Олдисс Брайан Уилсон. Неандертальская планета

   В комнату, вбежал Мендерстон, сжимавший в руках ружье, за ним испуганная Алиса. И это было последнее, что видел Андерсен. Он потерял сознание.
 
   Очнувшись, он обнаружил, что находится в гостиной Мендерстона. Андерсен лежал на диване, а рядом с ним сидела Алиса. Мендерстона в комнате не было.
   - Мой Бог, - тяжело вздохнул Андерсен.
   Он был почти в полном порядке. Ничего не болело, голова была ясной, правда, руки и ноги пока еще плохо его слушались. Он ослабел, как после тяжелой болезни, но кризис миновал, и он быстро шел на поправку.
   - Наконец-то ты очухался. Я могу принести тебе тарелку супа, если ты управишься с ложкой, - сказала Алиса.
   - Подожди, Алиса… - У него дрожали губы. - Что это было такое? Что со мной произошло? Вчера… У меня нет сестры по имени Кей. У меня никогда не было никакой сестры. Я был единственным ребенком в своей семье.
   Она ничуть не удивилась.
   - Я догадалась и сказала об этом Стенли. Ты приехал с одним рюкзаком. Я случайно заглянула в твой рюкзак - там не было никаких женских вещей.
   - А я был так уверен. Она была настолько реальной. Я мог бы подробно описать ее. И все-таки, если бы кто-то… если бы вы напрямую сказали мне, что это всего лишь иллюзия… Я думаю, что я бы вам поверил.
   Вспомнив фразу на незнакомом языке, которую он услышал ночью, он повторил вполголоса загадочные слова:
   - «Эйг мург эг нэгги огги кэй бэт доо!» - «У тебя нет сестры по имени Кей». Вот что это значило. Все это очень странно. Ты не находишь, Алиса?
   Он дотронулся до ее руки. Она была холодной как лед.
   - Первая буква твоего имени «К». Та же, что и в имени «Кей», - прошептали побелевшие от волнения губы. - Ты искал себя.
   Сострадание смягчило жесткие черты лица, склонившегося над ним, и оно стало почти привлекательным.
   - Я… Я ненормальный, - тихо произнес он.
   - Конечно, ты ненормальный! - сказал Мендерстон, неожиданно входя в комнату. - Отпусти его руку, Алиса. Ты пока еще находишься в моем доме, а не в каком-нибудь дешевом борделе на Земле. Если ты не душевнобольной, Андерсен, то почему ты с пеной у рта катался по полу и среди ночи устроил пальбу из пистолета?
   Андерсен встал.
   - Вы ведь видели, что произошло. Взбесившаяся железка набросилась на меня, как змея, еще чуть-чуть, и она задушила бы меня.
   Мендерстон изумленно выпучил глаза. Он даже лишился обычной самоуверенности - такое произошло с ним впервые.
   - Модель железной дороги? - недоуменно спросил он. - Она находилась в совершенно неподвижном состоянии, впрочем, как и всегда. Эта игрушка давно никого не интересует.
   - Что? Она не трогала меня? - задыхаясь от волнения, спрашивал Андерсен. - Она кинулась на меня, стиснула, как удав, душила меня. Как вам удалось освободить меня?
   - Все ясно, - сказал Мендерстон.
   Он сурово посмотрел на Андерсена, а затем перевел взгляд на Алису:
   - Понимаешь, что это значит, женщина? У Андерсена начинает доминировать Н-фактор, Как я и подозревал с первой минуты. Он не Ворона. Он не сможет жить с нами, и на Землю он тоже теперь не вернется. Он присоединится к Арльбластеру. Мне очень жаль.
   - Ну, это вряд ли. Я собираюсь немедленно отправиться в обратный путь.
   Мендерстон покачал головой:
   - Ты плохо знаешь сферу своего подсознательного, тебе не перебороть инстинктов, заложенных природой. Ты приговорен оставаться здесь, ведя жизнь человекообразной обезьяны. Ты потерян для цивилизации. Земля больше никогда не испытает счастья встречи с тобой.
   - Мендерстон, вы снедаемы ненавистью! Вы не любите планету, приютившую вас, а Землю вы просто ненавидите.
   Оставив на столе ружье, с которым он расставался крайне редко, Мендерстон, сжав кулаки, подошел к Андерсену:
   - Ты прав, землянин. Я испытываю непреодолимое отвращение к тому, что происходит на Земле. Я ненавижу ненасытное, расплодившееся, подобно саранче, племя землян. У вас еще хватает наглости называть себя «покорителями природы». Вы - истребившие все живое. Вы - расточители природных богатств. Жалкие болтуны. Какое там покорение природы, если вы не можете подчинить своей воле свой собственный мозг и обуздать свои инстинкты. «Покорители»!
   - Безусловно, вы во многом правы. Жизнь на Земле далека от совершенства. Проблем - море, но мы выплывем. Мировое Правительство постепенно берет ситуацию под контроль…
   - Мировое Правительство?! О чем ты говоришь?! Ведь это всего лишь крупный компьютерный центр. Я думаю, что в самом ближайшем будущем раса гуманоидов, слабая и плохо организованная, передаст всю власть роботам.
   - Не понимаю, почему у некоторых роботизация вызывает прямо-таки панический страх. Почему мы должны отказываться от цивилизации и от того пути, по которому она движется? И почему цивилизация должна сама разрушить себя? Во имя чего?
   - Каждый мыслящий человек хотя бы раз в жизни задавался этим вопросом. Почему в недрах высокоразвитой цивилизации таится саморазрушение? Никто пока не дал точного и всеобъемлющего ответа на этот вопрос, который волновал и Фрэнка Арльбластера. Не там искали. Ответ прост и находится на поверхности той самой почвы, которая лежит у нас сейчас под ногами. Но никто не доставит его на Землю. Отсюда не возвращаются. Я мог бы это сделать; я справился со своими животными инстинктами, но у меня нет никакого желания спасать Землю. Пусть гибнет.
   - Я вернусь на Землю, - сказал Андерсен. - Но прежде я должен повстречаться с Арльбластером, а отсюда я уйду, как только вы закончите ваше обличительное выступление.
   Мендерстон рассмеялся:
   - Держу пари, что этого не произойдет. Но тебе полезно будет узнать правду, К. Д. Андерсен, а потому слушай не прерывая. У тебя есть шанс узнать истину, прежде чем она умрет навсегда.
   - Перестань молоть чепуху, Стенли, - воскликнула Алиса.
   - Молчи, женщина. Не мешай нам своим кудахтаньем. Какие тебе нужны еще доказательства, Андерсен, чтобы убедить тебя в том, что Землей управляет не сверхразум, а компьютерные недоумки? Они взяли под контроль все звездные полеты. И что они делают с планетами, некогда заселенными колонистами? Они вновь делают обжитые планеты необитаемыми, опасаясь, что колонии взбунтуются против них.
   Свиттенхам был исключительным человеком. Сколько он потерял сил, чтобы обосновать здесь колонию, этого мы никогда не узнаем. Но и этой маленькой, чересчур маленькой, чтобы представлять для кого-то опасность, колонии грозит полное истребление. Роботы всерьез взялись за нас.
   Андерсен направился к выходу.
   - Заткнулся бы ты, а? Я устал от твоих идиотских рассуждений. Я ухожу.
   Мендерстон отреагировал довольно неожиданно. Широко улыбаясь, он бросил пистолет Андерсена к его ногам.
   - Сам заткнись, придурок! Забирай свой пистолет и проваливай.
   Андерсен нагнулся, чтобы поднять пистолет. Короткий ствол поблескивал в утреннем свете, проникавшем в комнату через грязное стекло. И вдруг металлический блеск пистолета показался Андерсену зловещим. Словно какая-то сила мешала ему взять оружие в руки. В позвоночнике появилась острая боль, он выпрямился и отступил назад. Боль сразу пропала, но осталось легкое покалывание.
   Сочувствием осветилось лицо Алисы, и даже Мендерстон смягчился.
   - Там, куда ты направляешься, тебе не понадобится пистолет, - сказал Мендерстон. - Жаль, что все так вышло. Волею судеб мы с тобой в разных лагерях. Я предчувствовал это. Ты мне сразу не понравился.
   - Пошел ты к черту!
   Оказавшись на улице, Андерсен почувствовал, что здесь дышится гораздо легче. В тусклом свете медленно разгоравшегося дня дом Мендерстона был похож на старое воронье гнездо. Повернувшись к нему спиной, он неторопливо побрел по улице.
   Ему попалось навстречу несколько местных жителей. Он не заметил на лицах людей и следа враждебности. В конце концов, говорил он себе, они редко видят приезжих, и их вчерашнее поведение было проявлением естественного любопытства. Никто не причинил ему зла, и даже Элл имел право поступать так, когда выбил у него из руки пистолет, - это была всего лишь самозащита. И ночью, когда он стал свидетелем мистического действа, все, что те люди сделали ему, так это попытались внедрить в его сознание фразу: «У тебя нет сестры по имени Кей». Делалось это для его же пользы.
   Он знал, что ему предстоит пройти долгий путь. Но не стоит пока напрягать мозг, пытаясь постичь глубинную суть явлений и смысл бытия, просто существовать - быть, понимание придет позже.
   Но он уже ощутил, как активно заработала его подкорка, как обострилось восприятие. Как посвежел, насколько стал ярче пейзаж, неся в себе значительно больше чувственной информации. Даже у дорожной пыли появился сладковатый аромат.
   Он дошел до переправы и без затруднений перебрался на другой берег по поваленному стволу дерева и успел при этом полюбоваться неспешным движением воды.
   Несколько женщин копошились на своих огородах, разработанных на пологих склонах холмов. Андерсен остановился, чтобы поговорить с одной из них.
   - Не могли бы вы мне сказать, где я могу найти Фрэнка Арльбластера?
   - Он сейчас отдыхает. Обычно просыпается, когда заходит солнце. До вечера лучше его не беспокоить. Он как ночная птица. Ближе к ночи вы с ним обязательно повстречаетесь. Я думаю, он вас сам найдет.
   - Благодарю вас.
   Все проще простого. Простые человеческие отношения, нормальные люди.
   Он продолжил свой путь. Поднимаясь в гору, дорога становилась все круче, и он упорно карабкался вверх. Он никуда не спешил, а шел вперед, прлучая удовольствие от самого процесса - от ходьбы и меняющегося ландшафта. Некуда больше было спешить - у него столько времени впереди, и его хватит на все. Время стало другим - единым, не делимым на секунды, минуты, часы… Он здесь один, вдали от людей, от суеты.
   Вокруг него горы,, внизу, в долине, река… Что горы и река знают о времени?
   Андерсен с отвращением посмотрел на свои наручные часы. Почему он должен зависеть от них, от запрятанного в них маленького сердитого механизма, с натужным скрипом и неумолимой точностью переставляющего стрелки? Он расстегнул ремешок и безо всякого сожаления швырнул часы вниз, в расщелину между скалами, туда, где поблескивала зеленоватая река.
   И вдруг вода потемнела, отражая небо, которое быстро заволокло тучами. Будет дождь. От скал потянуло холодом. Все изменилось, и вокруг, и в нем самом. Он показался себе маленьким и беззащитным перед дикой и грозной природой.
   Послышался низкий гул, который, нарастая, превратился в грохот. Он посмотрел вниз на крохотные женские фигурки, выглядевшие отсюда, с высоты, какими-то божьими коровками, они были так малы, что казалось, будто он рассматривает их в перевернутый бинокль. Они продолжали трудиться на своих огородиках и, судя по всему, не догадывались пока о грозящей им опасности.
   Начался дождь. Но не грозовые раскаты услышал Андерсен, а леденящий сердце,.шум лавины, сходящей с горы.
   «Не может быть, - говорил он себе. - В это время года не сходят лавины. Снег в горах давно растаял. Это опять какая-то иллюзия. Нужно успокоиться, взять себя в руки, и наваждение пройдет».
   Не соглашаясь с его доводами, стремительно набирающая силу снежная лавина стекала с горы, сверкая и гремя. Лед и камни разбивались на мелкие кусочки, и, опережая бурный поток, миллионы осколков падали с высоты, а несколько холодных острых иголок успели уже вонзиться Андерсену в шею.
   - Я - сумасшедший, - кричал он, закрыв лицо руками и упав на землю. - Я - сумасшедший.
   Андерсен кинулся бежать, тяжелый рюкзак не давал ему двигаться слишком быстро. Лавина двигалась намного быстрей - она его настигала. Человек молился древним богам, он просил пощадить его. Ему казалось, что самое важное сейчас - вспомнить слова заклинаний, с которыми обращался к небу далекий предок. Он обязан был вспомнить эти слова.
   Несмотря на охватившую его панику, он принял правильное решение. Бежать не вниз, что было легче, а вверх, навстречу снежным потокам и обломкам скал. Еще до начала грозы, задрав вверх голову, он, как ему показалось, увидел темнеющий на охристом склоне горы вход в пещеру. Он тогда отдыхал на одном из витков серпантина, опоясывавшего гору.
   Он смог, он добежал, когда силы уже оставляли его, достиг пещеры одновременно с лавиной. Она кинулась за ним внутрь и лизнула ему пятки мерзким грязным языком, но не вошла в пещеру, а покатилась по склону вниз, сметая все на своем пути. Что-то толкнуло его в спину, и он упал на каменистый пол. Лавина забросала низкий сводчатый вход в пещеру снегом, перемешанным с грязью и камнями. Дневной свет померк.
 
   Шум дождя снаружи. Это было первое, что он услышал, а еще чье-то прерывистое дыхание рядом. Он был не один в пещере. Кто-то находившийся рядом коснулся легкими пальцами его лба. Андерсен открыл глаза. Вход в пещеру был расчищен, он опять видел небо, затянутое тучами, и он был жив. Рядом с ним сидела Алиса. Она протянула руку, чтобы погладить его волосы, но он уклонился.
   - Как ты очутилась здесь, Алиса?
   - Когда Стенли выгнал тебя, я пошла за тобой. Старик пришел в ярость, когда догадался, что я бросаю его. Он пытался удержать меня силой, но я не слабее его. Я захватила с собой твой пистолет.
   - Напрасно ты старалась. Он мне не нужен. На нем табу. Меня могут за это наказать боги.
   - Не говори так, Кейв. Не превращайся в неандертальца.
   - Что? - Он приподнялся на локте, вглядываясь ей в глаза. - Что ты имеешь в виду?
   - Ты и сам знаешь.
   - Я ни черта не понимаю. Ты можешь объяснить по-человечески? Что это за истории, в которые я вечно попадаю? Эта пещера, например. Как я в ней оказался?
   - Ну конечно, я расскажу. Ты только не волнуйся, а то дрожишь как в лихорадке. - Она с силой сжала его запястье своими ледяными пальцами. - Я шла за тобой следом и видела, как ты избавился от часов, а потом кинулся бежать вверх по дороге с дикими воплями, как будто за тобой гнались собаки. Я бежала сзади и догнала у входа в пещеру. Ты упал и потерял сознание.
   - И ты не слышала никакого шума, не видела снежной лавины? Вообще не происходило ничего странного?
   - Нет.
   - В долину не сходило никаких лавин?
   - В это время года не сходят лавины. Снег в горах давно растаял. Бывают оползни, когда подолгу идут дожди. Тогда уровень воды в реке сильно повышается. Но затяжных дождей давно не было - сегодняшний не в счет. Вообще Нехри II очень спокойная планета, хотя и сырая. Тут не бывает серьезных стихийных бедствий и катастроф.
   - Несчастная моя голова… Я мог бы поклясться, что удирал от настоящей лавины… Она двигалась с огромной скоростью по склону горы, сверкая льдом и гремя камнями. Я боялся, что не успею добежать. До сих пор в ушах стоит этот жуткий грохот.
   В глазах у Алисы блеснули слезы.
   - Ах, Кейв, ты в опасности. Ты должен вернуться на Землю как можно скорей. Твое подсознание пытается превратить тебя в неандертальца. Неужели ты хочешь превратиться в обезьяну?
   Андерсен встал. Хорошо, что он поднимался медленно, а то непременно разбил бы себе голову о низкий каменный свод. Ему пришлось согнуть колени и спину, чтобы не задеть макушкой камень, нависший над головой. Он прислушался. Дождь не прекратился, а забарабанил еще сильней.
   - Что же мне делать, Алиса? Мой собственный мозг не хочет мне подчиняться. Как это могло случиться?
   - Очень просто. Не понимаю, почему это тебя удивляет. А разве когда-нибудь человек властен был над своим мозгом? Даже когда мы спим, отключаются только наружные слои, а в глубине мозга идет работа - там нет ни дня, ни ночи.
   - А при чем тут моя бедная голова?
   Она тоже встала с каменного пола, опять приблизив к нему свое лицо. Ее волосы, глаза, губы были рядом. Он слышал ее дыхание, слышал, как стучит где-то близко ее сердце.
   - Не будь так нетерпелив. Я попробую объяснить. Но начать придется издалека. Неандертальцы жили в Европе около восьмидесяти тысяч лет тому назад. Это были кроткие создания, близкие к природе, о которой им не нужно было знать ничего, кроме самых простых и необходимых вещей. Потом появились кроманьонцы - «вороны» - это были предшественники современных людей. Они были очень воинственны, часто нападали на неандертальцев и побеждали их во всех столкновениях. Как бы ни было сильно животное, человек всегда способен перехитрить его. Они перебили всех самцов, а самок взяли себе в жены. Таким образом, современный человек возник от смешанного брака кроманьонца - Вороны и неандертальца - Обезьяны. Такова в упрощенном виде суть теории доктора Арльбластера.
   Они опять опустились на сырой пол, не обращая внимания на капли влаги, просочившейся через пористый известняк горы. Отрываясь от свода, крупные капли падали вниз, орошая горячие лбы, попадая за воротники рубах. Одежда наполовину была уже мокрой.
   - Мне кажется, я начинаю что-то понимать, - сказал Андерсен.
   - Да, Кейв. В обратной исторической перспективе все видится гораздо отчетливей. Теория Арльбластера универсальна. Она объясняет не только исторические, но и биологические процессы. В нас течет плохо перемешанная кровь двух различных рас. В нашем мозгу разные слои, хранящие воспоминания о неандертальском и кроманьонском периодах, часто являются настоящими антагонистами. Самый глубокий - неандертальский слой - богатейший источник чувственных переживаний художников, музыкантов, поэтов. Нашу фантазию будит иррациональное. В то же время кроманьонцы - наши более близкие по времени предки - всегда твердо стояли на рациональной почве. Вся современная наука пошла от них. Андерсен шевельнулся, вытер мокрый лоб.
   - Я надеюсь, что эта теория права.
   - Тебе еще недостает доказательств? В голосе прозвучала горечь.
   - Важнейшее из них - череп, который Фрэнк откопал на побережье Франции. Ведь он был неандертальским, и однако ему было всего лишь несколько сотен лет. История иногда делает страшные петли.
   - Наконец-то ты понял. Современный неандерталец - это реальность. Он мог существовать и в средневековой Франции, и его можно встретить на улицах Нью-Йорка. Ты пройдешь мимо него и не обратишь на него внимания. Кстати, тебя Стенли тоже считает неандертальцем. Ты ведь писатель.
   - Не вспоминай о Стенли.
   - Неандерталец живет в каждом из нас, но он задавлен. Современная цивилизация объявила ему войну. И только на Нехри II он по-настоящему свободен.
   - Теперь я вижу, что Арльбластер оставил Землю не потому, что признал свое поражение, а в поисках новых доказательств своей правоты. Интересно применить его теорию на практике. Можно определить, какая доля неандертальца заложена в том или ином человеке. Мне кажется, я с легкостью мог бы сделать это в отношении любого из моих знакомых.
   - Это не так уж трудно, - улыбнулась она. - А вот найти способ высвобождения нашего иррационального «я» гораздо труднее. Этому и посвятил Арльбластер свою жизнь. Ясно было, что, опасаясь конкуренции, Земля не позволит Нехри II стать высокоцивилизованной планетой, и это давало возможность стать ближе к природе. Но местные условия подходят гораздо лучше Обезьянам, чем Воронам.
   - И поэтому здесь все превращаются в неандертальцев?
   - Нет, не все. Не стал Обезьяной Стенли. И у Свиттенхама, который основал колонию, тоже Н-фактор оказался очень низким. Он не смог приспособиться.
   - Что случилось со Свиттенхамом?
   - Он погиб. Все чистопородные Вороны, кроме Стенли, погибли - одни раньше, другие позже. Поначалу было много конфликтов между разными группировками, а потом они разошлись в разные стороны. Но из Ворон уцелел только Мендерстон - он дьявольски вынослив.
   - А те два патрульных корабля, которые послало Мировое Правительство?
   - На одном из них сюда попала я. Семьдесят пять процентов экипажа имели достаточно высокий Н-фактор. Они стали соратниками Арльбластера. Остальные отдали Богу душу. Меня приютил Стенли, увы, я - Ворона. Стенли спас меня. Он подарил мне жизнь, если это можно назвать жизнью.
   - Что же будет со мной? Если я правильно понял, мои кошмары и мои страхи, иллюзорные и достоверные - для меня это все каждый раз происходит как бы наяву, - связаны с реальными предметами… часами, пистолетом, моделью железной дороги - то есть всем тем, что породила цивилизация и что явилось предметами ее гордости… Технические игрушки, отдаляющие нас от природы… современный человек даже представить себе не может, что сумел бы обойтись без них… Все это изобрели и изготовили Вороны, и неандертальская часть моего мозга борется с этим… Но я твердо знаю, что хочу вернуться на Землю, и ни за что не соглашусь стать Обезьяной. Так кто же я?
   - С тобой все не так просто. Ты - очень редкий экземпляр. И то и другое одновременно. Потому и идет в тебе такая борьба. Пока ни одна из сторон не может взять верх, но все может измениться в любую минуту… Многое зависит от тебя самого… От твоего выбора.
   Он изумленно посмотрел на нее.
   - Я люблю Землю. Я ничего не имею против цивилизованной жизни. Назад к обезьянам? Увольте. Я вовсе не хочу стать вонючей, низколобой гориллой. Меня вполне устраивает мой нынешний облик. Так получается, что я Ворона. И ни о каком выборе не может быть и речи.
   - «Вонючий», «низколобый» - это унизительные эпитеты, ярлыки, которые на них наклеили Вороны. Сами неандертальцы категорически с этим не согласны. Не существует объективного взгляда со стороны. Каждый прав по-своему.
   - Как ты можешь так говорить, Алиса? Всем понятно, что это низшая раса.
   - Мы привыкли так думать. Но они владеют магией, общаются напрямую с высшими силами.
   - Что это им дает? Поле битвы неизменно остается за Воронами, и у несчастных Обезьян нет никаких шансов.
   - Им всегда тяжело приходилось. Попробуй-ка увернись от стрелы, выпущенной кроманьонцем, или от пули, когда в тебя целится современный цивилизованный дикарь. Но у них есть свои способы защиты. С помощью магических формул они могут стать невидимыми или перевоплотиться в какое-нибудь животное.
   - Например, в шерстистого носорога?
   - Да.
   - Чтобы выманить меня из машины, страшного изобретения Ворон?.. Возможно ли это? Я отказываюсь верить этому, Алиса! - Он стиснул голову руками, посмотрел тоскливо на выход из пещеры, по-прежнему затянутый серой сеткой дождя, и снова погрузился в широко раскрытые глаза Алисы, в которых он надеялся найти правдивые ответ на мучительные вопросы. - Зачем ты пытаешься убедить меня, что Обезьяны не только не ниже, а в духовном плане стоят даже на ступеньку выше, чем Вороны? Ты ведь сама Ворона.
   Она выдержала его пристальный вопрошающий взгляд и не отвела глаз.
   - Дорогой мой. Разве ты не понял еще? Я должна знать, кто ты. Друг или враг. Я помогаю тебе разобраться в себе самом. Кончится дождь, и пути наши, возможно, разойдутся. Ты отправишься к Фрэнку Арльбластеру, а я? Что будет со мной? Одно я знаю твердо, что к Мендерстону я больше не вернусь. Но если… если ты отправишься обратно на Землю, я бы хотела улететь с тобой.
   Он молчал, собираясь с мыслями. Затем заговорил, медленно подбирая слова, словно выуживая их из тайников своего мозга.
   - Знаешь, Земля все-таки чертовски симпатичная планета, хотя она и потеряла давно ту первозданную красоту, которая сохранилась пока на Нехри II. Конечно, цивилизация испортила нашу добрую старую Землю. В состязании с машинами, придуманном человеком, проиграл человек. Индивидуум не принадлежит больше самому себе - его жизнь подчинена коллективному разуму. В этом Мендерстон, конечно, прав. Но борьба не окончена. - Он сделал паузу, которая, как показалось Алисе, длилась целую вечность. - Я возвращаюсь. Мы полетим вместе. Я не могу оставить тебя здесь.
   Она кинулась к нему и стала покрывать поцелуями его руки и лицо.
   - Я могу быть по-настоящему любящей женщиной, - горячо шептала она. - Нас никто не сможет разлучить.
   Какой-то шум, перекрывающий барабанную дробь дождя, послышался у входа. Она услышала первой и обернулась. Андерсен тоже повернул голову.
   Низко приседая на широко расставленных, как у обезьяны, ногах в пещеру вошел Фрэнк Арльбластер. Мокрая борода, похожая на мочалку, скрученную из красномедной проволоки, была сильно всклокочена. Одной рукой он приглаживал редкие волосы, закрывающие низкий, покатый лоб, а другую руку поднял вверх.
   - Подойди ко мне, сын Земли. Обними меня. Мы с тобой братья. Мы одной крови. С нами всемогущий Бог…
   Фигура в длинном плаще закрыла выход из пещеры, и сразу стало темно. Алиса подняла пистолет и нажала на курок. Шум выстрела был оглушающим. Арльбластер схватился за грудь и упал лицом вниз на влажные, холодные камни.
   Андерсен подскочил к Алисе и выбил пистолет у нее из руки:
   - Ты убила его… Ты убила его… Этого не нужно было делать… Господи…
   Алиса ударила его по щеке:
   - Ты - Ворона. Он твой враг. Он - Обезьяна. Он бы убил меня… - Она судорожно глотнула воздух. - А теперь нам нужно побыстрей убираться отсюда, пока здесь не появились его люди.
   - Я не могу… У меня нет сил…
   Он попытался нагнуться, чтобы поднять свой пистолет, но у него ничего не вышло.
   - Кейв, я буду помогать тебе. Я жалею, что так вышло.
   - Умоляю тебя, не говори мне сейчас ничего. Пойдем отсюда.
   Он прошел мимо распростертого на земле тела и вышел из пещеры наружу под моросящий дождь. Она последовала за ним. Они стали спускаться по скользкому склону и увидели невдалеке группу неандертальцев, которые, по всей видимости, догадались уже о смерти своего вождя, но не могли пока решиться на какие-то активные действия. Постепенно их становилось все больше. Несколько человек, отделившись от группы, двинулись к Алисе и Андерсену.
   - Бежим, - закричала Алиса. - Вниз, к реке. Нужно переплыть ее, и мы спасены.