На снегу за оградой ни единого следа. Но дальше, в углу изгороди, что-то шевелится. Лорри не могла справиться со своим страхом. В тот раз, в санях, она знала, что страх исходит от охотников и от Чол, но на этот раз было что-то другое. Как будто Лотты, которая совсем рядом, можно протянуть руку и дотронуться, – совсем нет и Лорри одна, и что-то странное и чуждое ползет ей навстречу.
От тени отделился человек, он тяжело опирался на ограду. И не пытался двинуться им навстречу, а молча ждал.
Вперед двинулась Лотта, но Лорри осталась на месте, хотя была недалеко и все слышала. Лотта наклонилась в седле и спросила:
– Кто ты?
– Кто обладает Призывом? – ответил ей хриплый голос. – Я не то, что ты думаешь. Я боюсь. Мне велели использовать Призыв, только когда изменится все остальное, как сегодня ночью. Но сила его не моя, а кого-то другого. Я не претендую на большее, чем я есть.
– И это правильно. Поспешно пытаться овладеть такими силами…
– Можно попасть еще в большую опасность, да, знаю, леди. Чуть повысь голос, и эти мерзавцы у реки будут здесь и избавят тебя от такой проблемы, как я. И сейчас мне кажется, что мне самому все равно.
– Идти можете?
Лорри показалось, что голос Лотты звучит холодно и требовательно.
– Немного, мэм. Я бежал и полз, возможно, во мне еще осталось сил, чтобы идти – но недолго.
Тень отделилась от изгороди, шатнулась к Лотте, ухватилась за ее юбку. Мужчина едва не опустился на колени. Лотта нагнулась и поддержала его.
– Держитесь за мой повод! – Голос ее прозвучал как приказ. – Лорри, возвращайся к дороге и наблюдай… Они не должны прийти от моста без предупреждения.
Лорри развернула Бевиса в узком пространстве между изгородью и краем леса. Найдет ли она обратный путь к дороге? Она не была уверена. Но Бевис двинулся уверенно, и она решила предоставить выбор ему. И оказалась права, потому что вскоре лошадь вышла на узкую тропу. Лорри вслушивалась, ожидала услышать крики, любые звуки, которые выдадут движущихся от реки преследователей. Она достигла кустов, закрывавших выход на дорогу, и посмотрела вдоль нее.
Факелы собирались вместе, будто несущие их люди строятся единым отрядом. Что ей делать, если они двинутся к дому?
– Лорри? – негромко послышалось сзади, с тропы.
– Они собрались у моста, – ответила девочка.
– Нужно пересечь дорогу до того, как они подойдут ближе. Идти недалеко, вы должны это сделать! – Лотта обращалась к мужчине.
– Скажите это моим ногам, мэм. Тут дело в воле, потому что плоть моя слаба.
– Держитесь. Лорри, держи Бевиса между нами и мостом, как укрытие. Поняла?
– Да. – Лорри отвела ветвь, обозначающую начало тропы. Лотта выехала на открытое место, лошадь ступала осторожно, рядом с ней спотыкалась темная фигура. Когда они оказались на дороге и Лорри поехала с другой стороны, Бевис уравнял шаг с ходом лошади Лотты, и незнакомец пошел между ними.
Они вернулись к Восьмиугольному дому. Когда достигли аллеи, ведущей к конюшне, Лорри услышала, что мужчина дышит тяжело, увидела, как он шатается, будто едва стоит на ногах. Лотта поддерживала его за плечо.
– Приведи Финеаса! – приказала она. Лорри повела Бевиса галопом, у конюшни соскочила с седла и побежала к двери.
– Финеас!
Он выбежал, миновал Лорри, будто не видел ее, и побежал по дорожке к Лотте.
– Я здесь! – Он остановился рядом с незнакомцем и подхватил его.
– Лорри… лошадей… в конюшню! Они идут!
Лорри подхватила повод лошади Лотты, а Лотта спешилась и, поддерживая незнакомца с другой стороны, с помощью Финеаса повела его по садовой тропе к задней двери дома. Лорри отвела лошадей в конюшню, закрыла дверь и побежала вслед за медленно движущимся трио.
Теперь голоса с дороги доносились слишком отчетливо. Лотта права: охотники идут.
– Сюда!
– Не могу…
– Нужно! – Это Лотта.
Каким-то образом он нашел силы, потому что они помогли ему подняться на четыре ступеньки и провели в заднюю прихожую.
– Быстрей!
Лотта и Финеас тащили незнакомца, Лорри шла за ними. Когда они вошли на кухню, что-то упало на пол, и Лорри подобрала. У стола стояла Чол, но, увидев их, подбежала, распахнула дверь, пошла пред ними по пути в зеленую комнату, а затем и в комнату с раскрашенным полом. Финеас и Лотта усадили мужчину в кресло, голова его откинулась на высокую спинку, а заросший бородой подбородок нацелился в потолок. Борода была густая и косматая, а глаза глубоко впали. Тело под лохмотьями худое, и мужчина непрерывно дрожал, будто очень долго пробыл на холоде. Лотта повернулась к Финеасу.
– Присмотри за лошадьми!
– Сейчас… – И он исчез.
Тогда она обратилась к Чол.
– Немного супа… и одеяла…
Но Чол продолжала стоять, глядя на почти потерявшего сознание мужчину. Потом посмотрела на Лотту.
– Он – один из них.
– Ну и что? В этой комнате, в этом доме – ты задаешь такие вопросы, Чол?
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и Лорри показалось, что, хотя они не произносят ни звука, тем не менее разговаривают, но так, что она не понимает.
– Неужели он оказался бы здесь, – менее строго произнесла Лотта, – если то, во что ты хочешь поверить, оказалось правдой?
Чол медленно покачала головой. Потом тоже вышла.
Мужчина в кресле как будто немного пришел в себя. Он передвинул ноги, и Лорри увидела большие дыры в подошвах его сапог. Руки он снял с подлокотников и поднес к воротнику куртки, вместо пуговицы скрепленному веревкой.
– Где… где… – Он открыл глаза и поискал что-то в одежде. – Где…
Впервые Лорри посмотрела на то, что держит в руках. Тонкая деревянная коробочка или поднос, примерно в шесть дюймов. К крышке приклеены раковины, множество мелких раковин, и еще сверкающие семена. Это рисунок: сердце из красно-коричневых семян, окруженное венком из раковин, а посередине, тоже из семян, два слова: «Вечно твой».
– Вы это хотите? – Лорри протянула ему коробочку.
Он шире открыл глаза и посмотрел на то, что она ему протянула. Губы его дернулись, и он произнес очень странный звук.
– Мы… цепляемся за вещи, – сказал мужчина. – Иногда слишком долго. Если что-то делаешь, это поддерживает жизнь. Даже в адском лагере это поддерживало меня. Но… нет… больше нет. Это больше не нужно. – Он взял у Лорри картинку их раковин и семян.
Держа ее в руке, чуть распрямился в кресле, осмотрелся и в последнюю очередь посмотрел на Лотту.
– Ради всего, что сохранилось достойным в этом безумном, тревожном мире, – сказал он, – я Чарльз Дюпре, к вашим услугам, мэм. И, если я совершенно не потерял счет времени, сегодня праздник. – И вот это чучело приподнялось и сделало жест, в котором сохранились остатки изящества. – Может быть, – он закашлялся и улыбнулся Лотте, – может быть, мне следует сказать: Мадам, не будете ли… моей валентинкой?
Лотта подхватила картинку, выпавшую из его руки. А он упал бы на пол, если бы она не подтащила его к креслу.
– Лорри… к стене! – Она поддерживала Чарльза в кресле. – Нажми оба конца средней полки, одновременно!
Лорри широко развела руки, коснулась пальцами мест, которые указала Лотта. Нажала изо всех сил. И отпрянула: стена двинулась. За ней оказалось маленькое треугольное помещение с узким оконцем.
У другой двери стояла Чол. Она держала чашку, от которой поднимался пар. А внизу в дверь громко стучали.
– Они! – Чол пролетела по комнате, поставила чашку в потайное помещение, уронила на пол с плеча одеяло и сразу вернулась. – Оставьте его на меня, мисс Лотта. Идите и разговаривайте с ними!
Лорри попыталась помочь Чол, но до кресла так и не добралась. Свет и тьма смешались, превратились в лунный свет и тени на кукольном домике. Она медленно повернулась к стене. Никакого отверстия. Но… теперь она знает.
Лорри медленно подошла к пустой полке, где, казалось, всего несколько секунд назад стояли книги. Прижала кончики пальцев и надавила, потом откинулась. На этот раз быстрого движения не было, но полка слегка передвинулась. Лорри вставила пальцы в образовавшуюся щель и надавила.
Вот оно – тесное треугольное помещение, пустое, если не считать теней. Но оно на месте. Лорри вернула стену в прежнее положение. Неожиданно ей стало холодно, тени показались густыми и большими, а лунный свет слабым. Ей захотелось настоящего света и настоящих людей. И она побежала в дом своего времени, и Сабина бежала за ней.
Последняя золотая игла
– Вам с благодарностью от комитета. – Лорри протянула обернутый в бумагу пакет мисс Эшмид. – А вот и альбом. Девочки обращались с ним очень осторожно. Мы знаем, какая это ценная вещь. Вы были очень добры, когда поговорили с тетей Маргарет и разрешили нам взять альбом.
Мисс Эшмид улыбнулась и взяла пакет.
– Я знала, что ты будешь его беречь, Лорри, иначе не дала бы его тебе. Ничто, дитя, не настолько ценно, чтобы не дать его нуждающемуся, никогда не забывай об этом. А теперь посмотрим, что здесь.
Она развязала ленту, развернула бумагу и посмотрела на подарок комитета.
– Это самая красивая, – сказала Лорри. – Мы все ее делали.
Мисс Эшмид подняла валентинку так, чтобы солнечный свет упал на кружевную бумагу и на букет цветов в центре, коснулся золотых букв, которые Лизбет искусно вырезала из золотой бумаги в форме переплетенной веревки.
– Нашей Валентине, – прочла мисс Эшмид. – Ты хорошо все сделала, Лорри. Я дам тебе письмо для комитета. Значит, такие вы собираетесь продавать на ярмарке?
– Мы сделали пятьдесят, – гордо ответила Лорри. – О, не все такие большие, как эта. Но мы старались скопировать из альбома те, которые нам больше понравились. И миссис Реймонд назвала их «произведениями искусства», – процитировала Лорри.
Мисс Эшмид поставила валентинку на свой столик для вышивания. Теперь Лорри могла обратить внимание на комнату. Она стала другой. И с острым приступом страха девочка поняла почему. Длинный стол пуст, на нем больше нет стопок материалов и лент, нет работ, ждущих исправляющей иглы.
Рама для вышивания тоже пуста и придвинута к стене. Хотя в этот пятничный вечер в камине горит огонь и перед ним свернулась Сабина, хотя горят свечи, впервые за все время Лорри не почувствовала знакомой безопасности. Она с тревогой посмотрела на мисс Эшмид.
– Вы не прибираетесь… – Ей хотелось задать вопрос, но прозвучало скорее как утверждение факта, в который она не хочет верить.
– Да, Лорри, очистка и приборка почти закончены.
– Дом! Мисс Эшмид, это собрание… Не может ли помочь вам адвокат? Ведь Восьмиугольный дом не снесут? Это невозможно!
Она так была занята работой в комитете, заключительными тестами в конце четверти, слишком занята, чтобы думать об этом! Может быть… может быть, она могла бы что-то сделать. Ведь у нее была мысль заинтересовать людей и заставить их вступиться за дом. Если бы она только обратила внимание, постаралась… Лорри стало холодно. Она вздрогнула и снова осмотрела комнату, заметив, как много знакомых вещей исчезло. Что… что теперь будет?
– Лорри. – Спокойный голос мисс Эшмид привлек внимание к его хозяйке. – В этом ты права: время Восьмиугольного дома быстро приближается к концу. Но таков естественный ход жизни, дорогое дитя. Ничто не остается неизменным, если не удалено из самой жизни. По человеческим меркам Восьмиугольный дом прожил долгую жизнь, много больше ста лет. Он видел много перемен вокруг, и теперь пришла его пора измениться.
– Его снесут! Он исчезнет… а не просто изменится. Это… это неправильно! – Лорри вскочила и заговорила резким голосом.
Мисс Эшмид больше не улыбалась. Она смотрела на Лорри очень серьезно и внимательно.
– Лорри, никто не может сказать жизни «нет» и остаться прежним. Когда ты пришла сюда впервые, ты пыталась сказать «нет» переменам. Тебе казалось, что в новом образе жизни ты не видишь ничего хорошего. Разве это не так?
Она помолчала, и Лорри попыталась вспомнить дни, когда перед ней открылся Восьмиугольный дом.
– Тогда у дома было что предложить тебе. Этот дом – убежище, Лорри, и всегда был таким. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Безопасное место, – ответила Лорри.
– Безопасное место. И те, кто находит сюда дорогу, так измучены жизнью, что дом становится их убежищем. И в этом доме можно сделать выбор: вернуться к жизни или остаться. Тебе казалось, что ты одинока и несчастна. Но была ли ты так одинока, несчастна и испугана, как Фибе и Финеас, как Чол и Нэки, как Чарльз Дюпре?
Лорри не совсем понимала, что хочет ей сказать мисс Эшмид.
– Они пришли… Лотта привела их… потому что их преследовали… за ними охотились люди…
– Да, за ними охотились. Двое детей сирот, два сбежавших раба и военнопленный. Дом решил предоставить им убежище, а они в свою очередь решили в нем остаться. Тебе тоже казалось, что тебя преследуют, но от кого ты бежала, Лорри?
– От Джимми Пурвиса… от мальчиков… – Лорри пыталась вспомнить, почему она бежала. Теперь почему-то это казалось ей глупым. – И еще все остальное… Мне не хватало бабушки и Хемпстеда, я чувствовала себя одинокой. Я была глупой… – она чувствовала, как покраснело ее лицо… – как они и говорили.
– Тогда все это казалось тебе очень большим. А какое оно сейчас?
– Маленькое, – призналась Лорри.
– Потому что ты поняла, что время может многое изменить?
Неожиданно Лорри сама задала вопрос:
– Мисс Эшмид… кукольный домик… и этот дом… одно и то же? – Она сама не совсем понимала смысла своего вопроса, но он показался ей очень важным.
Мисс Эшмид покачала головой.
– Не могу ответить. Не в том дело, что не хочу, а просто не могу. Но ты должна знать: если бы в тебе не было свойств, которые открывают двери, ты бы не видела то, что тебе показали. Дом выбирает, и он всегда это делал. А теперь, когда ты это видела, можно надеяться, что время откроет перед тобой много других дверей, если пожелаешь.
– Мисс Эшмид, но если Восьмиугольный дом должен исчезнуть, где будете жить вы с Холли?
Мисс Эшмид снова улыбнулась.
– Дорогое дитя, об этом не нужно беспокоиться. А теперь мне кажется, остался только один ряд в твоем образце. Пошьем немного?
Она отложила валентинку и открыла крышку стола. Лорри взяла свою собственную рабочую коробку и достала из нее кусок ткани с рядами стежков. Немного удивленно она рассматривала результаты своего обучения. На ткани гораздо больше, чем ей казалось: начиная с простого шитья и французских узлов к другим, гораздо более сложным способам вышивки.
Мисс Эшмид достала из одного отделения стола небольшой пакет и теперь разворачивала ткань.
– Не откроешь ли музыкальную шкатулку, Лорри? – попросила она.
И когда в тихой комнате прозвучала негромкая звенящая мелодия, Лорри не удивилась, услышав, что мисс Эшмид запела на каком-то незнакомом языке. Но ведь она не вышивает рисунок, не чинит кружева, не делает ошейник…
Ошейник, с неожиданным удивлением вспомнила Лорри. Мисс Эшмид на Рождество сделала бархатный ошейник для Сабины. Но Сабина его тогда не носила, и с того дня Лорри больше его не видела.
А что сейчас делает мисс Эшмид? Лорри слегка наклонилась вперед, чтобы рассмотреть: вещь маленькая. Да, сверкает золотая игла, хотя солнца сегодня нет. И… она шьет кукольное платье!
При этом мисс Эшмид время от времени поглядывала на маленький рисунок, который был завернут в материал. Еще больше наклонившись, Лорри отчетливо увидела его и узнала изображенную на нем женщину.
Это была Лотта, какой она видела ее в последний раз с Чарльзом. Только вместо костюма для верховой езды на ней красивое кружевное платье, которое рядами оборок спускается от талии. И мисс Эшмид копирует это платье. Лорри ни за что не поверила бы, что можно делать такие микроскопические стежки, если бы не увидела этого собственными глазами. Мисс Эшмид пела. И Лорри обнаружила, что ее игла движется в такт этой песне, движется с легкостью и удовольствием.
Когда был закончен последний ряд стежков на образце, она сложила ткань и аккуратно положила на дно коробочки, под поднос с футляром для иголок, катушками и мотками ниток. А потом сидела молча, наблюдая за тем, как сверкает иголка. Лорри обнаружила, что вслед за мисс Эшмид повторяет слова ее песни, не понимая их смысла. Но они были очень существенной частью того, что сейчас делает мисс Эшмид.
Лорри не знала, сколько она так просидела, и ей было все равно. К ней вернулись ощущения тепла и безопасности этой комнаты. Но вот мисс Эшмид сделала последний стежок и отрезала нитку. Платье закончено. Она пригладила его пальцами и развернула еще один кусок ткани. Внутри лежало еще одно платье мягкого розового цвета с передником в оборках.
– О! – в отчаянии воскликнула Лорри. – Вы сломали иглу – золотую иглу!
Мисс Эшмид больше не пела. Она опустила иглу, которая сразу потускнела. Игла была сломана пополам и почему-то больше не казалась золотой. Лежали просто два тусклых обломка, будто шитье извлекло из них всю жизнь.
– Ее работа кончена, моя дорогая. – Мисс Эшмид не казалась расстроенной. – Она очень старая и больше не может быть полезной.
Лорри разглядывала кукольные платья. Ей хотелось спросить, зачем мисс Эшмид сшила их, но почему-то она не могла, будто этот вопрос был слишком грубым.
Мисс Эшмид отложила платья, свернула ткань, закрыла крышку стола для шитья.
– А теперь, Лорри, принеси перо и бумагу. Я хочу поблагодарить комитет за очаровательный подарок.
Мисс Эшмид принялась писать, а Лорри отошла к камину. Сабина села и стала умываться. В комнате было так тихо, что слышался слабый скрип пера, даже прикосновения розового язычка Сабины к черной шерсти. И неожиданно Лорри не понравилась эта тишина. Холли… где Холли? Она прислушалась к звукам на кухне. Но, вероятно, стены старого дома слишком толстые: даже если Холли работает на кухне, здесь ничего не слышно.
Мисс Эшмид запечатала конверт и достала из внутреннего кармана своей широкой юбки другой.
– Лорри, я попрошу тебя выполнить одно очень важное для меня дело. И не задавать никаких вопросов. Мне кажется, я могу доверять тебе.
– Да, мисс Эшмид.
– Уходя сегодня отсюда, ты увидишь ключ в замке задней двери. Ты закроешь дверь, потом положишь ключ в этот конверт, запечатаешь его и бросишь в почтовый ящик на углу.
– Мисс Эшмид! – Лорри решилась схватить руку, протянувшую ей конверт. – Пожалуйста, мисс Эшмид, что вы хотите сделать?
– Я сказала: никаких вопросов, Лорри. И не бойся: бояться нечего, это я тебе обещаю. Я тебе уже говорила, что вера необходима. Поверь мне сейчас.
Лорри взяла конверт.
– Хорошо.
– А теперь, Лорри, уже поздно.
Но Лорри не сразу направилась к выходу.
– Я увижу вас еще?
Мисс Эшмид улыбнулась. Сабина пробежала по комнате и легко прыгнула ей на колени.
– Я думаю, увидишь, Лорри. Помни, вера очень важна – вера и необходимость видеть не только глазами, но и сердцем. Никогда не забывай этого. А сейчас прощай ненадолго, Лорри.
– До свидания. – После этого Лорри уже не могла задерживаться, но она почти боялась уходить, боялась, что, если выйдет из этой комнаты, больше никогда ее не увидит. Подойдя к двери, она оглянулась и бросила последний взгляд.
Сабина лежала на коленях хозяйки, и мисс Эмид гладила ее. Тени в углах комнаты становились все гуще и начали ползти к середине.
– Я могу попрощаться с Холли? – спросила Лорри.
– Конечно, моя дорогая, если найдешь ее.
Лорри закрыла дверь и через прихожую прошла к кухне. Дверь была закрыта и не открылась, когда она ее толкнула. Как сказала мисс Эшмид при первом знакомстве с домом: заходи всюду, куда откроются двери. Эта не открывалась.
Лорри постучала, но ответа не было. Но она должна попрощаться с Холли! Сегодня это казалось почему-то особенно важным. Продолжая стучать по упрямо не желавшей открываться двери, Лорри сказала:
– До свидания, Холли, до свидания!
Все равно этого казалось недостаточно. Встревоженная, сама не понимая почему, Лорри вернулась к двери, из которой только что вышла. Она спросит у мисс Эшмид. Однако эта дверь тоже не подалась. Девочка подняла руку, но стучать не стала. После своего прощания она чувствовала, что не должна больше тревожить хозяйку Восьмиугольного дома.
Лорри оделась, натянула ботинки. Ключ, как и сказала мисс Эшмид, торчал в двери. Лорри вышла и повернула ключ. Постояла на пороге, держа его в руке. Она закрыла внутри мисс Эшмид и Холли – но почему? Ключ большой, тяжелый и старый. Но, наверно, у них есть второй. Может, Холли просто устала и отдыхает, и мисс Эшмид не хотела, чтобы она вставала и закрывала дверь.
Но тогда зачем вкладывать ключ в конверт и посылать его по почте? Лорри повертела конверт в руках. Он толстый, и в нем какие-то бумаги. Она не раздумывая положила в него ключ и лизнула липкую полоску. На конверте есть имя и адрес. Он уйдет к мистеру Эрнесту Трастону, адвокату!
Вера важна, сказала мисс Эшмид, – и не задавай вопросов. Но вопросы гудели в голове Лорри, когда она шла к почтовому ящику и опускала в него тяжелое письмо.
Готовя ужин для тети Маргарет – та придет сегодня поздно, – Лорри продолжала думать о ключе и большом конверте. Она вспоминала и все больше и больше тревожилась, хотя сама не понимала причины этой тревоги. Драгоценная золотая игла мисс Эшмид, тусклая и сломанная. И закрывшаяся после ее ухода дверь – за то короткое время, что провела Лорри у кухни, мисс Эшмид не могла встать и дойти до двери, чтобы закрыть ее! Но тогда кто ее закрыл? Холли, которая обошла дом с другой стороны, через неиспользуемую гостиную?
И все время мысли ее возвращались к ключу и к тому, зачем мисс Эшмид отправила его мистеру Трастону.
Но куда денутся мисс Эшмид, Холли и Сабина? Лорри не могла представить их себе живущими где-нибудь, не в Восьмиугольном доме, они не принадлежат миру за пределами этого дома. А что будет со всеми сокровищами? Сможет ли мисс Эшмид взять их с собой?
Лорри осмотрела маленькую кухню квартиры. Только представить себе Холли, работающую здесь! Ее любимая плита сюда не войдет. Неожиданно Лорри захотелось побежать в темноте, постучать в заднюю дверь, в эту закрытую заднюю дверь, и найти Холли, найти красную комнату и мисс Эшмид точно в таком виде, какими она их знает уже много месяцев. Месяцев, удивилась Лорри. Да, часть октября, весь ноябрь, декабрь, январь и часть февраля… Но ей казалось, что она знакома с Восьмиугольным домом гораздо дольше.
А что будет с Бевисом и кукольным домиком? Или… впервые мысли Лорри устремились в другом направлении… где сейчас Бевис и кукольный домик? Да и были ли они вообще?
Но мисс Эшмид знала о Фибе и Финеасе, Чол и Нэки, о Чарльзе Дюпре. Она сама сегодня сказала, что они предпочли оставаться в безопасности. Значит ли это, что они живут там вечно? Лорри посмотрела на часы и на кофейник. Верь, сказала мисс Эшмид.
Девочка глубоко вздохнула и застыла. Она смотрела на стену, но не видела ярко начищенные медные крючки, прибитые здесь, чтобы оживить обеденный уголок кухни. В глубине ее возникло новое ощущение тепла. Теперь… теперь она верит, что мисс Эшмид, и Холли, и Сабина в безопасности. Неважно, что будет с Восьмиугольным домом – они есть и всегда будут в безопасности.
– Лорри? – Она услышала, как тетя Маргарет поворачивает ключ в двери, и удивленно повернулась.
Тетя Маргарет еще не сняла пальто и шляпу. Выглядела она встревоженной и несчастной.
– Мне очень жаль…
– Чего жаль? – Лорри оторвалась от своих мыслей.
– Восьмиугольного дома. – В руке тетя Маргарет держала вечернюю газету. – Автострада… – Она смолкла.
– Знаю. Мне сказала мисс Эшмид.
– Бедные старые леди. Нужно для них что-нибудь сделать. Куда они пойдут? Лорри, я думаю, нужно сейчас пойти к ним и узнать, чем я смогу помочь.
– Мисс Эшмид сказала, что они будут в безопасности.
– В безопасности? О, да, ты была там сегодня днем. Но, может, она на самом деле не понимает, Лорри. Сегодня комиссия объявила, что просьбы отклонены. Все, кто возражал, вынуждены будут переселиться. Мисс Эшмид очень стара, малышка. И иногда старики не понимают, как дела обстоят сегодня.
– Она знает, тетя Маргарет. Она сказала мне, что сейчас нет места для Восьмиугольного дома.
Тетя Маргарет сняла пальто.
– Но оно должно быть! – убежденно сказала она. – Мы должны решить, что можно сделать. По крайней мере для этих бедных старых леди.
– Тетя Маргарет, – медленно спросила Лорри, – ты действительно считаешь их всего лишь бедными старыми леди?
Тетя Маргарет удивленно посмотрела на Лорри. Но потом лицо ее приняло задумчивое выражение.
– Ты права, Лорри. Может быть, мисс Эшмид и стара, но не думаю, чтобы она позволила кому-нибудь решать за себя. А она рассказала тебе о своих планах?
– Да и… – Лорри рассказала о ключе и конверте.
– Закрыть за собой дверь и отправить конверт? И ты это сделала? Но, Лорри, оставить их запертыми… Почему они этого захотели? Лорри, оставайся дома, поняла?
Тетя Маргарет накинула пальто и выбежала в коридор, даже не закрыв за собой дверь. На несколько мгновений к изумлению Лорри примешивался страх. Но потом к ней вернулась прежняя уверенность: она знала, что не нужно тревожиться о мисс Эшмид и других обитателях Восьмиугольного дома. И продолжала готовить ужин, прислушиваясь, ожидая возвращения тети Маргарет.
И та через несколько минут действительно вернулась. На лице ее было странное выражение, когда она снова вошла на кухню.
– Не понимаю, в чем дело, – сказала она. – Я дошла до ворот и почему-то поняла, что с ними все в порядке.
Лорри кивнула.
– Я тоже это знаю.
Но на лице у тети Маргарет по-прежнему было странное выражение, будто у нее на глазах произошло что-то невероятное, чему она не может поверить, хотя сама видела. Она покачала головой.