Никольская Наталья. Большие хлопоты

   – Паразит ты, – сказала я Дрюне, покачав головой и думая, где же мне теперь брать стойки в рассрочку.
   – Ладно! – махнул рукой Дрюня. – Слушай, у тебя три червонца нет взаймы?
   – Зачем тебе? – удивилась я. – У тебя же есть деньги?
   – Уже нет, – загрустил Дрюня. – Кончились.
   Я слегка обалдела.
   – Ты же сам сказал: стойки продал!
   – Так это разве деньги! – протянул Дрюня. – Их уж нет.
   – На что же ты потратил?
   – Ну… Пива вот купил.
   – На все?
   – Ну что ты говоришь, на все! Нет, конечно!
   – Ты бы лучше домой что-нибудь купил пожрать. Или дочке какую-нибудь игрушку!
   – А ты думаешь, я не купил? – обиделся Дрюня. – Я вот сегодня хлеба купил. И палочки крабовые.
   – А палочки-то зачем?
   – На закуску!
   – Паразит! – еще раз вздохнула я.
   – Да ладно тебе! Давай лучше пивка выпьем.
   – Не могу, я за рулем, – ответила я. – Мне еще сегодня к Ольге ехать.
   – У нее нет взаймы тридцатки? – тут же спросил меня Дрюня.
   – Нет, – решительно ответила я. – А знаешь, кто у нее сегодня в гостях будет? Шулаков!
   Дрюня учился в нашей школе, только на три класса старше. Тем не менее он хорошо знал Шулакова. Один раз они вместе даже подожгли директорский кабинет.
   Был жуткий скандал. Дрюню вместе с Вовкой чуть не выперли из школы, но потом все как-то обошлось. Их дотянули до конца учебного года, а потом вежливо предложили убраться. Что они с удовольствием и сделали.
   – Вовка? – сразу же спросил Дрюня. – Полина, слушай, возьми меня с собой?
   – А ты-то там зачем нужен?
   – Ну как! Друг все же. Я его сто лет не видел.
   – Нет, не могу. Нечего тебе там делать. Я и сама засиживаться не собираюсь.
   Дрюня снова поник.
   В этот момент раздался телефонный звонок.
   – Поля, ты не могла бы приехать? – послышался в трубке жалобный Ольгин голос.
   – Я же сказала, что приеду!
   – Поля, мне нужно прямо сейчас, иначе я умру!
   Ольга любила утрировать, поэтому я не придала особого значения ее словам.
   – Да приеду я, приеду.
   – Поля, пожалуйста, поскорее! Что я тебе расскажу!
   Ох, ну что там у нее еще случилось?
   – Давай, говори, – сказала я досадливо, чтобы поскорее отделаться.
   – Я не могу по телефону.
   Я чертыхнулась и брякнула трубку на место. В конце концов, даже хорошо, что я сейчас уеду. А то сиди тут, смотри на Дрюню, который сладко пьет пиво и в ус не дует, и выслушивай, как ему тяжко живется.
   – Подъем! – решительно сказала я. – Мне пора ехать.
   – Что – уже? – расстроился Дрюня. – Ну вот, так хорошо начали…
   – Давай, давай, вытряхивайся, – подталкивала я его в спину.
   Дрюня посопротивлялся немного, но я вышла вместе с ним и тщательно заперла дверь.
   – Довези меня до Набережной! – сразу же попросил Дрюня.
   – Зачем тебе?
   – К Сережке поеду, к другу.
   – Извини, брат, – ответила я, – но мне в другую сторону.
   Дрюня повздыхал-повздыхал и отправился на своих двоих в садик за углом, надеясь найти там компанию. Я поехала к Ольге.
   Ольга открыла сразу. Вид у нее был совершенно разбитый.
   – Ну что случилось? – спросила я.
   Ольга только махнула рукой и сказала:
   – Проходи в кухню. Потом расскажу. Я сейчас даже говорить не могу.
   Я прошла в кухню. То, что я там увидела, повергло меня в легкий шок. Стол был завален картофельными очистками, шелухой от лука и прочими отходами. Кроме того, он был щедро полит чем-то липким. И это что-то было пролито также и на полу.
   Я прошла к столу, осторожно ступая, чтобы не приклеиться к полу. В центре стола стояла большая алюминиевая кастрюля, в которой плавала какая-то непонятная, желтоватого цвета, субстанция с комками. Из нее торчала мялка. Рядом притулилась трехсотграммовая бутылочка из-под водки.
   – Это что, праздничный ужин? – спросила я у подошедшей Ольге.
   – Ох, Поля, мне так плохо! – тотчас же ответила сестра. – Понимаешь, я хотела приготовить все сама, поставила на огонь картошку для салата, а она переварилась. И я решила сделать из нее пюре, чтобы не пропадало.
   – Кто же делает пюре из картошки в мундире? – удивилась я.
   – А что мне оставалось делать? – проныла Ольга. – Но почему-то у меня ничего не получилось.
   – Ты, наверное, сразу все молоко туда вбухала? – полюбопытствовала я.
   – Ну да!
   – Эх ты! Тебе двадцать девять лет, а ты до сих пор пюре готовить не умеешь! Давай, иди отсюда, я сама все приготовлю.
   Через десять минут я отмыла кухню и приступила непосредственно к кулинарии.
   – Ольга, а почему ты салат не доделала? – крикнула я, увидев миску с натертой морковью.
   – А у меня нет выжималки для чеснока, потерялась куда-то, – откликнулась Ольга.
   – И что теперь?
   – Ну а как же без нее чеснок измельчить?
   – А что, на терке нельзя натереть? – удивилась я.
   После этих слов очень удивилась Ольга.
   – Ой, а ведь и правда! – воскликнула она. – И как ты могла это сообразить, Поля?
   – Да уж, очень трудно было догадаться, – пробурчала я, двумя пальцами подцепляя из раковины заляпанную терку.
   Через час были готовы три салата, пюре с курицей и горячие бутерброды. В духовке допекался кекс.
   – Полина, ты просто волшебница! – всплеснула руками пришедшая на запах Ольга.
   Я уже не сердилась на нее. Процесс приготовления пищи всегда благотворно на меня влиял и поднимал настроение.
   – Все, я поехала, – сообщила я.
   – Ты что? – удивилась Ольга. – Дождись хотя бы Володю. Он так хотел тебя увидеть!
   – Чего это он вдруг? – удивилась я. Шулаков никогда не питал к мне теплых чувств. Может, из-за того, что я не раз квасила ему нос?
   – И потом, я тебе не рассказала самого главного! – добавила Ольга. – Думаешь, почему я вся на нервах?
   – Шулаков сделал тебе предложение? – мрачно спросила я.
   – Нет, что ты, – немного грустно ответила Ольга. – Ты даже не представляешь! Екатерину Павловну убили!
   Я напрягла память, пытаясь выяснить, кто такая Екатерина Павловна, но что-то никак не вспоминалось.
   – Да? – переспросила я. – А кто это?
   – Ну как же! – удивилась Ольга. – Мать Лариски Черногоровой, одноклассницы нашей!
   – Ах, вон что! Это тебе Шулаков сказал?
   – Нет, я сама узнала. Ужас, правда?
   – Правда, – ответила я, хотя Екатерина Павловна никогда не была моей близкой знакомой, и, честно признаться, меня не так уж расстроила ее смерть. Жалко, конечно, но не до истерики.
   – Она вроде гаданием занималась? – припомнила я рассказы Ираиды Сергеевны.
   – Да, – ответила Ольга.
   – Послушай, а что ты там делала? – сощурившись, спросила я подозрительно.
   – Я… – Ольга замялась. – Я привозила ей деньги.
   – За что?
   – Ну… взаймы брала, – Ольга явно почувствовала, что сейчас получит по голове, и начала злиться.
   – Ты ходила к ней гадать? – резко спросила я.
   Ольга виновато мотнула головой и тут же вскинула ее:
   – Это мое дело! – звонко ответила она.
   – Конечно, – усмехнулась я, – а дома жрать нечего. Сколько она с тебя взяла?
   Когда Ольга назвала сумму, я ахнула про себя и подумала, как правильно сделал тот, кто прикончил гадалку.
   – И жить тебе теперь не на что? – продолжала я развивать свою мысль.
   – Ну не совсем. Я же ей не отдала оставшиеся. И потом, Екатерина Павловна обещала мне в ближайшем будущем получение наследства.
   Я фыркнула так громко, что Ольга аж отскочила. И сразу же разозлилась еще больше.
   – Вот ты все время иронизируешь, а между тем многие говорят, что все сбывается! – с досадой сказала она.
   – Просто ты сама понимаешь, что сделала глупость, но не хочешь в этом признаться. У тебя совсем денег нет, ты ничего не предпринимаешь, а вместо этого занимаешься какой-то херью!
   Ольга насупилась и умолкла. Я посмотрела на часы.
   – Что-то Володя не идет, – перехватив мой взгляд, сказала Ольга.
   – Наверно, другую нашел, – съязвила я. Ольга начала закипать.
   Я посидела еще с полчасика. Жрать уже хотелось неимоверно, особенно видя перед собой тарелки со вкусными вещами. А подлый Шулаков за это время так и не появился.
   – Наверное, у него дела, – неуверенно сказала Ольга. Я ничего не ответила.
   Через час мне все это надоело, я встала и заявила, что еду домой. У меня завтра с утра работа в спорткомплексе.
   Ольга совсем скисла, но удерживать меня не стала. Наверное, она подумала, что сейчас достанет припрятанную где-нибудь в шкафчике бутылку вермута и спокойненько утешится им в одиночестве.
   Я уже обувала туфли, когда раздался телефонный звонок. Ольга побежала брать трубку.
   – Да. Что? – слышались отрывочные реплики из комнаты. – Прямо сейчас?
   Потом Ольга вышла в коридор. Я стояла уже обутая и ждала, когда она освободится, только чтобы попрощаться. Но что-то в Ольгином лице меня остановило.
   – Что случилось? – сразу спросила я.
   – Полина… – Ольга тупо смотрела мимо меня. – Володю убили…
   – Что? – у меня глаза на лоб полезли. – Кто тебе сказал?
   – Сейчас позвонили из милиции.
   – Но почему именно тебе? – я еще надеялась, что все это просто дурацкая шутка, идиотский розыгрыш Шулакова, на которые в детстве он был большой мастак.
   – У него нашли мой телефон. Я ему сама записала вчера на всякий случай. Вот они мне и позвонили. Сообщили, что нашли труп мужчины. Без документов. По приметам это Володя. Сказали, что нужно будет опознать… тело, – выговорив последнее слово, Ольга не выдержала и разрыдалась. Я кинулась в кухню за валерьянкой.
   Действительно, одно дело – смерть гадалки, пусть даже мамы твоей одноклассницы, но все равно человека постороннего, а другое дело – того, с кем ты проучилась столько лет. К тому же ждала сегодня вечером. И потом, два трупа за день – это явный перебор.
   Я накапала в ложку успокоительного и поспешила к Ольге, которая сидела прямо в коридоре на пыльном коврике, обхватив голову руками.
   – На-ка вот, выпей, – протянула я ей ложку с валерьянкой.
   Ольга послушно выпила лекарство, после чего встала и направилась в спальню. Там она что-то долго возилась. Когда я вошла, то увидела, как моя сестра сидит на полу перед шкафом и маленькими глоточками тянет вермут прямо из бутылки.
   Я молча выхватила у нее бутылку. Потом рявкнула:
   – Хватит! Возьми себя в руки! В конце концов, не твоего мужа убили! И нечего сидеть нюнить, спиваясь потихоньку! Надо на опознание ехать. А это знаешь, какая штука? Вдруг у него лицо все изуродовано? Ты должна быть готова.
   – Вот я и пытаюсь подготовиться, – прошептала Ольга. – Я боюсь…
   Мне стало ее жалко. Я присела рядом на корточки, подхватила Ольгу под мышки и стала поднимать.
   – Ну вставай, вставай. Ничего такого уж страшного. Я поеду с тобой, хочешь?
   Ольга кивнула. Потом прошла в ванную, умылась и стала собираться.
   Мы вышли на улицу. Ольга крепко вцепилась в мою руку, мне даже больно стало. Всю дорогу Ольга тряслась и бормотала про себя какие-то страсти. В конце концов я не выдержала:
   – Перестань трястись! – строго сказала я ей. – Фу! А разит-то как от тебя!
   Я притормозила у ларька, вышла и купила Ольге мятный «Орбит», самый сильный.
   – На, зажуй! А то еще тебя на пятнадцать суток заберут.
   Ольга послушно сунула жвачку в рот и методично принялась пережевывать.
   В отделении милиции мы прошли в кабинет номер пять, как и было велено. Перед нами предстал старшина милиции Капитонов, который должен был сопровождать нас в морг.
   Услышав это слово, Ольга побледнела. Потом беспомощно поглядела на меня. Я успокаивающе похлопала ее по плечу.
   – А вы сестра? – спросил меня старшина Капитонов.
   – Да, я сестра Ольги Андреевны, – подтвердила я. – И также могу помочь опознать труп, поскольку была знакома с Шулаковым. С убитым, то есть.
   Мы вышли на улицу и сели в милицейскую машину. В морге нас провели в какую-то мрачную комнату. Мы остановились перед каталкой, на которой лежал чей-то труп, накрытый простыней. Патологоанатом подошел к нему, сдернул простыню.
   Я увидела Шулакова. Он был почти как живой. Только на лице застыло выражение ненависти. На виске виднелась большая гематома. Ольга покачнулась и схватила меня за руку. Она была белее простыни, которой был накрыт труп. Я увидела, что сестру сейчас стошнит.
   – Ну что, это он? – спросил Капитонов. – Вы его знаете?
   Ольга молчала, только мотала головой и тихо стонала.
   – Да, да! – ответила я. – Выведите ее поскорее отсюда, ей же плохо!
   Капитонов взял Ольгу за руку и повел к выходу. Я за ними. На улице Ольга немного отдышалась, и на ее щеках даже стал появляться слабый румянец.
   – Садитесь в машину, – предложил Капитонов, – до отделения довезем. Вы ведь там свою машину оставили?
   – Нет, спасибо, – ответила Ольга, обмахиваясь рукой. – Мы лучше пешком.
   – Ну как хотите. Давайте тогда я запишу сразу фамилию-имя-отчество убитого.
   – Шулаков Владимир… Владимир… – я посмотрела на Ольгу. – Оля, как отчество Шулакова, не помнишь?
   – С… Сергеевич, – еле слышно прошептала Ольга. – Семидесятого года рождения.
   – Где проживает?
   – Он вообще-то на севере жил последнее время, – сглотнув слюну, сообщила Ольга. – А здесь живут его родители. На Чапаева… Номер дома я не помню…
   – Ладно, мы это выясним, – успокоил нас Капитонов. – Вы только подпишитесь под показаниями. А вы, – повернулся он ко мне, – подтверждаете показания сестры?
   – Да, да, подтверждаю! – торопливо ответила я.
   Капитонов записал показания и дал нам расписаться. После этого я взяла Ольгу под руку и мы отправились за моей машиной.
   – Какой ужас, Поля, – повторяла всю дорогу Ольга. – Какой ужас!
   Я успокаивала ее как могла. Хорошо еще, что нас ни в чем не заподозрили, а то запросто могли! Наконец, мы добрели до моей машины, я отвезла Ольгу домой и осталась у нее ночевать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЭКСТРАСЕКСУАЛЬНАЯ (ОЛЬГА)

   На следующий день прилетела из Москвы получившая страшную телеграмму Лариска Черногорова, дочка Екатерины Павловны. Она сразу позвонила мне и попросила прийти помочь.
   Мы поехали вместе с Полиной. Про Шулакова Полина ничего не говорила, видимо, не хотела мне напоминать. Но у меня и так из головы не шла эта история. Немного придя в себя дома, я сообразила, что даже не спросила, где его нашли. И когда будут похороны.
   – Полина, – обратилась я к сестре, – как ты думаешь, мне нужно пойти на похороны Володи?
   – Это еще зачем? – удивленно уставилась на меня Полина.
   – Ну… все-таки…
   – Оля, тебе что, переживаний мало? – мягко спросила сестра. – Он же для тебя, в сущности, посторонний человек. Как на тебя посмотрят? Выбрось эти мысли из головы! Его все равно не вернешь.
   Я понимала, что Полина говорит все это только для того, чтобы успокоить меня, что она меня просто отговаривает, но я была ей за это благодарна. Честно говоря, мне совсем не хотелось идти на похороны Володи Шулакова: я боялась, что могу потерять сознание.
   Успокоив свою совесть Полиниными аргументами, я решила больше не возвращаться к этой теме.
   Дверь в квартиру Екатерины Павловны была не заперта. Заплаканная Лариска в черном сидела за столом и курила.
   – Здравствуйте, девочки, – поприветствовала она нас, когда мы нерешительно остановились на пороге. – Садитесь. Вы уж извините, что сижу. Такое горе! – и она зарыдала навзрыд, уронив голову на руки.
   Мы топтались рядом, не зная, что сделать или сказать. Чем можно утешить в такой ситуации? Да ничем!
   Выплакавшись, Лариска подняла голову и посмотрела на нас.
   – Девочки… Поля… У меня к вам вопрос. Вы же бывали у мамы в последнее время?
   – Я, знаешь, не была, – смущенно ответила Полина.
   – Я была, – выступила я вперед. – Вчера была. И позавчера. Гадать приходила. А вчера я принесла ей остаток денег, которые была должна. Кстати, вот, возьми, – я достала из сумки сто рублей.
   Лариска махнула рукой.
   – Мне бы очень хотелось знать, кто приходил к маме в последнее время? Кто у нее бывал часто?
   – А зачем тебе? – спросила Полина.
   – Понимаете, пропала одна очень ценная вещь. Перстень, – шепотом сказала Лариска, закуривая новую сигарету. – Безумно дорогой. Восемь бриллиантов по краям и один огромный в центре. От бабушки достался в наследство. У нас кто-то из предков женился на цыганке. Прапрадед, кажется. Это был перстень той цыганки. Он переходил к старшей женщине в роду. Мама считала, что именно кровь этой цыганки сказалась в ней, и она обладала способностью к гаданию, – Лариска грустно улыбнулась. – Перстень мама почти никогда не надевала. И хранила в таком месте, о котором практически никто не знал. Только очень близкие люди. Ясно, что маму убили из-за него. Я просто уверена в этом. И теперь хочу выяснить, кто. Но у меня совершенно нет времени. Мне сразу после похорон нужно улетать. И… дело даже не в перстне! Мне просто нужно узнать, кто это сделал. Кто убил маму?
   – Но милиция же будет заниматься этим делом, – сказала я.
   Лариска снова махнула рукой.
   – Что милиция! Милиции я не верю! Они могут просто присвоить мой перстень. Я вот о чем хотела вас, девочки, попросить… У меня больше никого в Тарасове нет. Отец давным-давно нас бросил. Друзей и подруг у меня практически не осталось. Все поразъезжались. Только ты, Оля. И ты, Поля. Вам я доверяю. И сейчас смогла убедиться в вашей честности, когда ты хотела вернуть мне деньги, которые могла и не отдавать, – Лариска повернулась ко мне. – Поэтому я хотела бы попросить вас помочь мне найти убийцу мамы.
   – Нас? – изумилась Полина. – Но почему именно нас? Мы что, следователи? Как мы сможем это сделать?
   – Насколько я знаю, у тебя муж следователь, – посмотрела Лариска на Полину. – И потом… я вас прошу это сделать не за спасибо. В общем, так. Найдете убийцу матери – перстень можете оставить себе. Это будет моя благодарность.
   – Ты что, с ума сошла, Лорка? – вытаращила я глаза. – Дорогущий перстень с бриллиантами – нам?
   – Мне он не нужен, – ответила Лариска. – У меня сейчас достаточно денег. Я же развелась с мужем. Квартира мне осталась и машина. Работа у меня сейчас хорошая, так что все нормально.
   – А сам муж где? – спросила Полина.
   – Он в Тарасов перебрался, к родителям поближе.
   – Но ты могла бы его просто хранить, – сказала я, имея в виду перстень. – Как память. Раз это фамильная драгоценность.
   – В том-то все и дело, что хранить его не рекомендуется. Понимаете, с ним связана какая-то кровавая история. И будто бы теперь на этом перстне лежит проклятье. Каждого, кто будет его владельцем, ждет смерть! – я вздрогнула при этих Ларискиных словах и поежилась.
   – И ты решила подвинтить его нам! – саркастически сказала невоспитанная Полина, насмешливо посмотрев Лариске в глаза.
   Лариска достойно выдержала этот взгляд. И сказала:
   – Не подвинтить. Просто как честный человек я решила вас предупредить. Но вам совсем необязательно держать это кольцо у себя. Вы можете его продать и получить очень приличные деньги. А остальное – не ваша забота.
   – Честно говоря, не верю я во все эти проклятия, – заявила Полина. – Чушь все это собачья!
   – Не знаю, не знаю, – покачала головой Лариска. – Но бабушка рассказывала, что и на самом деле много всяких страстей связано с этим перстнем. Саму цыганку якобы зарезал влюбленный в нее цыган из табора, откуда она сбежала с прапрадедом. Прабабка наша вообще попала на каторгу и там умерла. А бабку убило молнией, и как раз на ней был этот перстень, представляете? А теперь вот мама.
   Полина скептически покачала головой.
   – Значит, ты не боишься? И поможешь мне? – спросила Лариска.
   – Этого я не говорила, – задумчиво сказала Полина. – Такие вопросы не решают с бухты-барахты. Нужно все обдумать. С поминками мы тебе, конечно, поможем.
   – Ох, я была бы вам так благодарна! – сказала Лариска. – Я же говорю, у меня здесь больше никого нет. Похороны завтра, а послезавтра рано утром я улетаю. К этому времени мне бы хотелось получить ваш ответ.
   – Договорились! – ответила Полина. – Давай, что тебе помогать?
   – Да сегодня ничего особенного, завтра нужно. Вы на похороны-то придете?
   – Конечно, – с готовностью ответила я.
   – Ну, мы пойдем, – произнесла Полина, вставая. – До завтра.
   – Так вы подумайте все же, девочки, ладно? – говорила Лариска, провожая нас до двери.
   – Обязательно, – заверила ее Полина, выходя на лестницу.
   – Нужно помочь человеку, правда, Поль? – спросила я, выбегая за сестрой на улицу.
   – Помочь, помочь! Как помочь? – пожала плечами Полина. – Или ты школу милиции окончила?
   – Это совсем не важно! – убежденно ответила я. – Можно закончить школу милиции и все равно не уметь распутывать такие дела. Для этого талант нужен.
   – А у тебя он, безусловно, есть, – усмехнулась Полина.
   – Не знаю, но кое-что нам с тобой расследовать удавалось, если ты помнишь!
   Полина наверняка помнила, потому что задумчиво посмотрела на меня.
   – Ладно, решим, – сказала она. – Поехали к тебе, там все обсудим. Кстати, детей ты, конечно, опять не забираешь?
   Я кивнула. Полина только вздохнула.
   – Нам необходимо выяснить круг знакомых этой дамы, – расхаживая по моему ковру взад-вперед, рассуждала Полина. – Раз Лариска сказала, что о перстне знали только близкие, значит, убить ее должен был человек, который часто там бывал. Кто? – она в упор посмотрела на меня.
   – Не знаю, я там редко бывала, – испугалась я.
   – Да я не об этом! – скривилась Полина. – Совсем ты рехнулась, что ли? Нужно узнать, кто к ней постоянно шлялся? И еще с Ираидой Сергеевной нужно побеседовать. Может, она что знает?
   – Что, прямо сейчас поедем к Ираиде Сергеевне? – спросила я и поежилась. К маме ездить мы были не любительницы.
   – Ага, щас! Сама придет, – ответила Полина.
   – Ко мне? – ужаснулась я.
   – На похороны, – снисходительно ответила Полина. – Я надеюсь, что она придет проводить свою подругу в последний путь?
   – Я тоже надеюсь, – сказала я. – Так мы беремся за это?
   – Там разберемся, – сказала Полина. – Еще полтора дня есть.
   На следующий день Полина заехала за мной, и мы поехали на похороны.