Страница:
Вождь орлов сам прошелся по сухому руслу, просунул голову и плечи далеко в отверстие расщелины. Наверное, он разглядел свет на другом конце, который теперь стал более заметным: Желтая Ракушка очистил также и выход, чтобы еще больше облегчить сток воды.
Затем вождь орлов вернулся обратно и стал перед бобром.
«Отлично, — показал он знаками. — Ты сделал то, что было нужно. Поэтому и мы выполним свое обещание».
Вероятно, он подал какой-то сигнал, который Желтая Ракушка не заметил: один из следивших за ним воинов вдруг схватил бобра и взлетел в воздух. Желтая Ракушка закрыл глаза, испуганный тем, что находится так далеко от безопасной земли и висит без движения в когтях несущего его орла, и холодный ветер дует вокруг.
Они не вернулись к берегу, где находилась деревня, куда перед этим были доставлены выдры, нет, они поднимались к утесам, откуда появился сам Штормовое Облако. Там оказался ровный уступ, на который и опустили бобра, и он осторожно сел как можно ближе к его середине, стараясь не выказывать своим хозяевам недоверия к этим скалам — по крайней мере он так надеялся.
Камни вокруг него покрывали трещины и разломы, и эти дыры и расщелины, похоже, служили птицам в качестве жилища. И сейчас перед Желтой Ракушкой зиял провал одного такого отверстия. И все они раскрашены рисунками, которые отмечали успехи и дела не только живых воинов, ныне населяющих их, но и предков: должно быть, орлы живут здесь уж долго-предолго. Однако отверстие в камне, к которому желтая Ракушка сейчас стоял лицом, заметно отличалось от остальных: на всех рисунках были изображены волшебные талисманы. И когда бобр согнулся, чтобы посмотреть на них, Ворон выпрыгнул вперед из трещины у входа. Он энергично замахал крыльями, и по его призыву двое молодых орлов появились позади него, у одного был небольшой барабан, разрисованный красной и белой краской, а у другого — какая-то связка, которую он осторожно положил рядом с пятном на скале, почерневшей от многочисленных костров.
Орел, принесший связку, отошел в сторону и за три-четыре ходки принес к костру несколько небольших кучек хорошо высушенного дерева, которые сложил в форме вигвама. После этого он вместе с остальными орлами отправился к насестам, остался только один, с барабаном. Все это открытое пространство занимали скалы, где можно было сидеть. Желтая Ракушка покрутил головой справа-налево и понял, что все птицы спокойно расположились кольцом, хотя он не отворачивался от Ворона, чтобы посмотреть, находятся ли они также за его спиной.
И тут барабанщик начал стучать когтями правой ноги, сначала тихо, потом с большей силой, так что звуки, которые сперва казались только отзвуком далекого грома, становились все громче и громче.
Ворон взял уголек из коробочки с огнем, положил его в вигвам из деревянных веточек и бросил в пламя то, что взял из своих связок.
Появился дымок, разноцветный, сначала голубой, потом красный — и воздух заполнила смесь незнакомых запахов. Клубы дыма не расходились, а вставали ровными прямыми колоннами к облакам, как это было в случае с сигнальным костром выдр. Желтая Ракушка, запрокинув назад голову на толстой шее, чтобы следить за тем, как они уносятся ввысь, подумал, что это все больше и больше напоминает веревку, протянутую к Небесной Стране — которая отсюда, с вершины горы, не может быть слишком далекой.
Неужели Ворон собирается с помощью этого костра достичь Мира Небес и поговорить там с людьми-призраками?
Похоже, что нет. Пока дым был густым и поднимался ввысь, Ворон отвязал танцевальные погремушки со своих ног и взял черепашьи панцири, наполненные камешками. После чего начал танцевать вокруг костра, и, танцуя, пел, хотя звуки, которые он издавал, не имели смысла для Желтой Ракушки.
Как ни был утомлен бобр, он попытался побороть сонливость; но все же несмотря на все его усилия, голова упала вперед на грудь, а глаза закрылись. Потом он, наверное, выпрямился, вздрогнув, торопливо оглядываясь, чтобы увидеть, не заметили ли это орлы или Ворон.
Но они следили только за Вороном. Наконец Желтая Ракушка больше не смог сражаться со сном и провалился в беспамятство.
И хотя он даже сознавал, что грезит, ему привиделся какой-то странный сон, такой, что, проснувшись, невозможно забыть.
Он плыл высоко в небе, но не на крыльях орла, испытывая страх перед падением, а словно и у него тоже есть крылья — и были всю жизнь.
А внизу простирался мир, знакомый Желтой Ракушке. Вон там озеро, от которого отправился его клан на пути к югу. И он теперь видит их, узнает любого бобра. И средних них какая-то выдра, и бобры следят за тем, как это животное делает передними лапами знаки. И Желтая Ракушка узнал этот предупреждающий знак: путь на юг заказан, и им нужно теперь поворачивать назад, а, может, на восток или на запад, чтобы оказаться в безопасности.
Еще он увидел реку, болотистую топь с деревней выдр, где воины теперь готовят новые копья, а самки работают, собирая побольше еды, словно предполагают, что их островок-дом окажется в осаде.
Увидел он и селение норок, где его и Сломанного Когтя держали пленниками, и там норки хлестали бичами рабов-бобров, изможденных, израненных, низкорослых, заставляя их рыть все новые каналы. И при виде этого Желтая Ракушка стиснул зубы, охваченный безудержной яростью.
Но это еще не все, что он увидел по желанию духов. Он скорее не сам летел, а его несло вперед, на юго-восток, и горы с гнездовьями орлов теперь остались далеко за его спиной. Так он оказался в прерии, местами переходящей в пустыню. Там расположилась какая-то деревня, и он понял, что то, что ему показывают, — твердыня Изменяющегося.
Все ниже и ниже спускался он к этой деревне, пока не испугался, что кто-то из этих существ внизу вскинет голову к небу и заметит его. Но никто не делал этого: странный спиритический сон охранял его. И бобр ступил на землю перед жилищем со стенами из шкур, расположенным поодаль от остальных. Рисунки на них изображали великую и мощную магию, так что он боялся протянуть вперед лапу и приподнять занавеску входа. И все же Желтая Ракушка должен был сделать это: та необходимость что привела его сюда, приказывала ему это.
Поэтому бобр вошел и понял, что это жилище великого волшебника. Духи сна направили его взгляд к шесту в центре норы и связке, висевшей на нем. и он понял, что именно это должно оказаться у него, если он собирается снова стать только Желтой Ракушкой. Однако когда он поднял переднюю лапу, чтобы взять связку, клуб темного, смердящего дыма поднялся с костра, и он отпрыгнул назад, отчего вывалился мимо занавески наружу. А потом обнаружил, что не может возвратиться, что снова несется в воздухе, направляясь прочь от этого города койотов, обратно к горам орлов. И вот наконец он очнулся среди скалистых утесов, сидя перед костром, и Ворон больше не танцевал. Стук барабана тоже прекратился, не было ни барабана, ни других следящих за Вороном орлов. И уже началась ночь.
«Теперь ты знаешь», — Ворон не показал знаками, а просто пропищал эти слова на языке бобров, которые, хотя и были произнесены с сильным акцентом, однако оказались вполне различимыми, чтобы Желтая Ракушка мог понять их.
«Да, знаю», — ответил бобр.
«Ты должен отправиться туда и взять волшебную связку, чтобы заставить Изменяющегося исправить сделанную однажды ошибку: в этой связке заключена его сила, и без нее он всего лишь половина того, чем хочет быть».
«Долгий путь, — заметил Желтая Ракушка. — На него потребуется много времени».
«Но не слишком долгий, если лететь с помощью крыльев, — живо ответил Ворон. — Да, на четырех ногах он окажется очень длинным, однако мы облегчим его тебе».
«Вы очень добры…»
Ворон открыл клюв, резко рассмеявшись:
«Я делаю это не по доброте, бобр. Я делаю это, потому что Изменяющийся и я давно уже враждуем между собой. Когда-то мы были друзьями и вместе творили магию. А потом он в тайне от меня узнал кое-что и не поделился этим со мной, пошел своим путем и лишь смеялся, когда я говорил ему, что мы должны вести себя как братья и не утаивать знания друг от друга. Поэтому усмири Изменяющегося, и я буду рад этому. Я бы попросил у тебя эту магическую вещь, однако духи предсказывают, что она должна послужить другой цели. Впрочем, лишенный ее, он будет страдать, а это как раз и есть мое желание».
Он встал, и погремушки для танцев на его ногах издали слабое дребезжание.
«Я не прошу тебя войти в мою нору бобр: там много вещей, на которые лишь один я могу безбоязненно глядеть. Однако ты обнаружишь укрытие вон в той расщелине и еду. Отдохни некоторое время, а потом придет тот, кого ты видел в первой части своего путешествия».
Желтая Ракушка заполз с открытой площадки обдуваемой ветром, который теперь стал совсем пронизывающим, в трещину, на которую ему указал Ворон. Там он нашел немного коры которую, должно быть, принес один из орлов. Сам бы он выбрал себе другое, и на вкус она оказалась горькой. Но бобр съел се с благодарностью и свернулся клубком, чтобы заснуть.
Еще в темноте когтистая лапа разбудила его. Над бобром стоял молодой орел-барабанщик. Увидев, что Желтая Ракушка открыл глаза, он быстрыми знаками показал, что они должны отправляться. Он не дал бобру времени на то, чтобы возразить или спросить что-то: едва только Желтая Ракушка выполз из расщелины, как орел подхватил его, и они унеслись в темные облака навстречу ветру. В третий раз его испугал полет в воздухе, и бобр закрыл глаза, чтобы вынести его. Но в этот раз ему пришлось труднее: полет оказался куда более долгим, чем когда его поднимали на гору или переносили к озеру. Теперь те перелеты показались только краткими мгновениями угрожавшей ему опасности.
Над ним ровно били мощные крылья, и Желтая Ракушка догадался, что, как во сне, они направляются на юго-запад, прочь от гор, и летят над пустынной прерией, в которой он видел ту деревню койотов. Он попытался обдумать, что он будет делать, когда окажется там. Завладеть такой драгоценной вещью из норы, в которой она висит и которая находится посреди вражеской деревни, — дело опасное, трудно надеяться на успех этого предприятия. И все же спиритический сон дал ему ясно понять, что он должен это сделать.
Внезапно Желтая Ракушка почувствовал, что орел спускается, и открыл глаза. Поскольку его держали лицом вниз, он и в самом деле увидел приближающуюся землю. До наступления утра осталось совсем ничего, и свет уже стал сероватым — однако все же еще было достаточно темно, и землю покрывали тени.
Орел не стал мягко опускать его, а просто ослабил хватку, отчего Желтая Ракушка упал посреди зарослей кустарника и в следующий миг сражался с колючими ветками. Когда он освободился от пут, принесший его орел выглядел очень далекой, быстро удаляющейся в небе точкой, и у него не было возможности поблагодарить птицу, хотя сложно испытывать благодарность, когда тебя с такой бесцеремонностью бросают на незнакомую землю, возможно, совсем рядом с вражеским поселением.
Желтая Ракушка привстал на задние лапы и огляделся. Он оказался посреди прерии, где почти ничего не росло, местность совершенно открытая: он видел только низкорослый кустарник, и казалось, эти растения от зарождения жизни здесь не знали, что такое хорошая почва и обилие воды. Кое-где виднелись полоски песка, здесь вообще ничего не могло расти.
Бобр медленно повернул голову. Деревня койотов, где бы она ни пряталась, должна находиться не слишком далеко от источника: вода всегда должна быть у любых животных. Желтая Ракушка стал принюхиваться к каждому дуновению ветра, он делал глубокие вдохи во все стороны, надеясь обнаружить запах воды.
Он должен найти воду не только потому, что она приведет его к деревне, но и потому, что это источник существования. Та ссохшаяся гадость, которую добыли для него орлы накануне ночью, лишь пригасила голод, на самом деле до конца так и не удовлетворив его, и теперь бобр хотел есть, ему необходима еда и он должен добыть ее.
Он стоял лицом к югу, когда до него донесся совсем слабый запах, который он искал. Ничего не поделаешь, придется пешком идти по местности, которая отнюдь не предназначена для передвижения неуклюжего и медленного зверя. И лишь надежда когда-либо достигнуть той воды заставляла бобра держаться настороже.
Солнце уже поднялось, когда он побрел вперед, лапы начали снова болеть, горячий и твердый суглинок ранил их. При любом удобном случае он старался придерживаться полосок с грубой травой, которая давала почве хоть какую-то мягкость. Здесь есть жизнь: он видел птиц, раз или два — ящериц, вылезших из нор на утреннее солнце, прежде чем жара загонит их обратно в укрытие. И один раз он сделал широкий круг вокруг места, где спряталась змея, о чем его предупредил ненавистный мускусный запах.
Единственное, что радовало, — что запах воды становился все сильнее и сильнее, заставляя его двигаться вперед; он страстно желал плюхнуться в какую-нибудь речку, может, даже в озеро с прохладной водой. А потом замер и низко согнулся в тени кустарника, надеясь, что вовремя спрятался. Громкие вороньи крики, от которых заболели уши, далеко разносились в этой местности.
Поворачивая голову вверх-вниз, Желтая Ракушка смог рассмотреть ворон, когда они пролетели над головой — их три; как и он, они направлялись на юг, только под небольшим углом к востоку. Если он все же рискнет поверить, что они направляются в деревню койотов, тогда есть надежда, что он сможет добраться до воды на некотором расстоянии от врага: запах, похоже, идет с востока на запад.
Окончательно убедившись, что вороны уже далеко, Желтая Ракушка, покинув укрытие, заковылял дальше. Замечая впереди любой кустарник или островок высокой травы, где он мог бы растянуться на земле в случае необходимости, бобр со всей скоростью, какую только мог развить, перебегал, петляя, от одного кустарника к другому.
Теперь запах воды стал таким сильным, что бобр с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на бег. Однако сохранял осторожность и двигался от одного укрытия к другому, пережидая между переходами. Солнце уже начало припекать, и здесь летало больше птиц, но ящериц он больше не замечал. Однажды увидел двух кроликов. Они нанесли на себя окраску, говорящую, что они совершают набег, и двигались с осторожностью, как и он. Молодые самцы, подумал он, возможно, смело пытаются добиться какого-то трофея в этой стране койотов хотя, подумал он, их смелость — это просто юношеская глупость, и любой трофей, добытый таким образом, скорее принесет стыд, а не славу.
Бобры, как и другие племена Народа, считали храбрость ценным качеством, однако глупый храбрец не получает похвалы за свою глупость. Желтая Ракушка осторожно продвигался, чтобы не быть замеченным этой парой, хотя в любое другое время он бы спросил у них, куда идти. Если они действительно взялись за койотов, что только и можно предположить, то ему не хотелось, чтобы пошли слухи об его пребывании здесь, где одинокий бобр сразу привлечет к себе внимание и вопросы.
Земля вдруг оборвалась крутым склоном, и Желтая Ракушка посмотрел вниз в пропасть. Наверное, в другое время года ручей на ее дне и мог бы считаться рекой, однако теперь он совсем пересох, превратившись в цепочку водоемов, слишком мелких, чтобы плавать в них, по крайней мере те, что он увидел. Однако это была вода, и все его существо страстно устремилось к ней.
Вот только это ущелье все на виду. Отважиться на спуск здесь, безо всяких укрытий, означает просто покрасоваться перед любой вороной или же каким-нибудь койотом-разведчиком. Желтая Ракушка под углом стал спускаться к берегу, жадным взглядом поглядывая на озерца, на которые в любое другое время из-за грязной воды посмотрел бы с отвращением. Пока он спускался, водоемы стали больше размерами уже соединялись друг с другом, что служило верным признаком едва текущего ручья. Наверное, поближе к источнику этой высыхающей речки воды будет побольше.
Наконец бобр увидел зеленые растения, растущие на самом дне ущелья, и со вздохом облегчения полурухнул и заскользил вниз, а потом и вообще покатился к краю ручья. Впрочем, он не настолько забыл об опасности, чтобы не оборачиваться и не уничтожать широкими движениями своего хвоста все остающиеся следы.
Здесь росла низкорослая ольха, и он с наслаждением отведал ее. Но он был достаточно осторожен и сдирал веточки и кору только там, где эти следы нелегко заметить. Он нарезал и небольшую связку на будущее, как раньше, когда путешествовал в горах. В этой полупустынной местности нельзя слишком полагаться на то, что сможешь что-то потом обнаружить.
Неподалеку нашлось одно озерцо, в котором удалось глубоко погрузиться в воду, смочить испачканный песком и землей мех, успокоить ноющие лапы. Он нырял и плавал, постоянно держась тени деревьев, склонившихся к поверхности воды, пока не почувствовал себя почти таким же сильным, как прежде.
Судя но солнцу, уже миновал полдень. Он отдался слабому течению воды, пытаясь решить, что делать дальше. Как и большинство племен Народа, койоты предпочитают темноту ночи яркому свету дня. И с наступлением темноты после пробуждения их лагерь будет настороже. Имеет смысл оглядеться сейчас, если деревня находится не слишком далеко отсюда. Привязав к себе ремнями из водорослей связку с едой, бобр поплыл, приближаясь к берегу лишь тогда, когда вода становилась слишком мелкой. Впрочем теперь таких мест попадалось немного. Фактически, череда водоемов вскоре превратилась в ручей, и он смог передвигаться быстрее, чем утром.
Каменный лес
Уже настал закат, солнце почти скрылось за горами на западе. Желтая Ракушка распростерся на земле в чаще, энергично натирая огрубевший мех передних лап листьями с сильным запахом. Он надеялся, что удастся заглушить мускусный запах, хотя вполне возможно, что он ошибался; однако это единственная защита, которую он смог сейчас придумать. Ему предстоит пробраться в лагерь койотов, в нору, которая расположена чуть поодаль от остальных, в ту самую, которую видел в своем спиритическом сне.
Он следил за ней долгое время. Однако занавеска входа оставалась опущенной, в то время как в других норах лагеря они были приподняты, и их удерживали в таком положении палочки. Это могло означать одну или даже две вещи: что нора действительно пуста или же что ее владелец дома и не хочет принимать посетителей. А для целей бобра узнать, что там на самом деле, очень важно.
Уже приближался конец дня, когда он обнаружил эту деревню на северном берегу обмелевшей речки. На южном же тянулись частые полоски песка, и дальше местность действительно переходила в пустыню.
У Желтой Ракушки было немного времени, чтобы исследовать или разведать лагерь: койоты уже пробудились. Молодые самки спускались к краю воды, неся с собой кожаные сумки, натертые жиром, чтобы сделать их водонепроницаемыми и уносили воду обратно в вигвамы. Вокруг носились щенки, играя друг с другом. И бобр видел, как из нор выходили зевающие воины, потягивались, гримасничали, показывая длинные клыки, ловили мух: наступало время ночной охоты. Он спросил себя, как там те два храбрых кролика — не поймали ли их здесь прежде, чем они покинули эту территорию?
Если бы ему противостоял один койот, два или даже три, то он рискнул бы драться один. Зубы его, хвост и копье представляют собой смертоносное оружие. Однако встретиться с целым племенем — это было бы похоже на ту засаду норок, в которую он угодил. Поэтому Желтая Ракушка осторожно удалился вниз по реке и спрятался, чтобы обдумать свои действия. Он может, конечно, спрятаться и дождаться конца ночи, а затем попытаться следующим утром проникнуть в ту нору, когда деревня снова уснет. Но время — вот что важно. Он не мог сказать себе, почему это так важно, но только это действительно так.
Итак… он мог пока только наблюдать, ожидая своего шанса, и после того, как группы охотников уйдут, и жизнь в деревне начнет следовать привычному распорядку, он попробует добраться до магической норы незамеченным. Ему повезло уже в том, что это не нора вождя, которая находится в середине круга вигвамов. Нужная ему нора стоит поодаль с северного края. И, наверное, хотя он и боялся выбраться из воды, ему удастся обойти ее, используя высокую траву в качестве прикрытия. Если внутри никого не окажется, он без труда сможет пробраться туда: зубами разорвет стенку из шкуры в задней части норы.
Вот так терпеливо и лежал Желтая Ракушка в воде, находясь в тени ивы, осторожно следя за происходящим в лагере. Только его голова выступала над поверхностью ручья.
Кто-то быстрыми, резкими ударами стал бить в барабан, а потом зазывающий зов зазвенел по лагерю. Бобр увидел воинов, в ответ на этот призыв трусцой направляющихся к центру деревни. Не военный отряд. Нет ни танцующих, ни поющих. Да, он, наверное, прав в своей догадке — сейчас готовится большая охота. И, суда по количеству собравшихся охотников, ее целью будет не тот, кого легко заполучить. Может, они отправляются за тем рогатым созданием, что он видел в прерии? При этой мысли Желтая Ракушка издал короткое фырканье. Какой же могущественный талисман должен быть у них, если они думают, что смогут убить бизона! И все же такое большое число охотников указывает то, что они выходят на охоту за крупной дичью.
В следующий раз он увидел охотников, когда те покидали деревню. Спереди шагал здоровенный койот со светлым мехом, который в сумерках казался почти белым в тех местах на его шкуре, где не было мазков краски. По бокам и чуть позади шли простые воины.
Следом за этим весьма представительным авангардом двигались молодые охотники, некоторые из них только-только вышли из щенячьего возраста и замыкали шествие. Они не шли с важным видом, не лаяли, а лишь робко ступали следом за старшими, словно всецело поглощенные задачей, которая стоит сейчас перед ними.
Желтая Ракушка дождался, пока они не скрылись далеко на севере среди буйной поросли травы, таким образом подтверждая его предположение, что действительно собираются охотиться на бизона. И бобр удивился смелости вождя, который замыслил эту охоту, ведь даже племя волков дважды подумало бы, прежде чем решиться на такую попытку, хотя они и старые враги тех рогатых созданий.
К тому времени, как взошла луна, лагерь был уже не так оживлен. Многие щенки спустились к реке и плескались в ней. Желтая Ракушка медленно продвигался в траве, отойдя назад, и нос его морщился, когда его настигал запах мяса из вигвамов. Углубившись в прерию, он использовал свое острое обоняние, чтобы найти листья и траву определенных видов растений, и обрадовался, оказавшись рядом с кустом шалфея, ароматно пахнущим в ночном воздухе.
Потом он хорошенько вымазался смятыми листьями, растер чешуйчатую шкуру мощного хвоста. Для прикрытия ему бы хотелось не только этого, ведь у койотов такое острое обоняние, что он нуждается во всех средствах защиты, какие только может найти. Ветер дул теперь с востока, что хоть немного, но в его пользу. Хотя ему совсем не хотелось путешествовать по земле, по которой ему всегда было трудно передвигаться.
И снова он бросался от одного куста к другому, делая широкий полукруг, чтобы добраться до лагеря с севера, это самый близкий путь к магической норе. Проникнуть прямо к ее задней стенке — на это он и надеется. Он прислушается к звукам у ее стены и, если не услышит никакого движения внутри, рискнет и прогрызет щель в шкуре.
Что он сделает с сумкой, когда она окажется в его лапах, Желтая Ракушка еще не знал. Спиритический сон показал ему, что он должен сделать это, и поэтому бобр следовал указаниям духов.
Когда от листьев на подушечках его лап остались только серо-зеленые пятнышки, он в последний раз провел лапами по бедрам и двинулся в путь. В деревне постоянно ощущалось какое-то движение, но оно не достигало магической норы. Наверное, койоты по каким-то серьезным причинам испытывают благоговейный страх перед Изменяющимся, хотя всем известно, что он благоволит к койотам, как к братьям, и принимает их облик намного чаще любого другого животного, часто довольно продолжительные периоды времени живет среди них — к их огромной радости.
Снова и снова Желтая Ракушка бросал беспокойные взгляды в небо. Он не забыл о воронах, которых видел летящими с той стороны, хотя за все время, пока бобр наблюдал за деревней, он их не заметил. Возможно, они принесли какое-то послание и, выполнив свое задание, улетели.
Последний рывок, и Желтая Ракушка достиг своей цели — места сразу же за задней частью норы, где хранился амулет. Он подкрался к ней насколько можно ближе, приложил ухо ж поверхности шкуры, пытаясь задержать дыхание и чуть успокоить быстрый стук собственного сердца, так, чтобы слышать лучше и уловить любой, даже самый слабый звук изнутри.
Ему мешал шум лагеря — он не мог полностью оградить себя от него, чтобы понять наверняка, спит ли кто-нибудь внутри. Однако, прождав долгое время, бобр понял, что не может долго оставаться здесь бездействуя. Ему придется рискнуть до возвращения охотников. Они пройдут недалеко от того места, где он распластался на земле, и у него было мало шансов на то, что запах шалфея и других пахучих трав скроет его собственный запах от их чувствительных носов.
Желтая Ракушка начал копать передними лапами небольшую ямку, останавливаясь в страхе после одного-двух движений, чтобы прислушаться. Но никаких новых звуков не доносилось. Наконец страх, что возвратившиеся охотники обнаружат его, превзошел осторожность, и бобр разорвал шкуру стенки вигвама у основания, там, где сделал ямку в земле. Три удара наотмашь, и вот появилась щель, достаточно большая, чтобы протиснуть голову и плечи.
Затем вождь орлов вернулся обратно и стал перед бобром.
«Отлично, — показал он знаками. — Ты сделал то, что было нужно. Поэтому и мы выполним свое обещание».
Вероятно, он подал какой-то сигнал, который Желтая Ракушка не заметил: один из следивших за ним воинов вдруг схватил бобра и взлетел в воздух. Желтая Ракушка закрыл глаза, испуганный тем, что находится так далеко от безопасной земли и висит без движения в когтях несущего его орла, и холодный ветер дует вокруг.
Они не вернулись к берегу, где находилась деревня, куда перед этим были доставлены выдры, нет, они поднимались к утесам, откуда появился сам Штормовое Облако. Там оказался ровный уступ, на который и опустили бобра, и он осторожно сел как можно ближе к его середине, стараясь не выказывать своим хозяевам недоверия к этим скалам — по крайней мере он так надеялся.
Камни вокруг него покрывали трещины и разломы, и эти дыры и расщелины, похоже, служили птицам в качестве жилища. И сейчас перед Желтой Ракушкой зиял провал одного такого отверстия. И все они раскрашены рисунками, которые отмечали успехи и дела не только живых воинов, ныне населяющих их, но и предков: должно быть, орлы живут здесь уж долго-предолго. Однако отверстие в камне, к которому желтая Ракушка сейчас стоял лицом, заметно отличалось от остальных: на всех рисунках были изображены волшебные талисманы. И когда бобр согнулся, чтобы посмотреть на них, Ворон выпрыгнул вперед из трещины у входа. Он энергично замахал крыльями, и по его призыву двое молодых орлов появились позади него, у одного был небольшой барабан, разрисованный красной и белой краской, а у другого — какая-то связка, которую он осторожно положил рядом с пятном на скале, почерневшей от многочисленных костров.
Орел, принесший связку, отошел в сторону и за три-четыре ходки принес к костру несколько небольших кучек хорошо высушенного дерева, которые сложил в форме вигвама. После этого он вместе с остальными орлами отправился к насестам, остался только один, с барабаном. Все это открытое пространство занимали скалы, где можно было сидеть. Желтая Ракушка покрутил головой справа-налево и понял, что все птицы спокойно расположились кольцом, хотя он не отворачивался от Ворона, чтобы посмотреть, находятся ли они также за его спиной.
И тут барабанщик начал стучать когтями правой ноги, сначала тихо, потом с большей силой, так что звуки, которые сперва казались только отзвуком далекого грома, становились все громче и громче.
Ворон взял уголек из коробочки с огнем, положил его в вигвам из деревянных веточек и бросил в пламя то, что взял из своих связок.
Появился дымок, разноцветный, сначала голубой, потом красный — и воздух заполнила смесь незнакомых запахов. Клубы дыма не расходились, а вставали ровными прямыми колоннами к облакам, как это было в случае с сигнальным костром выдр. Желтая Ракушка, запрокинув назад голову на толстой шее, чтобы следить за тем, как они уносятся ввысь, подумал, что это все больше и больше напоминает веревку, протянутую к Небесной Стране — которая отсюда, с вершины горы, не может быть слишком далекой.
Неужели Ворон собирается с помощью этого костра достичь Мира Небес и поговорить там с людьми-призраками?
Похоже, что нет. Пока дым был густым и поднимался ввысь, Ворон отвязал танцевальные погремушки со своих ног и взял черепашьи панцири, наполненные камешками. После чего начал танцевать вокруг костра, и, танцуя, пел, хотя звуки, которые он издавал, не имели смысла для Желтой Ракушки.
Как ни был утомлен бобр, он попытался побороть сонливость; но все же несмотря на все его усилия, голова упала вперед на грудь, а глаза закрылись. Потом он, наверное, выпрямился, вздрогнув, торопливо оглядываясь, чтобы увидеть, не заметили ли это орлы или Ворон.
Но они следили только за Вороном. Наконец Желтая Ракушка больше не смог сражаться со сном и провалился в беспамятство.
И хотя он даже сознавал, что грезит, ему привиделся какой-то странный сон, такой, что, проснувшись, невозможно забыть.
Он плыл высоко в небе, но не на крыльях орла, испытывая страх перед падением, а словно и у него тоже есть крылья — и были всю жизнь.
А внизу простирался мир, знакомый Желтой Ракушке. Вон там озеро, от которого отправился его клан на пути к югу. И он теперь видит их, узнает любого бобра. И средних них какая-то выдра, и бобры следят за тем, как это животное делает передними лапами знаки. И Желтая Ракушка узнал этот предупреждающий знак: путь на юг заказан, и им нужно теперь поворачивать назад, а, может, на восток или на запад, чтобы оказаться в безопасности.
Еще он увидел реку, болотистую топь с деревней выдр, где воины теперь готовят новые копья, а самки работают, собирая побольше еды, словно предполагают, что их островок-дом окажется в осаде.
Увидел он и селение норок, где его и Сломанного Когтя держали пленниками, и там норки хлестали бичами рабов-бобров, изможденных, израненных, низкорослых, заставляя их рыть все новые каналы. И при виде этого Желтая Ракушка стиснул зубы, охваченный безудержной яростью.
Но это еще не все, что он увидел по желанию духов. Он скорее не сам летел, а его несло вперед, на юго-восток, и горы с гнездовьями орлов теперь остались далеко за его спиной. Так он оказался в прерии, местами переходящей в пустыню. Там расположилась какая-то деревня, и он понял, что то, что ему показывают, — твердыня Изменяющегося.
Все ниже и ниже спускался он к этой деревне, пока не испугался, что кто-то из этих существ внизу вскинет голову к небу и заметит его. Но никто не делал этого: странный спиритический сон охранял его. И бобр ступил на землю перед жилищем со стенами из шкур, расположенным поодаль от остальных. Рисунки на них изображали великую и мощную магию, так что он боялся протянуть вперед лапу и приподнять занавеску входа. И все же Желтая Ракушка должен был сделать это: та необходимость что привела его сюда, приказывала ему это.
Поэтому бобр вошел и понял, что это жилище великого волшебника. Духи сна направили его взгляд к шесту в центре норы и связке, висевшей на нем. и он понял, что именно это должно оказаться у него, если он собирается снова стать только Желтой Ракушкой. Однако когда он поднял переднюю лапу, чтобы взять связку, клуб темного, смердящего дыма поднялся с костра, и он отпрыгнул назад, отчего вывалился мимо занавески наружу. А потом обнаружил, что не может возвратиться, что снова несется в воздухе, направляясь прочь от этого города койотов, обратно к горам орлов. И вот наконец он очнулся среди скалистых утесов, сидя перед костром, и Ворон больше не танцевал. Стук барабана тоже прекратился, не было ни барабана, ни других следящих за Вороном орлов. И уже началась ночь.
«Теперь ты знаешь», — Ворон не показал знаками, а просто пропищал эти слова на языке бобров, которые, хотя и были произнесены с сильным акцентом, однако оказались вполне различимыми, чтобы Желтая Ракушка мог понять их.
«Да, знаю», — ответил бобр.
«Ты должен отправиться туда и взять волшебную связку, чтобы заставить Изменяющегося исправить сделанную однажды ошибку: в этой связке заключена его сила, и без нее он всего лишь половина того, чем хочет быть».
«Долгий путь, — заметил Желтая Ракушка. — На него потребуется много времени».
«Но не слишком долгий, если лететь с помощью крыльев, — живо ответил Ворон. — Да, на четырех ногах он окажется очень длинным, однако мы облегчим его тебе».
«Вы очень добры…»
Ворон открыл клюв, резко рассмеявшись:
«Я делаю это не по доброте, бобр. Я делаю это, потому что Изменяющийся и я давно уже враждуем между собой. Когда-то мы были друзьями и вместе творили магию. А потом он в тайне от меня узнал кое-что и не поделился этим со мной, пошел своим путем и лишь смеялся, когда я говорил ему, что мы должны вести себя как братья и не утаивать знания друг от друга. Поэтому усмири Изменяющегося, и я буду рад этому. Я бы попросил у тебя эту магическую вещь, однако духи предсказывают, что она должна послужить другой цели. Впрочем, лишенный ее, он будет страдать, а это как раз и есть мое желание».
Он встал, и погремушки для танцев на его ногах издали слабое дребезжание.
«Я не прошу тебя войти в мою нору бобр: там много вещей, на которые лишь один я могу безбоязненно глядеть. Однако ты обнаружишь укрытие вон в той расщелине и еду. Отдохни некоторое время, а потом придет тот, кого ты видел в первой части своего путешествия».
Желтая Ракушка заполз с открытой площадки обдуваемой ветром, который теперь стал совсем пронизывающим, в трещину, на которую ему указал Ворон. Там он нашел немного коры которую, должно быть, принес один из орлов. Сам бы он выбрал себе другое, и на вкус она оказалась горькой. Но бобр съел се с благодарностью и свернулся клубком, чтобы заснуть.
Еще в темноте когтистая лапа разбудила его. Над бобром стоял молодой орел-барабанщик. Увидев, что Желтая Ракушка открыл глаза, он быстрыми знаками показал, что они должны отправляться. Он не дал бобру времени на то, чтобы возразить или спросить что-то: едва только Желтая Ракушка выполз из расщелины, как орел подхватил его, и они унеслись в темные облака навстречу ветру. В третий раз его испугал полет в воздухе, и бобр закрыл глаза, чтобы вынести его. Но в этот раз ему пришлось труднее: полет оказался куда более долгим, чем когда его поднимали на гору или переносили к озеру. Теперь те перелеты показались только краткими мгновениями угрожавшей ему опасности.
Над ним ровно били мощные крылья, и Желтая Ракушка догадался, что, как во сне, они направляются на юго-запад, прочь от гор, и летят над пустынной прерией, в которой он видел ту деревню койотов. Он попытался обдумать, что он будет делать, когда окажется там. Завладеть такой драгоценной вещью из норы, в которой она висит и которая находится посреди вражеской деревни, — дело опасное, трудно надеяться на успех этого предприятия. И все же спиритический сон дал ему ясно понять, что он должен это сделать.
Внезапно Желтая Ракушка почувствовал, что орел спускается, и открыл глаза. Поскольку его держали лицом вниз, он и в самом деле увидел приближающуюся землю. До наступления утра осталось совсем ничего, и свет уже стал сероватым — однако все же еще было достаточно темно, и землю покрывали тени.
Орел не стал мягко опускать его, а просто ослабил хватку, отчего Желтая Ракушка упал посреди зарослей кустарника и в следующий миг сражался с колючими ветками. Когда он освободился от пут, принесший его орел выглядел очень далекой, быстро удаляющейся в небе точкой, и у него не было возможности поблагодарить птицу, хотя сложно испытывать благодарность, когда тебя с такой бесцеремонностью бросают на незнакомую землю, возможно, совсем рядом с вражеским поселением.
Желтая Ракушка привстал на задние лапы и огляделся. Он оказался посреди прерии, где почти ничего не росло, местность совершенно открытая: он видел только низкорослый кустарник, и казалось, эти растения от зарождения жизни здесь не знали, что такое хорошая почва и обилие воды. Кое-где виднелись полоски песка, здесь вообще ничего не могло расти.
Бобр медленно повернул голову. Деревня койотов, где бы она ни пряталась, должна находиться не слишком далеко от источника: вода всегда должна быть у любых животных. Желтая Ракушка стал принюхиваться к каждому дуновению ветра, он делал глубокие вдохи во все стороны, надеясь обнаружить запах воды.
Он должен найти воду не только потому, что она приведет его к деревне, но и потому, что это источник существования. Та ссохшаяся гадость, которую добыли для него орлы накануне ночью, лишь пригасила голод, на самом деле до конца так и не удовлетворив его, и теперь бобр хотел есть, ему необходима еда и он должен добыть ее.
Он стоял лицом к югу, когда до него донесся совсем слабый запах, который он искал. Ничего не поделаешь, придется пешком идти по местности, которая отнюдь не предназначена для передвижения неуклюжего и медленного зверя. И лишь надежда когда-либо достигнуть той воды заставляла бобра держаться настороже.
Солнце уже поднялось, когда он побрел вперед, лапы начали снова болеть, горячий и твердый суглинок ранил их. При любом удобном случае он старался придерживаться полосок с грубой травой, которая давала почве хоть какую-то мягкость. Здесь есть жизнь: он видел птиц, раз или два — ящериц, вылезших из нор на утреннее солнце, прежде чем жара загонит их обратно в укрытие. И один раз он сделал широкий круг вокруг места, где спряталась змея, о чем его предупредил ненавистный мускусный запах.
Единственное, что радовало, — что запах воды становился все сильнее и сильнее, заставляя его двигаться вперед; он страстно желал плюхнуться в какую-нибудь речку, может, даже в озеро с прохладной водой. А потом замер и низко согнулся в тени кустарника, надеясь, что вовремя спрятался. Громкие вороньи крики, от которых заболели уши, далеко разносились в этой местности.
Поворачивая голову вверх-вниз, Желтая Ракушка смог рассмотреть ворон, когда они пролетели над головой — их три; как и он, они направлялись на юг, только под небольшим углом к востоку. Если он все же рискнет поверить, что они направляются в деревню койотов, тогда есть надежда, что он сможет добраться до воды на некотором расстоянии от врага: запах, похоже, идет с востока на запад.
Окончательно убедившись, что вороны уже далеко, Желтая Ракушка, покинув укрытие, заковылял дальше. Замечая впереди любой кустарник или островок высокой травы, где он мог бы растянуться на земле в случае необходимости, бобр со всей скоростью, какую только мог развить, перебегал, петляя, от одного кустарника к другому.
Теперь запах воды стал таким сильным, что бобр с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на бег. Однако сохранял осторожность и двигался от одного укрытия к другому, пережидая между переходами. Солнце уже начало припекать, и здесь летало больше птиц, но ящериц он больше не замечал. Однажды увидел двух кроликов. Они нанесли на себя окраску, говорящую, что они совершают набег, и двигались с осторожностью, как и он. Молодые самцы, подумал он, возможно, смело пытаются добиться какого-то трофея в этой стране койотов хотя, подумал он, их смелость — это просто юношеская глупость, и любой трофей, добытый таким образом, скорее принесет стыд, а не славу.
Бобры, как и другие племена Народа, считали храбрость ценным качеством, однако глупый храбрец не получает похвалы за свою глупость. Желтая Ракушка осторожно продвигался, чтобы не быть замеченным этой парой, хотя в любое другое время он бы спросил у них, куда идти. Если они действительно взялись за койотов, что только и можно предположить, то ему не хотелось, чтобы пошли слухи об его пребывании здесь, где одинокий бобр сразу привлечет к себе внимание и вопросы.
Земля вдруг оборвалась крутым склоном, и Желтая Ракушка посмотрел вниз в пропасть. Наверное, в другое время года ручей на ее дне и мог бы считаться рекой, однако теперь он совсем пересох, превратившись в цепочку водоемов, слишком мелких, чтобы плавать в них, по крайней мере те, что он увидел. Однако это была вода, и все его существо страстно устремилось к ней.
Вот только это ущелье все на виду. Отважиться на спуск здесь, безо всяких укрытий, означает просто покрасоваться перед любой вороной или же каким-нибудь койотом-разведчиком. Желтая Ракушка под углом стал спускаться к берегу, жадным взглядом поглядывая на озерца, на которые в любое другое время из-за грязной воды посмотрел бы с отвращением. Пока он спускался, водоемы стали больше размерами уже соединялись друг с другом, что служило верным признаком едва текущего ручья. Наверное, поближе к источнику этой высыхающей речки воды будет побольше.
Наконец бобр увидел зеленые растения, растущие на самом дне ущелья, и со вздохом облегчения полурухнул и заскользил вниз, а потом и вообще покатился к краю ручья. Впрочем, он не настолько забыл об опасности, чтобы не оборачиваться и не уничтожать широкими движениями своего хвоста все остающиеся следы.
Здесь росла низкорослая ольха, и он с наслаждением отведал ее. Но он был достаточно осторожен и сдирал веточки и кору только там, где эти следы нелегко заметить. Он нарезал и небольшую связку на будущее, как раньше, когда путешествовал в горах. В этой полупустынной местности нельзя слишком полагаться на то, что сможешь что-то потом обнаружить.
Неподалеку нашлось одно озерцо, в котором удалось глубоко погрузиться в воду, смочить испачканный песком и землей мех, успокоить ноющие лапы. Он нырял и плавал, постоянно держась тени деревьев, склонившихся к поверхности воды, пока не почувствовал себя почти таким же сильным, как прежде.
Судя но солнцу, уже миновал полдень. Он отдался слабому течению воды, пытаясь решить, что делать дальше. Как и большинство племен Народа, койоты предпочитают темноту ночи яркому свету дня. И с наступлением темноты после пробуждения их лагерь будет настороже. Имеет смысл оглядеться сейчас, если деревня находится не слишком далеко отсюда. Привязав к себе ремнями из водорослей связку с едой, бобр поплыл, приближаясь к берегу лишь тогда, когда вода становилась слишком мелкой. Впрочем теперь таких мест попадалось немного. Фактически, череда водоемов вскоре превратилась в ручей, и он смог передвигаться быстрее, чем утром.
Каменный лес
Уже настал закат, солнце почти скрылось за горами на западе. Желтая Ракушка распростерся на земле в чаще, энергично натирая огрубевший мех передних лап листьями с сильным запахом. Он надеялся, что удастся заглушить мускусный запах, хотя вполне возможно, что он ошибался; однако это единственная защита, которую он смог сейчас придумать. Ему предстоит пробраться в лагерь койотов, в нору, которая расположена чуть поодаль от остальных, в ту самую, которую видел в своем спиритическом сне.
Он следил за ней долгое время. Однако занавеска входа оставалась опущенной, в то время как в других норах лагеря они были приподняты, и их удерживали в таком положении палочки. Это могло означать одну или даже две вещи: что нора действительно пуста или же что ее владелец дома и не хочет принимать посетителей. А для целей бобра узнать, что там на самом деле, очень важно.
Уже приближался конец дня, когда он обнаружил эту деревню на северном берегу обмелевшей речки. На южном же тянулись частые полоски песка, и дальше местность действительно переходила в пустыню.
У Желтой Ракушки было немного времени, чтобы исследовать или разведать лагерь: койоты уже пробудились. Молодые самки спускались к краю воды, неся с собой кожаные сумки, натертые жиром, чтобы сделать их водонепроницаемыми и уносили воду обратно в вигвамы. Вокруг носились щенки, играя друг с другом. И бобр видел, как из нор выходили зевающие воины, потягивались, гримасничали, показывая длинные клыки, ловили мух: наступало время ночной охоты. Он спросил себя, как там те два храбрых кролика — не поймали ли их здесь прежде, чем они покинули эту территорию?
Если бы ему противостоял один койот, два или даже три, то он рискнул бы драться один. Зубы его, хвост и копье представляют собой смертоносное оружие. Однако встретиться с целым племенем — это было бы похоже на ту засаду норок, в которую он угодил. Поэтому Желтая Ракушка осторожно удалился вниз по реке и спрятался, чтобы обдумать свои действия. Он может, конечно, спрятаться и дождаться конца ночи, а затем попытаться следующим утром проникнуть в ту нору, когда деревня снова уснет. Но время — вот что важно. Он не мог сказать себе, почему это так важно, но только это действительно так.
Итак… он мог пока только наблюдать, ожидая своего шанса, и после того, как группы охотников уйдут, и жизнь в деревне начнет следовать привычному распорядку, он попробует добраться до магической норы незамеченным. Ему повезло уже в том, что это не нора вождя, которая находится в середине круга вигвамов. Нужная ему нора стоит поодаль с северного края. И, наверное, хотя он и боялся выбраться из воды, ему удастся обойти ее, используя высокую траву в качестве прикрытия. Если внутри никого не окажется, он без труда сможет пробраться туда: зубами разорвет стенку из шкуры в задней части норы.
Вот так терпеливо и лежал Желтая Ракушка в воде, находясь в тени ивы, осторожно следя за происходящим в лагере. Только его голова выступала над поверхностью ручья.
Кто-то быстрыми, резкими ударами стал бить в барабан, а потом зазывающий зов зазвенел по лагерю. Бобр увидел воинов, в ответ на этот призыв трусцой направляющихся к центру деревни. Не военный отряд. Нет ни танцующих, ни поющих. Да, он, наверное, прав в своей догадке — сейчас готовится большая охота. И, суда по количеству собравшихся охотников, ее целью будет не тот, кого легко заполучить. Может, они отправляются за тем рогатым созданием, что он видел в прерии? При этой мысли Желтая Ракушка издал короткое фырканье. Какой же могущественный талисман должен быть у них, если они думают, что смогут убить бизона! И все же такое большое число охотников указывает то, что они выходят на охоту за крупной дичью.
В следующий раз он увидел охотников, когда те покидали деревню. Спереди шагал здоровенный койот со светлым мехом, который в сумерках казался почти белым в тех местах на его шкуре, где не было мазков краски. По бокам и чуть позади шли простые воины.
Следом за этим весьма представительным авангардом двигались молодые охотники, некоторые из них только-только вышли из щенячьего возраста и замыкали шествие. Они не шли с важным видом, не лаяли, а лишь робко ступали следом за старшими, словно всецело поглощенные задачей, которая стоит сейчас перед ними.
Желтая Ракушка дождался, пока они не скрылись далеко на севере среди буйной поросли травы, таким образом подтверждая его предположение, что действительно собираются охотиться на бизона. И бобр удивился смелости вождя, который замыслил эту охоту, ведь даже племя волков дважды подумало бы, прежде чем решиться на такую попытку, хотя они и старые враги тех рогатых созданий.
К тому времени, как взошла луна, лагерь был уже не так оживлен. Многие щенки спустились к реке и плескались в ней. Желтая Ракушка медленно продвигался в траве, отойдя назад, и нос его морщился, когда его настигал запах мяса из вигвамов. Углубившись в прерию, он использовал свое острое обоняние, чтобы найти листья и траву определенных видов растений, и обрадовался, оказавшись рядом с кустом шалфея, ароматно пахнущим в ночном воздухе.
Потом он хорошенько вымазался смятыми листьями, растер чешуйчатую шкуру мощного хвоста. Для прикрытия ему бы хотелось не только этого, ведь у койотов такое острое обоняние, что он нуждается во всех средствах защиты, какие только может найти. Ветер дул теперь с востока, что хоть немного, но в его пользу. Хотя ему совсем не хотелось путешествовать по земле, по которой ему всегда было трудно передвигаться.
И снова он бросался от одного куста к другому, делая широкий полукруг, чтобы добраться до лагеря с севера, это самый близкий путь к магической норе. Проникнуть прямо к ее задней стенке — на это он и надеется. Он прислушается к звукам у ее стены и, если не услышит никакого движения внутри, рискнет и прогрызет щель в шкуре.
Что он сделает с сумкой, когда она окажется в его лапах, Желтая Ракушка еще не знал. Спиритический сон показал ему, что он должен сделать это, и поэтому бобр следовал указаниям духов.
Когда от листьев на подушечках его лап остались только серо-зеленые пятнышки, он в последний раз провел лапами по бедрам и двинулся в путь. В деревне постоянно ощущалось какое-то движение, но оно не достигало магической норы. Наверное, койоты по каким-то серьезным причинам испытывают благоговейный страх перед Изменяющимся, хотя всем известно, что он благоволит к койотам, как к братьям, и принимает их облик намного чаще любого другого животного, часто довольно продолжительные периоды времени живет среди них — к их огромной радости.
Снова и снова Желтая Ракушка бросал беспокойные взгляды в небо. Он не забыл о воронах, которых видел летящими с той стороны, хотя за все время, пока бобр наблюдал за деревней, он их не заметил. Возможно, они принесли какое-то послание и, выполнив свое задание, улетели.
Последний рывок, и Желтая Ракушка достиг своей цели — места сразу же за задней частью норы, где хранился амулет. Он подкрался к ней насколько можно ближе, приложил ухо ж поверхности шкуры, пытаясь задержать дыхание и чуть успокоить быстрый стук собственного сердца, так, чтобы слышать лучше и уловить любой, даже самый слабый звук изнутри.
Ему мешал шум лагеря — он не мог полностью оградить себя от него, чтобы понять наверняка, спит ли кто-нибудь внутри. Однако, прождав долгое время, бобр понял, что не может долго оставаться здесь бездействуя. Ему придется рискнуть до возвращения охотников. Они пройдут недалеко от того места, где он распластался на земле, и у него было мало шансов на то, что запах шалфея и других пахучих трав скроет его собственный запах от их чувствительных носов.
Желтая Ракушка начал копать передними лапами небольшую ямку, останавливаясь в страхе после одного-двух движений, чтобы прислушаться. Но никаких новых звуков не доносилось. Наконец страх, что возвратившиеся охотники обнаружат его, превзошел осторожность, и бобр разорвал шкуру стенки вигвама у основания, там, где сделал ямку в земле. Три удара наотмашь, и вот появилась щель, достаточно большая, чтобы протиснуть голову и плечи.