Нортон Андрэ. Патруль не сдается!

   Сзади кто-то предупреждающе окликнул. Они все быстро попрятались обратно в траву. Тревис упал плашмя, перекатился и занял новую позицию. Над головой свистнула стрела. Красные сделали то, чего апачи боялись больше всего – подозвали на помощь монголов. У Тревиса мелькнула мысль, что им надо поскорее разделаться с кораблем и его обитателями, иначе придется отступать под мощным натиском ничего не соображающих безвольных фанатиков.
   От огня оружия инопланетников весь борт звездолета теперь рябил черными провалами пробоин. Прижимая пистолет к бедру, Тревис вскочил и бросился прямо к одному из этих черных зияющих отверстий. Еще одна стрела пролетела мимо самого уха, ударилась об обшивку и упала в траву неподалеку.
   Тревис буквально швырнул себя в дыру. Оружие действительно оказалось мощным, оно прорвало не только внешний слой обшивки, но и внутреннюю изоляцию. Оказавшись внутри звездолета, Тревис обратил внимание, что разветвления коридоров очень напоминают их собственный корабль. Впрочем, это и понятно, скорее всего, красные строили свой звездолет по тем же самым планам.
   Тревис прижался спиной к внутренней переборке коридора, стараясь побыстрее отдышаться, а заодно и как следует оглядеться в незнакомом месте. Откуда-то доносился гул встревоженных голосов и пронзительный звук сигнальных сирен. Главный компьютер корабля находился в рубке, и хотя красные наверняка не решатся взлететь с такими многочисленными пробоинами, апачам все равно предстоит взять рубку с боем. Там находится сердце корабля, оттуда они управляют подвластными им людьми. Внимательно прислушиваясь к шуму, Тревис осторожно двинулся по коридору в ту сторону, где, как ему казалось, находится рубка.
   Он плечом распахивал каждую дверь, попадавшуюся ему на пути, и внимательно осматривал пустые помещения. В двух кабинах он обнаружил незнакомое оборудование и разнес его вдребезги с помощью оружия. Он совершенно не имел представления, для чего здесь стоят все эти машины, но здравый смысл и чутье подсказывали, что их надо уничтожить.
   Позади что-то клацнуло. Тревис, мгновенно обернувшись, присел и нацелил оружие, однако увидел перед собой лишь Джил-Ли и Осторожного Оленя.
   – Вверх? – спросил Джил-Ли.
   – ...или вниз? – добавил Осторожный Олень. – Монголы говорят, что красные вырыли бункер под звездолетом.
   – Разделимся и будем действовать по одиночке, – предложил Тревис, опуская оружие.
   – Добро!
   Тревис помчался дальше по коридору и проскочил одну из дверей, но сразу же вернулся. Вспомнив схему своего звездолета, он вдруг подумал, что отсюда можно попасть в двигательный отсек. Он распахнул дверь. Полная каюта оборудования, пульты компьютеров, пучки кабелей подтвердили его догадку. Тревис вскинул пистолет и выстрелил несколько раз. Тут же погас свет, замолкло завывание сирен. Часть систем корабля, если не все, были теперь выведены из строя. Что же касается темноты, то апач чувствовал себя в ней, словно рыба в воде.
   Оказавшись снова в коридоре, Тревис ощупью осторожно принялся пробираться по стене. Неожиданно на звездолете воцарилась гулкая тишина. Тревис слышал только шорох собственных шагов, биение сердца и сдержанное дыхание. Казалось, красные настолько были ошарашены таким оборотом событий, что потеряли дар речи.
   Неожиданно впереди послышался странный скрипящий звук. Шорох ботинок по лестнице. Тревис крадучись отступил в проем двери каюты и спрятался в ней. Вспыхнул свет, темная фигура включила фонарик, выхватывая из тьмы стены коридора. Тревис вытащил из-за пояса нож, перевернул его рукоятью вверх, чтобы оглушить красного, и приготовился к броску.
   Человек торопливо шел по коридору, направляясь к двигательному отсеку. Его прерывистое дыхание послышалось совсем рядом. Пора, мелькнуло в голове Тревиса, и он отложил пистолет в сторону.
   Темный силуэт мелькнул совсем рядом. Тревис выскочил из своего укрытия, обхватил красного за плечи и ударил его сзади рукоятью по затылку. Однако в темноте удар не получился, рукоять только скользнула, поэтому Тревису пришлось врезать еще раз. Противник мешком повалился на пол, фонарик, глухо стукнувшись, выпал из ослабевших рук. Тревис, осторожно обшарив человека, прихватил с собой пистолет и фонарь.
   Вооружившись до зубов, Тревис направился к лестнице. Пистолет красного он запихнул под кушак, в правой руке держал оружие инопланетников, а фонариком освещал себе дорогу. Он особенно и не таился. Те, наверху, вполне могли теперь принять его за возвращавшегося своего. Но он поднимался по лестнице, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.
   Где-то внизу раздался глухой взрыв, лестница угрожающе закачалась, и даже вся махина звездолета содрогнулась. "Что-то в бункере?" – мелькнуло у Тревиса.
   Он буквально прилип к перилам лестницы, наверху послышался чей-то гортанный крик. Он поспешно вскарабкался на следующий уровень и отпрыгнул в сторону, спрятавшись за изгибом коридора. И как раз вовремя. Шахту осветили фонарем, и сверху кого-то позвали, скорее всего, того самого красного, которого он оглушил. Потом послышался оглушительный грохот выстрела. Эхо загуляло по пустым коридорам корабля.
   Взбираться навстречу поджидавшему стрелку было бы полным безрассудством. Нет ли другого пути наверх? Тревис на цыпочках пробежал по коридору, заглядывая в каждое помещение. Он понял, что на этом уровне располагались жилые каюты. Теперь Тревис точно знал, что рубка должна находиться на следующей палубе.
   Внезапно он припомнил, что на каждой палубе имеется аварийный люк, предназначавшийся в основном для проведения ремонтных работ. Если бы только удалось его найти...
   Далеко за спиной в устье коридора мелькнул отблеск фонаря. Раздался новый выстрел. Но Тревис был уже далеко. Он включил фонарик и принялся обшаривать лучом стены. В пятне света мелькнул шов. Снова удача улыбнулась ему. Сердце апача забилось сильнее.
   Он быстро вскрыл люк и посветил вверх. Над головой протянулась толстая перекладина, а дальше слабой тенью обрисовывался ребристый край следующего люка. Засунув за пояс оружие инопланетян и взяв фонарик в зубы, Тревис принялся взбираться по стальным скобам, стараясь не думать о том, что если сорвется, то наверняка разобьется насмерть в этой высокой шахте, уходящей до самого нижнего уровня корабля. Четыре... пять... десять скоб, и вот он уже может дотянуться до люка.
   Пальцы в поисках защелки скользнули по поверхности, однако ничего похожего здесь не оказалось. Он размахнулся, кулаком врезал по двери и... едва не сорвался вниз, потому что та легко поддалась и распахнулась под силой его удара. Тревис тотчас нырнул во тьму.
   Он на мгновение включил фонарик, осветив помещение, и увидел вокруг себя стойки с приборами связи. Тревис выхватил оружие инопланетян из-за пояса и мощным лучом полоснул по всему оборудованию, уничтожая глаза и уши звездолета. Слева полыхнул выстрел. Плечо резко обожгло.
   Его реакция была совершенно инстинктивной. Ничего не успев сообразить, он махнул в сторону нападавшего лучом, одновременно отскакивая к стене и пригибаясь, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень. Одно дело защищать себя ножом, пистолетом, стрелой... но таким оружием!
   Мгновением раньше рядом стоял человек, живой человек со своими мыслями и чувствами. Пусть он был врагом, но он, как и Тревис, происходил с Земли. А теперь, благодаря тому, что реакция мышц апача оказалась быстрее мысли, от него осталась только кучка пепла. Оружие в руках Тревиса действительно представляло собой оружие духов зла. Его нельзя давать в руки людям, какими бы прекрасными идеями они не руководствовались при этом.
   Тревис тяжело дышал, стараясь взять себя в руки. Ему хотелось отбросить прочь эту страшную вещь и никогда к ней больше не прикасаться, но задача, стоявшая перед ними, еще не выполнена. Ему предстоит сделать слишком много, и рисковать он не имеет права. И дело тут не в его жизни, а в свободе целого народа.
   Тревис с трудом заставил себя распрямиться и двинуться дальше. Он шел по коридору, открывая одну за другой каюты, попадавшиеся на пути, и продолжал методично уничтожать оборудование. Он должен был превратить этот корабль в мертвые останки. Конечно, он мог бы отложить в сторону пистолет инопланетников, но от памяти не избавишься. И упаси господи кого-нибудь испытать то, что пережил он...
   Грохот барабанов, разносившийся по всей степи и взлетавший высоко к звездному небу, заставлял глаза блестеть веселее, а мускулы напрягаться, словно рука сжимала нож или натягивала тетиву лука. Языки пламени огромного костра лизали ночь, в кроваво-красном свете монгольские воины кружили и размахивали кривыми саблями, празднуя победу. Они буквально упивались собственной свободой, обретенной наконец с таким трудом. Поодаль серебристая сфера звездолета зияла черными дырами смерти, которая смела рабское прошлое для всех них.
   – Что теперь? – позвякивая своими амулетами, приблизился к Тревису Менлик.
   На лице шамана было написано умиротворение и спокойствие, словно избавление от ненавистного рабства вырвало его из объятий древних суеверий, снова сделав цивилизованным человеком. И вопрос, который он задал сейчас, мучил их всех.
   Тревис сидел на земле, скрестив ноги, и наблюдал за танцующими монголами. Он чувствовал себя уставшим и опустошенным. Цель достигнута, горстка красных рабовладельцев уничтожена, их машины сожжены. Никакого контроля над сознанием! Люди теперь совершенно свободны и в своих мыслях, и в поступках. Как они используют эту свободу?
   – Во-первых, – высказал апач навязчивую мысль, – мы обязаны вернуть это.
   Все три пистолета инопланетников были зашиты в кожаный мешок и спрятаны из виду, но память то и дело напоминала о них, воскрешая картины недавнего прошлого. Пока лишь немногие видели их в действии, и следовало как можно скорее избавиться от них.
   – Интересно, – принялся рассуждать Осторожный Олень, – станут ли наша потомки рассказывать, что мы призвали молнию с небес? Но все правильно. Мы обязаны вернуть их и объявить долину табу для всех.
   – А что, если прибудет другой звездолет, один из ваших? – проницательно спросил Менлик.
   Тревис перевел взгляд с шамана на монголов, танцующих вокруг костра. Сейчас Менлик высказал мысль, так долго терзавшую его... Что, если прибудет звездолет с Эшем, Мэрдоком на борту. С людьми, которых он знал и уважал. С его друзьями? И как же быть тогда со знаниями, скрытыми в башнях? Не рухнет ли тогда его уверенность, что он поступает правильно? Он устало потер ладонью вспотевший лоб и сказал:
   – Отложим этот разговор. Решим когда или если все это случится.
   Но как, как поступить? Однако в нем еще жила надежда, что этого не произойдет, во всяком случае, на его веку. И он ощутил леденящую тяжесть груза, который придется нести всю жизнь.
   – Нравится нам или нет, – (говорит ли он это другим, или пытается убедить самого себя?) – мы не можем позволить людям узнать информацию, которая хранится в башнях, не можем позволить найти... использовать... Разве что людьми, которые более мудры, чем мы сами.
   Менлик снова вытащил свой жезл и принялся рассеянно крутить его в руках, поглядывая из-под полуопущенных век на апачей с каким-то совершенно новым выражением глаз.
   – Тогда я скажу вам вот что: мы должны хранить секрет вместе – наш народ и ваш. В противном случае, заподозри мой народ, что вы одни владеете тайной, начнется зависть, ненависть, страх, раскол между нами с самого начала – война, набеги... Земля велика, а нас так мало. Стоит ли начинать распрю в день, когда весь мир открыт для нас? Если эти древние сокровища столь сильно пропитаны ядом зла, давайте же охранять их, табу для всех.
   Менлик был прав, в этом сомневаться не приходилось. Им следует смотреть правде в глаза. Для каждого, будь то монгол или апач, любой прибывший звездолет станет злом. Здесь они живут, и здесь пустят свои корни. И чем скорее они начнут думать о благе их маленькой общины, тем лучше. А предложение Менлика как раз давало точку соприкосновения для обоих народов.
   – Ты хорошо сказал, – откликнулся Осторожный Олень. – Это будет наш общий секрет. Мы трое знаем. Теперь ты выбери троих, Менлик, но выбирай осторожно.
   – Не опасайтесь! – отозвался монгол. – Здесь начинается новая жизнь. Возврата к прошлому нет. И, как я сказал, мир велик. Мы не ссорились друг с другом, и может быть, наши два народа сольются в один. В конце концов, мы так похожи друг на друга, – и он, улыбнувшись, махнул в сторону костра, где вместе сидели апачи и монголы.
   Среди теней, носившихся вокруг пламени, Тревис различил знакомую фигуру, которая то и дело, выкрикивая клич апачей, подпрыгивала, кралась, кружилась... Деклай, он веселился вместе со всеми, опьянев от победы. Апачи, монголы – и те, и другие – наездники, охотники, воины, когда возникает необходимость. Да, разница невелика. Их обманом заманили в эту ситуацию, и они не испытывали лояльности к тем, кто послал их сюда.
   Возможно, племя и орда сольются, а может разойдутся в стороны. Время покажет. Но что должно оставаться неоспоримым, так это культ хранителей башни. Глубокое убеждение, что все спящее в башнях должно спать, не просыпаясь ни при них, ни во времена их потомков.
   Тревис усмехнулся своим мыслям. Новая религия. Новые жрецы с таинственными, запрещенными знаниями. Со временем из этой ночи народится целая цивилизация, и теперь мысль о пожизненной тяжести знаний уже не так тревожила его.
   Он наклонился и подобрал сверток с пистолетами. Затем испытующе оглядел присутствующих. Тяжесть свертка в руках и ощущение еще большей тяжести в душе.
   – Пора?!
   Вернуть оружие – самое важное сейчас. Может быть только после этого он сможет спать спокойно и будут ему сниться сны: Аризона, скачки на рассвете, голубое небо и ветер в лицо, ветер, несущий запахи сосен и тростника, ветер, который уже никогда больше не согреет ему душу и сердце, ветер, который никогда не испытают сыновья его сыновей. Он надеялся, что кошмары со временем исчезнут, уйдут, что новый мир сумеет затмить собой старый. Да, лучше так, сказал себе Тревис, пытаясь убедить самого себя. Лучше пусть будет так!