. Что ж, насчет этой проблемы можешь не волноваться, остается другая, – и пристальный взгляд.
– Ну что еще? – спросил я после непродолжительного молчания, не вечно же в гляделки играть?
– А вот это ты мне скажи. Про случай с девушкой ты и не вспоминал, но день у тебя все равно был не очень. Хотелось бы узнать почему.
– Вы уж простите за грубость, но мне-то что? Хотите – узнавайте.
Тут главное не перегнуть. Слова-то грубы, но ведь главное не слова, а то, как их подать. Я так или иначе собирался рассказать про подставу его внучки, вот только представить это надо не как жалобу. Так что выговорил я все это с некоторой неуверенностью, как будто на меня подействовал его строгий взгляд. Аки подросток, пытающийся отстоять свою независимость.
– Синдзи-кун, – о, вот и суффиксы в ход пошли, – ты поступил в школу, где учится весьма специфический контингент, и одно неосторожное слово может сильно тебе аукнуться. Наверное, будет лучше, если ты мне все расскажешь.
И вот эти его слова меня немножечко взбесили. Какого черта он вообще тогда меня в Дакисюро запихнул? Он что, думал, мне адреналина не хватает? Или рассчитывал, что я буду подо всех прогибаться? Слугу, что ли, для своей внучки готовит? Может, мне ему еще доклады ежедневные писать?
Умом я понимал, что все это фигня, а «истина где-то там», но вспышка раздражения и возмущения была слишком сильна. Пришлось встать и пойти за сигаретами, по пути успокаиваясь. Грубить в любом случае не стоило, все ж таки старик… А вот закурить при нем – самое то. В свое время все семейство Кояма приложило немало сил, чтобы отучить меня от этой дурной привычки. Чуть ли не до боевых действий дошло. Хотя от Шины как раз-таки пришлось отбиваться. Закончилось все их капитуляцией и негласным уговором – не курить в присутствии почтенного семейства. Исключением являлся мой дом ну и случайности. Потом война вступила в холодную стадию намеков и обвиняющих взглядов, так что я старался не курить при них даже у себя дома, дабы не спровоцировать новый виток. Вот с тех пор так и повелось – если меня кто-то из них достал и хочется ругаться или я чем-то раздражен, а вспылить нельзя, то я просто закуриваю. Им неприятно, а мне по барабану.
Вернувшись обратно уже с прикуренной сигаретой, поставил на стеклянный столик пепельницу и плюхнулся на диван. В целом придется немного изменить линию поведения. Благо старик Кента знает меня как вполне взрослую личность, с десяти лет как-никак один живу. Хотя поначалу пришлось повозиться: не так это просто ребенка изображать. Так что с ним можно не притворяться шестнадцатилетним юнцом. А взбрыкивающий время от времени гормональный баланс подтверждает то, что видят его глаза. Вот авантюристка Акеми до сих пор время от времени на меня странно поглядывает. С ней-то с самого начала попаданец из другого мира общался.
– Я не буду спрашивать, зачем вы вообще тогда направили меня в Дакисюро. Что случилось, то случилось, время покажет, правы вы были или нет. Что касаемо неприятностей, то с ними я все же попробую разобраться сам. Не думаю, что все прям уж настолько плохо, как вы описываете. А на будущее постараюсь почаще оглядываться. Возможно, удастся избежать опасностей, – закончив, я запрокинул голову вверх и выдохнул дым в потолок. Я сознательно нагнетал обстановку – пусть посмущается, а то, надо же, взял моду юношей стращать.
– Э, Синдзи… ты меня явно не так понял. Ни о каких опасностях и речи не идет. Я имел в виду обычные школьные проблемы.
О как запел.
– То есть глава клана Исикава, предъявляющий претензии, – это школьные проблемы? – хмыкнул я.
– Синдзи, Исикава Кишо обратился со своей претензией ко мне, а не к тебе. Хочу, кстати, обратить на это твое внимание. Кишо – достойный человек, и не только из-за того, что не стал разбираться с этим делом сам. Так что зла на него не держи, кто другой вполне мог просто набить тебе морду за оскорбление любимой дочери, не разбираясь в деле вообще, ну, или послать кого-нибудь. Это да.
– Вот тут вопрос спорный, Кента-сан. Слишком уж у меня неопределенное положение, – В ответ приподнятые в вопросе брови. – Ой, вот только не надо тут непонимание изображать. Все вы прекрасно знаете. Я ведь никто, но при этом являюсь соседом главы клана Кояма, который, ко всему прочему, протолкнул меня в элитную школу. – Старик замер. На полмгновения, но замер. – То есть с одной стороны, никто, а с другой – протеже Кояма Кенты. И вот еще вопрос. Если в школе так серьезно относятся к словам, то как Шина должна была мне помогать? – с ухмылкой, разряжая обстановку, спросил я. – Она же не может целый день за мной бегать.
– Ты слишком плохого о себе мнения, я думаю, что тебе достанет мозгов не нарываться, – с улыбкой ответил старик. – Да и Шина девочка умная, как-нибудь выкрутится.
– Да ну-у-у, – протянул я. – Вы как-нибудь поспрашивайте у нее, что сегодня за день в школе произошло, а потом мы с вами обсудим соображалку вашей внучки.
То, что старик вытянет из нее душу, я был уверен. Даже если Шина в самом начале упомянет про случай у стенда, старик все равно на всякий пожарный заставит ее расписать весь день посекундно. Пусть маленькая, но все же месть.
– Так-так, вот оно что! Ладно, вернемся к этой теме позже. А сейчас, может, все же уважишь старика и затушишь, наконец, это порождение злобных сил? – попросил дед, разгоняя рукой дым.
Затушив сигарету, задумался. Старик мне не мешал, видимо, у него тоже было о чем подумать. А меня в данный момент больше всего интересовало, знают ли Кояма о моих родителях. Одно дело – обычная семья, пусть и богатая, и другое – правящий род одного из международных кланов, и уж точно одного из первых японских. Главе клана Кояма узнать, где мои родители, куда они навострились и почему бросили сына, – раз плюнуть. Щелкнет пальцами, и вся эта гигантская махина, что обзывается международным кланом, будет работать на поиск моих блудных родичей. Сутки, двое и у него на столе будет лежать пухленькая папочка по этому делу. Вот мне и интересно, насколько старик любопытен.
Кстати, необходимо уточнить для непосвященных разницу между обычным кланом и международным. Я вроде уже упоминал отношения между кланом и главой государства, но все же напомню. Они равноправные партнеры, если грубо. Кланы живут на землях государя, платят чуть завышенные налоги, подчиняются законам государства, но при этом являются суверенным образованием. Не буду рассказывать все плюсы, получаемые кланами, да я и не знаю всего, но даже то, что лежит на поверхности, уже немало. Права у клановцев похожи на посольские, то есть их нельзя просто захомутать в кутузку и продержать там несколько дней. Некоторые законы вообще на них не распространяются. Если обычного человека за убийство в любом случае будут судить, то представители клана во многих случаях от этого отмазываются. Например, если убит член какого-нибудь другого клана. Или вот, например, владение оружием. Члены клана и клан в целом могут владеть – хранить и носить – любое оружие. От какой-нибудь шестимиллиметровой пукалки до линкора со всем его вооружением. Другое дело, что я не слышал, чтобы кланы владели более чем шестью эсминцами. Ибо и сами корабли, и их обслуживание – дорогое удовольствие даже для столь обеспеченных людей.
А вот боевые роботы, не говоря уже о мобильных доспехах, – это да, любой уважающий себя клан имеет столько тяжелой техники, сколько может позволить содержать. В среднем от десяти до тридцати машин. Правда, в черте города тяжелая техника запрещена. И да, как я мог забыть. Кланы могут быть уверены, что никто не сфабрикует против них дело, что к ним не придут незапоминающиеся личности, чтобы уволочь их в застенки и сгноить там без суда и следствия. Любой клановец знает, что если ему и выдвинут обвинение, то суд будет справедливым настолько, насколько это вообще возможно. Хотя тут работает и обратная сторона: если за таким человеком все-таки пришли, то восемьдесят из ста – он виновен.
В ответ кланы присягают главе государства на верность и обеспечивают всемерную поддержку. А при их экономической и военной силе это очень и очень немало. Причем, заметьте, поддержку. Никто не может приказывать кланам, они – государство в государстве. Император может лишь попросить, и, если его просьба не относится к безопасности конкретно его самого или страны в целом, кланы вполне могут вежливо его послать. Подозреваю, но точно не знаю, что это не все, и в отношениях «император – кланы» великое множество дополнительных условий и нюансов.
В истории Японии, кстати, имеется многовековой казус по поводу этих самых отношений. Все знают, что с тысяча сто девяносто второго года власть императора в стране была номинальной, в то время как правил сегун и его правительство – бакуфу. Императору оставили право давать разрешение на создание клана, какие-то там еще права, с японской историей у меня не очень, а также церемониальные функции. И вот в этом вся соль. Историки до сих пор не могут понять, почему императорский род, заключающий договор с кланами, как до воцарения сегуната, так и после, не кинул клич кланам. Почему до самой эпохи Мэйдзи правители просидели на десятых ролях, довольствуясь своим незавидным положением. Ведь решение было на поверхности. Попроси помощи – и войско, не уступающее армии сегуна, встало бы под твои знамена. А если еще и время удачно выбрать, то и никакой гражданской войны бы не было. Видимо, с императорским родом случилась такая же бяка, что и со мной, они просто не видели то, что лежит у них под носом. Ведь что выходило: кланы дают обещание поддерживать главу государства, которым, по факту, был сегун, но получали разрешение о создании клана и давали слово именно императору. Чем, наконец, и воспользовался хитрый Мэйдзи в девятнадцатом веке, вернув себе всю полноту власти. Тоже, между прочим, интересная история, если рассматривать ее параллельно с историей моего мира. Но сейчас разговор не об этом.
Так вот, возвращаясь в современность. Кланы получают много бонусов и прав и фактически две-три обязанности. Неудивительно, что главная привилегия – право на создание клана – считается великой честью и великим даром, и получить это самое право очень, ну очень сложно. В то же время кланы как деньги, если их слишком много, они обесцениваются. Даже если отбросить цинизм моего мира и предположить, что клановцы не станут нарушать слово и указывать главе государства, что делать, или тем паче устраивать революцию, то все равно… никакому правителю не понравится, что на его землях кучкуется толпа вооруженных до зубов дядек, количеством больше, чем его армия, и при этом устраивает между собой потасовки. Так что, как ни крути, главе любого государства невыгодно, когда кланов слишком много.
Скорей всего еще лет двести назад все было проще, и создать клан было пусть трудно, но возможно. Сейчас же сложно даже представить, что нужно сделать, чтобы император дал свое согласие. Пожалуй, что-нибудь вечное подарить. Ну там… вечный двигатель или вечную жизнь. В Японии последний раз такое было двести лет назад, в начале девятнадцатого века. И новый клан Куруму во время реставрации Мэйдзи неплохо приподнялся.