Нортон Андрэ. Рыцарь или трус

   Снова бойцы встали в середине Большого Зала. И снова, уверившись в том, что оба готовы, Латром развел их мечи и отскочил, поскольку оба сразу же бросились в атаку. Флориан вошел в ритм, и время вокруг него словно остановилось. Ему рассказывали о таком, но сегодня Флориан впервые в жизни сам ощутил это.
   Сознавая, что полностью владеет собой, он позволил оттеснить себя почти к краю ковра, в надежде, что Оберн слишком увлечется схваткой. На мгновение он ослабил защиту, и, как он и рассчитывал, Оберн тут же сделал выпад… Флориан, словно во сне, почувствовал, как клинок противника зацепил его левое плечо. И в то же мгновение, как раз перед тем, как секундант Оберна остановил бой, Флориан нанес Оберну точно такую же рану. Он услышал треск рвущейся ткани, нитка за ниткой, и клинок вошел в тело.
   — Обоюдный удар! — воскликнул Седерн.
   — Согласен, — ответил Латром. — Но король чуть запоздал.
   Голоса звучали в ушах Флориана глухо и искаженно.
   — Не запоздал, — хохотнул он. — Все по правилам. Отдохнем и дадим лекарям позаботиться о наших царапинах?
   Медленно-медленно Оберн повернул голову и посмотрел на кровь, пятнавшую его белоснежный рукав.
   — Я получал куда более серьезные царапины, когда продирался сквозь кусты, — сказал он. — Но если хотите — то отдохнем.
   Флориану показалось, что он говорит целую вечность.
   — Брат, ты мне очень нравишься, — сказал Флориан совершенно искренне. Он почти жалел человека, которого хотел отправить к праотцам. Сейчас он даже мог позволить себе на мгновение полюбить его. — Давай продолжим.
   Он, бестелесный, плыл по волнам этого странного, лишенного времени мира. Не ожидая сигнала Латрома, он снова бросился вперед, не обращая внимания на красное пятно своей царственной крови, расплывающееся по рукаву. Он едва ощутил удар. Это ничто, даже менее чем ничто, Флориан знал, что сумеет вынести эту боль отважно и мужественно, не поморщившись.
   Уверенный в себе, неуязвимый, он снова бросился в атаку и почти лениво нанес удар на дюйм выше прежнего. Толпа затаила дыхание. Ахнула какая-то женщина, другая громко вскрикнула откуда-то от дверей, и Флориан невольно оглянулся. У входа в Большой Зал стоял Ройанс, а рядом с ним — две женщины… Невероятно — одной из них была Ясенка, которой сейчас следовало лежать при смерти, а второй была Раннора, королева на сносях…
   Внезапно время, застывшее вокруг короля, словно раскололось на части. И вернулось к своему прежнему течению.
   Оберн тоже посмотрел на дверь, явно ошеломленный. Нога его подвернулась на складке ковра, и он упал вперед, не успев отвести меч. Флориан оказался как раз на его пути, и клинок вошел в грудь короля…
   — Нет! — воскликнул Оберн в ужасе от того, что случилось. — Это несчастный случай! Прости меня!
   Флориан пошатнулся, Оберн все еще сжимал рукоять меча, клинок вышел из тела, когда король начал падать навзничь.
   «Как странно, — подумал Флориан. — Его клинок пронзил мой колет, словно нож — масло. Клинок куда лучше, чем я думал».
   Колени его подогнулись, и он рухнул на пол.
 

11

   Ясенка со всех ног бросилась вперед — к центру зала, к королю, на которого в ужасе уставились все собравшиеся.
   К тому времени оба секунданта и лекари уже очутились возле поверженного Флориана. На Оберна никто даже не посмотрел. Флориан кашлял, на его губах пенилась кровь.
   — Ваше величество, боюсь, ваша рана смертельна, — сказал глубоко потрясенный мастер Лорган.
   Раннора неуклюже опустилась на колени рядом с мужем. Он лежал на ковре, содрогаясь от боли.
   — Ясенка прибежала ко мне, когда узнала о вашем поединке, — сказала она. — Мы хотели остановить вас. Мы даже не думали…
   — Что Оберн окажется таким неуклюжим, что споткнется и пронзит меня насквозь? — простонал Флориан. — Мастер Лорган, дайте мне что-нибудь от боли. Скорее!
   — Если смогу, ваше величество, — проговорил лекарь, трясущимися руками открывая флакон и выливая содержимое в кубок, который подставил ему второй лекарь.
   — Дайте настоящего вина, а не этой разбавленной бурды, — задыхаясь от кашля, проговорил Флориан.
   — О сир, ваше величество, это был несчастный случай, — чуть ли не теряя сознание от ужаса, плакала Ясенка. — Прошу вас! Вы должны поверить!
   — Поверить? — прохрипел Флориан. — А это имеет значение?
   — Да, ваше величество, — сказал Ройанс. — Я все видел. Он подвернул ногу и… простите Оберна, или он умрет от горя.
   Раннора положила голову Флориана себе на колени, не обращая внимания на кровь, и заплакала. Она приняла от мастера Лоргана кубок неразбавленного вина с лекарством и поднесла его к губам короля. Флориан жадно выпил. Почти сразу же ему полегчало — наверное, дали лошадиную дозу.
   — А Оберн все равно умрет, — сказал Флориан. Он выдавил кривую усмешку. — Посмотрите на его раны… Даже зацепи я его всего раз, он все равно умер бы… — Он бросил взгляд на свой меч, выпавший из руки.
   Глаза Оберна стали круглыми. Он выронил меч и схватился за раненую руку.
   — Я отравлен! — воскликнул он. — Я убит…
   — Нет! — испуганно произнес Латром. Тем не менее он поднял меч Флориана и осмотрел клинок. — Похоже, тут есть еще кое-что, кроме крови…
   — Не трогай, — приказал Оберн. Лицо его побледнело, по нему прошла гримаса боли. Ясенка, еще сама как следует не оправившаяся от болезни, бросилась к мужу и подставила ему плечо. — Я знаю, что это.
   Кто-то из столпившихся вокруг придворных пододвинул кресло, и Оберн рухнул в него. Ясенка, лишившись сил, опустилась к его ногам. Латром начал рвать рубашку Оберна, чтобы перевязать рану.
   — Что вы сказали? — грозно спросил Ройанс. — Вы обвиняете короля?..
   — Да, я обвиняю короля. Он сказал правду. Я умираю. Он отравил меня той же дрянью, которую приказал подмешивать в питье Ясенки. Только когда ее глотаешь понемногу, она убивает медленно. И безболезненно.
   Сквозь толпу протолкалась женщина.
   — Сударь, сударь, лорд Роайнс, это действительно правда! — Она была бледна, как смерть. Женщина уставилась на короля, и по ее лицу Флориан понял, что до нее наконец дошла истина.
   — Кто вы? — спросил Ройанс.
   — Леди Джасин, — ответила она, и придворные зашептались. — Флориан, то есть король, дал мне снадобье, чтобы я добавляла его в лекарство для леди Ясенки. Он клялся, что оно поможет ей… О, простите, простите меня! Я не знала!
   — Вас использовали, — сказал Оберн, — как и всех нас. — Он осклабился в жутком подобии улыбки.
   Ясенка стояла на коленях рядом с ним и, окаменев от ужаса, тупо смотрела на мужа. События разворачивались слишком быстро, и она, больная, не могла воспринять все сразу.
   — Муж мой… — пробормотала она.
   Он с трудом поднялся на ноги и сумел поклониться Ройансу, хотя от усилия на его лбу высыпали бисеринки пота.
   — Я использовал гордыню короля, чтобы вынудить его скрестить клинки со мной. Я хотел сделать вид, будто споткнулся и заколол короля по случайности. Это месть за то, что он сделал со своей сестрой, моей супругой. Но, конечно, я сделал бы это поумнее. Это действительно был несчастный случай, и моя неловкость не была поддельной. — Он обвел взглядом потрясенных придворных. — Я хотел просить прощения у короля, но лорд Ройанс сделал это за меня, и я благодарю его.
   Ясенка с трудом встала. Оберн посмотрел на нее:
   — Я не знал, что ты здесь. Я хотел избавить тебя от этого зрелища.
   — Если бы я пришла раньше! Если бы мы…
   — Это моя вина, — слабым голосом сказала Раннора. — Мне немоглось, и меня с трудом убедили покинуть комнаты.
   — Все вы виноваты! — гневно сказал Флори-ан. — И вы все получили по заслугам! Ты, Оберн, заслужил смерть, и если бы ты не влез, то и Ясенка тоже умерла бы!
   — Молчите, ваше величество! — воскликнул Ройанс.
   — Что, я должен умереть во благости? — снова закашлялся Флориан. — Ладно, хотя бы лекарю спасибо — я умираю почти без боли в отличие от тебя, Оберн. А ты сдохнешь в мучениях! Лорган, не давайте ему того снадобья, что дали мне.
   — Дайте, — приказал Ройанс — Если попросит — дайте.
   Оберн выпрямился, и Ясенка увидела в нем прежнюю гордость — он не хотел показывать, что ему больно.
   — Мне не понадобится твое снадобье, — сказал он. — Никто не скажет, что Оберн Морской Бродяга предал кого бы то ни было, даже король Рендела. — Он посмотрел на Ясенку, погладил ее по щеке. — Передай меч Ринбелла моему сыну, Рохану, когда он станет мужчиной. Скажи моему отцу, что я умер хорошо.
   И прежде чем Ясенка смогла его остановить, он выхватил кинжал, висевший на поясе, и всадил себе в сердце. Она не успела даже дотронуться до него, как он упал к ее ногам, умерев прежде, чем коснулся пола.
   Хрип заставил ее обернуться. Это Флориан пытался засмеяться.
   — Как забавно. Вам не кажется? Не прибегни я к яду, я сам сделал бы вид, что споткнулся, и насадил бы его на меч. Но он все равно мертв. Я победил, — сказал он, пытаясь усмехнуться. — Я победил…
   Его лицо расслабилось. Он вздохнул, выдохнул и застыл.
 
   Ройанс приказал, чтобы и Ясенку, и Раннору увели немедленно, и чтобы мастер Лорган дал им снотворного.
   — Этим несчастным не надо было видеть того, чему мы все ныне стали свидетелями, — сказал он. — Известите вдовствующую королеву — старшую вдовствующую королеву. Не впускайте ее в зал, пока не уберут все и не приведут тела в надлежащий вид. Просто расскажите ей, что случилось, и передайте, что ради ее же блага ей не следует приходить сюда, пока все не сделают по моему приказу.
   Когда старой вдове позволили войти, Большой Зал был уже приведен в порядок, кровь с ковра и пола смыли. Флориана и Оберна переодели в чистую одежду и уложили на двойные носилки у подножия трона. Лица их были спокойны, сложенные на груди руки сжимали рукояти мечей, которыми они убили друг друга.
   — К этому все шло, — прошептала Иса, потрясенная до глубины души. Предупрежденная заранее, она вместо привычных темно-зеленых или красных одежд облачилась в черное. Ожерелье, браслеты и серьги сверкали драгоценными камнями.
   — Да, мадам, — сказал Ройанс. — Сегодня черный день для всего Рендела.
   — Как Раннора? Ребенок?
   — Мастер Лорган говорит, что все в порядке. Выкидыш ей не угрожает.
   Вдова кивнула.
   — Ясенка?
   — Как и Раннора, раздавлена горем. Она винит себя в том, что не сумела остановить поединок.
   — Сомневаюсь, что ей это удалось бы. Раз уж даже я не знала. — Иса пригвоздила Ройанса к месту пронзительным взглядом. — Тебе известно больше, чем ты говоришь мне. Давай-ка отойдем в спокойное местечко, и ты мне выложишь все до конца.
   Ройанс поклонился и пошел за вдовой в ее апартаменты, где они так часто советовались о разных делах. Пока они шли по коридорам мимо кучек выражавших свои соболезнования придворных, Ройанс все никак не мог отделаться от мысли — что же будет теперь с королевством, в котором две вдовствующие королевы и нет короля. Если бы ребенок Ясенки остался в живых… Только бы Раннора не умерла, и только бы ее ребенок оказался мальчиком…
   Когда за ними затворились двери, Иса послала слугу за вином и выпила два кубка, в то время как Ройанс осушил всего один. Он не мог ее укорять — не каждый день теряешь сына, да еще и короля. Она донимала его вопросами до тех пор, пока не вытянула из него все, что он знал, до последней капли.
   — Ты сказал, что Оберн раньше спрашивал твоего совета, — сказала она. — Почему же, раз он подозревал моего сына в… в том, в чем подозревал, он не пришел к тебе снова? Ты бы наверняка отговорил его от этого безумия.
   — Несомненно, мадам. Но он не спросил моего совета.
   Вдовствующая королева смотрела в никуда, бессознательно поглаживая Кольца.
   — Ясенка не может наследовать престол, как и Раннора, — глухо продолжала Иса. — Я уже давно изучила хроники. Это против закона и обычая. Не бывало такого, чтобы женщина правила по праву, все равно по праву брака или крови, тем более крови незаконной. Но до сих пор не было и нужды рассматривать такую вероятность…
   Ройанс удержался от замечания о том, что сама Иса правит уже много лет — сначала потому, что хотела того, а потом потому, что Великие Кольца сами избрали ее, хотя она была королевой лишь по праву брака. Словно прочитав его мысли, Иса подняла руки.
   — Они, — сказала она, — избрали меня, и ты хорошо это знаешь. И потому я действовала как регентша, когда это было нужно. Но я никогда не требовала для себя единоличной власти. Это ты тоже знаешь.
   — Воистину так, — кивнул Ройанс.
   — Теперь, когда Флориан мертв, — Ройанс мог поклясться, что почти услышал мысленное «наконец», — а его ребенок еще не родился, Реиделом снова будет править Совет, как было до совершеннолетия моего сына. Это единственный разумный путь. Ты согласен?
   — Да, ваше величество, — ответил Ройанс. — И будем молиться, чтобы ребенок нашей новой царственной вдовы оказался мальчиком и чтобы был он крепким и здоровым и стал с нашей помощью — в первую очередь вашей — хорошим королем, когда придет его время. Сейчас, при угрозе с севера, не время Ренделу показывать слабость.
   — Да. Будем молиться. — Старая вдова встала с кресла, холодная и спокойная. — Нам надо подготовить королевские похороны. Двойные, думаю, ибо не можем мы нанести сейчас обиду нашим союзникам Морским Бродягам, хотя Оберн и убил короля.
   — Ваше величество…
   — Мы одни, Ройанс, и можем говорить начистоту. Оберн убил Флориана, а Флориан убил Оберна. Пусть обоих похоронят с равными почестями. Надо послать гонцов в Новый Волд. — Она начала расхаживать взад-вперед, сплетая и расплетая пальцы — не от возбуждения, просто это помогало ей думать. — Ясенка туда возвращаться не должна. Не может она туда вернуться. Ее место… а где оно? Я знаю. Я отдам ей старую Крепость Дуба, ныне она почти пуста. В ней сейчас лишь горстка людей, чтобы поддерживать в порядке замок, а то совсем развалится. Это достаточно близко, чтобы я могла присматривать за Ясенкой, и достаточно далеко, чтобы мы обе были довольны.
   Ройанс осмелился задать вопрос:
   — Но ради чего вы хотите отдать леди Ясенке Крепость Дуба?
   Иса остановилась и посмотрела на Ройанса. Улыбнулась, и Ройанс понял, что в ее голове зарождаются новые планы. В нынешнем своем настроении, да еще после пары кубков вина, королева вполне могла рассказать ему больше, чем хотела бы. Старый вельможа ждал, стараясь не показывать своего любопытства.
   — Скоро вернется Горин и приведет часть своих людей. Ты его помнишь?
   — Да. Граф Горин из Нордорна. Он произвел на меня впечатление.
   — Да, — сказала вдовствующая королева, все еще улыбаясь, — но, похоже, на нашу принцессу-лягушку он произвел еще большее впечатление. И она на него тоже.
   — Я не слышал ни о чем недостойном.
   — А ничего и не было. Однако их так друг к другу тянуло, что даже воздух потрескивал. Я уж подумала, не расторгнуть ли мне ее брак и не устроить ли другой, ведь у нордорнского жениха в жилах изрядно королевской крови.
   Ройанс попытался скрыть изумление.
   — Да не смотри ты на меня с таким укором, — усмехнулась Иса. Она взяла графин, вылила остатки вина в кубок и выпила. Затем опять позвонила в гонг. — Как бы мне не напиться нынче вечером…
   — Вы можете поступать как вам угодно, ваше величество.
   — А мне угодно поженить Ясенку и графа Горина ради укрепления договора между нами и нордорнцами. Что думаешь?
   — Мне кажется, что это преждевременно, ведь Ясенка только-только овдовела, ей рано помышлять о следующем браке.
   — А мне так не кажется. Думай, Ройанс. Думай. Наш союз с Морскими Бродягами прочен. Нам нужны нордорнцы, пожалуй, больше, чем мы им. Они знают, что за беда ползет на нас с севера, и, что еще более важно, знают, как с ней бороться. Даже если Ясенка и Горин не могли бы на дух переносить друг друга — а я тебя уверяю, что это не так, — я все равно постаралась бы устроить этот брак теперь, когда Оберн перестал быть помехой.
   Принесли еще вина, и Иса снова наполнила свой кубок и предложила Ройансу тоже выпить. Он отказался и уставился в огонь. Он не мог заставить себя думать, что смерть короля и сына вождя Морских Бродяг никак не повлияла на королеву, разве что заставила ее начать строить новые планы. Но это правда, и ему придется принять эту правду. Внезапно вместо женщины в черном ему привиделась блестящая паучиха в центре паутины. Она тянула то за одну ниточку, то за другую, заставляя всех плясать по своей воле.
   — Как пожелает ваше величество, — сказал он. — Прошу, позвольте мне откланяться. Сейчас вам наверняка хочется побыть наедине с собой, дабы оплакать сына.
   — Ты хочешь сказать, напиться в одиночку, — ответила Иса. — Как частенько любил делать мой муженек. И сын тоже. — Она рассмеялась. Язык ее начал заплетаться. — Ладно, ступай. Никто тебя не держит. Завтра еще поговорим.
   Ройанс низко поклонился и покинул покои вдовы, закрыв за собой дверь. Он подозвал одну из фрейлин Исы, леди Гризеллу.
   — Прошу вас и других дам присмотреть за вашей госпожой, — сказал он. — Боюсь, она нынче вечером напьется и ей понадобится ваша помощь.
   — Кто посмеет укорить ее? — сочувственно сказала леди Гризелла. — Ей досталось столько горя и бед, что заурядная женщина давно бы сошла с ума. Не беспокойтесь, сударь. Мы позаботимся о ней.
   Успокоившись, Ройанс пошел к себе. Но в душе его не утихала тревога.
 
   Ясенка очнулась от тяжелого сна, вызванного снотворным, с удивительно ясной головой Ей пришлось напомнить себе о событиях вчерашнего дня.
   — Ведь Оберн умер, да? — спросила она Эйфер.
   — Да, леди, и юный Рохан безутешен. Он ведь там был и все видел.
   — Не помню. Я только на Оберна смотрела. — Ясенка сбросила одеяло и встала с постели. Хотя она была еще слаба, но чувствовала, что выздоравливает. — Когда я оденусь, пришли Рохана ко мне, я постараюсь хоть немного успокоить его.
   — Хорошо, леди, пришлю. А сейчас я принесу вам поесть и расскажу, что было, пока вы спали.
   Ясенка села за маленький столик, что поставили в ее комнате, пока она была больна, и принялась за свежий хлеб и фрукты, которые принесла ей на завтрак Эйфер. Но оставила те фрукты, что, как она знала, любил Рохан, надеясь соблазнить его съесть их. Горничная тараторила, как всегда извергая фонтан ценных сведений.
   Старая вдова, рассказывала она, нашла утешение в бутылке, но никто не верит, что это надолго, ведь королева слишком хорошо знает, к чему это привело ее сына и мужа. Просто она дала выход своему горю, ибо никогда не заботилась как следует о короле Флориане. А его вдова осталась наедине со своей печалью и никому ее не показывала, в то время как любовница рыдала напоказ. Стали объявлять о себе и другие женщины, имевшие связь с королем, словно надеялись на долю наследства…
   Посреди этой болтовни Ясенку вдруг поразила некая мысль.
   — А ты, — сказала она спокойно, как могла, — не болтала так же и обо мне с другими горничными?
   Эйфер в ужасе зажала руками рот:
   — Конечно нет, леди! Но ведь другие не молчат, а когда разговор безобидный, то, конечно, и я пару-другую слов пророню. Только что о вас-то болтать? Я никогда вас не предам. Никогда.
   — Спасибо. Помоги мне одеться и пошли за Роханом.
   Когда мальчика привели, она предложила ему фрукты и пододвинула табурет.
   — Спасибо, леди, — сказал Рохан. Вежливо взял кусочек груши и съел.
   Они немного поболтали ни о чем, а затем он спросил:
   — Что теперь будет со мной?
   Ясенка на мгновение задумалась. Мальчик остался круглым сиротой, без отца и без матери, и единственным его кровным родственником оказался вождь Морских Бродяг, которому, казалось, было наплевать на Рохана, равно как и на любого другого ребенка.
   — А ты бы сам чего хотел? — спросила она.
   — Если бы я мог решать, я бы остался с вами, — ответил он. — Но возможно, так не случится.
   — Так будет, если я того потребую, — ответила Ясенка. — Кроме Зазар, знахарки с Болот, у меня ведь тоже никого не осталось, поскольку все мои родные давно умерли, есть только несколько дальних родственников, о которых я и не слышала. Да и они обо мне тоже.
   Он подумал.
   — Значит, у нас остались только мы. Да?
   — Да. И значит, никто нам не скажет «нет».
   — Тогда решено. А теперь мне можно идти? Я хотел бы немного побыть один или с Латромом, если вы не против. Он был другом моему отцу, и ему тоже горько.
   — Конечно, побудь с ним. Ты добрый мальчик, раз в такой час думаешь о других.
   Рохан пошел к двери — медленно, но уже куда более бодро, и перед уходом взял еще кусочек груши с блюда. Ясенка проводила его взглядом. С ним будет все в порядке. А с ней? Внезапно она осознала, сколько людей зависят от нее — не только Рохан, но и Латром, и люди, которыми он командует. Эйфер. Будущее разверзлось перед ней, как пропасть, и что оно таило в себе, она боялась даже представить.
   Может, ей лучше вернуться в Трясинную землю? Но там не будет места Рохану, да и другим людям, что теперь зависят от нее. Она не хотела возвращаться в Новый Волд, потому что обычаи и повадки Морских Бродяг были ей не по нраву, но перспектива остаться в Ренделшаме, в замке, радовала еще меньше. Точнее, ей даже думать об этом не хотелось. Хуже всего, если ей прикажут остаться у Харуза. Он перестал за ней ухаживать лишь после приказания вдовствующей королевы, да и леди Маркле это не понравится.
   Ладно, пока что она с этим не столкнулась непосредственно. Еще надо пережить похороны, а она не до конца оправилась от болезни… Но как только все кончится, она решит, как жить дальше.
   Ясенка не хотела думать о том, что горюет по Оберну лишь чуть больше, чем просто по доброму другу, и уж точно не так, как следовало бы безутешной вдове. Она решила пойти утешить Раннору. Наверняка им двоим, несчастливым женам, а теперь вдовам, будет что сказать друг другу.
 
   Через два дня Ренделшам стал свидетелем двух королевских похорон, пышных и торжественных, хотя и подготовленных наспех. Ясенка забрала меч Оберна, наследство Рохана, и Оберн был похоронен с мечом, который подарил ему Харуз. Драгоценный меч Флориана очистили от яда. Оба гроба закрыли и поместили в королевскую усыпальницу.
   Через неделю пришло послание от старой вдовствующей королевы. Она призывала Ясенку к себе. В час пополудни ей следовало явиться в гостиную Исы. Ясенка покинула свои покои рано, чтобы зайти к молодой вдове, как уже стали называть Раннору. Раннора приняла Ясенку довольно тепло, но глаза ее были красные, и было видно, что она недавно плакала. Ясенка быстро поняла, что плакала Раннора не только по Флориану.
   — Царственные вдовы — самая бесполезная вещь на свете, — сказала она Ясенке. — Другое дело — хранители царственной крови, как ты. Где найдется достаточно высокородный человек, чтобы жениться на мне? Кто станет отцом моему дитяти? — Она положила руку на живот. — Кто защитит меня в разгар схватки политических партий, что уже начинают складываться вокруг меня? Некоторые из Флориановых последователей — они же только о себе и думают. Как только мой ребенок родится…
   — Если бы я знала, как тебе помочь, — покачала головой Ясенка. — Но я сама, как лист на ветру, и не знаю, куда меня унесет.
   Раннора схватила ее за руку:
   — Я уверена, что Иса что-то задумала насчет тебя. Но не знаю, что именно. Может, доброе, может, худое — никогда не угадаешь ее каприза. Прошу тебя, что бы ни случилось, пообещай оставаться мне подругой.
   — Конечно, — сказала ей Ясенка. — Слишком мало на свете бывает верных друзей, и я рада, что нашла себе хоть одного.
   Затем, поскольку назначенный час приближался, она распрощалась с Раннорой.
   Старая вдова была одна. Ясенка тут же насторожилась, обычно Иса всегда кого-то держала при себе — горничную, одну или нескольких своих фрейлин или леди Марклу.
   — Я пришла по вашему приказу, ваше величество, — сказала Ясенка.
   — Подойди ближе. Сядь рядом.
   Но даже издали Ясенка увидела, что слухи, принесенные Эйфер, не лгут. От Исы несло перегаром, однако она держала себя в руках даже более жестко, чем обычно. Ясенка села в кресло у очага напротив Исы.
   Вдова подалась к ней.
   — Что бы ты сказала, — доверительным тоном начала она, — если бы я велела тебе выйти замуж за графа Горина? Таково мое желание… даже приказ.
   Наверное, это сон… Сердце Ясенки подпрыгнуло. Как будто ее надо заставлять…
   Она испугалась собственной горячности. Приличия требовали, чтобы между смертью Оберна и ее новым браком прошел хоть какой-то достойный срок.
   — Во-первых, есть должный период траура, — начала она. — И Горина никто не спрашивал.
   — Напротив. Я послала ему известие. И сейчас он вместе со своими людьми спешит в Рендел. Он знает, как резко изменилась ситуация. Я написала ему, что ты теперь свободна и что я хочу посредством вашего брака скрепить союз между нашими народами. Он ответил, что примчится как можно скорее и через пару дней будет здесь. Он жаждет взять тебя в жены, но не думай, что только из-за тебя одной. Нордорнцам нужна земля. Согласно предварительному договору, что я заключила с ними, они ее получат. Потому я хочу, чтобы ты вышла замуж, а Горин со своими нордорнцами поселился в Крепости Дуба через две недели. Все доходы с земель Крепости Дуба, кроме доли короны, — твои. Поняла?
   — Да, ваше величество, — онемевшими губами проговорила Ясенка, с трудом выталкивая слова. — Все поняла.
   Иса пристально воззрилась на Ясенку.