Судьба благоволила мне. Или та воля, которая двигала мною, позаботилась обо мне. Вскоре я оказалась у разрыва в стене утесов. Из этого разрыва вытекал ручей и небольшим водопадом уходил в море. Я набрала в пригоршню пресной воды и напилась. Мне показалось, что в этом месте, где скала прорезана ручьем, лучше всего попытаться пройти в глубь суши.
Первое время подъем был трудным, и мне приходилось часто отдыхать. Я лежала в воде, и тело мое дрожало от усталости. По обе стороны поднимались утесы, закрывая поле видимости. Я опасалась встретиться с летающим чудовищем и потому, продолжая двигаться, надеялась отыскать убежище наверху.
Но вот ущелье расширилось, стены отодвинулись, так что появилась возможность выбраться из ручья. И тут впервые после отплытия из Варна я увидела растительность. У основания скал зеленая сеть, влажная от брызг ручья. Не мох, а что-то похожее на паутину. Я попыталась оторвать ее и обнаружила, что у нее очень прочные корни. По мере моего продвижения эти сети становились все больше и гуще. А еще выше на серой почве показались бледные желто-зеленые стебли с длинными узкими листьями. На верху таких растений шары, от которых исходит едкий запах. К шарам прилипли насекомые, некоторые еще дергаются, пытаясь освободиться.
Наконец стены утеса расступились, и я увидела перед собой полоску открытой местности. Как и вокруг Варна, здесь не было деревьев. Тут и там виднелись кусты, они протягивали ветви друг другу и создавали местами непреодолимую преграду. Иногда эта преграда достигала значительной ширины. У кустов темно-зеленая листва, и, хотя ветра нет, она постоянно трепещет.
Я продолжала идти вдоль ручья, так как здесь меньше препятствий. К тому же в самой воде видны признаки жизни. Переворачивая камни, я находила под ними обитателей в панцирях. Почти таких же я видела на рыбных рынках севера. Их можно есть. Хотя мне не в чем их сварить, как поступают обычно. Снова пришлось есть сырое мясо, заставлять себя глотать его. Обычно по берегам ручьев растет трава. Тут я ее не видела.
Однажды мне встретилась змея с красно-желтой отпугивающей чешуей, знаком предупреждения. Я остановилась и концом палки ударила по земле. Змея дернулась и уползла, как поступают все змеи, если не загнать их в угол. Но это еще один признак того, что местность не очень благоприятствует пешим прогулкам.
Солнце уже висело совсем низко, а я все еще не могла найти места для привала. Я присела на берегу ручья, чтобы перевязать ноги и составить какой-нибудь план действий. Но стоило мне остановиться, как тяга, побуждающая идти, усилилась. Впереди меня что-то ждет, я должна это увидеть.
Я уже так долго действовала под влиянием этой воли, что не думала о сопротивлении. Все знают об обетах и о том, какое заклинание ложится на несчастных, околдованных ими. Может, и на мне такой обет? Но если так, кто наложил его на меня и зачем? Я считала, что ничего хорошего мне это не принесет. Больше всего мне хотелось очутиться рядом с леди Джелит: она одна во всем мире могла понять, что поддерживает меня, и помочь в неизбежной битве.
Глава четырнадцатая
Мне не хотелось находиться на открытом месте, но кусты поблизости такие густые, что я понимала: найти в них убежище невозможно. И вокруг я не видела ничего похожего на скалы, в которых находила укрытие до сих пор. Наконец я решила идти дальше. Небо чистое. Насколько я могу судить, ночь предстоит лунная. Почва под ногами ровная, а в качестве указателя направления мне служил ручей.
Шла я медленно. Очень хотелось сесть на песок, покрывавший местами долину. Но я шла вперед до тех пор, пока больше не смогла передвигать ноги. И потому пришлось сесть прямо у ручья, чтобы можно было набрать воды и утолить жажду.
Я слышала немало рассказов о Пустыне Арвона, даже сама побывала в ней, когда искала святилище Ганноры. Там под ногами твердая, как железо, глина, покрытая зыбучими песками. Из него торчат остовы необычных растений, которые при прикосновении рассыпаются в порошок. Эта обожженная местность совсем другая, но я не могла не сравнивать ее с той, что так далеко от моря.
Несмотря на все усилия, голова у меня поникла и глаза закрылись. В какой-то момент сон победил, и я, должно быть, упала на песок.
Послышался звук, тонкий вопль, вместивший в себя все горести этой земли. Мне казалось, что я слышала его во сне, но когда открыла глаза, спросонья не понимая, где нахожусь, вой продолжался.
С юга дул ночной ветер. Он, очевидно, и принес этот вой. Взошла луна, но свет ее не успокаивал. Я осмотрелась сонными глазами, и мне показалось, что кусты, которые я миновала раньше, отбрасывают очень странную и тревожную тень. Что-то пролетело мимо меня. Я мгновенно насторожилась, представив себе летучее чудовище. Но если это и было чудовище, на меня оно не напало. Крылатый охотник нырнул в темноту, послышался тонкий визг, на мгновение перекрывший вопль, и ночное существо снова поднялось в воздух. В его когтистых лапах была зажата добыча, которую я видела нечетким пятном.
Выше по течению ручья послышалось какое-то щелканье. Там нагромождены камни. Они так плотно прилегали друг к другу (нигде больше нет такого нагромождения), что можно подумать: это остатки каких-то древних развалин. Из этой груды что-то показалось. Я неуверенно встала, оставаясь на месте.
Между мной и грудой камней земля освещена луной. Никаких теней на ней нет. Мне показалось, что существо, выбирающееся из камней, очень большое. Но вот оно соскользнуло вниз и выпрямилось!
Очертания у него человеческие, передвигается на двух конечностях, а верхние свободно свисают по бокам. Но вот оно вышло из тени. И остановилось, сгорбившись, выставив вперед голову, которая, похоже, растет прямо из плеч, без всякой шеи. Тело у него не толстое, напротив, существо страшно худое. Конечности, верхние и нижние, всего лишь обтянутые кожей кости, но живот раздут, он круглый, словно существо заглотило один из камней, среди которых живет.
И существо это самка. Когда-то на ней, должно быть, была одежда, но теперь от нее осталось несколько висящих на поясе клочков. Эти клочки прикрывают живот. На голове длинные спутанные волосы, они покрывают лицо и плечи. Вообще лицо так закрыто волосами, что я не могла разглядеть его черты.
Но вот существо откинуло голову, раскрыло пасть и испустило вопль, как голодный зверь. Кожа плотно обтягивала кости его черепа, зубы оставались оскаленными, даже когда рот был закрыт.
Я крепче сжала свое оружие. Голова существа чуть повернулась. И я обнаружила, что не могу ни напасть, ни отступить. Тем не менее я знала, что оно меня заметило. Руки его поднялись, а пальцы-когти со сломанными ногтями потянулись к моему горлу.
Существо прыгнуло вперед, и мне пришлось ударить его своим прутом. Удар пришелся по руке существа, которая тотчас обвисла. На этот раз существо не завопило. Напротив, оно заговорило, хотя слов я не могла понять. Потом оно остановилось и стало обходить меня.
Я тоже повернулась, продолжая наблюдать за ним. Ясно, что несмотря на рану, оно не намерено отказаться от охоты, потому что роли между нами распределились именно так: оно охотник, а я добыча. Уйдя из Эсткарпа, я встречала морские и воздушные существа, непривычные для северных земель. Но это еще необычней: существо напоминает человека, но я не могу себе даже представить, чтобы женщина моего племени превратилась в нечто подобное.
Оно рявкнуло. Я видела, как чуть согнулись его плечи, и поняла, что оно готовится к новому нападению. На этот раз я двинулась навстречу, со свистом размахивая своим прутом. Второй мой удар пришелся по плечу раненой руки.
Оно закричало и попыталось отвести раненую руку, а пальцами другой руки старалось дотянуться до меня, но неверно рассчитало расстояние. Я снова подняла прут...
На этот раз существо отступило в тень. Оно издавало звериные звуки, среди которых слышались похожие на слова. Я сделала решительный шаг вперед, оно снова отступило, попятилось к камням, из которых вышло, споткнулось об один из камней и упало на колени.
Тряся головой, оно ухватилось за камни, чтобы подняться, но, казалось, силы его оставили. Оно неподвижно застыло. Голова откинулась, и теперь стало видно его лицо. Я увидела слезы на худых щеках. Прижавшись плечом к камню, существо протянуло здоровую руку, но не угрожающе, а словно просило о милосердии или помощи. Долго мы смотрели друг на друга, потом оно отползло в сторону, ближе к камням.
Дышало оно прерывисто, прижимая руку к костлявой груди. Дважды немного приподнимало голову, смотрело на меня запавшими глазами, и оба раза произносило что-то похожее на слова.
Голова в спутанных волосах откинулась, грудь поднялась раз, другой, и существо застыло. Я ждала, но оно не шевелилось. Тогда я приблизилась к нему. Я и раньше ощущала зловоние, но сейчас оно усилилось стократно, и я не могла заставить себя прикоснуться к неподвижному телу. Близость к нему вызывало тошноту, я с трудом подавляла рвоту.
Обогнув эту жалкую пародию на женщину, я приблизилась к груде скал, откуда она появилась. В ней оказалось темное отверстие, похожее на вход в колодец. Около него зловоние стало еще сильнее. Однако я заметила нечто привлекшее мое внимание.
Между камнями виднелось слабое сияние, которое нельзя было объяснить лунным светом. Источник его находился внутри груды камней. Трудно поверить, чтобы у этого мертвого существа был источник тепла, костер. Но я понимала, что такое сокровище стоит риска, и потому решилась войти.
Я осторожно поднялась на камни и остановилась у входа. Вонь стала невыносимой, однако, заглянув внутрь, я действительно увидела свет. Я протиснулась в отверстие. Вой ночного ветра, который разбудил меня, продолжался, время от времени сменяясь тишиной. В один из таких моментов я заползла в берлогу, прислушиваясь к малейшим шорохам, опасаясь, что в ней может оказаться второй обитатель.
Камни здесь плотно прилегали друг к другу, образуя лестницу. Они выдержали вес моего тела. Я миновала входной туннель и оказалась в комнате. То, что это именно комната, свидетельствовали плоские стены и плотно пригнанные друг к другу блоки. Действительно, это были остатки какого-то сооружения, превращенные в логово. На полу стоял цилиндр, сделанный из металла и стекла. От него исходил свет.
Цилиндр стоял рядом с грудой веток с кустов и обрывков сетей-паутины, которую я видела на скалах. В этом грязном гнезде лежало что-то сморщенное. Я взглянула и быстро отвернулась. Охотница была в этом логове не одна. Это останки ребенка!
Я торопливо схватила лампу и выбралась наружу. Мысли мои пришли в смятение. Я не могла поверить, что женщина жила такой жизнью зверя. Что привело ее в это логово вместе с ребенком? Из какого она народа?
Снаружи я поставила лампу на землю, обнаружив, что свет можно уменьшить, если нажать на кнопку сбоку у основания. И занялась делом, которое не могла оставить незаконченным.
Хотя мне было очень неприятно, но я заставила себя втащить женщину в отверстие. У меня не было веревки, чтобы спустить ее, поэтому я просто столкнула тело на пол этой древней комнаты. Потом заложила камнями вход. Работая, я плакала: мне было жаль эту женщину. Привалив последний камень и запечатав таким образом могилу, я достала амулет Ганноры. Он не светился, но был теплым. Я провела им вдоль груды камней.
- Да возвратится прах к праху, - вспомнила я слова, которые когда-то слышала. У меня никогда не было близких людей, я сирота, приемыш. И те, с кем я жила, меня никогда не встречали радушно. Почему смерть этого ужасного существа, с которым у меня нет никаких связей, так меня тронула?
- Пусть внутренняя искра, которая есть жизнь, вернется к тому, кто зажег ее. Пусть ту, что лежит здесь, ничто не беспокоит. И пусть та, кто покровительствует женщинам, ласково встретит ее у последних врат и приведет в Дом Мира!
У меня в руках вспыхнул амулет, голубой свет его, казалось, проник сквозь щели в камнях, как живительный дождь насыщает ждущее семя. Потом свет от амулета Ганноры погас, я стояла у груды камней. Над головой загорелась утренняя звезда.
Не только камни свидетельствовали, что здесь не всегда была пустыня. Небо посветлело, и я смогла разглядеть местность. На равнине видны были и другие развалины. Но только груды камней, изъеденных непогодой. Невозможно было догадаться ни о первоначальной форме древних зданий, ни их назначении.
Мне больше не хотелось искать здесь жизнь. Я была уверена, что та, кого я здесь нашла, была одна и страдала от голода и безнадежности. Возможно, она, как и я, оказалась здесь после крушения на море, была выброшена на берег без всякой надежды на спасение? Может, она даже с того корабля, который мы нашли? Узнать теперь невозможно.
Снова я направилась к ручью и позавтракала моллюсками в раковинах, которые скрывались меж камней. Их множество. Почему же тогда та женщина голодала? Может, вообще не знала, как прожить в пустыне?
Снова во мне проснулось желание идти дальше. Но я не сразу подчинилась ему. Встреча с жертвой этой местности, должно быть, слегка ослабила наложенный на меня обет. Я сжала в руке амулет и впервые попробовала то, против чего меня предупреждала леди Джелит, - послала мысленный призыв, попыталась найти корабль, на котором приплыла сюда. Если он придерживался того же курса, как и в тот момент, когда я видела его в последний раз, он должен уже достичь берега. Может, встал на якорь еще до того, как я начала свое опасное путешествие.
Я бездумно послала мысль, надеясь, что ее уловит кто-то из выживших участников нашей экспедиции. И получила ответ...
Нет! Это не человек. Это Сила, но такая, для которой у меня нет названия. И исходит она не со стороны моря, а с какого-то места к югу отсюда, где я стою под восходящим солнцем.
Я мгновенно отозвала свой призыв и попыталась воздвигнуть барьер, ожидая ответного поиска. Но он не пришел. Как будто источник Силы спит или так занят чем-то, что прикосновение мысли не выдало моего присутствия. Но я по-прежнему не могла понять, что породило это излучение. Я ничего подобного в жизни не встречала. Впрочем, несмотря на все свои похождения, что знаю я об этом мире? Даже салкары не заходили так далеко на юг. А если какой-то корабль и попадал безрассудно сюда, он не возвращался. Только капитан Харвик видел эти голые острова, но "Летящий в бурю" не стал здесь задерживаться.
Я подумала о Лакит, последнем легендарном страже. Ни в одной легенде не говорилось, кто такая на самом деле Лакит. Мне хотелось снова воспользоваться амулетом, попытаться еще раз увидеть то лицо. У него действительно были нечеловеческие черты. Но ведь я слышала, что есть такие существа, которые владеют могучими чарами, они могут принимать любую форму, обманчивую для глаз. Есть даже звери, способные сражаться в человеческом облике. А в животных они обращаются только при серьезной опасности. И я не знаю, опасна ли я, с моим даром, для таких существ.
Но одно последствие моего безрассудного поиска было: на меня снова навалилось принуждение, заставляющее идти дальше. И вот я, хочу того или нет, двинулась меж скал, причем не прямо на юг, а чуть отклоняясь к западу.
Это направление уводило меня от ручья, на который я привыкла полагаться и как на источник пищи и воды, и как на ориентир. Я попыталась остаться у ручья, но принуждение усилилось, оно заставляло меня уйти.
Нести с собой воду я не могла. А что касается пищи... мертвая пустыня вокруг не обещала успеха в случае охоты. Из растительной сетки я сделала веревку и повесила лампу, найденную в логове мертвой женщины, себе на спину. Пока она мне не нужна: солнце у меня за спиной поднималось все выше. И очень скоро тепло из блага превратилось в зло. Тело сквозь дыры в одежде обжигали лучи - сильнее, чем во время уборки урожая. Но кроме сухих кустов с переплетенными ветвями, никакой защиты от солнца не было.
Я уже далеко позади себя оставила ручей и видела на западе тонкую линию, обозначающую продолжение стены утесов, когда уловила легкое прикосновение жизненной силы. Еще шаг, и словно из земли поднялось передо мной какое-то существо и повисло в воздухе, издавая резкие крики. От неожиданности я едва не упала. Летающее существо явно птица, и она не имеет ничего общего с крылатыми чудовищами. Но в воздухе она продержалась недолго. Видно, не способна к продолжительным полетам. Во всяком случае она тут же снова опустилась на землю и мгновенно исчезла. Ее оперение того же серого цвета, что и окружающая местность, вплоть до пятен и линий на почве. Тем не менее, увидев ее и уловив сознанием эту искру жизни, я смогла найти и сбить ее своим прутом. Гораздо труднее оказалось приготовить ее для еды, потому что сварить или зажарить было не на чем. Снова пришлось есть сырое мясо.
Уловив жизненную силу один раз, я была уверена, что смогу это сделать и в другой раз. Принуждение продолжало увлекать меня, но я испытывала некоторое облегчение: по крайней мере, судьба того жалкого существа у ручья мне не грозила.
Воду я нашла тогда же, когда и еду; вообще птица стала моей добычей в тот момент, когда пила, потеряв осторожность. Она выкопала из земли одно из отвратительных, ловящих насекомых растений, обнажив толстый корень, из дыр которого сочилась жидкость. Я осторожно окунула в нее палец и понюхала. Запаха никакого! Я слизнула каплю. Вкус острый, кислый, но жажду утоляет. Я тут же вытащила корень из земли и проколола в нем большую дыру. Жидкость полилась, и я принялась глотать это богатство.
Утолив жажду и голод, я продолжила путь, хотя нежелание подчиняться чужой воле усиливалось. Однако я не сопротивлялась. Были веские причины беречь силы для будущей схватки. Я хорошо помнила, какой бессильной становлюсь после использования своего дара. А тут нет ни трав, ни помощи и лечения, в которых нуждается дальновидящий после такого испытания.
Но, по-видимому, то, что мною двигало, давало мне возможность отдыхать и идти довольно медленно. Полдень уже миновал и солнце светило в лицо, когда я сделала несколько последних шагов и опустилась на колени в тени нагромождения камней и высохшей глины. Некоторое время я сидела, отдуваясь. Смотрела вокруг, ничего не видя, довольная тем, что испытываю облегчение от нестерпимой жары.
Не знаю, когда мой невидящий взгляд вдруг стал что-то различать. Из груды камней торчал предмет, напоминающий кость. А дальше еще кости, одни присыпанные землей, другие прямо на поверхности. А совсем рядом со мной череп, его пустые глазницы обращены к пустыне, которую я только что преодолела. Это останки не одного тела. Я поползла на четвереньках, чтобы заглянуть на другую сторону холма.
За ним оказался еще один такой же, дальше еще, и так до самой стены утесов. Везде лежали белые кости, иногда грудами. Кое-где виднелись целые скелеты, вплоть до самой последней косточки, в других местах кости валялись беспорядочно.
Меж костями, над ними, под ними, везде было рассеяно что-то с металлическим блеском, кое-где сверкали драгоценные камни, видны были обрывки ткани, поблекшей и прогнившей от времени.
Я не чувствовала того, что испытывала, хороня тело у ручья. Эти кости такие древние, что у меня не было ощущения родства с ними. И потому решилась на то, на что пошли бы немногие: стала рыться в имуществе давно умерших.
Салкары и воины других народов твердо верят, что взять оружие мертвого значит принять на себя часть ушедшей жизни давно погибшего хозяина меча, ножа или копья. И если бы мои спутники увидели, что я делаю, меня сочли бы нечистой, обладающей черной кровью.
Когда я снова оказалась в тени одной из глиняно-каменных груд, в моем распоряжении имелись три ножа, совершенно не проржавевших, меч с украшенной каменьями рукоятью и браслет с ножнами метательного ножа. Легкое смертоносное оружие по-прежнему хранилось в ножнах.
Отыскивая оружие, я решила, что это не поле битвы. Мечи не обнажены, ножи по-прежнему подвешены к прогнившим поясам. Странно, но металл совсем не проржавел, а вот от одежды, поясов и обуви остались только жалкие клочки.
И на скелетах не видно ран. Все черепа целые, без повреждений. Меж ребер не торчали стрелы. К тому же я решила, что все эти мертвецы погибли не за один раз. Как будто люди приходили сюда в разное время, иногда через многие годы, и погибали здесь. Среди костей не только оружие, но и драгоценные браслеты, ожерелья и тому подобное. Все украшения остались на останках владельцев.
Существовал только один способ разрешить эту загадку и тем самым, возможно, избежать подобной участи. Но я страшилась его использования. Солнце уже опустилось за стену утесов на западе, свет его на небе начал меркнуть. Не приведет ли то действие, которое я планирую, к большей власти принуждения? Стоит ли идти на такой риск?
Амулет Ганноры нагрелся у меня в руке. Положив его на колени, я протянула руку к первому подобранному ножу. У него лезвие длиннее, чем у остальных; рукоять, как мне показалось, из рога с глубокой резьбой.
Взяв нож, я положила его поверх амулета Ганноры, закрыла глаза и быстро открыла сознание, чтобы не передумать.
Глава пятнадцатая
...Я не погрузилась в темноту, а словно стояла на холме, глядя на серый туман. Тут и там из тумана виднелись скалы, точно они вставали из мутного волнующегося моря.
Что-то шевелилось в тумане. Я ощутила страх, приглушенный страх, какое-то покрывало страха. Оно стояло между теми, кто двигался в тумане, и было полное понимание того, кто они и как здесь очутились.
В тумане какие-то люди, они тщетно пытаются выбраться. Я тоже с ними, только по какому-то капризу судьбы мне удалось улизнуть из этого липкого сковывающего тумана.
Кто я? Не могу вспомнить, воспоминания какие-то смутные, они тут же рассеиваются. Корабль, море, потом прорыв, разрыв нормального мира. Затем приказ для всех на борту... мы должны направиться...
В гавань!
Да, но, добравшись до гавани, мы еще больше запутались в сетях неведомого рыбака. Мы сошли на берег все вместе, движимые потребностью ответить на этот призыв. Только во мне что-то сопротивлялось, пыталось вырваться на свободу. Я повторяла слова, необходимые в такой ситуации. Я еще не стала частью коллективной добычи, а бросилась в сторону, когда мои товарищи начали подниматься по лестнице, борясь с принуждением. Я двигалась словно в вязком болоте, которое в любое мгновение могло поглотить меня. Но все же у меня хватило сил не пойти за остальными. Мои товарищи поднимались по ступеням с застывшими лицами, глаза их смотрели невидящим взглядом. Все, что когда-то они чувствовали, чем жили и что знали, беспробудно уснуло.
Я пробиралась между выброшенными на берег корпусами мертвых кораблей. Принуждение продолжало преследовать меня. Я зажала руками уши, чтобы не слышать приказ, которому не могла противиться, и брела какими-то зигзагами между остатками кораблей неведомых мореходов. Всеми силами пыталась отойти подальше от этого порта.
На какое-то время я освободилась от принуждения, наблюдая, что происходит с остальными. Они будто теряли самих себя, свою личность, но в последний момент осознали это и в тот же момент были поглощены - от них ничего не осталось, только пустота.
Я ощутила эту пустоту и побежала прочь. Ноги застревали в песке, все тело болело. Но я не останавливалась и спотыкаясь уходила все дальше от ступеней, которые уводили в ничто.
Миновав корабли, я подошла к ближайшему утесу. Держась рукой за камень, остановилась, чтобы перевести дух. Все во мне потемнело от страха, который стал еще сильнее, когда я реально ощутила исчезновение своих товарищей.
Страх превратил меня в нерассуждающее животное. Я пошла дальше меж утесов. Споткнулась и упала в трещину в камне, разодрав руки в кровь. Не вставая, на четвереньках принялась ощупывать стены, пытаясь выбраться. И все время ждала удара, нападения, которые заставят меня бездумно подчиняться и приведут к смерти.
Я поднималась по утесу, пока не оказалась на карнизе, который расходился по обе стороны от меня. Каменная стена надо мной казалась удивительно гладкой. Проведя по ней рукой, я не обнаружила ни одной выемки. Поэтому я повернула налево, по-прежнему подальше от источника принуждения.
Теперь карниз утеса начал снижаться. Я двигалась очень медленно, хотя мне хотелось бежать. Внизу расстилался серый туман. Я ничего не видела, кроме густых клубов.
Но когда туман сомкнулся вокруг меня, я поняла, что не одна. В тумане слышались звуки: иногда вопли, иногда тяжелое дыхание, какое бывает у человека, выбившегося из сил. Слышались голоса, они выкрикивали имена товарищей, а может, богов. Но все эти звуки казались непривычно приглушенными.
Тут у меня появилась новая мысль, безусловно, порожденная страхом. Товарищей моих схватили всех сразу, но что, если нечто захватившее их, думая о будущем, о другом дне или часе... или времени... хотело сохранить часть своей добычи? Неужели мне не удалось вырваться, а я только продлила свое пребывание во власти зла? Я тоже закричала, надеясь встретиться с кем-нибудь и узнать, куда мы попали.
Но мне не ответили. По-прежнему слышались другие голоса, стоны, крики о помощи. Меня так пугал этот гул, что захотелось убежать от него. Я повернулась, пытаясь найти карниз, который привел меня сюда. Но туман оказался таким густым, что я потеряла направление и не могла определить, откуда пришла.
Первое время подъем был трудным, и мне приходилось часто отдыхать. Я лежала в воде, и тело мое дрожало от усталости. По обе стороны поднимались утесы, закрывая поле видимости. Я опасалась встретиться с летающим чудовищем и потому, продолжая двигаться, надеялась отыскать убежище наверху.
Но вот ущелье расширилось, стены отодвинулись, так что появилась возможность выбраться из ручья. И тут впервые после отплытия из Варна я увидела растительность. У основания скал зеленая сеть, влажная от брызг ручья. Не мох, а что-то похожее на паутину. Я попыталась оторвать ее и обнаружила, что у нее очень прочные корни. По мере моего продвижения эти сети становились все больше и гуще. А еще выше на серой почве показались бледные желто-зеленые стебли с длинными узкими листьями. На верху таких растений шары, от которых исходит едкий запах. К шарам прилипли насекомые, некоторые еще дергаются, пытаясь освободиться.
Наконец стены утеса расступились, и я увидела перед собой полоску открытой местности. Как и вокруг Варна, здесь не было деревьев. Тут и там виднелись кусты, они протягивали ветви друг другу и создавали местами непреодолимую преграду. Иногда эта преграда достигала значительной ширины. У кустов темно-зеленая листва, и, хотя ветра нет, она постоянно трепещет.
Я продолжала идти вдоль ручья, так как здесь меньше препятствий. К тому же в самой воде видны признаки жизни. Переворачивая камни, я находила под ними обитателей в панцирях. Почти таких же я видела на рыбных рынках севера. Их можно есть. Хотя мне не в чем их сварить, как поступают обычно. Снова пришлось есть сырое мясо, заставлять себя глотать его. Обычно по берегам ручьев растет трава. Тут я ее не видела.
Однажды мне встретилась змея с красно-желтой отпугивающей чешуей, знаком предупреждения. Я остановилась и концом палки ударила по земле. Змея дернулась и уползла, как поступают все змеи, если не загнать их в угол. Но это еще один признак того, что местность не очень благоприятствует пешим прогулкам.
Солнце уже висело совсем низко, а я все еще не могла найти места для привала. Я присела на берегу ручья, чтобы перевязать ноги и составить какой-нибудь план действий. Но стоило мне остановиться, как тяга, побуждающая идти, усилилась. Впереди меня что-то ждет, я должна это увидеть.
Я уже так долго действовала под влиянием этой воли, что не думала о сопротивлении. Все знают об обетах и о том, какое заклинание ложится на несчастных, околдованных ими. Может, и на мне такой обет? Но если так, кто наложил его на меня и зачем? Я считала, что ничего хорошего мне это не принесет. Больше всего мне хотелось очутиться рядом с леди Джелит: она одна во всем мире могла понять, что поддерживает меня, и помочь в неизбежной битве.
Глава четырнадцатая
Мне не хотелось находиться на открытом месте, но кусты поблизости такие густые, что я понимала: найти в них убежище невозможно. И вокруг я не видела ничего похожего на скалы, в которых находила укрытие до сих пор. Наконец я решила идти дальше. Небо чистое. Насколько я могу судить, ночь предстоит лунная. Почва под ногами ровная, а в качестве указателя направления мне служил ручей.
Шла я медленно. Очень хотелось сесть на песок, покрывавший местами долину. Но я шла вперед до тех пор, пока больше не смогла передвигать ноги. И потому пришлось сесть прямо у ручья, чтобы можно было набрать воды и утолить жажду.
Я слышала немало рассказов о Пустыне Арвона, даже сама побывала в ней, когда искала святилище Ганноры. Там под ногами твердая, как железо, глина, покрытая зыбучими песками. Из него торчат остовы необычных растений, которые при прикосновении рассыпаются в порошок. Эта обожженная местность совсем другая, но я не могла не сравнивать ее с той, что так далеко от моря.
Несмотря на все усилия, голова у меня поникла и глаза закрылись. В какой-то момент сон победил, и я, должно быть, упала на песок.
Послышался звук, тонкий вопль, вместивший в себя все горести этой земли. Мне казалось, что я слышала его во сне, но когда открыла глаза, спросонья не понимая, где нахожусь, вой продолжался.
С юга дул ночной ветер. Он, очевидно, и принес этот вой. Взошла луна, но свет ее не успокаивал. Я осмотрелась сонными глазами, и мне показалось, что кусты, которые я миновала раньше, отбрасывают очень странную и тревожную тень. Что-то пролетело мимо меня. Я мгновенно насторожилась, представив себе летучее чудовище. Но если это и было чудовище, на меня оно не напало. Крылатый охотник нырнул в темноту, послышался тонкий визг, на мгновение перекрывший вопль, и ночное существо снова поднялось в воздух. В его когтистых лапах была зажата добыча, которую я видела нечетким пятном.
Выше по течению ручья послышалось какое-то щелканье. Там нагромождены камни. Они так плотно прилегали друг к другу (нигде больше нет такого нагромождения), что можно подумать: это остатки каких-то древних развалин. Из этой груды что-то показалось. Я неуверенно встала, оставаясь на месте.
Между мной и грудой камней земля освещена луной. Никаких теней на ней нет. Мне показалось, что существо, выбирающееся из камней, очень большое. Но вот оно соскользнуло вниз и выпрямилось!
Очертания у него человеческие, передвигается на двух конечностях, а верхние свободно свисают по бокам. Но вот оно вышло из тени. И остановилось, сгорбившись, выставив вперед голову, которая, похоже, растет прямо из плеч, без всякой шеи. Тело у него не толстое, напротив, существо страшно худое. Конечности, верхние и нижние, всего лишь обтянутые кожей кости, но живот раздут, он круглый, словно существо заглотило один из камней, среди которых живет.
И существо это самка. Когда-то на ней, должно быть, была одежда, но теперь от нее осталось несколько висящих на поясе клочков. Эти клочки прикрывают живот. На голове длинные спутанные волосы, они покрывают лицо и плечи. Вообще лицо так закрыто волосами, что я не могла разглядеть его черты.
Но вот существо откинуло голову, раскрыло пасть и испустило вопль, как голодный зверь. Кожа плотно обтягивала кости его черепа, зубы оставались оскаленными, даже когда рот был закрыт.
Я крепче сжала свое оружие. Голова существа чуть повернулась. И я обнаружила, что не могу ни напасть, ни отступить. Тем не менее я знала, что оно меня заметило. Руки его поднялись, а пальцы-когти со сломанными ногтями потянулись к моему горлу.
Существо прыгнуло вперед, и мне пришлось ударить его своим прутом. Удар пришелся по руке существа, которая тотчас обвисла. На этот раз существо не завопило. Напротив, оно заговорило, хотя слов я не могла понять. Потом оно остановилось и стало обходить меня.
Я тоже повернулась, продолжая наблюдать за ним. Ясно, что несмотря на рану, оно не намерено отказаться от охоты, потому что роли между нами распределились именно так: оно охотник, а я добыча. Уйдя из Эсткарпа, я встречала морские и воздушные существа, непривычные для северных земель. Но это еще необычней: существо напоминает человека, но я не могу себе даже представить, чтобы женщина моего племени превратилась в нечто подобное.
Оно рявкнуло. Я видела, как чуть согнулись его плечи, и поняла, что оно готовится к новому нападению. На этот раз я двинулась навстречу, со свистом размахивая своим прутом. Второй мой удар пришелся по плечу раненой руки.
Оно закричало и попыталось отвести раненую руку, а пальцами другой руки старалось дотянуться до меня, но неверно рассчитало расстояние. Я снова подняла прут...
На этот раз существо отступило в тень. Оно издавало звериные звуки, среди которых слышались похожие на слова. Я сделала решительный шаг вперед, оно снова отступило, попятилось к камням, из которых вышло, споткнулось об один из камней и упало на колени.
Тряся головой, оно ухватилось за камни, чтобы подняться, но, казалось, силы его оставили. Оно неподвижно застыло. Голова откинулась, и теперь стало видно его лицо. Я увидела слезы на худых щеках. Прижавшись плечом к камню, существо протянуло здоровую руку, но не угрожающе, а словно просило о милосердии или помощи. Долго мы смотрели друг на друга, потом оно отползло в сторону, ближе к камням.
Дышало оно прерывисто, прижимая руку к костлявой груди. Дважды немного приподнимало голову, смотрело на меня запавшими глазами, и оба раза произносило что-то похожее на слова.
Голова в спутанных волосах откинулась, грудь поднялась раз, другой, и существо застыло. Я ждала, но оно не шевелилось. Тогда я приблизилась к нему. Я и раньше ощущала зловоние, но сейчас оно усилилось стократно, и я не могла заставить себя прикоснуться к неподвижному телу. Близость к нему вызывало тошноту, я с трудом подавляла рвоту.
Обогнув эту жалкую пародию на женщину, я приблизилась к груде скал, откуда она появилась. В ней оказалось темное отверстие, похожее на вход в колодец. Около него зловоние стало еще сильнее. Однако я заметила нечто привлекшее мое внимание.
Между камнями виднелось слабое сияние, которое нельзя было объяснить лунным светом. Источник его находился внутри груды камней. Трудно поверить, чтобы у этого мертвого существа был источник тепла, костер. Но я понимала, что такое сокровище стоит риска, и потому решилась войти.
Я осторожно поднялась на камни и остановилась у входа. Вонь стала невыносимой, однако, заглянув внутрь, я действительно увидела свет. Я протиснулась в отверстие. Вой ночного ветра, который разбудил меня, продолжался, время от времени сменяясь тишиной. В один из таких моментов я заползла в берлогу, прислушиваясь к малейшим шорохам, опасаясь, что в ней может оказаться второй обитатель.
Камни здесь плотно прилегали друг к другу, образуя лестницу. Они выдержали вес моего тела. Я миновала входной туннель и оказалась в комнате. То, что это именно комната, свидетельствовали плоские стены и плотно пригнанные друг к другу блоки. Действительно, это были остатки какого-то сооружения, превращенные в логово. На полу стоял цилиндр, сделанный из металла и стекла. От него исходил свет.
Цилиндр стоял рядом с грудой веток с кустов и обрывков сетей-паутины, которую я видела на скалах. В этом грязном гнезде лежало что-то сморщенное. Я взглянула и быстро отвернулась. Охотница была в этом логове не одна. Это останки ребенка!
Я торопливо схватила лампу и выбралась наружу. Мысли мои пришли в смятение. Я не могла поверить, что женщина жила такой жизнью зверя. Что привело ее в это логово вместе с ребенком? Из какого она народа?
Снаружи я поставила лампу на землю, обнаружив, что свет можно уменьшить, если нажать на кнопку сбоку у основания. И занялась делом, которое не могла оставить незаконченным.
Хотя мне было очень неприятно, но я заставила себя втащить женщину в отверстие. У меня не было веревки, чтобы спустить ее, поэтому я просто столкнула тело на пол этой древней комнаты. Потом заложила камнями вход. Работая, я плакала: мне было жаль эту женщину. Привалив последний камень и запечатав таким образом могилу, я достала амулет Ганноры. Он не светился, но был теплым. Я провела им вдоль груды камней.
- Да возвратится прах к праху, - вспомнила я слова, которые когда-то слышала. У меня никогда не было близких людей, я сирота, приемыш. И те, с кем я жила, меня никогда не встречали радушно. Почему смерть этого ужасного существа, с которым у меня нет никаких связей, так меня тронула?
- Пусть внутренняя искра, которая есть жизнь, вернется к тому, кто зажег ее. Пусть ту, что лежит здесь, ничто не беспокоит. И пусть та, кто покровительствует женщинам, ласково встретит ее у последних врат и приведет в Дом Мира!
У меня в руках вспыхнул амулет, голубой свет его, казалось, проник сквозь щели в камнях, как живительный дождь насыщает ждущее семя. Потом свет от амулета Ганноры погас, я стояла у груды камней. Над головой загорелась утренняя звезда.
Не только камни свидетельствовали, что здесь не всегда была пустыня. Небо посветлело, и я смогла разглядеть местность. На равнине видны были и другие развалины. Но только груды камней, изъеденных непогодой. Невозможно было догадаться ни о первоначальной форме древних зданий, ни их назначении.
Мне больше не хотелось искать здесь жизнь. Я была уверена, что та, кого я здесь нашла, была одна и страдала от голода и безнадежности. Возможно, она, как и я, оказалась здесь после крушения на море, была выброшена на берег без всякой надежды на спасение? Может, она даже с того корабля, который мы нашли? Узнать теперь невозможно.
Снова я направилась к ручью и позавтракала моллюсками в раковинах, которые скрывались меж камней. Их множество. Почему же тогда та женщина голодала? Может, вообще не знала, как прожить в пустыне?
Снова во мне проснулось желание идти дальше. Но я не сразу подчинилась ему. Встреча с жертвой этой местности, должно быть, слегка ослабила наложенный на меня обет. Я сжала в руке амулет и впервые попробовала то, против чего меня предупреждала леди Джелит, - послала мысленный призыв, попыталась найти корабль, на котором приплыла сюда. Если он придерживался того же курса, как и в тот момент, когда я видела его в последний раз, он должен уже достичь берега. Может, встал на якорь еще до того, как я начала свое опасное путешествие.
Я бездумно послала мысль, надеясь, что ее уловит кто-то из выживших участников нашей экспедиции. И получила ответ...
Нет! Это не человек. Это Сила, но такая, для которой у меня нет названия. И исходит она не со стороны моря, а с какого-то места к югу отсюда, где я стою под восходящим солнцем.
Я мгновенно отозвала свой призыв и попыталась воздвигнуть барьер, ожидая ответного поиска. Но он не пришел. Как будто источник Силы спит или так занят чем-то, что прикосновение мысли не выдало моего присутствия. Но я по-прежнему не могла понять, что породило это излучение. Я ничего подобного в жизни не встречала. Впрочем, несмотря на все свои похождения, что знаю я об этом мире? Даже салкары не заходили так далеко на юг. А если какой-то корабль и попадал безрассудно сюда, он не возвращался. Только капитан Харвик видел эти голые острова, но "Летящий в бурю" не стал здесь задерживаться.
Я подумала о Лакит, последнем легендарном страже. Ни в одной легенде не говорилось, кто такая на самом деле Лакит. Мне хотелось снова воспользоваться амулетом, попытаться еще раз увидеть то лицо. У него действительно были нечеловеческие черты. Но ведь я слышала, что есть такие существа, которые владеют могучими чарами, они могут принимать любую форму, обманчивую для глаз. Есть даже звери, способные сражаться в человеческом облике. А в животных они обращаются только при серьезной опасности. И я не знаю, опасна ли я, с моим даром, для таких существ.
Но одно последствие моего безрассудного поиска было: на меня снова навалилось принуждение, заставляющее идти дальше. И вот я, хочу того или нет, двинулась меж скал, причем не прямо на юг, а чуть отклоняясь к западу.
Это направление уводило меня от ручья, на который я привыкла полагаться и как на источник пищи и воды, и как на ориентир. Я попыталась остаться у ручья, но принуждение усилилось, оно заставляло меня уйти.
Нести с собой воду я не могла. А что касается пищи... мертвая пустыня вокруг не обещала успеха в случае охоты. Из растительной сетки я сделала веревку и повесила лампу, найденную в логове мертвой женщины, себе на спину. Пока она мне не нужна: солнце у меня за спиной поднималось все выше. И очень скоро тепло из блага превратилось в зло. Тело сквозь дыры в одежде обжигали лучи - сильнее, чем во время уборки урожая. Но кроме сухих кустов с переплетенными ветвями, никакой защиты от солнца не было.
Я уже далеко позади себя оставила ручей и видела на западе тонкую линию, обозначающую продолжение стены утесов, когда уловила легкое прикосновение жизненной силы. Еще шаг, и словно из земли поднялось передо мной какое-то существо и повисло в воздухе, издавая резкие крики. От неожиданности я едва не упала. Летающее существо явно птица, и она не имеет ничего общего с крылатыми чудовищами. Но в воздухе она продержалась недолго. Видно, не способна к продолжительным полетам. Во всяком случае она тут же снова опустилась на землю и мгновенно исчезла. Ее оперение того же серого цвета, что и окружающая местность, вплоть до пятен и линий на почве. Тем не менее, увидев ее и уловив сознанием эту искру жизни, я смогла найти и сбить ее своим прутом. Гораздо труднее оказалось приготовить ее для еды, потому что сварить или зажарить было не на чем. Снова пришлось есть сырое мясо.
Уловив жизненную силу один раз, я была уверена, что смогу это сделать и в другой раз. Принуждение продолжало увлекать меня, но я испытывала некоторое облегчение: по крайней мере, судьба того жалкого существа у ручья мне не грозила.
Воду я нашла тогда же, когда и еду; вообще птица стала моей добычей в тот момент, когда пила, потеряв осторожность. Она выкопала из земли одно из отвратительных, ловящих насекомых растений, обнажив толстый корень, из дыр которого сочилась жидкость. Я осторожно окунула в нее палец и понюхала. Запаха никакого! Я слизнула каплю. Вкус острый, кислый, но жажду утоляет. Я тут же вытащила корень из земли и проколола в нем большую дыру. Жидкость полилась, и я принялась глотать это богатство.
Утолив жажду и голод, я продолжила путь, хотя нежелание подчиняться чужой воле усиливалось. Однако я не сопротивлялась. Были веские причины беречь силы для будущей схватки. Я хорошо помнила, какой бессильной становлюсь после использования своего дара. А тут нет ни трав, ни помощи и лечения, в которых нуждается дальновидящий после такого испытания.
Но, по-видимому, то, что мною двигало, давало мне возможность отдыхать и идти довольно медленно. Полдень уже миновал и солнце светило в лицо, когда я сделала несколько последних шагов и опустилась на колени в тени нагромождения камней и высохшей глины. Некоторое время я сидела, отдуваясь. Смотрела вокруг, ничего не видя, довольная тем, что испытываю облегчение от нестерпимой жары.
Не знаю, когда мой невидящий взгляд вдруг стал что-то различать. Из груды камней торчал предмет, напоминающий кость. А дальше еще кости, одни присыпанные землей, другие прямо на поверхности. А совсем рядом со мной череп, его пустые глазницы обращены к пустыне, которую я только что преодолела. Это останки не одного тела. Я поползла на четвереньках, чтобы заглянуть на другую сторону холма.
За ним оказался еще один такой же, дальше еще, и так до самой стены утесов. Везде лежали белые кости, иногда грудами. Кое-где виднелись целые скелеты, вплоть до самой последней косточки, в других местах кости валялись беспорядочно.
Меж костями, над ними, под ними, везде было рассеяно что-то с металлическим блеском, кое-где сверкали драгоценные камни, видны были обрывки ткани, поблекшей и прогнившей от времени.
Я не чувствовала того, что испытывала, хороня тело у ручья. Эти кости такие древние, что у меня не было ощущения родства с ними. И потому решилась на то, на что пошли бы немногие: стала рыться в имуществе давно умерших.
Салкары и воины других народов твердо верят, что взять оружие мертвого значит принять на себя часть ушедшей жизни давно погибшего хозяина меча, ножа или копья. И если бы мои спутники увидели, что я делаю, меня сочли бы нечистой, обладающей черной кровью.
Когда я снова оказалась в тени одной из глиняно-каменных груд, в моем распоряжении имелись три ножа, совершенно не проржавевших, меч с украшенной каменьями рукоятью и браслет с ножнами метательного ножа. Легкое смертоносное оружие по-прежнему хранилось в ножнах.
Отыскивая оружие, я решила, что это не поле битвы. Мечи не обнажены, ножи по-прежнему подвешены к прогнившим поясам. Странно, но металл совсем не проржавел, а вот от одежды, поясов и обуви остались только жалкие клочки.
И на скелетах не видно ран. Все черепа целые, без повреждений. Меж ребер не торчали стрелы. К тому же я решила, что все эти мертвецы погибли не за один раз. Как будто люди приходили сюда в разное время, иногда через многие годы, и погибали здесь. Среди костей не только оружие, но и драгоценные браслеты, ожерелья и тому подобное. Все украшения остались на останках владельцев.
Существовал только один способ разрешить эту загадку и тем самым, возможно, избежать подобной участи. Но я страшилась его использования. Солнце уже опустилось за стену утесов на западе, свет его на небе начал меркнуть. Не приведет ли то действие, которое я планирую, к большей власти принуждения? Стоит ли идти на такой риск?
Амулет Ганноры нагрелся у меня в руке. Положив его на колени, я протянула руку к первому подобранному ножу. У него лезвие длиннее, чем у остальных; рукоять, как мне показалось, из рога с глубокой резьбой.
Взяв нож, я положила его поверх амулета Ганноры, закрыла глаза и быстро открыла сознание, чтобы не передумать.
Глава пятнадцатая
...Я не погрузилась в темноту, а словно стояла на холме, глядя на серый туман. Тут и там из тумана виднелись скалы, точно они вставали из мутного волнующегося моря.
Что-то шевелилось в тумане. Я ощутила страх, приглушенный страх, какое-то покрывало страха. Оно стояло между теми, кто двигался в тумане, и было полное понимание того, кто они и как здесь очутились.
В тумане какие-то люди, они тщетно пытаются выбраться. Я тоже с ними, только по какому-то капризу судьбы мне удалось улизнуть из этого липкого сковывающего тумана.
Кто я? Не могу вспомнить, воспоминания какие-то смутные, они тут же рассеиваются. Корабль, море, потом прорыв, разрыв нормального мира. Затем приказ для всех на борту... мы должны направиться...
В гавань!
Да, но, добравшись до гавани, мы еще больше запутались в сетях неведомого рыбака. Мы сошли на берег все вместе, движимые потребностью ответить на этот призыв. Только во мне что-то сопротивлялось, пыталось вырваться на свободу. Я повторяла слова, необходимые в такой ситуации. Я еще не стала частью коллективной добычи, а бросилась в сторону, когда мои товарищи начали подниматься по лестнице, борясь с принуждением. Я двигалась словно в вязком болоте, которое в любое мгновение могло поглотить меня. Но все же у меня хватило сил не пойти за остальными. Мои товарищи поднимались по ступеням с застывшими лицами, глаза их смотрели невидящим взглядом. Все, что когда-то они чувствовали, чем жили и что знали, беспробудно уснуло.
Я пробиралась между выброшенными на берег корпусами мертвых кораблей. Принуждение продолжало преследовать меня. Я зажала руками уши, чтобы не слышать приказ, которому не могла противиться, и брела какими-то зигзагами между остатками кораблей неведомых мореходов. Всеми силами пыталась отойти подальше от этого порта.
На какое-то время я освободилась от принуждения, наблюдая, что происходит с остальными. Они будто теряли самих себя, свою личность, но в последний момент осознали это и в тот же момент были поглощены - от них ничего не осталось, только пустота.
Я ощутила эту пустоту и побежала прочь. Ноги застревали в песке, все тело болело. Но я не останавливалась и спотыкаясь уходила все дальше от ступеней, которые уводили в ничто.
Миновав корабли, я подошла к ближайшему утесу. Держась рукой за камень, остановилась, чтобы перевести дух. Все во мне потемнело от страха, который стал еще сильнее, когда я реально ощутила исчезновение своих товарищей.
Страх превратил меня в нерассуждающее животное. Я пошла дальше меж утесов. Споткнулась и упала в трещину в камне, разодрав руки в кровь. Не вставая, на четвереньках принялась ощупывать стены, пытаясь выбраться. И все время ждала удара, нападения, которые заставят меня бездумно подчиняться и приведут к смерти.
Я поднималась по утесу, пока не оказалась на карнизе, который расходился по обе стороны от меня. Каменная стена надо мной казалась удивительно гладкой. Проведя по ней рукой, я не обнаружила ни одной выемки. Поэтому я повернула налево, по-прежнему подальше от источника принуждения.
Теперь карниз утеса начал снижаться. Я двигалась очень медленно, хотя мне хотелось бежать. Внизу расстилался серый туман. Я ничего не видела, кроме густых клубов.
Но когда туман сомкнулся вокруг меня, я поняла, что не одна. В тумане слышались звуки: иногда вопли, иногда тяжелое дыхание, какое бывает у человека, выбившегося из сил. Слышались голоса, они выкрикивали имена товарищей, а может, богов. Но все эти звуки казались непривычно приглушенными.
Тут у меня появилась новая мысль, безусловно, порожденная страхом. Товарищей моих схватили всех сразу, но что, если нечто захватившее их, думая о будущем, о другом дне или часе... или времени... хотело сохранить часть своей добычи? Неужели мне не удалось вырваться, а я только продлила свое пребывание во власти зла? Я тоже закричала, надеясь встретиться с кем-нибудь и узнать, куда мы попали.
Но мне не ответили. По-прежнему слышались другие голоса, стоны, крики о помощи. Меня так пугал этот гул, что захотелось убежать от него. Я повернулась, пытаясь найти карниз, который привел меня сюда. Но туман оказался таким густым, что я потеряла направление и не могла определить, откуда пришла.