Страница:
– Девочки, пора уходить. – Это мистер Хаскинс, швейцар, крикнул им из коридора. Лорри закрыла свой шкафчик.
Должно быть, уже поздно. Все остальные ушли. Она посмотрела на большие часы в конце коридора, как раз когда маленькая стрелка сделала полный оборот. Десять минут пятого!
– Послушай, – сказала Лизбет. – За мной должна заехать мама. Мне нужно к дантисту. Мы можем отвезти тебя до улицы Ясеней, и тебе оттуда идти будет недалеко.
– Мама, – сказала Лизбет, когда они подошли к ожидающей машине, – можно высадить Лорри на углу Ясеней? Уже поздно.
– Как раз это я и собиралась отметить. Что тебя задержало, Лизбет? Конечно, Лорри, садись.
Лизбет села на середину переднего сиденья.
– Мама, Лорри была в Восьмиугольном доме, она знакома с мисс Эшмид. И у них там была елка и имбирные люди.
– Так ты знакома с мисс Эшмид, Лорри? – прервал взволнованную речь дочери голос миссис Росс. – Это большая честь, Лорри.
– А вы тоже с ней знакомы, миссис Росс?
– Маленькой девочкой я там дважды была со своей тетей. Там жила тетя ее отца – Холли Стэндиш.
– Холли по-прежнему там! – радостно подхватила Лорри. – Она сделала имбирных людей для елки и маленькие конфеты.
– Но… – миссис Росс очень удивилась. – Этого не может быть! Тете сейчас было бы за восемьдесят, если бы она жила. А Холли… да Холли Стэндиш должно быть больше ста лет! Наверно, это ее дочь. Хотя, – задумчиво добавила миссис Росс, – никогда не слышала о ее дочери. Но я помню, как приходила туда, и помню мисс Эшмид. Должно быть, она сейчас очень старая.
– Миссис Росс, а что будет с мисс Эшмид и Холли, если Восьмиугольный дом снесут? И можно ли спасти дом? Тетя Маргарет говорит, что он как музей.
– Пока ничего еще не решено. Решение примут только после встречи с комиссией. Большинство жителей будет представлено адвокатами. И мисс Эшмид тоже, конечно. О, Лорри, вот и твой угол.
– Спасибо, миссис Росс. – Лорри посмотрела вслед отъезжающей машине и пошла по улице Ясеней. Дойдя до ограды Восьмиугольного дома, она пошла медленней. Ей виден олень. Основание, на котором он стоит, завалено снегом, но на спине оленя снега нет. Видны Лорри и забранные ставнями окна, и закрытая дверь. Она взялась за ворота и попыталась открыть их. Но они не подались, и каким-то образом она знала, что сейчас не время перелезать через ворота, что участок для нее закрыт. С несчастным видом Лорри пошла к своему дому в квартале отсюда.
Кэти… она должна объяснить Кэти, подумала Лорри, идя по коридору. И хотя чувствовала себя неловко, нажала кнопку на двери Локнеров. Открыл Роб.
– Кэти? Нет, она ужинает у Бесс Калдер. Она тронулась этой Валентиновой ярмаркой. Валентинки! – Он рассмеялся. – Это для девчонок.
– Передай ей, что я хочу ее видеть, – сказала Лорри. Однако была уверена, что если увидится с Кэти, то та навстречу ей не пойдет.
И эти опасения оправдались. На следующее утро она задержалась, поджидая Кэти и не решаясь снова подойти к квартире Локнеров. Но Кэти не показалась, и Лорри едва не опоздала в школу. Она села за парту за одну-две секунды до того, как миссис Реймонд закрыла за собой дверь. Кэти сидела на своем месте, но у Лорри не было возможности поговорить с ней.
В перемену было не лучше. Когда прозвенел звонок, Кэти попросила разрешения собрать в классе комитет, и Лорри пришлось выйти с остальными, оставив Кэти с ее подругами у стола миссис Реймонд. К концу дня, видя, что Кэти продолжает избегать ее, Лорри рассердилась. Пусть думает, что хочет! Она, Лорри, попыталась объяснить! У нее есть более важные проблемы, и сегодня она обязательно зайдет в Восьмиугольный дом. Если ворота закрыты, она просто перелезет через них! Но она должна увидеть мисс Эшмид – просто должна.
Однако ворота медленно, со скрипом отворились под ее нажимом. Лорри тяжело дышала: всю дорогу от школы она бежала, чтобы у нее было больше времени на посещение. Но даже если она немного опоздает домой, тетя Маргарет ее поймет. Тетя тоже озабочена. На этой неделе собрание с комиссией, и мисс Эшмид должна дать всем понять, насколько важен Восьмиугольный дом.
Лорри обежала вокруг дома и постучала в заднюю дверь. Впервые Холли не появилась. Чуть испуганная, Лорри попыталась открыть дверь. Получилось, и она медленно вошла в прихожую.
– Холли? – позвала она.
Дверь в кухню была закрыта, но та, что ведет в комнату мисс Эшмид, чуть приоткрыта.
– Мы здесь, Лорри.
Лорри расстегнула молнию, стащила через голову лыжную куртку, повестила на колышек в стене и поставила ботинки. Потом вошла, но сразу остановилась, изумленно оглядываясь. Холли работала у длинного стола. Ее окружали высокие картонные коробки с наклеенной на них рекламой моющих средств (в этой комнате они были так же неуместны, как груда грязных досок).
У одной коробки на задних лапах стояла Сабина и царапала картон когтями, напрасно стараясь заглянуть внутрь. В соседнюю коробку Холли старательно укладывала рулоны ткани и лент, которые лежали на дальнем крае стола с тех пор, как Лорри их впервые увидела. Шуршала оберточная бумага: Холли заворачивала каждый рулон, прежде чем положить в коробку.
Упаковка – Холли упаковывает вещи! Неужели… неужели мисс Эшмид сдалась? Она собирается переехать? Но нигде нет места для мисс Эшмид, и Холли, и сокровищ Восьмиугольного дома. Им место только здесь! В другом месте они не смогут оставаться прежними!
– Приборка дома, Лорри. – Мисс Эшмид тоже была занята. На коленях у нее лежала вышивка, снятая с рамы, та самая, в края которой Лорри вставила столько иголок. Мисс Эшмид осторожно упаковывала ее в защитную ткань. – Вещи накапливаются, и время от времени их нужно разбирать. Нецелесообразно держать то, что не можешь применять с пользой. Коробка Холли отправится в церковь на Гордон-стрит, в общество помощи женщинам. Там смогут все кусочки хорошо использовать, а это намного лучше, чем они лежат здесь, накапливая пыль, грязнясь и выцветая. В чем дело, моя дорогая?
– Вы… вы не собираетесь переезжать? Вы не оставите Восьмиугольный дом?
Мисс Эшмид подняла руки, и Лорри потянуло к ним, словно они протянулись через всю длинную комнату. И когда девочка остановилась перед креслом мисс Эшмид, ее руки легли ей на плечи.
– Этого никогда не бойся, Лорри. Я не покину Восьмиугольный дом, и дом – настоящий дом – не покинет меня.
– Настоящий дом?..
Но мисс Эшмид покачала головой.
– Придет время, Лорри, когда ты поймешь это. Значит, ты решила, что мы не прибираемся, а переезжаем? Ах, Лорри, если бы нам понадобилось переезжать, боюсь, пришлось бы вытаскивать такие длинные и глубокие корни, что волнение охватило бы весь мир. Разве не так, Холли?
– Конечно, мисс Шарлотта, конечно. – Холли усмехнулась. – Прибираемся, а не переезжаем, мисс Лорри. Послушай, Сабина, немедленно убирай когти. Так разматывать нельзя.
Сабина пятилась по ковру, таща за собой длинный клубок золотой ленты, который развертывался на ходу. Когда Холли ухватилась за другой конец ленты, Сабина попыталась вырвать ее. Но Холли выиграла перетягивание, свернула ленту и уложила в коробку.
– Очистка дома должна делаться хотя бы раз в год, – продолжала мисс Эшмид. – И не только дома нуждаются в очистке. Но, Лорри, ты все еще чем-то взволнована. Расскажи мне, в чем дело.
– Завтра вечером собрание с комиссией, мисс Эшмид, насчет автострады.
– И ты гадаешь, буду ли я там представлена. Да, мои интересы будет представлять мистер Трастон.
– Я подумала, если люди начнут писать письма в газеты, может, выступать по телевидению и радио… тетя Маргарет говорит, что этот дом настоящий музей. Музеи важны, их нельзя снести. Может быть, если люди захотят, Восьмиугольный дом станет музеем.
Мисс Эшмид медленно улыбнулась.
– Музей, да, он стал им за все эти годы, Лорри, но это грустно. У музеев нет реальной жизни, они полны застывших во времени вещей и остаются всегда одинаковыми. Конечно, есть такие, кому нравится заглядывать в прошлое, но тех, кто с ним по-настоящему сроднился, становится все меньше и меньше.
Она осмотрела комнату.
– Да, как сказала твоя тетя, здесь есть сокровища, и они должны находиться в таком месте, где о них будут заботиться, где ими будут восхищаться – ради их истории и красоты. Но в этом доме есть и другие сокровища, и их не измерить по меркам мира за этими стенами. Нет, как ни хорош твой план, его нельзя использовать для защиты Восьмиугольного дома. А теперь, – она снова посмотрела на Лорри, – не волнуйся больше об этом, моя дорогая. Решение есть, поверь мне. Не надо бояться за Восьмиугольный дом, не надо.
И Лорри поверила ей. Она облегченно передохнула. Должно быть, мистер Трастон очень хороший адвокат.
– А как твои дела в мире, Лорри? Можешь прибрать эти мотки шерсти, пока рассказываешь.
Лорри села на свое привычное место на стуле и начала разматывать и сматывать кусочки шерстяной нити, которые остались от вышивки, аккуратно завязывая свободные концы. И обнаружила, что рассказывает о Кэти и о том, какие неприятности вызвала ее забывчивость.
– Валентинки, – сказала мисс Эшмид. – Валентинова ярмарка, чтобы собрать денег для школы. Лорри, видишь большой альбом для вырезок, вон там, на дне нижнего ящика? Принеси его сюда, дитя.
Лорри принесла ей большую книгу. Она была переплетена в темно-красную кожу, на которой вытиснен рисунок из маленьких пухлых сердечек и цветочных венков. В линиях рисунка еще заметны следы позолоты.
– Возьми его с собой, Лорри. И сегодня вечером скажи Кэти, что хочешь показать ей что-то необычное. Скажи ей также, что это поможет ей осуществить ее замыслы и что ты тоже ей поможешь.
– А что?… – Лорри начала открывать альбом, но мисс Эшмид покачала головой.
– Нет. Открой вместе с Кэти, моя дорогая. И помни: скажи, что ты ей поможешь. Это все. А теперь тебе лучше идти, уже поздно. Выпусти Сабину, когда будешь уходить, если она захочет. Не тревожься о нас, Лорри. Мы справимся великолепно.
Она была так уверена в этом, что Лорри тоже ощутила уверенность.
Чарльз
Должно быть, уже поздно. Все остальные ушли. Она посмотрела на большие часы в конце коридора, как раз когда маленькая стрелка сделала полный оборот. Десять минут пятого!
– Послушай, – сказала Лизбет. – За мной должна заехать мама. Мне нужно к дантисту. Мы можем отвезти тебя до улицы Ясеней, и тебе оттуда идти будет недалеко.
– Мама, – сказала Лизбет, когда они подошли к ожидающей машине, – можно высадить Лорри на углу Ясеней? Уже поздно.
– Как раз это я и собиралась отметить. Что тебя задержало, Лизбет? Конечно, Лорри, садись.
Лизбет села на середину переднего сиденья.
– Мама, Лорри была в Восьмиугольном доме, она знакома с мисс Эшмид. И у них там была елка и имбирные люди.
– Так ты знакома с мисс Эшмид, Лорри? – прервал взволнованную речь дочери голос миссис Росс. – Это большая честь, Лорри.
– А вы тоже с ней знакомы, миссис Росс?
– Маленькой девочкой я там дважды была со своей тетей. Там жила тетя ее отца – Холли Стэндиш.
– Холли по-прежнему там! – радостно подхватила Лорри. – Она сделала имбирных людей для елки и маленькие конфеты.
– Но… – миссис Росс очень удивилась. – Этого не может быть! Тете сейчас было бы за восемьдесят, если бы она жила. А Холли… да Холли Стэндиш должно быть больше ста лет! Наверно, это ее дочь. Хотя, – задумчиво добавила миссис Росс, – никогда не слышала о ее дочери. Но я помню, как приходила туда, и помню мисс Эшмид. Должно быть, она сейчас очень старая.
– Миссис Росс, а что будет с мисс Эшмид и Холли, если Восьмиугольный дом снесут? И можно ли спасти дом? Тетя Маргарет говорит, что он как музей.
– Пока ничего еще не решено. Решение примут только после встречи с комиссией. Большинство жителей будет представлено адвокатами. И мисс Эшмид тоже, конечно. О, Лорри, вот и твой угол.
– Спасибо, миссис Росс. – Лорри посмотрела вслед отъезжающей машине и пошла по улице Ясеней. Дойдя до ограды Восьмиугольного дома, она пошла медленней. Ей виден олень. Основание, на котором он стоит, завалено снегом, но на спине оленя снега нет. Видны Лорри и забранные ставнями окна, и закрытая дверь. Она взялась за ворота и попыталась открыть их. Но они не подались, и каким-то образом она знала, что сейчас не время перелезать через ворота, что участок для нее закрыт. С несчастным видом Лорри пошла к своему дому в квартале отсюда.
Кэти… она должна объяснить Кэти, подумала Лорри, идя по коридору. И хотя чувствовала себя неловко, нажала кнопку на двери Локнеров. Открыл Роб.
– Кэти? Нет, она ужинает у Бесс Калдер. Она тронулась этой Валентиновой ярмаркой. Валентинки! – Он рассмеялся. – Это для девчонок.
– Передай ей, что я хочу ее видеть, – сказала Лорри. Однако была уверена, что если увидится с Кэти, то та навстречу ей не пойдет.
И эти опасения оправдались. На следующее утро она задержалась, поджидая Кэти и не решаясь снова подойти к квартире Локнеров. Но Кэти не показалась, и Лорри едва не опоздала в школу. Она села за парту за одну-две секунды до того, как миссис Реймонд закрыла за собой дверь. Кэти сидела на своем месте, но у Лорри не было возможности поговорить с ней.
В перемену было не лучше. Когда прозвенел звонок, Кэти попросила разрешения собрать в классе комитет, и Лорри пришлось выйти с остальными, оставив Кэти с ее подругами у стола миссис Реймонд. К концу дня, видя, что Кэти продолжает избегать ее, Лорри рассердилась. Пусть думает, что хочет! Она, Лорри, попыталась объяснить! У нее есть более важные проблемы, и сегодня она обязательно зайдет в Восьмиугольный дом. Если ворота закрыты, она просто перелезет через них! Но она должна увидеть мисс Эшмид – просто должна.
Однако ворота медленно, со скрипом отворились под ее нажимом. Лорри тяжело дышала: всю дорогу от школы она бежала, чтобы у нее было больше времени на посещение. Но даже если она немного опоздает домой, тетя Маргарет ее поймет. Тетя тоже озабочена. На этой неделе собрание с комиссией, и мисс Эшмид должна дать всем понять, насколько важен Восьмиугольный дом.
Лорри обежала вокруг дома и постучала в заднюю дверь. Впервые Холли не появилась. Чуть испуганная, Лорри попыталась открыть дверь. Получилось, и она медленно вошла в прихожую.
– Холли? – позвала она.
Дверь в кухню была закрыта, но та, что ведет в комнату мисс Эшмид, чуть приоткрыта.
– Мы здесь, Лорри.
Лорри расстегнула молнию, стащила через голову лыжную куртку, повестила на колышек в стене и поставила ботинки. Потом вошла, но сразу остановилась, изумленно оглядываясь. Холли работала у длинного стола. Ее окружали высокие картонные коробки с наклеенной на них рекламой моющих средств (в этой комнате они были так же неуместны, как груда грязных досок).
У одной коробки на задних лапах стояла Сабина и царапала картон когтями, напрасно стараясь заглянуть внутрь. В соседнюю коробку Холли старательно укладывала рулоны ткани и лент, которые лежали на дальнем крае стола с тех пор, как Лорри их впервые увидела. Шуршала оберточная бумага: Холли заворачивала каждый рулон, прежде чем положить в коробку.
Упаковка – Холли упаковывает вещи! Неужели… неужели мисс Эшмид сдалась? Она собирается переехать? Но нигде нет места для мисс Эшмид, и Холли, и сокровищ Восьмиугольного дома. Им место только здесь! В другом месте они не смогут оставаться прежними!
– Приборка дома, Лорри. – Мисс Эшмид тоже была занята. На коленях у нее лежала вышивка, снятая с рамы, та самая, в края которой Лорри вставила столько иголок. Мисс Эшмид осторожно упаковывала ее в защитную ткань. – Вещи накапливаются, и время от времени их нужно разбирать. Нецелесообразно держать то, что не можешь применять с пользой. Коробка Холли отправится в церковь на Гордон-стрит, в общество помощи женщинам. Там смогут все кусочки хорошо использовать, а это намного лучше, чем они лежат здесь, накапливая пыль, грязнясь и выцветая. В чем дело, моя дорогая?
– Вы… вы не собираетесь переезжать? Вы не оставите Восьмиугольный дом?
Мисс Эшмид подняла руки, и Лорри потянуло к ним, словно они протянулись через всю длинную комнату. И когда девочка остановилась перед креслом мисс Эшмид, ее руки легли ей на плечи.
– Этого никогда не бойся, Лорри. Я не покину Восьмиугольный дом, и дом – настоящий дом – не покинет меня.
– Настоящий дом?..
Но мисс Эшмид покачала головой.
– Придет время, Лорри, когда ты поймешь это. Значит, ты решила, что мы не прибираемся, а переезжаем? Ах, Лорри, если бы нам понадобилось переезжать, боюсь, пришлось бы вытаскивать такие длинные и глубокие корни, что волнение охватило бы весь мир. Разве не так, Холли?
– Конечно, мисс Шарлотта, конечно. – Холли усмехнулась. – Прибираемся, а не переезжаем, мисс Лорри. Послушай, Сабина, немедленно убирай когти. Так разматывать нельзя.
Сабина пятилась по ковру, таща за собой длинный клубок золотой ленты, который развертывался на ходу. Когда Холли ухватилась за другой конец ленты, Сабина попыталась вырвать ее. Но Холли выиграла перетягивание, свернула ленту и уложила в коробку.
– Очистка дома должна делаться хотя бы раз в год, – продолжала мисс Эшмид. – И не только дома нуждаются в очистке. Но, Лорри, ты все еще чем-то взволнована. Расскажи мне, в чем дело.
– Завтра вечером собрание с комиссией, мисс Эшмид, насчет автострады.
– И ты гадаешь, буду ли я там представлена. Да, мои интересы будет представлять мистер Трастон.
– Я подумала, если люди начнут писать письма в газеты, может, выступать по телевидению и радио… тетя Маргарет говорит, что этот дом настоящий музей. Музеи важны, их нельзя снести. Может быть, если люди захотят, Восьмиугольный дом станет музеем.
Мисс Эшмид медленно улыбнулась.
– Музей, да, он стал им за все эти годы, Лорри, но это грустно. У музеев нет реальной жизни, они полны застывших во времени вещей и остаются всегда одинаковыми. Конечно, есть такие, кому нравится заглядывать в прошлое, но тех, кто с ним по-настоящему сроднился, становится все меньше и меньше.
Она осмотрела комнату.
– Да, как сказала твоя тетя, здесь есть сокровища, и они должны находиться в таком месте, где о них будут заботиться, где ими будут восхищаться – ради их истории и красоты. Но в этом доме есть и другие сокровища, и их не измерить по меркам мира за этими стенами. Нет, как ни хорош твой план, его нельзя использовать для защиты Восьмиугольного дома. А теперь, – она снова посмотрела на Лорри, – не волнуйся больше об этом, моя дорогая. Решение есть, поверь мне. Не надо бояться за Восьмиугольный дом, не надо.
И Лорри поверила ей. Она облегченно передохнула. Должно быть, мистер Трастон очень хороший адвокат.
– А как твои дела в мире, Лорри? Можешь прибрать эти мотки шерсти, пока рассказываешь.
Лорри села на свое привычное место на стуле и начала разматывать и сматывать кусочки шерстяной нити, которые остались от вышивки, аккуратно завязывая свободные концы. И обнаружила, что рассказывает о Кэти и о том, какие неприятности вызвала ее забывчивость.
– Валентинки, – сказала мисс Эшмид. – Валентинова ярмарка, чтобы собрать денег для школы. Лорри, видишь большой альбом для вырезок, вон там, на дне нижнего ящика? Принеси его сюда, дитя.
Лорри принесла ей большую книгу. Она была переплетена в темно-красную кожу, на которой вытиснен рисунок из маленьких пухлых сердечек и цветочных венков. В линиях рисунка еще заметны следы позолоты.
– Возьми его с собой, Лорри. И сегодня вечером скажи Кэти, что хочешь показать ей что-то необычное. Скажи ей также, что это поможет ей осуществить ее замыслы и что ты тоже ей поможешь.
– А что?… – Лорри начала открывать альбом, но мисс Эшмид покачала головой.
– Нет. Открой вместе с Кэти, моя дорогая. И помни: скажи, что ты ей поможешь. Это все. А теперь тебе лучше идти, уже поздно. Выпусти Сабину, когда будешь уходить, если она захочет. Не тревожься о нас, Лорри. Мы справимся великолепно.
Она была так уверена в этом, что Лорри тоже ощутила уверенность.
Чарльз
Альбом большой, слишком велик, чтобы поместиться в портфеле, а Лорри боялась, что уронит его в снег, и поэтому вздохнула с облегчением, когда добралась до дома.
– А я позабочусь о печенье…
Войдя в вестибюль, Лорри остановилась. Здесь были Кэти и Бесс. Обе они повернулись и посмотрели на нее.
– Привет, Лорри, – сказала Бесс, будто не знала, что сказать, и выбрала самое привычное.
– Привет. – Лорри направилась прямо к Кэти. Может быть, Кэти на глазах у Бесс отвернется и начнет подниматься по лестнице. Но это лучшая возможность с той самой неудачной попытки поговорить с Кэти в классе. – На этот раз, Кэти, ты меня выслушаешь.
– Не собираюсь, – прервала ее Кэти. Но Лорри остановилась прямо перед ней, и та смолкла.
– Я не вредила тебе Кэти, когда не поддержала твою кандидатуру на собрании. Я думала о чем-то другом, о чем-то очень важном и на самом деле забыла.
– Забыла! – Кэти не была убеждена. – Как будто можно…
– Забыла. И это правда, Кэти Локнер, чистая правда!
– Не понимаю, что может быть таким важным, чтобы ты забыла. – Возражения Кэти звучали менее уверенно.
– Для меня это было важно, Кэти. А теперь, – она протянула альбом, – ты должна кое-что посмотреть. Так сказала мисс Эшмид.
– А кто такая мисс Эшмид? – спросила Кэти, но бросила взгляд на альбом.
– Это леди, которая живет в Восьмиугольном доме.
– Ты имеешь в виду старую ведьму? – вмешалась Бесс.
Лорри повернулась.
– Возьми свои слова назад, Бесс Калдер, немедленно возьми назад! Мисс Эшмид хорошая. Мы с тетей Маргарет были у нее на Рождество, и это было замечательно. И Восьмиугольный дом красивый.
– Это соринка у всех в глазу, как говорит мой папа, – насмешливо ответила Бесс. – И город снесет его и проведет прямо через него дорогу, вот так, Лорри Маллард! Лучше забирай книгу старой ведьмы и уходи. Мы с Кэти говорим о делах комитета, а ты в него не входишь. Кэти тебя не примет в него, после того что ты сделала!
Но Кэти продолжала смотреть на альбом в руках Лорри.
– Что это? – спросила она.
– Альбом для вырезок. Я в него тоже не заглядывала. Мисс Эшмид сказала, что мы должны посмотреть вместе. Пойдем наверх, – она поколебалась и добавила: – Ты тоже, Бесс. И вместе посмотрим.
– Хорошо, – согласилась Кэти. – Ты тоже иди, Бесс. Позвони маме и попроси разрешения остаться у нас на ужин. Уже почти пять.
– Но какое право Лорри имеет подталкивать нас? Она не в комитете.
– А кто сказал, что это для ярмарки? Просто мисс Эшмид велела показать Кэти.
– А откуда она обо мне знает?
– Я рассказала ей о случившемся и том, как мне жаль, что я забыла. И мне действительно жаль, Кэти, но ты не дала мне возможности сказать об этом.
– Ну, хорошо. Пошли, Бесс, посмотрим… это нам не повредит.
Лорри ключом открыла дверь, девочки вошли, и она положила альбом на кофейный столик. Потом перевернула переплет и открыла первую страницу.
– Валентинки! – воскликнула Бесс.
Да, к каждой странице были приклеены валентинки, но какие валентинки!
– Посмотрите на эту круглую. – Кэти притронулась кончиком пальца. – Эти цветы, они вышиты на шелке! И посмотрите на этого маленького купидона, который держит венок из роз!
– А эта? Наверно, бумажная кукла, правда, Лорри? – Бесс добавила свой восхищенный голос. – Но платья… они такие старомодные!
– А посмотрите на эту! Центр из сатина, а на нем нарисована леди… с бабочками. – Кэти нашла очередное чудо. – Лорри, я не знала, что валентинки бывают такие… из кружев и цветов, с птицами и бабочками.
– Они гораздо красивее тех, что у нас сейчас. А вот раскрытый веер с рисунками и с кисточкой внизу!
– Они старые, – задумчиво сказала Лорри. – Но кружева, такие можно встретить и сейчас. Похоже на бумажные салфетки. У тети Маргарет есть такие для тарелок с тортом.
– Цветы и птицы. – Бесс коснулась птицы с синей спинкой. – В книжном магазине есть очень похожие маленькие наклейки. На них тоже цветы и птицы. Знаете, первоклассники такие приклеивают на листки красивой бумаги.
– На этой настоящие кружева. – Кэти пригнулась. – Я видела в магазине тканей похожее на эти крошечные розочки.
– А вы видели рождественские открытки Лизбет? Подождите минутку, я вам покажу. – Лорри положила альбом и достала из ящика стола открытку. – Она ее сделала сама. Я спросила, где она взяла рисунки для открыток и золотые звезды и листья, и она рассказала о магазине, где все это есть. Это привозят из Германии. Разве этот маленький ангел не похож на купидона?
Кэти взяла открытку Лизбет и принялась сравнивать.
– Похоже, – согласилась она, но Лорри показалось, что она сделала это неохотно.
– Лизбет может показать нам этот магазин.
– Вы и Лизбет не входите в комитет! – Бесс села на диван. – Правда, Кэти? – В поисках поддержки она посмотрела на Кэти.
Но та по-прежнему разглядывала страницы альбома.
– Послушай, Бесс, нам ведь нужно собрать денег на главный приз, верно? У нас, как всегда, будет стол с конфетами и стол с печеньем. Но такого мы никогда раньше не пробовали. И это понравится даже взрослым. Знаете, мы с мамой ходили в гости к ее подруге, миссис Лейси, которая живет на Лейкленд Хейтс. А у нее есть кофейный столик со стеклянной крышкой. А под крышкой такие валентинки.
– Но, наверно, настоящие старые, как в этом альбоме, – заметила Бесс, – а не такие, как делают сегодня.
– Они красивые, поэтому их и хранят. Послушай, Бесс, а сколько валентинок у тебя осталось с последнего года?
Бесс задумалась.
– Ну, парочка.
– Потому что их послал тебе кто-то особенный, а не потому что они красивые. Разве это не так?
– Наверно.
– Хорошо. Но если предложить копии старых валентинок, наверно, их будут хранить дольше.
– Можно использовать эти.
– Нет, я сказала копии. – Кэти снова принялась разглядывать открытку Лизбет. – Лорри, ты говоришь, Лизбет знает магазин, где продаются такие вырезки. Можешь спросить у нее, где он?
– Спроси ее сама, Кэти, – спокойно ответила Лорри. – Лизбет сделала эту открытку и должна многое знать о такой работе. – Ей показалось, что Кэти покраснела и что ей стало неловко. Но вот председатель комитета подняла голову, слегка качнув ею.
– Хорошо, спрошу! А теперь, Бесс, мы должны расширить комитет. В него войдут Лорри и Лизбет, если захотят.
– Остальным девочкам это не понравится, – возразила Бесс.
– А почему? Мы ведь хотим, чтобы у нас была лучшая Валентинова ярмарка? А тут такое, чего не делал ни один класс. Мальчишки будут показывать кукольное представление и устроят тир, а Джимми Пурвис покажет слайды с животными. Но такое бывает всегда, как у нас всегда конфеты и печенье. А это что-то новое, и я думаю, это хорошо!
– Но просить Лизбет…
Кэти резко повернулась.
– Хорошо, Бесс! Так и скажи! Скажи, что не хочешь быть в одном комитете с нею!
– Ты сама говорила это и другое… – Бесс замолчала под обвинительным взглядом Лорри. Кэти покраснела.
– Да, – негромко призналась она, – говорила.
– А теперь ты считаешь, что она что-то может сделать для твоего комитета, и готова попросить ее! – продолжала Бесс.
Лорри перевела взгляд с Бесс на Кэти, которая стала совсем красной. Может, это и правда. Но она помнила, что сказала мисс Эшмид: стены вырастают, потому что люди недостаточно хорошо знают друг друга. А когда узнают, стены начинают рушиться.
– Лизбет хорошая, – сказала она, – и умная. Она одна из самых умных девочек в классе, и вы обе это знаете. Она может быть в комитете, и я думаю, если Кэти правильно ее попросит, она согласится.
– А как это – правильно? – спросила Бесс.
– Надо сказать, что у нее есть то, в чем нуждается класс, – медленно говорила Лорри. – Ведь именно для этого существует комитет. Люди работают вместе, каждый делает что может, даже если все они делают разное.
Кэти кивнула.
– Хорошо, я попрошу ее. Она умеет работать. Некоторым не нравится Сандра Тотрелл, но мы ее пригласили, потому что она лучше всех готовит молочные конфеты. Разве не так, Бесс?
Бесс хмурилась.
– Это твой комитет. – В голосе ее слышалось недовольство.
– Это наша ярмарка, – возразила Кэти. – Лорри, мисс Эшмид даст нам этот альбом на время, чтобы мы могли черпать из него идеи? Мы пообещаем, что будем беречь его и обращаться с ним очень осторожно.
– Спрошу.
– Сегодня вечером ты его просмотри, – продолжала Кэти, – и сделай список всего, что нам понадобится: кружева, цветы, ленты. Тогда в субботу мы, может быть, все это купим. А завтра на перемене, если ты принесешь альбом, Лорри, покажем девочкам и решим.
– Я спрошу разрешения у мисс Эшмид.
– Пошли, Бесс, ты у нас ужинаешь, а потом будем звонить членам комитета. Спасибо, Лорри, и спасибо мисс Эшмид.
Но когда тетя Маргарет вернулась домой, а Лорри показала ей альбом и все объяснила, она покачала головой.
– Лорри, эти старые валентинки то, что называют «музейными экспонатами». Они, несомненно, стоят очень много денег. Мне не нравится, что ты принесла их сюда, и, конечно, тебе не следует нести их завтра в школу.
– Но мисс Эшмид сама дала мне альбом и велела показать Кэти…
– Показать Кэти дома, а не нести его в школу, где с ним может случиться все что угодно. Нет, Лорри. И не думаю, что его нужно держать здесь. Так уж получилось, что мне прислали от разработчика рождественские открытки, и я хочу отдать набор мисс Эшмид. Поэтому после ужина мы вернем альбом. Он слишком ценен, чтобы обращаться с ним так беззаботно. Возможно, мисс Эшмид сама не понимает его ценность.
Лорри торопливо листала страницы, составляя список необходимого, как сказала Кэти. Но что они смогут скопировать без образцов альбома? Возможно, она заставила Кэти поверить в то, что не удастся исполнить.
Когда они с тетей Маргарет оказались у ворот, Восьмиугольный дом был темен. Но ворота поддались после толчка Лорри, а, обогнув дом, они увидели в окне красной комнаты блеск ламп и свечей. К тому же их как будто ждали, потому что Холли открыла на первый же стук.
– Входите, входите. Сегодня холодный вечер! – Она сердечно приветствовала их. – Заходите прямо в комнату. И садитесь поближе к огню, грейте пальцы!
Тетя Маргарет постучала в дверь мисс Эшмид и, услышав негромкий ответ, вошла, неся в руках альбом для вырезок. Она от самой квартиры несла его в пластиковом мешке, будто опасалась, что с ним что-нибудь случится. Но когда Лорри собиралась последовать за ней, Холли положила ей на плечо морщинистую руку и слегка толкнула в сторону кухни.
Удивленная, Лорри пошла туда. Здесь тоже было тепло и приятно. На стуле у плиты сидела Сабина. Холли подошла к столу и кончиком лопатки подняла горячий лист печенья.
– Я как будто знала, что вечером к нам кто-то заглянет. Попробуйте, дитя, и скажите, понравилось ли тебе.
Лорри послушно принялась пробовать и пробовала до тех пор, пока все печенье не исчезло.
– Мммм, здорово, как вкусно! Очень вкусно, Холли!
– Вы не первая, кто так говорит, мисс Лорри. Ну в чем дело, Сабина?
Сабина спрыгнула со стула и мяукала у двери кухни, той, что ведет в прихожую.
– Выпусти ее, дитя. У нее свои ночные привычки, не те, что у нас.
Лорри открыла дверь. Но она почему-то уже понимала, чего хочет Сабина. Комната с кукольным домом – Сабина ведет ее в комнату с кукольным домом. Облизав крошки с пальцев, Лорри последовала за кошкой.
Яркий лунный свет падал на домик и делал шкуру Бевиса серебристой. Лорри обошла кукольный дом. Как ни странно, но внутри она увидела свет. Видны отблески крошечных ламп и свечей, хотя самого огня она нигде не видела. И так внимательно всматривалась в верхнее окно, что незаметно ударилась о него подбородком, приоткрыв ящик в основании.
Ящик маленький и расположен прямо под комнатой с раскрашенным полом. В отличие от других двух ящиков, которые она открывала, в этом одна кукла. Лорри взяла ее и поднесла к лунному свету.
Это был мужчина в мундире с маленькой саблей на поясе. Форма серая, с тугим стоячим воротником, на рукавах золотые нашивки. Солдат Конфедерации! [5]У него худое лицо с выступающими скулами и длинные темные волосы, а глаза кажутся живыми, как будто он внимательно смотрит на нее.
Лорри потянула заднюю часть дома, ожидая, что она откроется, как раньше. Но на этот раз она не поддавалась. Девочка обошла дом и попробовала другую сторону. Эта отошла, обнажив гостиную, прихожую и столовую, в которой теперь проводит дни мисс Эшмид.
В гостиной мебель не в чехлах, в камине сложены дрова. Лорри поставила возле него солдата и поняла, что здесь его место. Она вернула половину дома на место и подошла к Бевису. Но не села в седло, потому что своеобразное головокружение обрушилось на нее раньше. Она услышала фырканье Бивера и повернула голову. Только что она была в освещенной луной комнате, и сейчас тоже светит луна. Но Лорри стоит снаружи, и луна ярко освещает снег. Бевис топнул и снова фыркнул.
Они стоят у конюшни, и над входом в дом висит лампа.
– Мисс Лотта, у реки стреляют. Вы не должны туда идти! – протестующе звучал голос из конюшни.
– Я не пойду к реке, Финеас. Пойду к деревне.
– Но вы все равно пройдете мимо них. А это жестокий народ. Позвольте мне пойти, я могу отнести записку пастору.
– Финеас, а что, если бы я не вышла в ту ночь, которую мы оба помним, и в другой раз, который трудно забыть Чол?
– Но, мисс Лотта, он мятежник, из тюрьмы. Отчаянный человек и очень опасный. Говорят, он убил того, кто пытался его остановить.
– Говорят, говорят! Говорят многое, Финеас. Однако я заметила, что ни разу не назвали имя убитого или даже повторили дважды одну и ту же историю. По крайней мере я этого не слышала. Нет, я поеду к деревне, Финеас, а что случится потом, это дело судьбы и удачи. Не бойся за меня, Финеас, никогда не бойся.
Послышалось недовольное бормотание, и дверь конюшни раскрылась. В нее прошла белая лошадь, двойник Бевиса, а на ее спине сидела всадница боком в женском седле. Она нисколько не удивилась, увидев на аллее Лорри, но приветственно ей улыбнулась.
– Ночь холодная, но света достаточно, Лорри, – сказала она. – Поехали? – Она подъехала ближе и помогла Лорри сесть в седло. Но Лорри молчала, пока они двигались по дороге, которая извивалась так же, как в будущем улица Ясеней.
У реки Лорри видела мелькающие огни, и раз или два до нее доносились возгласы. Она вздрогнула. Снова, как тогда, когда люди и собаки охотились за Чол, до нее издалека донеслось ощущение страха.
– Говорят, человек – самое опасное животное, Лорри. Но сегодня самые опасные – охотники, а не их добыча.
– А на кого они охотятся?
– Из лагеря на севере сбежал пленник, отчаявшийся человек, который хочет вернуться домой к руинам и проигранному делу.
– Ты… ты знаешь его?
Лотта долго молча смотрела на нее.
– Я знаю, каков он, и могу догадаться, что сделало его таким. Но самого человека я не знаю.
– Но ты собираешься помочь ему, как другим?
– Может быть… только может быть, Лорри. Потому что я не руковожу выбором дома. Он предлагает убежище по собственному желанию, а не по моему. Мы обладаем силой, Лорри. Мы можем сгибать и ткать, поворачивать и менять. Но есть и другие умения – равные по силе, но другие, и на них мы не можем воздействовать, хотя должны считаться с ними.
– А я позабочусь о печенье…
Войдя в вестибюль, Лорри остановилась. Здесь были Кэти и Бесс. Обе они повернулись и посмотрели на нее.
– Привет, Лорри, – сказала Бесс, будто не знала, что сказать, и выбрала самое привычное.
– Привет. – Лорри направилась прямо к Кэти. Может быть, Кэти на глазах у Бесс отвернется и начнет подниматься по лестнице. Но это лучшая возможность с той самой неудачной попытки поговорить с Кэти в классе. – На этот раз, Кэти, ты меня выслушаешь.
– Не собираюсь, – прервала ее Кэти. Но Лорри остановилась прямо перед ней, и та смолкла.
– Я не вредила тебе Кэти, когда не поддержала твою кандидатуру на собрании. Я думала о чем-то другом, о чем-то очень важном и на самом деле забыла.
– Забыла! – Кэти не была убеждена. – Как будто можно…
– Забыла. И это правда, Кэти Локнер, чистая правда!
– Не понимаю, что может быть таким важным, чтобы ты забыла. – Возражения Кэти звучали менее уверенно.
– Для меня это было важно, Кэти. А теперь, – она протянула альбом, – ты должна кое-что посмотреть. Так сказала мисс Эшмид.
– А кто такая мисс Эшмид? – спросила Кэти, но бросила взгляд на альбом.
– Это леди, которая живет в Восьмиугольном доме.
– Ты имеешь в виду старую ведьму? – вмешалась Бесс.
Лорри повернулась.
– Возьми свои слова назад, Бесс Калдер, немедленно возьми назад! Мисс Эшмид хорошая. Мы с тетей Маргарет были у нее на Рождество, и это было замечательно. И Восьмиугольный дом красивый.
– Это соринка у всех в глазу, как говорит мой папа, – насмешливо ответила Бесс. – И город снесет его и проведет прямо через него дорогу, вот так, Лорри Маллард! Лучше забирай книгу старой ведьмы и уходи. Мы с Кэти говорим о делах комитета, а ты в него не входишь. Кэти тебя не примет в него, после того что ты сделала!
Но Кэти продолжала смотреть на альбом в руках Лорри.
– Что это? – спросила она.
– Альбом для вырезок. Я в него тоже не заглядывала. Мисс Эшмид сказала, что мы должны посмотреть вместе. Пойдем наверх, – она поколебалась и добавила: – Ты тоже, Бесс. И вместе посмотрим.
– Хорошо, – согласилась Кэти. – Ты тоже иди, Бесс. Позвони маме и попроси разрешения остаться у нас на ужин. Уже почти пять.
– Но какое право Лорри имеет подталкивать нас? Она не в комитете.
– А кто сказал, что это для ярмарки? Просто мисс Эшмид велела показать Кэти.
– А откуда она обо мне знает?
– Я рассказала ей о случившемся и том, как мне жаль, что я забыла. И мне действительно жаль, Кэти, но ты не дала мне возможности сказать об этом.
– Ну, хорошо. Пошли, Бесс, посмотрим… это нам не повредит.
Лорри ключом открыла дверь, девочки вошли, и она положила альбом на кофейный столик. Потом перевернула переплет и открыла первую страницу.
– Валентинки! – воскликнула Бесс.
Да, к каждой странице были приклеены валентинки, но какие валентинки!
– Посмотрите на эту круглую. – Кэти притронулась кончиком пальца. – Эти цветы, они вышиты на шелке! И посмотрите на этого маленького купидона, который держит венок из роз!
– А эта? Наверно, бумажная кукла, правда, Лорри? – Бесс добавила свой восхищенный голос. – Но платья… они такие старомодные!
– А посмотрите на эту! Центр из сатина, а на нем нарисована леди… с бабочками. – Кэти нашла очередное чудо. – Лорри, я не знала, что валентинки бывают такие… из кружев и цветов, с птицами и бабочками.
– Они гораздо красивее тех, что у нас сейчас. А вот раскрытый веер с рисунками и с кисточкой внизу!
– Они старые, – задумчиво сказала Лорри. – Но кружева, такие можно встретить и сейчас. Похоже на бумажные салфетки. У тети Маргарет есть такие для тарелок с тортом.
– Цветы и птицы. – Бесс коснулась птицы с синей спинкой. – В книжном магазине есть очень похожие маленькие наклейки. На них тоже цветы и птицы. Знаете, первоклассники такие приклеивают на листки красивой бумаги.
– На этой настоящие кружева. – Кэти пригнулась. – Я видела в магазине тканей похожее на эти крошечные розочки.
– А вы видели рождественские открытки Лизбет? Подождите минутку, я вам покажу. – Лорри положила альбом и достала из ящика стола открытку. – Она ее сделала сама. Я спросила, где она взяла рисунки для открыток и золотые звезды и листья, и она рассказала о магазине, где все это есть. Это привозят из Германии. Разве этот маленький ангел не похож на купидона?
Кэти взяла открытку Лизбет и принялась сравнивать.
– Похоже, – согласилась она, но Лорри показалось, что она сделала это неохотно.
– Лизбет может показать нам этот магазин.
– Вы и Лизбет не входите в комитет! – Бесс села на диван. – Правда, Кэти? – В поисках поддержки она посмотрела на Кэти.
Но та по-прежнему разглядывала страницы альбома.
– Послушай, Бесс, нам ведь нужно собрать денег на главный приз, верно? У нас, как всегда, будет стол с конфетами и стол с печеньем. Но такого мы никогда раньше не пробовали. И это понравится даже взрослым. Знаете, мы с мамой ходили в гости к ее подруге, миссис Лейси, которая живет на Лейкленд Хейтс. А у нее есть кофейный столик со стеклянной крышкой. А под крышкой такие валентинки.
– Но, наверно, настоящие старые, как в этом альбоме, – заметила Бесс, – а не такие, как делают сегодня.
– Они красивые, поэтому их и хранят. Послушай, Бесс, а сколько валентинок у тебя осталось с последнего года?
Бесс задумалась.
– Ну, парочка.
– Потому что их послал тебе кто-то особенный, а не потому что они красивые. Разве это не так?
– Наверно.
– Хорошо. Но если предложить копии старых валентинок, наверно, их будут хранить дольше.
– Можно использовать эти.
– Нет, я сказала копии. – Кэти снова принялась разглядывать открытку Лизбет. – Лорри, ты говоришь, Лизбет знает магазин, где продаются такие вырезки. Можешь спросить у нее, где он?
– Спроси ее сама, Кэти, – спокойно ответила Лорри. – Лизбет сделала эту открытку и должна многое знать о такой работе. – Ей показалось, что Кэти покраснела и что ей стало неловко. Но вот председатель комитета подняла голову, слегка качнув ею.
– Хорошо, спрошу! А теперь, Бесс, мы должны расширить комитет. В него войдут Лорри и Лизбет, если захотят.
– Остальным девочкам это не понравится, – возразила Бесс.
– А почему? Мы ведь хотим, чтобы у нас была лучшая Валентинова ярмарка? А тут такое, чего не делал ни один класс. Мальчишки будут показывать кукольное представление и устроят тир, а Джимми Пурвис покажет слайды с животными. Но такое бывает всегда, как у нас всегда конфеты и печенье. А это что-то новое, и я думаю, это хорошо!
– Но просить Лизбет…
Кэти резко повернулась.
– Хорошо, Бесс! Так и скажи! Скажи, что не хочешь быть в одном комитете с нею!
– Ты сама говорила это и другое… – Бесс замолчала под обвинительным взглядом Лорри. Кэти покраснела.
– Да, – негромко призналась она, – говорила.
– А теперь ты считаешь, что она что-то может сделать для твоего комитета, и готова попросить ее! – продолжала Бесс.
Лорри перевела взгляд с Бесс на Кэти, которая стала совсем красной. Может, это и правда. Но она помнила, что сказала мисс Эшмид: стены вырастают, потому что люди недостаточно хорошо знают друг друга. А когда узнают, стены начинают рушиться.
– Лизбет хорошая, – сказала она, – и умная. Она одна из самых умных девочек в классе, и вы обе это знаете. Она может быть в комитете, и я думаю, если Кэти правильно ее попросит, она согласится.
– А как это – правильно? – спросила Бесс.
– Надо сказать, что у нее есть то, в чем нуждается класс, – медленно говорила Лорри. – Ведь именно для этого существует комитет. Люди работают вместе, каждый делает что может, даже если все они делают разное.
Кэти кивнула.
– Хорошо, я попрошу ее. Она умеет работать. Некоторым не нравится Сандра Тотрелл, но мы ее пригласили, потому что она лучше всех готовит молочные конфеты. Разве не так, Бесс?
Бесс хмурилась.
– Это твой комитет. – В голосе ее слышалось недовольство.
– Это наша ярмарка, – возразила Кэти. – Лорри, мисс Эшмид даст нам этот альбом на время, чтобы мы могли черпать из него идеи? Мы пообещаем, что будем беречь его и обращаться с ним очень осторожно.
– Спрошу.
– Сегодня вечером ты его просмотри, – продолжала Кэти, – и сделай список всего, что нам понадобится: кружева, цветы, ленты. Тогда в субботу мы, может быть, все это купим. А завтра на перемене, если ты принесешь альбом, Лорри, покажем девочкам и решим.
– Я спрошу разрешения у мисс Эшмид.
– Пошли, Бесс, ты у нас ужинаешь, а потом будем звонить членам комитета. Спасибо, Лорри, и спасибо мисс Эшмид.
Но когда тетя Маргарет вернулась домой, а Лорри показала ей альбом и все объяснила, она покачала головой.
– Лорри, эти старые валентинки то, что называют «музейными экспонатами». Они, несомненно, стоят очень много денег. Мне не нравится, что ты принесла их сюда, и, конечно, тебе не следует нести их завтра в школу.
– Но мисс Эшмид сама дала мне альбом и велела показать Кэти…
– Показать Кэти дома, а не нести его в школу, где с ним может случиться все что угодно. Нет, Лорри. И не думаю, что его нужно держать здесь. Так уж получилось, что мне прислали от разработчика рождественские открытки, и я хочу отдать набор мисс Эшмид. Поэтому после ужина мы вернем альбом. Он слишком ценен, чтобы обращаться с ним так беззаботно. Возможно, мисс Эшмид сама не понимает его ценность.
Лорри торопливо листала страницы, составляя список необходимого, как сказала Кэти. Но что они смогут скопировать без образцов альбома? Возможно, она заставила Кэти поверить в то, что не удастся исполнить.
Когда они с тетей Маргарет оказались у ворот, Восьмиугольный дом был темен. Но ворота поддались после толчка Лорри, а, обогнув дом, они увидели в окне красной комнаты блеск ламп и свечей. К тому же их как будто ждали, потому что Холли открыла на первый же стук.
– Входите, входите. Сегодня холодный вечер! – Она сердечно приветствовала их. – Заходите прямо в комнату. И садитесь поближе к огню, грейте пальцы!
Тетя Маргарет постучала в дверь мисс Эшмид и, услышав негромкий ответ, вошла, неся в руках альбом для вырезок. Она от самой квартиры несла его в пластиковом мешке, будто опасалась, что с ним что-нибудь случится. Но когда Лорри собиралась последовать за ней, Холли положила ей на плечо морщинистую руку и слегка толкнула в сторону кухни.
Удивленная, Лорри пошла туда. Здесь тоже было тепло и приятно. На стуле у плиты сидела Сабина. Холли подошла к столу и кончиком лопатки подняла горячий лист печенья.
– Я как будто знала, что вечером к нам кто-то заглянет. Попробуйте, дитя, и скажите, понравилось ли тебе.
Лорри послушно принялась пробовать и пробовала до тех пор, пока все печенье не исчезло.
– Мммм, здорово, как вкусно! Очень вкусно, Холли!
– Вы не первая, кто так говорит, мисс Лорри. Ну в чем дело, Сабина?
Сабина спрыгнула со стула и мяукала у двери кухни, той, что ведет в прихожую.
– Выпусти ее, дитя. У нее свои ночные привычки, не те, что у нас.
Лорри открыла дверь. Но она почему-то уже понимала, чего хочет Сабина. Комната с кукольным домом – Сабина ведет ее в комнату с кукольным домом. Облизав крошки с пальцев, Лорри последовала за кошкой.
Яркий лунный свет падал на домик и делал шкуру Бевиса серебристой. Лорри обошла кукольный дом. Как ни странно, но внутри она увидела свет. Видны отблески крошечных ламп и свечей, хотя самого огня она нигде не видела. И так внимательно всматривалась в верхнее окно, что незаметно ударилась о него подбородком, приоткрыв ящик в основании.
Ящик маленький и расположен прямо под комнатой с раскрашенным полом. В отличие от других двух ящиков, которые она открывала, в этом одна кукла. Лорри взяла ее и поднесла к лунному свету.
Это был мужчина в мундире с маленькой саблей на поясе. Форма серая, с тугим стоячим воротником, на рукавах золотые нашивки. Солдат Конфедерации! [5]У него худое лицо с выступающими скулами и длинные темные волосы, а глаза кажутся живыми, как будто он внимательно смотрит на нее.
Лорри потянула заднюю часть дома, ожидая, что она откроется, как раньше. Но на этот раз она не поддавалась. Девочка обошла дом и попробовала другую сторону. Эта отошла, обнажив гостиную, прихожую и столовую, в которой теперь проводит дни мисс Эшмид.
В гостиной мебель не в чехлах, в камине сложены дрова. Лорри поставила возле него солдата и поняла, что здесь его место. Она вернула половину дома на место и подошла к Бевису. Но не села в седло, потому что своеобразное головокружение обрушилось на нее раньше. Она услышала фырканье Бивера и повернула голову. Только что она была в освещенной луной комнате, и сейчас тоже светит луна. Но Лорри стоит снаружи, и луна ярко освещает снег. Бевис топнул и снова фыркнул.
Они стоят у конюшни, и над входом в дом висит лампа.
– Мисс Лотта, у реки стреляют. Вы не должны туда идти! – протестующе звучал голос из конюшни.
– Я не пойду к реке, Финеас. Пойду к деревне.
– Но вы все равно пройдете мимо них. А это жестокий народ. Позвольте мне пойти, я могу отнести записку пастору.
– Финеас, а что, если бы я не вышла в ту ночь, которую мы оба помним, и в другой раз, который трудно забыть Чол?
– Но, мисс Лотта, он мятежник, из тюрьмы. Отчаянный человек и очень опасный. Говорят, он убил того, кто пытался его остановить.
– Говорят, говорят! Говорят многое, Финеас. Однако я заметила, что ни разу не назвали имя убитого или даже повторили дважды одну и ту же историю. По крайней мере я этого не слышала. Нет, я поеду к деревне, Финеас, а что случится потом, это дело судьбы и удачи. Не бойся за меня, Финеас, никогда не бойся.
Послышалось недовольное бормотание, и дверь конюшни раскрылась. В нее прошла белая лошадь, двойник Бевиса, а на ее спине сидела всадница боком в женском седле. Она нисколько не удивилась, увидев на аллее Лорри, но приветственно ей улыбнулась.
– Ночь холодная, но света достаточно, Лорри, – сказала она. – Поехали? – Она подъехала ближе и помогла Лорри сесть в седло. Но Лорри молчала, пока они двигались по дороге, которая извивалась так же, как в будущем улица Ясеней.
У реки Лорри видела мелькающие огни, и раз или два до нее доносились возгласы. Она вздрогнула. Снова, как тогда, когда люди и собаки охотились за Чол, до нее издалека донеслось ощущение страха.
– Говорят, человек – самое опасное животное, Лорри. Но сегодня самые опасные – охотники, а не их добыча.
– А на кого они охотятся?
– Из лагеря на севере сбежал пленник, отчаявшийся человек, который хочет вернуться домой к руинам и проигранному делу.
– Ты… ты знаешь его?
Лотта долго молча смотрела на нее.
– Я знаю, каков он, и могу догадаться, что сделало его таким. Но самого человека я не знаю.
– Но ты собираешься помочь ему, как другим?
– Может быть… только может быть, Лорри. Потому что я не руковожу выбором дома. Он предлагает убежище по собственному желанию, а не по моему. Мы обладаем силой, Лорри. Мы можем сгибать и ткать, поворачивать и менять. Но есть и другие умения – равные по силе, но другие, и на них мы не можем воздействовать, хотя должны считаться с ними.