Итак, шарики закончились. А для воспоминаний он найдет более спокойное время и место. Пока можно коротко подводить итог.
Илгри и его ближние занимались в безлюдной долине тем, что он не хотел выносить на общее обозрение старейших. Кажется, это касалось манипулирования сознанием и, похоже, дела двигались вяло. До тех пор, пока случайность не привела в горы снавей. Двое одаренных навестили побережье после снежной зимы, когда стали грозить бедой ползущие вниз селевые потоки. Природные аномалии удивили айри и вынудили к более пристальному наблюдению за «дикарями». Двоих необычных людей среди прочих обнаружить оказалось совсем просто, как и оценить их способности, а затем сонными доставить на базу. Позже он пополнил группу еще одной пленницей.
Чего Илгри ждал от снавей, оказавшихся в его распоряжении? Довольно-таки многого. Узнал этот червь об их способности воспринимать и менять сознание иных людей, скорее всего, тоже случайно. И сперва заинтересовался лишь этим свойством дара, используя пленников как своеобразные природные усилители мысли для формирования ярких команд-образов, подчиняющих сознание. Потом ситуация вышла из-под контроля, Говорящие сумели выбраться из полубезумного состояния, в котором их держали, и обрести свободу. Ангар пришлось строить заново после их побега. Увы, снави не понимали совершенно, с кем имеют дело. Не позвали иных Говорящих немедленно, не применили всех своих возможностей, чтобы скрыться. Просто не могли представить невероятных для людей способностей айри – умения летать и мощи оружия дальнего боя.
Они погибли четыре месяца назад. Тогда старейший встретил неожиданные проблемы: преследовать и убивать случайных подопытных оказалось весьма непросто, хотя свой перевес в технологиях и возможностях он справедливо оценивал как абсолютный. Если ничтожные полудикие люди могут совершать такое, решил он, что мешает ему возвыситься по-настоящему и усилием мысли рушить стены, сжигать врагов, ускользать из ловушек, становясь невидимым, вынуждать противников принимать его мнение и служить своему новому господину? Надо лишь раздобыть несколько новых дикарей с похожими способностями. Как – он уже догадывался.
Охота началась.
Он собрал первичную информацию по языку и обычаям, горным тропам и перевалам, путям движения вдоль берега. И начал обрушивать на жителей гор бедствия, требующие призыва снавей. Записывал на шары, хранящие мысли, отчаяние, усиливал его, используя новых пленников, отстраивал сигнал. А вожди уже спешили к новому гневному божеству с подношениями, просили покровительства, усмирения напастей и притеснения соседей, у которых и луга зеленее, и скот жирнее.
Он обработал и их, собрав собственную небольшую армию. Ее воины гибли, не выдерживая постоянного давления на сознание, в неполные три месяца. Но на их место находились новые. Кто-то по доброй воле, желая получить кусочек власти. Иные под принуждением. А многие приходили издалека слепо поклоняться могучим чужакам, едва узнав об их существовании. Все оставались, впитав пьяную радость с пищей и ночным голосом, умеющим теперь не только нести снавям чужое отчаяние, но и шептать обычным людям о покорности и счастье служения. Те и служили, забыв себя.
Сейчас в бессознательном состоянии в ангаре находятся девять Говорящих с миром. Где? Это еще предстоит узнать, но позже. Тоэль заторопился. Везение не может быть вечным. Скоро полночь, надо помнить об этом.
Он покинул комнату, с сожалением оставляя на местах все шары с записями. Прикрыл дверь, торопливо миновал коридор, пересек двор и вышел из ангара. Лагерь спал. Травки Ками оказались угрожающе могучими. Айри миновал голубой свет, кольцом опоясывающий жилище сородичей, и со вздохом облегчения погрузился в холодный мрак ночи. Усмехнулся. Мир людей с некоторых пор стал ему ближе прежнего, родного.
Вовремя он выбрался: несколько минут спустя с неба упала серебряная капля-лодка. Тоэль похвалил себя за расторопность и продолжил путь к шатру, занятому Ками и Крысом. То есть Лой’ти, надо привыкать. Не то, и правда, укусит.
Звереныш пискнул почти неслышно, опознавая нового друга. Он выглядел вполне довольным жизнью: вычистил испачканный кровью и грязью мех на боку и спине, привел в порядок восхитительный хвост, темно-бурый, с тонкими более светлыми штрихами. И, кажется, поужинал. Облизывались уж точно оба – и Ками, и его приятель. Говорящий щедро поделился пищей и с айри: Лой’ти оказался ловким добытчиком и утянул из запасов лагеря орехи в мешочке и сушеные фрукты. Немного, он же и сам невелик. Но зато охотно проводил хозяина безопасной тропой к складу, где есть и иные богатства, а глупые злые люди спят. Полный мешок съестного стоял в центре шатра. Голодный айри охотно присоединился к дегустации меда, лепешек и сухого копченого сыра. С набитым ртом делиться новостями трудно, но он очень старался. Лой’ти пищал рядом, деловито выкладывая на подставленную ладонь золотистые поджаренные орехи. Он усвоил мгновенно, что такие другу нравятся более всего, с удивительным проворством отыскивал их в припасах и чистил своими ловкими крошечными лапками. Четыре пальца были подобны человечьим и имели коготки, более похожие на безобидные ногти. Зато пятый, расположенный ближе к основанию ладони и короткий, оказался оборудован крупным когтем. Прямо-таки кривым кинжалом, в одно движение вскрывающим прочные орехи. Тоэль улыбнулся: и правда – не крысеныш. Уж скорее белка, пожалуй. Большая умная когтистая белка, обожающая быть центром всеобщего внимания. Хороши когти: скорлупу рвут – только так!
Он благодарно погладил малыша по шерсти, любуясь переливами коричневого ворса и золотистым узором-маской на мордочке. Лой’ти довольно заурчал и свернулся клубком, перебирая лапками мех собственного хвоста.
– Понятно, – кивнул Ками, дослушав историю. – Если бы первые погибшие осознали серьезность происходящего, они бы могли вызвать остальных и даже обратиться к Великому. У прочих не хватало ни сил, ни времени, их всех сгубил зов. Наши женщины там?
– Нет, представь себе. Видимо, капитан Тайрэ очень большой умница, и нам несказанно повезло. Их присутствие вчера ночью заметили, раз на поиск выслали почти все население лагеря. Но пока ни следа, ни самих Деяны и Фрисс у айри точно нет. Скоро полночь, кстати.
– Знаю. Я хочу попробовать с этим справиться. Если оплошаю – Лой’ти знает, что делать. Но, думаю, второй раз будет проще. Я уже понял, что зов фальшивый.
– Смотри сам, тебе виднее. И, раз у нас появилось время, расскажи-ка мне толком, кого ты все время зовешь Великим?
– Ты, дракон, не знаешь о его существовании? – откровенно изумился Ками. – Ладно, слушай. Я расскажу легенду, какой ее в свое время поведали мне.
Ками чуть помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил неторопливо и несколько даже напевно. Именно так на его далекой родине излагали предания. Сейчас он использовал даже родной язык: ведь айри знал его отменно.
В нашем мире живет немало чудесных существ, – начал Ками. – Но превыше всех и удивительнее – Великий дракон. Может, жил некогда первый человек, но кто его помнит и кто ведает, отличался ли он от прочих умом или талантами? Были ли лучшими и несравненными первый тигр или первый орел? Мы не помним.
Но дракон, именуемый Великим, был всегда. И он – первый среди своего племени, старейший и уникальный.
Он так долго живет, что впитал всю мудрость мира.
Он так давно смотрит на нас, что научился болеть душой за каждого.
Он столь могуч, что способен помочь в самой безнадежной беде.
И он помогал, слушал беды и делился мудростью. Но не стало от его трудов ни легче, ни лучше людям. Слабые сделались еще слабее, надеясь на защиту. Трусы не обрели мужества, рассчитывая отсидеться за могучей спиной. Мудрецы не пожелали думать, рассчитывая на чужое знание. Лекари отказались лечить, – ведь дракон может все.
Когда дракон увидел это, его душа наполнилась печалью. И он отвернулся от мира, не желая делать живущих в нем – детьми неразумными, не отвечающими за свои поступки, слабыми и ничтожными. В бедах не только угроза гибели, но и основа роста. Сильные куют характер в кузнице трудностей и проблем. Слабые обретают веру в себя, а трусы – шанс стать смелее. И еще понял дракон, что засухи и ураганы не ведают, накален ли горн или уже от всей кузни не осталось и щепки. Значит, не помогать людям тоже невозможно.
Великий решил отдать право решать проблемы мира живущих – им самим. Не всем, лишь самым сильным и добрым. Тем, в ком он находил отзвук своей большой и яркой души. Их со временем стали звать Говорящими с миром, хотя поначалу говорили они и с самим драконом. В давние времена все было проще и ближе. Но и теперь снави могут позвать своего покровителя в самый трудный день, когда мир находится под угрозой, неодолимой без помощи свыше.
Но всегда они должны помнить: он придет лишь в самой тяжкой и непосильной беде, угрожающей всему живому. Прочее – их удел. Может быть, с риском для жизни, и на грани исчерпания сил. Но для того и даруется особая благодать дракона, право быть Говорящим с миром. Право спорить с судьбой и помогать там, где иные бессильны.
Ками вздохнул, погладил замершего столбиком и внимательно слушающего Лой’ти и поднял взгляд на айри. Тоэль сидел очень задумчивый и даже чуть отрешенный. Вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей.
– Красивая легенда. Мы его знаем, но говорим проще, называя основателем рода. В горах считают, что древний прародитель давно спит и нами не интересуется. Оно и понятно, на айри Великому смотреть тошно. Терпит, наверное, из последних сил позорную родню… Почему его не позвали?
– Ну, трудно как решиться, так и докричаться, – покачал головой Ками. – Более или менее прямо с ним могут общаться лишь наш учитель по имени Рин, тоже айри, как мы теперь понимаем. Он нас сюда направил, не сообщая о беде Великому. Деяна может его позвать. Она, как ты наверняка заметил, мудрее и сильнее нас с Фрисс, – и по способностям, и по характеру. У нее есть частица души дракона, его дар в особой форме. Но мы не знаем, имеем ли право, и настало ли время. Гибель людей – тяжкое преступление, но его разбирать следует нам самим. Убийство снавей – трагедия. Но миру в целом ничто пока не угрожает. Нельзя перекладывать на чужие плечи свои заботы только потому, что так можно разогнуться и отдохнуть. Иначе однажды он не станет более помогать. Я не решаюсь пробовать звать. У нас пока есть шанс и есть ты, Тоэль. Дракон, хоть и не Великий, но вполне талантливый.
– Понятно. Я во многом с тобой согласен. И, может быть, знаю, что надо делать. Здесь бесчинствует один из наших… скажем так, князей. Младшенький. И метит он на место правящего. Такой вот вырисовывается внутренний конфликт. Если айри отвезти домой и сдать со всеми их записями, произошедшее уже никогда не повторится. Общее решение Совета наших старейших – штука жуткая. Оно блокирует сознание сородичей, попытка преодолеть его ведет к гибели. Весь раздел знаний о подчинении сознания окажется под запретом и будет вычеркнут из их памяти. Если же план не сработает, будем звать Великого. Потому что потеря свободы воли – очень серьезная угроза, и не нескольким племенам, а всему миру.
– Полночь миновала, – отметил Ками чуть нервно. – Зова не было. Только мерзкий шепот о подчинении и служении – для одурманенных горцев.
– Я слышал и, признаться, на это надеялся. Влияние на вас, скорее всего, будет ослабевать с утратой внезапности нападения. Они попробуют найти женщин силами горцев, а обнаружив, подключатся к делу сами. Как ты ощущаешь айри в куполе сейчас, кстати?
– Спят, полагаю.
– Славно, я чувствую то же самое. Пошли. Зубы Лой’ти – наше главное оружие. Его не услышит даже самый бдительный из моих сородичей, зверек мелкий и вполне безобидный, я и сам его так воспринимаю. К тому же он умеет замечательно бесшумно двигаться, подойдет вплотную. А меня этот Илгри, увы, опознает наверняка. Старые счеты, знаешь ли.
– Хочешь добавить новые? – усмехнулся Ками.
И они пошли.
Лой’ти, гордый своей значимостью, сидел на плече нового хозяина и победно подпрыгивал время от времени, норовя перебраться на макушку. Тоэль двигался впереди, вслушиваясь в сонный лагерь. Ключ сработал, дверь впустила их. Айри облегченно вздохнул. Он более всего опасался, что код могут обновлять каждый день.
Пушистый малыш справился с работой безупречно. Через час пять связанных айри скрипели зубами и ругались сквозь тряпичные кляпы во ртах. Мстительный Ками подобрал для «князей» самые грязные и вонючие тряпки из лагеря.
Тоэль был почти уверен, что так непотребно вонять могли только обмотки с ног, пораженных язвами почти у всех горцев. И, кажется, айри думали о том же, давясь рвотными позывами. Тоэль подобрал необходимые шары с записями и уничтожил прочие, несущие опасную информацию. Пояснил: не все сведения можно восстановить. Данные опытов этого гнусного лагеря будут утрачены теперь полностью, а сохраненные выводы примитивны, во многом ошибочны и годятся лишь как доказательство для старейших. К утру удалось разыскать и пробудить от похожего на смерть сна всех девятерых пленников. Им пока предстояло есть запасы, добытые благодаря Лой’ти, и отдыхать.
Пленных айри Тоэлю пришлось вдвоем с Ками на руках переносить в умеющую летать лодку. По оценкам Тоэля, добираться до долины его рода предстояло через океан, и при самой высокой скорости на перелет в один конец ушло бы не менее десяти часов. Сколько надо истратить сил и времени на разговоры со старейшими, айри вообще не брался предсказывать, и от своих мыслей все более мрачнел. Где-то в горах идут к берегу полторы тысячи одурманенных людей. Рядом, за полимерными стенами ангара, медленно переходят из затянувшегося сна в смерть еще три сотни. Судьба «Лебедя» и его экипажа неизвестна, девять Говорящих едва способны дышать…
– Ками, ты тоже полетишь, – предупредил Тоэль. – И Лой’ти, само собой. Эти типы опасны, за ними надо приглядывать.
– Понял. Занятно – я увижу ваш поселок. А там нет лекарей, умеющих помочь Мире?
– Желающих помочь уж точно нет. Но я и сам хочу поговорить со своим знакомым, он лучший из наших лекарей. Готов?
– Вполне. Я никогда не летал. Можем мы истратить немного времени и пройти над побережьем? Я бы попытался окликнуть Деяну.
Айри согласно кивнул и разбудил лодку, наполняя ее чуть приметным шелестом механической жизни. Лой’ти пискнул предостерегающе и взлетел на знакомое плечо. Мало ли что, надо сообщить хозяину – а он явно тяготел к Ками в своих симпатиях – о непонятном и быть рядом! Получил заслуженную ласку за бдительность и просьбу внимательно следить за врагами. Охотно перепрыгнул на связанных айри и защелкал со злобным присвистом, потом деловито напоил парализующим ядом длинные крайние когти на передних лапках и забегал, принюхиваясь, вглядываясь и щекоча носом вену на шее то одному, то другому. Кажется, все пятеро не сомневались, этот малыш способен вскрыть ее одним движением зубов или когтей. Ками охотно пояснил: вообще-то Лой’ти имеет в распоряжении два вида ядов. А когда тот, что на когтях, смешается в крови с тем, что в полых передних зубах… Он сделал длинную трагическую паузу и закончил фразу: смерть жертвы станет неизбежной, но не слишком быстрой. Ни крика, ни движения, полный паралич. И боль, час за часом, до двух суток, – вздохнул Ками отворачиваясь от связанных айри и усмехаясь презрительно. Его выслушали, понятное дело, внимательно. И замерли, прекратив ругаться сквозь тряпки и дергаться.
Тоэль чуть приподнял лодку и начал ее выводить из ангара, приноравливаясь к полузабытым приборам и с трудом сохраняя на лице спокойствие. Как же, два яда! Мог бы и третий приплести. От одного описания предстоящих мук сородичи так приятно зеленеют и замирают в неподвижности! Пусть и маленькая месть, а очень занятная.
Вот и ворота. Тоэль удивлено вскинул бровь и заставил лодку снова лечь на грунт. За кольцом голубого света метнулась фигура, ничуть не похожая в движениях, а тем более сознании, на обитателей лагеря. Лой’ти свистнул, забавно всплеснув лапками, и столбиком замер, глядя вслед тени горца. Ками одновременно дернулся, намереваясь просить о посадке.
– Их не более дюжины. Все очень осторожны и явно удивлены сном лагеря, – пояснил свой жест Говорящий. – Лой их опознал, его племя.
– Поговорим?
– Я не знаю их языка.
– Он был расшифрован айри и для подобных мне записан под прямое подключение к памяти. Хоть и довольно примитивно, но я могу попробовать общаться. Идем?
– Стрелять начнут, – поморщился Ками.
– В меня не попадут, а о себе ты, надеюсь, позаботишься. И я полагаю, они не станут воевать со снавью. Лой, стереги этих гадов!
Короткий решительный писк подтвердил намерение пушистого караульщика не упустить случая применить яд. Вздох Ками чуть позднее – его согласие с планом. Тоэль в два движения заставил двери обоих бортов скользнуть вбок и втянуться в стены, оголяя проемы. Пару стрел айри поймал почти сердито, короткое копьецо отбил, а потом рядом из пустоты возник Ками, своим даром вынудивший еще три стрелы неуклюже клюнуть грунт, и нападение иссякло.
После короткой заминки, наполненной воплями и щелканьем Лой’ти, возмущенного вероломством напавших, горцы выбрались из тени. Двое. Хмурясь недоуменно, сложили на видном месте оружие и подошли вплотную. Одеты они были в брюки и куртки из мягкой кожи, невысокие сапоги на гибкой подошве, короткие плащи из тонкой темной валяной шерсти. Вооружены длинными кинжалами. У старшего имелся также короткий клинок сабельного типа, с довольно широким кривым лезвием. Тоэлю понравилась работа мастера-кузнеца и не менее – изготовителя ножен, украсившего кожу сложным тиснением и узором нитей. У младшего набор дополнял длинный мощный лук, уложенный наземь с явной неохотой. На плече невысокого, легкого и гибкого юноши верещал родич Лоя, интересуясь у пушистого обитателя летающей лодки новостями и ничуть не отвлекаясь на уговоры друга, уже пару раз дернувшего его за хвост, пытаясь восстановить свой благопристойный образ «горца в разведке».
Старший воин, куда более рослый и широкий в кости, с усмешкой наблюдал за спутником. Он верил хвостатому хулигану, в полном восторге прыгающему на макушке несчастного и окончательно смущенного разведчика, и уже знал: их ждут не враги.
Тоэль вздохнул и принялся складывать чужие слова в корявые фразы.
Он приветствует гордых детей гор. Он зовется Тоэль и спутник его – Ками, оба пришли с миром и желают помочь, а более того – сами нуждаются в поддержке и информации.
Воин вскинул руку открытой ладонью вперед, подтверждая понимание. Уже что-то! Развернулся и коротко бросил таящимся в темноте: выходите. Их оказалось, как и предупреждал Ками, двенадцать вместе с уже знакомыми двоими. Точнее, пятнадцать, – нельзя ведь не считать родню Лоя! Двое немедленно бросили хозяев и оказались на шеях пленников, ничуть не обрадовавшихся столь пристальному к себе вниманию. Третий шумно ругался с владельцем лука, требуя немедленно отпустить его хвост. Церемония встречи все более утрачивала рамки приличия. Владельцы зверьков уже сунулись в проемы и теперь трещали громче своих питомцев, делясь с оставшимися снаружи, в неведении, впечатлениями от необычного вида пленников. Прочие с детским любопытством щупали материал корпуса и дверь ангара, крутили головами, изучая источники голубоватого света…
Старший воин тяжело вздохнул, недовольно тряхнул головой, но не стал мешать младшим. Пришла его очередь говорить.
Он зовется Ргиро и происходит из рода гвинов, живущего выше в горах. Он управляет остатками воинов общины. Злые нелюди уго-йхо взяли в плен более половины жителей его селения, угнали скот, опустошили запасы. Под его рукой две сотни уцелевших мужчин, хотя настоящих бойцов и разведчиков – не более трех десятков. А еще в скалах их женщины, старики и дети. Холод грозит гибелью, скорой и неминуемой, ведь всю пищу забрали, и поселок сгорел дотла.
Уже месяц воины следят за лагерем, но чужаки сильны и многочисленны. И они поят ядом сознание людей, губят даже одаренных. Лишь сегодня удалось застать их спящими, теперь он понимает, почему. Он готов помогать, но новым союзникам стоит помнить, сколь безрадостна предстоящая зима, отягощенная войной и голодом. У него теперь появилась небольшая надежда, потому что один из пришедших – одаренный и он, возможно, сумеет хоть что-то изменить. Никто не желает напрасно убивать безумных слуг уго-йхо, еще недавно бывших нормальными людьми. Соседями, друзьями, родными…
Ками кивнул, ловя торопливый перевод. Он и без того многое понял, благодарно вслушиваясь в открытое сознание айри и на ходу заучивая самые простые слова. Как только наберут силу прочие одаренные, можно попробовать разбудить сознание людей лагеря – пообещал Ками. Если бы удалось позвать Деяну, но это далеко, к тому же она не отзывается и даже, странное дело, не опознается…
Тоэль зашипел от обиды – ну почему он не подумал раньше! Просто забыл среди людей, что такое дальняя связь. Одичал, можно сказать! Айри бесцеремонно выдернул из кресла пилота самого любопытного горца и пробежал пальцами по контактной пластине.
Экран оставался серым несколько томительных минут. Потом вспыхнул, ожил, вызывая охи и ахи любопытных жителей гор, старающихся не упускать ничего нового.
Космический боцман, некогда его друг, променявший спокойную старость и уют своего домика на корабль и ежедневные ссоры с Хиннром, принял вызов не глядя. Он сидел, презирая весь мир бескрылых своей широкой спиной. Зовут? Пусть говорят, что им надо, и проваливают. Разве у мелких дурней, не способных ценить настоящие дела, могут найтись серьезные вопросы к экипажу?
– Юнтар, ты мне нужен здесь через полчаса, посадка по пеленгу. Тут очень, очень много голодных, тебе понравится.
Тоэль счастливо пронаблюдал стремительное движение кресла и полный набор вариантов недоумения, столь непривычных на сдержанном и чуть хмуром обычно лице. Седой боцман был пожилым даже для айри. И всегда оставался возмутительно незыблем в своих убеждениях. Он пережил шесть сотен лет их общего прошлого, не меняя имени и позволяя его сокращать до короткого «Тар» слишком немногим. Он ценил порядок и регулярно доводил обожаемого капитана нравоучениями на указанную тему. Он был непростительно суеверен для уважающего науку айри. И еще он умел готовить, так что любой спор на борту неизбежно стихал к ужину. А еще Тар замечательно организовывал любое дело. Вот и теперь, одним взглядом оценил невообразимую картину – десяток грязных дикарей, рамкой оформляющих экран, зеленых от тошноты и страха за свою драгоценную жизнь пленников, победно щелкающих и свистящих родичей Лой’ти. Его самого, умильно взирающего на экран, сложив лапки на груди…
– Паршивая манера выражать свои мысли невнятно! – посетовал боцман, придавая лицу привычное выражение хмуроватой сосредоточенности. – Пеленг есть, и то спасибо, от большого ума ты вечно все путаешь. Сколько голодных? На какой период их необходимо обеспечить жратвой? Я не намерен без серьезного повода сажать эту, чтоб тебе одичалому было понятнее, демонически здоровенную штуковину, вызывая абсурдные сплетни местного населения. И вообще, три часа – наш минимум по срокам, так и знай.
– Думаю, до весны надо продержаться… Выживет тут до полутора тысяч, а если повезет, и две… – начал прикидывать Тоэль, изучая потолок на предмет внезапного озарения, и чувствуя себя очень маленьким и ребячливым, – У нас сейчас конец осени…
– Чушь несешь! Никакой подготовки, никакого владения ситуацией, паршиво у тебя все, – снова возмутился Тар. – Ладно, капитана я уже вызвал. Сядем мы, не ищи благих знаков свыше над экраном, там только обшивка, и наверняка грязная. Учти: я открою люки при условии, что ты приведешь себя в порядок, оденешься, как нормальный айри и станешь чистить зубы и причесываться. А этих, нахальных, с грязными лапами, я на борт не пущу! Ни хвостатых, ни бесхвостых!
– Да, непререкаемый.
– Уже лучше, – усмехнулся Тар, – пригляди, чтоб на месте посадки дурни не околачивались, всякие бараны и коровы – тоже, подсвети нам хоть чем ориентиры, корабль-то не маленький. По координатам выходит, предгорья… Уже неплохо, скальные площадки предпочтительны.
– Слушаюсь.
– Не сиди столбом со сладкой улыбкой больного на голову, найди наручный коммуникатор и марш работать! Сядем через три часа сорок две минуты, погрешность в три минуты, я все посчитал. Конец связи.
Экран погас, Тоэль остался сидеть с той самой блаженной улыбкой беззаботного дурачка, окончательно вскипятившей гнев далекого Тара. Ками искоса поглядывал на него, удивляясь странному тону разговора и непривычному поведению друга.
– Что это было? – осторожно уточнил он. – Помощь?
– Они прилетят на восходе, – встряхнулся айри. – Тар тут всех построит и заставит мыть головы и чистить грязь из-под ногтей. Его будут бояться до судорог и обожать до трепета, это неизбежно. И он накормит всех, на борту имеется белковый… Ох, что это я! В общем, по-простому если, еда будет.
– Хорошо. А «Лебедь»?
– Ргиро! – позвал Тоэль.
Воин возник рядом с люком, он уже подобрал свой клинок и прилаживал на пояс. Морщась от невнятности произношения айри, выслушал предложение очистить ровную площадку в верхней части долины от людей и скота и разложить три костра на холмах. Склонил голову, подтверждая понимание. Вообще-то в его роду принято в знак согласия со старшим складывать на груди руки, чуть сжимая их в замок, но привычку чужих кивать, подтверждая слова, он уже уловил и перенял. Еще Ргиро верил: Говорящие с миром всегда помогают и не просят лишнего и неправильного. Значит, надо исполнять, а уж выяснить, зачем с удобного луга требуется немедленно сгонять скот, он постарается позже.
Повторно и куда более охотно Ргиро кивнул, принимая пленных на попечение трех своих лучших разведчиков. Их маленькие друзья – упчочи, как их зовут в народе гвинов, будут караулить и укусят при первом подозрении, они очень внимательны. Вождь позволил себе истратить время на вопрос, уточняя, как попал к новым хозяевам Онг, которого слепым малышом подобрала его дочь и до свадьбы отдала в дом жениха, как принято. Тяжело вздохнул, прикрыв глаза, с трудом веря в ответ. Ему казалось, обидеть упчоча горец не может. Это священное животное, дарящее дружбу немногим и никогда не предающее выбранного хозяина. Но Онг отзывается на новое имя – Лой’ти – и деловито лезет по куртке на плечо снави, гордо утверждаясь на законном месте, деловито цепляясь за ухо человека и ласково подергивая его за волосы. Значит, все правда…
Вождь стоял, провожая взглядом странную летающую лодку и гадая, что лучше – живой жених дочери, оскорбивший упчоча или он же, но мертвый и сохранивший честь? И как сказать матери о поступке ее сына, который трудно будет оправдать затуманенным сознанием. В его собственной семье родилось три дочери. Боги, насмехаясь над гордыней первого воина племени, не дали сыновей, а потом еще и отняли старшую и любимую девочку – Бьер. Но средняя, Кьенс, их запоздалое прощение, стоит рядом, лучшая лучница рода. Она, бывшая хозяйка Онга, тоже ела отраву и слышала вкрадчивый голос злых духов уго-йхо, но нашла в себе силы перебороть его и уйти в горы. И никогда не помышляла поднять оружие на малыша, почтившего ее дружбой. На этого, отданного ей женихом.
Ками слышал обрывки размышлений Ргиро уже в полете. Почесал шею своего Лоя и пообещал ему найти по возможности прежнего друга и разобраться, как случилось столь неприятное и недопустимое. Да и Ргиро сейчас нельзя огорчаться попусту, ему и без того хватает забот. Воин обещал устроить своих людей во дворе ангара и оберегать полуживых снавей, если лагерь начнет просыпаться. А пока надо смотреть вниз и искать бриг.
Полет ощущался слабо, мягкая обшивка гасила шум ветра, прозрачных элементов в лодке не было, а экраны показывали непонятное.
– Шли мы от берега чуть не два дня, а долетим обратно за полчаса – сообщил айри, проводя кораблик по пути их пешего движения к лагерю. – Скучные у нас летающие лодки. Ни окон толковых, ни вида из них. Ночь, тучи, дождь повсюду. Разве это – полет?
– Признаю, я ожидал большего, – сознался Ками. – Что это за пятна на стене?
– Экран. Показывает то, что под нами, режим ночного зрения. Вот тут, смотри – мертвое селение. А дальше склон, с которого ты сыпался вниз, сломав ребра.
– Непривычно выглядит и как-то незнакомо, – пожаловался Говорящий. – Плоско и серо.
– Зрение людей и айри чуть различается. Для меня экран цветной. Мы вообще не склонны делать красивое, зато все работает надежно, – оправдал детище айри Тоэль. – И двигается быстро. Скоро океан. Полагаю, одурманенные горцы до него еще не дошли, это очень хорошо. Бриг не можешь засечь?
– Попробую, – Ками прикрыл глаза и охнул, хватаясь за голову.
Деяну, бесцеремонно, в полную силу своего дара, ломящуюся в сознание, расслышал даже айри. Она нервничала и шумела во всю. Лой’ти тоже услышал и ободряюще пискнул в ответ, гладя висок друга: он на страже, если что – всех врагов положит. Он – охранник! Тоэль покосился на малыша и представил полнейшее истребление крыс эффектной парой – Рифом и Лой’ти. Нет сомнения, пушистого зачислят в состав экипажа без колебаний. Впрочем, здесь, на берегу, его дом… А капитану пока не до серых «пиратов», оказывается…
Перекличка снавей закончилась, о ней напоминал лишь шум в ушах и неприятное осознание своей глухоты и убогости. Он понял не более десятой части их торопливого общения. Над кромкой берега уронил лодку к самой воде и прибавил скорость, уверенно выбирая направление. Ками согласно указал рукой на юг. «Лебедь» должен обнаружиться через пару минут. Живой, со знакомым экипажем.
– Деяна сказала, что Риф плох, но выживет, как я понял. И наш капитан тоже очень плох. Подробностей не знаю. Горцы на берегу, они весьма агрессивны. Пока их немного, передовой дозор заметили заранее и вывели бриг из бухты. На «Лебеде» полагают, что горцы ждут подкрепления. В океане бриг в безопасности.
– Фрисс очень переживает?
– С тобой трудно недоговаривать. Что еще понял?
– Если бы в беспамятстве за оружие взялась Деяна, бриг бы пошел ко дну, полагаю. Ты прав, она необычная. Ей наверняка хватило небольшого толчка, чтобы сбросить с сознания захват зова. Кто углядел беду?
Илгри и его ближние занимались в безлюдной долине тем, что он не хотел выносить на общее обозрение старейших. Кажется, это касалось манипулирования сознанием и, похоже, дела двигались вяло. До тех пор, пока случайность не привела в горы снавей. Двое одаренных навестили побережье после снежной зимы, когда стали грозить бедой ползущие вниз селевые потоки. Природные аномалии удивили айри и вынудили к более пристальному наблюдению за «дикарями». Двоих необычных людей среди прочих обнаружить оказалось совсем просто, как и оценить их способности, а затем сонными доставить на базу. Позже он пополнил группу еще одной пленницей.
Чего Илгри ждал от снавей, оказавшихся в его распоряжении? Довольно-таки многого. Узнал этот червь об их способности воспринимать и менять сознание иных людей, скорее всего, тоже случайно. И сперва заинтересовался лишь этим свойством дара, используя пленников как своеобразные природные усилители мысли для формирования ярких команд-образов, подчиняющих сознание. Потом ситуация вышла из-под контроля, Говорящие сумели выбраться из полубезумного состояния, в котором их держали, и обрести свободу. Ангар пришлось строить заново после их побега. Увы, снави не понимали совершенно, с кем имеют дело. Не позвали иных Говорящих немедленно, не применили всех своих возможностей, чтобы скрыться. Просто не могли представить невероятных для людей способностей айри – умения летать и мощи оружия дальнего боя.
Они погибли четыре месяца назад. Тогда старейший встретил неожиданные проблемы: преследовать и убивать случайных подопытных оказалось весьма непросто, хотя свой перевес в технологиях и возможностях он справедливо оценивал как абсолютный. Если ничтожные полудикие люди могут совершать такое, решил он, что мешает ему возвыситься по-настоящему и усилием мысли рушить стены, сжигать врагов, ускользать из ловушек, становясь невидимым, вынуждать противников принимать его мнение и служить своему новому господину? Надо лишь раздобыть несколько новых дикарей с похожими способностями. Как – он уже догадывался.
Охота началась.
Он собрал первичную информацию по языку и обычаям, горным тропам и перевалам, путям движения вдоль берега. И начал обрушивать на жителей гор бедствия, требующие призыва снавей. Записывал на шары, хранящие мысли, отчаяние, усиливал его, используя новых пленников, отстраивал сигнал. А вожди уже спешили к новому гневному божеству с подношениями, просили покровительства, усмирения напастей и притеснения соседей, у которых и луга зеленее, и скот жирнее.
Он обработал и их, собрав собственную небольшую армию. Ее воины гибли, не выдерживая постоянного давления на сознание, в неполные три месяца. Но на их место находились новые. Кто-то по доброй воле, желая получить кусочек власти. Иные под принуждением. А многие приходили издалека слепо поклоняться могучим чужакам, едва узнав об их существовании. Все оставались, впитав пьяную радость с пищей и ночным голосом, умеющим теперь не только нести снавям чужое отчаяние, но и шептать обычным людям о покорности и счастье служения. Те и служили, забыв себя.
Сейчас в бессознательном состоянии в ангаре находятся девять Говорящих с миром. Где? Это еще предстоит узнать, но позже. Тоэль заторопился. Везение не может быть вечным. Скоро полночь, надо помнить об этом.
Он покинул комнату, с сожалением оставляя на местах все шары с записями. Прикрыл дверь, торопливо миновал коридор, пересек двор и вышел из ангара. Лагерь спал. Травки Ками оказались угрожающе могучими. Айри миновал голубой свет, кольцом опоясывающий жилище сородичей, и со вздохом облегчения погрузился в холодный мрак ночи. Усмехнулся. Мир людей с некоторых пор стал ему ближе прежнего, родного.
Вовремя он выбрался: несколько минут спустя с неба упала серебряная капля-лодка. Тоэль похвалил себя за расторопность и продолжил путь к шатру, занятому Ками и Крысом. То есть Лой’ти, надо привыкать. Не то, и правда, укусит.
Звереныш пискнул почти неслышно, опознавая нового друга. Он выглядел вполне довольным жизнью: вычистил испачканный кровью и грязью мех на боку и спине, привел в порядок восхитительный хвост, темно-бурый, с тонкими более светлыми штрихами. И, кажется, поужинал. Облизывались уж точно оба – и Ками, и его приятель. Говорящий щедро поделился пищей и с айри: Лой’ти оказался ловким добытчиком и утянул из запасов лагеря орехи в мешочке и сушеные фрукты. Немного, он же и сам невелик. Но зато охотно проводил хозяина безопасной тропой к складу, где есть и иные богатства, а глупые злые люди спят. Полный мешок съестного стоял в центре шатра. Голодный айри охотно присоединился к дегустации меда, лепешек и сухого копченого сыра. С набитым ртом делиться новостями трудно, но он очень старался. Лой’ти пищал рядом, деловито выкладывая на подставленную ладонь золотистые поджаренные орехи. Он усвоил мгновенно, что такие другу нравятся более всего, с удивительным проворством отыскивал их в припасах и чистил своими ловкими крошечными лапками. Четыре пальца были подобны человечьим и имели коготки, более похожие на безобидные ногти. Зато пятый, расположенный ближе к основанию ладони и короткий, оказался оборудован крупным когтем. Прямо-таки кривым кинжалом, в одно движение вскрывающим прочные орехи. Тоэль улыбнулся: и правда – не крысеныш. Уж скорее белка, пожалуй. Большая умная когтистая белка, обожающая быть центром всеобщего внимания. Хороши когти: скорлупу рвут – только так!
Он благодарно погладил малыша по шерсти, любуясь переливами коричневого ворса и золотистым узором-маской на мордочке. Лой’ти довольно заурчал и свернулся клубком, перебирая лапками мех собственного хвоста.
– Понятно, – кивнул Ками, дослушав историю. – Если бы первые погибшие осознали серьезность происходящего, они бы могли вызвать остальных и даже обратиться к Великому. У прочих не хватало ни сил, ни времени, их всех сгубил зов. Наши женщины там?
– Нет, представь себе. Видимо, капитан Тайрэ очень большой умница, и нам несказанно повезло. Их присутствие вчера ночью заметили, раз на поиск выслали почти все население лагеря. Но пока ни следа, ни самих Деяны и Фрисс у айри точно нет. Скоро полночь, кстати.
– Знаю. Я хочу попробовать с этим справиться. Если оплошаю – Лой’ти знает, что делать. Но, думаю, второй раз будет проще. Я уже понял, что зов фальшивый.
– Смотри сам, тебе виднее. И, раз у нас появилось время, расскажи-ка мне толком, кого ты все время зовешь Великим?
– Ты, дракон, не знаешь о его существовании? – откровенно изумился Ками. – Ладно, слушай. Я расскажу легенду, какой ее в свое время поведали мне.
Ками чуть помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил неторопливо и несколько даже напевно. Именно так на его далекой родине излагали предания. Сейчас он использовал даже родной язык: ведь айри знал его отменно.
В нашем мире живет немало чудесных существ, – начал Ками. – Но превыше всех и удивительнее – Великий дракон. Может, жил некогда первый человек, но кто его помнит и кто ведает, отличался ли он от прочих умом или талантами? Были ли лучшими и несравненными первый тигр или первый орел? Мы не помним.
Но дракон, именуемый Великим, был всегда. И он – первый среди своего племени, старейший и уникальный.
Он так долго живет, что впитал всю мудрость мира.
Он так давно смотрит на нас, что научился болеть душой за каждого.
Он столь могуч, что способен помочь в самой безнадежной беде.
И он помогал, слушал беды и делился мудростью. Но не стало от его трудов ни легче, ни лучше людям. Слабые сделались еще слабее, надеясь на защиту. Трусы не обрели мужества, рассчитывая отсидеться за могучей спиной. Мудрецы не пожелали думать, рассчитывая на чужое знание. Лекари отказались лечить, – ведь дракон может все.
Когда дракон увидел это, его душа наполнилась печалью. И он отвернулся от мира, не желая делать живущих в нем – детьми неразумными, не отвечающими за свои поступки, слабыми и ничтожными. В бедах не только угроза гибели, но и основа роста. Сильные куют характер в кузнице трудностей и проблем. Слабые обретают веру в себя, а трусы – шанс стать смелее. И еще понял дракон, что засухи и ураганы не ведают, накален ли горн или уже от всей кузни не осталось и щепки. Значит, не помогать людям тоже невозможно.
Великий решил отдать право решать проблемы мира живущих – им самим. Не всем, лишь самым сильным и добрым. Тем, в ком он находил отзвук своей большой и яркой души. Их со временем стали звать Говорящими с миром, хотя поначалу говорили они и с самим драконом. В давние времена все было проще и ближе. Но и теперь снави могут позвать своего покровителя в самый трудный день, когда мир находится под угрозой, неодолимой без помощи свыше.
Но всегда они должны помнить: он придет лишь в самой тяжкой и непосильной беде, угрожающей всему живому. Прочее – их удел. Может быть, с риском для жизни, и на грани исчерпания сил. Но для того и даруется особая благодать дракона, право быть Говорящим с миром. Право спорить с судьбой и помогать там, где иные бессильны.
Ками вздохнул, погладил замершего столбиком и внимательно слушающего Лой’ти и поднял взгляд на айри. Тоэль сидел очень задумчивый и даже чуть отрешенный. Вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей.
– Красивая легенда. Мы его знаем, но говорим проще, называя основателем рода. В горах считают, что древний прародитель давно спит и нами не интересуется. Оно и понятно, на айри Великому смотреть тошно. Терпит, наверное, из последних сил позорную родню… Почему его не позвали?
– Ну, трудно как решиться, так и докричаться, – покачал головой Ками. – Более или менее прямо с ним могут общаться лишь наш учитель по имени Рин, тоже айри, как мы теперь понимаем. Он нас сюда направил, не сообщая о беде Великому. Деяна может его позвать. Она, как ты наверняка заметил, мудрее и сильнее нас с Фрисс, – и по способностям, и по характеру. У нее есть частица души дракона, его дар в особой форме. Но мы не знаем, имеем ли право, и настало ли время. Гибель людей – тяжкое преступление, но его разбирать следует нам самим. Убийство снавей – трагедия. Но миру в целом ничто пока не угрожает. Нельзя перекладывать на чужие плечи свои заботы только потому, что так можно разогнуться и отдохнуть. Иначе однажды он не станет более помогать. Я не решаюсь пробовать звать. У нас пока есть шанс и есть ты, Тоэль. Дракон, хоть и не Великий, но вполне талантливый.
– Понятно. Я во многом с тобой согласен. И, может быть, знаю, что надо делать. Здесь бесчинствует один из наших… скажем так, князей. Младшенький. И метит он на место правящего. Такой вот вырисовывается внутренний конфликт. Если айри отвезти домой и сдать со всеми их записями, произошедшее уже никогда не повторится. Общее решение Совета наших старейших – штука жуткая. Оно блокирует сознание сородичей, попытка преодолеть его ведет к гибели. Весь раздел знаний о подчинении сознания окажется под запретом и будет вычеркнут из их памяти. Если же план не сработает, будем звать Великого. Потому что потеря свободы воли – очень серьезная угроза, и не нескольким племенам, а всему миру.
– Полночь миновала, – отметил Ками чуть нервно. – Зова не было. Только мерзкий шепот о подчинении и служении – для одурманенных горцев.
– Я слышал и, признаться, на это надеялся. Влияние на вас, скорее всего, будет ослабевать с утратой внезапности нападения. Они попробуют найти женщин силами горцев, а обнаружив, подключатся к делу сами. Как ты ощущаешь айри в куполе сейчас, кстати?
– Спят, полагаю.
– Славно, я чувствую то же самое. Пошли. Зубы Лой’ти – наше главное оружие. Его не услышит даже самый бдительный из моих сородичей, зверек мелкий и вполне безобидный, я и сам его так воспринимаю. К тому же он умеет замечательно бесшумно двигаться, подойдет вплотную. А меня этот Илгри, увы, опознает наверняка. Старые счеты, знаешь ли.
– Хочешь добавить новые? – усмехнулся Ками.
И они пошли.
Лой’ти, гордый своей значимостью, сидел на плече нового хозяина и победно подпрыгивал время от времени, норовя перебраться на макушку. Тоэль двигался впереди, вслушиваясь в сонный лагерь. Ключ сработал, дверь впустила их. Айри облегченно вздохнул. Он более всего опасался, что код могут обновлять каждый день.
Пушистый малыш справился с работой безупречно. Через час пять связанных айри скрипели зубами и ругались сквозь тряпичные кляпы во ртах. Мстительный Ками подобрал для «князей» самые грязные и вонючие тряпки из лагеря.
Тоэль был почти уверен, что так непотребно вонять могли только обмотки с ног, пораженных язвами почти у всех горцев. И, кажется, айри думали о том же, давясь рвотными позывами. Тоэль подобрал необходимые шары с записями и уничтожил прочие, несущие опасную информацию. Пояснил: не все сведения можно восстановить. Данные опытов этого гнусного лагеря будут утрачены теперь полностью, а сохраненные выводы примитивны, во многом ошибочны и годятся лишь как доказательство для старейших. К утру удалось разыскать и пробудить от похожего на смерть сна всех девятерых пленников. Им пока предстояло есть запасы, добытые благодаря Лой’ти, и отдыхать.
Пленных айри Тоэлю пришлось вдвоем с Ками на руках переносить в умеющую летать лодку. По оценкам Тоэля, добираться до долины его рода предстояло через океан, и при самой высокой скорости на перелет в один конец ушло бы не менее десяти часов. Сколько надо истратить сил и времени на разговоры со старейшими, айри вообще не брался предсказывать, и от своих мыслей все более мрачнел. Где-то в горах идут к берегу полторы тысячи одурманенных людей. Рядом, за полимерными стенами ангара, медленно переходят из затянувшегося сна в смерть еще три сотни. Судьба «Лебедя» и его экипажа неизвестна, девять Говорящих едва способны дышать…
– Ками, ты тоже полетишь, – предупредил Тоэль. – И Лой’ти, само собой. Эти типы опасны, за ними надо приглядывать.
– Понял. Занятно – я увижу ваш поселок. А там нет лекарей, умеющих помочь Мире?
– Желающих помочь уж точно нет. Но я и сам хочу поговорить со своим знакомым, он лучший из наших лекарей. Готов?
– Вполне. Я никогда не летал. Можем мы истратить немного времени и пройти над побережьем? Я бы попытался окликнуть Деяну.
Айри согласно кивнул и разбудил лодку, наполняя ее чуть приметным шелестом механической жизни. Лой’ти пискнул предостерегающе и взлетел на знакомое плечо. Мало ли что, надо сообщить хозяину – а он явно тяготел к Ками в своих симпатиях – о непонятном и быть рядом! Получил заслуженную ласку за бдительность и просьбу внимательно следить за врагами. Охотно перепрыгнул на связанных айри и защелкал со злобным присвистом, потом деловито напоил парализующим ядом длинные крайние когти на передних лапках и забегал, принюхиваясь, вглядываясь и щекоча носом вену на шее то одному, то другому. Кажется, все пятеро не сомневались, этот малыш способен вскрыть ее одним движением зубов или когтей. Ками охотно пояснил: вообще-то Лой’ти имеет в распоряжении два вида ядов. А когда тот, что на когтях, смешается в крови с тем, что в полых передних зубах… Он сделал длинную трагическую паузу и закончил фразу: смерть жертвы станет неизбежной, но не слишком быстрой. Ни крика, ни движения, полный паралич. И боль, час за часом, до двух суток, – вздохнул Ками отворачиваясь от связанных айри и усмехаясь презрительно. Его выслушали, понятное дело, внимательно. И замерли, прекратив ругаться сквозь тряпки и дергаться.
Тоэль чуть приподнял лодку и начал ее выводить из ангара, приноравливаясь к полузабытым приборам и с трудом сохраняя на лице спокойствие. Как же, два яда! Мог бы и третий приплести. От одного описания предстоящих мук сородичи так приятно зеленеют и замирают в неподвижности! Пусть и маленькая месть, а очень занятная.
Вот и ворота. Тоэль удивлено вскинул бровь и заставил лодку снова лечь на грунт. За кольцом голубого света метнулась фигура, ничуть не похожая в движениях, а тем более сознании, на обитателей лагеря. Лой’ти свистнул, забавно всплеснув лапками, и столбиком замер, глядя вслед тени горца. Ками одновременно дернулся, намереваясь просить о посадке.
– Их не более дюжины. Все очень осторожны и явно удивлены сном лагеря, – пояснил свой жест Говорящий. – Лой их опознал, его племя.
– Поговорим?
– Я не знаю их языка.
– Он был расшифрован айри и для подобных мне записан под прямое подключение к памяти. Хоть и довольно примитивно, но я могу попробовать общаться. Идем?
– Стрелять начнут, – поморщился Ками.
– В меня не попадут, а о себе ты, надеюсь, позаботишься. И я полагаю, они не станут воевать со снавью. Лой, стереги этих гадов!
Короткий решительный писк подтвердил намерение пушистого караульщика не упустить случая применить яд. Вздох Ками чуть позднее – его согласие с планом. Тоэль в два движения заставил двери обоих бортов скользнуть вбок и втянуться в стены, оголяя проемы. Пару стрел айри поймал почти сердито, короткое копьецо отбил, а потом рядом из пустоты возник Ками, своим даром вынудивший еще три стрелы неуклюже клюнуть грунт, и нападение иссякло.
После короткой заминки, наполненной воплями и щелканьем Лой’ти, возмущенного вероломством напавших, горцы выбрались из тени. Двое. Хмурясь недоуменно, сложили на видном месте оружие и подошли вплотную. Одеты они были в брюки и куртки из мягкой кожи, невысокие сапоги на гибкой подошве, короткие плащи из тонкой темной валяной шерсти. Вооружены длинными кинжалами. У старшего имелся также короткий клинок сабельного типа, с довольно широким кривым лезвием. Тоэлю понравилась работа мастера-кузнеца и не менее – изготовителя ножен, украсившего кожу сложным тиснением и узором нитей. У младшего набор дополнял длинный мощный лук, уложенный наземь с явной неохотой. На плече невысокого, легкого и гибкого юноши верещал родич Лоя, интересуясь у пушистого обитателя летающей лодки новостями и ничуть не отвлекаясь на уговоры друга, уже пару раз дернувшего его за хвост, пытаясь восстановить свой благопристойный образ «горца в разведке».
Старший воин, куда более рослый и широкий в кости, с усмешкой наблюдал за спутником. Он верил хвостатому хулигану, в полном восторге прыгающему на макушке несчастного и окончательно смущенного разведчика, и уже знал: их ждут не враги.
Тоэль вздохнул и принялся складывать чужие слова в корявые фразы.
Он приветствует гордых детей гор. Он зовется Тоэль и спутник его – Ками, оба пришли с миром и желают помочь, а более того – сами нуждаются в поддержке и информации.
Воин вскинул руку открытой ладонью вперед, подтверждая понимание. Уже что-то! Развернулся и коротко бросил таящимся в темноте: выходите. Их оказалось, как и предупреждал Ками, двенадцать вместе с уже знакомыми двоими. Точнее, пятнадцать, – нельзя ведь не считать родню Лоя! Двое немедленно бросили хозяев и оказались на шеях пленников, ничуть не обрадовавшихся столь пристальному к себе вниманию. Третий шумно ругался с владельцем лука, требуя немедленно отпустить его хвост. Церемония встречи все более утрачивала рамки приличия. Владельцы зверьков уже сунулись в проемы и теперь трещали громче своих питомцев, делясь с оставшимися снаружи, в неведении, впечатлениями от необычного вида пленников. Прочие с детским любопытством щупали материал корпуса и дверь ангара, крутили головами, изучая источники голубоватого света…
Старший воин тяжело вздохнул, недовольно тряхнул головой, но не стал мешать младшим. Пришла его очередь говорить.
Он зовется Ргиро и происходит из рода гвинов, живущего выше в горах. Он управляет остатками воинов общины. Злые нелюди уго-йхо взяли в плен более половины жителей его селения, угнали скот, опустошили запасы. Под его рукой две сотни уцелевших мужчин, хотя настоящих бойцов и разведчиков – не более трех десятков. А еще в скалах их женщины, старики и дети. Холод грозит гибелью, скорой и неминуемой, ведь всю пищу забрали, и поселок сгорел дотла.
Уже месяц воины следят за лагерем, но чужаки сильны и многочисленны. И они поят ядом сознание людей, губят даже одаренных. Лишь сегодня удалось застать их спящими, теперь он понимает, почему. Он готов помогать, но новым союзникам стоит помнить, сколь безрадостна предстоящая зима, отягощенная войной и голодом. У него теперь появилась небольшая надежда, потому что один из пришедших – одаренный и он, возможно, сумеет хоть что-то изменить. Никто не желает напрасно убивать безумных слуг уго-йхо, еще недавно бывших нормальными людьми. Соседями, друзьями, родными…
Ками кивнул, ловя торопливый перевод. Он и без того многое понял, благодарно вслушиваясь в открытое сознание айри и на ходу заучивая самые простые слова. Как только наберут силу прочие одаренные, можно попробовать разбудить сознание людей лагеря – пообещал Ками. Если бы удалось позвать Деяну, но это далеко, к тому же она не отзывается и даже, странное дело, не опознается…
Тоэль зашипел от обиды – ну почему он не подумал раньше! Просто забыл среди людей, что такое дальняя связь. Одичал, можно сказать! Айри бесцеремонно выдернул из кресла пилота самого любопытного горца и пробежал пальцами по контактной пластине.
Экран оставался серым несколько томительных минут. Потом вспыхнул, ожил, вызывая охи и ахи любопытных жителей гор, старающихся не упускать ничего нового.
Космический боцман, некогда его друг, променявший спокойную старость и уют своего домика на корабль и ежедневные ссоры с Хиннром, принял вызов не глядя. Он сидел, презирая весь мир бескрылых своей широкой спиной. Зовут? Пусть говорят, что им надо, и проваливают. Разве у мелких дурней, не способных ценить настоящие дела, могут найтись серьезные вопросы к экипажу?
– Юнтар, ты мне нужен здесь через полчаса, посадка по пеленгу. Тут очень, очень много голодных, тебе понравится.
Тоэль счастливо пронаблюдал стремительное движение кресла и полный набор вариантов недоумения, столь непривычных на сдержанном и чуть хмуром обычно лице. Седой боцман был пожилым даже для айри. И всегда оставался возмутительно незыблем в своих убеждениях. Он пережил шесть сотен лет их общего прошлого, не меняя имени и позволяя его сокращать до короткого «Тар» слишком немногим. Он ценил порядок и регулярно доводил обожаемого капитана нравоучениями на указанную тему. Он был непростительно суеверен для уважающего науку айри. И еще он умел готовить, так что любой спор на борту неизбежно стихал к ужину. А еще Тар замечательно организовывал любое дело. Вот и теперь, одним взглядом оценил невообразимую картину – десяток грязных дикарей, рамкой оформляющих экран, зеленых от тошноты и страха за свою драгоценную жизнь пленников, победно щелкающих и свистящих родичей Лой’ти. Его самого, умильно взирающего на экран, сложив лапки на груди…
– Паршивая манера выражать свои мысли невнятно! – посетовал боцман, придавая лицу привычное выражение хмуроватой сосредоточенности. – Пеленг есть, и то спасибо, от большого ума ты вечно все путаешь. Сколько голодных? На какой период их необходимо обеспечить жратвой? Я не намерен без серьезного повода сажать эту, чтоб тебе одичалому было понятнее, демонически здоровенную штуковину, вызывая абсурдные сплетни местного населения. И вообще, три часа – наш минимум по срокам, так и знай.
– Думаю, до весны надо продержаться… Выживет тут до полутора тысяч, а если повезет, и две… – начал прикидывать Тоэль, изучая потолок на предмет внезапного озарения, и чувствуя себя очень маленьким и ребячливым, – У нас сейчас конец осени…
– Чушь несешь! Никакой подготовки, никакого владения ситуацией, паршиво у тебя все, – снова возмутился Тар. – Ладно, капитана я уже вызвал. Сядем мы, не ищи благих знаков свыше над экраном, там только обшивка, и наверняка грязная. Учти: я открою люки при условии, что ты приведешь себя в порядок, оденешься, как нормальный айри и станешь чистить зубы и причесываться. А этих, нахальных, с грязными лапами, я на борт не пущу! Ни хвостатых, ни бесхвостых!
– Да, непререкаемый.
– Уже лучше, – усмехнулся Тар, – пригляди, чтоб на месте посадки дурни не околачивались, всякие бараны и коровы – тоже, подсвети нам хоть чем ориентиры, корабль-то не маленький. По координатам выходит, предгорья… Уже неплохо, скальные площадки предпочтительны.
– Слушаюсь.
– Не сиди столбом со сладкой улыбкой больного на голову, найди наручный коммуникатор и марш работать! Сядем через три часа сорок две минуты, погрешность в три минуты, я все посчитал. Конец связи.
Экран погас, Тоэль остался сидеть с той самой блаженной улыбкой беззаботного дурачка, окончательно вскипятившей гнев далекого Тара. Ками искоса поглядывал на него, удивляясь странному тону разговора и непривычному поведению друга.
– Что это было? – осторожно уточнил он. – Помощь?
– Они прилетят на восходе, – встряхнулся айри. – Тар тут всех построит и заставит мыть головы и чистить грязь из-под ногтей. Его будут бояться до судорог и обожать до трепета, это неизбежно. И он накормит всех, на борту имеется белковый… Ох, что это я! В общем, по-простому если, еда будет.
– Хорошо. А «Лебедь»?
– Ргиро! – позвал Тоэль.
Воин возник рядом с люком, он уже подобрал свой клинок и прилаживал на пояс. Морщась от невнятности произношения айри, выслушал предложение очистить ровную площадку в верхней части долины от людей и скота и разложить три костра на холмах. Склонил голову, подтверждая понимание. Вообще-то в его роду принято в знак согласия со старшим складывать на груди руки, чуть сжимая их в замок, но привычку чужих кивать, подтверждая слова, он уже уловил и перенял. Еще Ргиро верил: Говорящие с миром всегда помогают и не просят лишнего и неправильного. Значит, надо исполнять, а уж выяснить, зачем с удобного луга требуется немедленно сгонять скот, он постарается позже.
Повторно и куда более охотно Ргиро кивнул, принимая пленных на попечение трех своих лучших разведчиков. Их маленькие друзья – упчочи, как их зовут в народе гвинов, будут караулить и укусят при первом подозрении, они очень внимательны. Вождь позволил себе истратить время на вопрос, уточняя, как попал к новым хозяевам Онг, которого слепым малышом подобрала его дочь и до свадьбы отдала в дом жениха, как принято. Тяжело вздохнул, прикрыв глаза, с трудом веря в ответ. Ему казалось, обидеть упчоча горец не может. Это священное животное, дарящее дружбу немногим и никогда не предающее выбранного хозяина. Но Онг отзывается на новое имя – Лой’ти – и деловито лезет по куртке на плечо снави, гордо утверждаясь на законном месте, деловито цепляясь за ухо человека и ласково подергивая его за волосы. Значит, все правда…
Вождь стоял, провожая взглядом странную летающую лодку и гадая, что лучше – живой жених дочери, оскорбивший упчоча или он же, но мертвый и сохранивший честь? И как сказать матери о поступке ее сына, который трудно будет оправдать затуманенным сознанием. В его собственной семье родилось три дочери. Боги, насмехаясь над гордыней первого воина племени, не дали сыновей, а потом еще и отняли старшую и любимую девочку – Бьер. Но средняя, Кьенс, их запоздалое прощение, стоит рядом, лучшая лучница рода. Она, бывшая хозяйка Онга, тоже ела отраву и слышала вкрадчивый голос злых духов уго-йхо, но нашла в себе силы перебороть его и уйти в горы. И никогда не помышляла поднять оружие на малыша, почтившего ее дружбой. На этого, отданного ей женихом.
Ками слышал обрывки размышлений Ргиро уже в полете. Почесал шею своего Лоя и пообещал ему найти по возможности прежнего друга и разобраться, как случилось столь неприятное и недопустимое. Да и Ргиро сейчас нельзя огорчаться попусту, ему и без того хватает забот. Воин обещал устроить своих людей во дворе ангара и оберегать полуживых снавей, если лагерь начнет просыпаться. А пока надо смотреть вниз и искать бриг.
Полет ощущался слабо, мягкая обшивка гасила шум ветра, прозрачных элементов в лодке не было, а экраны показывали непонятное.
– Шли мы от берега чуть не два дня, а долетим обратно за полчаса – сообщил айри, проводя кораблик по пути их пешего движения к лагерю. – Скучные у нас летающие лодки. Ни окон толковых, ни вида из них. Ночь, тучи, дождь повсюду. Разве это – полет?
– Признаю, я ожидал большего, – сознался Ками. – Что это за пятна на стене?
– Экран. Показывает то, что под нами, режим ночного зрения. Вот тут, смотри – мертвое селение. А дальше склон, с которого ты сыпался вниз, сломав ребра.
– Непривычно выглядит и как-то незнакомо, – пожаловался Говорящий. – Плоско и серо.
– Зрение людей и айри чуть различается. Для меня экран цветной. Мы вообще не склонны делать красивое, зато все работает надежно, – оправдал детище айри Тоэль. – И двигается быстро. Скоро океан. Полагаю, одурманенные горцы до него еще не дошли, это очень хорошо. Бриг не можешь засечь?
– Попробую, – Ками прикрыл глаза и охнул, хватаясь за голову.
Деяну, бесцеремонно, в полную силу своего дара, ломящуюся в сознание, расслышал даже айри. Она нервничала и шумела во всю. Лой’ти тоже услышал и ободряюще пискнул в ответ, гладя висок друга: он на страже, если что – всех врагов положит. Он – охранник! Тоэль покосился на малыша и представил полнейшее истребление крыс эффектной парой – Рифом и Лой’ти. Нет сомнения, пушистого зачислят в состав экипажа без колебаний. Впрочем, здесь, на берегу, его дом… А капитану пока не до серых «пиратов», оказывается…
Перекличка снавей закончилась, о ней напоминал лишь шум в ушах и неприятное осознание своей глухоты и убогости. Он понял не более десятой части их торопливого общения. Над кромкой берега уронил лодку к самой воде и прибавил скорость, уверенно выбирая направление. Ками согласно указал рукой на юг. «Лебедь» должен обнаружиться через пару минут. Живой, со знакомым экипажем.
– Деяна сказала, что Риф плох, но выживет, как я понял. И наш капитан тоже очень плох. Подробностей не знаю. Горцы на берегу, они весьма агрессивны. Пока их немного, передовой дозор заметили заранее и вывели бриг из бухты. На «Лебеде» полагают, что горцы ждут подкрепления. В океане бриг в безопасности.
– Фрисс очень переживает?
– С тобой трудно недоговаривать. Что еще понял?
– Если бы в беспамятстве за оружие взялась Деяна, бриг бы пошел ко дну, полагаю. Ты прав, она необычная. Ей наверняка хватило небольшого толчка, чтобы сбросить с сознания захват зова. Кто углядел беду?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента