Нортон Андрэ. Год Крысы

ГЛАВА 13

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Я ощущал сгущающееся вокруг меня напряжение. Интересно, многие ли из собравшихся знали о плане Юикалы? Приближаясь к королеве, которую я должен был приветствовать в первую очередь, я ощутил еще кое-что, некое внутреннее возбуждение, питавшееся из нового для меня источника. Значит… она все же вмешалась в то, что должно решать одному Высшему Духу. Берниен вошла в пору.
   Девушка, которая казалась мне прежде чуть ли не ребенком, изменилась. Ее милое личико выглядело так, словно на него надели маску женщины несколькими годами старше. Изгиб губ ясно говорил о ее происхождении — настолько она в этом походила на королеву.
   И тут меня коснулась мысль Мурри.
   — Подумай, брат, она созрела, чтобы ее сорвать.
   И в этой мысли не было никакой насмешки.
   Юикала слегка присела в подобающем случаю поклоне. Я продолжал смотреть на нее, хотя слишком хорошо чувствовал присутствие одетой в белое фигурки, двинувшейся вперед, вероятно, по знаку своей бабки.
   Я никогда еще не испытывал полной силы очарования, которое может излучать девушка в поре, поскольку у себя на родине я считался слишком низким по положению, чтобы меня замечали. К моему лицу прихлынуло тепло, вызванное отнюдь не слишком тяжелыми одеждами. Мое тело отвечало на странное принуждение.
   — Царственный, — сказала королева. — Я прошу вашей благосклонности для вашей новой придворной.
   Берниен присела в очень низком реверансе. Однако самоуверенность Юикалы завела ее слишком далеко. Никого из нетитулованных особ, даже из самого высокого Дома, нельзя приветствовать прежде Шестерых, которые стояли неподалеку. Именно из них избирается будущая королева, и каждый Дом по очереди представлял женщину, принимавшую этот титул.
   И я быстро ухватился за ошибку Юикалы. Посмотрев наконец прямо на девушку, я не удостоил ее даже короткого кивка. Я услышал слабый вздох Юикалы, повернувшись к главам Домов. Мужчины встали, приложив правую руку к груди в приветствии, Алитта, как и подобало, присела.
   Я снова ощутил похожее влечение. Но она, конечно, не вошла в пору по собственному желанию. Я был уверен, что Равинга не станет нарушать древние законы. Я также был убежден, что Алитта не позволит себе действовать вопреки обычаям. Однако от нее действительно исходило то же самое очарование, каким угрожала моим чувствам Берниен, Только теперь мне не надо было пытаться сдерживаться ради собственной безопасности.
   Даже скованный своим жестким одеянием, я торопливо шагнул в ее сторону. Поскольку наш план работал, мой интерес к ней не казался подозрительным. Все знали, что мы встречались раньше, когда она была изгнанницей, а я — последним в своем клане.
   Я протянул руку и поднял ее из реверанса.
   — Высокая госпожа, — обратился я к ней с подобающим приветствием. — Ты оказала своим присутствием честь нашему двору.
   Я услышал вздохи, кто-то поблизости что-то пробормотал. Никогда прежде на людях я не бывал так раскован с женщиной.
   — Царственный, — ответила она звонким чистым голосом, — вы оказываете мне великую честь,
   Я поднес руку Алитты к своим губам. Вокруг вздохнули куда громче. Я при всех вел себя с ней, как со спутницей.
   Но подобный выбор всегда демонстрируется публично, как я узнал, пока изучал историю предыдущих царствований. И обычно без больших ухаживаний, как сейчас. Всегда об этом ходило много слухов — так и будет. Но никто не станет задавать вопросов. В отличие от обычного ритуала, когда девушка выбирает себе пару, императору стоит лишь указать свой выбор, и все остальные знатные юноши тотчас отступают.
   Я должен был продолжать путь к трону. Но я все еще не отпускал Алитту. Высоко держа ее руку в своей, я повел ее рядом с собой. Мурри шел с другой стороны от нее.
   Мне в этот момент очень хотелось оглянуться на лицо королевы. Я был уверен, что, хотя я и нарушил ее планы, она не сдастся. Меня коснулась мысль Мурри.
   — Она в ярости, брат. Подобные ей выращивают гнев из своего поражения.
   — А девушка? — подумал я в ответ, поскольку помнил, как она юна и насколько ей неприятен двор.
   Что бы ни сделала Юикала, она ввела Берниен в пору, а в этом состоянии девушка опасно уязвима.
   — Она убегает, брат. Она уже у занавесей. Убежала.
   Я совершил ошибку, и, возможно, тяжкую. Для тех, кто был посвящен в замыслы королевы, мой выбор Алитты стал незабываемым оскорблением. И что я могу сделать для того, чтобы Берниен не высмеивали до конца ее дней?

В ПИРШЕСТВЕННОМ ЗАЛЕ — НА ПРОЩАЛЬНОМ ПИРУ

   Королева Юикала не обратила никакого внимания на сумасбродное бегство внучки. Она стояла, собрав воедино все свои внутренние силы, делая вид, что эта девушка никогда ее не сопровождала. Повсюду слышалось шипение сплетников, похожих на ящериц-падальщиц, на множество их! Ярость душила королеву, и она еле удерживалась, чтобы не выплеснуть ее проклятиями.
   Какая наглость со стороны этой кахулавинской твари! Ничтожный варвар! И эта незрелая девчонка, которой он оказал такую честь! Дом Вуроп однажды уже был уничтожен — и будет повергнут снова. Эта грязнуля, она путешествовала по торговым дорогам, была в подмастерьях. Все знают, как они живут. Да, она очень подходит этому тупому варвару. Уничтожить обоих! Уже есть те, кто поклялся в этом. Берниен! Королева внимательно следила за выражением своего лица, не позволяя себе нахмуриться, ничем не показывая своего гнева. Берниен по-прежнему может послужить хорошим орудием. Но покинуть собрание до окончания пира королева не могла. Никому не должно быть позволено думать, что варвар и его замарашка выгнали ее…
   Обутая в сандалию нога Берниен запуталась в шлейфе платья. Она почувствовала, как рвется ткань, но подобрала юбки и бросилась бежать дальше. Они смеялись; все будут смеяться. Он даже не посмотрел на нее! Да, они будут смеяться, и бабушка действительно разгневается. Она даже может приказать побить Берниен, как вчера сделала со своей служанкой. Прочь, только бы выбраться из этого ужасного места. Куда же ей бежать?
   Боль пронзила ее тело, и она пошатнулась, вцепившись в дверные занавеси какой-то комнаты, выходящей в коридор. Она остановилась, закричала от боли. Боль ушла — затем снова вернулась. Она прижала руки к низу живота, словно пытаясь облегчить свои мучения.
   — Госпожа… Вам плохо?
   Опять приступ боли. Она взмахнула левой рукой, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы устоять на ногах. Ее пальцы поймала сильная горячая ладонь, и она, пошатнувшись, оперлась на чье-то крепкое тело.
   — А-а-ах! Эта боль!
   Она почувствовала, как ее кто-то подхватил и понес в комнату, перед которой она остановилась. Она повернула залитое слезами лицо, чтобы взглянуть, кто это.
   Лицо под пышным воинским париком, присыпанным алмазной пудрой, было юным. Он смотрел на нее с нескрываемой тревогой.
   — Больно, — сказала она бесхитростно, словно все еще была ребенком.
   После ярко освещенного коридора комната казалась сумрачной. Там плавал только один светильник. Он качнулся к Берниен и тому, кто нес ее. Затем осторожно опустил ее на груду подушек, и в этот момент боль снова кнутом обвилась вокруг нее.
   — Не-е-ет! — закричала она. Ее тело выгнулось, она впилась пальцами в подушки.
   — Госпожа… я приведу помощь… Она неистово рванулась к нему и вцепилась в край его короткой формы.
   — Нет, — выдохнула она, изогнувшись дугой от очередного приступа. — Не… не оставляйте… пожалуйста…
   — Но вам нужна помощь…— начал было он.
   — Она… я не хочу ее… нет никого… ооох!
   Она разжала пальцы и скорчилась на подушках. Ее охватил черный ужас. Что же они сделали — что сделала ее бабушка и на что уговорила ее саму? Они нарушили закон Высшего Духа! Как же она теперь смеет надеяться на помощь? Она умирает?
   — Госпожа! — Он упал на колени рядом с ней, просунул руку под ее плечи и обнял ее дрожащее тело. — Вам необходима помощь!
   — Никто… не… поможет, — выдохнула Берниен.
   Последовал последний жестокий приступ — словно копье вонзилось в ее тело. Она обмякла, дрожа, только его руки поддерживали ее.
   Она слабо повернула голову и взглянула на него. В его лице читалась нескрываемая забота.
   — Когда… когда Высший Дух заберет меня, — как-то сумела она выдавить слова, — оставьте меня немедленно. Она не должна знать, что вы были со мной. Она… она королева. Я Берниен, ее внучка, и я подвела ее. Она не пожалеет меня, и ее ярость обратится и на вас. Пожалуйста, уходите сейчас… они будут искать…
   Боли больше не было, но она чувствовала себя так, будто тело полностью перестало ее слушаться. Даже дышать приходилось с усилием,
   — Тихо. — Это произнесенное шепотом слово прозвучало как приказ.
   — Но…
   — Тихо! —снова приказал он.
   У нее больше не было сил прогонять его. У нее не было возможности заставить его уйти, спасти его. Подкравшаяся тень начала окутывать ее. Она вздохнула, закрыла глаза и позволила тьме поглотить себя.

АЛИТТА

   Все произошло так быстро, словно я была одной из кукол Равинги, выставленная на всеобщее обозрение по чужой воле. К тому моменту, как мы подошли к трону, с которого Хинккель-джи должен был взирать на пир, слуги уже приготовили для меня сиденье пониже, усыпанное алыми подушками. Он подвел меня к нему с той же церемонностью, с какой признал мои права. По счастью, обычай в данном случае ничего от меня не требовал. Мне оставалось только сесть и предоставить все остальное ему. Мурри занял место слева от меня, а Акиэа — справа от императора.
   — Королева.
   Я была поражена, но не настолько, чтобы посмотреть на песчаного кота, Это правда, что Хинккель легко мог общаться с Мурри, но того, что песчаный кот может мысленно говорить и с другими, я не знала. Однако эти слова были обращены ко мне. В этом заполненном людьми зале была только одна королева, и ее место находилось сейчас прямо напротив императорского трона,
   Я была уверена, что Мурри предостерегает нас. Потому я посмотрела на нее. Толпа придворных выстраивалась в очередь — они собирались один за другим подходить ко мне, говорить о моем новом положении и приносить поздравления Хинккель-джи, желая радости нам обоим — хотя мы, конечно, вряд ли испытаем много таковой.
   Юикала все еще стояла, до сих пор не пошевелившись. На ее лице под замысловатой короной ничего не отражалось. Она была не из тех, кто позволит окружающим увериться в том, что это было ее поражением. Но произошедшее все равно будет скандалом, порождая горькие слухи. То, что мы с Хинккель-джи оба приобрели себе непримиримого врага, оспорить было невозможно. И прежде и сильнее всего ее ярость ударит именно по мне. Недостаток нашего плана сделался очевидным.
   — Будь наготове, — снова услышала я мысль Мурри и на этот раз смогла ответить:
   — Не сомневайся, буду.
   И тут Юикала направилась ко мне и все уступали ей дорогу. За ней следовали ее придворные, затем главы Домов. Она улыбалась, но под застывшим изгибом ее губ скрывались совсем другие и куда более темные чувства.

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Теперь, когда я увидел свой план в действии, никакой гордости я не испытал. Мысль о Берниен терзала меня. Девушка, я был уверен, стала жертвой интриги своей бабки. Мне, по чести говоря, следовало постараться сделать все, чтобы то, чего требовали от меня соображения целесообразности, ей не повредило.
   В настоящий момент я мог, придумать только одно, что можно было сделать. Когда королева уже почти подошла ко мне, я послал мысль:
   — Мурри, девушка…
   Он согласился сразу. Прежде чем королева со своим двором приблизилась ко мне, он выскользнул из зала. Сейчас я вынужден был положиться на него — но мне не терпелось поскорее закончить церемонию.

ВНЕ ПИРШЕСТВЕННОГО ЗАЛА

   Песчаный кот знал, что его заметят, но принял все возможные меры предосторожности, прячась за занавесями и движением придворных, торопившихся посмотреть на тех, кто устроил такое неожиданное дополнение к праздничному церемониалу.
   Стража уже привыкла к его приходам и уходам, а он сам знал все, что мог, об их постах и способах их избежать. Наконец он проскользнул между занавесями главной двери. Пару раз принюхавшись, он понял, что находится на верном пути, и очень скоро добрался до входа в маленькую боковую комнатку.
   Верно, девушка была там, но с ней был и кто-то еще. Мурри передвигался, по своему обыкновению, бесшумно, так что успел оценить обстановку прежде, чем молодой человек заметил его. В глазах воина мелькнул страх. Он отстранил девушку на подушки за своей спиной и встал, обнажая меч. Мурри не прошел дальше в комнату, а тихо стоял на пороге, пока они смотрели друг на друга.
   Мурри никогда не пытался разговаривать с людьми мысленно, кроме тех немногих, кто был близок с его братом. Он давно уже обнаружил, что большинство людей обделены этим талантом. Он мог только внушить им своими действиями, что не имеет никаких дурных замыслов, касающихся этих двух юных созданий. Сидящий, он похож на одну из многих декоративных фигур, которых можно встретить повсюду во дворце,
   Мужчина наблюдал за ним, но не двигался. Это не приведет к необходимому результату, решил песчаный кот. Не в первый раз он желал, чтобы эти люди разговаривали на понятном языке, если уж не способны общаться мысленно.
   Берниен пошевелилась на подушках. Протянула руку. Она словно бы что-то искала. Воин бросил в ее сторону быстрый взгляд и снова сосредоточился на Мурри.
   Хотя кот его и не знал, этот детеныш мог служить в дворцовой страже. Если так, то он сам должен был знать Мурри, а значит, и знать, что песчаный кот — не враг, хотя и всегда готов защитить себя.
   Да, кажется, это он сообразил. Его меч снова был в ножнах.
   Берниен с трудом села. Она посмотрела на Мурри, а затем заговорила с мужчиной:
   — У вас есть пара, молодой господин? Он вздрогнул и перестал внимательно изучать кота,
   — Почему…— начал было он. Затем быстро добавил: — Простите, высокая дева, я должен был представиться. Я Валапан-ва-Джаклан, второй сын Дома Орсмер, командир двенадцати в дворцовой страже. И — нет, у меня нет пары.
   Онивпустую тратят время, решил Мурри, а у них вряд ли его много. Он встал, и Джаклан сразу же снова обернулся к нему. Мурри заурчал, это была песня добрых намерений. Рука мужчины потянулась было к мечу, но теперь он снова уронил ее. Медленно, продолжая урчать, Мурри подошел к ним.
   Берниен сделала свой выбор. Она одной рукой снова схватилась за край одежды Джаклана, а другую протянула к Мурри. Джаклан поднял правую руку, словно чтобы остановить ее, но Мурри уже был рядом, и она коснулась пальцами его головы.
   — Ты его побратим, — сказала она. — И бабушка ошиблась. Высший Дух не хочет того, что она сделала. Он послал тебя, разве нет?
   Мурри наклонил голову.
   — Я должна уйти из этого места, — продолжала Берниен. — Мне не хватит храбрости встретить ее гнев. Но куда я могу пойти, воин пустыни?
   Мурри знал ответ, но не был уверен, сумеет ли она добраться до этого убежища. Его народ обладал многими талантами, большими, чем те, о которых знал Хинккель-джи, причем до некоторых он еще должен был дорасти. Невозможность непосредственной связи с девушкой затрудняла разговор.
   — Вы больны, госпожа, вам нужна помощь, — запротестовал Джаклан.
   Да, она была слаба, но пронзительная боль отпустила ее. Это ощущение безопасности было странным. Впервые с тех пор, как она покинула свой любимый дом, она была почти спокойна.
   Отпустив форму Джаклана, она взяла в ладони голову огромного кота, глубоко заглянув ему в глаза.
   Слабо, словно песня мотылька, они соприкоснулись разумами.
   — Прочь…
   Мурри лизнул ее кончиком языка.
   — Прочь, — ответил он ей тем же словом. Она опустила голову, и ее волосы коснулись его меха.
   — Госпожа…— В голосе Джаклана слышался протест.
   Берниен подняла взгляд.
   — Кот-побратим императора поможет мне. Я должна идти — это необходимо. Если я останусь, меня найдут и утянут во тьму, поскольку ее воля сильнее моей. И если ты хочешь этого так же, как хочу я, Валапан-ва-Джаклан, второй сын Дома Орсмер, командир двенадцати, то я говорю тебе: в этот день Высший Дух призвал меня к выбору пары, и я выбираю. Для тебя это так же?
   Джаклан склонился над ней и обнял ее.
   — Со мной ты всегда будешь в чести и безопасности — клянусь тебе в этом!
   — Нет. Никто из нас не будет в безопасности. Ты не знаешь королеву так, как я знаю ее. — Она подняла руку и погладила его по щеке. — Хотя мы можем никогда не предстать перед Высшим Духом, произнося свои клятвы, я все же вошла в пору, сделала свой выбор и останусь ему верна. Ты должен позволить мне уйти, потому что оба мы окажемся под угрозой, если я останусь. Мурри поможет мне спрятаться. И если придут лучшие времена — я снова буду в твоих объятиях.

ГЛАВА 14

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Я хотел, чтобы путешествие началось как можно раньше. Если Юикала все еще желает сопровождать нас, а это было ее правом, я не желал видеть ее в своем окружении, лучше было бы, если бы она держалась с собственной свитой, на расстоянии от нас.
   Мурри появился, когда я вернулся к себе, и у нас было немного времени, чтобы поговорить наедине. Он принес новости. По милости Высшего, Берниен нашла себе заступника, но отказалась остаться с ним из страха, что королева сразу же избавится от него, снова пытаясь завладеть волей своей внучки.
   Песчаный кот едва успел сообщить мне об этом, как вдруг с рычанием обернулся к окну. По счастью, я уже успел сбросить свои пышные одежды. Я схватил короткое копье, такое же, как то, которым я сражался с водяной тварью.
   Мурри не надо было приказывать. Он бесшумно подошел к окну. Занавесь качнулась. Какой-то стражник откинул в сторону легкую преграду. Я был уверен, что никогда прежде его не видел. На нем был пышный парик младшего офицера. Но его туника и облегающие брюки были черного цвета имперской армии. В руке он держал обнаженный меч, но, когда он увидел меня, он преклонил колено и положил оружие на пол, острием к себе и рукоятью ко мне.
   Таким дерзким образом он просил у меня неофициальной аудиенции, и я понял: что бы ни привело его сюда, для него это было крайне важным.
   — Этот, — подумал Мурри, — был вместе с юной.
   — Царственный, — поднял голову страж, — взгляни на ничтожного с милостью. Есть то, что должно стать тебе известно…
   Я уронил копье. Припавший было к полу Мурри сел.
   — Ты хорошо послужил госпоже. Теперь она в безопасности.
   На его юном лице отразилось мгновенное облегчение.
   — Царственный, это ради нее я осмелился таким образом явиться сюда. Твое обещание есть клятва перед лицом Высшего Духа…
   — Это так. А кто ты?
   — Валапан-ва-Джаклан, царственный, командир двенадцати в дворцовой страже.
   — Ты показал себя достойным своего Дома и звания, молодой командир. То, что случилось с юной госпожой, должно остаться известным только нам. — Я кивнул на Мурри, который издал короткий звук, подразумевавший одобрение.
   — Я уже поклялся в этом, именем Высшего Духа. Я в списке тех, кто едет в путешествие… я должен был удостовериться…— замялся он.
   — Что госпожа в безопасности. Да, каждый мужчина, обладающий честью, подумал бы об этом. Она в безопасности, будь в этом уверен. Та, кого она боится, тоже отправится в путешествие, и, возможно, к моменту возвращения проблема уже решится. Я отдам приказ, чтобы Валапан-ва-Джаклан был приписан к моей личной гвардии.
   Мне нужны были люди, которым я мог бы доверять. Поступки этого юного воина показывали, что он человек чести. Теперь он был в долгу передо мной. С самого начала своего царствования я был настороже по отношению к высшей знати. Отныне мне придется опасаться вдвойне, поскольку многие из них состояли в том или ином родстве с Домом королевы. Этот юноша был из знати низшей. Было очевидно, что Берниен важна для него, так что я мог перестать беспокоиться о ее судьбе, и к тому же к моей личной свите присоединился человек, которому я могу доверять — хотя бы отчасти.
   По выражению его лица я отчетливо видел, что он ничего хорошего не ожидал — возможно, он думал даже, что понесет наказание за свое вторжение. Он все смотрел на меня, и я, наклонившись, поднял его меч и вернул ему.
   — Хороший клинок, командир. Используй его во благо.
   — Царственный… он всегда будет служить только тебе. — Он попятился к окну и через мгновение исчез.
   Я посмотрел на Мурри.
   — Брат, надеюсь, я сказал ему правду, когда говорил, что девушка в безопасности? Мурри зевнул.
   — После больших усилий с моей стороны, брат. Она сейчас с мудрой.
   — С Равингой! — понял я.
   Но Равинга собирается присоединиться к нам. Конечно, она не возьмет Берниен с собой. Из этого не получится ничего, кроме проблем.
   Мурри снова прочел мои мысли.
   — Та, из твоего собственного прайда, будет служить мудрой и следить за лавкой, когда мы уедем.
   Моя сестра… Я удивился, что кукольница оставила Мелору вести ее хозяйство, хотя причины для удивления не было. Ведь они обе были мастерицами высшего уровня и имели много общего. Да, я был уверен, что вместе с Мелорой и в отсутствие главного врага у Берниен все будет хорошо.

АЛИТТА

   Я знала, что мне необходимо продолжать носить амулет Равинги. И среди моих домочадцев уже распространились слухи, что мое положение внезапно изменилось. Те, кого я вызывала, чтобы обговорить какие-нибудь частности, обращались ко мне с той же церемонностью, что и к Юикале. Мое возвышение будет лишь временным — никогда ни одна спутница не сохраняла своего положения в течение всего царствования императора. А я продержусь меньше всех.
   Я выбрала пять слуг себе в сопровождение. Двое стражей — достойных крайнего доверия — были опытными предводителями караванов, хорошо владевшими оружием и привычными к трудностям. Старейшую из моих служанок обязательно следовало взять с собой. Дополняли мою маленькую свиту два грума, чтобы ухаживать за животными и присматривать за нашими сундуками. Эти люди служили моей семье, и оба помнили меня еще ребенком.
   Для Касски я сделала специальную переноску, изнутри обшитую мехом. Ее блюдца и прочие вещи были упакованы все вместе. Я могла нести переноску на плече или прикреплять к седлу, как обычно и путешествовали котти, так что мы сможем оставаться рядом друг с другом.
   Я проследила за упаковкой вещей, осмотрела па-ориксенов, на которых, сменяя их время от времени, мне предстояло ехать. У главных ворот появилась Равинга во главе собственной свиты, Ее ориксен был таких же чистых кровей, как и те, что стояли в стойлах Дома Вуроп, а второй скакун и три грузовых животных оставались под присмотром Салканы, проводницы и стражницы, что всегда путешествовала с нами, когда мы ходили с караванами.
   Взобравшись в седло, я присоединилась к Равинге. За мной последовали мои стражи и служанка на хорошо вышколенных ориксенах, и замыкали наш отряд грумы с грузовыми животными. Кукольница тоже имела при себе переноску для котти, из нее высовывалась черная голова Виу, а желтые глаза внимательно осматривали все вокруг.
   Было объявлено, что место сбора находится далеко за пределами городских стен, и, выехав на улицы, мы встретили множество отдельных групп. Я не видела причин отделяться от Равинги.
   Всем, кто знал мою историю, также было известно, что мы много лет вместе странствовали по караванным тропам. А как спутница я была более свободна в выборе своих товарищей. Теперь появится много тех, кто станет отталкивать друг друга, стремясь оказаться замеченным. Возможность оказаться ближе к императору часто следует за благосклонностью спутницы, хотя от меня ее, конечно, не получит ни один.
   Хинккель-джи со свитой — охраной, Мурри, несколькими слугами и длинным обозом — уже прибыл. Он не был сейчас в императорском облачении, которое всегда как-то принижало его. Вместо этого на нем были высокие ботинки, узкие штаны и кожаная куртка со свободными рукавами поверх облегающей рубахи. На широком боевом поясе, украшенном золотыми пластинками с бледно-зеленоватыми камнями, висело оружие, которого я прежде никогда не видела и которым, как я подозревала, он не умел пользоваться. Штаны и куртка были зеленого цвета, куртка оторочена белым мехом.
   Корону сменил шлем, как я предположила, предназначавшийся для того, чтобы скрыть потерю узла волос во время последнего испытания, приведшего его на трон. Его гвардейцы носили не изукрашенную дворцовую форму, а скорее ту, что подразумевалась полевой. Они сменили пышные парики на шлемы. Один из них нес личное знамя правителя, а рядом с ориксеном Хинккеля выступал Мурри. Голубые Леопарды охраняли императора только в пределах Вапалы.
   Я не сделала ни движения, чтобы привлечь его внимание, но, должно быть, он уже давно заметил меня, поскольку направился прямо через толпу, сопровождаемый своей гвардией, туда, где стояли мы с Равингой. Подведя своего ориксена близко к моему, он наклонил голову. Я протянула руку. Он поймал ее и поцеловал на глазах у Касски и всех, кто стоял поблизости.

В ПУТИ

   Длинную процессию окутала относительная прохлада ночи. Сначала знать и старшие придворные теснились впереди. Два барабанщика отбивали ритм на седельных барабанах, и по нему большинство путешественников отслеживало время. Когда Алмазная королева со свитой прибыла на поле сбора, вдали виднелся лишь хвост обоза. Всю ночь она подавляла все внешние признаки гнева. Никто из ее приближенных еще не пострадал от последствий такого сдерживания ее тлеющей ярости.