Новиков Николай Васильевич. Карьерский оборотень

   - Может, и так, - недоверчиво сказала Елизавета Петровна. - Да только у меня это не получается. А ты, Володя, завтракал или нет? Хочешь, я картошку разогрею?
   - Нет, Елизавета Петровна, спасибо.
   - Да что ж это - спасибо?! Святым духом питаешься, что ли?
   - Попозже вместе пообедаем. Мы ведь собирались сегодня в огороде порядок навести. Уберем картофельную ботву, бурьян, все это надо сжечь. А потом и вскопать, сколько сможем.
   - Ты уж выздоравливай получше, а огород - он никуда не убежит, как мой глупый пес. Отдыхай, Володя, потом как-нибудь займемся огородом.
   - Я отдохнул и чувствую себя вполне здоровым, так что можем заняться прямо сейчас. Или, скажем, через часик. Кстати... - Егоров сделал паузу. У вас тут живет одна очень красивая девушка, Катя Клейн, так ее, кажется, зовут. Мы на заводе познакомились...
   - Живет, - согласно кивнула головой старушка.
   - А что, у нее и вправду есть жених, или она пошутила на этот счет?
   - У Катерины-то? Ну а как же, обязательно есть. Иван Потапов, наш участковый. Скоро пожениться должны. А ты разом не того... - Елизавета Петровна шутливо пригрозила пальцем. - Смотри, Володя, мой тебе совет: держись от нее подальше. Ванька больно не любит, когда другие мужики на Катерину зырятся. Хоть и милиционер, а поколотить запросто может. Он мужчина сурьезный, тут уж ты не сомневайся.
   - Жаль, - пожал плечами Егоров. - Очень красивая девушка, эта Катя Клейн.
   - Еще бы не красивая! Когда в школе училась, парни чуть не каждый день драки из-за нее устраивали. А потом, когда Иван стал нашим участковым, раньше он работал в райцентре, жил в общежитии, он быстро отвадил всех ухажеров от Катерины. Да и Катерина, по-моему, вздохнула свободно, а то ведь прямо проходу ей не давали. Теперь вот скоро поженятся.
   - Я рад за них, - криво усмехнулся Егоров.
   На улице раздался треск мотоциклетного двигателя.
   - А вот и Ванька, легок на помине, - сказала старушка. - Тарахтит на своем мотоциклете. Ты ж смотри, Володя, не вздумай с ним про Катерину рассуждать, обидится.
   Егоров неторопливо пошел в свою комнату, всем видом показывая, что встреча с участковым в его планы не входит.
   Иван слез с мотоцикла, подошел к калитке.
   - Здорова, баба Лиза! - крикнул он. - Как настроение?
   - Здравствуй, Ваня, - печально сказала старушка. - А про настроение лучше не спрашивай. Поганое.
   - И у меня поганое, - сказал Иван. - А дело делать надо, ничего не попишешь, служба. Ты мне вот что скажи: где твой пес? Дома или нет? С ним все в порядке?
   - А почему ты спрашиваешь?
   - Потому что... - Иван почесал затылок. - Ну так где он?
   - Не томи, Иван. Что случилось с моим Трезором? Ты знаешь?
   - Выходит, его нет дома, так?
   - Так. Ночью сорвался с цепи и убег, окаянный. До сих пор не пришел. Где шляется - ума не приложу. Ну, так что с ним? Чего ты на меня смотришь так? Ежели знаешь, где Трезор, так говори. Ох, чует мое сердце, что-то неладное с ним!
   - Он ведь у тебя крупный пес был, верно? - продолжал допытываться Иван.
   - Не маленький, - согласилась старушка, не сводя с участкового напряженного взгляда.
   - Ну так вот, баба Лиза. Похоже, твой пес пытался ночью разорвать Романа Клейна. Неподалеку от дальнего озера в старом карьере. Пришлось мне его подстрелить.
   - Ты подстрелил Трезорку? - всплеснула руками Елизавета Петровна. Да ты в своем уме, Иван?
   - Откуда я знал, в кого стреляю? - угрюмо сказал Иван. - Вылетает из кустов громадный пес и с жутким ревом несется вдогонку за парнем. Пасть оскалена, глазищи красные, вот-вот собьет с ног и растерзает. Что мне оставалось делать? Я выстрелил в него два раза. Он остановился - и в кусты! А сегодня утром я туда поехал, посмотрел - кровавый след ведет оттуда прямо к твоему огороду.
   - Это мой Трезорка-то на человека набросился? - возмутилась старушка. - Очухайся, Иван, что ты говоришь? Сам же знаешь, этот пес и гавкнуть лишний раз на человека поленится. А уж напасть на кого-то - да ни в жизнь!
   - Да знаю я, знаю, - махнул рукой Иван. - Но ты пойди спроси Романа, он тебе все расскажет.
   - Напился, небось, Роман твой, ему и померещилось!
   - Я бы тоже так подумал, если б сам не видел это страшилище. Вроде покрупнее оно было и не похоже на твоего Трезора, но следы к твоему забору ведут. И пса твоего нет дома. Ничего понять не могу. Прямо чертовщина какая-то.
   - А вчера понимал, когда стрелял?
   - Понимал. Ты уж прости меня, баба Лиза, но если б ты видела, что мы с Романом, не знаю, дожила бы до сегодняшнего утра. Я ведь не из боязливых, а честно тебе признаюсь, душа в пятки ушла, когда увидел. И вообще я собак люблю, разве было хоть раз такое, чтобы я бездомного даже пса обидел?
   - Так, может, это не Трезорка? - с надеждой спросила старушка.
   - Это было бы замечательно, но следы ведут к твоему огороду. И собаки дома нет. Пойдем в огород, посмотрим, забегал ли он домой после того, как я в него стрелял.
   - Пойдем, - торопливо согласилась Елизавета Петровна.
   Слушавший их разговор Егоров отошел от окна, упал на кровать и расхохотался в подушку. Все получилось как нельзя лучше! Тело его тряслось от смеха, железная кровать жалобно поскрипывала, и этот скрип чем-то походил на предсмертный стон раздираемой на части собаки.
   Иван и баба Лиза вскоре вернулись во двор.
   - Ну что? - спросил Иван. - Ты видела, баба Лиза?
   - Видела... Похоже, там кровь, до самого двора. Наверное, это мой Трезорка... Ох, Иван, Иван! Что же ты наделал? Я ведь привыкла к нему, уж сколько лет он живет во дворе...
   - Да погоди ты, баба Лиза, не стони раньше времени, - сердито сказал Иван. - Ты мне лучше вот что объясни... Может ли раненая собака прибежать в родной двор, покрутиться тут и снова убежать? Я что-то не помню такого. Обычно ведь как бывает? Если собака пострадала в драке с другими собаками или кто-то ее ударил - она бежит домой, залезает в будку и там отлеживается. Как и человек, если ему плохо, спешит домой, ложится в кровать. Или я не прав?
   - Так-то оно так, да бывает и по-другому. Если умная собака чует, что скоро умрет, она уходит со двора, чтобы не огорчать своих хозяев.
   - Ну, ладно. Я еще поезжу, поищу, если что выясню, скажу тебе. А сейчас... Твой жилец дома?
   - Володя? Дома он. Вчера совсем больной был, а сегодня вроде поправился, мы даже собирались в огороде поработать вдвоем. Такой хороший человек, и культурный, и обходительный, и всегда поможет - сразу видно, что приехал из города, не то, что наши оболтусы.
   - В городе тоже всякого дерьма достаточно, - пробурчал Иван, направляясь к кухне.
   Услышав тяжелые шаги в передней комнате Егоров быстро перевернулся на спину, заложил руки за голову и прикрыл глаза.
   - Здорово, Егоров, - сказал Иван. Он остановился у двери, скрестив руки на груди, и немигающим взглядом уставился на начальника электроцеха.
   - Добрый день, - сказал Егоров, открыв глаза. - Извини, Иван, я не совсем хорошо себя чувствую, прилег отдохнуть. Проходи, пожалуйста, садись на стул.
   - Спасибо, постою, - отрезал Иван. - Ты, наверное, понимаешь, зачем я пришел к тебе.
   - Не совсем. Полагаю, как страж порядка, интересуешься, как устроился новый житель поселка, не обижает ли свою хозяйку, не замыслил ли чего... Егоров усмехнулся, давая понять, что шутит.
   - Вот-вот, насчет "не замыслил ли" ты угадал, - совершенно серьезно сказал Иван. - Так вот. Я пришел к тебе для того, чтобы предупредить, что не следует больше приходить к Кате Клейн и приглашать ее гулять. И вообще держись от нее подальше. Ты человек новый, не знаешь, наверное, что Катя моя невеста, а я не люблю, когда к моей невесте пристают незнакомые люди.
   - Да я бы не сказал, что я незнакомый, - возразил Егоров. - Мы познакомились и даже подружились. Не представляю, что в этом плохого?
   - И нечего представлять. Просто не подходи больше к ней. Считай, что я тебя предупредил.
   - Извини, Иван, но я в таком тоне не привык разговаривать. Что значит "не подходи", "я тебя предупредил"? Ты ведь не местный хулиган. Ты представитель закона. Если я его нарушаю - можешь применить всю силу своей власти. Но сперва объясни, что я сделал противозаконное?
   Иван никак не ожидал подобного ответа и не сразу сообразил, что на это сказать.
   - Если тебе не нравится, что я встречаюсь с какой-то девушкой, - это твое личное дело. Разве я насильно принуждаю ее встречаться со мной? Угрозами или хитростью? Давай спросим об этом Катю. Если она скажет: нет, Володя, я не желаю больше тебя видеть - я не стану навязывать ей свое общество. Но если скажет, что ничего не имеет против наших встреч, почему я должен считаться с твоими запретами? Она взрослая девушка, сама вправе решить, с кем ей встречаться.
   - А с чего ты взял, что я с тобой разговариваю как представитель закона? - мрачно спросил Иван, подходя к кровати. - Ты, как я погляжу, больно умный, порассуждать захотелось? Ну так слушай. Я разговариваю с тобой как жених Кати Клейн и предупреждаю, если увижу тебя рядом с ней - у тебя возникнут серьезные проблемы. Это я гарантирую. Можешь потом написать мне официальное заявление, я разберусь. Но лучше, если уяснишь себе все заранее.
   - Ты пугаешь меня?
   - Предупреждаю.
   - Спасибо, что объяснил. Но это нарушение прав личности.
   - Не лезь, куда не следует, не будет никаких нарушений.
   - А я думал, что разговариваю с представителем закона, разочарованно сказал Егоров.
   - Ты разговариваешь с мужчиной, - рявкнул Иван.
   - Такие разговоры называются "разборкой", и представители закона обязаны реагировать на них принятием эффективных мер. - Егоров насмешливо смотрел на Ивана. - Ты думаешь, ты здесь царек и можешь диктовать свою волю другим, а я думаю иначе. И мои друзья в Краснодаре - тоже. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
   - Понимаю, что ты ничего не понял, - прорычал Иван, шагнул еще ближе к кровати: схватил Егорова за грудки, одним рывком посадил.
   Халат на груди распахнулся, обнажая забинтованную грудь, пятна темной, засохшей крови на бинтах.
   - Это еще что? - спросил Иван.
   - Бандитская пуля, - усмехнулся Егоров, глядя на него снизу вверх, но весьма уверенно. Он даже не попытался запахнуть полы халата.
   - Разбинтуй! - приказал Иван, чувствуя некоторое волнение. Если это действительно ранение в грудь - он обязан об этом знать. Но такое ранение не лечится в домашних условиях.
   - Ты считаешь себя вправе это требовать?
   - Считаю. Если откажешься, мы сейчас поедем в больницу, и там врачи определят происхождение этой раны. В поселке ночью случилось почти ЧП, и я желаю знать, что произошло с тобой.
   - Ровным счетом ничего. Просто у меня межреберная невралгия, вот и пришлось поставить себе водочный компресс.
   - Ты мне мозги не пудри! - закричал Иван. - То пуля, то компресс! Водкой здесь и не пахнет, зато крови много. Ну? Едешь в больницу или разбинтуешь свои раны?
   - Если ты настаиваешь...
   - Настаиваю!
   - Хорошо. Пожалуйста.
   Егоров медленно смотал окровавленный бинт. Иван с недоумением уставился на впалую грудь с редкими волосками повыше солнечного сплетения. Никаких ран там не было! Два зарубцевавшихся шрама, похоже, действительно от пулевых ранений - один сбоку от левого соска, другой чуть ниже наискосок. Иван вспомнил распластавшегося в прыжке зверя, свой выстрел, рука дрогнула, дуло качнулось вверх, тут же - второй выстрел... Но то, что он видел - следы прямого попадания в сердце! И - давно, не меньше года прошло с того времени!
   Иван посмотрел в глаза Егорова, пытаясь понять, в чем тут дело. Если это он стрелял - раны не могли затянуться, если они давнишние - зачем их бинтовать, почему бинт в крови, и кровь такая же, как и следы на траве в карьере и огороде бабы Лизы - чересчур темная!
   - Ты выяснил все, что хотел? - спросил Егоров.
   Он скомкал бинт, швырнул его на пол.
   - Что это за представление? - спросил Иван.
   - Могу еще раз объяснить: сделал себе водочных компресс, погода меняется, с утра было солнце, а сейчас дождь собирается, ломит грудь.
   - Почему бинт в крови?
   - Только пожалуйста не говори об этом Кате, - усмехнулся Егоров. Зарплата у меня не бог весть какая, на бинты денег не хватает. Вот и пользуюсь, если нужно, старыми. Когда-то давно то ли руку, то ли ногу порезал, не помню, оттого и кровь, а бинт не выбросил и ночью снова им воспользовался. Разумеется, продезинфицировав его водкой. Устраивает тебя такой ответ?
   Иван брезгливо поморщился.
   - Темнишь ты, Егоров. А я не люблю этого. Ну да ладно. Можешь хоть портянками перевязываться - твое дело. А насчет Кати я тебя предупредил. Смотри сам.
   - Послушай и ты, Потапов! - неожиданно жестко сказал Егоров. Он прикрыл глаза ладонью, растирая пальцами вспотевший лоб. - Ты не понимаешь, с кем разговариваешь. Я тебе не уличная шпана, запомни! И не пытайся меня запугивать!
   Иван закусил губу, развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Если бы он задержался еще на миг, Егорову пришлось бы вновь использовать старые бинты. А этого никак нельзя было допустить. В передней комнате у стола стояла табуретка, Иван в сердцах поддел ее носком ботинка, отшвырнул в сторону. На шум тотчас же явилась Елизавета Петровна, сурово посмотрела на участкового.
   - Ты чего это буянишь, Иван?
   - Прости, баба Лиза, нервы подводят, - пробурчал Иван, выходя во двор.
   - Уж не сцепился ли с Володей? - огорченно спросила старушка и, не дождавшись ответа, пошла к Егорову.
   Погода испортилась. Небо поминутно прочерчивали многоступенчатые зигзаги молний, раскаты грома были так сильны, что поневоле приходилось втягивать голову в плечи, резкий, порывистый ветер срывал с высоких кустов не только пожелтевшие, но и зеленые листья. Крупные капли дождя прибили пыль на дороге, но это было только началом бури.
   Спустя час Иван нашел то, что искал.
   Груда костей, шерсти и кровавого мяса лежала у ног Ивана - все, что осталось от бедного Трезора. Рядом виднелись отпечатки огромных лап.
   Снова вспыхнула молния, громыхнул гром, капли дождя превратились в потоки воды, низвергающиеся с неба. Не обращая внимания на дождь, Иван наклонился, поднял остаток лапы растерзанного пса. Потом бросил взгляд на огромные отпечатки лап на песке - такие же, как и у дальнего озера, где он стрелял. Дождь в мгновение ока уничтожил их. Но Иван уже не сомневался - у дальнего озера был не Трезор.
   8
   В то время как Иван мотался по поселку и окрестностям в поисках зверя, который напал на брата Кати Клейн, сама Катя весь день просидела в своей комнате. Работа валилась из рук, даже телевизор смотреть не хотелось. Настроение у Кати испортилось еще утром, когда она услышала покаянный рассказ Романа о том, как он обманул отца, придумав историю с избиением его участковым.
   Внимательно выслушав сына, Федор Петрович не рассердился, напротив, вздохнул с облегчением.
   - Хорошо, что все случилось так, - сказал он.
   - Да что ж тут хорошего?! - не выдержала Катя. - Твой сын, папа, лжец, обманщик, настоящий подлец! То он говорит, что Иван преследует его, проходу не дает, а на деле получается - Иван хороший человек, да просто герой, который спас твоего непутевого сына от верной смерти! А ты киваешь и говоришь: хорошо, хорошо!
   - Я очень рассердился на Ивана, - стал объяснять Федор Петрович. Как и должен был рассердиться на любого, кто преследует моего сына. Но мне было очень грустно от этого, ведь я считал Ивана одним из самых порядочных людей в нашем поселке и согласился выдать за него свою дочь. Выдумки Романа стали для меня настоящим потрясением. Очень хорошо, что они оказались просто выдумками. Значит, я не ошибался в Иване Потапове. И в тебе, Катя, вернее, в твоем выборе.
   - Но ты ошибся в своем сыне! - крикнула Катя.
   - Ты чего расходилась? - удивился Роман. - Я же честно во всем признался, можешь спокойно готовиться к свадьбе.
   - Да-да, Катя, не принимай близко к сердцу, - сказал Федор Петрович. - Роман еще молод, не так умен, как бы нам хотелось, но в его возрасте это нормально. А то, что он признал свои ошибки, просто похвально.
   - Ты даже не наказал его, папа! Как я могу думать о свадьбе, если в любой момент он способен выдумать новую гадость и все расстроить? Странные у тебя методы воспитания!
   - Как говорят в народе, повинную голову и меч не сечет, - развел руками Федор Петрович.
   - А она крови жаждет, - вставил Роман.
   - Конечно, все вы теперь умные, одна я в дураках осталась! Запретила Ивану приезжать к нам, а потом и поругалась с ним! А вы и рады этому!
   - Да нет же, Катя, не думай так, - примирительно сказал Федор Петрович. - Ты у нас умница, и красавица, и невеста, и хозяйка, мы все тебя любим.
   - Если хочешь, Катька, я схожу к Ивану, поговорю с ним, и он приедет. Помиритесь, вы же любите друг друга.
   - Отстаньте вы от меня! - закричала Катя и убежала в свою комнату.
   У Федора Петровича Клейна был просторный кирпичный дом в три комнаты с большой верандой. Одна комната была Катина, другая принадлежала Роману, сам же Федор Петрович обосновался в гостиной.
   Комната Кати была поменьше, но в ней имелось все, что необходимо взрослой девушке: кровать, трельяж, письменный стол и вращающееся кресло, полированный гардероб, полки с любимыми книгами.
   Признание Романа прямо-таки взбесило Катю. Как он может спокойно рассказывать о сделанной подлости и при этом смотреть ей в глаза? Чуть было не расстроил ее свадьбу с Иваном - она так боялась, что отец решит уехать в Германию! - и сидит себе как ни в чем не бывало! Мало того, из-за этого негодяя она всерьез поругалась с Иваном, но и это еще не все... Из-за него, Романа, она согласилась погулять с Егоровым и теперь вот ждет, когда он снова придет к ней, обещал зайти сегодня вечером. Не Ивана ждет, не его хочет увидеть - а Егорова!
   Почему?
   На этот вопрос Катя не могла сама себе ответить. Она любила Ивана, да-да, любила и собиралась стать его женой. И не сомневалась, что так и будет.
   Они познакомились полтора года назад, когда Иван стал участковым в Карьере. И они как бы заново узнали друг друга. Катя была на пять лет младше Ивана и еще в школе поглядывала на рослого, мускулистого парня, он же просто не замечал ее. А потом служил в армии, учился на курсах, работал милиционером в райцентре, жил там же, в общежитии. Лишь полтора года назад, вернувшись домой участковым, Иван заметил Катю и посмотрел на нее так, что у девушки сердце затрепетало. Именно этого взгляда ждала она много лет. И дождалась.
   Они встречались почти каждый день, а если не удавалось увидеться, Катя весь вечер думала об Иване. Он был настоящим мужчиной - сильным, смелым, не раз Катя видела, как он бросался в самую гущу пьяной драки, где уже посверкивали ножи, взлетали над головами палки и штакетины. Разбрасывал в стороны мужиков с такой силой, что те поневоле утихомиривались. А на следующий день, протрезвев, благодарили участкового, что уберег их от тюрьмы. Частенько Иван действовал жестко, жестоко, но здесь по-другому и нельзя было.
   Рядом же с Катей превращался в добродушного парня, готового исполнить любое пожелание своей любимой. Иногда Катя, смеясь, говорила:
   - Знаешь, за что я люблю тебя, Ваня?
   - За то, что у меня милицейская фуражка, - в шутку предполагал он.
   - А вот и нет! Я люблю тебя потому, что ты похож на мой подъемный кран - такой же сильный и послушный. Когда я управляю им, чувствую себя сильной и доброй. И когда рядом с тобой - то же самое чувствую! Ты ведь у меня послушный, правда?
   - Я подъемный кран! - говорил в ответ Иван и подхватывал Катю на руки, поднимая ее высоко-высоко.
   А она смеялась, визжала, дрыгала ногами, а потом прижималась к нему... Ей было так хорошо!
   Почему же сейчас она ждет не Ивана, а Егорова?
   Опасались Ивана, никто из парней не приглашал ее гулять. Какую-то пустоту чувствовала Катя вокруг себя, и временами это тревожило ее. Что же, всю жизнь ей предстоит встречаться и разговаривать лишь с теми, с кем позволит Иван? Честно говоря, ей и не хотелось ни с кем, кроме Ивана, встречаться, гулять и разговаривать, но ощущение собственной несвободы не радовало. И вот появился Егоров, мужчина интересный, вежливый, умный, и главное, совсем не боится Ивана. Почему бы не прогуляться с ним, только так можно доказать Потапову, что ревность его - зряшная и следить за ней так пристально вовсе не обязательно.
   Но было и что-то еще...
   Егоров не смотрел на нее, как многие, жадными, похотливыми глазами, не пытался хотя бы мысленно раздеть. Он говорил с нею, как с Женщиной, развлекал ее, увлекал неожиданными суждениями, оставаясь при этом самим собой - спокойным, элегантным, уверенным.
   И еще что-то...
   В его глубоких черных глазах таилась какая-то первородная страсть, дикая ярость и могущество. Казалось, он знал нечто такое, что позволяло ему презрительно усмехаться при виде стремления людей к деньгам, власти, наслаждениям... А может, это просто казалось.
   В конце концов, в чем здесь проблема? Она ведь не собирается бросать Ивана и уходить к Егорову, нет, этого и в мыслях у Кати не было! Просто-напросто у них завязался интересный разговор, который хотелось бы продолжить. Почему бы нет?
   Она ведь любит Ивана, любит, любит! Но сегодня хотела бы побродить по вечерним, чистым после грозы улицам вместе с Егоровым.
   Только и всего.
   А если он не придет, то и не надо. Уже совсем стемнело. Если он боится промочить в темноте ноги - может не приходить, подумаешь!
   Роман приоткрыл дверь, просунул голову и сказал:
   - Там этот... начальник электроцеха приперся. Пойди скажи ему, что тебя нет дома.
   - Володя Егоров? - спросила Катя. - Что же ты сразу мне не сказал? Она торопливо набросила кофточку, повязала платок.
   - Я тебе сразу сказал, просто я не могу выйти и сказать ему, что ты не желаешь видеть всяких там...
   - Никто тебя не просит думать за меня! И вообще не твое дело, что я желаю, что не желаю.
   - Ты что, серьезно собралась гулять с ним? Катька, не дури! - Голос у Романа был серьезный, испуганный. - Не вздумай, Катька, слышишь?
   - А что здесь такого? - улыбнулась Катя.
   - Он... он страшный человек, может, и не человек даже, - прошептал Роман. - Точно тебе говорю, я боюсь его. Он...
   - Оставь при себе свои глупые выдумки!
   - Точно, Катя! Я тебе знаешь что скажу?
   - Не знаю и знать не желаю. Ты нагрубил ему ни с того ни с сего, а теперь и боишься, вот в чем дело, Роман. Скажешь папе, я вернусь через полчаса. А лучше ничего не говори.
   В свежем ночном воздухе чувствовался привкус зрелого винограда "Изабелла", персиков и дынь. Катя и Егоров медленно шагали вдоль обрыва старого карьера. Катя задумчиво смотрела на звезды, мерцающие в провалах черных, низко летящих туч.
   - Это похоже на дикую, первозданную природу, - сказал Егоров, глядя вниз.
   - Она и есть дикая, - сказала Катя. - Потому что денег не хватает на рекультивацию. Там, дальше, есть еще един старый карьер, папа говорил, его закончили разрабатывать лет двадцать назад. Потом рекультивировали: сгладили обрывы, на склонах посадили сосны, они хорошо растут на песчаном грунте, а внизу, у озера, построили детский летний лагерь. Очень даже хорошо получилось. А этот карьер лет десять назад бросили и ничего делать не стали. Здесь четыре котлована и одно большое дальнее озеро.
   - В таком виде он мне больше нравится, - сказал Егоров. - Здесь все устроено так, как захотела сама природа. Это и прекрасно, потому что человек непременно нарушил бы эту дикую гармонию.
   - Что же здесь хорошего? - удивилась Катя. - Берега котлованов заболотились, к ним пройти только заядлые рыбаки могут, да и то если в резиновых сапогах. А если бы здесь росли сосны, между ними шли песчаные дорожки? Представляете, Володя, как хорошо было бы? Фонари красивые можно было бы повесить... И все гуляли бы, свежим воздухом дышали. Теперь уж об этом и мечтать не приходится. Денег ни на что не хватает.
   - Для кого-то - это предел мечтаний, - согласился Егоров. - Сосны, дорожки, фонари. А для кого-то ближе, интереснее - дикая растительность. Представляете, как здорово мчаться без дороги среди кустов, среди высокого бурьяна, осоки, камыша?! Мощными прыжками преодолевать все преграды, мгновенно уворачиваться от гибких ветвей - простор, стихия!
   - А зачем здесь бегать ночью? - не поняла Катя.
   - Я бы не стал это называть бегом, - мягко поправил ее Егоров. - Это жизнь, вернее, образ жизни. Видите ли, Катюша, есть люди, которые обожают сидеть в своей городской квартире. А есть те, кто стремится к дикой природе. Только там они чувствуют настоящую жизнь: в горах, в пещерах, в джунглях. Они романтики, и я, похоже, отношусь к их числу.
   - Скажете тоже! - засмеялась Катя. - Разве можно сравнить джунгли или пещеры с нашим старым карьером? В джунглях, может быть, и я бы согласилась попутешествовать.
   - Многие так считают: джунгли - это далеко, это загадочно. А то, что под боком, неинтересно. И ошибаются. Ну вот, к примеру, что вы знаете об этом карьере? О его ночной, скрытой от человеческих глаз жизни? Кто там ходит, прыгает, ползает, кто нападает, а кто прячется?
   - Лягушки там прыгают, - сказала Катя.
   - И лягушки тоже.
   - Змеи ползают.
   - Верно.
   - А крокодилов нет.
   - И хорошо, что нет! - улыбнулся Егоров. - С крокодилами очень трудно договориться, они весьма твердолобы.
   - Откуда вы знаете, Володя?
   - Человек зачастую и не подозревает, какие знания лежат в глубинах его мозга, - загадочно сказал Егоров.
   - А еще там водятся какие-то бешеные собаки, которые нападают на людей. Вчера какой-то пес набросился на моего брата Романа, Иван даже стрелял в него.
   - О да, я слышал эту историю. Сегодня ваш участковый приходил к моей хозяйке, Елизавете Петровне, искал этого страшного пса. И, представьте себе, нашел.