Носов Николай Николаевич. Дневник Коли Синицина

   Он принялся разбирать ветки и делать вход. Как только это было готово, Павлик юркнул в шалаш первым и занял место посредине. Я так устал, что не стал даже с ним спорить. Мы с Сережей без разговоров улеглись по краям. Под голову мне опять попалось что-то твердое – не то котелок, не то консервная банка, – но я даже не обратил на это внимания и заснул как убитый. Вот и все.
   А сейчас уже утро. Я проснулся раньше всех и пишу дневник. Солнышко уже поднялось высоко и начинает припекать. По небу плывут белые кудрявые облака. Из деревни доносятся мычание коров и собачий лай. Сережа и Павлик еще спят в шалаше Сейчас я их разбужу, и мы начнем варить завтрак.
   В тот же день вечером
   После завтрака мы пошли в лес, чтоб проверить ловушку. Ловушка была пустая. Мы решили снова следить за пчелами и ползали за ними часа два. Наконец у Павлика терпение лопнуло. Он решил напугать пчелу, чтоб она полетела в свое дупло, и принялся кричать на нее, махать руками и топать ногами. Пчела стала кружиться над ним и вдруг как ужалит его в ухо! Павлик как завизжит! Ухо у него покраснело и моментально распухло. Мы стали вытаскивать у него пчелиное жало.
   – Чтоб они сгорели, эти пчелы! – ругался Павлик. – Можете сами с ними возиться, а с меня хватит! Все ухо в огне!
   – Ты потерпи, – говорим мы. – Ухо пройдет.
   – Когда же оно пройдет! Горит как в огне! Что теперь делать?
   – Может быть, платком завязать? – говорю я.
   – Не надо платком. Лучше я пойду на реку и буду мочить ухо в воде.
   Он ушел мочить ухо в реке, а мы с Сережей заметили одну пчелу и стали следить за ней по очереди. Один следит, а другой отдыхает. Следили, следили, вдруг пчела поднялась вверх и полетела. Мы стремглав побежали за ней, но пчела взлетела очень высоко, и мы потеряли ее из виду.
   – Вот досада! – сказал Сережа. – Придется начинать все снова.
   Тут Павлик вернулся с реки и закричал издали:
   – Эй, смотрите, что у меня! Сейчас уху будем варить! Мы подбежали. В руках он держал свою кепку. Она вся была мокрая, а в ней прыгали живые караси.
   – Где ты взял?
   – Там, возле реки, в болоте поймал.
   – Как же ты их поймал без удочки?
   – Очень просто: болото пересохло, воды совсем мало осталось, я их руками поймал.
   Мы побежали к болоту, наловили еще карасей и стали варить уху. Потом еще на ужин наловили карасей.
   – Тут их много! – говорил Павлик. – Мы хоть каждый день можем карасей есть.
   После обеда мы снова пошли в лес, чтоб следить за пчелами. Сережа говорит:
   – А что, если пчелу обрызгать водой? Пчела, наверно, подумает, что пошел дождь, и полетит в свое гнездо.
   Мы принесли в котелке воды, нашли на цветке пчелу и стали брызгать на нее водой. Пчела намокла, полезла по стебельку вниз и притаилась под зеленым листочком. Значит, ей на самом деле показалось, что пошел дождь. Потом она увидела, что никакого дождя нет, вылезла из-под листа и стала греться на солнышке. Постепенно она обсохла, расправила крылышки и полетела. Мы уже хотели бежать за ней, но пчела тут же опустилась вниз, села на цветок и снова начала собирать мед. Тогда Сережа набрал в рот побольше воды и как брызнет на пчелу! Пчела снова намокла и спряталась под листком, а когда обсохла, опять принялась летать с цветка на цветок.
   – Ах ты, какая упрямая пчела! – сказал Сережа и окатил пчелу водой так, что она промокла насквозь.
   Даже крылышки у нее от воды сморщились и прилипли к спине.
   Пчела наконец увидела, что «дождь» не перестает, и, когда обсохла, полетела прочь.
   Мы побежали за ней. Пчела летела сначала низко, между стволами деревьев, потом взвилась вверх, и мы потеряли ее. Тогда мы принялись поливать водой других пчел, но у них у всех была одинаковая манера: сначала они прятались от «дождя» под листьями, а потом улетали, и мы ни разу не могли проследить за ними, потому что они летали очень быстро и на большой высоте. Так мы бегали, пока пчелы не перестали летать.
   День уже подходил к концу. Мы вернулись на дачу и стали варить ужин. Тетя Поля до сих пор почему-то еще не вернулась, и мы решили еще одну ночь провести в шалаше. Не знаю, может быть, это нехорошо, что мы живем в шалаше? Может быть, лучше вернуться домой? Я сказал Сереже и Павлику, а они говорят: «Все равно завтра вернемся». Они решили починить шалаш и врыть шесты в землю, чтоб шалаш снова не развалился.
   Сейчас они чинят шалаш, а я записываю в дневник наши приключения.
   По небу плывут серые, свинцовые тучи. В воздухе стало прохладнее и потянул ветерок. А вдруг ночью начнется дождь? Надо шалаш хорошенько покрыть ветками, чтоб нас ночью не промочило. Сейчас кончу писать и пойду помогать Сереже и Павлику.
 

10 июня

 
   Ночью никаких приключений не было. Вот что значит сделать шалаш как следует! Можно спать с чистой совестью и не бояться, что тебя стукнет по голове шестом. Дождя тоже не было. Проснулся я рано. Меня разбудили птички. Еще только начало светать, а они уже проснулись и принялись трещать, и чирикать, и пищать на разные голоса. Я вылез из шалаша и увидел, что солнышко еще не взошло. Вверху небо было чистое, голубое, а внизу, у самой земли, – белые облака, такие легкие, пушистые, будто мыльная пена. Постепенно облака росли и клубились, как пар, и взмывали все выше и выше, пока не заполнили все небо. Потом они загорелись и стали розовые, будто фруктовое мороженое. Я стал думать, что было бы, если бы нам дали столько мороженого; съели бы мы его или нет? Наверно, за всю жизнь бы не съели. Все люди не съели бы столько мороженого. Я замечтался и тут вдруг увидел, как из-под земли выкатилось огромное красное солнце. Все засияло вокруг и осветилось ярким светом. Зеленая трава стала еще зеленей, а на каждой травинке засверкали капли росы, как алмазы. Я поскорей принялся будить Сережу и Павлика, чтоб они посмотрели на это чудо, но, пока они протирали глаза, роса испарилась и такой красоты уже не было.
   – Эх вы, – говорю, – сони! Спят тут, как суслики у себя в норе! Если будете так спать долго, то ничего в жизни хорошего не увидите!
   Павлик только зевнул и сейчас же принялся потрошить карасей на завтрак, но Сережа сказал, что сначала надо было бы пойти умыться. Мы пошли на реку, умылись, а заодно и выкупались, а потом стали готовить завтрак. Нажарили карасей, напекли из муки лепешек. Лепешки оказались невкусными, но зато мне в голову пришла очень хорошая мысль.
   – А что, если посыпать мукой пчелу? – говорю я. – Пчела станет тяжелая и не сможет так быстро летать.
   Мы нашли на цветке пчелу и осыпали ее мукой. Пчела сейчас же принялась чиститься лапками. Стряхнула с себя всю муку и через минуту уже снова собирала мед.
   – Я знаю, что нужно сделать, – сказал Сережа. – Нужно сначала обрызгать пчелу водой, а потом обсыпать мукой. Тогда мука прилипнет к пчеле, и она не сможет ее с себя счистить.
   Мы так и сделали. Сережа набрал в рот воды и как брызнет на пчелу, а Павлик тут же посыпал ее мукой. Мука раскисла и облепила пчелу со всех сторон. Пчела сейчас же принялась счищать с себя мокрую муку. Передними лапками она почистила головку и протерла глазки, потом стала чистить задними лапками брюшко и крылышки. Она очень аккуратно почистилась, только на спине у нее осталось немного мокрой муки. Мы хотели ее еще раз обсыпать, но тут пчела замахала крылышками и полетела. Мы побежали за ней. Пчела летела сначала медленно, потом полетела быстрей, вылетела из леса и понеслась через поле. Мы не взвидя света мчались за ней, прыгали через пни и кочки, через рвы и канавы. Потом пошли какие-то грядки с капустой, и вдруг перед нами появился забор. Пчела перелетела через него. Мы недолго думая тоже перемахнули через забор и очутились в каком-то саду. Вокруг росли деревья, а под ними стояли какие-то маленькие домики без окон, без дверей, вроде собачьих будок, только на ножках. Возле одного домика стоял старик с белой бородкой и удивленно смотрел на нас.
   – Ну, что скажете? – спросил старичок, когда увидел, что мы, как истуканы, стоим без движения и молча на него смотрим.
   – Ничего, – пролепетал Павлик и полез обратно через забор.
   – Зачем же через забор? Вон ведь калитка, – сказал дедушка и укоризненно покачал головой.
   – А я не заметил, что тут калитка, – ответил Павлик и спрыгнул с забора с другой стороны.
   Мы с Сережей остались одни. Я стал думать, как бы нам лучше удрать – в калитку или через забор, – а дедушка спросил:
   – Вы зачем же полезли сюда?
   – Мы нечаянно, – говорю я.
   – Сюда полетела наша пчела, а мы за ней, – ответил Сережа.
   – Ваша пчела? – удивился старик. – Не может быть. Это, наверно, моя пчела. – А разве у вас есть пчелы? – спросил я.
   – Конечно. Вон у меня сколько пчел.
   Тут только мы поняли, что маленькие домики, которые стояли под деревьями, были просто ульи. Пчелы все время гудели вокруг. В воздухе стоял непрерывный гул.
   – Для чего же вам понадобилось за пчелой бегать? – спросил дедушка.
   Мы сказали, что хотели проследить за пчелой и найти дупло с дикими пчелами.
   – Вы, наверно, хотели отыскать дикий мед? – сказал старик.
   – Нет, мы хотели найти пчелиную семью. Нам пчелы нужны.
   – Зачем же вам пчелы?
   Мы стали объяснять, что решили всем звеном сделать улей и разводить пчел. Павлик увидел, что дедушка перестал сердиться и мирно беседует с нами. Он подбежал к калитке и стал заглядывать в нее, а потом совсем осмелел и подошел к нам. Мы рассказали, как сделали ловушку для пчел и повесили в лесу. Дедушка внимательно выслушал нас и сказал:
   – Это вы хорошее затеяли дело. Пчеловодство – полезное занятие. Только поймать диких пчел очень трудно. Да здесь поблизости их и нет. Разве с пчельника у кого слетит рой да попадет в вашу ловушку.
   – Что же нам делать? – спросили мы жалобно. Дедушка, видно, сжалился над нами.
   – Что ж, – сказал он, – я вам дам на развод пчелок, раз вы так полюбили это дело. Пчеловоды должны выручать друг друга.
   Сердце от радости запрыгало у меня в груди. Я думал, что дедушка сейчас же нам даст пчел, но он сказал:
   – Приходите к концу дня. У меня тут из одного улья должен рой выйти. Вот я и отдам этот рой вам. Только принесите с собой какой-нибудь ящик или коробку, чтобы посадить пчел.
   – Можно мы принесем ловушку? – спросил я.
   – Можно. Да не приходите слишком скоро. Часика через три-четыре приходите, когда начнет спадать жара.
   Мы побежали в лес, сняли ловушку с дерева и теперь ждем, когда можно будет идти к дедушке. Делать мне нечего, и я решил написать обо всем подробно, как следует. Все-таки, когда пишешь, время проходит незаметнее. Мы еще подождем немного, а потом пойдем обратно к дедушке. Может быть, рой уже вылетел. А сейчас писать больше пока не о чем.
 

В тот же день вечером

 
   Наконец-то у нас есть пчелы! Вот какой добрый оказался дедушка! Я думал, что все пчеловоды бывают злые, потому что их часто кусают пчелы, но этот пчеловод оказался вполне хороший и очень добрый. Он не только обещал нам дать пчел, но и выполнил свое обещание. Когда мы пришли на пасеку, рой уже сидел в круглой деревянной коробке вроде сита. Сверху коробка была затянута марлей, сквозь которую были видны пчелы. Батюшки, сколько там было пчел! Прямо какая-то живая каша из пчел. Дедушка снял марлю и высыпал пчел в нашу ловушку, как будто крупу. Мы поскорей закрыли ловушку и уже хотели бежать домой, но дедушка задержал нас и стал учить, как обращаться с пчелами.
   Он сказал, чтоб мы высыпали пчел в улей прямо на рамки с вощиной и поставили на первое время в улей кормушку с сахарным сиропом, пока пчелы не запасли для себя меду. Для того чтобы сделать кормушку, нужно сварить из сахара сироп, налить его в стеклянную банку и завязать горлышко тряпочкой. Потом банку нужно перевернуть вверх дном и поставить в улей на рамки. Сироп будет просачиваться из банки, и пчелы будут его понемногу сосать сквозь тряпочку. Кроме того, дедушка научил нас сделать из марли сетки, чтоб надевать на голову, когда мы будем открывать улей, и еще велел нам сделать дымарь, чтоб подкуривать пчел дымом. Пчелы боятся дыма. Они прячутся от него в улей и не разлетаются. Дедушка показал нам свой дымарь. Это такая круглая жестянка с носиком, а сбоку гармошка. В жестянку кладут гнилушки и разжигают. Если нажимать на гармошку, из носика идет дым.
   – Пчеловодство – очень интересное занятие, – сказал дедушка. – Кто начнет заниматься пчеловодством, тот уж на всю жизнь пчел полюбит и никогда не бросит этого дела.
   – Почему? – удивились мы.
   – Да так уж, без пчел ему будет скучно.
   Наконец дедушка отпустил нас, и мы отправились в обратный путь. Домой мы вернулись поздно, когда уже начало темнеть. Сережа понес ловушку с пчелами к себе домой. Мы с Павликом забежали на минутку домой, чтоб сказать, что уже вернулись, и тоже побежали к Сереже.
   Сережина мама стала расспрашивать нас, как мы жили на даче. Мы боялись, как бы она не спросила про тетю Полю, потому что не знали, признаваться нам, что мы жили в шалаше, или лучше не признаваться. Сережа нарочно стал рассказывать про дедушку-пчеловода. Мама слушала, слушала, а потом спрашивает:
   – А как там тетя Поля поживает?
   Мы увидели, что попались, и не знали, что говорить, но тут раздался стук в дверь. Это пришла мама Павлика и сказала, чтоб он шел ужинать. Мы облегченно вздохнули, стали показывать ей пчел и рассказывать про дедушку-пчеловода. Тут Сережина мама опять спросила:
   – Что же ты ничего не рассказал про тетю Полю? Мы опять растерялись, но тут снова кто-то постучался в дверь. Это пришла за мной моя мама. Мы обрадовались. Стали показывать ей пчел и рассказывать про дедушку. Моя мама тоже стала спрашивать, как мы жили на даче. Я говорю:
   – Хорошо жили. Ничего себе.
   – Не надоели там тете Поле?
   – Нет, кажется не надоели, – говорю я, а сам не знаю, правду я говорю или нет.
   – А к нам тетя Поля не собирается? – спросила Сережина мама.
   – Нет, – говорит Сережа, – кажется, не собирается.
   – Ничего не говорила про это?
   – Нет, не говорила.
   Это он, конечно, правду сказал, так как, что могла говорить тетя Поля, раз мы ее не видели! Не знаю, до чего дошел бы этот разговор, но тут опять постучался кто-то. Мы облегченно вздохнули. Дверь отворилась, и в комнату вошла сама тетя Поля. Мы разинули от удивления рты, да так и остались с открытыми ртами.
   – Здравствуйте! – сказала тетя Поля.
   – Здравствуйте, – ответила Сережина мама. – Какими судьбами к нам?
   – Да вот из колхоза шла в город машина, я и приехала, – сказала тетя Поля.
   Тут началось самое интересное. Тетя Поля протянула Сереже руку:
   – Здравствуй, Сереженька! Сережа покраснел, как вареный рак.
   – Здравствуйте, тетя Поля.
   – Постойте, как это – здравствуйте? – говорит Сережина мама. – Разве вы сегодня не виделись?
   – Где же мы могли видеться? – удивилась тетя Поля.
   – Как – где? В Шишигине.
   – Да я уж три дня, как не была в Шишигине. Я в колхозе работала, в Тарасовке.
   – А вы где же были? – спросила Сережина мама.
   – Мы – в Шишигине, – говорит Сережа.
   – Так дом-то ведь был закрыт.
   – А зачем нам дом? Мы в шалаше жили.
   – В каком шалаше?
   – Ну, построили из веток шалаш и жили.
   – Ах, вот как! Кто же вам разрешил в шалаше жить? Разве вы не могли домой вернуться?
   Тут заговорили все сразу – и моя мама, и Павлика, и Сережина, – и я даже не знаю, что было дальше, потому что моя мама сказала:
   – Так вот как ты слушаешься свою мать! Пойдем-ка, голубчик, домой! Я тебе покажу, как жить в шалаше без спросу!
   Пришлось мне весь вечер просидеть дома и слушать упреки. Даже на пчел не удалось полюбоваться.
 

11 июня

 
   Вот какая беда случилась сегодня. Утром я зашел к Павлику, и мы вместе пошли к Сереже. Сережа еще спал. Мы разбудили его. Он проснулся нехотя и стал ворчать на нас, потому что ему снился какой-то интересный сон и ему хотелось досмотреть его.
   – Ладно, – говорим, – потом досмотришь. Надо вставать да пчел сажать в улей.
   Сережа говорит:
   – Вы пойдите скажите ребятам, что мы уже достали пчел, а я пока оденусь.
   – А где же ловушка? – спрашиваем мы.
   – Ловушка там, на балконе. Я ее вчера вечером поставил на балкон, чтоб пчелам не было в комнате душно.
   Мы вышли на балкон. Смотрим… Батюшки, что творится! Дверца ловушки открыта, пчелы из нее вылетают и разлетаются в разные стороны.
   – Ах ты чучело! – закричал на Сережу Павлик. – Спит себе, а тут пчелы удрали!
   Сережа выскочил на балкон.
   – Что же вы смотрите? – закричал он. – Пчелы разлетаются, а они смотрят!
   Он подбежал к ловушке и закрыл поскорей дверцу.
   – Чего ты кричишь? – говорит Павлик. – Будто мы виноваты! Ты сам оставил ловушку открытой.
   – Как это я вчера не заметил, что дверца открыта? – говорит Сережа. – Почему же она открылась?
   – Разиня! – говорю я.
   – А я виноват? Это все тетя Поля! Мне тут из-за нее головомойка была. Совсем не до пчел было.
   – Ну вот! А теперь там небось ни одной пчелы не осталось, – сказал Павлик. – Наверно, все разлетелись.
   – Может быть, хоть немного осталось, – говорит Сережа. – Надо посмотреть.
   Я поскорей открыл крышку ловушки, и мы втроем стали заглядывать в нее. В ловушке оказалось еще много пчел. Они начали вылезать вверх. Павлик стал махать на них рукой, чтоб они залезли обратно. Одна пчела вылетела и села мне на руку. Я испугался, уронил крышку и стал трясти рукой, чтоб сбросить пчелу, а она как ужалит меня! Я как заору, как хлопну пчелу рукой и раздавил. Тут остальные пчелы загудели, начали вылетать из ловушки и жалить нас. Павлик испугался – и бегом в комнату. Сережа за ним. Одна пчела ужалила меня в шею, другая вцепилась в волосы. Я тоже побежал в комнату и принялся вытаскивать пчелу из волос, но она все-таки успела меня ужалить в голову. Павлика две пчелы ужалили в шею и одна в губу. Сережу одна пчела ужалила в нос, а другая в затылок.
   Мы побежали на кухню и стали мочить укусы под краном. Боль жгла, как каленым железом. Мы принялись вытаскивать друг у друга пчелиные жала. Возились, возились, насилу вытащили, но боль все-таки не проходила.
   – Это все ты виноват! – кричал Сережа на Павлика, – Размахался тут руками! Пчелы не любят, когда на них руками машут.
   – А ты потише кричи! – говорит Павлик. – Разве тебя одного ужалили? Меня тоже небось ужалили, да еще в губу!
   – А меня в нос ужалили. Знаешь, как больно!
   – Подумаешь, в нос! Что тебе носом делать? А мне губой разговаривать надо.
   – Можешь не разговаривать.
   Они надулись и перестали спорить.
   Мы долго молча сидели на кухне, мочили в воде платки и прикладывали их к укусам.
   – А ловушка открыта! – сказал вдруг Сережа. Мы побежали в комнату и стали заглядывать на балкон. Ловушка была открыта. Над ней кружилось несколько пчел, но скоро они улетели прочь. Мы вышли на балкон и заглянули в ловушку. Внутри было пусто.
   – Все разлетелись! – сказал Сережа.
   – А может быть, они еще прилетят обратно? – говорю я.
   – Дожидайся! – ответил с досадой Павлик. В это время на улице показались Толя и Юра. Они увидели нас на балконе и закричали:
   – Эй! Вы уже вернулись?
   – Вернулись.
   – С пчелами или без пчел?
   – С пчелами.
   Они быстро поднялись к нам:
   – Где же пчелы?
   – А их уже нет, – говорим. – Улетели.
   – Куда улетели?
   – Ну, «куда», «куда»! – рассердился Павлик. – Будто они нам сказали куда!
   – Чего же ты сердишься? Разве нельзя рассказать спокойно!
   Мы стали рассказывать про все, что случилось: и как достали пчел у дедушки, и как они улетели.
   – Может быть, удастся достать еще у этого дедушки? – говорит Юра.
   – Что ты! – говорим мы. – И просить больше не станем. Он нам дал, а мы уберечь даже не сумели. Не даст он нам больше.
   – Что ж делать?
   – Подождем. Может быть, прилетят обратно.
   Стали мы ждать.
   Юра и Толя сидели, сидели, потом им надоело. Они ушли и рассказали всем ребятам о том, что случилось.
   Ребята один за другим приходили и расспрашивали нас. Нам даже надоело рассказывать каждому. У Сережи нос красный, как клюква, и распух на одну сторону. У Павлика раздулась губа так, что он сам на себя не похож. А у меня на голове вскочила шишка, и шея тоже распухла.
   Мы прождали до обеда, но ни одна пчела не вернулась обратно.
   – Наверно, они улетели к себе домой, на пасеку к дедушке, – сказал Сережа.
   – Скатертью дорожка! – говорит Павлик. – Если бы они и прилетели обратно, я все равно не стал бы с ними возиться.
   – А я, думаешь, стал бы? – говорит Сережа, – Очень мне нужно, чтоб они меня жалили! Я говорю:
   – По-моему, это дело неинтересное: с ними возишься, возишься, а они тебя изжалят и улетят. Тут прибежал Юра и закричал:
   – Ребята, идите скорее, будем письмо писать!
   – Какое письмо?
   – Ну, письмо в пчеловодное хозяйство. Нина Сергеевна узнала адрес. Мы напишем письмо, и нам пришлют пчел в посылке.
   Павлик говорит:
   – Можете писать сами: нас пчелы теперь уже не интересуют
   – Почему не интересуют?
   – Мы не хотим больше пчелами заниматься. Мы решили это дело бросить.
   – Как так? – говорит Юра. – Мы ведь всем звеном взялись за эту работу, а вы не хотите.
   – Ну, мы будем какую-нибудь другую работу делать. Разве только эта работа на свете и есть?
   Юра стал уговаривать нас, но мы твердо решили:
   – Не хотим, вот и все
   Так ему и не удалось уговорить нас. Мы теперь хитрые: будем что угодно делать, а с пчелами пусть кто-нибудь другой возится.
 

12 июня

 
   Утром я проснулся и насилу встал с постели.
   Шея у меня распухла и болит так, что даже голова не вертится. Если хочется посмотреть в сторону, то приходится поворачиваться всем туловищем. И еще шишка на голове болит. И рука болит.
   Я пошел к Павлику. Он сидит дома, а на шее у него компресс из ваты. Мы стали с ним вдвоем ругать пчел за то, что они нас изжалили. Потом пришел Сережа с распухшим носом, и мы стали проклинать пчел втроем. Вдруг прибежал Гриша Якушкин:
   – Ребята, пойдемте пчеловодный инвентарь делать.
   – Это какой-такой инвентарь?
   – Будем делать дымарь и сетки, чтоб не изжалили пчелы.
   – Нас и так не изжалят, – говорим мы, – мы это дело бросили.
   Гриша стал уговаривать нас.
   – Нет, – сказали мы. – Пчеловодство нам уже надоело. Мы уже попробовали, а теперь вы сами попробуйте.
   – Ну что ж, и попробуем.
   – И тоже бросите.
   – Не бросим. Мы не такие, как вы!
   – А вот увидим.
   Гриша обиделся и ушел.
   Ну и ладно.
   Вот изжалят их пчелы, тогда перестанут храбриться.
 

13 июня

 
   Сегодня шея уже не так болит. Головой можно вертеть, только не очень быстро. Если быстро вертеть, то еще немного болит. У Павлика шея тоже еще болит.
   Приходил Гриша и показывал, какой они сделали дымарь. Напустил полную комнату дыму и ушел. Подумаешь! Будто мы дыму не видели!
 

14 июня

 
   Сегодня шея уже совсем не болит. И шишка на голове не болит. Да и шишки никакой нет. Уже прошла шишка, и голова тоже хорошо вертится. Даже махать могу головой. Только зачем мне махать головой? Я ведь не лошадь, чтоб головой махать. Больше ничего интересного не было.
 

15 июня

 
   Утром мы с Павликом пришли к Сереже и стали играть в шашки. Я выиграл у Сережи два раза, а у Павлика только раз, а Павлик у меня выиграл три раза, а у Сережи ни разу, а у меня Сережа тоже выиграл два раза. Вдруг прибежали Женя и Юра:
   – Ребята, идите скорее! Пчелы приехали!
   – Откуда?
   – Ну, посылка пришла. Целый ящик, а в нем пчел видимо-невидимо! Так и кишат! И еще там две рамки с готовыми сотами. Идите скорее, будем пчел в улей сажать. Очень интересно!
   Мы вскочили и хотели бежать.
   – А! – обрадовался Юра. – Говорили, что вас пчелы не интересуют, а теперь самим интересно!
   – И ничуточки не интересно, – говорим мы. – Будто мы пчел не видели!
   – Видели, да не таких. Наши пчелы хорошие!
   – Ну и целуйтесь с ними, если такие хорошие!
   – И будем целоваться. А вы еще придете к нам. Юра и Женя ушли. Я говорю:
   – Интересно пойти взглянуть, какие это у них там пчелы.
   – Не надо, – говорит Павлик – Все скажут, что у нас никакой твердости нет.
   – Почему?
   – Потому что теперь ребята подумают, будто мы испугались трудностей и бросили дело, а когда за нас другие добились, мы тоже пришли. Раз мы твердо решили бросить, то нужно быть твердыми.
   – Правильно, – говорит Сережа. – Мы всем докажем, что у нас есть твердость.
   Вечером я пошел домой и стал думать о пчелах. Все-таки пчелы, по-моему, не такие уж плохие. Они честно работают и носят в свой улей мед. И очень дружно живут. Я ни разу не видел, чтоб две пчелы подрались между собой.
 

16 июня

 
   С утра мы сидели у Павлика и играли в шашки. Потом мне надоело играть, и я пошел домой. Дома я опять думал о пчелах. Почему они жалят: от злости или просто так? По-моему, все-таки не от злости.
   Пчелы защищаются жалами от своих врагов. Если кто-нибудь нападет на улей, то они его жалят. Они даже медведя изжалят, если он полезет к ним в улей за медом.
   И правильно сделают. Ведь они для себя запасают мед, а не для медведей. А людей они жалят, должно быть, по ошибке. Пчелы ведь не знают, что люди не хотят им сделать зла.
   Откуда им это знать!
   Хотя люди тоже забирают у пчел мед. Но люди ведь забирают не весь мед. Сколько нужно, столько и забирают, а за это люди заботятся о пчелах, делают для них ульи, прячут на зиму в хорошие зимовники.
   Если бы люди не заботились о пчелах, то пчелам было бы гораздо хуже. Жили бы они только в дуплах или в каких-нибудь щелках, а теперь они живут в красивых ульях, и, когда им нечего есть, люди даже подкармливают их сахарным сиропом.