Нортон Андрэ. Рождёные среди звёзд

   – Река…
   Да, впереди река; путь их закончился у верфи, построенной над маслянистым потоком. По обе стороны глухие стены. Если ящер-дьявол прошел этим путем, укрыться ему негде.
   – За рекой…
   Дальгард покорно хмыкнул. Почему-то ему не хотелось переплывать реку, не хотелось, чтобы медлительная вода с ее коричневым оттенком касалась его кожи.
   – Вплавь не придется.
   Дальгард посмотрел, куда указывал палец Сссури. Но то, что он увидел, не очень его успокоило. На волнах подпрыгивала лодка, по форме такая же чужая, как окруживший их город.

4. Цивилизация

   Раф смотрел на широкую равнину; рассветный сумрак придавал всему серый оттенок, смягчал расстояния и позволял увидеть, как вечно колышется на ветру трава. Пилот пытался поить, что делает эту картину такой нетронутой, свежей и новой. На Земле тоже есть обширные районы, покинутые после Большого Пожара атомной войны или позже, после восстания, уничтожившего империю Мира, который отбросил человечество назад по дороге цивилизации. Но даже бывая в этих диких местностях, Раф никогда не испытывал такого ощущения. Он готов был поверить, что записи, которые показал ему Хобарт, неверны, что этот мир никогда не знал разумной жизни, сосредоточенной в городах.
   Он медленно спустился по рампе, глубоко вдыхая свежий воздух. Когда взойдет солнце, станет теплее. Но сейчас именно такое утро, которое заставляет радоваться тому, что ты жив – и молод! Может, отчасти действовало и то, что он свободен от корабля, что он больше не просто дополнительный груз, а человек с определенными обязанностями.
   Космонавты обычно молоды. Но до сих пор Раф никогда не испытывал беззаботности молодости. Сейчас же ему хотелось нарушить приказ, поднять флиттер в небо, направиться в начинающее голубеть небо не просто для испытательного полета, не лететь к городу Хобарта, а просто кружить над обширным морем травы, самому увидеть все чудеса планеты.
   Но дисциплина, к которой он приучал себя почти с самого рождения, заставила проверить флаер и ждать, внутренне кипя от нетерпения, ждать, пока к нему не присоединятся Хобарт, Лабле и Сорики, связист.
   Ждать пришлось недолго. Вскоре эти трое, увешанные оборудованием, тоже спустились по рампе, и Раф сел за приборы управления флаером. Он включил поле, которое будет служить ветровым щитом, и поднял флиттер в набирающее цвета утреннее небо. Рядом Хобарт нажал кнопку автоматической записи, а на заднем сиденье Сорики надел на голову наушники. Они не только делали запись всего увиденного, они непрерывно связывались с кораблем, который уже превратился в серебряный карандаш далеко сзади.
   Спустя два часа они установили по крайней мере одну причину изоляции района, в котором совершил посадку РК-10. Под ними поднялись пологие холмы, а впереди, за многие мили, стали видны неровные вершины горного хребта на бирюзовом фоне неба. Это почти непреодолимая преграда для любого путника: в узких долинах и разорванных хребтах нет легкого пути. А небольшой ручей, вдоль которого они летели, спускался в долину целой серией великолепных водопадов. Дважды пролетали они над густыми зарослями деревьев, настолько тесными, что сверху они напоминали сплошной сине-зеленый ковер. Пробиться сквозь такой лес – задача невозможная.
   Четверо во флиттере разговаривали редко. Раф все внимание сосредоточил на управлении. Часто встречались неожиданные воздушные потоки, и приходилось быть постоянно настороже, чтобы удерживать маленький флиттер в ровном положении. И потому пилот лишь урывками видел местность внизу.
   Наконец пришлось высоко подняться над растительностью нижних склонов, чтобы перевалить через вершины. Запас воздуха за защитным полем оставался постоянным, можно было не опасаться отсутствия кислорода. Раф про себя подумал, что этот хребет по высоте вполне может поспорить с самыми высокими азиатскими горами на его родной планете.
   Когда они поднялись над самыми высокими вершинами, чуть не произошла катастрофа. Порыв ветра, как гигантской рукой, подхватил флиттер, и Раф отчаянно боролся с управлением. Флиттер быстро терял высоту. Если бы пилот не ожидал заранее чего-нибудь подобного, они разбились бы об одну из вершин, рядом с которыми пролетали. Раф, с пересохшим ртом, с вспотевшими руками, снова поднял флиттер, поднял выше, чем необходимо, перевалил через последний хребет и увидел впереди спуск к равнине, которую горы разрезали пополам.
   – Совсем чуть-чуть. – Четкий лекторский голос Лабле перекрыл гул мотора.
   – Да, – подхватил Сорики, – могли бы стать мясом для шашлыка. Парень свое дело знает.
   Раф чуть криво улыбнулся, но ничего не ответил. Он обязан знать свое дело. Иначе зачем он здесь? Все они специалисты в одной или нескольких областях. Но у него хватило здравого смысла промолчать.
   Местность с юга от гор оказалась не такой, как дикая северная равнина.
   – Поля!
   Не требовалось указания Лабле, чтобы их увидеть. Местность внизу была искусственно разделена на длинные узкие полосы. Но растительность на этих полосах не отличалась от травы, которую они видели вокруг корабля.
   – Поля не обрабатываются, – отменил ученый свое первое заключение. – Заросли травой.
   Раф уменьшил высоту полета, и поэтому когда в зарослях кустов и деревьев показался купол, они пролетели над ним всего в пятидесяти футах. В округе дома не было никаких признаков жизни, а густые заросли свидетельствовали, что дом покинут не один год. Лабле хотел сесть и осмотреть строение, но капитан намерен был добраться до города. Одинокое здание мало что знает по сравнению с тем, что они могут узнать в метрополисе. И, к облегчению Рафа, он получил приказ продолжать полет.
   Он не мог бы объяснить, почему сторонится такого исследования. Только сегодня утром ему хотелось улететь и осмотреть мир, который казался таким ярким и новым. А теперь он рад, что всего лишь пилот флиттера, что рядом другие, которые будут принимать решения. У него возникло странное отвращение к местности, нежелание приземляться рядом с куполом.
   За первой покинутой фермой они увидели шоссе; растрескавшаяся и полупогребенная дорога шла на юг, Хобарт предложил использовать ее как видимый ориентир. На протяжении следующего часа полета попадалось все больше изолированных домов-куполов. С воздуха хорошо видны были поля. Но нигде земляне не видели признаков обработки и использования этих полей. И никаких животных или птиц. Странная пустота местности начала действовать на сидевших во флиттере. Что-то было в этой пустоте неестественное, и с каждой милей у Рафа все сильнее становилось желание лететь в противоположном направлении.
   Купола попадались все чаще, на перекрестках они теснились группами, собирались в поселки, где эти здания, одного размера и формы, выглядели как ячейки огромного улья. Раф подумал, что те, кто построил эти сооружения, совсем не были гуманоидами; может быть, насекомые с роевым сознанием. Эта мысль была неприятна, и потому он решительно сосредоточил все внимание на машину, которую пилотировал.
   Они пролетели над четырьмя такими поселками, все они были расположены на пересечении дорог, идущих с севера на юг и с запада на восток, всегда с абсолютной точностью. Солнце стояло в зените или чуть перевалило через него, когда капитан Хобарт отдал приказ садиться, чтобы можно было поесть.
   Раф опустил флиттер на потрескавшуюся поверхность дороги, не доверяя травянистым полям. Все вышли и некоторое время ходили по покрытию, некогда ровному и гладкому.
   – Скоростное движение… – Это Лабле. Он опустился на колено и пальцем проводил по поверхности.
   – Прямая… – Сорики прищурился, глядя на солнце. – Их ничто не могло остановить, верно? Нам нужна здесь дорога, и мы ее получим! Такие дела. Должно быть, хорошие были инженеры.
   Рафу эта прямая линия говорила еще кое о чем. Несомненно, хорошие инженеры. Но и безжалостные строители, не признающие никаких отклонений от первоначального плана, высокомерные и самоуверенные. Его не восхищали эти остатки цивилизации; больше того, смутное беспокойство все усиливалось.
   Земля была так же неподвижна под шум ветра. Раф обнаружил, что постоянно прислушивается – хочет услышать жужжание насекомых, крик какого-нибудь зверька в траве, всего, что могло бы показать, что рядом есть жизнь. Жуя концентрат и отпивая из фляжки, Раф продолжал прислушиваться. Ничего.
   Хобарт и Лабле рассуждали о том, что может находиться впереди. Сорики вернулся к флиттеру, чтобы связаться с кораблем. Пилот сидел на месте, довольный, что о нем забыли. Ему по-прежнему хотелось увидеть зверька, глядящего из травы, птицу, летящую в воздухе.
   – ., если не доберемся до ночи… Но город не может быть так далеко! Я останусь и попытаюсь добраться утром. -Это Хобарт. И поскольку он капитан, так оно и будет. Рафу не хотелось проводить ночь в этой населенной призраками местности. С другой стороны, он не решится ночью провести флиттер над теми вершинами. Только при свете дня.
   Но проблема эта не возникла, потому что во второй половине дня они увидели город, дорога привела их прямо к удивительной группе зданий, которые казались вдвойне чуждыми, потому что среди них не было низких куполов, которые они видели раньше.
   Тут были стройные тонкие башни и огромные массивные сооружения без окон, вдвойне громоздкие рядом с этими башнями; легкие мосты на головокружительной высоте от одного небоскреба к другому. Время и природа поработали здесь. Некоторые башни разрушились, мосты обвалились… Когда-то это был поразительный инженерный подвиг, гораздо более впечатляющий, чем шоссе, теперь же это медленно разваливающиеся руины.
   Но прежде чем все успели охватить взглядом зрелище, Сорики возбужденно воскликнул:
   – Что-то на нашей полосе, сэр! – Он наклонился вперед и впился пальцами в плечо Хобарта. – Какое-то сообщение, готов поклясться!
   Хобарт сразу перешел к действиям.
   – Курби, садимся, вот здесь!
   Он выбрал для посадки плоскую крышу ближайшего здания, стоявшего немного в стороне от соседей, так что рядом не было ничего выше, кроме одной полуразрушенной башни. Раф повернул флиттер. Машина была специально сконструирована, чтобы взлетать и садиться на ограниченном пространстве, и он знал о таких посадках все, что можно узнать на родной планете. Но раньше он никогда не садился на крышу и понимал, что никакого пространства для ошибки у него нег. Хобарт нетерпеливо дышал рядом, руки его шевелились, словно он сам готов взять на себя управление.
   Раф сделал два круга, разглядывая поверхность крыши в поисках трещин. Они могут вызвать катастрофу при посадке. И потом, не допуская никакой спешки, осторожно опустил машину, так что пассажиры не ощутили ни малейшего толчка.
   Хобарт повернулся лицом к Сорики.
   – По-прежнему принимаете?
   Тот, прижимая к ушам микрофоны, кивнул.
   – Дайте мне одну-две минуты, – сказал он, – и я определю направление. Они чем-то возбуждены, очень возбужденно болтают…
   «О нас», подумал Раф. Разрушенная башня возвышалась к югу от них. К востоку и к западу расположены здания такой же высоты, как то, на которое они сели. Маневрируя, готовясь к посадке, он не заметил в городе никаких признаков жизни. Вокруг только разрушения.
   Лабле выбрался из флиттера и подошел к краю крыши, наклонился через парапет и посмотрел в бинокль вниз. Раф последовал его примеру.
   Тишина и опустошение, окна как глаза в кости черепа. На с генах, там, куда ветром нанесло почву, даже видна растительность. На взгляд пилота, город кажется мертвым.
   – Готово! – Возбужденный возглас Сорики привел их назад к флиттеру. Связист начал поворачиваться, словно его тело служило индикатором, и указал вытянутой рукой на юг. – Примерно в четверти мили в том направлении.
   Они заслонили глаза от заходящего солнца. Огромное здание возвышалось на фоне неба; рядом с ним маленькими казались не только другие здания, но и башни. Ясно, что некогда это сооружение играло важную роль.
   – Дворец, – задумчиво сказал Лабле, – или капитолий. Мне кажется, это сердце города.
   Он опустил бинокль, который повис на шнурке, и, с блеском в глазах, обратился непосредственно к Рафу.
   – Сможете посадить там?
   Пилот осмотрел неровную крышу сооружения. Безумец или дурак может попытаться сесть там. Но он не дурак и не безумец.
   – На эту крышу сесть нельзя, – решительно ответил он. К его облегчению, капитан подтвердил этот вердикт коротким кивком.
   – Сначала надо больше узнать. – Хобарт, когда хочет, может быть осторожен. – Они продолжают передачу, Сорики? Техник снял наушники с головы и растирал ухо.
   – Еще бы! – воскликнул он. – Мне кажется, их можно услышать с вашего места, сэр!
   Действительно. Звуки, не похожие ни на один земной язык, доносились из наушников.
   – Чем-то взволнованы, – своим обычным спокойным тоном сообщил Лабле.
   – Может, обнаружили нас. – Хобарт опустил руку на оружие у себя на поясе. – Нужно установить мирный контакт – если это возможно.
   Лабле снял шлем и провел рукой по пестрым, рыже-седым коротко остриженным волосам.
   – Да, контакт необходим… – задумчиво сказал он. Ну что ж, он ведь специалист в таких вопросах. Раф почти с юмором воспринимал положение своего пожилого спутника. Он подозревал, что все, включая и Лабле, не торопятся устанавливать контакт с неведомыми чужаками. Как будто стоишь на самом краю берега, прежде чем прыгнуть в волны холодного осеннего моря. Земляне исследовали собственную Солнечную систему и поколениями
   осведомленно рассуждали о проблемах чуждой разумной жизни. Существует множество работ экспертов и мнимых экспертов. Но оставалось непреложным фактом: человечество, родившееся на третьей планете Солнца, никогда не встречалось с чуждой разумной жизнью. И много ли толку от рассуждений, докладов и споров, когда проблему предстоит решить практически – и быстро?
   Сам Раф в действиях проявлял бы осторожность и еще раз осторожность. Вопреки техническому образованию, у него было гораздо более живое воображение, чем подозревал кто-то из его офицеров. И теперь он был убежден, что лучший способ действий – быстрое отступление. До контакта нужно как можно больше узнать о тех, с кем предстоит встретиться.
   Но спорить не пришлось. Приглушенное восклицание Лабле заставило всех обернуться: отдаленная изогнутая крыша раздвинулась. И изнутри, из тени, в вечернее небо поднимался по спирали летательный аппарат.
   Раф двумя прыжками добрался до флиттера. Без приказа подготовил к бою лучевую пушку, нацелил на приближающуюся к ним машину. Из микрофонов, оставленных Сорики на сиденье, доносились звуки чуждой речи; какой-то частью сознания Рафа, отметил, что они повторяются. Передают приказ сдаться? Палец его лег на гашетку пушки, и он уже готов был послать предупредительный залп, но тут его остановил Хобарт.
   – Спокойней, Курби.
   Сорики сказал что-то о пилоте, «всегда готовом пострелять», по Раф заметил, что тот сам держит руку на оружии. Только Лабле спокойно смотрел на приближающийся корабль чужаков. Но за время долгого пути – мало какие черты характера удавалось скрыть от своих спутников – Раф понял, что ксенобиолог фаталист и не сторонник активных боевых действий.
   Пилот не оставлял своего места у пушки. Но сразу понял, что они утратили первоначальное преимущество. И когда корабль чужаков в форме языка пролетел над их головами и странная тень накрыла их, Раф был уверен, что его руководители приняли неверное решение. Услышав сигналы, следовало немедленно покинуть город – если еще можно было. Он разглядывал чуждый флаер. Ею очертания свидетельствуют о скорости и маневренности. И Раф усомнился, что им удалось бы уйти от такого преследователя.
   Что же теперь им делать? Чуждый флаер не может здесь приземлиться, разве что сядет прямо им на головы. Может, повиснет над ними как угроза и предупреждение, а жители города доберутся до них иным путем. Четверо космонавтов напряженно следили за маневрами флаера. В продолговатом корпусе не видно ни иллюминаторов, ни других отверстий. Возможно, корабль управляется автоматически. Все возможно, подумал Раф, даже какая-нибудь бомба. Тот, кто ведет этот флаер, отличный пилот.
   – Не понимаю. – Сорики нетерпеливо зашевелился. – Они просто летают над нами. Что нам делать? Лабле повернул голову. Он чуть улыбался.
   – Будем ждать, – сказал он связисту. – Вероятно, требуется время, чтобы преодолеть двадцать лестничных пролетов., конечно, если у них тут есть лестницы…
   Сорики перевел взгляд с флаера на поверхность крыши. Раф уже разглядывал ее, но никакого отверстия не увидел. Однако он не сомневался в истинности предположения Лабле. Рано или поздно чужаки появятся. И для землян неважно, спустятся ли они с неба или поднимутся снизу.

5. Окольцованный дьявол

   Знакомый только со шлюпками, Дальгард с дурными предчувствиями занял место на чужой лодке. Его беспокоило, конечно, не присутствие Сссури, которым он восхищался. Нет, когда-то на этом месте сидел гуманоид, один из тех, кого Дальгарда с детства учили опасаться и сторониться.
   Скиф закруглен на носу и корме, борта у него очень низкие, он неустойчив, вертится на воде, но Сссури со своим врожденным знанием течений взял одно из странно изогнутых весел, лежавших на дне, и начал грести. Они не поплыли поперек реки, а позволили течению отнести себя и переправились по диагонали, так что на противоположный берег вышли дальше к западу.
   Сссури мастерски привел лодку к берегу в том месте, где к реке протянулась полоска почвы. Дальгард решил, что когда-то здесь был сад. По эту сторону реки здания располагались не так тесно друг к другу. Каждое, двух– или трехэтажное, окружала зелень, словно тут был район частных домов.
   Они вытащили легкую лодку на берег, и Сссури указал на открытую дверь ближайшего дома.
   – Туда…
   Дальгард согласился, что надо спрятать лодку до их возвращения. Хоть других свидетельств присутствия чужаков в городе, кроме мертвых прыгунов, они не видели, надо иметь наготове способ бегства, если оно будет необходимо. Тем временем им нужно выследить ящера-дьявола, а это злобное существо; если оно переплыло реку, может скрываться на соседней тихой улице – или быть во многих милях отсюда.
   Сссури, держа копье наготове, уже шел по покрытию улицы; голову он высоко поднял, мысленно отыскивая следы жизни. Дальгард тоже пытался это делать. Но понимал, что Сссурн, с его способностями, предупредит первым.
   С места высадки они двинулись на восток, изучая почву в садах, отыскивая отпечатки лап гигантского пресмыкающегося. И через несколько минут нашли их; Дальгард прикоснулся к следу пальцем: след еще влажный. В то же самое время Сссури многозначительно повернул голову. Впереди улица шла между двух стен без всяких промежутков и отверстий. Дальгард достал лук и приготовил тетиву. Из колчана взял стрелу, наконечник которой пока был завернут.
   Нервная система ящера-дьявола управляется не из крошечной безмозглой головы, а из ряда вспомогательных «мозгов», расположенных вдоль мощного позвоночника. Поэтому зверь продолжает сражаться, даже когда ему снесут голову. Первые колонисты, полагавшиеся на лучевое оружие, смертоносное для любой формы земной жизни, сразу обнаружили это. А вот стрелы с вымазанными ядом наконечниками, которые держал Дальгард, уверенный в их эффективности, способны почти мгновенно парализовать и за четверть часа прикончить чудовище в чешуе.
   – Логово…
   Дальгарду не требовалось это предупреждение товарища. Невозможно не ощутить зловоние, запах разлагающейся плоти, признак логова ящера-дьявола. Юноша повернулся к правой степс и прыжком поднялся на широкий верх. Улица впереди сворачивала в огромную арку в другой стене, которая выше головы Дальгарда, даже сейчас, когда он стоит на стене. Но вдоль стены проходят полосы разноцветной резьбы, и Дальгард был уверен, что на стену можно забраться. Он опустил руку и помог водяному подняться.
   Сссури долго стоял, глядя вперед, и Дальгард понимал, что поляной встревожен, что с гена перед ними имеет какой-то зловещий смысл для жителя Астры. И таким сильным было это впечатление сдерживаемого ужаса, что Дальгард решился спросить:
   – Что это?
   Водяной оторвал взгляд от стены, его желтые глаза устремились на спутника. Наряду с ненавистью, в них было еще какое-то чувство. Его Дальгард не смог определить.
   – Это место печали, место расставания. Но они заплатили, о, как они заплатили! Когда с неба начал падать огонь. – Когтистые ноги в чешуе задвигались в воинственном танце, острие копья дрожало в лучах солнца; Дальгард не раз видел, как в этом необъяснимом ритуале движется оружие воинов водяных. – Тогда напились наши копья и наелись ножи! – Пальцы Сссури коснулись рукояти кинжала, висящего на поясе. – И тогда начались печаль и расставание для них! И мы решили уйти в море и оставаться всегда свободными. А они ушли во тьму и больше не появлялись… – Дальгард словно слышал громкое пение друга. Сссури потряс копьем.
   – Нет больше зверя, нет больше смерти! – Голос Сссури торжествующе креп. – Где они, те, что сидели здесь и смотрели на смерть? Они ушли, как уходит волна, обрушившись на камень. Ее нет больше. А мой народ свободен, и никогда больше Иные не будут владеть нами! И потому я говорю, что это место теперь – ничто; зло здесь обратилось против себя и исчезло. Как исчезли Иные, когда их злая воля обратилась против них же и сожрала их!
   Он прошел вперед и остановился у более высокой стены, как будто не обращая никакого внимания на зловоние логова ящера-дьявола. Высоко поднял руки и ударил копьем по резной поверхности. И Дальгарду не показалось это излишним жестом: Сссури жил и дышал, стоял свободным и вооруженным в городе своих врагов в мертвом городе.
   Вместе поднялись они на высокую стену, и тут Дальгард понял, что это край арены; когда она использовалась, тут могло разместиться больше тысячи зрителей. Овальная по форме, с рядами сидений, ярусами уходящих от центра; внизу площадка, к которой ведет несколько проходов. Высокая каменная решетка отделяет эту площадку от сидений, защищая зрителей от того, что может выйти из этих проходов.
   Но все это Дальгард отметил лишь мельком, потому что арена оказалась занятой. И обитателей ее он очень хорошо знал.
   Вытянувшись, спокойно лежали три взрослых ящера-дьявола; у каждого непристойно круглое набитое брюхо; крошечные головки на длинных шеях лежат на песке; чудовища дремлют. Двое чудищ, не достигших еще шести футов, рвут окровавленные остатки пира старших. Они шипят друг на друга и обмениваются злобными ударами, когда оказываются поблизости. Еще три, недавно вышедшие из материнских сумок, барахтаются рядом со спящими взрослыми.
   – Неплохой улов. – Дальгард сделал знак Сссури, и водяной кивнул.
   Они спускались вниз, с сиденья па сиденье. Настоящей охотой предстоящее нельзя назвать: слишком легко достается добыча лучнику, который сам не подвергается опасности. Но тут, накладывая первую стрелу на тетиву, Дальгард заметил нечто поразительное. И не выстрелил.
   Ближайший спящий ящер, которого он выбрал первой целью, лениво потянулся, не поднимая головы и не открывая маленьких глаз. И солнце отразилось на блестящем кольце на короткой передней лапе, как раз перед суставом, за которым начинается когтистая «кисть». Природная чешуйка не может блестеть так ярко. Так может блестеть только одно – металл! Металлический браслет на лапе дьявола! Дальгард взглянул на двух других спящих. Один лежал на брюхе, подобрав под себя передние лапы, их не было видно. Зато другой… – Да, у него тоже кольцо!
   Сссури стоял у каменной решетки, положив на нее руку. Он удивился не меньше Дальгарда. Он тоже не знал, что на диких ящеров-дьяволов, которых люди и водяные считали такими опасными и сразу убивали при встрече, можно одеть кольцо, как па домашнее животное!
   У Дальгарда возникла дикая мысль. Сколько живет ящер-дьявол? До появления колонистов эти чудовища были неоспоримыми хозяевами пустынного континента, просто благодаря своей силе и свирепости. Двенадцатифутовый, закованный в броню зверь легко разрывает двурога; ни один представитель фауны Астры с ним не справится. А так как водяные не заходили далеко на сушу, у них с ящерами происходили лишь случайные встречи. Так сколько же лет живет ящер-дьявол? Может, эти спящие здесь чудища видели еще господство Иных? Хотя с тех пор прошли сотни лет.
   – Нет. – Это отрицание Сссури прозвучало решительно. – Меньший еще не вполне взрослый. У него нет второго пояса на шее. Но он окольцован.
   Водяной прав. Отвратительный валик покрытой брони плоти, окружающий шею ящера, которого Дальгард выбрал первой целью, не такой толстый, как у других. Это еще не вполне взрослое животное, но на его передней лапе, которую оно вытянуло, наслаждаясь жарой – тепло эти животные ценят почти так же высоко, как пищу, – ясно видно кольцо.
   – В таком случае… – Дальгарду не хотелось развивать мысль. Что же после «в таком случае»? Сссури подал плечами.
   – Ясно, что это не дикие животные. Они здесь с определенной целью. А эта цель… – Неожиданно он протянул руку, так что пальцы высунулись за каменную решетку. – Видишь?
   Дальгард уже увидел. А увидев, понял, какая ужасная опасность им грозит. Из грязной массы, на которой лежали ящеры-дьяволы, что-то выкатилось; может, выбросили в игре детеныши. Череп, с обрывками высохшей кожи и шерсти, смотрел на них пустыми глазами. По меньшей мере один водяной стал добычей кошмарных чудовищ, завладевших ареной.