Никольская Наталья. Двойная петля

   Да это и понятно – кому приятно чувствовать собственную невостребованность? Или, тем более, востребованнотсь только как поставщицы халявного самогона?
   Ведь даже «важные секретные сведения», которые Манька добывала путем подслушиваний, подглядываний и прочих шпионских дел, дядя Вася выслушивал с возмутительным равнодушием. То есть не воспринимал ее даже как агента.
   Конечно, Манька пару раз лопухнулась, она и сама понимала, но ведь с кем не бывает? Но на этот раз она готова была встретить участкового со всей серьезностью, поскольку обладала сведениями просто-таки потрясающими.
   – Фу-у-ух-ты, – обмахиваясь фуражкой, проговорил дядя Вася, проходя в квартиру Маньки. – Запарился совсем. Когда у вас лифт-то починят?
   – А вот ты бы и поинтересовался! – не осталась в долгу Манька. – Только не у меня!
   – Это не по моей части, – тут же отреагировал Куропаткин. – Мое дело – криминал.
   – А раз криминал, – уперла Манька локти в крепкие бедра, – чего ж от прямых обязанностей увиливаешь?
   Манька, видно, решила лишить на сегодня дядю Васю самогонки, поскольку вела себя больно уж уверенно и даже, как отметил дядя Вася, нагловато.
   Одета Скворцова была в стеганый домашний халат розового цвета, ее крашеные в ярко-рыжий цвет волосы были накручены на бигуди, лицо было красным и распаренным – похоже, она недавно принимала ванну.
   – Погоди, Маня, – миролюбиво начал дядя Вася, никак не желавший лишаться чудодейственного средства от похмелья, – когда это я от своих обязанностей увиливал?
   – А вот сейчас, например! – заявила Манька. – По двору убийца расхаживает – а ему хоть бы хны!
   – Погоди, погоди, – у бедного дяди Васи и так раскалывалась голова и он никак не мог дождаться вожделенного спасения, а тут эта ненормальная баба опять с какими-то бреднями.
   – Ты по делу говори! – повысил он голос, сменив тон на строгий ментовский, зная, как пронять Маньку. – Ты мне тут напраслину не наводи на людей! И так уже сколько из-за твоих подозрений мне каши расхлебать пришлось!
   Манька часто-часто заморгала ресницами, отводя глаза, видно, вспомнив все свои огрехи.
   – Да я что ж, дядь Вась, я разве зря говорить буду… – забормотала она. – Весь двор уж знает.
   – Так, – строго произнес дядя Вася. – Еще раз повторяю – говори по делу. Не станешь – сейчас пойду и привлеку тебя за клевету! – блефанул Куропаткин, который все равно никуда бы не ушел, не опохмелившись.
   Но на Маньку его строгий тон подействовал. Она прижала красные ладони с толстыми распаренными пальцами к груди и выдохнула:
   – Ох, ну ты со мной прямо как с преступницей! Да разве ж ты меня не знаешь? Разве ж мы не в соседях живем столько лет? Э-э-эх!
   Манька поднатужилась и выжала слезу.
   – Разве ж я не старалась всегда органам угодить? – продолжала Манька. – А уж тебя всегда уважала! И сейчас! Хочешь, самогоночки плесну? Свежайшая, как слезиночка, чистая!
   Манька Скворцова тоже знала, на какие клавиши нажать в организме Куропаткина.
   – Самогоночки, говоришь? – почесал дядя Вася затылок, делая вид, что ему совершенно не хочется, но раз уж настырная баба настаивает…
   – Вообще-то я на службе, – предупредил он.
   – Ой, да куда ж она денется, твоя служба, – засуетилась Манька, проскальзывая на кухню и доставая с антресолей банку с прозрачной жидкостью. – Ты вот посиди, самогоночки выпей, да послушай, что я тебе скажу! А потом и пойдешь по делам своим служебным. Тем более, что дело-то серьезное, – понизив голос, добавила она.
   Дядя Вася сел на табуретку, наблюдая, как Манька открывает банку и наливает в стакан самогон. О службе он сейчас думал в последнюю очередь.
   Манька достала еще одну банку, на этот раз с солеными огурцами. Выловив парочку, она протянула их Куропаткину. Тот взял стакан, аккуратным залпом отправил его содержимое в рот, крякнул и захрустел огурцом.
   Он сразу почувствовал, как боль в голове словно рассасывается, а сама голова будто светлеет. Для закрепления эффекта он выразительно посмотрел на банку. Манька тут же налила ему еще, но поменьше, продолжая ждать, когда лейтенант будет готов выслушать ее сведения.
   После третьего стакана Манька решительно убрала банку обратно на антресоли, пододвинула свой табурет поближе к тому, на котором сидел Куропаткин и спросила:
   – Ну?
   – Чего – ну? – не понял дядя Вася.
   – Готов дело принимать? Тут тебе все налицо – и преступление, и жертва, и преступник готовый!
   Дядя Вася уже принял все, что хотел от Маньки. Принимать же еще какое-то дело совсем не входило в его планы. Но просто так уйти он тоже не мог – Манька, после того, как ею грубо пренебрегли, на весь двор разнесет, что участковый у них алкоголик и тунеядец – словом, все то, что Куропаткин и так постоянно выслушивал от своей жены.
   «Ладно уж, послушаю, – решил он, вытягивая ноги под столом. – Наверняка очередной бред. Скажу ей, что все проверю и улажу, да пойду!»
   – Ну, давай, Мария, только короче, – разрешил он и кинул
   взгляд на часы. – у меня, знаешь, времени в обрез!
   – Угу, – хмыкнула Манька, будто поверила. – Так вот. Ты в
   курсе, что Тамарка пропала?
   – Какая Тамарка? – закурив, спросил лейтенант.
   – Господи! – всплеснула руками Манька. – Он даже жильцов со своего участка не знает! Тамарка Беспалова, жена Пашки-автомеханика!
   – Ну и что? – флегматично спросил Куропаткин, пуская дым в потолок.
   – Как это что? – взвилась Манька. – Искать же надо!
   – А на каком основании? Заявление о пропаже где? – пожал плечами Куропаткин.
   – Вот! – торжествующе вскричала Манька. – Вот именно! Почему весь дом на ушах стоит, болеет, можно сказать, душой, а родному муженьку хоть бы хны?
   Манька в упор уставилась на дядю Васю, ожидая от него
   ответа. Так и не дождавшись, она ответила сама:
   – А потому, что он сам ее и грохнул!
   – Ну, Мария, ты даешь! – хмыкнул Куропаткин. – Уже в убийстве готова человека обвинить. На каком основании?
   – А как же? Посуди сам: жена пропала, домой не пришла, а он даже по соседям не побегал, не поспрашивал, может, она к кому зашла!
   – Может, она на самом деле к кому зашла? – предположил дядя Вася, которому только убийства на его участке не хватало.
   – Ага, и сидит там второй день! – съязвила Манька. – Я тебе больше скажу – как они жили-то? Ругались постоянно, чуть ли не дрались! А я один раз – случайно мимо двери проходила – и слышу, как Пашка орет: «Я тебя придушу когда-нибудь, если еще раз про это начнешь!»
   – Про что? – механически переспросил дядя Вася.
   – Не знаю! – огорченно ответила Манька. – Она замолчала сразу.
   – Ну и что? – снова спросил дядя Вася.
   – Что-что! – рассердилась уже Манька. – Ты бы пошел да спросил его: «А что же ты, голубок, в милицию-то не заявишь, что жена пропала?»
   – Может, она к любовнику пошла? – предположил дядя Вася, которому, во-первых, не хотелось идти заниматься каким-то высосанным из пальца делом, а в-вторых, портить отношения с Пашкой, который частенько чинил его старенькую убитую «копейку», за которую не брались никакие другие автомеханики. Разумеется, делал это Паша бесплатно и, естественно, только из уважения к Василию Петровичу Куропаткину.
   – Ха, а муж так спокойно реагирует, да? – возразила Манька.
   – Если, сама говоришь, что у них такие плохие отношения, то ему может, и плевать, куда она пошла! Сейчас часто так живут – у него своя жизнь, а у нее своя.
   – Вот ты пойди и расспроси! – не отставала Манька.
   Дядя Вася вздохнул и с тоской уставился на антресоли. Манька кинула взгляд туда же и сказала как бы между прочим:
   – Может, еще налить?
   – Давай! – встрепенулся дядя Вася.
   – Чтобы разговор у вас легче пошел, – добавила Манька, наполняя стакан наполовину.
   Дядя Вася еще раз вздохнул и выпил самогон.
   – Ну? – Манька нависла над ним монументальной грозной статуей. – Пойдешь?
   – Ой, ну пойду, пойду! – поморщился тот, тяжело поднимаясь с табурета.
   В коридоре он опять долго возился с ботинками, но на этот раз, к счастью, шнурок не порвался.
   – Ну, смотри, Мария, – разгибаясь, погрозил Маньке пальцем дядя Вася. – Если выяснится, что зря на человека напраслину возвела – упеку на пятнадцать суток, так и знай! С конфискацией! – добавил он.
   Манька закрестилась, забожилась на чем свет стоит, но дядя Вася уже топал по лестнице вниз.
   Выйдя на улицу, он снова поежился и проклял всех баб вместе взятых. Сначала жена эта, обезьяна старая, теперь эта Манька неугомонная… Делать, что ли, бабам нечего, кроме как мужиков от дела отвлекать?
   Как бы было хорошо сейчас заглянуть к Бобкову, перекинуться с ним в шахматишки партеечку-другую… А вместо этого нужно тащиться к Пашке Беспалову, лезть в его частную, можно сказать, жизнь! Тьфу!
   Дядя Вася вновь пересек двор и поднялся на этаж, где располагалась Пашкина квартира.
   Он уже собирался нажать на кнопку звонка, как вдруг дверь открылась, и дядя Вася увидел, что из Пашкиной квартиры выходит молодой, черноволосый парень с аккуратной бородкой, одетый в строгий костюм. В руках он держал трубку.
   Куропаткин знал его – это был Игорь Костиков, адвокат, с недавних пор заделавшийся частным детективом. Жил он в том же доме, что и Пашка.
   «Интересно, а что этому здесь понадобилось?» – подумал Куропаткин.
   Дядя Вася не любил Костикова. Он не любил частных детективов вообще, более того – он презирал их, считая дилетантами, лезущими не в свое дело.
   «Может, у него просто машина сломалась?» – решил дядя Вася.
   – …Так что извините, – услышал он голос Павла, – по вашей части тут ничего нет.
   «Все понятно, – подумал дядя Вася, – значит, этот прилизанный пижон тут вынюхивает по поводу пропажи Тамарки. И ему уже успели напеть эти стервы!»
   Первой мыслью дяди Васи было уйти – Пашка же сам сказал, что по части Костикова здесь ничего нет, а значит, и по его тоже, но Павел уже заметил участкового.
   – Здорово, дядь Вась, – подал он ему руку. – Ко мне? Машина, что ли, опять сломалась? Так давай поглядим, я сегодня свободен.
   – Да нет, Паш, – со вздохом, вытирая пот со лба, проговорил Куропаткин. – По другому делу я к тебе. По конфиденциальному, – покосился он на Игоря, который, уже собравшийся уходить, вдруг остановился и внимательно прислушивался к разговору.
   – По-нят-но, – раздельно произнес Павел. – Значит, и тебе уже настучали, что Тамарка пропала… И что, ты пришел ее здесь искать?
   – Поговорить, – коротко ответил дядя Вася.
   – Ну, заходи, поговорить можно. Чувствую я, что меня замучают теперь этими разговорами, – вздохнул Павел.
   – Извините, пожалуйста, – встрял Игорь. – Разрешите мне поприсутствовать?
   Дядя Вася недовольно посмотрел на него.
   – Я же сказал – дело конфиденциальное. Или непонятно выражаюсь?
   – Но вы же сами только что сказали, что пришли просто поговорить!
   – Неважно! – отрезал дядя Вася, захлопывая перед Костиковым дверь.
   Игорь постоял немного в подъезде, потом сплюнул на недавно вымытый пол, и стал спускаться вниз.
   Он был зол на всех – и на Куропаткина, и на Беспалова, и на себя, а особенно – на бабу Дусю, взбаламутившую его зря.
   Придя домой, он, почувствовавший запах блинчиков, доносящийся из кухни, проигнорировал его, пройдя сразу к себе в кабинет.
   Там он сел в кресло и принялся набивать трубку табаком. Не прошло и пяти секунд, как в кабинет просунулась головка бабы Дуси.
   – Ну, чего там? – с интересом спросила она, доставая сой кисет и нюхая табак. – А-а-ап-чхи!
   – Чего, чего! – раздраженно закричал вдруг Игорь. – лезете, сами не знаете во что! Не хочет он никого нанимать, ясно? И вообще! Этим делом уже участковый занимается. Да там и дела никакого нет, просто поругались они, и все! Завтра помирятся – и будет ваша драгоценная Тамара дома! А вам мало мексиканских страстей – вы их в родном дворе ищете! Ехали бы уж в Мехико – вы, помнится, как-то собирались туда!
   Выкрикнув эту длинную тираду, Игорь демонстративно лег на диван и закурил, показывая бабе Дусе, что он настолько в ней разочарован и зол, что не хочет видеть.
   Потом не выдержал, снова вскочил и закричал:
   – И опять вы нюхаете свой идиотский табак! Сколько раз я просил вас не делать этого! Сколько раз Ирина выметала за вами эти крошки, которые мы находили даже на нашем диване!
   – Уж лучше табак нюхать, чем трубкой дымить, – не осталась в долгу баба Дуся. – Для здоровья, по крайней мере, полезней! Организьм очищает, а заодно и мозги!
   Споры о том, что более полезно – нюхать табак или курить трубку, – происходили между бабкой и внучатым племянником постоянно, и оба к ним давно привыкли, каждый оставаясь при своем мнении. Игорь несколько раз в день набивал табаком трубку, а баба Дуся, обладая упрямым характером, продолжала нюхать свой любимый табак, не обращая внимания на протесты Игоря и Ирины, страдавших продолжительным чиханием, если старушка ненароком умудрялась просыпать где-нибудь горстку своего сокровища.
   – Что касается моего здоровья, то если кто его и подрывает, то только вы своими бреднями! – выкрикнул напоследок Игорь и теперь отвернулся к стене уже окончательно.
   Старушка постояла некоторое время молча, поджав губки, потом сказала как бы самой себе:
   – Ну что ж, ушло это дело – придет другое. Не страшно. Страшно, когда человек в животное превращается. А я пойду-ка сметанки куплю к блинчикам.
   С этими словами она вышла из комнаты, даже не хлопнув дверью.
   Игорь, лежа один – Ирина была на работе в библиотеке, – прекрасно понимал, что обидел старушку, и не зря она его подколола. Злость его потихоньку начала остывать, сменяясь меланхолией.
   «Только бы в депрессию не впасть! – подумал он. – Из-за такой ерунды! Что она там говорила про превращение человека в животное? Очень справедливо, между прочим!»
   Игорь встал с дивана и заходил по комнате, думая, что перед
   бабой Дусей непременно придется извиниться, хотя он
   по-прежнему был уверен, что она подсунула ему «липовое»
   дело. В том смысле, что никакого дела там и нет. Просто баба
   решила, видимо, проучить мужа, вот и все.
   Да, но с какой стати приперся участковый? Хотя его, скорее
   всего, просто достали расползающиеся по двору слухи, вот и
   все. И дядя Вася Куропаткин уйдет от Павла с тем же, что и
   Игорь, в этом Костиков не сомневался.
   Но перед бабой Дусей все-таки следовало извиниться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Дядя Вася разулся в прихожей и прошел в комнату. Павел устроился на своем диване, а Куропаткин опустился в кресло, где за несколько минут до него сидел Игорь Костиков.
   – Ну что мне, все сначала, что ли, повторять? – вздохнул Павел.
   – Повтори, Паш, – просительно сказал дядя Вася. – Достали меня уже эти курвы наши дворовые! Чего у вас случилось-то? Небось поскандалили опять?
   Павел набрал в легкие побольше воздуха и рассказал дяде Васе то, что уже поведал Игорю.
   – Так-так, – лицо Куропаткина нахмурилось. – А раньше она у тебя так исчезала?
   – Нет, – покачал головой Павел. – Но в этот раз она разошлась прямо! Никогда так не орала раньше!
   – Слушай, – дядя Вася понизил голос, – не мое, конечно, собачье дело, но… мужика у ней не было?
   – Нет, – твердо ответил Павел. – Вот это точно могу сказать. – Она всегда с работы – на работу. И дома сидит. Все. Никуда почти не ходила, да и потом…
   Павел слегка замялся.
   – Ладно, говори, чего уж, – подбодрил дядя Вася.
   – Я тебе как мужику скажу – холодная она баба. Ей мужчины-то не больно и нужны. Знал бы, дурак, что она такая, сроду бы не женился!
   – А чего же женился?
   – Молодой был, глупый. Мы же поженились сразу, как школу закончили. Одноклассница моя нас познакомила на мою голову. А потом она болела постоянно по-женски, вечно ей нельзя было… Даже ребенка не может иметь. Мне ее жаль, конечно, потому и живу с ней, – Павел закончил свой рассказ и закурил.
   – Н-да… – почесал дядя Вася голову. – Ну, а подруги-то у нее есть? Может, они в курсе?
   – Есть, конечно, но немного. С работы в основном. Но я звонить им не буду! – категорически заявил он. – Пусть не думает, что я тут по ней с ума схожу!
   – Паш, – из-под нахмурившихся бровей произнес дядя Вася, – я тебя прекрасно понимаю. Но можно же ей на работу позвонить.
   – Да это одно и то же! – загорячился Пашка. – Все равно, что ей!
   – Ну, давай я позвоню, – предложил дядя Вася.
   – Давай, – вздохнул Павел. – Только я тебя прошу – звони не от моего имени, ладно? Ну, придумай там что-нибудь, а?
   – Хорошо, – пробурчал Куропаткин. – Давай телефон.
   Павел продиктовал рабочий номер Тамары, и через некоторое время участковый уже говорил по телефону. Лицо его все больше и больше хмурилось.
   – Что там такое? – встревожившись, спросил Беспалов.
   – Ее со вчерашнего дня на работе нет, – поворачиваясь к нему, ответил Куропаткин.
   – Ты спроси, дядь Вась, может, она за своей счет взяла? Или больничный? – вытирая пот со лба, просил Павел.
   Дядя Вася поговорил еще некоторое время, после чего повесил трубку. Некоторое время он молчал. Павел ерзал на диване.
   – Плохи дела, Паша, – наконец проговорил Куропаткин. – Ушла она с работы позавчера, и больше ее никто не видел. Не отпрашивалась и насчет больничного не звонила.
   – Господи, – растерянно проговорил Павел. – Это что же, выходит, она и в самом деле пропала?
   – Ты хорошо смотрел, она записки никакой тебе не оставляла?
   – Да нет, – уверенно ответил Павел. – Она бы на виду оставила. Ничего такого я не находил.
   Дядя Вася помолчал немного, потом, помяв в руках свою «Приму», закурил. Все это время Павел молчал, и лицо его было бледным.
   Докурив, дядя Вася посмотрел на него:
   – Ты уж извини, Паш, но я твою квартиру осмотреть должен, – сказал он, сминая окурок в пепельнице.
   – Это что же, обыск, что ли? – побледнев еще больше, спросил Павел.
   – Да какой там обыск, нет! – махнул рукой Куропаткин. – У меня и ордера-то нет. Просто осмотреть все надо.
   – Ну, смотри, – пожал плечами Павел. – Мне скрывать нечего!
   Дядя Вася грузно поднялся и заходил по комнате. Он не очень-то понимал, за что браться в первую очередь, и остановился возле балкона.
   Подергав за ручку и убедившись, что балкон заперт, он попросил:
   – Открой!
   Павел послушно открыл дверь на балкон. Дядя Вася вышел на свежий воздух, поежился…
   – Уж не думаешь же ты, что она здесь прячется… – начал было Павел и вдруг осекся – на выложенном плиточками балконном полу виднелись замытые пятна, очень похожие на кровь.
   – Та-а-ак, – повернулся дядя Вася к Беспалову. – А дело-то, выходит, и в самом деле серьезное. – А ну-ка, давай дальше посмотрим!
   Павел, растерянный и напуганный увиденным, только молча кивнул. Дядя Вася прошел в угол балкона и там наткнулся на большой бак.
   – А это что? – спросил он у Павла.
   – Это… Это бак с грязным бельем, наверное, – неуверенно ответил Павел.
   – Странное дело! Такие баки обычно в ванной хранят! Что это он здесь делает?
   – Да и этот всегда у Тамарки в ванной стоял! Ума не приложу, как он мог сюда попасть! – вид у Павла был совсем растерянный.
   – Ты давно на балкон выходил? – спросил Куропаткин.
   – Да не помню! Холодно уже, чего тут делать? Я прямо в квартире курю, Тамарка насчет этого не возражала, хотя сама не курит.
   Дядя Вася приподнял крышку бака и начал выбрасывать его содержимое прямо на пол. Из бака полетели майки, юбки, свитера, цветастая блузка…
   – Стоп! – дядя Вася вдруг ухватился за эту блузку. – Посмотри-ка, Паша.
   Павел взял блузку в руки. Вся ее передняя часть была перепачкана в крови. Павел с ужасом смотрел на кусок материи, не зная, что и сказать.
   – После того, как Тамара пропала, ты на балкон выходил? – тихо спросил Куропаткин.
   Павел напряг лоб, потом твердо ответил:
   – Нет! Точно говорю – нет!
   – Пошли, – дядя Вася вернулся в комнату и сел на диван. Помолчав, он сказал:
   – Ты меня, Паша, прости, но я обязан в милицию об этом сообщить.
   – Ты что… – лицо Павла приобрело зеленоватый оттенок. – Ты меня подозреваешь, что ли, дядь Вась? Да я…