Николай Тарасов. Примите женщину как есть

По январской-то погоде…
Кто мог оттепели ждать?
 

* * *

 
Безумием зимы
Лишь можно объяснить
Январскую капель.
Иначе не понять,
Подвигло что её
Морозы заменить
На солнце и тепло,
На эту благодать.
 
 
А, может быть, весна
К сестре зашла на чай,
Крещенские морозы
Задев своим крылом?
А, может быть, влюбилась
Зима вдруг, невзначай,
И делится с людьми сейчас
Нечаянным теплом?
 

* * *

 
На улице слякоть,
В душе пустота.
И хочется плакать,
Да злость уж не та.
Обуглено сердце,
Мосты сожжены.
За давностью лет
Уж не видно вины.
 
 
Себя не считаю
Уж правым всегда.
Тебя понимаю,
Уже без труда.
Потрепанный жизнью,
Я смог всё понять.
А главное я —
Научился прощать!
 
 
На улице дождь,
В середине зимы.
Бросает всех в дрожь,
Будоражит умы.
На улице дождь,
Благо, нет ещё гроз.
Замешан на грусти он
Высохших слёз.
 

Растерянность

 
Ломит днём мороз – за двадцать,
Ночью – тридцать, тридцать пять.
Надо с кепкой расставаться —
Шапку надо доставать.
 
 
До метро – двумя прыжками,
Через хлебный магазин,
Уши чуть прикрыв руками,
Я бегу такой один…
 
 
Нет, ещё вон – парень в кепке,
И девчонки – без платков.
То ли весь народ здесь крепкий,
То ли много дураков?
 
 
Треть Москвы, считай – без шапок!
Кепку снять и мне пора…
Мне нельзя так выделяться,
Я с Урала лишь вчера…
 
 
Кепку прячу я в кармане —
Не заметили пока!?
А на вздыбленном асфальте
Снег, как капли молока…
 

Мастер

 
Дым с трубы колонной белой
Подпирает небосвод.
Кружевницею умелой
Свой узор мороз плетёт.
 
 
Все деревья перекрасил
В белый цвет он, как всегда.
Окна вязью разукрасил
Безо всякого труда.
 
 
Повторил мороз узоры
Всех бесчисленных дорог…
И понятно стало скоро,
Что художник сделать смог.
 
 
Белой нитью – только белой,
Кружевниц всех – бригадир,
Подчеркнул, как мастер, смело,
Что он ярок – белый мир!
 

* * *

 
Бушует метель за окном,
Ни зги не видать повсеместно,
Лишь белая каша кругом
Снежинок, которым там тесно.
 
 
Фонарь на углу – иссечённый,
Исхлёстанный снегом парит,
Да ветер в трубе иссуплённо
По «матери» всех костерит.
 
 
Пройдёт пешеходом трамвайчик,
Лишь жёлтые окна видать…
В тепле, полируя диванчик,
Я нежу в душе благодать!
 

* * *

 
Костры рябины полыхают
То тут, то там – между стволами.
Они, как будто освещают
Весь зимний парк, что перед нами.
 
 
В снегу по самые колени
Стоят здесь клёны, сбившись в кучу,
Смотря на собственные тени,
Что с ветром новый танец учат.
 
 
Берёза стан свой обнажённый,
Смущаясь, веткой прикрывает,
Юнец-дубок, заворожённый,
Глаз от неё не отрывает.
 
 
Под снегом ёлочка заснула,
Увидишь сразу ли едва?
Её – малышку, так задуло,
Что лишь торчит чуть голова.
 
 
На снежной скатерти равнинной
Следов звериных, сплошь узоры.
Их путь, запутанный и длинный,
К себе притягивает взоры…
 
 
Садится солнце, ночь всё ближе,
Парк приготовился ко сну —
Кусты рябины стали ниже,
Костры погасли на ветру.
 
 
Огонь уже не полыхает —
Пора и нам идти домой…
Как быстро время пролетает,
Когда ты рядышком со мной.
 

* * *

 
На заснеженных улицах пусто,
Только редкий прохожий пройдёт,
Только снег с неба падает густо,
Да позёмка метлою метёт.
 
 
Фонарей низкорослое племя,
Поджимая поближе лучи,
Не кидает уже их сквозь время,
А как будто все прячет в ночи.
 
 
Город съёжился весь от мороза,
Автобаны и то не шумят,
Лишь сосульки – замёрзшие слёзы,
На ветру тихо-тихо звенят.
 

Свидание

 
Ветер рвёт сугроб на части,
Не придёт моя уж Настя.
Из тепла кто выскочит
На такой мороз?
Разыгралось как ненастье…
Где ты бродишь, моё счастье?
Снегом запорошенный,
Я уже замёрз.
 
 
Белая метелица
По проспекту стелется.
Люди все попрятались,
Словно воробьи.
Ты пришла, любимая,
До сих пор не верится,
Что напротив вижу я
Вновь глаза твои.
 
 
Ветер злобный для острастки
Нам устроил свистопляску.
Снег мешая с холодом,
Сыплет вниз с небес.
Нас не греют даже ласки,
Мы белы от снежной краски,
Снег уже за пазуху
К нам давно залез.
 
 
Белая метелица
По проспекту стелется.
Люди все попрятались,
Словно воробьи.
Ты пришла, любимая,
До сих пор не верится,
Что напротив вижу я
Вновь глаза твои.
 
 
Обломилась ветка клёна,
В жёсткий снег упав без стона.
Ветер-злюка, кружится,
Ищет всё дела.
Мы уже в кафе с Настёной,
Пьёт горячий чай сластёна.
Только я всё думаю,
Как она дошла?
 
 
Белая метелица
По проспекту стелется.
Люди все попрятались,
Словно воробьи.
Ты пришла, любимая,
До сих пор не верится,
Что напротив вижу я
Вновь глаза твои.
 

* * *

 
Сегодня – минус тридцать пять!
Опять.
Уже неделю жжёт мороз
Всерьёз.
Он ненасытен, беспощаден,
Почти всеяден.
 
 
Замёрзли улицы, дома —
Зима!!!
Замерзли парки и сады,
Ну, жди беды…
Мороз их тоже не забыл,
Посеребрил.
 
 
Не пропустил он и окраин,
Какой хозяин!
Здесь даже воздух не такой —
Густой.
А жизнь и вовсе замерла,
Живое – всё вокруг тепла.
 
 
В Москве дороги и мосты —
Пусты.
Трещит по рекам старый лёд,
Мороз-то жмёт!
Притихла шумная столица,
Лишь снег искрится…
 
 
Одна надежда – на прогноз,
Спадёт мороз.
Ещё три дня перетерпеть —
Спадёт на треть.
А, что для нас – минус двенадцать?
Да впору сразу раздеваться…
 

* * *

 
Падёт на землю сумрак первозданный,
Сиреневые тени пропадут.
Посыплется с небес крупою манной
Вдруг мелкий снег, которого не ждут.
 
 
Потянет холодом по улицам пустынным,
Пронзит дома нечаянный озноб.
И город, содрогнувшись телом длинным,
Афишей вытрет вдруг вспотевший лоб.
 
 
Подует ветер, тучи нагоняя,
Навалится на город зимний ночь.
Но спать не будут люди, обсуждая,
Чем можно заболевшему помочь…
 

Ночлег

 
Разместился вдоль по стенке
На ночлег большой сугроб.
Подтянул к лицу коленки —
Не мешать движенью чтоб.
 
 
Завернулся в одеяло
И уже хотел всхрапнуть,
Только совесть помешала
Здесь сугробу отдохнуть.
 
 
По ногам его, сгибаясь,
Люди шли… не без труда,
В его адрес чертыхаясь,
Будто звал он их сюда?
 
 
А куда девать их – ноги?
Он – сугроб, такой большой…
Там дома, а здесь дороги…
Он бы рад… со всей душой!
 
 
Только кто места укажет?
Громко крикнул он толпе.
Кто конкретно их покажет —
Мне поможет… и себе!
 
 
Трое маленьких таджиков
Попросили его встать.
Тихо, вежливо, без криков —
Мол, найдём тебе кровать.
 
 
Мол, ты лёг не в будуаре
Королевы красоты,
А лежишь на тротуаре,
И пройти мешаешь ты.
 
 
Попросили не сердиться,
Не будить соседний двор.
Помогли переместиться
Массой всей, через забор.
 
 
Там под ветками сирени
Приготовили постель
И бесшумно, словно тени,
Вновь ушли, опять в метель…
 

* * *

 
На грязный снег ложится новый,
Ещё не знающий беды.
Пушистый, белый – он обновой
Закроет старого следы.
 
 
Тяжёлой жизнью изнурённый,
Видавший мир наш без прикрас,
Весенним солнцем опалённый,
Тот умирает в этот час.
 
 
Прошли две мартовских недели,
С тех пор, как он на землю лёг,
И вот, прожив три дня в апреле,
Подводит жизни он итог…
 
 
Жизнь пролетела, как мгновенье,
Как будто пуля у виска,
Но, безо всякого сомненья,
Его вела судьбы рука.
 
 
Он мог бы выпасть первым снегом,
Прожить лишь час и – умереть,
Но он поверил оберегам,
Что предсказали эту смерть.
 
 
Он мог не встретиться с метелью,
Любви счастливой не познать,
Не целоваться с ней под елью,
На свадьбе с нею не плясать.
 
 
Но он поверил в провиденье
И был судьбой вознаграждён,
Не упустив того мгновенья,
Поймав любовь, поверив в сон.
 
 
Да, он работал, правда, много,
Ведь было дел не сосчитать:
То лес укрыть,… то вдруг дорогу,
Что вечно в ямах, залатать…
 
 
Но, в целом, жизнью снег доволен,
И смерть его уж не страшит,
Прожил бы снова так, будь волен —
Пусть Бог грехи его простит…
 

* * *

 
Луч-одиночка сквозь тучи пробился,
Прыгнув на землю, с берёзы скатился,
Быстро промчав по сугробам бегом,
Солнечным светом заполнил мой дом.
 
 
Вспыхнули ярким огнём зеркала,
Словно весна ко мне в гости пришла.
Сполохи солнца разрезали тьму,
Весело, празднично стало в дому.
 
 
Кот-лежебока глаза приоткрыл,
Спрыгнул с дивана и прочь затрусил.
Он не поверил, что скоро весна,
Или всё принял за сказку – из сна.
 
 
Луч, пометавшись по дому, затих —
Звуков не слышно от ножек босых.
Свет загустел, а потом и пропал —
Дом снова в спячку по-зимнему впал.
 

Серый город

 
Серый город. Серые дома,
И окон угрюмые глазницы.
Улицы пусты. Зима сама
Города застывшего боится.
 
 
Снега нет. А скоро Новый год —
Ёлки все в нарядах повсеместно.
Серость город пыльный так гнетёт,
Что они глядятся неуместно.
 
 
Холодно. По срокам и мороз.
Люди в шубах, как с другой планеты.
В городе асфальт, и тот замёрз,
Распластавшись камнем, аж до лета.
 
 
Снега нет. Без снега жизни нет,
И зима, как будто понарошку.
Серый город: весь от пыли сед,
Снега ждёт. А снега нет – ни крошки…
 

* * *

 
В дикой пляске снег кружится,
Дальше носа не видать.
Закрывают люди лица,
Чтоб пять метров пробежать.
 
 
Хороша метель, как в сказке!
Всюду – хаос, смысла – нет!
Ветер, воя для острастки,
Красит город в белый цвет.
 
 
Всё вокруг переменилось,
Мир – сплошная кутерьма.
Небо в улицы спустилось,
Видно, выжило с ума.
 
 
Разошлась метель босая,
Кружит в танце пятый час,
Белый свет с теплом мешая
И испытывая нас.
 

* * *

 
Я осени прощаю листопад,
Когда природа как бы умирает,
Когда дожди неделями подряд
Холодным душем землю поливают.
 
 
Я осень за ветра лишь не люблю,
Что злыми псами рвут наш мир на части.
Я злость и в людях тоже не терплю,
А тут ветров – разинутые пасти…
 
 
Я осени люблю цветной наряд,
Всё буйство красок, смешанных случайно,
Когда, куда ни ткнёшься наугад,
Столкнёшься с красотой необычайной.
 
 
Люблю я лета бабьего пору,
Когда нить паутины вкруг кистями,
Когда проснёшься рано-рано поутру
И воздух пьёшь земли сырой горстями.
 
 
Я осень за ветра лишь не люблю,
Что злыми псами рвут наш мир на части.
Я злость и в людях тоже не терплю,
А тут ветров – разинутые пасти!
 

Примите женщину как есть

Такой создал её Творец

 
Пытаться женщину понять, —
Лишь только время зря терять…
Всех тайн её не перечесть —
Примите женщину как есть!
 
 
В ней сразу всё – и лёд, и пламя,
И всепрощение, и месть…
Непредсказуемая с нами,
Она и в сути, то, что есть.
 
 
Логичных ждать её решений,
Пожалуй, может лишь юнец.
Она – из множества мгновений,
Такой создал её Творец.
 
 
При всём при том она и ныне
В ненастье – тихий наш причал,
Тот, что ниспослан был мужчине,
Когда в раю он тосковал.
 
 
Примите женщину как есть!
С её капризами и тайной —
Любить её большая честь
И редкий дар – необычайный.
 
 
Примите женщину как есть!
Она дарована нам Богом,
Как совершенство! То не лесть,
Мы лесть оставим за порогом.
 

* * *

 
Прими меня такой, какая есть!
Оставь попытки что-то переделать!
Не надо в мою душу грубо лезть, —
Тебе другой меня уже не сделать.
 
 
Я признаюсь, что я – не идеал:
Характер свой сама менять пытаюсь.
Но ты меня другою и не знал,
Так принимай – такой! Я не покаюсь!
 
 
Я не приемлю этой «простоты»,
Когда меня хоть кто, но – принуждает!
Тебя люблю я – это знаешь ты!
Но и тебя душа не принимает…
 

Милая

 
Милая,
Желанная,
Любимая,
Словно воздух
Мне необходимая.
Верная и нежная,
Добрая и страстная,
Чуткая и умная,
Гордая,
Прекрасная.
Сильная и смелая,
Скромная и яркая,
Славная,
Умелая,
Щедрая и жаркая.
Самая ты самая,
Иногда упрямая,
Иногда и колкая,
Когда вру без толку я.
Можешь быть усталой,
Можешь быть разбитой,
Можешь ошибаться,
Можешь быть сердитой,
Можешь быть застенчивой,
Можешь быть развязной,
Но всегда, как женщина,
Ты бываешь разной.
Мне нужна ты всякою,
Мне – тобой дышащему.
Я любовь не капаю —
Лью по-настоящему!
 

* * *

 
На тебя дождём я опрокину небо
И скачусь ручьями тёплыми к ногам
Девушки, с которой я ни разу не был,
Девушки, которую Бог мне выбрал сам.
 
 
Радугу короной к голове прилажу,
Вниз сойду на землю, чтобы быть с тобой.
Отыщу тебя я, девочку-пропажу,
Только вот захочешь ли ты побыть со мной?
 
 
Знаю, незнакомка, у тебя есть милый,
Ты его целуешь, знаю, где в ночи.
И навряд ли нужен будет друг постылый,
Даже если к сердцу у него ключи?
 
 
Каплей опущусь я на твои ресницы,
Покачусь слезинкой дальше по щеке.
Не сотрёшь ли каплю белою тряпицей
Твоего платочка, скомканной в руке?
 
 
Если дуну ветром я в лицо родное,
Волосы приглажу на плечах твоих.
Будешь ли ты рада встрече той со мною,
Мир, такой огромный – тесен для троих.
 

Прости нас, мама

 
Я часто маму вспоминаю.
Она мне снится по ночам, —
Во сне её я обнимаю
И внемлю всем её речам.
 
 
Мне часто слышится и ныне
Её негромкое – сынок,
Иди скорее, борщ остынет,
Я налила уже чаёк.
 
 
Я вспоминаю мамы руки —
Сухие, вены все в буграх,
В сети морщин, как у старухи,
Мозоли даже на локтях.
 
 
Работа садчицей^[1] в заводе,
Кирпич – туда, кирпич – сюда,
Работа дома, в огороде
Пройти не могут без следа.
 
 
Я вспоминаю все мозоли,
Что ей добавили пять ртов,
Моих братьёв, сестрицы боли,
Болезнь отца, мытьё полов.^[2]
 
 
Я эти нежные ладошки
Целую часто по ночам,
А мама, грустная немножко,
Меня всё гладит по плечам…
 
 
Прости меня, моя родная,
Что я не ласков был – в отца,
Как и все братья, лишь другая
Была сестра, ай молодца!
Прости меня и братьев тоже,
Что, выполняя ваш наказ,
Считали мы всегда – не гоже,
Казать нам чувства напоказ.
 
 
Прими ты наше раскаянье,
Хотя тебя уж рядом нет.
Тебя мы любим… до свиданья…
За всех пишу, твой сын – поэт.
 

* * *

 
Как же трудно – любить всерьёз,
Когда с глаз пелена спадает,
Когда время мечтаний и грёз
Безвозвратно, увы, пропадает!
 
 
Как же трудно – уметь прощать
Человека, которого любишь.
Как же сложно – суметь понять,
Что лишь с ним одним целым ты будешь.
 
 
Как же трудно – двоим прожить
Много лет, сохраняя чувства:
Невозможно – всегда любить…
И – возможно! Но это – искусство!
 

Вымирающая деревня

 
Завалило снегом
бабкин подоконник, —
Щели в окнах в палец,
как и у дверей.
Раньше хоть чинил их
дед-сосед-поклонник,
Нынче ж на погосте он —
дедушка Андрей.
 
 
Да, во всей деревне
пять домов осталось,
Магазина нету,
дров не привезут.
Все дома такие же,
чуть получше малость,
Мужиков – не сыщешь,
нет их ныне тут.
 
 
Дети наезжают
к бабке Пелагее,
Внуков ей на лето
с городов везут.
Дом тогда становится
чище и светлее,
Бабка молодеет,
годы не гнетут…
 
 
А сегодня ночью
бабка прихворнула,
Дров подбросить в печку
так и не смогла.
Снега на столешнице,
ночью что надуло,
Не касалась утром,
 
 
бабкина метла.
 
 
Хворь прогнать из тела
бабка уж не может —
Молится и плачет,
тихо слёзы льёт.
Мысли о соседке
Пелагею гложут —
Та уже неделю
с печки не встаёт.
 
 
Кто же из соседок
ей теперь поможет?
Как их известить о том,
что сама больна?
Кто им с Катериной
в печку дров подложит,
Если у самой опять
так болит спина?
 
 
Крикнуть Евдокию,
дом которой сбоку?
Керосинка светится
вроде в темноте?
Раньше забегала в дом
сплетница-сорока,
А теперь всё реже —
силы уж не те.
 
 
Только бы подняться
и дойти до двери —
Лампой керосиновой
раза три мотнуть…
Надо подниматься!
Надо просто верить!
Что ещё не кончен он —
на земле твой путь…
 

Выразить невозможно

 
Женщина – кто для меня?
Выразить невозможно.
Как и её понять —
Просто и очень сложно.
 
 
Женщина, как магнит —
Полюс лишь выбрать надо.
Минус пустых обид
Тут же блеснет наградой.
 
 
С ней начинается день,
Ночью я тоже с ней.
Женщина, словно тень,
Только еще верней.
 
 
В счастье – она со мной,
В горе она же рядом.
Нету другой такой,
Кто бы утешил взглядом.
 
 
Женщина, как река,
Что обуздать не в силах,
Данная мне на века —
Кровью горячей в жилах.
 
 
Это, как летом снег.
Это зимою – лето!
Тайна – из века в век,
Муза! Мечта поэтов!
 
 
Женщина – кто для меня?
Выразить невозможно.
Как и её понять —
Просто и очень сложно.
 

* * *

 
Я целовать хочу тебя —
Ты так красива в день рожденья!
Что я боюсь уж за себя,
Сведя на «нет» с тобой общенье.
Я от тебя весь день таюсь,
Чтоб ненароком не сорваться.
С тобой я встретиться боюсь,
Иначе мне не удержаться.
 

Единственная

 
У каждого – Единственная – есть,
Есть женщина, ниспосланная Богом.
И пусть вокруг других не перечесть,
Они все остаются за порогом.
 
 
Есть женщина, которой без тебя
Нет места на дарованной планете,
Есть женщина, которая, любя,
Тебя предпочитает всем на свете.
 
 
Когда тебе уже невмоготу,
Когда душа скукожилась от стужи
И ты вдруг ощутил в ней пустоту —
Ты только ей – Единственной – и нужен.
 
 
Когда ты счастьем переполнен до краёв,
Когда успехом нужно поделиться.
Идёшь ты к ней, к той женщине из снов,
Чтобы понять – к чему ещё стремиться.
 
 
У каждого – Единственная – есть,
Есть женщина, которую мы любим.
И пусть вокруг других не перечесть,
На поиски одной – мы жизни губим.
 

* * *

 
Я расстаться с тобою не в силах.
Ты сама уходи! Навсегда!
Никогда ты меня не любила,
Потому и уйдёшь без труда.
Не могу больше я унижаться,
Видно, вышел положенный срок.
Нам давно бы уж надо расстаться,
Только я всё решиться не мог.
Как бы я не просил возвратиться,
Ты не слушай меня никогда,
Над любовью не надо глумиться,
Уходя, уходи – навсегда!
Буду я просыпаться средь ночи,
Будет, знаю, подушка в слезах,
Всё равно уходи! Нет уж мочи —
Равнодушие видеть в глазах.
Я расстаться с тобою не в силах.
Ты сама – уходи! Навсегда!
Никогда ты меня не любила,
Потому и уйдёшь без труда.
 

Мы разные во всём

 
Творенья Божьи мы —
Из плоти и крови.
Но разница какая
Между нами!?
Не дал бы Бог нам всем
Понятия любви,
Мы, без сомненья,
Были бы врагами.
 
 
Нам свыше не дано
Друг друга разгадать,
Да и не надо
К этому стремиться.
Чтобы мужчине —
Женщину понять,
Мужчина должен
Женщиной родиться.
 
 
Мы разные во всём,
От головы до пят,
Живём мы на Земле
Как два различных вида.
Природа нас мешала
Друг с другом наугад,
Но выдать не смогла
И хилого гибрида.
 
 
И только сам Творец
Задачу разрешил,
Он на двоих одну
Любовь нам в дар оставил.
И как бы ни хотел кто,
Как бы ни просил,
Не может изменить он
Простых и вечных Правил.
 
 
Любимая моя!
Твоя я половина…
Адам возвёл так Еву
В раю на пьедестал.
И… покатилась вниз
Безудержно лавина.
Теперь и мой черёд
Тебя любить настал.
 
 
Любимая моя!
Тебя я обожаю —
Смакую каждый миг
Общения с тобой!
И замысел Творца
Теперь я понимаю —
Твоя я половина!
Нет, полностью я твой!
 

* * *

 
Знаю, ты не поверишь,
Что тебя я искал,
Что все долгие годы
Я тебя поджидал,
Что тебя не хватало
В жизни длинной моей,
Что я ждал этой встречи
И готовился к ней.
 
 
Знаю, ты не поверишь,
Что других не любил,
Слишком много годков
Я на свете прожил.
Я петлял по дорогам
Среди гор и равнин.
Знаю, ты не поверишь,
Что всё время один.
 
 
Знаю, ты мне не веришь…
Я тебя не виню
И лишь тем уже счастлив,
Что впервые люблю!
 

* * *

 
А в этом тоже счастье есть —
В любви отвергнутой, не скрою:
Знать, что ты рядом где-то есть,
Пусть не моя! Но быть с тобою.
 
 
Знать, что целуешься с другим
И пожелать при этом счастья,
Знать, что тобою не любим,
Но находиться в твоей власти.
 
 
Ловить желания твои,
Встречать случайно, улыбаться…
Есть и в отвергнутой любви
С любовью – счастье оставаться.
 

* * *

 
Приезжай скорее, нет уж мочи,
Умираю медленно я днём.
Просто пыткой стали даже ночи —
Голова горит всю ночь огнём.
Приезжай скорее, лучше раньше,
Усыхаю прямо на глазах,
Если я страдать так буду дальше,
Ты застанешь тело – в образах…
 

Сирень

 
Невестой – белая сирень,
Грустя, стояла у сарая,
Облокотившись на плетень,
Кого-то, видно, ожидая.
 
 
Сверкали капельки росы,
Как бриллианты повсеместно
В ветвях распущенной косы,
Из листьев брошь была уместна.
 
 
Будь рядовое то свиданье,
Сирень давно бы в дом ушла,
Но, то был день её венчанья,
И жениха она ждала.
 
 
Уже и вечер опустился,
А тополь всё не приходил —
Не позвонил, не повинился
И ничего не объяснил…
 
 
Наутро, выглянув в оконце,
Не отойдя ещё от снов,
Увидел я напротив солнца
Сирени куст, но без цветов.
 

Жара

 
Жара-а-а!
Ручьями пот по телу.
Жара-а-а!
Ты ж этого хотела.
Пора!
Пора уж ехать к морю.
Пора!
Так я ж с тобой не спорю.
 
 
Звони!
Бронируй два билета.
Звони!
А поцелуй за это?!
Чего?
Не видишь, я уж таю.
Стартуй!!!
Ну, всё – мы улетаем.
 
 
Жара-а-а!
Вода не помогает.
Жара-а-а!
Уж море высыхает.
Смотри!
Ты прямо шоколадка.
Хочу!
Тебя всю, без остатка.
 
 
Чего???
Ты обеспечь прохладу.
Пойдём!
В гостиницу – не надо.
Куда???
Вези под водопады.
Постой!
Там тоже нет прохлады.
 
 
Жара-а-а!
Точнее, просто пекло.
Жара-а-а!
И всё вокруг поблекло.
Дождя!
Дождя скорей прошу я.
Умру!
Умру без поцелуя.
 
 
Возьми!
Холодного вот пива.
Бери!
Пусть местного разлива.
Не злись!
Жара уже спадает.
Крепись!
А пиво помогает.
 
 
Ура-а-а!
Развёрзлось ливнем небо.
Ура-а-а!
Давно так счастлив не был.
Вдвоём.
Остались мы на пляже.
Она моя!
Ни слова против даже…
 

* * *

 
Я люблю тебя, девочка милая!
Так люблю, что боюсь я дышать…
Ты – такая!!! Такая – красивая!
Что и глаз не могу я поднять…
 
 
Я хочу помолчать с тобой рядышком,
Ты услышь моё сердце в тиши.
Моя робость пусть маленьким пятнышком
Будет в чистой странице души.
 
 
Я болею тобою, желанная!
Так приятна и сладостна боль…
Я дождался тебя, долгожданная!
Быть мне рядом с тобою позволь…
 
 
Я хочу ветерком, чуть отчаянным,
Пробежать по твоим волосам,
Уложив завиток неприкаянный,
Прикоснуться к любимым глазам.
 
 
Я люблю тебя, девочка милая!
Так люблю, как никто до меня…
Ты прости мою робость – Любимая!
Я боюсь тебя пуще огня…
 
 
Побороть не могу я волнение,
Что мне слова сказать не даёт.
Наберись, ясноглазка, терпения —
Моя робость, я знаю, пройдёт.
 
 
Я люблю тебя, девочка милая!
Так люблю, что боюсь и дышать…
Ты – такая!!! Такая – красивая!
Только как вот об этом сказать?
 

Не гони

 
Я прошу – ты меня не гони,
Отнесись ты ко мне, как к больному,
И за чувство к тебе не вини,
Я пока не могу по-другому.
 
 
Был бы рад я, признаюсь тебе,
И не знать, что живешь ты на свете,