Страница:
Какие же доказательства приводит Суит в защиту своей теории? Во-первых, как следует из вышеизложенного, Шекспиром мог быть лишь человек, который уже в 1586–1589 годах стал лучшим поэтом в Англии (сонеты), а в 1591 году – лучшим драматургом. Большинство претендентов явно не удовлетворяют этому условию.
Во-вторых, только Елизавета могла обладать теми широкими познаниями, той силой ума и талантом проникновения в чувства и помыслы людей, которые присущи Шекспиру.
В-третьих, известно, насколько королева была находчива и быстра на язык, – нет ничего удивительного, что в шекспировском словаре как минимум 15 тысяч (по другим подсчетам – 20 тысяч) слов. Суит, разумеется, обнаруживает сходство между положением, в котором находятся герои шекспировских пьес, и Елизаветой, которую обманывал ее любимый граф Лейстер. К тому же разве не странно, что наряду с волевыми, решительными героинями шекспировских пьес – Порцией, Розалиндой и Виолой – столь часто появляются колеблющийся Гамлет, ревнивый до безумия Отелло, слепо внимающий льстецам Лир, Кориолан (подобно Эссексу), храбрый воин, но подчиняющийся женщине с твердым характером – своей матери?
Вдобавок Шекспир почему-то не сочинил элегию на смерть Елизаветы. И еще один интересный факт – Шекспир ничего не написал в 1603 году, когда скончалась королева. После этого года продуктивность драматурга резко упала – не потому ли, что появляются на свет лишь пьесы, написанные ранее Елизаветой? И наконец, последние пьесы («Тимон Афинский», «Перикл», «Цимбелин», «Зимняя сказка», «Буря», «Генрих VII») демонстрируют, по мнению Суита, явное падение творческих сил создателя «Гамлета». Разве это не подтверждение того, что речь идет о пьесах, предшествующих более зрелым произведениям «Шекспира» и опубликованных лишь после кончины подлинного автора – Елизаветы? А то, что у королевы были причины взять псевдоним, – это ясно и без особых свидетельств, ей, конечно, нечего было и думать о том, чтобы печатать пьесы под своим именем. А после смерти Елизаветы ее завещание выполнила наперсница королевы Мэри Герберт, графиня Пемброк, героиня сонетов, которые при издании были – тоже возможно – посвящены ее сыну Уильяму Герберту (на титуле значатся таинственные W. Н. – может быть, это означает William Herbert?). Та же графиня Пемброк и опубликовала первое собрание сочинений Шекспира…
Мы привели здесь доводы Суита, характерные для антистратфордианских теорий. Не слишком доказательно, правда?
Бэконианская теория
Помимо доказательств, которые должны, как мы видели, свидетельствовать, что не актер Шекспир написал пьесы, изданные под его именем, есть и много других, призванных подтвердить, что они созданы именно данным претендентом и никем другим. Так, бэконианцы, например, отыскали в пьесах Шекспира шифр. Если по определенной системе брать буквы с разных страниц первого издания его произведений, то можно якобы составить фразу, удостоверяющую, что они написаны Фрэнсисом Бэконом.
В книге «Шекспир» ее автор М. Морозов сообщает, что уже в 1772 году настоящим автором пьес Шекспира был назван Фрэнсис Бэкон. Морозов цитирует Герберта Лоренса, друга знаменитого актера Дэвида Гаррика: «Бэкон сочинял пьесы. Нет надобности доказывать, насколько он преуспел на этом поприще. Достаточно сказать, что он назывался Шекспиром».
Впервые гипотезу о том, что авторство пьес Шекспира принадлежит нескольким людям и в первую очередь философу и государственному деятелю Фрэнсису Бэкону (автору утопии «Новая Атлантида»), выдвинула американская писательница, однофамилица философа, Делия Бэкон. В книге «Разоблачение философии пьес Шекспира» (1857) она ссылалась на близость многих философских идей Бэкона шекспировскому мировоззрению.
Считается, что Фрэнсис Бэкон был одним из основателей современного масонства и принадлежал к ордену розенкрейцеров. Философские идеи в пьесах Шекспира демонстрируют, что их автор был хорошо знаком с доктринами и идеями розенкрейцеров. Сторонники авторства, принадлежащего Бэкону, считают, что он зашифровал в пьесах Шекспира секретное учение братства розенкрейцеров и истинные ритуалы масонского ордена. Исследователь Б. Киви в статье «Если дело дойдет до суда» сообщает: «Например, в трагедии «Буря» первое слово пьесы «Боцман» (Boteswaine) начинается, как обычно, с буквицы, окруженной замысловатыми виньетками. Но в 1930-е годы среди этих виньеток разглядели многократно повторенное имя “Francis Bacon”».
В статье «Бэкон, Шекспир и Розенкрейцеры» говорится о явном сходстве портрета Бэкона и портрета Шекспира, помещенном в Первом фолио.
Авторство Бэкона отвергалось исследователями по одной простой причине: в Первом фолио, вышедшем в 1623 году, все хвалебные стихотворения поэтов говорили о посмертном издании пьес (да и памятник на могиле Шекспира в Стратфорде уже существовал), а Фрэнсис Бэкон (вот незадача!) был еще жив.
Или еще более поразительный факт – бросающееся в глаза совпадение между мыслями, обнаруженными в записных книжках Бэкона и пьесах Шекспира. А между тем этих мыслей философ в произведениях, изданных под его собственным именем, не излагал или же если и высказывал, то только после опубликования шекспировских трагедий и комедий, где встречаются параллельные замечания и утверждения.
Трудно предположить, чтобы актер Шекспир имел возможность знакомиться с заметками, которые делал государственный деятель Фрэнсис Бэкон исключительно для себя лично, в записных книжках, отнюдь не предназначенных для постороннего взгляда. Не следует ли из этого, что сам Бэкон повторил свои мысли, зафиксированные сначала в записных книжках, в пьесах, которые опубликовал под именем Шекспира?
Немало подобных совпадений найдено и подобных вопросов поставлено в произведениях антистратфордианцев, пытающихся доказать, что Шекспир из Стратфорда был лишь маской, за которой скрывался действительный автор шекспировских произведений. По их мнению, автор шекспировских пьес должен был быть человеком, связанным с феодальными аристократами, представителем высшей знати, родственником или активным сторонником Ланкастерской династии, победившей в Войне Алой и Белой розы, поклонником Италии, любителем музыки и спорта, щедрым, имеющим склонность к католицизму и т. д.
Едва ли не самый сильный (если не единственный чего-то стоящий) аргумент бэконианцев – это выяснение того факта, что два елизаветинца – писатели Холл и Марстон в своих сатирических произведениях, опубликованных соответственно в 1597 и 1598 годах, давали понять, что считали Фрэнсиса Бэкона автором двух ранних поэм Шекспира «Венера и Адонис» и «Похищение Лукреции».
Вернее было бы сказать, что, по мнению Холла, эти – или какие-то другие – поэмы были частично написаны неким неназванным юристом, а Марстон, обращаясь к этим утверждениям Холла, понял их таким образом, что скрывшийся под псевдонимом автор – Фрэнсис Бэкон. Однако ведь другие современники не сомневались, что Шекспир – это Шекспир из Стратфорда. Почему же считать, что ошибались они, а не Холл и Марстон? «Можно доказать, – справедливо замечает один из авторитетных исследователей этого вопроса Г. Гибсон, – что Холл и Марстон первыми выдвинули «бэконианскую теорию», но это не доказывает и не может доказать правильность этой теории».
Однако есть и другая сторона медали. Стратфордианцы не остались в долгу, нанося один за другим удары по основам построений своих противников и обвиняя их прежде всего в том, что они изучают Шекспира без знания среды, в которой он вращался, без исследования творчества драматургов его эпохи. А если поставить изучение Шекспира в эти рамки, уверяют они, многие сомнения отпадут сами собой.
Рэтлендовская теория
«Рэтлендовскую теорию» создал в 1907 году Карл Блейбтрей. Эта теория, надо сказать, имеет немало очень убежденных в ее правоте сторонников. Например, один из российских последователей Блейбтрея Ф. Шипулинский в 1924 году брызгал слюной от злости, не понимая, как можно отождествлять неграмотного мясника, торговца, кулака и ростовщика с автором «Гамлета» и «Бури»: это же, мол, надо совсем не понимать, не чувствовать Шекспира.
В свою очередь, русский исследователь Пороховщиков, который работал в архиве родового замка Рэтлендов Бельвуар, обнаружил рукопись песни из пьесы «Двенадцатая ночь» Шекспира, написанную рукою Рэтленда. Убежденный «рэтлендовец» И. Гилилов сделал попытку доказать, что под именем Шекспира писали Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд, и его жена Елизавета Рэтленд. Книга была переведена на многие языки и наделала большой переполох среди шекспироведов.
Канва жизни Рэтленда в шекспировском облике, по Гилилову, выглядит так. Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд (1576–1612) рано остался без отца. Благодаря своему знатному происхождению он стал «ребенком государства», воспитывал его знаменитый философ и ученый Фрэнсис Бэкон. В колледже Рэтленд имел прозвище «Shake-Speare» («Потрясающий копьем»). Имя «Уильям Шекспир» впервые появилось в 1593 году под посвящением графу Саутгемптону эротической поэмы «Венера и Адонис», которая считается «первенцем» Шекспира. В 1596 году Рэтленд был внесен в списки студентов знаменитого в то время Падуанского университета в Италии. Вместе с Рэтлендом в списках значились студенты из Дании – Розенкранц и Гильденстерн. В «Гамлете» эти фамилии носят студенческие приятели датского принца.
Помимо этого, «рэтлендцы» в защиту своей теории приводят еще целый ряд фактов, а именно:
– Рэтленд владел французским, итальянским, латынью и древнегреческим. Он был эрудированным человеком, т. е. его словарь мог состоять из 20 тысяч слов. Примерно такое количество, как мы уже упоминали, зафиксировано исследователями в произведениях Шекспира;
– Рэтленд был другом графа Саутгемптона, которому он посвятил две свои первые поэмы. В то время Рэтленду было 17–18 лет. Из посвящений видно, что Рэтленд и граф Саутгемптон находились на одной ступени социальной лестницы;
– Рэтленд проявлял большой интерес к театру;
– во втором издании «Гамлета» появились детали замка Эльсинор, – как раз после поездки Рэтленда в Данию с посольством;
– конец творческой деятельности Шекспира совпадает со смертью Рэтленда – лето 1612 года. В 1613 году Шекспир навсегда уезжает из Лондона в Стратфорд-на-Эйвоне.
– надгробный памятник Шаксперу в церкви Святой Троицы в Стратфорде сооружен теми же скульпторами, которые работали над надгробием Рэтленда в фамильной усыпальнице.
Книга И. Гилилова во многом посвящена сборнику стихов Роберта Честера «Жертва любви», изданному в начале XVII века. В нем есть стихотворение «Феникс и Голубь» (The Phoenix and Turtle), подписанное именем Shake-Speare. Существует единственный поэтический перевод этого стихотворения на русский язык, сделанный Михаилом Лозинским, у которого это стихотворение имеет название «Феникс и Голубка». В нем Феникс – это мужчина, а Голубка, соответственно, женщина. И. Гилилов доказывает, что наоборот – Фениксом является женщина, а Голубем – мужчина, и что в стихотворении под именами Феникса и Голубя оплакивались мужчина и женщина, которыми были граф Рэтленд и его жена Елизавета. В сборнике есть стихотворения других поэтов – Роберта Честера, Бена Джонсона, Джона Марстона и Джорджа Чапмена. Все они также оплакивают некую ушедшую из жизни, не имевшую потомства чету, которую связывала только платоническая любовь. Другими словами, И. Гилилов уверен, что этот сборник есть тайный и единственный отклик современников на смерть Шекспира. Рэтленд, как считает И. Гилилов, не желая публиковать пьесы под своим именем, предпринял великую мистификацию – договорился с ростовщиком Шакспером и приписал ему свое авторство; благо Shakspere (Шакспер) и Shake-Speare (Шекспир) почти одинаково пишутся и произносятся! (Нужно отметить, что И. Гилилов не все сочинения Шекспира приписывает чете Рэтленд. В качестве возможных соавторов он также рассматривает графиню Мэри Пэмбрук.)
Более того, Шакспер бросил актерство и покинул Лондон именно в 1613 году, потому что в 1612 году умирает граф Рэтленд, а через две недели кончает жизнь самоубийством его жена Елизавета, и договор с Шакспером прекращается. Все бы ничего, но есть одно маленькое «но»: аргументы в пользу авторства Рэтленда рушатся как карточный домик, когда читатель узнает дату рождения графа. Он появился на свет 6 октября 1576 года. А первые пьесы Шекспира, как установлено, шли на сцене начиная с 1590 года. Выходит, что Рэтленд начал писать в 13–14 лет, что, как понятно всем, очень и очень маловероятно, попросту невозможно…
Оксфордская теория
Автором гипотезы, что произведения Шекспира создавал Эдуард де Вер, граф Оксфорд (он родился в 1550 году, а умер в 1604-м), был англичанин Томас Луни. Он ссылался на то, что стихотворения графа, подписанные его именем, имеют сходство с поэмой Шекспира «Венера и Адонис». Кроме того, как сообщает Луни, граф Оксфорд, на гербе которого изображался лев, потрясающий сломанным копьем, был образованнейшим человеком своего времени и находился в курсе дворцовых интриг, отражение которых имеет место во многих пьесах Шекспира. Граф Оксфорд покровительствовал нескольким театрам и принимал активное участие в литературной и театральной жизни Англии той поры. На портрете он имеет вид наблюдателя со стороны, человека, который привык сидеть на репетициях в партере.
Основываясь на анализе шекспировских произведений, Т. Луни вывел характерные черты их автора и сделал вывод, что всеми ими мог вполне обладать граф Оксфорд. А американский исследователь Стрейтс пошел еще дальше и заявил, что под псевдонимом Шекспир писал не просто 17-й граф Оксфордский, а незаконнорожденный сын королевы Елизаветы I. Свои выводы ученый сделал после тщательного изучения биографий королевы, графа Оксфордского, а также его отца, любовника Елизаветы Томаса Сеймура.
Тем не менее, граф Оксфордский, что очевидно, проигрывает «конкурс на звание Шекспира», поскольку он умер в 1604 году, а в пьесах Шекспира описаны события, имевшие место после 1604 года. Но, несмотря на это, среди некоторых современных зарубежных шекспироведов граф Оксфорд по-прежнему считается наиболее серьезным претендентом на звание того самого «Шекспира».
Хансдонская теория
Одним из авторов гипотезы о том, что автором шекспировских пьес был Генри Кэри, лорд Хансдон (1522–1596), является российский литературовед Николай Кастрикин. Он изложил свою гипотезу в книге «Top Secret». В ней отмечается, что лорд Хансдон был кузеном королевы Елизаветы и придворным лордом-камергером. Он являлся основателем первого профессионального театра в Англии и покровителем шекспировской труппы. В качестве доказательств того, что именно Хансдон и был Шекспиром, Н. Кастрикин приводит следующие аргументы:
– во-первых, в 1616 году Шекспир «был перезахоронен, чтобы предотвратить перенос праха лже-автора в Вестминстерское аббатство». Автор книги ссылается в связи с этим на строки из стихотворения Бена Джонсона к Первому фолио, изданному в 1623 году: «Ты надгробный памятник без могилы»;
– во-вторых, со смертью Хансдона в 1596 году перестали появляться сонеты (в течение 1592–1595 годов их было написано 154);
– в-третьих, будучи отправленным в качестве смотрителя на шотландскую границу и служа там в течение 20 лет, Хансдон имел достаточно времени, чтобы написать 36 пьес;
– в-четвертых, душеприказчица Елизаветы (по всей видимости, ею была Мэри Пембрук), зная о лже-авторстве Шекспира, затратила громадную сумму на издание Первого фолио, первоначально планируемого к выходу в 1622 году, столетию со дня рождения кузена Елизаветы;
– в-пятых, личные качества и детали биографии Хансдона совпадают с фактами жизни автора сонетов, поэм и драм.
Для интереса мы приведем здесь формулировки нескольких «неоспоримых», по мнению противников Шекспира, доказательств того, что Генри Хансдон является единственным «правильным» претендентов на роль Барда.
Весьма прозрачный намек на авторство лорда-камергера содержится в знаменитом антишекспировском памфлете Роберта Грина, где он называет Шекспира, актера труппы «слуги лорда-камергера», «всего лишь доверенным слугой» автора («an absolute factotum»). Первое значение слова «factotum» – «доверенный слуга» и лишь второе – «мастер на все руки», как его обычно переводят.
Антистратфордианцев поражает «совпадение деталей» загадочной смерти ставшего опасным для государства Грина в 1592 году и смерти Шекспира в 1616 году, когда, удалившись (после кончины Роберта Сесила) в родной Стратфорд, он стал, по сохранившейся легенде, прикладываться к бутылке (чего раньше якобы не делал из-за риска разглашения тайны). И там и тут – смерть примерно через месяц после пирушки втроем, на которой пили вино, оказавшееся вредным для здоровья лишь одного из них.
Не следует забывать и о заранее предсказанной пустоте могилы Шекспира, т. е. о его «достоверном» лже-авторстве, и щедром вознаграждении Хансдоном живого псевдонима, актера своей труппы, а также о том, что наперсница и душеприказчица королевы, графиня Пембрук, истратившая на первое издание собрания шекспировских пьес громадную по тем временам сумму, планировала его выход к 100-летию со дня рождения кузена королевы. Кстати, на королевские же деньги жена и дочери Хансдона воздвигли ему самый большой в Вестминстерском аббатстве надгробный памятник.
Итак, плохая латынь (по свидетельству Бена Джонсона) и бросающееся в глаза прямодушие (лучше сказать – беспощадная правдивость) автора пьес и сонетов, качества, одинаково редкие среди образованных людей того времени; владение французским (на нем написана целая сцена в Генрихе V) при склонности к непристойностям и гиперболизации, отмеченным Пушкиным и Львом Толстым; интерес к ботанике и медицине (сонет 99, «Гамлет», «Бесплодные усилия любви»); изгнанник (сонет 29), имевший достаточно досуга, чтобы приобрести энциклопедические познания, самый большой словарный запас в англоязычной литературе и написать 36 пьес, 2 поэмы и 154 сонета; знающий толк не только в театре, но и в военном деле (судя по батальным сценам его хроник); «бастард Фортуны, лишенный отца» (сонет 124), несчастливец, проклинающий свою судьбу (сонеты 29, 37), отрезанный ею от славы и не ждущий радости от того, что больше всего ценит (сонеты 25, 29)… Такие характерные черты имел человек, которого принято называть Уильямом Шекспиром. И именно они заставляют буквально захлебываться от сознания своей правоты сторонников «хансдонской» теории. «Да ведь это настоящий портрет Хансдона!» – восклицают они. В самом деле: незнание латыни и прямота, о которых упоминает его современник Роберт Нантон; впитанные с молоком матери французский, сквернословие и склонность к непристойностям; отмеченная Нантоном смахивающая на хвастовство любовь к преувеличениям (видимо, унаследованная от отца); засвидетельствованный другими современниками интерес к ботанике и медицине; невозможность титулов и славы, которая, как ключ к замку, подходит к непризнанному принцу крови и сводному брату королевы, так и умершему бароном и вынужденному скрывать авторство покоривших потом весь мир трагедий под покровом государственной тайны; конечно, изгнанник (20 лет полуссылки в далеком Берике) и, конечно, не обремененный до 25 лет ни службой, ни придворными обязанностями, смотритель границы располагал вынужденным досугом для творчества и пополнения знаний; военачальник, одержавший под Карлайлем победу над превосходящими силами мятежников, Генри Тюдор, королевский бастард, не признанный отцом; несчастливец, не могущий не проклинать свою трагичную судьбу…
Особо следует выделить уникальные сочетания признаков, «родинки», совпадение которых у автора сонетов и Хансдона равносильно прямому указанию на личность последнего.
Подобным является совпадение признаков действующих лиц и деталей фабулы любовного романа Хансдона с Эмилией Бассано и автора сонетов со «смуглой леди».
Так, автор – старик (сонеты 22, 62, 63, 73, 138), но у него длительная любовная связь с молодой весьма смуглой женщиной, которая изменяет ему с его молодым другом, а потом (сонет 142) выходит замуж (не за друга), но связь с автором продолжается (сонеты 142, 152)… Все сонеты, как и обе поэмы, вышедшие в 1593 и 1594 годах, адресованы (судя по издательскому посвящению) другу автора, причем сонет 26 мало отличается от посвящения юному графу Саутгемптону второй поэмы.
Хансдону в это время шел 72-й год. Его роман с Эмилией Бассано, молодой женщиной, дочерью музыканта-итальянца, по времени и деталям в точности повторяет роман автора сонетов со «смуглой леди»: забеременев (не от престарелого лорда-камергера), Эмилия в 1593 году фиктивно вышла замуж, и у нее родился сын, но связь с Хансдоном продолжалась, а после его смерти Саутгемптон почему-то длительно покровительствовал мужу Эмилии.
И еще одно – более редкая, чем любовная связь пожилого с молодой, дружба старика с юношей, причем сонет 20 начисто отметает гомосексуальный подтекст со стороны автора… Хотя высокая мужская дружба была тогда в моде, возрастная разница между ними столь велика, что на людях они должны были скрывать свои дружеские отношения, чтобы не бросить на них тень (сонет 36). Старик-автор не раз утверждает, что вся его жизнь – в молодом друге и что она кончится вместе с их дружбой (сонеты 75, 93, 112).
Хансдон умер, как свидетельствуют современники, «от непонятного огорчения» через два неполных месяца после того, как Саутгемптон отправился в полную опасностей военно-морскую экспедицию. Таким образом, от Саутгемптона к Хансдону через Эмилию, ее сына и мужа и даже через саму смерть лорда-камергера тянется вполне прослеживаемая нить, указывающая на весьма необычную дружбу при возрастной разнице в 51 год!
Третье «уникальное совпадение» состоит в том, что никакая иная кандидатура, кроме Хансдона, не объясняет, почему автор сонетов, столь горячо любящий своего друга, не откликнулся ни единой строкой на его заключение в Тауэр (после провала заговора Эссекса в 1600 году), на его мужественное поведение во время суда, на смертный приговор, позднее замененный пожизненным заключением? Ответ один: автора уже не было в живых, и создание сонетов прекратилось с его смертью в 1596 году, хотя Шекспир прожил после этого еще 20 лет, включая 1609-й год, когда они были опубликованы с посвящением издателя, в то время как две «шекспировские» поэмы вышли в 1593 и 1594 годах с пространными посвящениями автора. Объяснение заключается в том, что, будучи лишь оплаченным псевдонимом, Шекспир ничего не знал о глубоко личных стихах своего покойного патрона, и их отдал издателю некий «мистер W. H.», которого, как он пишет, «обещал обессмертить наш вечно живой поэт». Кстати, W. H. – переставленные, что тогда практиковалось, инициалы Саутгемптона (Wriothesley, Henry).
К несчастью для сторонников этой теории, Хансдон, как и граф Оксфорд, умер раньше, чем «нужно», – в 1596 году, а в пьесах Шекспира описаны события, имевшие место уже после 1596 года.
Но антистратфордианцы не унывают и находят контраргумент: нет ни одной (?!) убедительной датировки написания пьес позже 1596 года, когда, как мы знаем, умер Хансдон, а потуги так или иначе привязать их к дате первой постановки не заслуживают серьезного внимания.
Сесиловская теория
Прежде всего любопытно отметить, что в число претендентов на лавры Шекспира включен его главный антагонист – Роберт Сесил, главный советник короля Якова I. Это «открытие» было сделано в США. Так, в 1916 году в Индианаполисе появилось исследование Д. М. Максуэлла «Человек под маской: Роберт Сесил, граф Солсбери, – единственный действительный автор шекспировских пьес». И правда, годы жизни Сесила близки к годам жизни Шекспира. В сонетах Максуэлл обнаружил намеки на физические недостатки автора, а известно, что всесильный министр был горбуном. Кроме того, Максуэлл объявил автобиографической сцену в «Гамлете», где Полоний прощается со своим сыном Лаэртом перед его отъездом в Париж. Исследователь даже счел возможным приписать Сесилу пьесы не одного Шекспира, но и большинства других драматургов эпохи (в этом отношении американец, впрочем, следовал только примеру бэконианцев: некоторые из них были столь же щедры в отношении своего кандидата).
Иезуитская теория
В том же 1916 году другой американец, Гарольд Джонсон, издал в Чикаго работу под названием «Написали ли иезуиты “Шекспира”?». Джонсон ответил на этот вопрос утвердительно. Вынужденные уйти в подполье, святые отцы во время нередко представлявшегося им досуга якобы и сотворили шекспировские трагедии, комедии и сонеты как средства антиправительственной пропаганды. (Сторонники авторства Оксфорда, напротив, уверяют, что он и возглавляемая им группа придворных сочиняла шекспировские пьесы для пропаганды против Испании и католиков.)
Откуда же тогда взялся псевдоним «Шекспир»? И на это у Гарольда Джонсона был ответ. Псевдоним навеян именем и фамилией папы Адриана IV (1154–1159), единственного англичанина, занимавшего кресло главы католической церкви. До избрания папой он носил имя Николас Брекспир (Break-speare). По-английски это значит «ломатель копья». Отсюда недалеко и до «потрясателя копья», т. е. Шекспира. К тому же, как и актер Шекспир, папа Адриан был выходцем из простой среды. Понятно, что теория Джонсона не осталась без подражаний, особенно среди католиков. Не раз появлялись книги, сочинители которых тщетно пытались прочитать в шекспировских пьесах, что их автор был католиком.
Во-вторых, только Елизавета могла обладать теми широкими познаниями, той силой ума и талантом проникновения в чувства и помыслы людей, которые присущи Шекспиру.
В-третьих, известно, насколько королева была находчива и быстра на язык, – нет ничего удивительного, что в шекспировском словаре как минимум 15 тысяч (по другим подсчетам – 20 тысяч) слов. Суит, разумеется, обнаруживает сходство между положением, в котором находятся герои шекспировских пьес, и Елизаветой, которую обманывал ее любимый граф Лейстер. К тому же разве не странно, что наряду с волевыми, решительными героинями шекспировских пьес – Порцией, Розалиндой и Виолой – столь часто появляются колеблющийся Гамлет, ревнивый до безумия Отелло, слепо внимающий льстецам Лир, Кориолан (подобно Эссексу), храбрый воин, но подчиняющийся женщине с твердым характером – своей матери?
Вдобавок Шекспир почему-то не сочинил элегию на смерть Елизаветы. И еще один интересный факт – Шекспир ничего не написал в 1603 году, когда скончалась королева. После этого года продуктивность драматурга резко упала – не потому ли, что появляются на свет лишь пьесы, написанные ранее Елизаветой? И наконец, последние пьесы («Тимон Афинский», «Перикл», «Цимбелин», «Зимняя сказка», «Буря», «Генрих VII») демонстрируют, по мнению Суита, явное падение творческих сил создателя «Гамлета». Разве это не подтверждение того, что речь идет о пьесах, предшествующих более зрелым произведениям «Шекспира» и опубликованных лишь после кончины подлинного автора – Елизаветы? А то, что у королевы были причины взять псевдоним, – это ясно и без особых свидетельств, ей, конечно, нечего было и думать о том, чтобы печатать пьесы под своим именем. А после смерти Елизаветы ее завещание выполнила наперсница королевы Мэри Герберт, графиня Пемброк, героиня сонетов, которые при издании были – тоже возможно – посвящены ее сыну Уильяму Герберту (на титуле значатся таинственные W. Н. – может быть, это означает William Herbert?). Та же графиня Пемброк и опубликовала первое собрание сочинений Шекспира…
Мы привели здесь доводы Суита, характерные для антистратфордианских теорий. Не слишком доказательно, правда?
Бэконианская теория
Помимо доказательств, которые должны, как мы видели, свидетельствовать, что не актер Шекспир написал пьесы, изданные под его именем, есть и много других, призванных подтвердить, что они созданы именно данным претендентом и никем другим. Так, бэконианцы, например, отыскали в пьесах Шекспира шифр. Если по определенной системе брать буквы с разных страниц первого издания его произведений, то можно якобы составить фразу, удостоверяющую, что они написаны Фрэнсисом Бэконом.
В книге «Шекспир» ее автор М. Морозов сообщает, что уже в 1772 году настоящим автором пьес Шекспира был назван Фрэнсис Бэкон. Морозов цитирует Герберта Лоренса, друга знаменитого актера Дэвида Гаррика: «Бэкон сочинял пьесы. Нет надобности доказывать, насколько он преуспел на этом поприще. Достаточно сказать, что он назывался Шекспиром».
Впервые гипотезу о том, что авторство пьес Шекспира принадлежит нескольким людям и в первую очередь философу и государственному деятелю Фрэнсису Бэкону (автору утопии «Новая Атлантида»), выдвинула американская писательница, однофамилица философа, Делия Бэкон. В книге «Разоблачение философии пьес Шекспира» (1857) она ссылалась на близость многих философских идей Бэкона шекспировскому мировоззрению.
Считается, что Фрэнсис Бэкон был одним из основателей современного масонства и принадлежал к ордену розенкрейцеров. Философские идеи в пьесах Шекспира демонстрируют, что их автор был хорошо знаком с доктринами и идеями розенкрейцеров. Сторонники авторства, принадлежащего Бэкону, считают, что он зашифровал в пьесах Шекспира секретное учение братства розенкрейцеров и истинные ритуалы масонского ордена. Исследователь Б. Киви в статье «Если дело дойдет до суда» сообщает: «Например, в трагедии «Буря» первое слово пьесы «Боцман» (Boteswaine) начинается, как обычно, с буквицы, окруженной замысловатыми виньетками. Но в 1930-е годы среди этих виньеток разглядели многократно повторенное имя “Francis Bacon”».
В статье «Бэкон, Шекспир и Розенкрейцеры» говорится о явном сходстве портрета Бэкона и портрета Шекспира, помещенном в Первом фолио.
Авторство Бэкона отвергалось исследователями по одной простой причине: в Первом фолио, вышедшем в 1623 году, все хвалебные стихотворения поэтов говорили о посмертном издании пьес (да и памятник на могиле Шекспира в Стратфорде уже существовал), а Фрэнсис Бэкон (вот незадача!) был еще жив.
Или еще более поразительный факт – бросающееся в глаза совпадение между мыслями, обнаруженными в записных книжках Бэкона и пьесах Шекспира. А между тем этих мыслей философ в произведениях, изданных под его собственным именем, не излагал или же если и высказывал, то только после опубликования шекспировских трагедий и комедий, где встречаются параллельные замечания и утверждения.
Трудно предположить, чтобы актер Шекспир имел возможность знакомиться с заметками, которые делал государственный деятель Фрэнсис Бэкон исключительно для себя лично, в записных книжках, отнюдь не предназначенных для постороннего взгляда. Не следует ли из этого, что сам Бэкон повторил свои мысли, зафиксированные сначала в записных книжках, в пьесах, которые опубликовал под именем Шекспира?
Немало подобных совпадений найдено и подобных вопросов поставлено в произведениях антистратфордианцев, пытающихся доказать, что Шекспир из Стратфорда был лишь маской, за которой скрывался действительный автор шекспировских произведений. По их мнению, автор шекспировских пьес должен был быть человеком, связанным с феодальными аристократами, представителем высшей знати, родственником или активным сторонником Ланкастерской династии, победившей в Войне Алой и Белой розы, поклонником Италии, любителем музыки и спорта, щедрым, имеющим склонность к католицизму и т. д.
Едва ли не самый сильный (если не единственный чего-то стоящий) аргумент бэконианцев – это выяснение того факта, что два елизаветинца – писатели Холл и Марстон в своих сатирических произведениях, опубликованных соответственно в 1597 и 1598 годах, давали понять, что считали Фрэнсиса Бэкона автором двух ранних поэм Шекспира «Венера и Адонис» и «Похищение Лукреции».
Вернее было бы сказать, что, по мнению Холла, эти – или какие-то другие – поэмы были частично написаны неким неназванным юристом, а Марстон, обращаясь к этим утверждениям Холла, понял их таким образом, что скрывшийся под псевдонимом автор – Фрэнсис Бэкон. Однако ведь другие современники не сомневались, что Шекспир – это Шекспир из Стратфорда. Почему же считать, что ошибались они, а не Холл и Марстон? «Можно доказать, – справедливо замечает один из авторитетных исследователей этого вопроса Г. Гибсон, – что Холл и Марстон первыми выдвинули «бэконианскую теорию», но это не доказывает и не может доказать правильность этой теории».
Однако есть и другая сторона медали. Стратфордианцы не остались в долгу, нанося один за другим удары по основам построений своих противников и обвиняя их прежде всего в том, что они изучают Шекспира без знания среды, в которой он вращался, без исследования творчества драматургов его эпохи. А если поставить изучение Шекспира в эти рамки, уверяют они, многие сомнения отпадут сами собой.
Рэтлендовская теория
«Рэтлендовскую теорию» создал в 1907 году Карл Блейбтрей. Эта теория, надо сказать, имеет немало очень убежденных в ее правоте сторонников. Например, один из российских последователей Блейбтрея Ф. Шипулинский в 1924 году брызгал слюной от злости, не понимая, как можно отождествлять неграмотного мясника, торговца, кулака и ростовщика с автором «Гамлета» и «Бури»: это же, мол, надо совсем не понимать, не чувствовать Шекспира.
В свою очередь, русский исследователь Пороховщиков, который работал в архиве родового замка Рэтлендов Бельвуар, обнаружил рукопись песни из пьесы «Двенадцатая ночь» Шекспира, написанную рукою Рэтленда. Убежденный «рэтлендовец» И. Гилилов сделал попытку доказать, что под именем Шекспира писали Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд, и его жена Елизавета Рэтленд. Книга была переведена на многие языки и наделала большой переполох среди шекспироведов.
Канва жизни Рэтленда в шекспировском облике, по Гилилову, выглядит так. Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд (1576–1612) рано остался без отца. Благодаря своему знатному происхождению он стал «ребенком государства», воспитывал его знаменитый философ и ученый Фрэнсис Бэкон. В колледже Рэтленд имел прозвище «Shake-Speare» («Потрясающий копьем»). Имя «Уильям Шекспир» впервые появилось в 1593 году под посвящением графу Саутгемптону эротической поэмы «Венера и Адонис», которая считается «первенцем» Шекспира. В 1596 году Рэтленд был внесен в списки студентов знаменитого в то время Падуанского университета в Италии. Вместе с Рэтлендом в списках значились студенты из Дании – Розенкранц и Гильденстерн. В «Гамлете» эти фамилии носят студенческие приятели датского принца.
Помимо этого, «рэтлендцы» в защиту своей теории приводят еще целый ряд фактов, а именно:
– Рэтленд владел французским, итальянским, латынью и древнегреческим. Он был эрудированным человеком, т. е. его словарь мог состоять из 20 тысяч слов. Примерно такое количество, как мы уже упоминали, зафиксировано исследователями в произведениях Шекспира;
– Рэтленд был другом графа Саутгемптона, которому он посвятил две свои первые поэмы. В то время Рэтленду было 17–18 лет. Из посвящений видно, что Рэтленд и граф Саутгемптон находились на одной ступени социальной лестницы;
– Рэтленд проявлял большой интерес к театру;
– во втором издании «Гамлета» появились детали замка Эльсинор, – как раз после поездки Рэтленда в Данию с посольством;
– конец творческой деятельности Шекспира совпадает со смертью Рэтленда – лето 1612 года. В 1613 году Шекспир навсегда уезжает из Лондона в Стратфорд-на-Эйвоне.
– надгробный памятник Шаксперу в церкви Святой Троицы в Стратфорде сооружен теми же скульпторами, которые работали над надгробием Рэтленда в фамильной усыпальнице.
Книга И. Гилилова во многом посвящена сборнику стихов Роберта Честера «Жертва любви», изданному в начале XVII века. В нем есть стихотворение «Феникс и Голубь» (The Phoenix and Turtle), подписанное именем Shake-Speare. Существует единственный поэтический перевод этого стихотворения на русский язык, сделанный Михаилом Лозинским, у которого это стихотворение имеет название «Феникс и Голубка». В нем Феникс – это мужчина, а Голубка, соответственно, женщина. И. Гилилов доказывает, что наоборот – Фениксом является женщина, а Голубем – мужчина, и что в стихотворении под именами Феникса и Голубя оплакивались мужчина и женщина, которыми были граф Рэтленд и его жена Елизавета. В сборнике есть стихотворения других поэтов – Роберта Честера, Бена Джонсона, Джона Марстона и Джорджа Чапмена. Все они также оплакивают некую ушедшую из жизни, не имевшую потомства чету, которую связывала только платоническая любовь. Другими словами, И. Гилилов уверен, что этот сборник есть тайный и единственный отклик современников на смерть Шекспира. Рэтленд, как считает И. Гилилов, не желая публиковать пьесы под своим именем, предпринял великую мистификацию – договорился с ростовщиком Шакспером и приписал ему свое авторство; благо Shakspere (Шакспер) и Shake-Speare (Шекспир) почти одинаково пишутся и произносятся! (Нужно отметить, что И. Гилилов не все сочинения Шекспира приписывает чете Рэтленд. В качестве возможных соавторов он также рассматривает графиню Мэри Пэмбрук.)
Более того, Шакспер бросил актерство и покинул Лондон именно в 1613 году, потому что в 1612 году умирает граф Рэтленд, а через две недели кончает жизнь самоубийством его жена Елизавета, и договор с Шакспером прекращается. Все бы ничего, но есть одно маленькое «но»: аргументы в пользу авторства Рэтленда рушатся как карточный домик, когда читатель узнает дату рождения графа. Он появился на свет 6 октября 1576 года. А первые пьесы Шекспира, как установлено, шли на сцене начиная с 1590 года. Выходит, что Рэтленд начал писать в 13–14 лет, что, как понятно всем, очень и очень маловероятно, попросту невозможно…
Оксфордская теория
Автором гипотезы, что произведения Шекспира создавал Эдуард де Вер, граф Оксфорд (он родился в 1550 году, а умер в 1604-м), был англичанин Томас Луни. Он ссылался на то, что стихотворения графа, подписанные его именем, имеют сходство с поэмой Шекспира «Венера и Адонис». Кроме того, как сообщает Луни, граф Оксфорд, на гербе которого изображался лев, потрясающий сломанным копьем, был образованнейшим человеком своего времени и находился в курсе дворцовых интриг, отражение которых имеет место во многих пьесах Шекспира. Граф Оксфорд покровительствовал нескольким театрам и принимал активное участие в литературной и театральной жизни Англии той поры. На портрете он имеет вид наблюдателя со стороны, человека, который привык сидеть на репетициях в партере.
Основываясь на анализе шекспировских произведений, Т. Луни вывел характерные черты их автора и сделал вывод, что всеми ими мог вполне обладать граф Оксфорд. А американский исследователь Стрейтс пошел еще дальше и заявил, что под псевдонимом Шекспир писал не просто 17-й граф Оксфордский, а незаконнорожденный сын королевы Елизаветы I. Свои выводы ученый сделал после тщательного изучения биографий королевы, графа Оксфордского, а также его отца, любовника Елизаветы Томаса Сеймура.
Тем не менее, граф Оксфордский, что очевидно, проигрывает «конкурс на звание Шекспира», поскольку он умер в 1604 году, а в пьесах Шекспира описаны события, имевшие место после 1604 года. Но, несмотря на это, среди некоторых современных зарубежных шекспироведов граф Оксфорд по-прежнему считается наиболее серьезным претендентом на звание того самого «Шекспира».
Хансдонская теория
Одним из авторов гипотезы о том, что автором шекспировских пьес был Генри Кэри, лорд Хансдон (1522–1596), является российский литературовед Николай Кастрикин. Он изложил свою гипотезу в книге «Top Secret». В ней отмечается, что лорд Хансдон был кузеном королевы Елизаветы и придворным лордом-камергером. Он являлся основателем первого профессионального театра в Англии и покровителем шекспировской труппы. В качестве доказательств того, что именно Хансдон и был Шекспиром, Н. Кастрикин приводит следующие аргументы:
– во-первых, в 1616 году Шекспир «был перезахоронен, чтобы предотвратить перенос праха лже-автора в Вестминстерское аббатство». Автор книги ссылается в связи с этим на строки из стихотворения Бена Джонсона к Первому фолио, изданному в 1623 году: «Ты надгробный памятник без могилы»;
– во-вторых, со смертью Хансдона в 1596 году перестали появляться сонеты (в течение 1592–1595 годов их было написано 154);
– в-третьих, будучи отправленным в качестве смотрителя на шотландскую границу и служа там в течение 20 лет, Хансдон имел достаточно времени, чтобы написать 36 пьес;
– в-четвертых, душеприказчица Елизаветы (по всей видимости, ею была Мэри Пембрук), зная о лже-авторстве Шекспира, затратила громадную сумму на издание Первого фолио, первоначально планируемого к выходу в 1622 году, столетию со дня рождения кузена Елизаветы;
– в-пятых, личные качества и детали биографии Хансдона совпадают с фактами жизни автора сонетов, поэм и драм.
Для интереса мы приведем здесь формулировки нескольких «неоспоримых», по мнению противников Шекспира, доказательств того, что Генри Хансдон является единственным «правильным» претендентов на роль Барда.
Весьма прозрачный намек на авторство лорда-камергера содержится в знаменитом антишекспировском памфлете Роберта Грина, где он называет Шекспира, актера труппы «слуги лорда-камергера», «всего лишь доверенным слугой» автора («an absolute factotum»). Первое значение слова «factotum» – «доверенный слуга» и лишь второе – «мастер на все руки», как его обычно переводят.
Антистратфордианцев поражает «совпадение деталей» загадочной смерти ставшего опасным для государства Грина в 1592 году и смерти Шекспира в 1616 году, когда, удалившись (после кончины Роберта Сесила) в родной Стратфорд, он стал, по сохранившейся легенде, прикладываться к бутылке (чего раньше якобы не делал из-за риска разглашения тайны). И там и тут – смерть примерно через месяц после пирушки втроем, на которой пили вино, оказавшееся вредным для здоровья лишь одного из них.
Не следует забывать и о заранее предсказанной пустоте могилы Шекспира, т. е. о его «достоверном» лже-авторстве, и щедром вознаграждении Хансдоном живого псевдонима, актера своей труппы, а также о том, что наперсница и душеприказчица королевы, графиня Пембрук, истратившая на первое издание собрания шекспировских пьес громадную по тем временам сумму, планировала его выход к 100-летию со дня рождения кузена королевы. Кстати, на королевские же деньги жена и дочери Хансдона воздвигли ему самый большой в Вестминстерском аббатстве надгробный памятник.
Итак, плохая латынь (по свидетельству Бена Джонсона) и бросающееся в глаза прямодушие (лучше сказать – беспощадная правдивость) автора пьес и сонетов, качества, одинаково редкие среди образованных людей того времени; владение французским (на нем написана целая сцена в Генрихе V) при склонности к непристойностям и гиперболизации, отмеченным Пушкиным и Львом Толстым; интерес к ботанике и медицине (сонет 99, «Гамлет», «Бесплодные усилия любви»); изгнанник (сонет 29), имевший достаточно досуга, чтобы приобрести энциклопедические познания, самый большой словарный запас в англоязычной литературе и написать 36 пьес, 2 поэмы и 154 сонета; знающий толк не только в театре, но и в военном деле (судя по батальным сценам его хроник); «бастард Фортуны, лишенный отца» (сонет 124), несчастливец, проклинающий свою судьбу (сонеты 29, 37), отрезанный ею от славы и не ждущий радости от того, что больше всего ценит (сонеты 25, 29)… Такие характерные черты имел человек, которого принято называть Уильямом Шекспиром. И именно они заставляют буквально захлебываться от сознания своей правоты сторонников «хансдонской» теории. «Да ведь это настоящий портрет Хансдона!» – восклицают они. В самом деле: незнание латыни и прямота, о которых упоминает его современник Роберт Нантон; впитанные с молоком матери французский, сквернословие и склонность к непристойностям; отмеченная Нантоном смахивающая на хвастовство любовь к преувеличениям (видимо, унаследованная от отца); засвидетельствованный другими современниками интерес к ботанике и медицине; невозможность титулов и славы, которая, как ключ к замку, подходит к непризнанному принцу крови и сводному брату королевы, так и умершему бароном и вынужденному скрывать авторство покоривших потом весь мир трагедий под покровом государственной тайны; конечно, изгнанник (20 лет полуссылки в далеком Берике) и, конечно, не обремененный до 25 лет ни службой, ни придворными обязанностями, смотритель границы располагал вынужденным досугом для творчества и пополнения знаний; военачальник, одержавший под Карлайлем победу над превосходящими силами мятежников, Генри Тюдор, королевский бастард, не признанный отцом; несчастливец, не могущий не проклинать свою трагичную судьбу…
Особо следует выделить уникальные сочетания признаков, «родинки», совпадение которых у автора сонетов и Хансдона равносильно прямому указанию на личность последнего.
Подобным является совпадение признаков действующих лиц и деталей фабулы любовного романа Хансдона с Эмилией Бассано и автора сонетов со «смуглой леди».
Так, автор – старик (сонеты 22, 62, 63, 73, 138), но у него длительная любовная связь с молодой весьма смуглой женщиной, которая изменяет ему с его молодым другом, а потом (сонет 142) выходит замуж (не за друга), но связь с автором продолжается (сонеты 142, 152)… Все сонеты, как и обе поэмы, вышедшие в 1593 и 1594 годах, адресованы (судя по издательскому посвящению) другу автора, причем сонет 26 мало отличается от посвящения юному графу Саутгемптону второй поэмы.
Хансдону в это время шел 72-й год. Его роман с Эмилией Бассано, молодой женщиной, дочерью музыканта-итальянца, по времени и деталям в точности повторяет роман автора сонетов со «смуглой леди»: забеременев (не от престарелого лорда-камергера), Эмилия в 1593 году фиктивно вышла замуж, и у нее родился сын, но связь с Хансдоном продолжалась, а после его смерти Саутгемптон почему-то длительно покровительствовал мужу Эмилии.
И еще одно – более редкая, чем любовная связь пожилого с молодой, дружба старика с юношей, причем сонет 20 начисто отметает гомосексуальный подтекст со стороны автора… Хотя высокая мужская дружба была тогда в моде, возрастная разница между ними столь велика, что на людях они должны были скрывать свои дружеские отношения, чтобы не бросить на них тень (сонет 36). Старик-автор не раз утверждает, что вся его жизнь – в молодом друге и что она кончится вместе с их дружбой (сонеты 75, 93, 112).
Хансдон умер, как свидетельствуют современники, «от непонятного огорчения» через два неполных месяца после того, как Саутгемптон отправился в полную опасностей военно-морскую экспедицию. Таким образом, от Саутгемптона к Хансдону через Эмилию, ее сына и мужа и даже через саму смерть лорда-камергера тянется вполне прослеживаемая нить, указывающая на весьма необычную дружбу при возрастной разнице в 51 год!
Третье «уникальное совпадение» состоит в том, что никакая иная кандидатура, кроме Хансдона, не объясняет, почему автор сонетов, столь горячо любящий своего друга, не откликнулся ни единой строкой на его заключение в Тауэр (после провала заговора Эссекса в 1600 году), на его мужественное поведение во время суда, на смертный приговор, позднее замененный пожизненным заключением? Ответ один: автора уже не было в живых, и создание сонетов прекратилось с его смертью в 1596 году, хотя Шекспир прожил после этого еще 20 лет, включая 1609-й год, когда они были опубликованы с посвящением издателя, в то время как две «шекспировские» поэмы вышли в 1593 и 1594 годах с пространными посвящениями автора. Объяснение заключается в том, что, будучи лишь оплаченным псевдонимом, Шекспир ничего не знал о глубоко личных стихах своего покойного патрона, и их отдал издателю некий «мистер W. H.», которого, как он пишет, «обещал обессмертить наш вечно живой поэт». Кстати, W. H. – переставленные, что тогда практиковалось, инициалы Саутгемптона (Wriothesley, Henry).
К несчастью для сторонников этой теории, Хансдон, как и граф Оксфорд, умер раньше, чем «нужно», – в 1596 году, а в пьесах Шекспира описаны события, имевшие место уже после 1596 года.
Но антистратфордианцы не унывают и находят контраргумент: нет ни одной (?!) убедительной датировки написания пьес позже 1596 года, когда, как мы знаем, умер Хансдон, а потуги так или иначе привязать их к дате первой постановки не заслуживают серьезного внимания.
Сесиловская теория
Прежде всего любопытно отметить, что в число претендентов на лавры Шекспира включен его главный антагонист – Роберт Сесил, главный советник короля Якова I. Это «открытие» было сделано в США. Так, в 1916 году в Индианаполисе появилось исследование Д. М. Максуэлла «Человек под маской: Роберт Сесил, граф Солсбери, – единственный действительный автор шекспировских пьес». И правда, годы жизни Сесила близки к годам жизни Шекспира. В сонетах Максуэлл обнаружил намеки на физические недостатки автора, а известно, что всесильный министр был горбуном. Кроме того, Максуэлл объявил автобиографической сцену в «Гамлете», где Полоний прощается со своим сыном Лаэртом перед его отъездом в Париж. Исследователь даже счел возможным приписать Сесилу пьесы не одного Шекспира, но и большинства других драматургов эпохи (в этом отношении американец, впрочем, следовал только примеру бэконианцев: некоторые из них были столь же щедры в отношении своего кандидата).
Иезуитская теория
В том же 1916 году другой американец, Гарольд Джонсон, издал в Чикаго работу под названием «Написали ли иезуиты “Шекспира”?». Джонсон ответил на этот вопрос утвердительно. Вынужденные уйти в подполье, святые отцы во время нередко представлявшегося им досуга якобы и сотворили шекспировские трагедии, комедии и сонеты как средства антиправительственной пропаганды. (Сторонники авторства Оксфорда, напротив, уверяют, что он и возглавляемая им группа придворных сочиняла шекспировские пьесы для пропаганды против Испании и католиков.)
Откуда же тогда взялся псевдоним «Шекспир»? И на это у Гарольда Джонсона был ответ. Псевдоним навеян именем и фамилией папы Адриана IV (1154–1159), единственного англичанина, занимавшего кресло главы католической церкви. До избрания папой он носил имя Николас Брекспир (Break-speare). По-английски это значит «ломатель копья». Отсюда недалеко и до «потрясателя копья», т. е. Шекспира. К тому же, как и актер Шекспир, папа Адриан был выходцем из простой среды. Понятно, что теория Джонсона не осталась без подражаний, особенно среди католиков. Не раз появлялись книги, сочинители которых тщетно пытались прочитать в шекспировских пьесах, что их автор был католиком.