- Пару оперативников к моему подъезду, пусть дежурят круглосуточно. При отъезде
- следуют за мной. Связь с ними. Полная информация на Суетова, его жену, Решетину и водителя жены, некоего Сергея. Любая деталь важна.
- Не слишком ли ты много просишь, Андрюха?- спросил Басинский.
- И все данные о хозяевах радиостанции, в смысле - акционерах,добавил я.- Возможно, причины убийства в конкуренции бизнесменов за право влияния. Пока все, а там видно будет.
- Круто берешь.
- А как ты думаешь бороться с радиостанцией, у которой хозяева иностранные миллионеры, политики и олигархи, у которой бабки такие, что можно купить любого киллера? Если только моими слабыми силами - извини, я не враг себе.
- Сделаю. Все, как ты сказал. Знаешь, Андрюха, года полтора назад, ты уже ушел, у шефа был юбилей, полтинник. Отмечали в кабаке, и там я познакомился с Хованцевым. Классный мужик, он не мог убить.
- Я это уже понял, теперь нужно доказать, что зажравшиеся агенты международного империализма хотят посадить классного мужика. С международным империализмом я в одиночку справиться не могу. И не хочу в это дело ввязываться, ты понял? Международный империализм упомянул потому, что такие мы вольнодумцы были. В ранней молодости на вечеринках белогвардейские песни пели и над партийными гимнами издевались, а теперь, когда сытые телепопки из своих цветных клеток далдонят, что они свободнее и демократичнее Клинтона, не захочешь, а скажешь что-то совсем другое.
- Я понял. Постараюсь убедить шефа. Я сам уже зациклился на этом деле. Лады, вечером перезвоню, скажу, что сделал. Привет Борьке.
- А ты передай привет Крыстине - от нас. Кстати, Гена, если международный империализм узнает, что мы обожаем крыс, он, при всенародной любви к этим зверушкам, с дерьмом смешает нас.
- Не смешает,- уверенно сказал Гена.- Боссы не позволят, у них же главные любимцы - Микки-Маус и крыс Рокфор, так что, мы ближе к международному империализму, чем его агенты.
- Тогда прямо так и объявят,- со вздохом сказал я.- И уж точно смешают. Мы попрощались, и я пошел в магазин "Книги" получать свой компьютер из резервного фонда ФСБ. Получил без проблем, купил в магазине ананасы в сиропе, связку бананов и поехал домой. Я все еще беспокоился за здоровье малыша.
К счастью. Борька чувствовал себя нормально. Он сидел на самом верху своей клетки и радостно семафорил мне лапками, будто дисциплинированный моряк с пиратского судна, мол, земля! Я и вправду был для него тем же, что и земля для пиратов, долго болтавшихся в открытом море. Вот, кто меня все время ждет и все время рад мне. И не потому, что я привез бананы и ананасы, а просто - я пришел, он увидел и обрадовался. Понятное дело, я угостил малыша деликатесами, а потом, когда он управился с едой, выпустил из клетки. Борька решил меня порадовать свежей (по его мнению) прессой, схватил газету с нижней полки журнального столика и понес ее к дивану, где сидел я. Это надо видеть, как он скакал к дивану с газетой в зубах! Она, хоть и свернутая вчетверо, все же большая, и скакать, держа ее в зубах, невозможно, поскольку лапки окажутся на той же газете. Поэтому Борька скакал сбоку от газеты, но крепко держал ее в зубах, и таким образом добрался до дивана. И прыгнул, но газету во время прыжка выронил, тяжелая все-таки. Сам забрался на диван, а газета осталась на полу. Он спрыгнул вниз, снова взял ее в зубы и снова прыгнул. Опять не получилось, газета была не только тяжелая, но и неудобная, слишком большая по площади. Тогда он отодрал кусок газеты, запрыгнул с ним на диван и положил мне на колени. А потом зарылся мордашкой в мою ладонь на диване и замер, блаженно прижмурив черные глазенки. "Прессу", которую притащил мне малыш, я, конечно, не стал читать. Но от души посмеялся над представлением, которое он мне устроил, в цирк ходить не надо! А когда смеешься, не думаешь о плохом.
- Спасибо, малыш, ты - настоящий друг,- сказал я, почесывая его за ушком. Нравилось ему это. Я уже договорился о встрече с Татьяной Хованцевой, надо было только перекусить и ехать. Но не хотелось. И вообще, было грустно от мысли, что и сегодня я буду спать один. В иные времена можно было и месяц не думать о женщинах, но сегодня почему-то думалось. Можно было пригласить Лену или Вику, есть ликер, есть джин с тоником, но ведь потом их запросто могут "угостить" кастетом по голове, не говоря уже о худшем. Значит, нельзя. Да и не очень хотелось. А кого хотелось - и подавно нельзя. Ну и подлая же у меня работа! Сам виноват, никто меня не заставлял браться за нее.
Осенью грустно даже в Москве, особенно, если не очень везет, как мне в последнее время. Любил девушку, тоже, кстати, секретаршу в то время, но она вдруг сказала, что зарплата капитана ФСБ ее не устраивает, и выскочила замуж за того, чья зарплата соответствовала ее интересам. Ничего, что он был толстым и пожилым то ли узбеком, то ли таджиком, главное бизнесмен солидный. и когда его убили, переживать особо не нужно было. Сама стала большой бизнесменшей. Потом женился, но вовремя понял, что ошибся, вовремя развелся. Ушел из конторы, стал частным детективом, да не очень удачливым. Теперь вот живу сам в однокомнатной квартире в Крылатском, и даже девушку не могу пригласить, потому как - опасно. Говорил же мне отец, теперь начальник солидной строительной фирмы, иди в МИСИ! Теперь был бы его замом и горя не знал. Но я не любил строить, я любил разрушать то, что незаконно построили и подстроили другие. Разгадывать их сложные схемы и - разрушать. И вот результат. Можно было покаяться и пойти к отцу начальником охраны, но это означало
- признать свои ошибки и умолять о прощении. А я не ошибался. Просто не везло, да и время неподходящее для честной государевой службы. Ну, один, осенью грустновато бывает, зато - свободен, в отличие от "свободной прессы", и плевать мне на всяких боссов! Да и не совсем один, у меня Борька есть, маленький, но преданый друг. Я его назвал так потому, что имя очень уж государственное, хотя был он ни державно-седым, ни угрожающе лысым, ни подозрительно-кучерявым. Зато оказался верным другом, честным и скромным парнем. Учитесь, господа, если будете такими, как он, глядишь, и Россия изменится в лучшую сторону. Так ведь скажут, как можно быть похожими на крысу? Никогда! И народ заревет - верно, верно! Эх, народ, народ! А что ты знаешь о крысах? Вот о чем я думал, когда ехал по влажным. пятнистым от опавших листьев московским улицам на встречу с Татьяной Хованцевой, тоже красавицей, судя по рассказу Сырника и примерной женой. Ну что ж, посмотрим, какая она на самом деле. Далековато она жила, в Измайлово, на Сиреневом бульваре ровно другой конец города, однако, я доехал без происшествий. И вскоре выяснил, что в этом случае Сырник не здорово преувеличивал. Татьяна Хованцева была довольно-таки симпатичной шатенкой, несмотря на усталый вид и тени под глазами. Про то, какая она жена, можно было судить по грустному взгляду ее красивых карих глаз. Пятилетний сын и четырехлетняя дочь Хованцева стояли в прихожей за спиной матери.
- Добрый день, Таня,- сказал я и обратился к подрастающему поколению.Привет, начальство! У вас есть домашние звери?
- Есть лыбки,- робко сказала девочка.
- Вы освободите папу?- спросил парень.
- Конечно, освобожу, у вас замечательный папа. Но чтобы не грустить, пока он отсутствует, заведите себе крысенка. Маленького, серенького.
- Клыса? Фу, у нее длинный хвост,- брезгливо поморщилась девочка.
- Я вот что вам скажу,- я присел на корточки и продолжил заговорщицким тоном.- У меня дома живет крысенок, Борька. Так он такой проказник, каких вы не видели. запрыгивает на диван, бегает по мне, кувыркается, а сегодня притащил мне газету. Но не смог запрыгнуть с ней на диван, поэтому отодрал кусок и положил мне на колени, на, читай.
- Так не бывает,- сказал парень.
- Приходи ко мне в гости, сам увидишь,- сказал я.- Он такой дружелюбный, и обожает гостей.
- Дети, идите к себе, мне нужно поговорить с Андреем Владимировичем.строго сказала Татьяна. Я снова оказался на кухне, но теперь это была вполне нормальная, наша кухня. И мне второй раз за сегодняшний день хозяйка предложила чай или кофе.
- Из вежливости?- спросил я?
- Что? Я рассказал о своем свидании с Мариной Суетовой, объясняя вопрос.
- Нет, просто потому, что вы гость. И потому что я... как бы это сказать... Ну. в общем, верю вам. Вы мне внушили надежду. Тут уж я не понял, почему я ее внушил, надежду.
- Честно вам признаюсь... Ваш сотрудник, Олег, весьма милый человек, но я сильно сомневалась в том, что он сможет распутать это преступление и помочь Вадиму. А глядя на вас, подумала, что... Поверила.
- Спасибо за комплимент, но мы лишь внешне отличаемся, а в душе близнецы и братья. Спасибо за предложение, чай я только что пил дома.
- Вы что-то выяснили?- с затаенной тревогой спросила она.
- Да. Ваш муж невиновен. Если бы можно было сейчас собрать коллегию Верховного суда и привести туда всех заинтересованных лиц, судьи единогласно бы постановили освободить Вадима Хованцева. Но это фантастика. Судьи не соберутся ради вашего мужа, а если и соберутся, свидетели не подтвердят свои показания. Потому что боятся, или им заплатили.
- Простите, а тогда зачем я вам понадобилась?
- Вы меня тоже извините, Таня, мне просто необходимо было с вами познакомиться. Я говорил с разными людьми, утверждая, что действую по вашему поручению, а даже не знал, как вы выглядите.
- И... что? В смысле, что вы думаете делать дальше? Валентин Никодимович сказал, что вы самый талантливый его сотрудник.
- Он мог добавить - бывший. Мог бы еще добавить - к моей великой радости. Но это не имеет никакого отношения к делу. Ваш муж, Таня, невиновен, и я сделаю все, чтобы это доказать.
- Не знаю почему, но я вам верю... А скажите, вы правду говорили о крысенке, или это такой ход? Я знаю, что они очень умные, но дома... Я рассказал ей о Борьке много интересного, чему и сам до сих пор удивлялся. Упомянул и о жене Гены Басинского, которая до смерти боялась мышей, а после общения с Борькой велела мужу ехать на Птичий рынок, в результате чего у Басинского появилась Крыстина, через "ы". Я не ставил себе цели убедить всех москвичей приручить диких грызунов и таким образом решить одну из проблем мегаполиса, но Татьяна слушала меня с улыбкой, похоже, ей нравился мой рассказ, немного отвлек от тоскливых мыслей. И то хорошо.
- Ваши дети будут возиться со зверушкой все время, им это поможет. Да и вам тоже,- закончил я свой рассказ.
- Я подумаю. Скажите, Андрей, вы хотите, наверное, спросить у меня, знаю ли что-то... Ну, интересное для вас?
- Если знаете, скажите. Но судя по той информации, которую я имею, ничего интересного для меня вы добавить не можете.
- Абсолютно, абсолютно верно! У Вадима не было врагов, он работал... просто работал. Никаких звонков, угроз... Поэтому я... ничего не могу понять.
- Вам нужно просто верить и ждать,- сказал я.- А понять постараюсь я. Договорились?
- Спасибо вам, Андрей...
8
По дороге домой я позвонил Сырнику, он с радостью заявил, что теперь знает адреса всех престижных магазинов, и когда станет богатым, поедет именно туда покупать шмотки жене. Я поздравил его с приятной работой, ненароком поинтересовался, нет ли чего странного в передвижениях Марины.
- Нет!- сказал Сырник.- Была еще в одной фирме, похоже, американской, называется "Мичиган". Что там делала, не знаю. Да, сегодня она сама за рулем, красавчик отдыхает. Может, переутомился прямо с утра, а? Ты как считаешь?
- Смотри внимательно,- сказал я. И подумал: а где у нас красавчик? Почему не за рулем, чем занимается в это время? Связано ли его отсутствие с моим визитом к Суетовой? И - каким образом? Интересный вопрос. Дома я поинтересовался, как себя чувствует малыш, он снова обрадовался моему возвращению, и был немедленно выпущен из клетки. Но играть с ним я не стал, надо было поразмыслить над теми крохами информации, что удалось получить, и решить, в каком направлении двигаться дальше. Я сел за стол, достал из ящика чистый лист бумаги, взял авторучку и стал думать. Итак, вот моя версия событий. С подачи Марины Суетов отправляет Решетину на пресс-конференцию, Марина приезжает и ставит свою машину на место машины подруги - как раз между "семеркой" Люсина и "Ауди" Хованцева. Потом она отправилась к мужу и настояла, чтобы тот уволил Хованцева, причем, сказал ему об этом немедленно. Суетов сказал. Пока Хованцев бушевал, Марина отсиживалась у Решетиной, а потом попросила подругу "успокоить" уволенного коллегу, то есть, задержать его отъезд домой до наступления темноты, и проследить, чтобы он напился до потери памяти. В обществе симпатичной женщины расстроенный мужчина вполне способен на такое. А когда соберется домой, необходимо опрокинуть стакан "кровавой Мэри", но так, чтобы все подумали, будто он спьяну выбил стакан из рук. Решетина не могла ей отказать, она ведь была обязана Марине. Между тем, в офис вернулся Люсин, возможно, незадолго до окончания рабочего дня, дабы обезопасить себя от встречи с разгневанным Хованцевым. Марина затащила его в кабинет Решетиной, заболтала, пока ни стемнело. Сотрудники дневной смены разошлись, ночная приступила к работе. Поговорив с женой босса, Люсин заторопился домой, вышел из офиса, направился к своей машине. Фонари в этой части двора не горели, три машины стояли плотно, между ними Люсину вогнали в сердце ножницы. Марине не составило большого труда зайти в кабинет Хованцева и взять их со стола, пока тот говорил с боссом. А потом передать убийце. То есть, красавчику, он ведь сидел в ее машине! Я нарисовал всех действующих лиц в виде кружков, соединил их стрелками. Как убили Люсина? Водитель подозвал его к себе, выглянув со стороны машины Хованцева. Вполне вероятно, сказал, что Марина звонит по сотовому, хочет что-то спросить. Люсин подошел и был убит. Красавчик оттащил труп в сторону, возможно, за свою машину, а потом сдал чуток назад и - не видно. Когда Хованцев с "кровавой Мэри" на подошвах кроссовок подошел к своей машине, его окликнули. Марина? Может быть. О чем-то он говорил несколько минут, топтался на месте, не замечая крови под ногами. Там же было темно. Потом сел в "Ауди" и уехал. Труп положили там, где он и был убит, и где видны были следы кроссовок Хованцева, и Марина поехала домой. Стоп. Согласно материалам дела, Люсина никто не видел в редакции. Значит, ему было велено ждать в машине, или... Убили в другом месте. Нет, это глупо, приезжать в редакцию средь бела дня с трупом в багажнике. Могла Марина позвонить ему по сотовому и попросить приехать, но ждать ее в машине? Мол, есть перспективы... Вполне. Стоп. За "Фордом" Марины и вообще, в других местах следов крови не обнаружено. Вряд ли ее стирали тряпками с асфальтами и светили при этом фарами. Значит, труп спрятали... В ее машине! Тут же! Открытая задняя дверца. Удар ножницами в грудь, убийца быстро заталкивает труп на заднее сидение. А потом так же быстро выбрасывает его, когда Хованцев отъезжает. Следы крови были в "Форде" Марины, но кто их там искал? А теперь, через две недели, скорее всего, задние сидения "Форда" заменено, не отмыто, а заменено, не только сидение, но и покрытие пола. Просто и надежно. И - никаких следов. Только те, что остались на кроссовках Хованцева. Вот это уже ближе к цели. Борька вскарабкался по джинсам на мои колени, а потом легко запрыгнул на стол. Уткнулся своим длинным носом в лист бумаги и недовольно фыркнул.
- Что-то не так?- спросил я.- У тебя есть свое особое мнение? Или ты просто недоволен тем, что я занят работой? Он оторвал уголок листа, спрыгнул с ним мне на колени, потом спустился на пол и потащил свою добычу за диван.
- Понимаю,- сказал я.- Когда меня прикончат, ты организуешь музей великого сыщика Корнилова, так? Я почти не сомневался, что правильно понимаю, как было организовано убийство. И уже знал, чем займусь завтра. Где-то же чинят новые "Форды", меняют окровавленные сидения? А куда их потом выбрасывают? И наверное, эта автомастерская находится неподалеку от дома Суетова... нет, скорее, неподалеку от офиса, вряд ли Марина решилась ехать с окровавленным задним сидением через весь город. Хоть выдержка у нее - ого-го, какая, а все ж таки опасно. Надо будет найти эту мастерскую. И поговорить с красавчиком вполне серьезно. Даже если и не он убивал (в это самое время ходил, к примеру, пописать в офис), про кровь на сидении не может не знать. И если связать все это с показаниями охранника в будке уже кое-что! Да одних этих показаний достаточно, чтобы развалить дело в суде и оправдать Хованцева! Кружки теснились на листке бумаги, стрелки соединяли их в порядке взаимодействия, но вверху было чистое пространство. Мотив! Я не знал мотив преступления, и не знал, кого же хотела наказать Марина, или те, кто за ней стоит - Люсина или Хованцева? Неизвестно, что страшнее, быть убитым, или сидеть в тюрьме за убийство, которое не совершал! Чистое пространство над кружками было временем до дня убийства. Что-то случилось, и стало мотивом преступления. Какое-то событие, возможно, для непосвященных - незначительное, мелкое, незаметное, но оно имело место. Тут мне должна была помочь Жанна. Правда, ее рабочий день заканчивался через полчаса, звонить в офис я не хотел, значит, надо подождать, когда она приедет домой. Кстати, и Гена может подсказать, если выполнил мою просьбу и законспектировал все данные, которые у них есть на интересующих меня личностей. Гене можно было позвонить, заодно и спросить, как обстоят дела с другими моими просьбами. Я позвонил, но Гены в кабинете не оказалось. Зато на столе опять появился хитрец Борька, явно с намерением отодрать еще один угол с моей схемы и утащить за диван. Но я не позволил. Взял его и опустил на пол.
- Не мешай мне работать, малыш. И вообще, знаешь, не надо мне музея, лучше еще немного поживу. Кто-то же должен о тебе заботиться. Но Борька упрямец еще тот! Если уж чего решил (почти как в песне Высоцкого про джинна), то будет добиваться этого. Он снова оказался на столе. Тогда я посадил его в клетку.
- Погулял, похулиганил - и хватит. Сейчас я принесу тебе что-то вкусное, перекуси, отдохни малость. Мне тоже надо перекусить и позвонить. Наполнив мисочку Борьки деликатесами, между прочим, отнюдь не крысиными, и налив ему воды, я пошел на кухню. Но прежде, чем заняться своим ужином, позвонил Решетиной на службу. Ей-то, в отличие от Жанны, можно было позвонить, и даже нужно. Услышав в трубке ее чересчур серьезный голос, я сказал:
- Привет, Рита, это Корнилов вас беспокоит. Я к вам тут заходил на днях, надеюсь, помните?
- Да, я помню. Извините, у меня нет времени с вами разговаривать. Вот так-то.
- Не бросайте трубку!- резко сказал я.- Вчера вы сами просили, чтобы я перезвонил вам! У меня тоже нет времени разговаривать впустую... Ох, что мне хотелось добавить к этому! Но я сдержался, и зря. Потому что Решетина бросила трубку. Значит, посоветовалась и договорилась. Дура! Я ведь предупреждал ее, что свидетелей убирают, правда, иногда не предупреждают об этом заранее. Но она поверила не мне.
Виски осталось в бутылке на пару порций, и я их выпил, пока готовил яичницу с помидорами, ветчиной, гренками и сырокопченой колбасой. Будь я американским детективом, конечно, поехал бы в какой-то ресторанчик, там перекусил, а заодно и выяснил бы кое-что для себя интересное. Ведь американские детективы ездят именно в те забегаловки, где бывали пострадавшие и потерпевшие, и востроглазые бармены за несколько долларов тут же выдают нужные сведения. Конечно, у меня были знакомые бармены и официанты, и я мог бы куда-то поехать, но не хотел. Сыро на улице, холодно. У нас, русских сыщиков, как говорится, свой менталитет, потому и предпочитаю оставаться дома. Выпить, расслабиться, тем более, в ситуации, когда нельзя даже даму к себе пригласить. Тем более, к обалденной яичнице у меня хороший джин "Гриналз" и непочатая бутылка тоника "Швепс". В общем, ужин выдался на славу. У меня даже настроение поднялось, несмотря на катастрофическое отсутствие женщин. Взглянув на часы, я взял трубку и набрал домашний номер телефона Жанны.
- Добрый вечер,- ответила мне, судя по голосу, пожилая женщина.Жанну? Сейчас позову. Похоже, догадалась, у какой "подруги" ночевала ее дочь, слишком уж холодно, почти презрительно, согласилась дать трубку Жанне. И явно не спешила с этим. Я ждал минут пять, пока, наконец, ни услышал знакомый голос.
- Але, я слушаю.
- Привет, Жанна. Все у тебя нормально?
- Ой, это ты? Привет. По тому, как менялся звуковой фон в моей трубке, я понял, что в руках Жанны радиотелефон, и она перемещается со своей трубкой в место, откуда можно разговаривать.
- Тебя контролируют?- спросил я.
- Родители... Они до сих пор переживают, что я не ночевала дома позавчера. Раньше такого не было... Но теперь нормально, избавилась... Как ты Андрей? Приятно было слышать это.
- Пока нормально. Плохо, что мы не можем встретиться, и Борька так думает, но что поделаешь...
- А может...
- Нет, Жанна. Тебе не следует рисковать. Извини, но я звоню по делу, хотя признаюсь, чертовски приятно слышать твой голос.
- Мне тоже.
- Тогда скажи, какие события у вас были незадолго до убийства Люсина? Может, какие-то ссоры, споры, подозрения, несогласие с политикой руководства, меня все интересует.
- Ты уже знаешь, кто убил Люсина? Вот женщина! Ее спрашиваешь об одном, а она тебе - о другом!
- Жанна, пожалуйста, ответь на мой вопрос.
- Даже не знаю, что сказать... Никаких особенных споров, никаких серьезных разногласий. Ну, конечно, спорили по поводу отдельных материалов, так это всегда бывает. И никаких ссор, скорее, наоборот.
- Что значит "наоборот"?
- Ну-у... Где-то за неделю до того жуткого дня мы отмечали пятилетие радиостанции. Был шикарный банкет, приехали важные акционеры, даже господин Джексон был.
- Майкл?
- Нет, его зовут Норман, такой, худой, лысый, с бородавкой на губе. Все пили, веселились, было замечательно.
- Этот Норман не пытался тебя соблазнить?- ревниво спросил я.
- Нет,- засмеялась она.- Он был очень любезен с Мариной, женой босса. Они даже вместе уходили из кафе, подышать свежим воздухом, а потом вернулись. Так что - на скромную секретаршу он и внимания не обращал, можешь не переживать. Но я неожиданно понял, что задал очень правильный и важный вопрос. Совершенно случайно.
- Скажи пожалуйста, а Люсин и Хованцев там были?
- Ну конечно. Хованцев, как всегда, хохмил, а Люсин вовсю любезничал с Решетиной, а потом потерял ее и пошел искать.
- Нашел?
- Не знаю, но вернулся какой-то странный, весь в красных пятнах, вспотевший. Я даже подумала, а не нашел ли он Решетину в компании с кем-то другим? Но ничего, потом они опять мило беседовали. И вообще, все было хорошо.
- Спасибо, Жанна,- сказал я.- Пожалуйста, будь осторожна.
- Так ты что-то выяснил или нет? Когда все это закончится, и мы сможем спокойно встречаться?
- Стараюсь изо всех сил, но пока - будь осторожна. Я думаю о тебе двадцать четыре часа в сутки.
- Так мало?
- Меньше не бывает. Я попрощался с красивой девушкой, к сожалению, пока недоступной, и стал думать о том, что она сказала. Потом побежал в комнату, взял листок со своей схемой и стал чертить вверху новые кружки. Некий Джексон, не Майкл, но, судя по всему, важный забугорный акционер радиостанции, его связь с Мариной. Суетов мог не знать об этом, мог знать и терпеть, потому как, наверное, от Джексона зависело, будет он главным редактором, или нет. Джексон уединяется с Мариной... где он мог с ней уединиться? В кабинете лучшей подруги Марины - Решетиной! Ну не в кабинете же главного редактора, это было бы слишком. А захмелевший Люсин идет искать Решетину, заглядывает в ее кабинет... Стоп! Скорее всего, у него был ключ, и он открыл запертую дверь, и увидел... Понятно, почему лицо его покрылось красными пятнами, которые долго не исчезали! Такое нельзя видеть, тем более, Люсину, человеку хитрому, интригану! Он же мог использовать увиденное в своих интересах, и Марина прекрасно знала об этом. И Люсин понял, и наверное, улучив минутку, поспешил заверить Марину, что все останется между ними. Но она не поверила. Вот вам и мотив. И тогда уже решила, что Люсина следовало убрать, но так, чтобы обеспечить себе стопроцентное алиби. Лучше всего это получается, когда подозрения четко падают на вполне определенную личность, когда есть мотив и доказательства его преступления. Так она и сделала. Женщина властная, жесткая, умная. И с деньгами. Захотела, придумала - и сделала. Так?! Почему бы и нет? Но где доказательства? Жанна вряд ли подтвердит это следователю. Хотя, многие из присутствующих на том банкете, видели то же самое. Но это - не доказательство. Значит, надо искать, но уже понятно направление. И, тем не менее, пара звонков кое-что добавили к моей схеме и пониманию сути случившегося. Насчет менталитета российских сыщиков, которые сидят дома в плохую погоду и пьют виски, я иронизировал. У нас-то как раз и надо бегать и бегать, чтобы свести концы с концами, по себе знаю. Но иногда бывает, что телефонные разговоры приносят больше пользы, нежели беготня (на колесах, разумеется) по городу. Кстати, я ведь еще с Геной не разговаривал, наверное, он уже вернулся домой.
- Привет,- сказал Гена, настроение у него было паршивое, я это сразу понял.
- Тебе тоже привет и наилучшие пожелания. Ну рассказывай, как дела. Я тебе звонил на службу, никто не подходил к телефону. Извини, что дома беспокою.
- Делами занимался.
- Нашими? Учти, брошу все это к едрене фене, если ты там и пальцем не пошевельнул, чтобы взять нужные показания. А будет твой полковник доставать меня - пойду к Суетову за помощью!
- следуют за мной. Связь с ними. Полная информация на Суетова, его жену, Решетину и водителя жены, некоего Сергея. Любая деталь важна.
- Не слишком ли ты много просишь, Андрюха?- спросил Басинский.
- И все данные о хозяевах радиостанции, в смысле - акционерах,добавил я.- Возможно, причины убийства в конкуренции бизнесменов за право влияния. Пока все, а там видно будет.
- Круто берешь.
- А как ты думаешь бороться с радиостанцией, у которой хозяева иностранные миллионеры, политики и олигархи, у которой бабки такие, что можно купить любого киллера? Если только моими слабыми силами - извини, я не враг себе.
- Сделаю. Все, как ты сказал. Знаешь, Андрюха, года полтора назад, ты уже ушел, у шефа был юбилей, полтинник. Отмечали в кабаке, и там я познакомился с Хованцевым. Классный мужик, он не мог убить.
- Я это уже понял, теперь нужно доказать, что зажравшиеся агенты международного империализма хотят посадить классного мужика. С международным империализмом я в одиночку справиться не могу. И не хочу в это дело ввязываться, ты понял? Международный империализм упомянул потому, что такие мы вольнодумцы были. В ранней молодости на вечеринках белогвардейские песни пели и над партийными гимнами издевались, а теперь, когда сытые телепопки из своих цветных клеток далдонят, что они свободнее и демократичнее Клинтона, не захочешь, а скажешь что-то совсем другое.
- Я понял. Постараюсь убедить шефа. Я сам уже зациклился на этом деле. Лады, вечером перезвоню, скажу, что сделал. Привет Борьке.
- А ты передай привет Крыстине - от нас. Кстати, Гена, если международный империализм узнает, что мы обожаем крыс, он, при всенародной любви к этим зверушкам, с дерьмом смешает нас.
- Не смешает,- уверенно сказал Гена.- Боссы не позволят, у них же главные любимцы - Микки-Маус и крыс Рокфор, так что, мы ближе к международному империализму, чем его агенты.
- Тогда прямо так и объявят,- со вздохом сказал я.- И уж точно смешают. Мы попрощались, и я пошел в магазин "Книги" получать свой компьютер из резервного фонда ФСБ. Получил без проблем, купил в магазине ананасы в сиропе, связку бананов и поехал домой. Я все еще беспокоился за здоровье малыша.
К счастью. Борька чувствовал себя нормально. Он сидел на самом верху своей клетки и радостно семафорил мне лапками, будто дисциплинированный моряк с пиратского судна, мол, земля! Я и вправду был для него тем же, что и земля для пиратов, долго болтавшихся в открытом море. Вот, кто меня все время ждет и все время рад мне. И не потому, что я привез бананы и ананасы, а просто - я пришел, он увидел и обрадовался. Понятное дело, я угостил малыша деликатесами, а потом, когда он управился с едой, выпустил из клетки. Борька решил меня порадовать свежей (по его мнению) прессой, схватил газету с нижней полки журнального столика и понес ее к дивану, где сидел я. Это надо видеть, как он скакал к дивану с газетой в зубах! Она, хоть и свернутая вчетверо, все же большая, и скакать, держа ее в зубах, невозможно, поскольку лапки окажутся на той же газете. Поэтому Борька скакал сбоку от газеты, но крепко держал ее в зубах, и таким образом добрался до дивана. И прыгнул, но газету во время прыжка выронил, тяжелая все-таки. Сам забрался на диван, а газета осталась на полу. Он спрыгнул вниз, снова взял ее в зубы и снова прыгнул. Опять не получилось, газета была не только тяжелая, но и неудобная, слишком большая по площади. Тогда он отодрал кусок газеты, запрыгнул с ним на диван и положил мне на колени. А потом зарылся мордашкой в мою ладонь на диване и замер, блаженно прижмурив черные глазенки. "Прессу", которую притащил мне малыш, я, конечно, не стал читать. Но от души посмеялся над представлением, которое он мне устроил, в цирк ходить не надо! А когда смеешься, не думаешь о плохом.
- Спасибо, малыш, ты - настоящий друг,- сказал я, почесывая его за ушком. Нравилось ему это. Я уже договорился о встрече с Татьяной Хованцевой, надо было только перекусить и ехать. Но не хотелось. И вообще, было грустно от мысли, что и сегодня я буду спать один. В иные времена можно было и месяц не думать о женщинах, но сегодня почему-то думалось. Можно было пригласить Лену или Вику, есть ликер, есть джин с тоником, но ведь потом их запросто могут "угостить" кастетом по голове, не говоря уже о худшем. Значит, нельзя. Да и не очень хотелось. А кого хотелось - и подавно нельзя. Ну и подлая же у меня работа! Сам виноват, никто меня не заставлял браться за нее.
Осенью грустно даже в Москве, особенно, если не очень везет, как мне в последнее время. Любил девушку, тоже, кстати, секретаршу в то время, но она вдруг сказала, что зарплата капитана ФСБ ее не устраивает, и выскочила замуж за того, чья зарплата соответствовала ее интересам. Ничего, что он был толстым и пожилым то ли узбеком, то ли таджиком, главное бизнесмен солидный. и когда его убили, переживать особо не нужно было. Сама стала большой бизнесменшей. Потом женился, но вовремя понял, что ошибся, вовремя развелся. Ушел из конторы, стал частным детективом, да не очень удачливым. Теперь вот живу сам в однокомнатной квартире в Крылатском, и даже девушку не могу пригласить, потому как - опасно. Говорил же мне отец, теперь начальник солидной строительной фирмы, иди в МИСИ! Теперь был бы его замом и горя не знал. Но я не любил строить, я любил разрушать то, что незаконно построили и подстроили другие. Разгадывать их сложные схемы и - разрушать. И вот результат. Можно было покаяться и пойти к отцу начальником охраны, но это означало
- признать свои ошибки и умолять о прощении. А я не ошибался. Просто не везло, да и время неподходящее для честной государевой службы. Ну, один, осенью грустновато бывает, зато - свободен, в отличие от "свободной прессы", и плевать мне на всяких боссов! Да и не совсем один, у меня Борька есть, маленький, но преданый друг. Я его назвал так потому, что имя очень уж государственное, хотя был он ни державно-седым, ни угрожающе лысым, ни подозрительно-кучерявым. Зато оказался верным другом, честным и скромным парнем. Учитесь, господа, если будете такими, как он, глядишь, и Россия изменится в лучшую сторону. Так ведь скажут, как можно быть похожими на крысу? Никогда! И народ заревет - верно, верно! Эх, народ, народ! А что ты знаешь о крысах? Вот о чем я думал, когда ехал по влажным. пятнистым от опавших листьев московским улицам на встречу с Татьяной Хованцевой, тоже красавицей, судя по рассказу Сырника и примерной женой. Ну что ж, посмотрим, какая она на самом деле. Далековато она жила, в Измайлово, на Сиреневом бульваре ровно другой конец города, однако, я доехал без происшествий. И вскоре выяснил, что в этом случае Сырник не здорово преувеличивал. Татьяна Хованцева была довольно-таки симпатичной шатенкой, несмотря на усталый вид и тени под глазами. Про то, какая она жена, можно было судить по грустному взгляду ее красивых карих глаз. Пятилетний сын и четырехлетняя дочь Хованцева стояли в прихожей за спиной матери.
- Добрый день, Таня,- сказал я и обратился к подрастающему поколению.Привет, начальство! У вас есть домашние звери?
- Есть лыбки,- робко сказала девочка.
- Вы освободите папу?- спросил парень.
- Конечно, освобожу, у вас замечательный папа. Но чтобы не грустить, пока он отсутствует, заведите себе крысенка. Маленького, серенького.
- Клыса? Фу, у нее длинный хвост,- брезгливо поморщилась девочка.
- Я вот что вам скажу,- я присел на корточки и продолжил заговорщицким тоном.- У меня дома живет крысенок, Борька. Так он такой проказник, каких вы не видели. запрыгивает на диван, бегает по мне, кувыркается, а сегодня притащил мне газету. Но не смог запрыгнуть с ней на диван, поэтому отодрал кусок и положил мне на колени, на, читай.
- Так не бывает,- сказал парень.
- Приходи ко мне в гости, сам увидишь,- сказал я.- Он такой дружелюбный, и обожает гостей.
- Дети, идите к себе, мне нужно поговорить с Андреем Владимировичем.строго сказала Татьяна. Я снова оказался на кухне, но теперь это была вполне нормальная, наша кухня. И мне второй раз за сегодняшний день хозяйка предложила чай или кофе.
- Из вежливости?- спросил я?
- Что? Я рассказал о своем свидании с Мариной Суетовой, объясняя вопрос.
- Нет, просто потому, что вы гость. И потому что я... как бы это сказать... Ну. в общем, верю вам. Вы мне внушили надежду. Тут уж я не понял, почему я ее внушил, надежду.
- Честно вам признаюсь... Ваш сотрудник, Олег, весьма милый человек, но я сильно сомневалась в том, что он сможет распутать это преступление и помочь Вадиму. А глядя на вас, подумала, что... Поверила.
- Спасибо за комплимент, но мы лишь внешне отличаемся, а в душе близнецы и братья. Спасибо за предложение, чай я только что пил дома.
- Вы что-то выяснили?- с затаенной тревогой спросила она.
- Да. Ваш муж невиновен. Если бы можно было сейчас собрать коллегию Верховного суда и привести туда всех заинтересованных лиц, судьи единогласно бы постановили освободить Вадима Хованцева. Но это фантастика. Судьи не соберутся ради вашего мужа, а если и соберутся, свидетели не подтвердят свои показания. Потому что боятся, или им заплатили.
- Простите, а тогда зачем я вам понадобилась?
- Вы меня тоже извините, Таня, мне просто необходимо было с вами познакомиться. Я говорил с разными людьми, утверждая, что действую по вашему поручению, а даже не знал, как вы выглядите.
- И... что? В смысле, что вы думаете делать дальше? Валентин Никодимович сказал, что вы самый талантливый его сотрудник.
- Он мог добавить - бывший. Мог бы еще добавить - к моей великой радости. Но это не имеет никакого отношения к делу. Ваш муж, Таня, невиновен, и я сделаю все, чтобы это доказать.
- Не знаю почему, но я вам верю... А скажите, вы правду говорили о крысенке, или это такой ход? Я знаю, что они очень умные, но дома... Я рассказал ей о Борьке много интересного, чему и сам до сих пор удивлялся. Упомянул и о жене Гены Басинского, которая до смерти боялась мышей, а после общения с Борькой велела мужу ехать на Птичий рынок, в результате чего у Басинского появилась Крыстина, через "ы". Я не ставил себе цели убедить всех москвичей приручить диких грызунов и таким образом решить одну из проблем мегаполиса, но Татьяна слушала меня с улыбкой, похоже, ей нравился мой рассказ, немного отвлек от тоскливых мыслей. И то хорошо.
- Ваши дети будут возиться со зверушкой все время, им это поможет. Да и вам тоже,- закончил я свой рассказ.
- Я подумаю. Скажите, Андрей, вы хотите, наверное, спросить у меня, знаю ли что-то... Ну, интересное для вас?
- Если знаете, скажите. Но судя по той информации, которую я имею, ничего интересного для меня вы добавить не можете.
- Абсолютно, абсолютно верно! У Вадима не было врагов, он работал... просто работал. Никаких звонков, угроз... Поэтому я... ничего не могу понять.
- Вам нужно просто верить и ждать,- сказал я.- А понять постараюсь я. Договорились?
- Спасибо вам, Андрей...
8
По дороге домой я позвонил Сырнику, он с радостью заявил, что теперь знает адреса всех престижных магазинов, и когда станет богатым, поедет именно туда покупать шмотки жене. Я поздравил его с приятной работой, ненароком поинтересовался, нет ли чего странного в передвижениях Марины.
- Нет!- сказал Сырник.- Была еще в одной фирме, похоже, американской, называется "Мичиган". Что там делала, не знаю. Да, сегодня она сама за рулем, красавчик отдыхает. Может, переутомился прямо с утра, а? Ты как считаешь?
- Смотри внимательно,- сказал я. И подумал: а где у нас красавчик? Почему не за рулем, чем занимается в это время? Связано ли его отсутствие с моим визитом к Суетовой? И - каким образом? Интересный вопрос. Дома я поинтересовался, как себя чувствует малыш, он снова обрадовался моему возвращению, и был немедленно выпущен из клетки. Но играть с ним я не стал, надо было поразмыслить над теми крохами информации, что удалось получить, и решить, в каком направлении двигаться дальше. Я сел за стол, достал из ящика чистый лист бумаги, взял авторучку и стал думать. Итак, вот моя версия событий. С подачи Марины Суетов отправляет Решетину на пресс-конференцию, Марина приезжает и ставит свою машину на место машины подруги - как раз между "семеркой" Люсина и "Ауди" Хованцева. Потом она отправилась к мужу и настояла, чтобы тот уволил Хованцева, причем, сказал ему об этом немедленно. Суетов сказал. Пока Хованцев бушевал, Марина отсиживалась у Решетиной, а потом попросила подругу "успокоить" уволенного коллегу, то есть, задержать его отъезд домой до наступления темноты, и проследить, чтобы он напился до потери памяти. В обществе симпатичной женщины расстроенный мужчина вполне способен на такое. А когда соберется домой, необходимо опрокинуть стакан "кровавой Мэри", но так, чтобы все подумали, будто он спьяну выбил стакан из рук. Решетина не могла ей отказать, она ведь была обязана Марине. Между тем, в офис вернулся Люсин, возможно, незадолго до окончания рабочего дня, дабы обезопасить себя от встречи с разгневанным Хованцевым. Марина затащила его в кабинет Решетиной, заболтала, пока ни стемнело. Сотрудники дневной смены разошлись, ночная приступила к работе. Поговорив с женой босса, Люсин заторопился домой, вышел из офиса, направился к своей машине. Фонари в этой части двора не горели, три машины стояли плотно, между ними Люсину вогнали в сердце ножницы. Марине не составило большого труда зайти в кабинет Хованцева и взять их со стола, пока тот говорил с боссом. А потом передать убийце. То есть, красавчику, он ведь сидел в ее машине! Я нарисовал всех действующих лиц в виде кружков, соединил их стрелками. Как убили Люсина? Водитель подозвал его к себе, выглянув со стороны машины Хованцева. Вполне вероятно, сказал, что Марина звонит по сотовому, хочет что-то спросить. Люсин подошел и был убит. Красавчик оттащил труп в сторону, возможно, за свою машину, а потом сдал чуток назад и - не видно. Когда Хованцев с "кровавой Мэри" на подошвах кроссовок подошел к своей машине, его окликнули. Марина? Может быть. О чем-то он говорил несколько минут, топтался на месте, не замечая крови под ногами. Там же было темно. Потом сел в "Ауди" и уехал. Труп положили там, где он и был убит, и где видны были следы кроссовок Хованцева, и Марина поехала домой. Стоп. Согласно материалам дела, Люсина никто не видел в редакции. Значит, ему было велено ждать в машине, или... Убили в другом месте. Нет, это глупо, приезжать в редакцию средь бела дня с трупом в багажнике. Могла Марина позвонить ему по сотовому и попросить приехать, но ждать ее в машине? Мол, есть перспективы... Вполне. Стоп. За "Фордом" Марины и вообще, в других местах следов крови не обнаружено. Вряд ли ее стирали тряпками с асфальтами и светили при этом фарами. Значит, труп спрятали... В ее машине! Тут же! Открытая задняя дверца. Удар ножницами в грудь, убийца быстро заталкивает труп на заднее сидение. А потом так же быстро выбрасывает его, когда Хованцев отъезжает. Следы крови были в "Форде" Марины, но кто их там искал? А теперь, через две недели, скорее всего, задние сидения "Форда" заменено, не отмыто, а заменено, не только сидение, но и покрытие пола. Просто и надежно. И - никаких следов. Только те, что остались на кроссовках Хованцева. Вот это уже ближе к цели. Борька вскарабкался по джинсам на мои колени, а потом легко запрыгнул на стол. Уткнулся своим длинным носом в лист бумаги и недовольно фыркнул.
- Что-то не так?- спросил я.- У тебя есть свое особое мнение? Или ты просто недоволен тем, что я занят работой? Он оторвал уголок листа, спрыгнул с ним мне на колени, потом спустился на пол и потащил свою добычу за диван.
- Понимаю,- сказал я.- Когда меня прикончат, ты организуешь музей великого сыщика Корнилова, так? Я почти не сомневался, что правильно понимаю, как было организовано убийство. И уже знал, чем займусь завтра. Где-то же чинят новые "Форды", меняют окровавленные сидения? А куда их потом выбрасывают? И наверное, эта автомастерская находится неподалеку от дома Суетова... нет, скорее, неподалеку от офиса, вряд ли Марина решилась ехать с окровавленным задним сидением через весь город. Хоть выдержка у нее - ого-го, какая, а все ж таки опасно. Надо будет найти эту мастерскую. И поговорить с красавчиком вполне серьезно. Даже если и не он убивал (в это самое время ходил, к примеру, пописать в офис), про кровь на сидении не может не знать. И если связать все это с показаниями охранника в будке уже кое-что! Да одних этих показаний достаточно, чтобы развалить дело в суде и оправдать Хованцева! Кружки теснились на листке бумаги, стрелки соединяли их в порядке взаимодействия, но вверху было чистое пространство. Мотив! Я не знал мотив преступления, и не знал, кого же хотела наказать Марина, или те, кто за ней стоит - Люсина или Хованцева? Неизвестно, что страшнее, быть убитым, или сидеть в тюрьме за убийство, которое не совершал! Чистое пространство над кружками было временем до дня убийства. Что-то случилось, и стало мотивом преступления. Какое-то событие, возможно, для непосвященных - незначительное, мелкое, незаметное, но оно имело место. Тут мне должна была помочь Жанна. Правда, ее рабочий день заканчивался через полчаса, звонить в офис я не хотел, значит, надо подождать, когда она приедет домой. Кстати, и Гена может подсказать, если выполнил мою просьбу и законспектировал все данные, которые у них есть на интересующих меня личностей. Гене можно было позвонить, заодно и спросить, как обстоят дела с другими моими просьбами. Я позвонил, но Гены в кабинете не оказалось. Зато на столе опять появился хитрец Борька, явно с намерением отодрать еще один угол с моей схемы и утащить за диван. Но я не позволил. Взял его и опустил на пол.
- Не мешай мне работать, малыш. И вообще, знаешь, не надо мне музея, лучше еще немного поживу. Кто-то же должен о тебе заботиться. Но Борька упрямец еще тот! Если уж чего решил (почти как в песне Высоцкого про джинна), то будет добиваться этого. Он снова оказался на столе. Тогда я посадил его в клетку.
- Погулял, похулиганил - и хватит. Сейчас я принесу тебе что-то вкусное, перекуси, отдохни малость. Мне тоже надо перекусить и позвонить. Наполнив мисочку Борьки деликатесами, между прочим, отнюдь не крысиными, и налив ему воды, я пошел на кухню. Но прежде, чем заняться своим ужином, позвонил Решетиной на службу. Ей-то, в отличие от Жанны, можно было позвонить, и даже нужно. Услышав в трубке ее чересчур серьезный голос, я сказал:
- Привет, Рита, это Корнилов вас беспокоит. Я к вам тут заходил на днях, надеюсь, помните?
- Да, я помню. Извините, у меня нет времени с вами разговаривать. Вот так-то.
- Не бросайте трубку!- резко сказал я.- Вчера вы сами просили, чтобы я перезвонил вам! У меня тоже нет времени разговаривать впустую... Ох, что мне хотелось добавить к этому! Но я сдержался, и зря. Потому что Решетина бросила трубку. Значит, посоветовалась и договорилась. Дура! Я ведь предупреждал ее, что свидетелей убирают, правда, иногда не предупреждают об этом заранее. Но она поверила не мне.
Виски осталось в бутылке на пару порций, и я их выпил, пока готовил яичницу с помидорами, ветчиной, гренками и сырокопченой колбасой. Будь я американским детективом, конечно, поехал бы в какой-то ресторанчик, там перекусил, а заодно и выяснил бы кое-что для себя интересное. Ведь американские детективы ездят именно в те забегаловки, где бывали пострадавшие и потерпевшие, и востроглазые бармены за несколько долларов тут же выдают нужные сведения. Конечно, у меня были знакомые бармены и официанты, и я мог бы куда-то поехать, но не хотел. Сыро на улице, холодно. У нас, русских сыщиков, как говорится, свой менталитет, потому и предпочитаю оставаться дома. Выпить, расслабиться, тем более, в ситуации, когда нельзя даже даму к себе пригласить. Тем более, к обалденной яичнице у меня хороший джин "Гриналз" и непочатая бутылка тоника "Швепс". В общем, ужин выдался на славу. У меня даже настроение поднялось, несмотря на катастрофическое отсутствие женщин. Взглянув на часы, я взял трубку и набрал домашний номер телефона Жанны.
- Добрый вечер,- ответила мне, судя по голосу, пожилая женщина.Жанну? Сейчас позову. Похоже, догадалась, у какой "подруги" ночевала ее дочь, слишком уж холодно, почти презрительно, согласилась дать трубку Жанне. И явно не спешила с этим. Я ждал минут пять, пока, наконец, ни услышал знакомый голос.
- Але, я слушаю.
- Привет, Жанна. Все у тебя нормально?
- Ой, это ты? Привет. По тому, как менялся звуковой фон в моей трубке, я понял, что в руках Жанны радиотелефон, и она перемещается со своей трубкой в место, откуда можно разговаривать.
- Тебя контролируют?- спросил я.
- Родители... Они до сих пор переживают, что я не ночевала дома позавчера. Раньше такого не было... Но теперь нормально, избавилась... Как ты Андрей? Приятно было слышать это.
- Пока нормально. Плохо, что мы не можем встретиться, и Борька так думает, но что поделаешь...
- А может...
- Нет, Жанна. Тебе не следует рисковать. Извини, но я звоню по делу, хотя признаюсь, чертовски приятно слышать твой голос.
- Мне тоже.
- Тогда скажи, какие события у вас были незадолго до убийства Люсина? Может, какие-то ссоры, споры, подозрения, несогласие с политикой руководства, меня все интересует.
- Ты уже знаешь, кто убил Люсина? Вот женщина! Ее спрашиваешь об одном, а она тебе - о другом!
- Жанна, пожалуйста, ответь на мой вопрос.
- Даже не знаю, что сказать... Никаких особенных споров, никаких серьезных разногласий. Ну, конечно, спорили по поводу отдельных материалов, так это всегда бывает. И никаких ссор, скорее, наоборот.
- Что значит "наоборот"?
- Ну-у... Где-то за неделю до того жуткого дня мы отмечали пятилетие радиостанции. Был шикарный банкет, приехали важные акционеры, даже господин Джексон был.
- Майкл?
- Нет, его зовут Норман, такой, худой, лысый, с бородавкой на губе. Все пили, веселились, было замечательно.
- Этот Норман не пытался тебя соблазнить?- ревниво спросил я.
- Нет,- засмеялась она.- Он был очень любезен с Мариной, женой босса. Они даже вместе уходили из кафе, подышать свежим воздухом, а потом вернулись. Так что - на скромную секретаршу он и внимания не обращал, можешь не переживать. Но я неожиданно понял, что задал очень правильный и важный вопрос. Совершенно случайно.
- Скажи пожалуйста, а Люсин и Хованцев там были?
- Ну конечно. Хованцев, как всегда, хохмил, а Люсин вовсю любезничал с Решетиной, а потом потерял ее и пошел искать.
- Нашел?
- Не знаю, но вернулся какой-то странный, весь в красных пятнах, вспотевший. Я даже подумала, а не нашел ли он Решетину в компании с кем-то другим? Но ничего, потом они опять мило беседовали. И вообще, все было хорошо.
- Спасибо, Жанна,- сказал я.- Пожалуйста, будь осторожна.
- Так ты что-то выяснил или нет? Когда все это закончится, и мы сможем спокойно встречаться?
- Стараюсь изо всех сил, но пока - будь осторожна. Я думаю о тебе двадцать четыре часа в сутки.
- Так мало?
- Меньше не бывает. Я попрощался с красивой девушкой, к сожалению, пока недоступной, и стал думать о том, что она сказала. Потом побежал в комнату, взял листок со своей схемой и стал чертить вверху новые кружки. Некий Джексон, не Майкл, но, судя по всему, важный забугорный акционер радиостанции, его связь с Мариной. Суетов мог не знать об этом, мог знать и терпеть, потому как, наверное, от Джексона зависело, будет он главным редактором, или нет. Джексон уединяется с Мариной... где он мог с ней уединиться? В кабинете лучшей подруги Марины - Решетиной! Ну не в кабинете же главного редактора, это было бы слишком. А захмелевший Люсин идет искать Решетину, заглядывает в ее кабинет... Стоп! Скорее всего, у него был ключ, и он открыл запертую дверь, и увидел... Понятно, почему лицо его покрылось красными пятнами, которые долго не исчезали! Такое нельзя видеть, тем более, Люсину, человеку хитрому, интригану! Он же мог использовать увиденное в своих интересах, и Марина прекрасно знала об этом. И Люсин понял, и наверное, улучив минутку, поспешил заверить Марину, что все останется между ними. Но она не поверила. Вот вам и мотив. И тогда уже решила, что Люсина следовало убрать, но так, чтобы обеспечить себе стопроцентное алиби. Лучше всего это получается, когда подозрения четко падают на вполне определенную личность, когда есть мотив и доказательства его преступления. Так она и сделала. Женщина властная, жесткая, умная. И с деньгами. Захотела, придумала - и сделала. Так?! Почему бы и нет? Но где доказательства? Жанна вряд ли подтвердит это следователю. Хотя, многие из присутствующих на том банкете, видели то же самое. Но это - не доказательство. Значит, надо искать, но уже понятно направление. И, тем не менее, пара звонков кое-что добавили к моей схеме и пониманию сути случившегося. Насчет менталитета российских сыщиков, которые сидят дома в плохую погоду и пьют виски, я иронизировал. У нас-то как раз и надо бегать и бегать, чтобы свести концы с концами, по себе знаю. Но иногда бывает, что телефонные разговоры приносят больше пользы, нежели беготня (на колесах, разумеется) по городу. Кстати, я ведь еще с Геной не разговаривал, наверное, он уже вернулся домой.
- Привет,- сказал Гена, настроение у него было паршивое, я это сразу понял.
- Тебе тоже привет и наилучшие пожелания. Ну рассказывай, как дела. Я тебе звонил на службу, никто не подходил к телефону. Извини, что дома беспокою.
- Делами занимался.
- Нашими? Учти, брошу все это к едрене фене, если ты там и пальцем не пошевельнул, чтобы взять нужные показания. А будет твой полковник доставать меня - пойду к Суетову за помощью!