Страница:
В Отделе Производства Растений поддерживается высокая температура, и Монтгомери считает, что именно это оказало столь благотворное влияние. Позвонили в Корпус. Учёные обещают (не в первый раз уже), что приготовят лекарство к утру. К несчастью, большинство научных сотрудников болеют, и этим делом занимается какая-то женщина по фамилии Пэйн.
21.XII.2521.
Я покинул рулевую и, скорее всего, навсегда. Шторы на иллюминаторах задвинуты, теперь не видно больше этих омерзительных звёзд. Корабль охватывает унылая безнадёжность. Более чем половина экипажа хворает девятидневной заразой, а из 66 человек, проболевших полный цикл, умерли 46. Процент смертности уменьшается с каждым днём, но те, кто остался в живых, до сих пор пребывают в состоянии спячки. Шейла Симпсон, например, почти не двигается. Руководить чем-либо становится все более сложно, связи с отдельными частями корабля почти не существует, поскольку все связисты больны.
Повсюду встречаются группы мужчин и женщин, которые держатся вместе и чего-то ожидают. Царит общая апатия — или наоборот — бесшабашность. У меня перед глазами стоит страшная картина: никто из нас не остался в живых, но наш проржавевший гроб продолжает лететь дальше, чтобы через тысячи лет оказаться в поле притяжения какой-нибудь звезды. Такой пессимизм — проявление слабости, даже Ивонна не в силах расшевелить меня.
Учёные наконец-то установили причину болезни, но похоже на то, что теперь это уже не имеет значения, попросту слишком поздно до этого докопались. В любом случае результаты исследований упрощённо выглядят так: прежде чем мы покинули новую планету, произошла полная замена воды, все предыдущие запасы воды были выброшены на орбите, а их место заняли новые. Автоматический процесс, основанный на поглощении влаги из воздуха, чтобы потом вновь пустить её в водопроводную сеть, все время действовал безукоризненно, но, конечно же, вода, многократно использованная, становится, мягко говоря, затхлой. У новой воды, взятой из источников на Проционе, был отличный вкус. Разумеется, её подвергли анализу на примеси, но, очевидно, не так тщательно, как следовало бы. Методы исследований на протяжении многих поколений подвергались некоторым изменениям, хотя в настоящее время всякие претензии и поиски виновных не имеют никакого смысла. Попросту говоря, в воде содержался белок, который просочился сквозь наши фильтры.
Джун Пэйн из Научного Отдела — быстрое и сообразительное юное создание, которой гиперагофобия не позволила вместе с мужем остаться на Проционе. Она простеньким способом объяснила мне весь этот процесс. Белки состоят из соединений различных аминокислот. Аминокислоты, являясь основным строительным материалом, соединяются в клетки белка, образуя пептидные цепочки. Несмотря на то, что известное количество аминокислот равно двадцати пяти, они могут образовывать бесчисленные комбинации белковых молекул. Нам на горе в воде с Проциона оказалась двадцать шестая аминокислота.
В цистерне произошёл гидролиз белка на его составляющие элементы, как это, скорее всего, происходит на планете. Тем временем все живые организмы на борту: люди, животные и растения потребляли ежедневно галлоны воды. В их организмах аминокислота вновь создавала белковые молекулы, которые, попадая в клетки и используясь как топливо, сгорали в сложном процессе метаболизма, вновь расщепляясь на аминокислоты.
Двадцать шестая аминокислота вызывает нарушение этого процесса. Её присутствие служит причиной возникновения белковой молекулы, слишком сложной для того, чтобы животные и растения могли нормально её использовать. Именно этот факт, собственно, и послужил причиной общей вялости. Как разъяснила Пэйн, более сложная пептидная цепочка, появляющаяся при наличии новой кислоты, связана с несколько большей силой притяжения на Новой Земле. Следует признать, что мы очень мало знаем о том, как именно тяготение влияет на создание свободных молекул. Поселения в новом мире должны в данный момент находиться в такой же трагической ситуации, как и мы.
Но жители их имеют перед нами преимущество в том, что умирают под открытым небом.
22.XII.2521.
Вчера у меня не было времени, чтобы закончить, сегодня же наоборот — его у меня более, чем достаточно.
Измученный Тойнби сообщил мне о следующих 14 смертях.
Девятидневная зараза безраздельно владеет кораблём. Моя дорогая Ивонна оказалась последней из её жертв. Я уложил её на постель, но смотреть не могу. Это слишком страшно. Я совсем перестал молиться.
Заканчиваю писать о том, что рассказала мне эта малышка Пэйн. Она проявила осторожный оптимизм в оценке шансов экипажа выжить. Организмы заболевших вроде бы лишены всякой активности, но их внутренняя защитная структура борется со слишком сложными белковыми молекулами. Организм достаточно гибкий выйдет из этого сражения победителем, приспособившись к изменившейся ситуации. «Одной большой молекулой белка нельзя так уж здорово нам помешать», — смело утверждала мадам Пэйн. Белки находятся во всех живых клетках, и после опасного для жизни периода новый, незначительно отличающийся белок будет, скорее всего, устраивать организм. Новая аминокислота, названная «пэйнином», о чем небрежно проинформировало меня это сообразительное юное создание, как и ранее известный лейцин или лизин, оказывает явное влияние на рост. Каким будет это влияние, станет возможным установить только после длительных наблюдений, на которые, как мне кажется, у нас просто не останется времени. Зато некоторые краткосрочные последствия у нас перед глазами. Растения по большей части приспособились к пэйнину, и когда это произошло, начали бурно развиваться. Животные тоже приспособились в зависимости от вида с теми лишь последствиями, что воспроизводство свиней резко увеличилось.
По мнению Пэйн тех, кто остался в живых после болезни, следует считать мутантами. Она определила это, как мутацию в незначительной степени. Кажется, высокая температура, поддерживаемая в Сельскохозяйственном отсеке, оказалась в значительной степени благоприятной.
Я отдал распоряжение, чтобы теплоцентраль подняла температуру на 9 градусов. Собственно, это был наш единственный шаг, продиктованный заботой обо всех.
Похоже на то, что чем сложнее организм, тем болезненнее протекает в нем процесс приспособления к новому белку. Это очень плохо для человека — а точнее говоря, для нас.
24.XII.2521.
Тойнби, а следом за ним и Монтгомери, заболели. Это 2 из пяти новых случаев. Необычный белок вроде бы уже выполнил большую часть своего предназначения.
Анализируя сведения о состоянии больных, героически сообщаемые мне из госпиталя, я пришёл к выводу, что чем старше человек, тем дольше он сопротивляется заболеванию, но зато у него гораздо меньше шансов на выживание, если болезнь все-таки его настигнет. Я спросил об этом Пэйн, когда она явилась ко мне без вызова, чтобы меня проведать (теперь она сама именует себя руководителем Отдела Исследований первого класса, и мне остаётся только благословлять её сообразительность), но она считает, что возраст не имеет в данном случае большого значения.
Молодые всегда все лучше переносят, чем старые.
Маленькая Шейла Симпсон выздоровела!
Долгие 16 дней назад она оказалась одной из первых. Я пошёл проведать её. Она выглядела здоровой, только очень нервной и какой-то быстрой в движениях. У неё все ещё повышенная температура, но, что бы там ни случилось, это был первый случай выздоровления. Это абсурдно, но я оптимист! Если хотя бы сотня мужчин и женщин останутся в живых, то потомки их приведут корабль к цели. Нет ли более низкого предела для спасения рода человеческого от вымирания? Ответ, вне сомнения, кроется где-то в библиотеке, среди унылых томов, написанных и напечатанных предыдущими обитателями корабля. Глупая история, но сегодня вспыхнул мятеж, во главе которого стояли и «папаша» Морфи, единственный из оставшихся в живых оружейников, и сержант Тангстен из Бортовой Полиции. Они впали в безумие и, пользуясь ручным ядерным оружием, которое мы не оставили на Проционе, убили шесть своих спутников и причинили немало разрушений в средней части корабля. Это достаточно странно, но меня они не искали.
Я приказал разоружить их и посадить под замок. Все оружие, за исключением непролитического, или как все его называют, парализаторов, заставил собрать и уничтожить, чтобы избежать угрозы кораблю в дальнейшем. Парализаторы действуют исключительно на нервную систему, на неорганическую материю они не оказывают влияния.
25.XII.2521.
Ещё одна попытка мятежа. Она произошла, когда я находился в Сельскохозяйственном Отделе. Как один из важнейших на корабле, он должен работать любой ценой. Кислородопроизводящие водоросли оставлены в покое, так как они сами о себе превосходно заботятся. Уже упоминавшаяся «сухая» водоросль разрослась, перебираясь с грядки на грядку, и на пол, и похоже на то, что она становится самостоятельной. Я как раз осматривал её, когда вошёл Ной Стовар с парализатором и группой рассвирепевших молодых женщин. Он выстрелил в меня. Когда я пришёл в себя, они уже перенесли меня в рулевую рубку и начали угрожать смертью, если я немедленно не поверну корабль к Новой Земле.
У меня немало времени ушло на то, чтобы объяснить им, что для поворота на сто восемьдесят градусов при относительной скорости 1328,5 потребуется примерно пять лет.
В конце концов, продемонстрировав им цифровые данные на таблицах, я убедил их. Однако они оказались настолько потрясёнными этой новостью, что решили убить меня в любом случае.
Кто меня спас? Не мои офицеры, о чем я с сожалением сообщаю, а всего лишь Джун Пэйн, и всего лишь в одиночку! Моя маленькая героиня из Научного Отдела! Она набросилась на них с такой силой и яростью, что эта компания с Ноем во главе была вынуждена бежать. Сейчас я слышу, как они бесчинствуют на соседних этажах — добрались до запасов алкоголя.
26.XII.2521.
У нас уже шесть совершенно здоровых людей, включая и маленькую Шейлу. Все они температурят, все они двигаются нервно и быстро, но говорят, что чувствуют себя хорошо. К счастью, они совершенно не помнят тех мучений, которые пережили. Тем временем зараза собирает свой дальнейший урожай.
Доклады из госпиталя перестали поступать, но мне кажется, что работоспособными остались ещё около пятидесяти человек. Пятьдесят! Предел их сопротивляемости, как и моей, неуклонно приближается. Нельзя избежать накопления чужого белка, но поскольку причудливые сочетания аминокислот возникают случайно, некоторые из нас избегали рокового воздействия дольше, чем другие. Так, по крайней мере, утверждает Джун Пэйн.
Она снова была у меня, и я ей искренне благодарен за оказанную помощь. Кажется, я чувствую себя одиноким, так как неожиданно обнаружил, что держу её в объятиях и целую.
Внешность её очень привлекательна, и она на пятнадцать лет моложе меня. Разумеется, это была глупость с моей стороны. Она мне заявила (ох, есть ли какой-нибудь смысл в бесконечном повторении одних и тех же аргументов?), что ей одиноко, страшно, что у неё осталось немного времени, так почему бы нам не любить друг друга?
Я её выгнал, но мой внезапный гнев говорит о том, как меня к ней тянет. Теперь я жалею, что был таким несдержанным. И все же я не могу перестать думать об Ивонне, которая страдает рядом, в соседнем помещении. Нужно вооружиться и на следующий день провести что-то вроде инспекции корабля.
27.XII.2521.
Я отыскал двух младших офицеров: Джона Холла и Маргарет Престеллан, которые и сопровождали меня в обходе корабля. Мужчины все ещё работали изо всех сил. Ной организовал что-то вроде группы милосердия и кормит тех, кто пережил девятидневную заразу. Что ж, это служит ему хоть каким-то извинением за происшедшее. Интересно, какими будут отдалённые последствия этой катастрофы? Кто-то освободил Бассита. Он бродит как ненормальный и все же привлекает к себе слушателей. Я близок к тому, чтобы почти поверить в его Науку. В этом могильнике легче поверить в психоанализ, чем в Господа.
Мы отправились в Сельскохозяйственный Отдел. Выглядит он поразительно, животные свободно живут среди растений.
А эти водоросли! «Сухой» вид под воздействием пэйнина подвергается явным мутациям.
Он выбрался в коридор вблизи секции водорослей, а его корни гнали перед собой почву. Совершенно так, как если бы он был наделён собственным разумом! Не в силах избавиться от несколько абстрактных видений, как водоросли разрастаются и заполняют весь корабль, я отправился в рулевую рубку и включил устройство, запирающее все переходные двери вдоль Главного Коридора. Это должно затруднить дальнейшее продвижение растений. Фрэнк проснулся, вялость прошла, но меня он не узнал. Навещу его на следующее утро.
Сегодня заболела очаровательная, полная жизни Джун! Она была неподвижна и страдала, впрочем, как она и предвидела. Каким-то предательским образом её вид потряс меня больше, чем в вид Ивонны. Я хотел бы…
Но какое это имеет значение, чего бы я хотел? ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ!
28.XII.2521.
Престеллан напомнила мне, что прошло Рождество Христово.
Я совершенно позабыл об этой ерунде. Поэтому так и резвились эти пьяные бунтари. Несчастные глупцы!
Фрэнк сегодня узнал меня. Я это понял по его глазам, хотя он все ещё не может говорить. Если он станет когда-нибудь капитаном, то корабля, совершенно непохожего на тот, который начал этот роковой полет.
20 исцелений. Это явный прогресс и надежда. Бедствие превратило нас в мыслителей. Лишь сейчас, когда долгое путешествие не означает больше ничего, кроме как уход во мрак, я начинаю сомневаться в каком-то смысле межзвёздных путешествий. Как много мужчин и женщин должны были думать то же самое, запертые в этих многовековых стенах на своём пути к Проциону!
В служении этой многомудрой идее жизнь их текла меж пальцев. И сколь многим ещё предстоит умереть на корабле, прежде чем наши потомки достигнут Земли!.. Земля! Я молюсь, чтобы сердца людские смягчились, чтобы перестали они быть такими же жёсткими, как и те металлы, которые так любили люди и которым только служили. Лишь то высочайшее развитие техники, которым был отмечен 24 век, могло привести к созданию этого изумительного корабля, и все же чудо это отвратительно и совершенно напрасно. Только в эру слепой технологии могли решиться обречь на пожизненное заключение в корабле ещё не рождённое поколение, навеки лишая его чувств и стремлений. Началом технологической эры может служить воспоминание о Вавилонской башне. Это весьма знаменательный факт в моем представлении. Но что нам остаётся, как не надеяться, что эта бесконечно длящаяся агония однажды завершится раз и навсегда — как на Земле, так и в Новом Мире Проциона…»
Дневник на этом кончился.
Вайанн несколько раз приходилось прерывать чтение, чтобы успокоить волнение в голосе. Её воинственная манера держаться совершенно исчезла, и в эти минуты она была всего лишь потерянно сидящей на постели и близкой к слезам девушкой. Когда она закончила, то заставила себя ещё раз прочитать первые строки дневника, которые ускользнули от внимания Комплейна. Энергичным порывистым почерком капитан Грегори Комплейн писал: «Мы направляемся в сторону Земли, зная, что люди, которые увидят её небо, родятся не раньше, чем последовательно сменятся шесть поколений».
Вайанн прочитала это вслух дрожащим голосом и разревелась.
— Ты не понимаешь? — крикнула она. — Ох, Рой… Путешествие должно было длиться только 7 поколений, а ведь мы уже 23-е. Мы давно миновали Землю, и теперь ничто уже нас не спасёт!
Без слов, но и без всякой надежды Рой попытался успокоить её, но любовь людей сейчас была не той силой, которая могла вырвать их из этой нечеловеческой ловушки. Когда Вайанн перестала, наконец, всхлипывать, он заговорил. Он слышал, что голос его тоже ломается, но говорил и говорил дальше, главным образом для того, чтобы успокоить и отвлечь её внимание, точнее внимание их обоих, от этой трагедии.
— Этот дневник объясняет очень многое. Мы должны взять себя в руки и радоваться тому, что теперь мы знаем так много. Прежде всего, он объясняет причины катастрофы. Теперь это не поразительная легенда, а уже что-то ощутимое, что можно использовать. Наверное, нам никогда не узнать, остался ли жив капитан Грегори, но это наверняка удалось его сыну, так как фамилия не исчезла. Может быть, удалось выжить Джун Пэйн, потому что в какой-то мере она похожа на тебя. Но одно ясно: погибли не все, небольшие группы оставшихся в живых начали образовывать племена. А тем временем водоросли почти целиком заполнили корабль.
— Но кто мог предположить, — прошептала девушка, — что водорослей здесь быть вообще не должно. Они же являются элементами живой природы. Такими они, по крайней мере, кажутся…
— Лаур! — неожиданно воскликнул, перебивая её, Комплейн.
Он сел и схватился за странное оружие, полученное им от брата.
— Это оружие? Дневник говорит, что все оружие, кроме парализаторов, было уничтожено. Это значит, что эта штуковина не может быть оружием!
— Может быть, о ней забыли?
— Может быть, забыли, а может, и нет. Это устройство, выделяющее тепло, должно служить для того, чего мы не знаем. Я его испробую.
— Рой, осторожнее! — крикнула Вайанн. — Ты устроишь пожар!
— Я его проверю на чем-нибудь таком, что не горит. Я говорю тебе, Лаур, мы сделаем открытие, клянусь.
Он осторожно взял оружие, повернув ствол в сторону стены. На верхней гладкой поверхности стены виднелся какой-то нарост, на него Комплейн и направил оружие, надавив на небольшую кнопку так же, как это делал его брат.
Узкая, почти незаметная струя тепла коснулась стены, и сразу же на её матовой поверхности появилась светлая линия, которая постепенно удлинялась и расширялась. Комплейн поспешно вновь надавил на кнопку.
Поток жара оборвался, осталось только отверстие, через которое был виден коридор.
Они застыли, как громом поражённые, глядя друг на друга.
— Мы должны сообщить об этом Совету, — произнёс, наконец, Комплейн с уважением в голосе.
— Подожди, Рой! — попросила Вайанн. — Милый, есть одно место, где я хотела бы испробовать это оружие. Ты пойдёшь со мной туда, до того как мы расскажем кому-либо о своём открытии?..
Когда они оказались в коридоре, то с некоторым удивлением обнаружили, что охота на Гигантов все ещё продолжается. Между тем, приближалось наступление темноты, которая должна была продлиться всю следующую сон-явь.
Все не принимающие участия в облаве уже готовились ко сну за закрытыми дверями своих жилищ.
Корабль казался полностью покинутым и, наверное, так же он должен был выглядеть, когда половина экипажа умирала от девятидневной заразы. Вайанн и Комплейн шли быстро, никем так и не замеченные. Когда неожиданно наступила темнота, девушка ни слова не говоря включила фонарик, прикреплённый к её поясу.
Комплейна поразило упорство, с каким она не поддавалась отчаянию. Ему не потребовалось слишком долго копаться в себе, чтобы установить, что и он обладает схожими качествами. Неясное предчувствие, что на пути им обязательно попадутся крысы, Чужаки, Гиганты или же все они сразу, охватило его настолько сильно, что он всю дорогу не выпускал парализатор из одной руки, а тепловой излучатель из другой. Однако ничто не помешало им. Они благополучно добрались до «Отсека 1» и металлической лестницы.
— Согласно плану твоего друга Маррапера, — сказала Вайанн, — рулевая должна находиться здесь, за этими ступенями. На плане она производит впечатление просторного помещения, но на деле там лишь небольшая комната с полукруглыми стенами. Разве не возникает предположение, что стены были установлены там, чтобы преградить доступ в рулевую?!
— Ты думаешь, капитаном Грегори?
— Не обязательно. Скорее всего, это сделано позже. Иди и испробуй на них своё оружие.
Они поднялись по ступенькам и остановились, разглядывая обступившие их металлические стены. При этом их не покидало ощущение, что они близки к раскрытию какой-то тайны. Вайанн больно стиснула ему руку.
— Попробуй вон там, — прошептала она, указывая куда-то неопределённо перед собой.
В то мгновение, когда Комплейн включил излучатель, она погасила свет.
В темноте перед направленным на стену стволом появилось красноватое пятно, которое быстро набирало яркость, трансформируясь в светящийся квадрат. Неожиданно стороны квадрата разошлись, а находящийся между ними металл свернулся, как сухой лист открывая отверстие, через которое можно было пройти.
Чувствуя какой-то непривычный резкий запах, они терпеливо ждали, пока края отверстия остынут. Внутри, в огромном слабо освещённом помещении они могли видеть небольшой фрагмент чего-то неопределённого, что полностью превосходило весь их жизненный опыт.
Когда края квадрата остыли настолько, что мимо них можно было пройти без опасений, они медленно отправились в сторону этого странного явления.
Огромные жалюзи, закрывавшие весь гигантский, достигавший 270 футов, обсервационный купол, находились в том самом положении, в котором много лет назад их оставил капитан Грегори Комплейн.
Не исчез даже забытый по небрежности на балюстраде ключ, который сделал невозможным полное их закрытие. Таким образом, осталась маленькая щёлка, притягивавшая Комплейна и девушку так же, как свет притягивает водоросли.
Она начиналась почти на уровне пола и обрывалась высоко над их головами, открывая узенькую полоску космоса. И как много напрасно загубленных лет прошло с тех пор, как последний участник экспедиции выглядывал в бескрайнюю пустоту!..
Голова к голове, Комплейн и девушка смотрели сквозь щель, стараясь осознать то, что предстало перед ними: совсем немногое, лишь крохотный краешек заполненного звёздами мироздания — слишком мало, чтобы наполнить их мужеством и надеждой.
— Какое может иметь значение то, что корабль пролетел мимо Земли? — Вайанн с облегчением вздохнула. — Мы нашли рулевую. Когда мы научимся управлять в ней, мы направим корабль к ближайшей планете. Трегонин говорил нам, что у большинства солнц есть планеты. Мы это сделаем! Я знаю, мы справимся! Теперь все уже станет простым.
В этот момент в неярком освещении рулевой она подметила какой-то слабый блеск в глазах Комплейна, словно он был безгранично изумлён.
Она обняла его, неожиданно испытав желание приласкать так, как это она всегда делала со Скойтом. Независимость, которую так настойчиво вдалбливали в Кабинах, на мгновение покинула Комплейна.
— В первый раз, — выдохнул он, — я представил себе… я окончательно понял, что мы на корабле на самом деле…
Ноги его в эту минуту были как ватные. Вайанн восприняла его слова как упрёк в собственный адрес.
— Твой предок стартовал с Новой Земли, — заявила она. — А ты завершишь путь на Земле Самой Новой!
Она включила фонарик, поспешно направив луч света на длинные ряды командных пультов, до сих пор остававшихся во тьме. Бесчисленные шеренги индикаторов, которые в своё время делали это помещение центром нервной системы корабля, ряды переключателей, целые панели датчиков, рычаги, кнопки и экраны, все то, что олицетворяет собой внешний облик сил, правящих кораблём, было сплавлено в однородную массу, напоминающую лаву. На всех стенах рубки бесчисленные приборы напоминали грозди металлолома. Ничто не было пощажено. Свет, все быстрее метавшийся по стенам, был не в состоянии обнаружить ни одной целой детали. Рулевая рубка была уничтожена.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
I
21.XII.2521.
Я покинул рулевую и, скорее всего, навсегда. Шторы на иллюминаторах задвинуты, теперь не видно больше этих омерзительных звёзд. Корабль охватывает унылая безнадёжность. Более чем половина экипажа хворает девятидневной заразой, а из 66 человек, проболевших полный цикл, умерли 46. Процент смертности уменьшается с каждым днём, но те, кто остался в живых, до сих пор пребывают в состоянии спячки. Шейла Симпсон, например, почти не двигается. Руководить чем-либо становится все более сложно, связи с отдельными частями корабля почти не существует, поскольку все связисты больны.
Повсюду встречаются группы мужчин и женщин, которые держатся вместе и чего-то ожидают. Царит общая апатия — или наоборот — бесшабашность. У меня перед глазами стоит страшная картина: никто из нас не остался в живых, но наш проржавевший гроб продолжает лететь дальше, чтобы через тысячи лет оказаться в поле притяжения какой-нибудь звезды. Такой пессимизм — проявление слабости, даже Ивонна не в силах расшевелить меня.
Учёные наконец-то установили причину болезни, но похоже на то, что теперь это уже не имеет значения, попросту слишком поздно до этого докопались. В любом случае результаты исследований упрощённо выглядят так: прежде чем мы покинули новую планету, произошла полная замена воды, все предыдущие запасы воды были выброшены на орбите, а их место заняли новые. Автоматический процесс, основанный на поглощении влаги из воздуха, чтобы потом вновь пустить её в водопроводную сеть, все время действовал безукоризненно, но, конечно же, вода, многократно использованная, становится, мягко говоря, затхлой. У новой воды, взятой из источников на Проционе, был отличный вкус. Разумеется, её подвергли анализу на примеси, но, очевидно, не так тщательно, как следовало бы. Методы исследований на протяжении многих поколений подвергались некоторым изменениям, хотя в настоящее время всякие претензии и поиски виновных не имеют никакого смысла. Попросту говоря, в воде содержался белок, который просочился сквозь наши фильтры.
Джун Пэйн из Научного Отдела — быстрое и сообразительное юное создание, которой гиперагофобия не позволила вместе с мужем остаться на Проционе. Она простеньким способом объяснила мне весь этот процесс. Белки состоят из соединений различных аминокислот. Аминокислоты, являясь основным строительным материалом, соединяются в клетки белка, образуя пептидные цепочки. Несмотря на то, что известное количество аминокислот равно двадцати пяти, они могут образовывать бесчисленные комбинации белковых молекул. Нам на горе в воде с Проциона оказалась двадцать шестая аминокислота.
В цистерне произошёл гидролиз белка на его составляющие элементы, как это, скорее всего, происходит на планете. Тем временем все живые организмы на борту: люди, животные и растения потребляли ежедневно галлоны воды. В их организмах аминокислота вновь создавала белковые молекулы, которые, попадая в клетки и используясь как топливо, сгорали в сложном процессе метаболизма, вновь расщепляясь на аминокислоты.
Двадцать шестая аминокислота вызывает нарушение этого процесса. Её присутствие служит причиной возникновения белковой молекулы, слишком сложной для того, чтобы животные и растения могли нормально её использовать. Именно этот факт, собственно, и послужил причиной общей вялости. Как разъяснила Пэйн, более сложная пептидная цепочка, появляющаяся при наличии новой кислоты, связана с несколько большей силой притяжения на Новой Земле. Следует признать, что мы очень мало знаем о том, как именно тяготение влияет на создание свободных молекул. Поселения в новом мире должны в данный момент находиться в такой же трагической ситуации, как и мы.
Но жители их имеют перед нами преимущество в том, что умирают под открытым небом.
22.XII.2521.
Вчера у меня не было времени, чтобы закончить, сегодня же наоборот — его у меня более, чем достаточно.
Измученный Тойнби сообщил мне о следующих 14 смертях.
Девятидневная зараза безраздельно владеет кораблём. Моя дорогая Ивонна оказалась последней из её жертв. Я уложил её на постель, но смотреть не могу. Это слишком страшно. Я совсем перестал молиться.
Заканчиваю писать о том, что рассказала мне эта малышка Пэйн. Она проявила осторожный оптимизм в оценке шансов экипажа выжить. Организмы заболевших вроде бы лишены всякой активности, но их внутренняя защитная структура борется со слишком сложными белковыми молекулами. Организм достаточно гибкий выйдет из этого сражения победителем, приспособившись к изменившейся ситуации. «Одной большой молекулой белка нельзя так уж здорово нам помешать», — смело утверждала мадам Пэйн. Белки находятся во всех живых клетках, и после опасного для жизни периода новый, незначительно отличающийся белок будет, скорее всего, устраивать организм. Новая аминокислота, названная «пэйнином», о чем небрежно проинформировало меня это сообразительное юное создание, как и ранее известный лейцин или лизин, оказывает явное влияние на рост. Каким будет это влияние, станет возможным установить только после длительных наблюдений, на которые, как мне кажется, у нас просто не останется времени. Зато некоторые краткосрочные последствия у нас перед глазами. Растения по большей части приспособились к пэйнину, и когда это произошло, начали бурно развиваться. Животные тоже приспособились в зависимости от вида с теми лишь последствиями, что воспроизводство свиней резко увеличилось.
По мнению Пэйн тех, кто остался в живых после болезни, следует считать мутантами. Она определила это, как мутацию в незначительной степени. Кажется, высокая температура, поддерживаемая в Сельскохозяйственном отсеке, оказалась в значительной степени благоприятной.
Я отдал распоряжение, чтобы теплоцентраль подняла температуру на 9 градусов. Собственно, это был наш единственный шаг, продиктованный заботой обо всех.
Похоже на то, что чем сложнее организм, тем болезненнее протекает в нем процесс приспособления к новому белку. Это очень плохо для человека — а точнее говоря, для нас.
24.XII.2521.
Тойнби, а следом за ним и Монтгомери, заболели. Это 2 из пяти новых случаев. Необычный белок вроде бы уже выполнил большую часть своего предназначения.
Анализируя сведения о состоянии больных, героически сообщаемые мне из госпиталя, я пришёл к выводу, что чем старше человек, тем дольше он сопротивляется заболеванию, но зато у него гораздо меньше шансов на выживание, если болезнь все-таки его настигнет. Я спросил об этом Пэйн, когда она явилась ко мне без вызова, чтобы меня проведать (теперь она сама именует себя руководителем Отдела Исследований первого класса, и мне остаётся только благословлять её сообразительность), но она считает, что возраст не имеет в данном случае большого значения.
Молодые всегда все лучше переносят, чем старые.
Маленькая Шейла Симпсон выздоровела!
Долгие 16 дней назад она оказалась одной из первых. Я пошёл проведать её. Она выглядела здоровой, только очень нервной и какой-то быстрой в движениях. У неё все ещё повышенная температура, но, что бы там ни случилось, это был первый случай выздоровления. Это абсурдно, но я оптимист! Если хотя бы сотня мужчин и женщин останутся в живых, то потомки их приведут корабль к цели. Нет ли более низкого предела для спасения рода человеческого от вымирания? Ответ, вне сомнения, кроется где-то в библиотеке, среди унылых томов, написанных и напечатанных предыдущими обитателями корабля. Глупая история, но сегодня вспыхнул мятеж, во главе которого стояли и «папаша» Морфи, единственный из оставшихся в живых оружейников, и сержант Тангстен из Бортовой Полиции. Они впали в безумие и, пользуясь ручным ядерным оружием, которое мы не оставили на Проционе, убили шесть своих спутников и причинили немало разрушений в средней части корабля. Это достаточно странно, но меня они не искали.
Я приказал разоружить их и посадить под замок. Все оружие, за исключением непролитического, или как все его называют, парализаторов, заставил собрать и уничтожить, чтобы избежать угрозы кораблю в дальнейшем. Парализаторы действуют исключительно на нервную систему, на неорганическую материю они не оказывают влияния.
25.XII.2521.
Ещё одна попытка мятежа. Она произошла, когда я находился в Сельскохозяйственном Отделе. Как один из важнейших на корабле, он должен работать любой ценой. Кислородопроизводящие водоросли оставлены в покое, так как они сами о себе превосходно заботятся. Уже упоминавшаяся «сухая» водоросль разрослась, перебираясь с грядки на грядку, и на пол, и похоже на то, что она становится самостоятельной. Я как раз осматривал её, когда вошёл Ной Стовар с парализатором и группой рассвирепевших молодых женщин. Он выстрелил в меня. Когда я пришёл в себя, они уже перенесли меня в рулевую рубку и начали угрожать смертью, если я немедленно не поверну корабль к Новой Земле.
У меня немало времени ушло на то, чтобы объяснить им, что для поворота на сто восемьдесят градусов при относительной скорости 1328,5 потребуется примерно пять лет.
В конце концов, продемонстрировав им цифровые данные на таблицах, я убедил их. Однако они оказались настолько потрясёнными этой новостью, что решили убить меня в любом случае.
Кто меня спас? Не мои офицеры, о чем я с сожалением сообщаю, а всего лишь Джун Пэйн, и всего лишь в одиночку! Моя маленькая героиня из Научного Отдела! Она набросилась на них с такой силой и яростью, что эта компания с Ноем во главе была вынуждена бежать. Сейчас я слышу, как они бесчинствуют на соседних этажах — добрались до запасов алкоголя.
26.XII.2521.
У нас уже шесть совершенно здоровых людей, включая и маленькую Шейлу. Все они температурят, все они двигаются нервно и быстро, но говорят, что чувствуют себя хорошо. К счастью, они совершенно не помнят тех мучений, которые пережили. Тем временем зараза собирает свой дальнейший урожай.
Доклады из госпиталя перестали поступать, но мне кажется, что работоспособными остались ещё около пятидесяти человек. Пятьдесят! Предел их сопротивляемости, как и моей, неуклонно приближается. Нельзя избежать накопления чужого белка, но поскольку причудливые сочетания аминокислот возникают случайно, некоторые из нас избегали рокового воздействия дольше, чем другие. Так, по крайней мере, утверждает Джун Пэйн.
Она снова была у меня, и я ей искренне благодарен за оказанную помощь. Кажется, я чувствую себя одиноким, так как неожиданно обнаружил, что держу её в объятиях и целую.
Внешность её очень привлекательна, и она на пятнадцать лет моложе меня. Разумеется, это была глупость с моей стороны. Она мне заявила (ох, есть ли какой-нибудь смысл в бесконечном повторении одних и тех же аргументов?), что ей одиноко, страшно, что у неё осталось немного времени, так почему бы нам не любить друг друга?
Я её выгнал, но мой внезапный гнев говорит о том, как меня к ней тянет. Теперь я жалею, что был таким несдержанным. И все же я не могу перестать думать об Ивонне, которая страдает рядом, в соседнем помещении. Нужно вооружиться и на следующий день провести что-то вроде инспекции корабля.
27.XII.2521.
Я отыскал двух младших офицеров: Джона Холла и Маргарет Престеллан, которые и сопровождали меня в обходе корабля. Мужчины все ещё работали изо всех сил. Ной организовал что-то вроде группы милосердия и кормит тех, кто пережил девятидневную заразу. Что ж, это служит ему хоть каким-то извинением за происшедшее. Интересно, какими будут отдалённые последствия этой катастрофы? Кто-то освободил Бассита. Он бродит как ненормальный и все же привлекает к себе слушателей. Я близок к тому, чтобы почти поверить в его Науку. В этом могильнике легче поверить в психоанализ, чем в Господа.
Мы отправились в Сельскохозяйственный Отдел. Выглядит он поразительно, животные свободно живут среди растений.
А эти водоросли! «Сухой» вид под воздействием пэйнина подвергается явным мутациям.
Он выбрался в коридор вблизи секции водорослей, а его корни гнали перед собой почву. Совершенно так, как если бы он был наделён собственным разумом! Не в силах избавиться от несколько абстрактных видений, как водоросли разрастаются и заполняют весь корабль, я отправился в рулевую рубку и включил устройство, запирающее все переходные двери вдоль Главного Коридора. Это должно затруднить дальнейшее продвижение растений. Фрэнк проснулся, вялость прошла, но меня он не узнал. Навещу его на следующее утро.
Сегодня заболела очаровательная, полная жизни Джун! Она была неподвижна и страдала, впрочем, как она и предвидела. Каким-то предательским образом её вид потряс меня больше, чем в вид Ивонны. Я хотел бы…
Но какое это имеет значение, чего бы я хотел? ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ!
28.XII.2521.
Престеллан напомнила мне, что прошло Рождество Христово.
Я совершенно позабыл об этой ерунде. Поэтому так и резвились эти пьяные бунтари. Несчастные глупцы!
Фрэнк сегодня узнал меня. Я это понял по его глазам, хотя он все ещё не может говорить. Если он станет когда-нибудь капитаном, то корабля, совершенно непохожего на тот, который начал этот роковой полет.
20 исцелений. Это явный прогресс и надежда. Бедствие превратило нас в мыслителей. Лишь сейчас, когда долгое путешествие не означает больше ничего, кроме как уход во мрак, я начинаю сомневаться в каком-то смысле межзвёздных путешествий. Как много мужчин и женщин должны были думать то же самое, запертые в этих многовековых стенах на своём пути к Проциону!
В служении этой многомудрой идее жизнь их текла меж пальцев. И сколь многим ещё предстоит умереть на корабле, прежде чем наши потомки достигнут Земли!.. Земля! Я молюсь, чтобы сердца людские смягчились, чтобы перестали они быть такими же жёсткими, как и те металлы, которые так любили люди и которым только служили. Лишь то высочайшее развитие техники, которым был отмечен 24 век, могло привести к созданию этого изумительного корабля, и все же чудо это отвратительно и совершенно напрасно. Только в эру слепой технологии могли решиться обречь на пожизненное заключение в корабле ещё не рождённое поколение, навеки лишая его чувств и стремлений. Началом технологической эры может служить воспоминание о Вавилонской башне. Это весьма знаменательный факт в моем представлении. Но что нам остаётся, как не надеяться, что эта бесконечно длящаяся агония однажды завершится раз и навсегда — как на Земле, так и в Новом Мире Проциона…»
Дневник на этом кончился.
Вайанн несколько раз приходилось прерывать чтение, чтобы успокоить волнение в голосе. Её воинственная манера держаться совершенно исчезла, и в эти минуты она была всего лишь потерянно сидящей на постели и близкой к слезам девушкой. Когда она закончила, то заставила себя ещё раз прочитать первые строки дневника, которые ускользнули от внимания Комплейна. Энергичным порывистым почерком капитан Грегори Комплейн писал: «Мы направляемся в сторону Земли, зная, что люди, которые увидят её небо, родятся не раньше, чем последовательно сменятся шесть поколений».
Вайанн прочитала это вслух дрожащим голосом и разревелась.
— Ты не понимаешь? — крикнула она. — Ох, Рой… Путешествие должно было длиться только 7 поколений, а ведь мы уже 23-е. Мы давно миновали Землю, и теперь ничто уже нас не спасёт!
Без слов, но и без всякой надежды Рой попытался успокоить её, но любовь людей сейчас была не той силой, которая могла вырвать их из этой нечеловеческой ловушки. Когда Вайанн перестала, наконец, всхлипывать, он заговорил. Он слышал, что голос его тоже ломается, но говорил и говорил дальше, главным образом для того, чтобы успокоить и отвлечь её внимание, точнее внимание их обоих, от этой трагедии.
— Этот дневник объясняет очень многое. Мы должны взять себя в руки и радоваться тому, что теперь мы знаем так много. Прежде всего, он объясняет причины катастрофы. Теперь это не поразительная легенда, а уже что-то ощутимое, что можно использовать. Наверное, нам никогда не узнать, остался ли жив капитан Грегори, но это наверняка удалось его сыну, так как фамилия не исчезла. Может быть, удалось выжить Джун Пэйн, потому что в какой-то мере она похожа на тебя. Но одно ясно: погибли не все, небольшие группы оставшихся в живых начали образовывать племена. А тем временем водоросли почти целиком заполнили корабль.
— Но кто мог предположить, — прошептала девушка, — что водорослей здесь быть вообще не должно. Они же являются элементами живой природы. Такими они, по крайней мере, кажутся…
— Лаур! — неожиданно воскликнул, перебивая её, Комплейн.
Он сел и схватился за странное оружие, полученное им от брата.
— Это оружие? Дневник говорит, что все оружие, кроме парализаторов, было уничтожено. Это значит, что эта штуковина не может быть оружием!
— Может быть, о ней забыли?
— Может быть, забыли, а может, и нет. Это устройство, выделяющее тепло, должно служить для того, чего мы не знаем. Я его испробую.
— Рой, осторожнее! — крикнула Вайанн. — Ты устроишь пожар!
— Я его проверю на чем-нибудь таком, что не горит. Я говорю тебе, Лаур, мы сделаем открытие, клянусь.
Он осторожно взял оружие, повернув ствол в сторону стены. На верхней гладкой поверхности стены виднелся какой-то нарост, на него Комплейн и направил оружие, надавив на небольшую кнопку так же, как это делал его брат.
Узкая, почти незаметная струя тепла коснулась стены, и сразу же на её матовой поверхности появилась светлая линия, которая постепенно удлинялась и расширялась. Комплейн поспешно вновь надавил на кнопку.
Поток жара оборвался, осталось только отверстие, через которое был виден коридор.
Они застыли, как громом поражённые, глядя друг на друга.
— Мы должны сообщить об этом Совету, — произнёс, наконец, Комплейн с уважением в голосе.
— Подожди, Рой! — попросила Вайанн. — Милый, есть одно место, где я хотела бы испробовать это оружие. Ты пойдёшь со мной туда, до того как мы расскажем кому-либо о своём открытии?..
Когда они оказались в коридоре, то с некоторым удивлением обнаружили, что охота на Гигантов все ещё продолжается. Между тем, приближалось наступление темноты, которая должна была продлиться всю следующую сон-явь.
Все не принимающие участия в облаве уже готовились ко сну за закрытыми дверями своих жилищ.
Корабль казался полностью покинутым и, наверное, так же он должен был выглядеть, когда половина экипажа умирала от девятидневной заразы. Вайанн и Комплейн шли быстро, никем так и не замеченные. Когда неожиданно наступила темнота, девушка ни слова не говоря включила фонарик, прикреплённый к её поясу.
Комплейна поразило упорство, с каким она не поддавалась отчаянию. Ему не потребовалось слишком долго копаться в себе, чтобы установить, что и он обладает схожими качествами. Неясное предчувствие, что на пути им обязательно попадутся крысы, Чужаки, Гиганты или же все они сразу, охватило его настолько сильно, что он всю дорогу не выпускал парализатор из одной руки, а тепловой излучатель из другой. Однако ничто не помешало им. Они благополучно добрались до «Отсека 1» и металлической лестницы.
— Согласно плану твоего друга Маррапера, — сказала Вайанн, — рулевая должна находиться здесь, за этими ступенями. На плане она производит впечатление просторного помещения, но на деле там лишь небольшая комната с полукруглыми стенами. Разве не возникает предположение, что стены были установлены там, чтобы преградить доступ в рулевую?!
— Ты думаешь, капитаном Грегори?
— Не обязательно. Скорее всего, это сделано позже. Иди и испробуй на них своё оружие.
Они поднялись по ступенькам и остановились, разглядывая обступившие их металлические стены. При этом их не покидало ощущение, что они близки к раскрытию какой-то тайны. Вайанн больно стиснула ему руку.
— Попробуй вон там, — прошептала она, указывая куда-то неопределённо перед собой.
В то мгновение, когда Комплейн включил излучатель, она погасила свет.
В темноте перед направленным на стену стволом появилось красноватое пятно, которое быстро набирало яркость, трансформируясь в светящийся квадрат. Неожиданно стороны квадрата разошлись, а находящийся между ними металл свернулся, как сухой лист открывая отверстие, через которое можно было пройти.
Чувствуя какой-то непривычный резкий запах, они терпеливо ждали, пока края отверстия остынут. Внутри, в огромном слабо освещённом помещении они могли видеть небольшой фрагмент чего-то неопределённого, что полностью превосходило весь их жизненный опыт.
Когда края квадрата остыли настолько, что мимо них можно было пройти без опасений, они медленно отправились в сторону этого странного явления.
Огромные жалюзи, закрывавшие весь гигантский, достигавший 270 футов, обсервационный купол, находились в том самом положении, в котором много лет назад их оставил капитан Грегори Комплейн.
Не исчез даже забытый по небрежности на балюстраде ключ, который сделал невозможным полное их закрытие. Таким образом, осталась маленькая щёлка, притягивавшая Комплейна и девушку так же, как свет притягивает водоросли.
Она начиналась почти на уровне пола и обрывалась высоко над их головами, открывая узенькую полоску космоса. И как много напрасно загубленных лет прошло с тех пор, как последний участник экспедиции выглядывал в бескрайнюю пустоту!..
Голова к голове, Комплейн и девушка смотрели сквозь щель, стараясь осознать то, что предстало перед ними: совсем немногое, лишь крохотный краешек заполненного звёздами мироздания — слишком мало, чтобы наполнить их мужеством и надеждой.
— Какое может иметь значение то, что корабль пролетел мимо Земли? — Вайанн с облегчением вздохнула. — Мы нашли рулевую. Когда мы научимся управлять в ней, мы направим корабль к ближайшей планете. Трегонин говорил нам, что у большинства солнц есть планеты. Мы это сделаем! Я знаю, мы справимся! Теперь все уже станет простым.
В этот момент в неярком освещении рулевой она подметила какой-то слабый блеск в глазах Комплейна, словно он был безгранично изумлён.
Она обняла его, неожиданно испытав желание приласкать так, как это она всегда делала со Скойтом. Независимость, которую так настойчиво вдалбливали в Кабинах, на мгновение покинула Комплейна.
— В первый раз, — выдохнул он, — я представил себе… я окончательно понял, что мы на корабле на самом деле…
Ноги его в эту минуту были как ватные. Вайанн восприняла его слова как упрёк в собственный адрес.
— Твой предок стартовал с Новой Земли, — заявила она. — А ты завершишь путь на Земле Самой Новой!
Она включила фонарик, поспешно направив луч света на длинные ряды командных пультов, до сих пор остававшихся во тьме. Бесчисленные шеренги индикаторов, которые в своё время делали это помещение центром нервной системы корабля, ряды переключателей, целые панели датчиков, рычаги, кнопки и экраны, все то, что олицетворяет собой внешний облик сил, правящих кораблём, было сплавлено в однородную массу, напоминающую лаву. На всех стенах рубки бесчисленные приборы напоминали грозди металлолома. Ничто не было пощажено. Свет, все быстрее метавшийся по стенам, был не в состоянии обнаружить ни одной целой детали. Рулевая рубка была уничтожена.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
ВЕЛИКОЕ ОТКРЫТИЕ
I
Слабый свет контрольных плафонов освещал километры переплетающихся коридоров. В одном конце корабля уже начали увядать водоросли, поскольку каждая тёмная сон-явь означала для них неизбежную гибель, в другом же магистр Скойт со своими людьми в свете фонариков вёл поиски Гиганта. Группа Скойта, продвигаясь вдоль самых нижних этажей силового сектора, к этому времени практически очистила двадцать секторов Носа от всяческой жизни.
Наступившая темнота напугала отца Маррапера, когда тот возвращался в свою комнату от советника Трегонина. Маррапер осторожно вкрадывался в доверие библиотекаря в ожидании той минуты, когда Совет Пяти возродится заново как Совет Шести — разумеется, этим шестым советником Маррапер видел самого себя. Он осторожно брёл в темноте, несколько побаиваясь, что на него наткнётся какой-нибудь Гигант.
И именно это чуть было не произошло.
В паре шагов перед ним внезапно распахнулась дверь, и коридор залил яркий свет. Перепуганный Маррапер шарахнулся в сторону и застыл. Свет мигал и передвигался, превращая тени в стаи шевелящихся призраков по мере того, как обладатель фонарика крутился по комнате. Минуту спустя в дверях появились две огромные фигуры, ведущие третью, меньшего размера, причём низкорослый человек покачивался и производил впечатление больного. Вне сомнения, это были Гиганты — их рост достигал шести футов.
Наступившая темнота напугала отца Маррапера, когда тот возвращался в свою комнату от советника Трегонина. Маррапер осторожно вкрадывался в доверие библиотекаря в ожидании той минуты, когда Совет Пяти возродится заново как Совет Шести — разумеется, этим шестым советником Маррапер видел самого себя. Он осторожно брёл в темноте, несколько побаиваясь, что на него наткнётся какой-нибудь Гигант.
И именно это чуть было не произошло.
В паре шагов перед ним внезапно распахнулась дверь, и коридор залил яркий свет. Перепуганный Маррапер шарахнулся в сторону и застыл. Свет мигал и передвигался, превращая тени в стаи шевелящихся призраков по мере того, как обладатель фонарика крутился по комнате. Минуту спустя в дверях появились две огромные фигуры, ведущие третью, меньшего размера, причём низкорослый человек покачивался и производил впечатление больного. Вне сомнения, это были Гиганты — их рост достигал шести футов.