Нортон Андрэ. Волшебный дом [Магия восьмиугольного дома]

   Когда женщина развернула изодранные тряпки, Лорри увидела, что это был вовсе не младенец. Это был уже подросший малыш, с большими глазами на сморщенном личике. Он поднял ручки, погладил лицо склонившейся над ним женщины и издал странный звук, пыхтящий негромкий вскрик, непохожий ни на человеческую речь, ни на крики обычных детей.
   – Нэкки! – женщина покачивала его, прижав к груди. Лотта шагнула к двери. Там уже появилась девушка с кухни – это была Феба – с подносом, на котором стояли миска и кружка.
   Лотта поднесла их женщине.
   – Пейте. Это горячее и придаст вам сил. А они вам понадобятся.
   Женщина глянула на Лотту, взяла с подноса кружку и сделала глоток. Потом она протянула кружку ребёнку, который жадно припал к ней. Женщина снова подняла глаза на Лотту.
   – Мы беглые, из-за реки.
   – Я знаю. Но здесь вы в безопасности.
   Женщина словно не слышала её слов.
   – Нэкки! Они хотели продать меня без Нэкки. Он никому не нужен. Не умеет ни ходить, ни говорить. Если бы не его мама, Нэкки бы давно помер. Но всё равно, он не мусор, который можно выбросить. Он кое-что умеет своими маленькими ручонками. Вот посмотрите, мисс, вы только посмотрите… Нэкки сделал все это сам!
   Женщина вынула у мальчика из рук кружку и, поставив её на поднос, который всё ещё держала Лотта, принялась копаться в своём бесформенном тряпье. Вытащив оттуда маленький квадратик плетёной циновки, она протянула его Лотте. В свете лампы он неожиданно заблестел яркими цветами. Перья, поняла Лорри. Петушиные перья.
   – Нэкки – он сам сделал это. Сделал всё сам для его мамы, которая его так любит! И с головой у него всё в порядке, что бы там старая миссис не говорила. Я не отдам моего Нэкки. Я услышала, как они говорили, что хотят продать Коул, – это я, мисс. Тогда я просто подхватила Нэкки и бросилась бежать, что было духу. И куда глаза глядят.
   – Больше вам не придётся убегать, – успокоила её Лотта. – А теперь поешьте. В миске славный суп, Коул. И не волнуйтесь; здесь вы в безопасности.
   – А так бывает? Разве есть где-нибудь безопасное место для меня и Нэкки?
   – Это место здесь, – голос Лотты стал твёрдым и уверенным. – Лорри, отнеси это, пожалуйста, Фебе.
   И она протянула ей поднос с пустой кружкой и миской.
   Лорри вышла обратно в коридор. Здесь не было ни лампы, ни свечей, очень темно. Девочка даже слегка испугалась этой темноты – ей показалось, что она как-то движется вокруг неё. И темнота тут же пропала, а вместе с нею и коридор – Лорри снова сидела перед кукольным домиком.

Тучи сгущаются

   – Тётя Маргарет! – Лорри держала на коленях один из тётиных альбомов по истории моды. – Как ты думаешь, сколько лет мисс Эшмид?
   Тётя оторвала взгляд от своих эскизов.
   – Не имею ни малейшего понятия, Лорри. Но если судить по тому, что она рассказывала… – тут тётя Маргарет задумалась.
   – Вот посмотри, видишь это платье? Точно такое же, как носит мисс Эшмид. Но здесь написано, что такие носили в 1865 году. Зачем мисс Эшмид носить платье, которому больше ста лет?
   – Ну, наверное, потому, что ей так хочется, крошка. И потом, её платью вовсе не сто лет. Оно просто сшито по старым выкройкам. Ты же знаешь, мисс Эшмид не выходит из дому. Может быть, ей просто нравятся платья того времени. Они такие красивые. И потом, таких тканей сегодня уже не отыщешь.
   – А где их берёт мисс Эшмид?
   – Может, у неё ещё остались старые запасы. Тогда часто ткань покупали прямо штуками и держали про запас, чтобы использовать потом. А в таком старом доме, как у неё, вполне могло сохраниться много подобных старых запасов. Ведь Дом-Восьмистенок был построен в середине 1840-х годов.
   – А кто его построил?
   – Семья Эшмидов. Мисс Эшмид – последняя из этой семьи. Во всяком случае, последняя с такой фамилией в Эштоне.
   – И Халли тоже носит такие платья, – Лорри вернулась к первоначальной теме.
   – Халли очень любит и уважает мисс Эшмид. И ей тоже не меньше лет, чем мисс Эшмид, поэтому она любит те же обычаи. И должна тебе сказать, им обеим очень идут эти старинные платья.
   Лорри перевернула страницу альбома и, посмотрев на другую картинку, прочитала подпись. Мисс Эшмид носила платье 1865 года, а маленькая девочка на этой картинке была одета точь-в-точь, как кукла Феба. И дата под картинкой стояла "1845".
   Она принялась листать страницы, надеясь найти что-нибудь ещё. Тогда почти все юбки были длинными, а она не помнила деталей, чтобы точно определить, к какому времени относилась одежда Лотты в тот день, когда они катались на санях. И – кто такая была Лотта?
   Лорри, кажется, начинала догадываться. Но этого просто не может быть! Или может? Она снова вернулась к странице с платьем мисс Эшмид. – Замечательный дом! – тётя Маргарет оторвалась от работы и смотрела на стену, где висел рождественский подарок мисс Эшмид. Там были изображены леди и рыцарь, стоявшие в саду в окружении цветов. Долинные кудри падали рыцарю на плечи, а на боку у него висела шпага. Тётя объяснила Лорри, что это – узелковая вышивка, очень редкая и забытая техника, а самой работе – не менее трёхсот лет.
   – Настоящий музей, Лорри.
   – А почему бы Дом не сделать музеем? Тогда ведь они не смогут снести его, если это будет музей?
   – Может быть, – тётя Маргарет снова взялась за карандаш, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор. – Что, разве вам ничего не задавали на дом, крошка?
   Лорри отложила альбом в сторону.
   – Математику, – вздохнула она с неохотой. Новая идея целиком захватила её, и о математике трудно было думать.
   Если Дом-Восьмистенок станет известным, они не смогут снести его. Но как сделать Дом известным? Статья в газете – или репортаж по телевизору? А как написать такую статью? Может быть, просто написать туда письмо и попросить об этом?
   – Что-то ты не очень много сделала, – заметила тётя, собирая свои бумаги. – Миссис Рэймонд не понравятся твои каракули. В моё время, если мне не изменяет память, когда кончались рождественские каникулы, снова начиналась учёба, и старательная учеба, до самого конца года.
   – Да, тётя, – Лорри попыталась отвлечься от Дома и сосредоточиться на этих противных цифрах. Никогда она их не любила.
   Когда Лорри легла спать, она снова подумала о Доме-Восьмистенке. Вот, допустим, она, Лорри Маллард, напишет письмо в газету: о Доме-Восьмистенке, о мисс Эшмид и обо всех тех замечательных вещах…
   Замечательных вещах. Лорри одёрнула себя. Кукольный домик. Мисс Эшмид никогда не рассказывала о нём Лорри, и она тоже ни разу не заговаривала о нём с мисс Эшмид. И с тётей Маргарет тоже. Это было что-то… очень особенное. Лорри без всяких объяснений понимала это. Но ведь этот домик тоже был частью Дома-Восьмистенка, и если его сделают музеем… а как же мисс Эшмид и Халли? Где они тогда будут жить? Разве в музеях живут? Но всё равно – если дом снесут, то куда им деться? И куда денется кукольный домик, и Бевис, и Сабина? Лорри уселась в кровати. Что же будет? Она должна рассказать… нет, спросить у мисс Эшмид. Завтра она постарается вырваться из школы как можно раньше и…
   Ох, завтра же классное собрание. Но это неважно. Сейчас неважно. Ей просто необходимо увидеть мисс Эшмид и рассказать свою идею с музеем. И спросить, можно ли это сделать?
   Лорри заворочалась от нетерпения. Всю жизнь ей хотелось немедленно браться за то, что она решила. А сейчас придётся ждать целую ночь, и ещё завтра весь день в школе.
   А когда девочка уснула, ей приснился Дом-Восьмистенок, а над ним – тёмная грозовая туча. И под её тенью стены дома становились всё меньше и меньше, и Лорри показалось, что скоро дом совсем исчезнет. Она бросилась вперёд, чтобы успеть добежать до дома, пока он не исчез. Неожиданно парадная дверь открылась, и на пороге появилась мисс Эшмид. Она больше не опиралась ни на плечо Халли, ни на тросточку. Мисс Эшмид протянула обе руки к Лорри и помахала ей, чтобы та возвращалась. И на её лице была улыбка, словно всё было в полном порядке.
   Утром новый план не выходил у Лорри из головы. Кэти забежала за ней и они отправились в школу самым коротким путем, не спускаясь по Эш Стрит. Кэти о чём-то тараторила, но неожиданно прервалась и резко заметила:
   – Лорри Маллард! Ты не слышала ни единого моего слова. Ты что, опять витаешь мыслями в миллионе миль отсюда?
   Лорри вздрогнула, отрываясь от своих мыслей.
   – Нет, я тут. Вот, иду по улице.
   – Ни за что бы не поверила. Ты, как те роботы, о которых Роб читает. Я говорила о Валентиновой Ярмарке, Лорри – о Валентиновой Ярмарке!
   – Но Валентинов день в феврале, а сейчас только январь.
   – Нет, ты в самом деле какая-то заторможенная. Валентинова Ярмарка – самое большое мероприятие в школе. А мы в этом году – выпускной класс, значит, мы и будем всё устраивать. И сегодня выбирают комитеты – комитет мальчиков и комитет девочек.
   – Ты должна в нём участвовать, Кэти.
   – И я так думаю. Слушай, Лорри; Деб Коллинз сказала, что она предложит меня в председатели комитета. Ты поддержишь предложение?
   – То есть на собрании встать и сказать, что ты должна быть в комитете?
   – Ты просто скажешь: "Поддерживаю кандидатуру". Ну, ты же слышала, как говорят, ничего страшного. У меня есть несколько отличных идей и, кажется, я могу стать председателем комитета. Сделаешь, ладно?
   – Но… я не собиралась оставаться на собрании.
   Кэти снова уставилась на неё.
   – Почему это, интересно? Не валяй дурака, миссис Рэймонд всё равно не отпустит тебя. Мы же выпускной класс, мы должны быть больше всех заинтересованы. Ты что, не помнишь, что она сказала на прошлой неделе? Или ты точно так же, как сейчас, ушами хлопала?
   – Но мне нужно сделать одну вещь… очень важную.
   – Ну, так я тебе скажу, что это должна быть самая важная вещь в мире. А то миссис Рэймонд просто не отпустит тебя. Ну, так что, Лорри, ты поддержишь мою кандидатуру?
   – Ладно, – сердце Лорри упало. Кэти была права, ведь она часто занималась этими школьными делами.
   Если ей придётся сидеть на собрании, то не останется времени, чтобы забежать в Дом-Восьмистенок. Хотя это тоже было так важно!
   Кэти оказалась права. Лорри попробовала объяснить миссис Рэймонд, что у неё после школы очень важное дело. Но как только выяснилось, что это очень важное дело Лорри, а не тёти Маргарет, миссис Рэймонд сразу же заметила, что принимать участие в общественной жизни класса куда более важно.
   Лорри уселась за парту с тем же тоскливым чувством, как и тогда, когда она только что приехала в Эштон. Она не слушала, как Билл Краудер, президент класса, призывает всех к порядку, и всего, о чём говорила учительница, тоже не слышала. Она очнулась, только когда её окружила неожиданная тишина. Несколько учениц оглянулись на Лорри. Они явно чего-то от неё ожидали, и она почувствовала прилив лёгкой паники – словно учитель вызвал её отвечать с места, а она даже не слышала вопроса.
   Через две парты поднялась Бесси Кальдер и сказала:
   – Я поддерживаю кандидатуру.
   "Я поддерживаю кандидатуру!" Ой, это же как раз то, что должна была сказать она! Её же Кэти попросила! Лорри быстро обернулась на Кэти и встретилась с сердитым обвиняющим взглядом. Кэти попросила её и она не сделала. И теперь Кэти думает, что она специально!
   Лорри отчаянно соображала, как объяснить свою промашку Кэти. Может, рассказать ей о Доме-Восьмистенке и о шоссе? Она нетерпеливо заёрзала на стуле, дожидаясь конца собрания, чтобы подойти к Кэти и всё объяснить. Но объяснения не получилось. Как только собрание окончилось, Кэти позвала:
   – Бесс! Крис! Останьтесь! У меня есть несколько классных идей!
   Лорри протолкнулась к парте Кэти.
   – Кэти! Кэти! – громко окликнула она, пытаясь заставить Кэти хотя бы повернуть голову и обратить внимание. Это ей удалось, и Кэти обернулась, встретив Лорри холодным взглядом.
   – Что тебе нужно, Лорри Маллард? Ты не сдержала своего слова и думаешь, что я возьму тебя в свой комитет?
   – Но Кэти…
   – Я сказала, – прошипела Кэти, перегнувшись через парту, – отвяжись, Лорри! Ты мне не помогла, значит, вали отсюда! Пойдём, девочки, у нас куча дел!
   С этими словами она вышла вместе с несколькими поджидавшими её одноклассницами. Лорри поплелась в раздевалку, волоча сумку по полу. Теперь торопиться было некуда, в Дом-Восьмистенок она всё равно не успевала, и потом, если она выйдет из класса сразу вслед за Кэти, та ещё подумает, что Лорри идёт за ними. Вот ещё! Кэти правильно сказала – они друг в друге ни капельки не нуждаются. Лорри уже застёгивала курточку, когда кто-то хлопнул дверью соседнего шкафчика.
   – Это ты, Лизабет…
   – Что, снова в угол поставили? – съехидничала Лизабет. – Чем в этот раз вы расстроили Её Королевское Высочество?
   Лорри вздрогнула, настолько язвительным тоном это было сказано.
   – Она попросила меня поддержать её кандидатуру в комитет и… ну, я задумалась о другом и совсем про это забыла. Конечно, она рассердилась.
   – Да ну, – тут Лизабет подбоченилась, – что же может быть важнее, чем этот комитет? Какая глубокая мысль, Лорри?
   Лорри была немного озадачена. Лизабет не любила Кэти. И она ясно дала это понять. Лорри впомнила, как они вместе ходили в кино, и как Кэти выкинула номер, когда они рассаживались. И Лизабет тут же замкнулась.
   – Я думала… – неожиданно Лорри захотелось выговориться. Ей нравилась Лизабет – обычная, не язвительная Лизабет.
   – Лизабет, ты знаешь Дом-Восьмистенок?
   – Ту старую развалину на Эш Стрит? Знаю. Папа говорит, что это единственный дом в Эштоне, у которого восемь стен. А что с ним такое?
   – Говорят, что его будут сносить, – из-за шоссе.
   – Да, въезд будет идти с Гэмблиер Авеню до самого скоростного шоссе. Это три квартала за Эш Стрит.
   – А откуда ты знаешь?
   – Мой папа – инженер-дорожник, и он работает над этим проектом. А что случилось, какое тебе дело до того, где пройдёт эта дорога?
   – Нельзя сносить Дом-Восьмистенок! – вспыхнула Лорри. – Я подумала… Может быть, если написать письмо в газету или… или по телевидению рассказать. Разве это их не остановит?
   – Этим уже год как занимаются, – пожала плечами Лизабет. – И не только Восьмистенком, но и другими домами. В пятницу устраивают заседание комиссии по этому поводу. Хотя это ничего не изменит. К северу проходит подземная река, и они не смогут построить дорогу там. Поэтому переносить её никто не будет.
   – Река? – переспросила Лорри. Может быть, это тот самый ручей, под мостом через который прятались беглецы?
   – Да, река. Она когда-то текла по земле, как обычная речка. А потом там стали строить всё больше и больше домов. В конце концов реку спрятали в большие трубы и стали строить прямо поверх. Но дорогу поверх этой реки не построить.
   – А как же Дом-Восьмистенок?
   – А что в нём такого особенного? Они собираются снести и старый дом Ракстона, Ракстон-Хауз. Моя мама говорит, что это стыдно, – снести дом человека, который приплыл из Англии более ста лет назад и постоил этот город. И он такой красивый.
   – Дом-Восьмистенок тоже, – упрямо возразила Лорри.
   – Да брось ты. Старая развалюха на заросшем клочке земли. Лорри затрясла головой.
   – Да нет, он таким кажется только из-за ограды, Лизабет. А за оградой там сад, а внутри дома – ох, Лизабет, там просто чудесно!
   – А ты откуда знаешь? Лорри, ты что… ты в самом деле побывала в доме ведьмы? Правда?
   – Нет там никакой ведьмы! – вспыхнула Лорри. – Там живут мисс Эшмид и Халли и Сабина! И моя тётя сказала, что этот дом – как музей. Да, я была там, и тётя Маргарет – тоже. Мисс Эшмид учит меня вышивать, а тётя Маргарет приходила туда на воскресный чай, и ещё мы праздновали там Рождество! Там так здорово! Ты бы видела, какая там ёлка, и Халли испекла пряничных человечков и… – и тут Лорри принялась рассказывать о Доме-Восьмистенке, об его обитателях и о сокровищах, обо всём, кроме кукольного домика и лошадки Бевис. И Лизабет слушала с неподдельным интересом.
   – Эй, девочки! По домам, – в коридоре стоял мистер Хаскинс, школьный смотритель. Лорри захлопнула свой шкафчик.
   Ого, уже, наверное, поздно. Все, кроме них, ушли. Она подняла взгляд на большие часы как раз, когда минутная стрелка передвигалась. Десять минут пятого!
   – Слушай, – сказала Лизабет, – Мама звонила, она за мной заедет, мы сегодня идём к стоматологу. И мы тебя можем подкинуть до угла Эш Стрит, а оттуда тебе до дома недалеко.
   – Мама, – выпалила Лизабет, влезая в машину, – мы высадим Лорри на углу Эш Стрит, ладно? А то уже поздно.
   – Я только что хотела вам это предложить. Почему ты так задержалась, Лизабет? Конечно, Лорри, садись. Лизабет подвинулась на середину переднего сиденья.
   – Мама, а Лорри была в старом Доме-Восьмистенке, она знакома с мисс Эшмид. И у них на Рождество была ёлка с пряничными человечками.
   – Так ты знаешь мисс Эшмид, Лорри? – удивлённо спросила миссис Росс. – Это большая честь, Лорри.
   – А вы тоже её знаете, миссис Росс?
   – Ещё маленькой девочкой я была там пару раз со своей тёткой. Там жила тётя её отца – Халли Стэндиш.
   – Халли всё ещё там живёт! – обрадовалась Лорри.
   Она напекла для ёлки пряничных человечков и сделала столько конфет!
   Миссис Росс удивлённо посмотрела на неё.
   – Этого не может быть, Лорри! Моей тётушке сейчас было бы уже далеко за восемьдесят. А Халли… Халли Стэндиш должно было бы исполниться больше, чем сто лет! Это, наверное, её дочка. Хотя… – миссис Росс задумалась, – не помню, была ли у неё дочка. Но я помню, как приходила туда, и помню мисс Эшмид. Она, наверное, сейчас уже совсем старенькая. – Миссис Росс, а что будет с мисс Эшмид и с Халли, если Дом-Восьмистенок снесут? Неужели его нельзя спасти? Моя тётя говорит, что это настоящий музей.
   – Ещё ничего не решено, и не решится до заседания комиссии. Большинство жителей будут представлять их адвокаты. И мисс Эшмид, наверное, тоже. Вот и твой угол, Лорри.
   – Спасибо, миссис Росс.
   Лорри проводила машину взглядом и пошла по Эш Стрит. Проходя мимо ограды Дома-Восьмистенка, она замедлила шаги. Подножие чугунного оленя занесло снегом, но на спине не было и снежинки. Окна были закрыты ставнями, парадная дверь заперта. Лорри протянула руку к воротам и попыталась открыть засов. Но тот не поддался. И почему-то Лори понимала, что на этот раз карабкаться через ограду нельзя. Понурив голову, она пошла дальше. До дома оставался всего квартал.
   Кэти, думала Лорри, она должна объяснить всё Кэти. Когда она звонила к Локнерам, ей было немного не по себе. Дверь открыл Роб.
   – Кэти? Она обедает у Бесс Кэлдер. Они все прямо-таки сдвинулись из-за этой Валентиновой ярмарки. Валентинки! – рассмеялся он. – Они для девчонок.
   – Передай Кэти, что я хочу с ней поговорить, – попросила Лорри. Впрочем, она была уверена, что если и увидит Кэти, то только по своей инициативе. Сама Кэти и пальцем не пошевелит.
   Её подозрения полностью подтвердились. На следующее утро она сидела в коридоре перед дверью Локнеров, никак не решаясь позвонить. Но Кэти так и не появилась, и Лорри чуть не опоздала, проскочив за парту за секунду до того, как миссис Рэймонд закрыла дверь. Кэти уже сидела на своём месте, и у Лорри не было времени, чтобы поговорить с ней.
   На большой перемене дело пошло ещё хуже. Когда прозвенел звонок, Кэти попросила разрешение провести заседание комитета в классе, и Лори вместе со всеми пришлось выйти, а Кэти с подругами остались у стола миссис Рэймонд. До самого конца дня Кэти избегала Лорри, и у той лопнулотерпение. Больше она, Лорри, ничего не будет объяснять. У неё есть чем заняться, и сегодня же она зайдёт в Дом-Восьмистенок. А если ворота будут заперты, она просто перелезет, вот и всё! Ей надо срочно увидеть мисс Эшмид.
   Но сегодня ворота гостеприимно открылись под её рукой. Лори запыхалась, потому что бежала почти всю дорогу из школы. Тётя Маргарет поймёт, если она немного задержится. Тётя Маргарет тоже думает о строительстве. На этой неделе встреча с комиссией, и мисс Эшмид должна как-то доказать важность Дома-Восьмистенка.
   Лорри обежала вокруг дома и постучала в чёрный ход. Впервые Халли не ответила. Испугавшись, Лорри потянула засов. Тот подался, и она вошла в прихожую.
   – Халли?
   Дверь на кухню была закрыта, а та, что вела в комнату мисс Эшмид, -приотворена.
   – Мы здесь, Лорри.
   Лорри дёрнула молнию, мгновенно стянула лыжный костюм, повесила его на вешалку, а сапоги засунула под неё. Войдя в комнату, она замерла, испуганно оглядываясь вокруг. Халли сидела у длинного стола. Вокруг стояло несколько высоких картонных коробок с рекламой какого-то стирального порошка по бокам (в этой комнате они смотрелись так же не к месту, как штабель грязных досок).
   Сабина стояла на задних лапках, царапая картонную стенку и тщетно пытаясь заглянуть внутрь коробки. А Халли укладывала в соседнюю коробку рулончики материи и мотки ленточек, которые лежали на этом столе с тех самых пор, как Лорри впервые попала в Дом. Рядом лежала стопка папиросной бумаги, в которую Халли аккуратно заворачивала всё, что складывалось в коробку. Собираются… Халли собирает вещи! Неужели мисс Эшмид опустила руки? Неужели она собирается переезжать? Но ведь для них больше нигде нет места – для мисс Эшмид, для Халли, для всех сокровищ Дома-Восьмистенка! Их место здесь. Они не смогут жить где-то ещё и оставаться такими же!
   – Большая уборка, Лорри, – мисс Эшмид тоже была занята работой. Гобелен, который был натянут на рамке, тот самый гобелен, для которого Лорри продела столько катушек ниток, лежал у мисс Эшмид на коленях, и она заворачивала его в кусок муслина.
   – Вещи накапливаются, и время от времени им нужно указывать их настоящее место. Расточительно держать при себе то, чем всё равно не сможешь воспользоваться. Коробка Халли отправится в благотворительное общество, в церковь на Гордон-Стрит. Они найдут всем этим тканям лучшее применение. А здесь они просто лежали, собирая пыль, пачкаясь и тускнея. Что, что случилось, дорогая моя?
   – Так вы… вы не переезжаете? Вы не уезжаете из Дома-Восьмистенка?
   Мисс Эшмид протянула к ней руки, и Лорри показалось, что они коснулись её через всю комнату. Когда она оказалась рядом с креслом мисс Эшмид, руки нежно легли ей на плечи.
   – Никогда не бойся этого, Лорри. Я не оставлю Дом-Восьмистенок. И Дом – настоящий Дом – никогда не оставит меня.
   – Настоящий Дом?
   Мисс Эшмид покачала головой.
   – Придёт время, и ты поймёшь всё это, Лорри… Так ты подумала, что мы переезжаем? А мы просто убираемся. Ах, Лорри, мы пустили здесь настолько глубокие корни, что если бы нам пришлось уезжать, то произошло бы небольшое землетрясение. Не так ли, Халли?
   – Истинная правда, мисс Шарлотта, истинная правда, – зацокала языком Халли. – А уборка – это не переезд, мисс Лорри. Эй, Сабина, а ну-ка убери свои лапы, живо! Я это сматывала не для того, чтобы ты вот так таскала.
   Сабина пятилась по ковру с моточком, оставляя за собой длинную золотистую ленточку. Когда Халли ухватилась за другой конец, та потянула ленточку за собой, пытаясь вырвать её из пальцев Халли. В перетягивании победила Халли, женщина аккуратно смотала ленточку обратно и спрятала её в коробку.
   – Такой генеральной уборкой нужно заниматься хотя бы раз в году, – продолжала мисс Эшмид. – И порой в уборке нуждаются не только дома. Но Лорри, ты всё ещё встревожена. Ну-ка, расскажи, что случилось.
   – Завтра вечером будет собрание комиссии, мисс Эшмид, насчёт шоссе. – И ты думаешь, что я не смогу там быть. Но туда пойдёт мистер Трастон, который будет защищать мои интересы.
   – Я тут подумала, а что, если написать письмо в газету, или на телевидение и радио – тётя Маргарет сказала, что этот дом – музей. Музеи – очень важная вещь, их нельзя сносить. Может быть, если бы люди захотели, то Дом-Восьмистенок мог бы стать музеем.
   Мисс Эшмид медленно улыбнулась.
   – Музей. Да, Дом стал настоящим музеем за все эти годы. Но это музей не для каждого. У музея нет настоящей жизни, он полон вещей, застывших во времени, и пребывающих в неподвижности. Те, кто посещают музеи, любят смотреть в прошлое. Но те, кто по-настоящему привязан к прошлому… их становится всё меньше и меньше. Она огляделась кругом.
   – Здесь, Лорри, собраны сокровища, которые, может быть, действительно должны находиться в таком месте, где о них заботились бы и показывали их тем, кто сумеет оценить их историю и красоту, как твоя тётя. Но в Доме есть и другие сокровища, которые нельзя измерить мерками внешнего мира.
   Нет, дорогая моя, хотя твой план и хорош, он не сможет защитить Дом-Восьмистенок. Но, – тут она снова посмотрела на Лорри, – ты не должна печалиться об этом. Поверь мне, для этого есть решение. Тебе нечего бояться за Дом-Восьмистенок. Совершенно нечего бояться.
   И Лорри поверила ей. Девочка с облегчением вздохнула. Мистер Трастон, наверное, суперадвокат.
   – А ты, Лорри, как дела у тебя? Пока будешь рассказывать, можешь привести в порядок вот эти клубочки.
   И Лорри уселась на своё старое место и принялась распутывать и сматывать обрезки тканей и обрывки ниток, оставшиеся от вышивки, аккуратно заправляя торчащие хвостики. Неожиданно она обнаружила, что говорит о Кэти и о своих бедах, которые навлекла на неё собственная задумчивость.
   – Валентинова ярмарка, – медленно повторила мисс Эшмид. – Валентинова ярмарка, чтобы собрать для школы деньги. Лорри, видишь тот толстый альбом, вон там, на нижней полке? Принеси его сюда.
   Лорри быстро вернулась с большим альбомом. Он был переплетён в тёмно-красную кожу с вытисненными маленькие сердечками в венках из цветов. В уголках рисунка ещё сохранились тоненькие золотые полоски. – Возьми это с собой, Лорри. А вечером скажешь Кэти, что хочешь показать ей что-то особенное. И скажи Кэти, что если она заинтересуется этим, то пусть делает то, о чём подумает. А ты ей поможешь.