Нортон Андрэ. Кровь сокола (Преданья колдовского мира - 3)

Нортон Андрэ
Кровь сокола (Преданья колдовского мира - 3)

   Андрэ НОРТОН
   КРОВЬ СОКОЛА
   Танри облизала израненные кончики пальцев и ощутила жгучий соленый вкус морской воды. Волосы липли к исцарапанному песком лицу, слишком тяжелые от пропитавшей их воды, чтобы разметаться на ветру.
   Какое-то время ей достаточно было того, что она выбралась из волн, осталась живой. Море - жизнь салкаров, да, но оно же может стать их смертью. Несмотря на фатализм и покорность судьбе, обычные для ее народа, какие-то силы в Танри заставляли ее упрямо стремиться к берегу.
   Над головой раздавались крики чаек, резкие, пронзительные. И такие испуганные, что Танри подняла голову и посмотрела в серое после бури небо. На птиц нападали. Широкие темные крылья птицы отходили от груди, на которой хорошо был виден белый треугольник перьев - безошибочный знак. Сокол снизился, ударил когтями чайку, унес добычу на вершину утеса и сел там, попрежнему различимый с берега.
   Разрывая жертву сильным клювом, хищник принялся есть. На лапе его красовались цветные ленты - знак службы.
   Сокол. Девушка выплюнула набившийся в рот песок, руки ее лежали на исцарапанных коленях, едва прикрытых нижней рубашкой. Почти всю одежду она сбросила, когда спрыгнула с корабля, шедшего прямо на покрытый белой пеной риф.
   Корабль!
   Она встала и посмотрела в сторону моря. Гнев бури попрежнему поднимал высокие волны. На клыках прибрежных скал висел со сломанной спиной "Дикий боров". Вместо мачт - обрубки. На глазах у Танри волны снова подняли корабль и ударили о риф. Море быстро доламывало его.
   Танри вздрогнула, осмотрела узкую береговую полоску песка. Кто еще добрался до берега? Салкары всю жизнь проводят в море, неужели уцелела она одна?
   Зажатый между двумя камнями, так что его не могли унести отступающие волны, лицом вниз лежал человек. Танри подняла исцарапанные, с изломанными ногтями пальцы и начертила в воздухе знак Воттина, потом произнесла древнюю молитву:
   Ветер и волна, Мать-море, Приведи нас домой. Далека гавань, Сильны твои волны, Но твоей силой Будет спасен салкар!
   Шевельнулся ли этот человек? Или его просто сдвинула с места вода?
   Он... это не моряк-салкар! Все его тело, от шеи до середины бедер, затянуто в кожу, ноги запутались в морских водорослях.
   - Фальконер!
   Девушка выплюнула имя обожженными солью губами. Хотя у фальконеров старинный договор с ее народом, и они часто служат на кораблях салкаров матросами, их племя всегда держится особняком, это суровые молчаливые люди. В бою они хороши, это нужно признать. Но кто знает, какие мысли скрываются в их головах, почти всегда закрытых шлемами в форме птицы? Хотя этот потерял все свои доспехи и кажется теперь странно обнаженным.
   Послышался резкий крик. Наевшийся сокол слетел к телу, сел на песок вне пределов досягаемости волн и продолжал кричать, поднимая хозяина.
   Танри вздохнула - она знала, что должна сделать, - и побрела по песку к человеку. Сокол снова крикнул, тело его вызывающе напряглось. Девушка остановилась, осторожно поглядывая на птицу. Эти птицы обучены участвовать в бою, они рвут глаза и лицо противника. Это часть вооружения их хозяев.
   Она заговорила громко, словно обращалась к человеку:
   - Я не причиню вреда твоему хозяину, летающий воин, - и протянула вперед израненные руки в старинном жесте мира.
   Глаза птицы, маленькие красноватые угли, устремились на нее. Танри испытала странное ощущение, что эта птица разумнее других. Птица перестала кричать, но глаза продолжали смотреть угрожающе. Сокол перешел на другую сторону от лежавшего без сознания человека.
   Танри была далеко не неженкой. Как и все в ее народе, она высока и сильна, может нести и поднимать тяжести, тянуть тросы и поднимать паруса, передвигать груз, если нужна помощь. Салкары живут на своих кораблях, и оба пола учатся морскому делу.
   Девушка наклонилась, взяла наемника под мышки и оттащила дальше от воды, а потом перевернула лицом вверх.
   Во время последнего плавания у них на борту было с десяток фальконеров ("Дикий боров" собирался зайти далеко на юг, где легко наткнуться на темный пиратский рейдер), но Танри вряд ли отличила бы одного от другого. Они постоянно ходили в закрывающих лицо шлемах и держались обособленно, а с экипажем на борту разговаривал, если было необходимо, только их предводитель.
   Лицо мужчины покрывал песок, но он дышал, о чем свидетельствовали легкие движения груди под промокшей кожаной курткой. Девушка выбрала песок из его ноздрей, с тонкогубого рта. Между засыпанными песком бровями воина пролегала глубокая морщина, а все лицо было неподвижно, как маска.
   Танри откинулась назад. Что она знает об этом, как и она, пережившем крушение? Прежде всего, фальконеры живут по своим строгим жестким законам, которые не принял бы никакой другой народ. Много поколений назад что-то заставило их пуститься в странствия, тогда-то и был заключен договор с ее народом. Потому что фальконеры хотели проникнуть на юг, а туда заходили только корабли салкаров.
   Они попросили на кораблях места для всех, примерно двух тысяч человек, причем две трети из них составляли закаленные бойцы, каждый со своим обученным соколом. Но странными этих людей делали их обычаи. Потому что фальконеры не признают никаких клановых или семейных уз. По их мнению, женщины существуют лишь с единственной целью: рожать детей. Они живут в особых деревнях, и раз в год их навещают мужчины, отобранные командирами. И эти кратковременные встречи - единственное, что связывает два пола.
   Вначале они пришли в Эсткарп, узнав, что эта древняя земля осаждена врагами. Но здесь на пути их службы возник непреодолимый барьер.
   В древнем Эсткарпе правили колдуньи, и для них народ, который так обращается со своими женщинами, - проклятый народ. Поэтому фальконеры прошли дальше, в не принадлежащие никому земли южных гор, и построили свои горные крепости на границе между Эсткарпом и Карстеном. Они плечом к плечу с пограничниками Эсткарпа сражались в Большой войне. Но когда наконец перед почти совершенно истощенным Эсткарпом встала вся мощь Карстена и колдуньи сосредоточили все свои силы (при этом многие из них погибли), чтобы изменить саму форму границы, вовремя предупрежденные фальконеры неохотно вернулись в низины.
   Число их к этому времени изрядно сократилось, и теперь эти прирожденные бойцы нанимались на службу, где могли. Потому что за Большой войной последовали хаос и анархия. Многие, всю жизнь посвятив войне, стали разбойниками; и хотя в самом Эсткарпе сохранялось некое подобие порядка, остальная часть континента находилась в смятении.
   Танри подумала, что этот фальконер - без шлема, кольчуги и оружия чем-то напоминает людей Древней расы. Темные волосы на фоне песка казались почти черными, а кожа бледнее, чем загар Танри. На лице крючковатый нос, напоминающий клюв сокола, и зеленые глаза. Потому что теперь он открыл их и посмотрел на нее. И грозно нахмурился.
   Он попытался сесть, но упал, и рот его искривился от боли. Танри не умеет читать мысли, но она была уверена, что это проявление слабости перед нею для воина словно удар хлыста.
   Он снова попытался привстать, отодвинуться от нее. Танри заметила, что одна рука у него неподвижно свисала вдоль тела. Она придвинулась, уверенная, что сломана кость.
   - Нет! Ты... ты женщина! - в голосе его звучали отвращение и гнев.
   - Как хочешь... - девушка встала, повернулась к нему спиной и пошла по узкой береговой полосе, окруженной утесами и стенами из увешанных водорослями обветренных камней.
   На берегу валялась обычная добыча шторма - дерево, как новое, сорванное с "Дикого Кабана", так и останки прежних кораблекрушений. Танри стала искать в них чтонибудь такое, что могло бы оказаться полезным.
   Девушка понятия не имела, где они находятся относительно известных ей земель. Бурей их отнесло так далеко на юг, что они, конечно, вышли за границы Карстена. А в эти дни незнакомая местность требует особой осторожности.
   В водорослях сверкнул металл. Танри подскочила и схватила его, прежде чем волна унесла груду водорослей. Нож... нет, длиннее ножа. По какой-то случайности лезвие глубоко вонзилось в обломок дерева. Девушке пришлось приложить всю свою силу, чтобы извлечь его. Ни следа ржавчины на десятидюймовом лезвии.
   Какая удача! Танри сжала губы, повернулась и направилась назад, к фальконеру. Он прикрыл здоровой рукой глаза, словно не хотел смотреть на мир. Сидевшая рядом с ним птица испускала негромкие гортанные крики. Танри остановилась над ними с ножом в руке.
   - Послушай, - холодно оказала девушка. Не в ее натуре оставлять в пустыне беспомощного человека, как бы он к ней ни относился. - Послушай, фальконер, можешь думать обо мне, что хочешь. Я тебе не предлагаю чашу дружбы. Но море выплюнуло нас, поэтому нам еще рано направляться к Последним Вратам. Мы не можем беззаботно отказаться от жизни. А раз так... - она наклонилась к нему и протянула ровный кусок древесины, - ты примешь мою помощь и то, что я знаю о врачевании. А знаю я совсем немного, откровенно добавила она.
   Он не убрал руку, закрывающую глаза. Но и не попытался уклониться, когда она разрезала рукав его куртки и рубашку под ней, чтобы обнажить руку. Никакой мягкости - чем дольше возишься, тем больше боль. Он не издал ни звука, когда Танри совмещала кости (слава Силе, перелом был простой) и полосками от своей одежды привязывала палку. Только когда она закончила, воин посмотрел на нее.
   - Насколько плохо?
   - Перелом чистый, - заверила его девушка. - Но как ты поднимешься с берега с одной рукой?.. - и она мрачно взглянула на скалы.
   Он попытался сесть; Танри понимала, что не должна помогать. Упираясь здоровой рукой, он осмотрел вначале утесы, потом море. Пожал плечами.
   - Неважно...
   - Нет, важно! - вспыхнула Танри. Она по-прежнему не видела выхода из этой западни - для обоих. Но не собиралась сдаваться, оставаться пленницей скал и волн.
   Задумчиво касаясь пальцем острия кинжала, она снова принялась разглядывать утесы. Если вернуться в воду, их разнесет о рифы. А вот поверхность скал изрыта и выветрена, там достаточно опор для пальцев рук и ног. Девушка прошла по берегу, разглядывая скалу. Салкары хорошо переносят высоту, а фальконеры вообще горцы. Жаль, что у этого не могут вырасти крылья, как у его товарища по оружию.
   Крылья! Она постучала ножом по зубам. Начала формироваться идея.
   Танри быстро повернулась к мужчине.
   - Эта твоя птица... - она указала на красноглазого сокола, сидевшего теперь на плече у хозяина, - какой у нее дар?
   - Дар! - повторил он, впервые проявляя удивление. - О чем ты?
   Танри нетерпеливо ответила:
   - У них есть дар, все это знают. Разве они не ваши глаза и уши, не ваши разведчики? А что еще они могут? Кроме разведки и сражения?
   - Что ты задумала? - подозрительно спросил фальконер.
   - Там скальные уступы, - девушка указала на верхушку утеса. - Твоя птица уже побывала там. Я видела, как она убила чайку и пировала там наверху.
   - Ну, хорошо, там уступы, и что?
   - А вот что, птичий воин, - она снова села на песок. - Эти водоросли крепче любой веревки. Если тебе будет помогать веревка, сможешь подняться?
   Он посмотрел на Танри так, словно она утратила даже то малое уважение, каким, по его мнению, должны пользоваться женщины. Но потом глаза мужчины сузились, и он задумчиво взглянул на утес.
   - У своих я бы даже и не спрашивала, - намеренно сказала она. - Наши дети играют в такие игры.
   На его бледном лице появились красные пятна гнева.
   - А как ты поднимешь туда веревку? - он не пришел в ярость от насмешки девушки, как она того ожидала.
   - Если твоя птица поднимет тонкую нить и перебросит ее через уступ, тогда можно будет привязать более толстую веревку и использовать ее как лестницу для тебя. Я могла бы подняться сама и сделать это, но нам нужно подниматься вдвоем, потому что ты можешь пользоваться только одной рукой.
   Она подумала, что воин откажется. Но тот повернул голову и негромко подозвал птицу.
   - Можем попробовать, - сказал он чуть погодя.
   Водоросли легко поддавались ножу, и фальконер, хотя и пользовался лишь одной рукой, помогал плести веревку. Наконец в их распоряжении оказался тонкий легкий шнур, один его конец был привязан к более толстой и тяжелой веревке, другой Танри держала в руках.
   Снова фальконер произнес какие-то птичьи звуки, и сокол подхватил тонкий шнур посередине. Быстрые взмахи крыльев понесли его вверх, и Танри принялась травить шнур, надеясь, что она правильно определила длину.
   Но вот птица устремилась вниз, и шнур в руках Танри ослаб. Девушка медленно и осторожно начала тянуть, и более тяжелая веревка поднялась с песка и повисла на стене утеса.
   Думай только о чем-нибудь одном, только о следующем шаге, предупредила себя Танри, когда они начали подъем. Толстая веревка была привязана как можно крепче вокруг пояса фальконера. Правая рука у него висела на перевязи, но левой он действовал также быстро, как она. Сапоги он снял, и они свисали на ремешках с плеч.
   Танри взбиралась рядом с ним, так, что можно было коснуться, один взгляд на стену, другой - на спутника. Неожиданно им повезло: они оказались на выступе, не видном снизу. Здесь они сели, тяжело дыша. Танри решила, что они преодолели уже две трети подъема, но лицо фальконера покраснело, пот капал с его подбородка.
   - Пошли! - наконец нарушил он молчание и встал, здоровой рукой держась за стену.
   - Подожди!
   Танри уже начала подниматься.
   - Я поднимусь первая. Держи крепче веревку. Воин начал возражать, но она не слушала и не обращала внимание на боль в пальцах. Перевалившись через край, она немного полежала, тяжело дыша. Хотелось только лежать, силы ушли, словно кровь из открытой раны.
   Но девушка встала на колени и подползла к выступу, о который терлась веревка. Упрямо сжав зубы, она взяла ее в руки, крикнула, и голос ее прозвучал в собственных ушах высоко, как крик парящего над головой сокола.
   - Поднимайся!
   Она натянула веревку крепкими мышцами рук, привыкшими к работе с корабельными снастями, услышала ответный рывок. Фальконер начал подъем. Дюйм за дюймом веревка скользила в ее израненых руках.
   В конце концов она увидела, как мужская рука схватилась за край скалы. Танри сделала последнее огромное усилие и изо всех сил, какие могла собрать, потянула, падая назад, но не выпуская веревки из рук.
   У девушки кружилась голова, на несколько мгновений она выпустила веревку. Он... он упал? Танри провела кулаком по глазам, чтобы отогнать туман.
   Нет, мужчина лежал головой к ней, хотя ноги его еще свисали в пропасть. Его нужно оттащить, как она оттащила его от моря. Но сил не было.
   Сокол спустился и сел у головы хозяина. Трижды хрипло крикнул. Фальконер пополз на животе от опасного места.
   Увидев это, Танри поднялась, опираясь о выступ скалы. Камень под ногами показался ей палубой "Дикого кабана", он поднимался и опускался, так что привычка к качке ей и здесь пригодится.
   Фальконер продолжал ползти. Потом с помощью здоровой руки поднялся и осмотрелся. Он храбро пытался удержаться на ногах. Но вдруг глаза его широко распахнулись: он изумленно смотрел на что-то за ее спиной.
   Танри ухватилась за рукоять кинжала и резко оттолкнулась от выступа, за который держалась, хотя отойти так и не смогла.
   И тут она тоже увидела...
   Эти шпили на верхушке скалы и скальные уступы - вовсе не работа природы. Одни огромные камни явно целенаправленно были положены на другие. За этими грубыми арками виднелась нетронутая стена, мрачная, без единой щели, а еще выше - отверстия, узкие, словно прорубленные гигантским топором. Они поднялись к каким-то древним развалинам.
   Танри ощутила ледяной холод. В мире много таких развалин, и почти все они опасны для путников, связаны с дурными знамениями. Эта земля древняя, очень древняя, бесчисленные народы возникали здесь и снова обращались в пыль. И насколько помнит Танри, не всегда это были люди. Салкары встречались с остатками многих таких рас и обычно разумно избегали их если только не были вооружены каким-нибудь могучим заклинанием, тоже наложенным Древними.
   - Салзатар!
   Удивление на лице фальконера сменилось каким-то другим выражением. Танри удивленно посмотрела на него. Что это? Благоговение? Или страх? Но она не сомневалась, что он узнал это место.
   С огромным усилием он поднялся, хотя все время, как и она, держался за камни.
   - Салзатар!.. - голос его звучал, как предупреждающее шипение змеи, как боевой крик птицы.
   Танри снова взглянула на руины. В это время, должно быть, над их головами разошлись свинцовые облака. Потому что она увидела - увидела достаточно, чтобы ахнуть.
   Дальняя стена, та, что казалась нетронутой, приобрела новые очертания. Танри смогла разглядеть...
   Иллюзия ли это или какая-то уловка тех. кто складывал здесь камни? Стена исчезла, а вместо нее появилась голова гигантского сокола со свирепыми узкими глазами-отверстиями над вытянутым клювом.
   А клюв...
   Он держал какую-то массу, выветренную, расколотую. едва сохранявшую очертания человеческого тела.
   Чем дольше рассматривала Танри каменную голову, тем яснее она вырисовывалась. Сокол вытягивал клюв, казалось, он вот-вот выпустит добычу и снова подхватит ее...
   - Нет! - выкрикнула она это вслух или произнесла мысленно? Это только камни (конечно, искусно сложенные), всего лишь старые, старые камни. Танри закрыла глаза, подержала их плотно закрытыми, а потом, сделав несколько глубоких вдохов, снова открыла. Никакой головы, только камни.
   Но в те мгновения, когда она пыталась подавить иллюзию, ее спутник устремился вперед. Фальконер оттолкнулся от скалы, сокол по-прежнему сидел у него на плече, хотя воин, казалось, не чувствовал веса птицы. Лицо у него было ошеломленное, привычное хмурое выражение исчезло. Он был похож на околдованного, и Танри отшатнулась, когда мужчина прошел мимо нее, глядя только на стену.
   Только камни, твердо заявила себе девушка. Ей незачем оставаться на месте. Убежище, пища (она вдруг поняла, что ужасно хочет есть) - все то, что нужно, чтобы выжить, может находиться только здесь. И она пошла за фальконером, держа кинжал в руке наготове.
   Раненый воин, спотыкаясь, прошел под этот гигантский нависающий клюв. Тень скрывала, что находится за клювом. Фальконер остановился, подтянулся, как солдат перед встречей с командиром... или жрецом, начинающим обряд.
   Голос его эхом отозвался в руинах, фальконер произносил слова или звуки, похожие на те, какими он обращался к соколу. Звуки стремительно сменяли друг друга. Танри вздрогнула. У нее появилось странное ощущение, что ему отвечают - но кто... или что?
   Голос его возвысился, стал похож на крик сокола. Птица с его плеча взмыла в воздух. И тоже выкрикнула свой вызов... или приветствие. Голос человека и голое птицы смешались, и Танри уже не могла отличить один от другого.
   Но вот оба умолкли, и фальконер прошел дальше. Теперь он шагал устойчивее, ни на что не опираясь, как будто его наполнили новые силы. Прошел под клюв - и исчез!
   Танри прижала кулак к зубам. Там же нет никакого прохода! Зрение не может так обманывать ее. Она хотела убежать - куда угодно, но, оглянувшись, увидела, что руины сходятся к одному месту, другой дороги нет.
   Это дорога Древних, здесь таится зло. Танри почти физически чувствовала, как оно ползет, словно слизняк, оскверняя ее кожу. Вот только... Девушка задрала подбородок, упрямо выставила вперед челюсть. Она салкар! И если другой дороги нет, она пойдет по этой.
   И она пошла, заставляя себя идти уверенно, и в то же время оставаясь настороже. Вот ее охватила тень клюва, и, хотя от солнечного света ее отделяли шаг-другой, девушку окутал холод.
   Она увидела дверь. Какая-то уловка строителей привела к тому, что тень клюва полностью скрывала дверь. Увидеть ее можно было, только подойдя совсем близко, едва не прикоснувшись. Переведя дыхание, Танри двинулась дальше.
   Сквозь тьму она разглядела далеко впереди серый свет. Стена оказалась такой толстой, что в ней прорублена не просто дверь, а туннель. Впереди, между собой и светом, девушка заметила смутное движение. Это фальконер.
   Девушка ускорила шаг и почти догнала хромавшего воина, когда они вышли на большой двор. Вокруг возвышались стены, но Танри сразу же остановило то, что она увидела во дворе.
   Люди! Лошади!
   И только через какое-то время она заметила повреждения: тут тело без головы, там только останки лошади. Все это когда-то было нарисовано, краска глубоко проникла в камень и поэтому, хоть и поблекла, вполне удовлетворительно сохранилась.
   Неподвижное войско стояло в полном порядке, все смотрели налево. Воины держали в руках поводья, на луках их седел восседали соколы. Отряд воинов ждет приказа.
   Спутник девушки миновал этих древних солдат, как будто не замечая их. Вернее так, словно они не имеют значения. И направился в том направлении, куда они все смотрели.
   Там над двумя широкими ступенями зиял провал огромной двери, как пасть чудовища, готовая проглотить их.
   Фальконер сделал шаг вверх, второй... Он знал, что находится за дверью: там прошлое фальконеров, а не народа салкаров. Но Танри не могла оставаться позади. Проходя по двору, она разглядывала лица воинов. Каждый в руке держал шлем, словно они нарочно открыли лица, чего обычно не делают. Она заметила, что все они чем-то отличаются друг от друга, хотя явно принадлежат к одному народу. Картина наверняка была сделана с натуры.
   Входя в дверь, Танри снова услышала смешанный крик человека и птицы. Ну, они по крайней мере целы, хотя ощущение затаившегося здесь зла усилилось.
   За дверью царил полумрак. Танри стояла в конце большого зала, тянувшегося направо и налево. Зал не был пуст. В нем находилось множество статуй, и среди них статуи в пышных платьях и с высокими прическами. Женщины! Женщины в горной крепости? Она принялась внимательно разглядывать ближайших, чтобы убедиться в этом.
   Время, причинившее явные повреждения воинам во дворе, этих статуй совсем не коснулось. На плечах фигур - в натуральный рост - покоился толстый слой пыли, но это все. Лица застыли неподвижно. Но их выражение! Коварство, хитрость, алчный... голод? Глаза у всех смотрели прямо вперед. И неужели в них горит какая-то искра знания?
   Танри отбросила игру воображения. Они не живы. Но их лица - она посмотрела на второе, на третье - во всех читалось злорадство, вожделение, ощущение голода, который скоро будет утолен; а вот лица мужчин пусты, лишены эмоций, как будто вовсе не изображают жизнь.
   Фальконер уже добрался до противоположного конца зала. Теперь он молчал, обратившись лицом к помосту с четырьмя фигурами. Они стояли не торжественно, как все остальные, а словно застыли в момент бешеной схватки. Смертоносной схватки, заключила Танри, подойдя ближе. Из-под ног ее поднимались облачка пыли.
   На троне-кресле сидел, вернее, полулежал мужчина.
   Голова его упала вперед, обе руки сжимали рукоять кинжала, всаженного в область сердца. Второй, более молодой мужчина делал выпад мечом, нацелившись в женщину, на лице которой было написано смешанное выражение гнева и ненависти. Танри вздрогнула.
   Четвертая фигура стояла несколько в стороне, и на лице ее не было выражения страха. У этой женщины платье было простое, гораздо скромнее, чем на первой, без драгоценностей на руках, груди или на горле. Волосы свободно падали на плечи, каскадом спускаясь вниз, чуть не до пола.
   Несмотря на полутьму, волосы ее как-то странно поблескивали. Как, впрочем, и глаза - темно-красные, нечеловеческие, понимающие, возбужденные, жестокие - живые!
   Танри обнаружила, что не может оторваться от этих глаз.
   Возможно, она закричала или как-то иначе отреагировала на принуждение. Оно, как змея, как слизняк, заползало ей в сознание, прочно привязывая к этой женщине.
   - Дьяволица! - фальконер плюнул, и капля слюны упала на грудь рыжеволосой женщины. Танри почти ожидала, что женщина сейчас повернется к разгневанному воину. Но ее крик ослабил чары. И Танри смогла отвести взгляд.
   Фальконер развернулся, схватил здоровой рукой меч, который держал молодой человек, и бессильно дернул. Что-то странно зашевелилось, словно весь зал был изображен на развеваемом ветром знамени.
   "Убей!"
   Танри покачнулась под силой этого мысленного приказа. Она должна убить того, кто смеет угрожать ей, Йонкаре, Открывательнице Врат, Госпоже Теней.
   Гнев охватил ее. В гневе двинулась она вперед, зная, что должна сделать с мужчиной, осмелившимся бросить вызов. Она - рука Йонкары, орудие ее силы.
   Но в глубине существа Танри зашевелилось что-то другое, и его никак не удавалось подавить.
   "Я оружие... Я должна служить... Я..."
   "Я Танри! - вскричала другая часть ее. - Это не мой спор. Я салкарка, я живу в море, у меня другая кровь и другое племя!"
   Она замигала, и шевеление на мгновение прервалось, зрение прояснилось. Фальконер по-прежнему пытался выхватить оружие.
   "Пора! - снова волна принуждения ударила в девушку, добираясь высоко, до самого сердца, как волна на берегу. - Убивай! Кровь... дай мне кровь, чтобы я смогла ожить. Мы женщины. Нет, ты будешь больше, чем женщина, когда прольется кровь и откроет мне дверь. Убей? Ударь в спину! Или еще лучше - перережь горло. Он всего лишь мужчина! Он враг - убей!"
   Танри покачнулась, тело ее словно попало в мощное течение. Без участия воли поднялась ее рука, держа кинжал наготове, расстояние между нею и фальконером сократилось. Она легко может сделать это, и кровь поистине потечет. Йонкара освободится от пут, наложенных на нее глупцами.