Страница:
— Ратан. Робот с Денста II. Мы его потеряли на следующий год в кислотном озере мира голубой звезды. Прекрасно знал машины. Он ведь и сам был машиной.
— Что случилось с Центральным Контролем, с нами? — медленно спросил Картр. — Почему у нас нет нужного оборудования, припасов, новых людей?
— Крушение, — резко ответил Филх. — Может быть, Центральный Контроль слишком велик, контролирует слишком много миров, власть его протягивается слишком далеко. Или, может быть, он слишком состарился. Вспомните секторные войны, борьбу за власть между вождями секторов. Разве Центральный Контроль не положил бы этому конец… если бы смог?
— Но Патруль… Филх рассмеялся. «О да, Патруль! Мы выжившие упрямцы, ненормальные. Мы считаем, что мы, Звездный Патруль, космонавты и рейнджеры, по-прежнему поддерживаем мир и галактическую законность. Мы летаем тут и там в кораблях, которые распадаются на куски, потому что уже нет специалистов, которые могли бы отремонтировать их. Мы сражаемся с пиратами, обыскиваем забытые небеса… Ради чего? Мы повинуемся приказам, подписанными двумя буквами — ЦК. Мы быстро превращаемся в анахронизм, мы живые, но в то же время мертвые древности. И один за другим исчезаем в пространстве. Нас давно следует поместить в музей, как объект, не имеющий практической ценности…»
— Что случилось с Центральным Контролем? — спросил Картр и тут же стиснул зубы: от резкого поворота вездехода он ударился рукой о крепкие ребра Зинги и почувствовал жгучую боль.
— Галактическая империя, — объявил закатанин с улыбкой, говорившей о том, что его совершенно не интересует эта тема, — галактическая империя распадается. За пять лет мы утратили связь с большинством секторов. ЦК теперь лишь название, за которым нет никакой власти. В следующем поколении его могут даже забыть. За нами долгий путь — около трех тысяч лет, — и места соединений начали протекать. Сейчас секторные войны, и как результат — хаос. Мы быстро отступим назад, может быть, далеко назад, в варварство, космические полетыи будут забыты. Потом все начнется сначала…
— Может быть, — прозвучал пессимистический ответ Филха. — Но ни я, ни ты, дорогой друг, не будем свидетелями нового восхода… Зинга кивнул в знак согласия."Но это и не имеет значения. Мы нашли для себя мир и должны как можно лучше освоить его. Далеко ли мы на картах?» — спросил он сержанта. Они включили карты на экранах корабля, карты такие старые, что даты на них казались нелепыми, карты солнц и систем, которые не посещались никем два, три, пять поколений, с которыми Контороль не имел контакта уже 500 лет. Картр неделями изучал эти карты. И ни на одной не видел эту систему. Они оказались слишком далеко, слишком близко к краю галактики. Катушка с записями и картами этого мира, если, конечно, она вообще когда-то существовала, давно проржавела в бездействии, забытая многие поколения назад в архивах Контроля.
— Нас вообще нет на картах, — он чувствовал какое-то горькое удовольствие, отвечая так.
— Чистый лист, с которого можно начать, — прокомментировал Зинга. — Филх, эта река, она как будто расширяется? Действительно, русло реки становилось шире. Уже некоторое время они летели над зеленью, вначале над кустами и полосками низкорослой растительности, потом появились группы настоящих деревьев. Животная жизнь… Картр напряг мозг, а вездеход поднялся, следуя за общим подъемом местности. Теперь ветер доносил сильные приятные запахи — запахи земли, растительности, аромат воды. Они парили над водной поверхностью, внизу течение стало сильнее, пробиваясь между скалами.Затем река завернула у мыса, густо заросшего деревьями, и перед ними в полумиле открылся водопад. Вуаль брызг вздымалась над скалистым берегом плато. Филх провел когтями по кнопкам приборов. Вездеход полетел медленнее и начал снижаться. Он направлялся к песчаной полоске, отходившей от скального берега. Они легко опустились. Великолепная посадка! Зинга наклонился и хлопнул Филха по плечу.
— Поздравляю, рейнджер! Прекрасная посадка, просто прекрасная… — голос у него захрипел, он тщетно пытался имитировать возбужденную туристку. Картр неуклюже выбрался из сидения и стоял на песке, широко расставив ноги. Перед ним в заросших камнях журчала вода. Картр чувствовал под ее поверхностью присутствие маленьких живых существ, занятых своими делами. Он опустился на колени и погрузил руки в прохладную воду. Вода увлажнила края рукавов, смочила запястья. Она была чистой и прохладной, и он не мог справиться с искушением.
— Выкупаемся? — спросил Зинга. — Я уже иду. Картр растегнул многочисленные пряжки мундира и осторожно вынул руку из перевязи. Филх, скрестив ноги, сидел на песке. На его тонкой шее была явно написано неодобрение. Ни за что на свете Филх добровольно не коснулся бы воды. Сержант не смог сдержать восклицания удовольствия, когда вода сомкнулась над ним. Она поднималась до лодыжки, до колена, до пояса, а он брел, осторожно нащупывая дно. Зинга храбро бросился в воду и, добравшись до глубокого места, поплыл поперек течения. Картр сожалел, что у него болит рука и он не может присоединиться к закатанину. Он мог лишь окунуться и позволить воде смыть с себя корабельную грязь, следы слишком долгого пути.
— Если вы кончили это новоизобретенное безумие, — послышался голос Филха, — я могу напомнить вам, что нам еще нужно заняться работой. Картр был почти готов отрицать это. Ему никуда не хотелось идти. Но узы дисциплины привели его обратно на песчаный берег, где с помощью тристианина он оделся в ненавистный мундир. Зинга плыл против течения, и Картр время от времени видел желто-серое тело закатанина в тумане и водяных брызгах. Он послал призывную мысль. Но тут его отвлекла птица, пролетевшая над головой вспышкой яркого света. Филх стоял с протянутой рукой, из горла его вылетал чистый свист. Птица изменила направление и повернула к ним. Потом села на коготь большого пальца тристианина и ответила на его свист чистым певучим звуком. Ее голубоватые перья отливали металлическим блеском. Долгое время отвечала она Филху, потом снова поднялась в воздух и полетела над водой. Гребешок тристианина вздымался гордо и высоко. Картр перевел дыхание.
— Какая красавица! — отдал он должное. Филх кивнул, но в ответе его звучала звучала нотка печали:"Она в действительности не поняла меня.» Из воды вышел Зинга, шипя, как после битвы. Он поднес предмет, который держал во руке, ко рту, пожевал с выражением восторга и проглотил.
— Водные существа великолепны! — заявил он. — Ничего лучшего я не пробовал с Вассора, когда ел жареный обед катнеров. Жаль, что они такие маленькие.
— Надеюсь, твои иммунологические прививки еще действуют, — едко заметил Картр. -Если ты…
— Позеленею и умру, то это будет только моя вина, — закончил за него закатип. — Но из-за свежей пищи можно умереть. По-моему, формула А О
— не лучшая возможная еда. Ну, куда же мы теперь направимся? Картр изучал плато, с которого падала река. Густая зелень выглядела многообещающе. Они не могут слишком углубляться в незнакомую местность с небольшим запасом горючего. Может, вершина утеса позволит лучше осмотреть окрестности. Он предложил лететь туда.
— Вверх так вверх. — Филх вернулся на сидение. — Но не более полумили, если не хотите возвращаться пешком! На этот раз вездеход поднялся медленно и экономно. Картр знал, что Филх выжмет последние капли энергии из машины, но ему совсем не хотелось тащиться к «Звездному пламени» пешком. На вершине утеса, казалось, нет посадочной площадки. Деревья жались к самому берегу, создавая сплошной зеленый ковер. Но в четверти мили от водопада они нашли остров, в сущности маленькую столовую гору с ровной вершиной. Филх посадил вездеход так, что с обеих сторон от края их отделяло не более четырех футов. Камень накалился на солнце. Картр вышел из вездехода и достал бинокль. По обеим берегам реки деревья и кусты стояли почти сплошной стеной. Но к северу виднелись холмы, а река пересекала равнину. Картр укладывал бинокль, когда почувствовал чужую жизнь. Внизу на берегу реки из леса вышло коричневое мохнатое животное. Оно село у реки на четвереньки и погрузило передние лапы в поток. В воздухе блеснуло серебро, и в челюстях зверя забилось водное существо.
— Великолепно! — отдал должное мастерству охотника Зинга. — Я бы не смог это сделать лучше. Ни одного лишнего движения… Картр осторожно коснулся мозга за обросшим шерстью черепом. Как будто его разум особого типа. Картр решил, что может с ним контактировать, если захочет. Но животное не знает людей или похожих на них существ. Неужели на этой дикой планете нет господствующей формы жизни? Он произнес это вслух, и Филх ответил ему. — Неужели от угара при посадке у тебя свихнулись мозги? Дикие участки можно найти на многих планетах. И если существо внизу не знает более сильных созданий, чем оно само, это еще ничего не доказывает… Зинга смотрел на отдаленную равнину и холмы. — Зеленые холмы, — пробормотал он. — Зеленые холмы и река, полная великолепной добычи. Дух Космоса еще раз улыбнулся нам. Ты хочешь задать вопросы нашему другу рыболову?
— Нет. И он не один. Кто-то пасется за той группой остроконечных деревьев. И есть еще другие. Они боятся друг друга, живут по закону когтя и клыка.
— Примитивная жизнь, — заключил Филх и великодушно добавил: — Может, ты и прав, Картр. Возможно, на этой планете не господствуют ни люди, ни бемми.
— Не верю. — Зинга поднял до предела внешние и внутренние веки. — Хочу сразиться с разумным чудовищем… Картр улыбнулся. Почему-то ему всегда казалось, что мозг Зинги, унаследовавший особенности его предков-рептилий, ближе к человеческому по мыслительным процессам, чем холодная отчужденность Филха. Зинга погружался в жизнь с интересом и энергией, а тристианин, несмотря на физическую вовлеченность, все же оставался сторонним наблюдателем.
— Может, мы сумеем найти в тех холмах поселок твоих разумных чудовищ, — предположил Картр. — Как, Фихл, попробуем добраться туда?
— Нет. — Филх указал на счетчик. — У нас ровно столько горючего, чтобы добраться до корабля.
— Если мы все задержим дыхание и будем толкать… — пробормотал закатанин. — Ладно. А если горючего не хватит, мы пойдем. Нет ничего лучше, чем чувствовать горячий песок меж пальцами ног… — он томно вздохнул. Вездеход поднялся, испугав мохнатого рыболова. Животное сидело, подняв передние лапы, с которых капала вода, и смотрело им вслед. Картр уловил его изумление, но оно не боялось. У него мало врагов с совсем нет летающих по воздуху. Когда вездеход развернулся, Картр послала мысль с призывом доброй воли, обращенным к примитивному мозгу. Он оглянулся. Животное встало на задние лапы и стояло, как человек, опустив передние лапы и глядя им вслед. Они так низко пролетели над водопадом, что брызги окатили их. Картр прикусил нижнюю губу. Характер Филха или действительно машине не хватает мощности? У него не было желания задавать этот вопрос открыто.
— Возвращаться по реке значит сильно удлинить путь, — заметил Зинга. — Если мы полетим прямо над пустыней, то наткнемся на корабль… Картр кивнул. «Как, Филх? Будем держаться воды или нет?» Тристианин сгорбил плечи: это у него служило эквивалентом пожатия. «Да, быстрее.» И он повернул нос вездехода направо. Они покинули нитку реки. Под ними лежал ковер деревьев, затем показалась поляна, поросшая кустарником. На ней паслись пять рыжевато-коричневых животных. Одно из них подняло голову, и солнце сверкнуло на мощных длинных рогах.
— Интересно, бывают ли у них ссоры с нашим другом у реки, — пробормотал Зинга. — У него были такие когти. А эти рога — вовсе не украшение. А может, у них договор о ненападении…
— Тогда большую часть времени они проводят в смертельных схватках, — заметил Филх.
— Знаешь, ты очень полезный бемми, мой друг. — Зинга смотрел на затылок головы с гребешком. — С тобой не нужно ожидать худшего: ты уже все сформулировал. Что бы мы делали без твоих предсказаний будущего? Деревья и кусты внизу становились реже. Все в больших и больших количествах появлялись скалы, участки голой обнаженной земли и странные изогнутые растения, характерные для пустыни.
— Подожди! — Картр схватил Филха за руку. — Направо, вот там!.. Вездеход послушно нырнул и опустился на ровную площадку. Картр выбрался и, раздвигая кустарник, вышел на край того, что увидел с воздуха. Остальные присоединились к нему. Зинга опустился на колено и коснулся белой поверхности. «Искуственное», — вынес он заключение. Песок закрывал эту поверхность. Лишь по какой-то прихоти ветра часть ее обнажилась. Покрытие, искусственное покрытие. Зинга пошел направо, Филх налево. Пройдя примерно по 40 футов, они присели и начали копать почву. Через несколько секунд у обоих обнаружилась твердая поверхность.
— Дорога! — заключил Картр. — Транспортировка по поверхности. Давно ли это было, как вы думаете? Филх пропустил сквозь пальцы-когти песок. «Тут сухо и жарко, а бури, я думаю, бывают не часто. К тому же растительность, как в дикой местности. Может быть, и 10 лет, и 100, и…
— … и 10 тысяч! — заключил за него Картр. Но его внутренне возбуждение все росло. Здесь была высшая форма жизни! Люди … или какие-то существа построили эту дорогу для передвижения. А дороги обычно ведут к … Сержант повернулся к Филху. «Как ты думаешь, на корабле хватит топлива, чтобы мы вернулись сюда с установленным следоискателем?» Филх задумался. «Возможно… Если топливо не понадобится для чего— нибудь другого.» Возбуждение Картра спало. Конечно, горючее понадобится для другой работы. Если они оставят корабль, нужно будет перевезти командора и Мириона, припасы, все необходимое для лагеря в более пригодной для жизни холмистой местности. Он с сожалением пнул участок мостовой. Раньше его долгом и наслаждением было бы проследить за этой нитью к ее началу. Теперь его долг — забыть о ней. Картр тяжело пошел к вездеходу. Все молчали, когда машина поднялась в воздух.
3. МЯТЕЖ
— Что случилось с Центральным Контролем, с нами? — медленно спросил Картр. — Почему у нас нет нужного оборудования, припасов, новых людей?
— Крушение, — резко ответил Филх. — Может быть, Центральный Контроль слишком велик, контролирует слишком много миров, власть его протягивается слишком далеко. Или, может быть, он слишком состарился. Вспомните секторные войны, борьбу за власть между вождями секторов. Разве Центральный Контроль не положил бы этому конец… если бы смог?
— Но Патруль… Филх рассмеялся. «О да, Патруль! Мы выжившие упрямцы, ненормальные. Мы считаем, что мы, Звездный Патруль, космонавты и рейнджеры, по-прежнему поддерживаем мир и галактическую законность. Мы летаем тут и там в кораблях, которые распадаются на куски, потому что уже нет специалистов, которые могли бы отремонтировать их. Мы сражаемся с пиратами, обыскиваем забытые небеса… Ради чего? Мы повинуемся приказам, подписанными двумя буквами — ЦК. Мы быстро превращаемся в анахронизм, мы живые, но в то же время мертвые древности. И один за другим исчезаем в пространстве. Нас давно следует поместить в музей, как объект, не имеющий практической ценности…»
— Что случилось с Центральным Контролем? — спросил Картр и тут же стиснул зубы: от резкого поворота вездехода он ударился рукой о крепкие ребра Зинги и почувствовал жгучую боль.
— Галактическая империя, — объявил закатанин с улыбкой, говорившей о том, что его совершенно не интересует эта тема, — галактическая империя распадается. За пять лет мы утратили связь с большинством секторов. ЦК теперь лишь название, за которым нет никакой власти. В следующем поколении его могут даже забыть. За нами долгий путь — около трех тысяч лет, — и места соединений начали протекать. Сейчас секторные войны, и как результат — хаос. Мы быстро отступим назад, может быть, далеко назад, в варварство, космические полетыи будут забыты. Потом все начнется сначала…
— Может быть, — прозвучал пессимистический ответ Филха. — Но ни я, ни ты, дорогой друг, не будем свидетелями нового восхода… Зинга кивнул в знак согласия."Но это и не имеет значения. Мы нашли для себя мир и должны как можно лучше освоить его. Далеко ли мы на картах?» — спросил он сержанта. Они включили карты на экранах корабля, карты такие старые, что даты на них казались нелепыми, карты солнц и систем, которые не посещались никем два, три, пять поколений, с которыми Контороль не имел контакта уже 500 лет. Картр неделями изучал эти карты. И ни на одной не видел эту систему. Они оказались слишком далеко, слишком близко к краю галактики. Катушка с записями и картами этого мира, если, конечно, она вообще когда-то существовала, давно проржавела в бездействии, забытая многие поколения назад в архивах Контроля.
— Нас вообще нет на картах, — он чувствовал какое-то горькое удовольствие, отвечая так.
— Чистый лист, с которого можно начать, — прокомментировал Зинга. — Филх, эта река, она как будто расширяется? Действительно, русло реки становилось шире. Уже некоторое время они летели над зеленью, вначале над кустами и полосками низкорослой растительности, потом появились группы настоящих деревьев. Животная жизнь… Картр напряг мозг, а вездеход поднялся, следуя за общим подъемом местности. Теперь ветер доносил сильные приятные запахи — запахи земли, растительности, аромат воды. Они парили над водной поверхностью, внизу течение стало сильнее, пробиваясь между скалами.Затем река завернула у мыса, густо заросшего деревьями, и перед ними в полумиле открылся водопад. Вуаль брызг вздымалась над скалистым берегом плато. Филх провел когтями по кнопкам приборов. Вездеход полетел медленнее и начал снижаться. Он направлялся к песчаной полоске, отходившей от скального берега. Они легко опустились. Великолепная посадка! Зинга наклонился и хлопнул Филха по плечу.
— Поздравляю, рейнджер! Прекрасная посадка, просто прекрасная… — голос у него захрипел, он тщетно пытался имитировать возбужденную туристку. Картр неуклюже выбрался из сидения и стоял на песке, широко расставив ноги. Перед ним в заросших камнях журчала вода. Картр чувствовал под ее поверхностью присутствие маленьких живых существ, занятых своими делами. Он опустился на колени и погрузил руки в прохладную воду. Вода увлажнила края рукавов, смочила запястья. Она была чистой и прохладной, и он не мог справиться с искушением.
— Выкупаемся? — спросил Зинга. — Я уже иду. Картр растегнул многочисленные пряжки мундира и осторожно вынул руку из перевязи. Филх, скрестив ноги, сидел на песке. На его тонкой шее была явно написано неодобрение. Ни за что на свете Филх добровольно не коснулся бы воды. Сержант не смог сдержать восклицания удовольствия, когда вода сомкнулась над ним. Она поднималась до лодыжки, до колена, до пояса, а он брел, осторожно нащупывая дно. Зинга храбро бросился в воду и, добравшись до глубокого места, поплыл поперек течения. Картр сожалел, что у него болит рука и он не может присоединиться к закатанину. Он мог лишь окунуться и позволить воде смыть с себя корабельную грязь, следы слишком долгого пути.
— Если вы кончили это новоизобретенное безумие, — послышался голос Филха, — я могу напомнить вам, что нам еще нужно заняться работой. Картр был почти готов отрицать это. Ему никуда не хотелось идти. Но узы дисциплины привели его обратно на песчаный берег, где с помощью тристианина он оделся в ненавистный мундир. Зинга плыл против течения, и Картр время от времени видел желто-серое тело закатанина в тумане и водяных брызгах. Он послал призывную мысль. Но тут его отвлекла птица, пролетевшая над головой вспышкой яркого света. Филх стоял с протянутой рукой, из горла его вылетал чистый свист. Птица изменила направление и повернула к ним. Потом села на коготь большого пальца тристианина и ответила на его свист чистым певучим звуком. Ее голубоватые перья отливали металлическим блеском. Долгое время отвечала она Филху, потом снова поднялась в воздух и полетела над водой. Гребешок тристианина вздымался гордо и высоко. Картр перевел дыхание.
— Какая красавица! — отдал он должное. Филх кивнул, но в ответе его звучала звучала нотка печали:"Она в действительности не поняла меня.» Из воды вышел Зинга, шипя, как после битвы. Он поднес предмет, который держал во руке, ко рту, пожевал с выражением восторга и проглотил.
— Водные существа великолепны! — заявил он. — Ничего лучшего я не пробовал с Вассора, когда ел жареный обед катнеров. Жаль, что они такие маленькие.
— Надеюсь, твои иммунологические прививки еще действуют, — едко заметил Картр. -Если ты…
— Позеленею и умру, то это будет только моя вина, — закончил за него закатип. — Но из-за свежей пищи можно умереть. По-моему, формула А О
— не лучшая возможная еда. Ну, куда же мы теперь направимся? Картр изучал плато, с которого падала река. Густая зелень выглядела многообещающе. Они не могут слишком углубляться в незнакомую местность с небольшим запасом горючего. Может, вершина утеса позволит лучше осмотреть окрестности. Он предложил лететь туда.
— Вверх так вверх. — Филх вернулся на сидение. — Но не более полумили, если не хотите возвращаться пешком! На этот раз вездеход поднялся медленно и экономно. Картр знал, что Филх выжмет последние капли энергии из машины, но ему совсем не хотелось тащиться к «Звездному пламени» пешком. На вершине утеса, казалось, нет посадочной площадки. Деревья жались к самому берегу, создавая сплошной зеленый ковер. Но в четверти мили от водопада они нашли остров, в сущности маленькую столовую гору с ровной вершиной. Филх посадил вездеход так, что с обеих сторон от края их отделяло не более четырех футов. Камень накалился на солнце. Картр вышел из вездехода и достал бинокль. По обеим берегам реки деревья и кусты стояли почти сплошной стеной. Но к северу виднелись холмы, а река пересекала равнину. Картр укладывал бинокль, когда почувствовал чужую жизнь. Внизу на берегу реки из леса вышло коричневое мохнатое животное. Оно село у реки на четвереньки и погрузило передние лапы в поток. В воздухе блеснуло серебро, и в челюстях зверя забилось водное существо.
— Великолепно! — отдал должное мастерству охотника Зинга. — Я бы не смог это сделать лучше. Ни одного лишнего движения… Картр осторожно коснулся мозга за обросшим шерстью черепом. Как будто его разум особого типа. Картр решил, что может с ним контактировать, если захочет. Но животное не знает людей или похожих на них существ. Неужели на этой дикой планете нет господствующей формы жизни? Он произнес это вслух, и Филх ответил ему. — Неужели от угара при посадке у тебя свихнулись мозги? Дикие участки можно найти на многих планетах. И если существо внизу не знает более сильных созданий, чем оно само, это еще ничего не доказывает… Зинга смотрел на отдаленную равнину и холмы. — Зеленые холмы, — пробормотал он. — Зеленые холмы и река, полная великолепной добычи. Дух Космоса еще раз улыбнулся нам. Ты хочешь задать вопросы нашему другу рыболову?
— Нет. И он не один. Кто-то пасется за той группой остроконечных деревьев. И есть еще другие. Они боятся друг друга, живут по закону когтя и клыка.
— Примитивная жизнь, — заключил Филх и великодушно добавил: — Может, ты и прав, Картр. Возможно, на этой планете не господствуют ни люди, ни бемми.
— Не верю. — Зинга поднял до предела внешние и внутренние веки. — Хочу сразиться с разумным чудовищем… Картр улыбнулся. Почему-то ему всегда казалось, что мозг Зинги, унаследовавший особенности его предков-рептилий, ближе к человеческому по мыслительным процессам, чем холодная отчужденность Филха. Зинга погружался в жизнь с интересом и энергией, а тристианин, несмотря на физическую вовлеченность, все же оставался сторонним наблюдателем.
— Может, мы сумеем найти в тех холмах поселок твоих разумных чудовищ, — предположил Картр. — Как, Фихл, попробуем добраться туда?
— Нет. — Филх указал на счетчик. — У нас ровно столько горючего, чтобы добраться до корабля.
— Если мы все задержим дыхание и будем толкать… — пробормотал закатанин. — Ладно. А если горючего не хватит, мы пойдем. Нет ничего лучше, чем чувствовать горячий песок меж пальцами ног… — он томно вздохнул. Вездеход поднялся, испугав мохнатого рыболова. Животное сидело, подняв передние лапы, с которых капала вода, и смотрело им вслед. Картр уловил его изумление, но оно не боялось. У него мало врагов с совсем нет летающих по воздуху. Когда вездеход развернулся, Картр послала мысль с призывом доброй воли, обращенным к примитивному мозгу. Он оглянулся. Животное встало на задние лапы и стояло, как человек, опустив передние лапы и глядя им вслед. Они так низко пролетели над водопадом, что брызги окатили их. Картр прикусил нижнюю губу. Характер Филха или действительно машине не хватает мощности? У него не было желания задавать этот вопрос открыто.
— Возвращаться по реке значит сильно удлинить путь, — заметил Зинга. — Если мы полетим прямо над пустыней, то наткнемся на корабль… Картр кивнул. «Как, Филх? Будем держаться воды или нет?» Тристианин сгорбил плечи: это у него служило эквивалентом пожатия. «Да, быстрее.» И он повернул нос вездехода направо. Они покинули нитку реки. Под ними лежал ковер деревьев, затем показалась поляна, поросшая кустарником. На ней паслись пять рыжевато-коричневых животных. Одно из них подняло голову, и солнце сверкнуло на мощных длинных рогах.
— Интересно, бывают ли у них ссоры с нашим другом у реки, — пробормотал Зинга. — У него были такие когти. А эти рога — вовсе не украшение. А может, у них договор о ненападении…
— Тогда большую часть времени они проводят в смертельных схватках, — заметил Филх.
— Знаешь, ты очень полезный бемми, мой друг. — Зинга смотрел на затылок головы с гребешком. — С тобой не нужно ожидать худшего: ты уже все сформулировал. Что бы мы делали без твоих предсказаний будущего? Деревья и кусты внизу становились реже. Все в больших и больших количествах появлялись скалы, участки голой обнаженной земли и странные изогнутые растения, характерные для пустыни.
— Подожди! — Картр схватил Филха за руку. — Направо, вот там!.. Вездеход послушно нырнул и опустился на ровную площадку. Картр выбрался и, раздвигая кустарник, вышел на край того, что увидел с воздуха. Остальные присоединились к нему. Зинга опустился на колено и коснулся белой поверхности. «Искуственное», — вынес он заключение. Песок закрывал эту поверхность. Лишь по какой-то прихоти ветра часть ее обнажилась. Покрытие, искусственное покрытие. Зинга пошел направо, Филх налево. Пройдя примерно по 40 футов, они присели и начали копать почву. Через несколько секунд у обоих обнаружилась твердая поверхность.
— Дорога! — заключил Картр. — Транспортировка по поверхности. Давно ли это было, как вы думаете? Филх пропустил сквозь пальцы-когти песок. «Тут сухо и жарко, а бури, я думаю, бывают не часто. К тому же растительность, как в дикой местности. Может быть, и 10 лет, и 100, и…
— … и 10 тысяч! — заключил за него Картр. Но его внутренне возбуждение все росло. Здесь была высшая форма жизни! Люди … или какие-то существа построили эту дорогу для передвижения. А дороги обычно ведут к … Сержант повернулся к Филху. «Как ты думаешь, на корабле хватит топлива, чтобы мы вернулись сюда с установленным следоискателем?» Филх задумался. «Возможно… Если топливо не понадобится для чего— нибудь другого.» Возбуждение Картра спало. Конечно, горючее понадобится для другой работы. Если они оставят корабль, нужно будет перевезти командора и Мириона, припасы, все необходимое для лагеря в более пригодной для жизни холмистой местности. Он с сожалением пнул участок мостовой. Раньше его долгом и наслаждением было бы проследить за этой нитью к ее началу. Теперь его долг — забыть о ней. Картр тяжело пошел к вездеходу. Все молчали, когда машина поднялась в воздух.
3. МЯТЕЖ
Огибая разбитый корпус «Звездного пламени», они увидели у носа человека, машущего им рукой. Когда они приземлились, их ждал Джексен.
— Ну? — хрипло спросил он, не дожидаясь, пока опадет песок, поднятый посадкой.
— К северу плодородная открытая местность с изобилием воды, — доложил Картр. — Дикая животная жизнь…
— Съедобные водные существа! — прервал Зинга, облизывая губы при воспоминании.
— Признаки цивилизации? — Погребенная в песке старая дорога, больше ничего. Животные не знают высшей формы жизни. Мы вели запись, я могу прокрутить ее для командора…
— Если он захочет… — Что вы имеете в виду? — тон Джексена насторожил Картра, он остановился с зажатой в руке катушкой записи. Ответ Джексена звучал холодно и резко. «Командор Вибор считает, что наш долг — оставаться на корабле…»
— Но почему? — недоуменно спросил сержант. Ничто больше не поднимет «Звездное пламя». Глупо не понимать этого и строить планы на другой основе. Картр сделал то, на что редко осмеливался раньше: постарался прочесть поверхностные мысли офицера. Беспокойство и еще что-то — удивительное и удивленное негодование, когда Джексен думал о нем, Картре, или о других рейнджерах. Почему? Неужели из-за того, что сержант не дитя Службы, воспитан не в одной из семей Патруля в плотных тисках традиций и обязанностей, как другие человеческие члены экипажа? Неужели потому, что он в дружеских отношениях с бемми? Он воспринял это исследование как факт, запомнил его и отложил в ячейки памяти, чтобы извлечь в будущем, когда нужно будет сотрудничать с Джексеном.
—Почему? — повторил офицер вопрос Картра. — Командир несет ответственность … даже рейнджер должен понимать это. Ответственность.
— Которая заставляет его умереть с голоду в разбитом корабле? — вмешался Зинга. — Бросьте, Джексен. Командор Вибор представляет разумную форму жизни… Пальцы Картра сложились в старый предупредительный сигнал. Закатанин увидел его и замолчал, а сержант быстро продолжал, чтобы заглушить последние слова Зинги:
— Он, несомненно, захочет просмотреть катушку с записями, прежде чем строить планы на будущее.
— Командор ослеп! Картр застыл. «Вы уверены?» -Смит уверен. Может быть, Торк сумел бы помочь ему. У нас нет умения, его раны слишком серьезны для владеющих лишь приемами первой помощи.
— Все равно я доложу. — Картр двинулся к кораблю, чувствуя, как будто свинцовая тяжесть навалилась ему на плечи. Почему, спрашивал он себя в отчаянии, пробираясь через люк, он чувствует себя так угнетенно? На него не падает ответственность и руководство. И Джексен, и Смит превосходят его по званию. Как сержант рейнджеров, он находится на самой границе Службы. Но все эти соображения не уменьшали его беспокойства.
— Докладывает Картр, сэр! — он вытянулся перед человеком с забинтованным лицом, лежащим в кают-компании.
— Докладывайте… — это требование звучало механически. Картр даже подумал, действительно ли командир слышит его, а если слышит, то понимает ли.
— Мы разбились у края пустыни. На вездеходе разведочная группа продвинулась к реке на север. Из-за ограниченного запаса горючего мы не смогли уйти далеко. Но район к северу выглядит пригодным для разбивки лагеря…
— Признаки жизни? — Много животных разнообразных видов и форм на низком уровне развития разума. Единственный след цивилизации — участок дороги, занесенный песком, что указывает на его длительное бездействие. У животных не сохранилось воспоминаний о контактах с высшей формой жизни.
— Свободны. Но Картр не уходил. «Простите, сэр, но я прошу разрешения на использование запасов топлива для организации проверки…»
— Корабельные запасы? Вы не в своем уме? Конечно, нет! Поступите в распоряжение Джексена для участия в ремонте… Ремонт? Неужели Вибор искренне верит, что есть хоть малейшая возможность восстановить «Звездное пламя»? Cержант рейнджеров заколебался у выхода из кают-компании и наполовину обернулся, прежде чем выйти. Но, сообразив, что дальнейший разговор с Вибором бесполезен, он поспешил в помещение рейнджеров, где нашел остальных. Маленькая фигура у двери оказалась Смитом. При виде Картра Смит встал.
— Ну что, Картр? — Велел участвовать в ремонте. Великие Крылья Космоса, что он имел ввиду?
— Вы можете не поверить, — ответил связист, — но он имеет в виду то, что он сказал. Нам приказано подготовить корабль к старту…
— Но разве он не видит?.. — начал Картр и прикусил губу, вспомнив. Именно так — командир не видит, в каком состоянии находится разбитый корабль. Но разве не обязанность Джексена и Смита сказать ему об этом? И как будто подслушав его мысль, связист ответил:"Он не слушает нас. Когда я попытался сказать ему, он велел мне уйти. А Джексен соглашается с каждым его приказом!»
— Но почему он так делает? Джексен не дурак, он понимает, что мы не можем взлететь. «Звездное пламя» погибло. Смит прислонился к стене. Это был маленький человек, худой, жилистый, почти черный от космического загара. Сейчас он как будто даже разделял зловещую отчужденность Филха. Смит любил только свои аппараты связи. Картр как-то видел, как он украдкой гладил пластиковую поверхность приборов. Из-за старого разделения экипажа корабля на патрульных и рейнджеров Картр не очень хорошо знал его.
—Вам легко принять мысль, что с кораблем покончено, — говорил связист.
— Вы никогода не были так связаны с этой грудой металла, как мы. Ваши обязанности на планетах, не в космосе. «Звездное пламя» — часть Вибора. Он не может просто уйти и забыть о корабле. И Джексен тоже.
— Хорошо. Я могу поверить, что корабль означает для вас, ее регулярного экипажа, больше, чем для нас, — почти устало согласился Картр. — Но корабль мертв, и ни вы, ни мы никогда не сможем заставить его взлететь. Лучше оставить его, разбить лагерь где-нибудь поблизости от воды и пищи…
— Отказаться от прошлого и начать все заново? Может быть. Я согласен с вами — с точки зрения разума. Но вам придется считаться и с эмоциями, мой юный друг. И очень считаться!
— А почему, — медленно спросил Картр, — вы говорите об этом мне?
— Процесс отбора привел к вам. Если мы оказались на планете без всякой надежды улететь с нее, кто лучше всего поймет наши задачи — тот, кто почти с детства находился в космосе, или рейнджер? Что вы собираетесь делать? Но Картр отказался отвечать. Чем больше говорил Смит, тем болшее беспокойство испытывал Картр. Никогда раньше корабельный офицер не разговаривал с ним с такой откровенностью.
— Решит командор, — начал он. Смит резко и коротко рассмеялся, в его смехе не звучало веселье. «Значит, вы боитесь взглянуть в лицо правде, летун? Я думал, рейнджеров не испугаешь; эти бесстрашные дикие исследователи…» Здоровой рукой Картр схватил за воротник Смита. — К чему вы ведете, Смит? — спросил он, отказываясь от уставных форм обращения к офицеру. Связист пытался высвободиться от хватки рейнджера. Он поднял глаза и встретился с взглядом Картра. Пальцы Картра разжались, и рука упала. Смит верил в свои слова, верил, хотя и пытался насмешничать. Смит пришел к нему за помощью. Впервые Картр был рад, что обладает этой странной способностью — способностью улавливать чувства товарищей.
— Говорите, — сказал он, садясь на спальный мешок. Он чувствовал, что напряжение, охватившее всех секунду-две назад, ослабло. Картр также знал, что рейнджеры пойдут за ним, они ждут его решения.
— Вибор больше не с нами… Он свихнулся… — Смит с трудом отыскивал слова. И Картр читал в нем поднимающийся страх и отчаяние.
— Из-за потери зрения? Но тогда это временно. Привыкнув, он…
— Нет. Он уже давно приближался к безумию. Ответственность за команду в этих условиях… борьба с зелеными… Торк был его другом, помните? Корабль, распадавшийся на куски, без всякой надежды на починку… Все это накладывалось друг на друга. Сейчас он не осознает наше положение, не желает поверить в него. Он отступил в свой собственный мир, где все идет как положено. И он хочет, чтоб мы пошли с ним туда. Картр кивнул. В каждом слове Смита звучала правда. Конечно, у него самого никогда не было тесных личных контактов с Вибором. Рейнджеры не допускались во внутренний круг Патруля, их только терпели. Он не закончил академию сектора. Отец его не служил в Патруле. Поэтому он всегда оказывался в стороне от экипажа. Дисциплина Службы, всегда строгая, стягивалась все туже, превращаясь в жесткую кастовую систему с того времени, как он надел знак Кометы — может быть, потому что сама Служба была отрезана от обычной жизни среднего гражданина. Но сейчас Картр смог по-новому взглянуть на странные происшествия последних месяцев, противоречия в приказах Вибора, в тех его словах, которые ему случалось услышать.
— Вы думаете, надежды на его выздоровление нет? — Нет. Крушение было последней каплей. Приказы, которые он отдавал за последние часы… Говорю вам, он свихнулся!
— Ладно! — в напряженной тишине прозвучал голос Рольтха. — Что же нам делать? Вернее, что вы от нас хотите, Смит? Связист безнадежным жестом развел руки. — Не знаю. Мы сели… навсегда… в неизвестном мире. Исследования — это ваша работа. Кто-то должен вывести нас отсюда. Джексен… Он пойдет за командиром, даже если Вибор велит взорвать корабль. Они вместе прошли через Битву Пяти Солнц, и Джексен… — голос Смита прервался.
— А Мирион? — Без сознания. Не думаю, что он выкарабкается. Мы даже не знаем, насколько серьезно он ранен. Его можно не считать. Не считать в каком случае? — подумал Картр, и его зеленые глаза сузились. Смит предполагал, что в будущем возможен какой-то конфликт.
— Дальтр и Спин? — спросил Зинга. — Оба из взвода Джексена. Кто знает, как они поведут себя, когда Джексен начнет отдавать приказы?
— Меня удивляет одно обстоятельство, — впервые вступил в разговор Филх. — Почему вы пришли к нам, Смит? Мы не члены команды… Вопрос, который занимал всех, наконец прозвучал открыто. Картр ждал ответа.
— Ну… я подумал, что вы лучше всего подготовлены к будущему. Это ваша работа. Я во всяком случае теперь бесполезен: при крушении вышла из строя вся связь. Весь экипаж без корабля, способного взлететь, бесполезен. Поэтому… нам придется учиться у вас…
—Новобранец? — смех Зинги больше походил на свист. — Но очень зеленый. Ну, Картр, примем его? — Гротескная голова закатанина повернулась к сержанту.
— Он говорит искренне, — серьезно ответил Картр. — Созываю совет. — И он отдал приказ, после которого все насторожились. — Рольтх? Белокожее лицо, более чем наполовину закрытое темными очками, было лишено всякого выражения.
— Местность хорошая? — Многообещающая, — быстро ответил Зинга. — Ясно, что мы не можем вечно сидеть здесь, — пробормотал рейнджер с туманного Фальтхара. — Я голосую за то, чтобы снять все необходимое с корабля и основать базу. Потом немного осмотреться…
— Филх? Когти тристианина отбивали дробь на широком поясе. «Полностью согласен. Но это предложение слишком разумно.» Насмешливое окончание было обращено к Смиту. Филх не собирался быстро забывать старое разделение на рейнджеров и патрульных.
— Ну? — хрипло спросил он, не дожидаясь, пока опадет песок, поднятый посадкой.
— К северу плодородная открытая местность с изобилием воды, — доложил Картр. — Дикая животная жизнь…
— Съедобные водные существа! — прервал Зинга, облизывая губы при воспоминании.
— Признаки цивилизации? — Погребенная в песке старая дорога, больше ничего. Животные не знают высшей формы жизни. Мы вели запись, я могу прокрутить ее для командора…
— Если он захочет… — Что вы имеете в виду? — тон Джексена насторожил Картра, он остановился с зажатой в руке катушкой записи. Ответ Джексена звучал холодно и резко. «Командор Вибор считает, что наш долг — оставаться на корабле…»
— Но почему? — недоуменно спросил сержант. Ничто больше не поднимет «Звездное пламя». Глупо не понимать этого и строить планы на другой основе. Картр сделал то, на что редко осмеливался раньше: постарался прочесть поверхностные мысли офицера. Беспокойство и еще что-то — удивительное и удивленное негодование, когда Джексен думал о нем, Картре, или о других рейнджерах. Почему? Неужели из-за того, что сержант не дитя Службы, воспитан не в одной из семей Патруля в плотных тисках традиций и обязанностей, как другие человеческие члены экипажа? Неужели потому, что он в дружеских отношениях с бемми? Он воспринял это исследование как факт, запомнил его и отложил в ячейки памяти, чтобы извлечь в будущем, когда нужно будет сотрудничать с Джексеном.
—Почему? — повторил офицер вопрос Картра. — Командир несет ответственность … даже рейнджер должен понимать это. Ответственность.
— Которая заставляет его умереть с голоду в разбитом корабле? — вмешался Зинга. — Бросьте, Джексен. Командор Вибор представляет разумную форму жизни… Пальцы Картра сложились в старый предупредительный сигнал. Закатанин увидел его и замолчал, а сержант быстро продолжал, чтобы заглушить последние слова Зинги:
— Он, несомненно, захочет просмотреть катушку с записями, прежде чем строить планы на будущее.
— Командор ослеп! Картр застыл. «Вы уверены?» -Смит уверен. Может быть, Торк сумел бы помочь ему. У нас нет умения, его раны слишком серьезны для владеющих лишь приемами первой помощи.
— Все равно я доложу. — Картр двинулся к кораблю, чувствуя, как будто свинцовая тяжесть навалилась ему на плечи. Почему, спрашивал он себя в отчаянии, пробираясь через люк, он чувствует себя так угнетенно? На него не падает ответственность и руководство. И Джексен, и Смит превосходят его по званию. Как сержант рейнджеров, он находится на самой границе Службы. Но все эти соображения не уменьшали его беспокойства.
— Докладывает Картр, сэр! — он вытянулся перед человеком с забинтованным лицом, лежащим в кают-компании.
— Докладывайте… — это требование звучало механически. Картр даже подумал, действительно ли командир слышит его, а если слышит, то понимает ли.
— Мы разбились у края пустыни. На вездеходе разведочная группа продвинулась к реке на север. Из-за ограниченного запаса горючего мы не смогли уйти далеко. Но район к северу выглядит пригодным для разбивки лагеря…
— Признаки жизни? — Много животных разнообразных видов и форм на низком уровне развития разума. Единственный след цивилизации — участок дороги, занесенный песком, что указывает на его длительное бездействие. У животных не сохранилось воспоминаний о контактах с высшей формой жизни.
— Свободны. Но Картр не уходил. «Простите, сэр, но я прошу разрешения на использование запасов топлива для организации проверки…»
— Корабельные запасы? Вы не в своем уме? Конечно, нет! Поступите в распоряжение Джексена для участия в ремонте… Ремонт? Неужели Вибор искренне верит, что есть хоть малейшая возможность восстановить «Звездное пламя»? Cержант рейнджеров заколебался у выхода из кают-компании и наполовину обернулся, прежде чем выйти. Но, сообразив, что дальнейший разговор с Вибором бесполезен, он поспешил в помещение рейнджеров, где нашел остальных. Маленькая фигура у двери оказалась Смитом. При виде Картра Смит встал.
— Ну что, Картр? — Велел участвовать в ремонте. Великие Крылья Космоса, что он имел ввиду?
— Вы можете не поверить, — ответил связист, — но он имеет в виду то, что он сказал. Нам приказано подготовить корабль к старту…
— Но разве он не видит?.. — начал Картр и прикусил губу, вспомнив. Именно так — командир не видит, в каком состоянии находится разбитый корабль. Но разве не обязанность Джексена и Смита сказать ему об этом? И как будто подслушав его мысль, связист ответил:"Он не слушает нас. Когда я попытался сказать ему, он велел мне уйти. А Джексен соглашается с каждым его приказом!»
— Но почему он так делает? Джексен не дурак, он понимает, что мы не можем взлететь. «Звездное пламя» погибло. Смит прислонился к стене. Это был маленький человек, худой, жилистый, почти черный от космического загара. Сейчас он как будто даже разделял зловещую отчужденность Филха. Смит любил только свои аппараты связи. Картр как-то видел, как он украдкой гладил пластиковую поверхность приборов. Из-за старого разделения экипажа корабля на патрульных и рейнджеров Картр не очень хорошо знал его.
—Вам легко принять мысль, что с кораблем покончено, — говорил связист.
— Вы никогода не были так связаны с этой грудой металла, как мы. Ваши обязанности на планетах, не в космосе. «Звездное пламя» — часть Вибора. Он не может просто уйти и забыть о корабле. И Джексен тоже.
— Хорошо. Я могу поверить, что корабль означает для вас, ее регулярного экипажа, больше, чем для нас, — почти устало согласился Картр. — Но корабль мертв, и ни вы, ни мы никогда не сможем заставить его взлететь. Лучше оставить его, разбить лагерь где-нибудь поблизости от воды и пищи…
— Отказаться от прошлого и начать все заново? Может быть. Я согласен с вами — с точки зрения разума. Но вам придется считаться и с эмоциями, мой юный друг. И очень считаться!
— А почему, — медленно спросил Картр, — вы говорите об этом мне?
— Процесс отбора привел к вам. Если мы оказались на планете без всякой надежды улететь с нее, кто лучше всего поймет наши задачи — тот, кто почти с детства находился в космосе, или рейнджер? Что вы собираетесь делать? Но Картр отказался отвечать. Чем больше говорил Смит, тем болшее беспокойство испытывал Картр. Никогда раньше корабельный офицер не разговаривал с ним с такой откровенностью.
— Решит командор, — начал он. Смит резко и коротко рассмеялся, в его смехе не звучало веселье. «Значит, вы боитесь взглянуть в лицо правде, летун? Я думал, рейнджеров не испугаешь; эти бесстрашные дикие исследователи…» Здоровой рукой Картр схватил за воротник Смита. — К чему вы ведете, Смит? — спросил он, отказываясь от уставных форм обращения к офицеру. Связист пытался высвободиться от хватки рейнджера. Он поднял глаза и встретился с взглядом Картра. Пальцы Картра разжались, и рука упала. Смит верил в свои слова, верил, хотя и пытался насмешничать. Смит пришел к нему за помощью. Впервые Картр был рад, что обладает этой странной способностью — способностью улавливать чувства товарищей.
— Говорите, — сказал он, садясь на спальный мешок. Он чувствовал, что напряжение, охватившее всех секунду-две назад, ослабло. Картр также знал, что рейнджеры пойдут за ним, они ждут его решения.
— Вибор больше не с нами… Он свихнулся… — Смит с трудом отыскивал слова. И Картр читал в нем поднимающийся страх и отчаяние.
— Из-за потери зрения? Но тогда это временно. Привыкнув, он…
— Нет. Он уже давно приближался к безумию. Ответственность за команду в этих условиях… борьба с зелеными… Торк был его другом, помните? Корабль, распадавшийся на куски, без всякой надежды на починку… Все это накладывалось друг на друга. Сейчас он не осознает наше положение, не желает поверить в него. Он отступил в свой собственный мир, где все идет как положено. И он хочет, чтоб мы пошли с ним туда. Картр кивнул. В каждом слове Смита звучала правда. Конечно, у него самого никогда не было тесных личных контактов с Вибором. Рейнджеры не допускались во внутренний круг Патруля, их только терпели. Он не закончил академию сектора. Отец его не служил в Патруле. Поэтому он всегда оказывался в стороне от экипажа. Дисциплина Службы, всегда строгая, стягивалась все туже, превращаясь в жесткую кастовую систему с того времени, как он надел знак Кометы — может быть, потому что сама Служба была отрезана от обычной жизни среднего гражданина. Но сейчас Картр смог по-новому взглянуть на странные происшествия последних месяцев, противоречия в приказах Вибора, в тех его словах, которые ему случалось услышать.
— Вы думаете, надежды на его выздоровление нет? — Нет. Крушение было последней каплей. Приказы, которые он отдавал за последние часы… Говорю вам, он свихнулся!
— Ладно! — в напряженной тишине прозвучал голос Рольтха. — Что же нам делать? Вернее, что вы от нас хотите, Смит? Связист безнадежным жестом развел руки. — Не знаю. Мы сели… навсегда… в неизвестном мире. Исследования — это ваша работа. Кто-то должен вывести нас отсюда. Джексен… Он пойдет за командиром, даже если Вибор велит взорвать корабль. Они вместе прошли через Битву Пяти Солнц, и Джексен… — голос Смита прервался.
— А Мирион? — Без сознания. Не думаю, что он выкарабкается. Мы даже не знаем, насколько серьезно он ранен. Его можно не считать. Не считать в каком случае? — подумал Картр, и его зеленые глаза сузились. Смит предполагал, что в будущем возможен какой-то конфликт.
— Дальтр и Спин? — спросил Зинга. — Оба из взвода Джексена. Кто знает, как они поведут себя, когда Джексен начнет отдавать приказы?
— Меня удивляет одно обстоятельство, — впервые вступил в разговор Филх. — Почему вы пришли к нам, Смит? Мы не члены команды… Вопрос, который занимал всех, наконец прозвучал открыто. Картр ждал ответа.
— Ну… я подумал, что вы лучше всего подготовлены к будущему. Это ваша работа. Я во всяком случае теперь бесполезен: при крушении вышла из строя вся связь. Весь экипаж без корабля, способного взлететь, бесполезен. Поэтому… нам придется учиться у вас…
—Новобранец? — смех Зинги больше походил на свист. — Но очень зеленый. Ну, Картр, примем его? — Гротескная голова закатанина повернулась к сержанту.
— Он говорит искренне, — серьезно ответил Картр. — Созываю совет. — И он отдал приказ, после которого все насторожились. — Рольтх? Белокожее лицо, более чем наполовину закрытое темными очками, было лишено всякого выражения.
— Местность хорошая? — Многообещающая, — быстро ответил Зинга. — Ясно, что мы не можем вечно сидеть здесь, — пробормотал рейнджер с туманного Фальтхара. — Я голосую за то, чтобы снять все необходимое с корабля и основать базу. Потом немного осмотреться…
— Филх? Когти тристианина отбивали дробь на широком поясе. «Полностью согласен. Но это предложение слишком разумно.» Насмешливое окончание было обращено к Смиту. Филх не собирался быстро забывать старое разделение на рейнджеров и патрульных.