Страница:
Что лишний раз подчеркивает: машинисты метро – просто люди, и очень разные.
Только работа у них необычная.
Особенно на перегруженной ТКЛ.
Рассказ машиниста
Глава 4
Ой! Где я?! А-а-а… На работе.
По лестнице на первый этаж. ДДЭ[2]. Оператор спит. Тетрадь заступления в общей комнате. Ставлю в ней автограф. Так, принять два состава. Сначала тридцать девятый, ну-ка, где он? Блин! Двадцать девятая канава, у черта на куличках. Рюкзак на пол: пускай тут побудет.
Инструментальная комната. Автограф за инструмент. Реверсивную ручку в карман, фонари в одну руку, молоток в другую.
Свет на канавах погашен, горит только по переднему вееру. Двадцать девятая. Фонари в кабину. И обратно вдоль канав. Где тут свет включается? Вот! Две кнопки. Вроде зажегся.
Спать тянет жутко.
Обратно в кабину. Поменять трафарет на «39». Начнем-с. Радиосвязь.
– Стационар. 29-я канава, четная голова, как слышно?
И тишина…
– Стационар! 29-я канава, четная голова, как слышно?
Та-ак. Похоже, они спят.
– СТАЦИОНАР!!! МАТЬ ВАШУ ЗА НОГУ!!!
– 29-я, не ори, это 12-я, слышу тебя нормально.
– 12-я, спасибо, тебя так же.
Фонарь в руку – и по составу. Спать хочу – не могу!
– А-а не спеть ли мне пе-е-сню! О-о любви-и!!!
Испуганная стайка воробьев вылетает из вагона. Кажется, я слишком громко пою.
В порядке тридцать девятый, принял я его. Реверсивку возвращаю в ДДЭ. У аппарата с водой стоит Димка.
– О, Макс! Покурим?!
Взгляд на часы. Пять минут есть.
– Сейчас.
Оператор уже проснулся. Кладу ручку на стол.
– С тридцать девятого маршрута.
Оператор делает пометку в книге заступления. Достаю термос. Чай в кружку, буквально на два глотка. Сигарету в зубы. Иду к Димке курить.
– Слышал, Петровича вчера не допустили?
– С чего это?
– Пульс и давление.
– С бодуна, что ли?
– А фиг его знает. Вроде не мальчик. Знает «Метод трех А»: Анаприлин, Алка-Зельцер, Антиполицай.
– Вот и я о том же… – окурок в урну. – Ладно, побежал, мне еще свой принимать.
– Увидимся…
Приемка своего состава занимает меньше времени, то ли потому что чай меня разбудил, то ли потому что свой. Депо уже проснулось. Слышен шум от проверяемой пневматики, гудки тайфунов[3]. По громкой раздается: «Ремонт, подойдите на 20-ю канаву. Четная голова, не горят верхние фары…»
День начался. Мне-то во сколько выезжать? 5.38 у «Елены» (светофор Е), пора записать подачу напряжения. Ворота открыты. Помощник отвязал деповскую воздушную магистраль. Надел «удочку» на токоприемник второго вагона. Дэдээшник подал напряжение.
– Давление?
– Норма.
Выглянул еще раз, чтобы убедиться, что светофор Д – белый.
– Белый! – и один свисток.
– Белый! – Реверсивку по ходу вперед, открыть кран ЭПК[4] и тайфун один раз. Ручку в «Ход-1».
– Счастливого пути.
– Спасибо.
Ну что? С добрым утром, город?..
P.S. Повторяем, вы читаете художественное произведение. Здесь и далее все имена, фамилии, номера маршрутов и канав, названия станций и депо – вымышленные. Любые совпадения – случайны.
Рассказ машиниста
Глава 5
Рассказ машиниста
Глава 6
– Что-то у вас давление низкое…
Ага, если встал в четыре утра, откуда ему взяться?
– И пульс частит…
Ну конечно, после трех ложек кофе на стакан – что вы хотите?
– Вы себя нормально чувствуете?
– Конечно, нормально!
Кто бы сомневался, это состояние комы для меня абсолютно нормально.
Слава богу, допустили.
На линейном свежая телефонограмма. Опять боремся с Бен Ладеном. Расписался об усвоении. Пора на состав.
Утро. Народу много, но терпимо. Если держать интервал, то ехать можно.
Рязанский проспект. Состав передаю маневровому машинисту и иду, не торопясь, на второй путь. Лица. Навстречу. Много лиц. Серые, хмурые, сонные. Улыбок нет. Да и откуда им взяться в такой толчее, где каждый сам за себя?
Состав на втором стоит. Интервал между поездами уже 2,30 и продолжает расти. Оказывается, впереди 12-й загнулся: глухая потеря управления. Высаживает пассажиров. Первый вопрос: где? Кузьминки?! И мысль всплеском: «Кранты! Восемь утра. Самый пик!»
А люди стоят стеной. В вагон попасть невозможно. Те немногие смельчаки, которые пытаются это сделать, получают яростный отпор от находящихся в вагоне. Народу на платформе прибывает.
12-й поехал. Сам. Состав уходит с Рязанского. Мой следующий. Иду резервом, то есть пустым, до Кузьминок, там сажаю пассажиров. Сочувствую тем, кто следом. Им разгружать Рязанку.
Кузьминки. Стена народу. И тут я. Пустой! Ой, мама…
Массированный удар сотен тел чуть ли не кладет состав на бок. Устоял.
Женский вскрик боли. Люди! Вы же убьетесь!
Закон джунглей. Каждый сам за себя. Правда, джунгли каменные, но… Каждый сам за себя. Двери даже не пытаюсь закрыть. Бесполезно. Пока состав не заполнится до хруста и треска – бесполезно. Пассажирам наплевать, что чем дольше они будут садиться, тем больше интервал между поездами. Точнее, они об этом просто не задумываются. Им думать некогда. Им надо втиснуться в вагон.
Ну вот, состав битком. Попытка закрыть двери – безуспешна. Торчат наружу рукава, полы одежды, сумки. Микрофон в руку – и на весь состав. Громко.
– Значит, так! Если сейчас двери не закроются, то я высажу ВСЕХ и дальше поеду пустым!
Помогает. Двери закрываются. Едем. Текстильщики. Господи, ну куда вы все и сразу?! Даже выйти людям не дают. Видно, что на выход прорываются с боем, расшвыривая толпу. Интервал продолжает расти.
Двери закрываю так же, как на Кузьминках. Это не смешно. Это грустно. Стоит мне только заикнуться диспетчеру, что у меня нет контроля дверей – она тут же даст команду на высадку. А команда диспетчера – приказ для машиниста, подлежащий безусловному выполнению… И так ехать до центра. Там станет полегче.
Минус 13 минут от графика. Ну что, господа пассажиры? «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Волгоградский проспект!» Поехали?
Рассказ машиниста
Глава 7
Рассказ машиниста
Глава 8
Как-то сразу поймал волну. Утром она резкая, рваная, кто-то опаздывает, кто-то боится опоздать. Команды диспетчера бьют по ушам. А сейчас… Спокойная, даже немного флегматичная. Пассажиры на станциях придерживают двери, но видно, что делают это по привычке, типа: «И на фига я в дверь вцепился?.. Ну, если держу, тогда надо залезть…»
Иду точно по расписанию. 1,35 интервал по графику, но абсолютно не чувствуется. Ощущение выходного дня.
Чашка горячего чая. Жить все-таки хорошо.
Открытый участок. Никогда не задумывались, почему по открытым участкам поезда идут медленно? Все очень просто. Это машинисты «гуляют»! В «трубе» потихоньку нагоняется плюс минута к графику, и на открытом участке эта минута сбрасывается.
Машинист тоже человек, и как бы он метро ни любил, ему хочется увидить солнце, а не лампы дневного света. В пик, естественно, не «погуляешь», но во внепиковое время это одна из наших маленьких радостей. Особенно летом, когда можно открыть окно, боковую дверь и проветрить кабину.
Рязанский проспект. Маневровые быстро обернулись, привезли минуту плюса от графика. Обстановка на линии спокойная, значит, будем «гулять». Ура! Спасибо вам, ребята.
Поезд плавно катится, чуть покачиваясь. Как сегодня хорошо-то. Ну, правда, словно выходной. Вся разница, что сейчас мне не хочется гонки и нервотрепки: она и так может начаться в любой момент. А вот будь нынче действительно воскресенье… Кого ни спрашивал из машинистов, никто в выходные работать не любит: смена проходит слишком монотонно. Именно в выходные дни я начинаю тосковать по безумию настоящего утреннего пика.
Спорим, вы и так угадали.
…Щелчок замка двери, и ты вваливаешься в кабину. Сумку на стол, куртку на крюк.
– Нормально все, полторы минуса, гони.
Сменившийся машинист выходит из кабины, ты закрываешь за ним дверь на замок и, плюхнувшись в кресло, нажимаешь информатор. «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…»
Только работа у них необычная.
Особенно на перегруженной ТКЛ.
Рассказ машиниста
Про чистоту в вагонах
Ладно, поехал я развозить гуляющих… Кстати, с Днем города вас! Ненавижу всяческие народные гулянья. Остается от них в вагоне посуда, мусор, продукты жизнедеятельности… Вы просто не видите того количества мусора, что выгребается ежедневно.
Как сказала одна из наших уборщиц: «Чтобы горожане задумались о чистоте, надо неделю не убирать. Не выгребать вагоны, не чистить станции. И когда с утра люди поедут на работу по щиколотку в дерьме, когда будут поскальзываться на разлитом пиве, когда, придя в офис, обнаружат, что от ботинок пахнет вытошненным салатом… Вот тогда, может быть, что-нибудь и изменится».
Потом вздохнула и добавила: «Может быть…»
Господи, дай мне, пожалуйста, доработать эту смену без разбитых окон, без пустых огнетушителей, без крови на сиденьях… Пожалуйста!
Как сказала одна из наших уборщиц: «Чтобы горожане задумались о чистоте, надо неделю не убирать. Не выгребать вагоны, не чистить станции. И когда с утра люди поедут на работу по щиколотку в дерьме, когда будут поскальзываться на разлитом пиве, когда, придя в офис, обнаружат, что от ботинок пахнет вытошненным салатом… Вот тогда, может быть, что-нибудь и изменится».
Потом вздохнула и добавила: «Может быть…»
Господи, дай мне, пожалуйста, доработать эту смену без разбитых окон, без пустых огнетушителей, без крови на сиденьях… Пожалуйста!
Глава 4
Дневник Метроэльфа: С добрым утром!
3.50 утра. Или ночи. Кому как нравится. «Вам пора вставать!» – голос будильщицы вырывает из сладких объятий сна. Господи, как я ненавижу эту фразу! Вроде только закрыл глаза. Поспать бы еще. Минут шестьсот. На каждый глаз…Тихо встаю. В дверную щель пробивается тонкий луч света – хватит, чтобы одеться. Сосед по комнате спит. Ему еще полчаса дрыхнуть, счастливец. Полусонный, иду по коридору. Взмах рукой будильщице, означающий: «Проснулся, спасибо, до свидания». Умывальник. Две ладони обжигающе-холодной воды на лицо.
Ой! Где я?! А-а-а… На работе.
По лестнице на первый этаж. ДДЭ[2]. Оператор спит. Тетрадь заступления в общей комнате. Ставлю в ней автограф. Так, принять два состава. Сначала тридцать девятый, ну-ка, где он? Блин! Двадцать девятая канава, у черта на куличках. Рюкзак на пол: пускай тут побудет.
Инструментальная комната. Автограф за инструмент. Реверсивную ручку в карман, фонари в одну руку, молоток в другую.
Свет на канавах погашен, горит только по переднему вееру. Двадцать девятая. Фонари в кабину. И обратно вдоль канав. Где тут свет включается? Вот! Две кнопки. Вроде зажегся.
Спать тянет жутко.
Обратно в кабину. Поменять трафарет на «39». Начнем-с. Радиосвязь.
– Стационар. 29-я канава, четная голова, как слышно?
И тишина…
– Стационар! 29-я канава, четная голова, как слышно?
Та-ак. Похоже, они спят.
– СТАЦИОНАР!!! МАТЬ ВАШУ ЗА НОГУ!!!
– 29-я, не ори, это 12-я, слышу тебя нормально.
– 12-я, спасибо, тебя так же.
Фонарь в руку – и по составу. Спать хочу – не могу!
– А-а не спеть ли мне пе-е-сню! О-о любви-и!!!
Испуганная стайка воробьев вылетает из вагона. Кажется, я слишком громко пою.
В порядке тридцать девятый, принял я его. Реверсивку возвращаю в ДДЭ. У аппарата с водой стоит Димка.
– О, Макс! Покурим?!
Взгляд на часы. Пять минут есть.
– Сейчас.
Оператор уже проснулся. Кладу ручку на стол.
– С тридцать девятого маршрута.
Оператор делает пометку в книге заступления. Достаю термос. Чай в кружку, буквально на два глотка. Сигарету в зубы. Иду к Димке курить.
– Слышал, Петровича вчера не допустили?
– С чего это?
– Пульс и давление.
– С бодуна, что ли?
– А фиг его знает. Вроде не мальчик. Знает «Метод трех А»: Анаприлин, Алка-Зельцер, Антиполицай.
– Вот и я о том же… – окурок в урну. – Ладно, побежал, мне еще свой принимать.
– Увидимся…
Приемка своего состава занимает меньше времени, то ли потому что чай меня разбудил, то ли потому что свой. Депо уже проснулось. Слышен шум от проверяемой пневматики, гудки тайфунов[3]. По громкой раздается: «Ремонт, подойдите на 20-ю канаву. Четная голова, не горят верхние фары…»
День начался. Мне-то во сколько выезжать? 5.38 у «Елены» (светофор Е), пора записать подачу напряжения. Ворота открыты. Помощник отвязал деповскую воздушную магистраль. Надел «удочку» на токоприемник второго вагона. Дэдээшник подал напряжение.
– Давление?
– Норма.
Выглянул еще раз, чтобы убедиться, что светофор Д – белый.
– Белый! – и один свисток.
– Белый! – Реверсивку по ходу вперед, открыть кран ЭПК[4] и тайфун один раз. Ручку в «Ход-1».
– Счастливого пути.
– Спасибо.
Ну что? С добрым утром, город?..
P.S. Повторяем, вы читаете художественное произведение. Здесь и далее все имена, фамилии, номера маршрутов и канав, названия станций и депо – вымышленные. Любые совпадения – случайны.
Рассказ машиниста
Про зайца
Подъезжаю сегодня к моечной канаве, смотрю, по путям вроде кошка скачет. Я, конечно, видел кошек в депо, но до такой наглости, как скакать перед идущим поездом, они еще не дошли. Присмотрелся – заяц! Жирны-ы-ый! Посигналил пару раз, он и сиганул в траву.
Дэдээшники веселятся:
– Хрен ли зайца гоняешь?
– А что с ним делать? Развели, понимаешь, зоопарк в депо. Зайцы по путям скачут, нормальному поезду проехать нельзя…
Такие мелочи добавляют позитива, особенно когда смена закончена. А откуда заяц? Так лес же рядом. В депо травы полно, на мойку (особенно ночью) редко кто заходит, собак нет. Вот, видимо, косой и пригрелся, отъедается перед зимой…
Дэдээшники веселятся:
– Хрен ли зайца гоняешь?
– А что с ним делать? Развели, понимаешь, зоопарк в депо. Зайцы по путям скачут, нормальному поезду проехать нельзя…
Такие мелочи добавляют позитива, особенно когда смена закончена. А откуда заяц? Так лес же рядом. В депо травы полно, на мойку (особенно ночью) редко кто заходит, собак нет. Вот, видимо, косой и пригрелся, отъедается перед зимой…
Глава 5
Всем спать!
Замечали, как поезд метро убаюкивает усталого человека? Некоторые регулярно «досыпают» по дороге на службу и дремлют, когда едут домой. Представьте себе, машинистам тоже хочется спать, и не всегда это желание настигает их дома.
На «поездной работе» дрыхнуть нельзя, и, как нарочно, она провоцирует на это, особенно летом. Жара, духота и недостаток кислорода просто вбивают в сон. Монотонность – вот самое утомительное: плавное покачивание состава плюс равномерный шум.
Вдобавок лампы дневного света вводят организм в заблуждение. Человеку нужно солнце. Если светло – день. Если свет искусственный – ночь (или вечер). А под землей время суток можно определить только по часам.
Чем грозит сон машиниста пассажирам? Абсолютно ничем страшным. Сон может спровоцировать проезд запрещающего светофора, что повлечет автоматическую экстренную остановку состава. Торможение будет интенсивное, но если вы держитесь за поручень, то единственное, на что сможете посетовать: «В этот раз как-то резче остановились». Ну и в последних вагонах будет ощущаться запах бакелита, запах тормозных колодок.
Чем еще? Проездом станции. В этом случае диспетчер мгновенно разбудит машиниста, и на следующей станции поезд точно остановится. Правда, в обоих случаях, скорее всего, будет дана команда на высадку пассажиров. В результате либо вы проедете свою станцию, либо придется выйти и уехать на следующем поезде.
Вот и все для вас неудобства, если машинист задрыхнет на боевом посту. А его накажут пинком под зад с должности. И поделом.
Когда сильнее всего хочется спать? Это индивидуально, но, как правило, сон одолевает машиниста не в часы пик, а перед самым концом пика либо уже после, когда спадает общее напряжение. При ранней смене это третий-четвертый круг. Накатывает жуткая сонливость, глаза слипаются, и нет никаких сил удержаться, чтобы не «закрыть их всего на секунду».
Этот эффект хорошо знают летчики гражданской авиации: взлетели, поставили машину на автопилот, дружно выдохнули – и весь экипаж начинает клевать носом.
Водителям советуют в таких случаях встать на обочину и подремать полчасика, но для машинистов (как и для летчиков) это точно не подходит. В итоге начинается яростная борьба со сном.
Есть рекомендации службы подвижного состава, что нужно делать: попрыгать, поприседать, походить по кабине. Машинисты говорят, пробовали – не помогает. Увы, но действительно не помогает. Пока ты прыгаешь, приседаешь, сонливость отступает, но ровно до того момента, пока не сядешь в кресло – и тогда сон наваливается с новой силой. Да и не всегда можно выполнить эти рекомендации, не нарушая инструкций. Например, когда ручка находится в ходовом или тормозном положении, машинист должен сидеть на месте как приклеенный. Не станет же он бросать контроллер и изображать кузнечика, летя под запрещающий сигнал.
Тем не менее машинисты умудрялись засыпать даже при работе на маневрах[5], по выводу состава из тупиков. Вроде бы когда там спать-то? Режим маневров рваный: сел в поезд, перегнал его, вышел из поезда, по платформе перешел, опять сел, и в кабине дремать некогда, только ручку с «хода» кинул в «ноль», как уже тормозить надо. Но вот именно в момент, когда ручка встает в «ноль», люди и вырубались, просыпаясь только от света станции, бьющего сквозь веки.
У каждого машиниста есть устройство под названием «будильник водителя», которое всегда должно быть с собой. Похоже на слуховой аппарат, вешается за ухо. Если голова наклоняется вперед (именно вперед, назад эта штука не работает), то раздается противный писк, который, по идее, должен разбудить человека. Проблема в том, что так удобно голову уронить назад, на ящик предохранителей, как на жесткую, но от того не менее желанную подушку, и благостно прикрыть глаза…
Если машинист проехал станцию «по причине сна на рабочем месте», первый вопрос ревизоров: был ли у него «будильник» с собой, и надел ли он его, когда почувствовал сонливость? Как будто это панацея. Инструкторы регулярно проверяют наличие и работоспособность «будильника», и машинисты надевают его на ухо, когда совсем уж невмоготу, но больше для очистки совести, ибо доверия этому агрегату нет никакого. Уж лучше песни петь, курить, лишь бы только не уснуть!
За одного битого двух небитых дают, вот и с Метроэльфом был случай, научивший не поддаваться сну, как бы ни слипались глаза. Он тоже по молодости один раз заснул. Ладно, чего уж там, «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Пусть расскажет.
– Отправился с Баррикадной в центр, сбросил ручку в «ноль» и… Отключился. То самое подленькое «Я на секунду глаза закрою, ничего же не случится…» Случилось! Открываю глаза – Пушкинская, практически середина платформы, скорость 58, и почему-то АРС[6] не сработала. С криком [вырезано цензурой] рву все на себя[7]. Остановился. Точно у знака 8. Руки и задница мокрые от пота. Повезло, мне просто повезло. С тех пор я не сплю на работе…
– Что ты делаешь, чтобы не спать?
– Зимой это просто. Печку выключил, форточку приоткрыл – попробуй, усни. Ну а летом… Кто-то пьет крепкий чай, кофе. Кто-то энергетики. Курящие – накачиваются никотином до одури. А я пою. Когда не курю. О кондиционере в кабине остается только мечтать. Жарко летом в «трубе», ох, как жарко. Вроде бы и торцевая дверь приоткрыта, и сквознячок гуляет, но все равно рубаха мокрая насквозь…
Так что иногда пассажиры первого вагона на ТКЛ могут услышать хриплый голос, завывающий что-нибудь вроде: «У меня желтые глаза, теплые глаза, полные огня…»
На «поездной работе» дрыхнуть нельзя, и, как нарочно, она провоцирует на это, особенно летом. Жара, духота и недостаток кислорода просто вбивают в сон. Монотонность – вот самое утомительное: плавное покачивание состава плюс равномерный шум.
Вдобавок лампы дневного света вводят организм в заблуждение. Человеку нужно солнце. Если светло – день. Если свет искусственный – ночь (или вечер). А под землей время суток можно определить только по часам.
Чем грозит сон машиниста пассажирам? Абсолютно ничем страшным. Сон может спровоцировать проезд запрещающего светофора, что повлечет автоматическую экстренную остановку состава. Торможение будет интенсивное, но если вы держитесь за поручень, то единственное, на что сможете посетовать: «В этот раз как-то резче остановились». Ну и в последних вагонах будет ощущаться запах бакелита, запах тормозных колодок.
Чем еще? Проездом станции. В этом случае диспетчер мгновенно разбудит машиниста, и на следующей станции поезд точно остановится. Правда, в обоих случаях, скорее всего, будет дана команда на высадку пассажиров. В результате либо вы проедете свою станцию, либо придется выйти и уехать на следующем поезде.
Вот и все для вас неудобства, если машинист задрыхнет на боевом посту. А его накажут пинком под зад с должности. И поделом.
Когда сильнее всего хочется спать? Это индивидуально, но, как правило, сон одолевает машиниста не в часы пик, а перед самым концом пика либо уже после, когда спадает общее напряжение. При ранней смене это третий-четвертый круг. Накатывает жуткая сонливость, глаза слипаются, и нет никаких сил удержаться, чтобы не «закрыть их всего на секунду».
Этот эффект хорошо знают летчики гражданской авиации: взлетели, поставили машину на автопилот, дружно выдохнули – и весь экипаж начинает клевать носом.
Водителям советуют в таких случаях встать на обочину и подремать полчасика, но для машинистов (как и для летчиков) это точно не подходит. В итоге начинается яростная борьба со сном.
Есть рекомендации службы подвижного состава, что нужно делать: попрыгать, поприседать, походить по кабине. Машинисты говорят, пробовали – не помогает. Увы, но действительно не помогает. Пока ты прыгаешь, приседаешь, сонливость отступает, но ровно до того момента, пока не сядешь в кресло – и тогда сон наваливается с новой силой. Да и не всегда можно выполнить эти рекомендации, не нарушая инструкций. Например, когда ручка находится в ходовом или тормозном положении, машинист должен сидеть на месте как приклеенный. Не станет же он бросать контроллер и изображать кузнечика, летя под запрещающий сигнал.
Тем не менее машинисты умудрялись засыпать даже при работе на маневрах[5], по выводу состава из тупиков. Вроде бы когда там спать-то? Режим маневров рваный: сел в поезд, перегнал его, вышел из поезда, по платформе перешел, опять сел, и в кабине дремать некогда, только ручку с «хода» кинул в «ноль», как уже тормозить надо. Но вот именно в момент, когда ручка встает в «ноль», люди и вырубались, просыпаясь только от света станции, бьющего сквозь веки.
У каждого машиниста есть устройство под названием «будильник водителя», которое всегда должно быть с собой. Похоже на слуховой аппарат, вешается за ухо. Если голова наклоняется вперед (именно вперед, назад эта штука не работает), то раздается противный писк, который, по идее, должен разбудить человека. Проблема в том, что так удобно голову уронить назад, на ящик предохранителей, как на жесткую, но от того не менее желанную подушку, и благостно прикрыть глаза…
«Блестящая идея для водителей грузовика на дальние расстояния или профессиональных водителей, которые рискуют заснуть за рулем. Этот антисон поднимает тревогу, находясь позади вашего уха… если ваша голова отклонится больше, чем на 45 градусов, будет звучать сигнал… возвращает вас в реальность…»Это реклама. А в реальности «будильник» – стоящая вещь, но абсолютно непригодная в условиях метрополитена. На сиденье водителя стоит подголовник. Он должен беречь шейные позвонки при ударе в корму и попутно осложняет засыпание с головой, откинутой назад. На сиденье машиниста ничего подобного нет. Соответственно, упал затылком – и спи спокойно, дорогой товарищ.
Если машинист проехал станцию «по причине сна на рабочем месте», первый вопрос ревизоров: был ли у него «будильник» с собой, и надел ли он его, когда почувствовал сонливость? Как будто это панацея. Инструкторы регулярно проверяют наличие и работоспособность «будильника», и машинисты надевают его на ухо, когда совсем уж невмоготу, но больше для очистки совести, ибо доверия этому агрегату нет никакого. Уж лучше песни петь, курить, лишь бы только не уснуть!
За одного битого двух небитых дают, вот и с Метроэльфом был случай, научивший не поддаваться сну, как бы ни слипались глаза. Он тоже по молодости один раз заснул. Ладно, чего уж там, «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Пусть расскажет.
– Отправился с Баррикадной в центр, сбросил ручку в «ноль» и… Отключился. То самое подленькое «Я на секунду глаза закрою, ничего же не случится…» Случилось! Открываю глаза – Пушкинская, практически середина платформы, скорость 58, и почему-то АРС[6] не сработала. С криком [вырезано цензурой] рву все на себя[7]. Остановился. Точно у знака 8. Руки и задница мокрые от пота. Повезло, мне просто повезло. С тех пор я не сплю на работе…
– Что ты делаешь, чтобы не спать?
– Зимой это просто. Печку выключил, форточку приоткрыл – попробуй, усни. Ну а летом… Кто-то пьет крепкий чай, кофе. Кто-то энергетики. Курящие – накачиваются никотином до одури. А я пою. Когда не курю. О кондиционере в кабине остается только мечтать. Жарко летом в «трубе», ох, как жарко. Вроде бы и торцевая дверь приоткрыта, и сквознячок гуляет, но все равно рубаха мокрая насквозь…
Так что иногда пассажиры первого вагона на ТКЛ могут услышать хриплый голос, завывающий что-нибудь вроде: «У меня желтые глаза, теплые глаза, полные огня…»
Рассказ машиниста
Про ахтунг
Кто-то на ТКЛ по селектору (то есть услышали его все станции плюс диспетчер) спел «Голубая луна» Моисеева… Вся линия в ахтунге. Руководство рыщет в поисках виновного. Вроде даже ревизоры в срочном порядке выехали.
Фиг найдут. Народу много.
Но «певец» порадовал!
Фиг найдут. Народу много.
Но «певец» порадовал!
Глава 6
Дневник Метроэльфа: Ранняя
Не люблю ранние смены. Если кто живет близко, ему, может быть, и ничего, а мне случается иногда ездить на работу из области. Это каждый раз просто кошмар.Сижу у медиков.
– Что-то у вас давление низкое…
Ага, если встал в четыре утра, откуда ему взяться?
– И пульс частит…
Ну конечно, после трех ложек кофе на стакан – что вы хотите?
– Вы себя нормально чувствуете?
– Конечно, нормально!
Кто бы сомневался, это состояние комы для меня абсолютно нормально.
Слава богу, допустили.
На линейном свежая телефонограмма. Опять боремся с Бен Ладеном. Расписался об усвоении. Пора на состав.
Утро. Народу много, но терпимо. Если держать интервал, то ехать можно.
Рязанский проспект. Состав передаю маневровому машинисту и иду, не торопясь, на второй путь. Лица. Навстречу. Много лиц. Серые, хмурые, сонные. Улыбок нет. Да и откуда им взяться в такой толчее, где каждый сам за себя?
Состав на втором стоит. Интервал между поездами уже 2,30 и продолжает расти. Оказывается, впереди 12-й загнулся: глухая потеря управления. Высаживает пассажиров. Первый вопрос: где? Кузьминки?! И мысль всплеском: «Кранты! Восемь утра. Самый пик!»
А люди стоят стеной. В вагон попасть невозможно. Те немногие смельчаки, которые пытаются это сделать, получают яростный отпор от находящихся в вагоне. Народу на платформе прибывает.
12-й поехал. Сам. Состав уходит с Рязанского. Мой следующий. Иду резервом, то есть пустым, до Кузьминок, там сажаю пассажиров. Сочувствую тем, кто следом. Им разгружать Рязанку.
Кузьминки. Стена народу. И тут я. Пустой! Ой, мама…
Массированный удар сотен тел чуть ли не кладет состав на бок. Устоял.
Женский вскрик боли. Люди! Вы же убьетесь!
Закон джунглей. Каждый сам за себя. Правда, джунгли каменные, но… Каждый сам за себя. Двери даже не пытаюсь закрыть. Бесполезно. Пока состав не заполнится до хруста и треска – бесполезно. Пассажирам наплевать, что чем дольше они будут садиться, тем больше интервал между поездами. Точнее, они об этом просто не задумываются. Им думать некогда. Им надо втиснуться в вагон.
Ну вот, состав битком. Попытка закрыть двери – безуспешна. Торчат наружу рукава, полы одежды, сумки. Микрофон в руку – и на весь состав. Громко.
– Значит, так! Если сейчас двери не закроются, то я высажу ВСЕХ и дальше поеду пустым!
Помогает. Двери закрываются. Едем. Текстильщики. Господи, ну куда вы все и сразу?! Даже выйти людям не дают. Видно, что на выход прорываются с боем, расшвыривая толпу. Интервал продолжает расти.
Двери закрываю так же, как на Кузьминках. Это не смешно. Это грустно. Стоит мне только заикнуться диспетчеру, что у меня нет контроля дверей – она тут же даст команду на высадку. А команда диспетчера – приказ для машиниста, подлежащий безусловному выполнению… И так ехать до центра. Там станет полегче.
Минус 13 минут от графика. Ну что, господа пассажиры? «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Волгоградский проспект!» Поехали?
Рассказ машиниста
Про аццкую сотону
Въезжаю на станцию. На платформе стоит священник. Видя мой поезд, начинает его крестить. Интересно, он ждал, что я исчезну в языках пламени и клубах дыма? А это было бы забавно…
Помню, год назад одна бабушка удивила. Стоит и интенсивно крестится, глядя на мой состав, вгоняя меня этим в ступор. Долго думает, но так и не решается войти в поезд. Потом уж я понимаю, что у меня 66 маршрут – почти «сатанинские» цифры.
Сейчас номер маршрута другой, и если отбросить шутки в сторону, я хочу верить, что на самоим деле батюшка нас с вами благословил.
Помню, год назад одна бабушка удивила. Стоит и интенсивно крестится, глядя на мой состав, вгоняя меня этим в ступор. Долго думает, но так и не решается войти в поезд. Потом уж я понимаю, что у меня 66 маршрут – почти «сатанинские» цифры.
Сейчас номер маршрута другой, и если отбросить шутки в сторону, я хочу верить, что на самоим деле батюшка нас с вами благословил.
Глава 7
Инструктаж о вежливости
Пара фрагментов инструктажа по Службе Подвижного Состава с комментариями, взятыми у компетентных лиц.
Ну естественно, женщине куртку зажало при посадке справа. Уместный вопрос: почему на следующей станции, где платформа с нормальной стороны, то есть слева, машинист не открыл двери справа, чтобы освободить бедную женщину (и нарваться на уголовное дело по факту того, что люди из правых дверей упали на пути – кстати, такой факт имел место на метрополитене)?
Начнем с того, что просто физически невозможно открыть двери со стороны стены. Это метро, тут все так устроено, чтобы помешать его сотрудникам угробить пассажиров. Видели на стене датчик с антенной? У знака остановки первого вагона? Он не только определяет маршрут поезда для диспетчера, он еще системе докладывает, с какой стороны платформа, и если машинист нажмет кнопку дверей, которые сейчас у стены, они просто не откроются.
Нет, если машинист очень захочет, то сможет извернуться и все-таки вывалить вас на шпалы, хотя придется малость попотеть. Есть такая штука – ОБД (отключение безопасности дверей). Чтобы дядя, который сидит в кабине поезда, не шалил, эта штука опломбирована. И вот если (предварительно доложив диспетчеру, иначе накажут) сорвать с ОБД пломбу…
Тут-то пассажиры, тесно прижатые соседями к правым дверям, лишенные возможности даже толком пошевелиться – не то, что отлипнуть от дверей, – и посыпятся на пути!
И дама, у которой защемило куртку – одной из первых.
У Метроэльфа то же самое было. Однажды перед Баррикадной захрипела связь «пассажир – машинист»: что-то пытаются сказать, но что – абсолютно непонятно. Если вы хотите обратиться к машинисту во время движения, нужно орать, причем как можно ближе к микрофону. Микрофоны-то стоят обычные, без системы шумоподавления… На станции он попросил повторить информацию. Робкий голос: «Машинист, откройте двери у стены…»
Понятно, кому-то на Китай-городе зажало одежду, и человек не может выйти. Только как ему помочь в вечерний пик? На Баррикадной люди зайти в вагон не могут, а если еще открыть двери с другой стороны…
Интересно, согласится ли этот несчастный пассажир сесть вместо машиниста в тюрьму? Чисто теоретически…
Машинист – лицо подневольное, намертво прикованное инструкцией к своему месту. Он обязан обо всем, что происходит, информировать диспетчера и дальше следовать его указаниям. Скажут ехать до следующей – поедет. Скажут стоять – будет стоять. Если пассажиры не видят – это не значит, что машинист ничего не делает…
В целом грустный получился инструктаж о вежливости. Смысл примерно такой: надо быть вежливым, а то пассажиры жалуются.
На самом деле, пассажиры недовольны всегда, и плохое поведение сотрудников тут совершенно ни при чем. Если проанализировать типичный список претензий, станет ясно: добрая половина пассажиров не жалобы пишет, а расписывается в собственной глупости.
Правда, наказывают за это все равно работников метро.
Женщине зажало куртку, она об этом сообщала по переговорному устройству на протяжении 3 (трех) перегонов, но двери машинист так и не открыл…Кошмар и ужас! Машинист ехал три перегона, не открывая двери!!!
Ну естественно, женщине куртку зажало при посадке справа. Уместный вопрос: почему на следующей станции, где платформа с нормальной стороны, то есть слева, машинист не открыл двери справа, чтобы освободить бедную женщину (и нарваться на уголовное дело по факту того, что люди из правых дверей упали на пути – кстати, такой факт имел место на метрополитене)?
Начнем с того, что просто физически невозможно открыть двери со стороны стены. Это метро, тут все так устроено, чтобы помешать его сотрудникам угробить пассажиров. Видели на стене датчик с антенной? У знака остановки первого вагона? Он не только определяет маршрут поезда для диспетчера, он еще системе докладывает, с какой стороны платформа, и если машинист нажмет кнопку дверей, которые сейчас у стены, они просто не откроются.
Нет, если машинист очень захочет, то сможет извернуться и все-таки вывалить вас на шпалы, хотя придется малость попотеть. Есть такая штука – ОБД (отключение безопасности дверей). Чтобы дядя, который сидит в кабине поезда, не шалил, эта штука опломбирована. И вот если (предварительно доложив диспетчеру, иначе накажут) сорвать с ОБД пломбу…
Тут-то пассажиры, тесно прижатые соседями к правым дверям, лишенные возможности даже толком пошевелиться – не то, что отлипнуть от дверей, – и посыпятся на пути!
И дама, у которой защемило куртку – одной из первых.
У Метроэльфа то же самое было. Однажды перед Баррикадной захрипела связь «пассажир – машинист»: что-то пытаются сказать, но что – абсолютно непонятно. Если вы хотите обратиться к машинисту во время движения, нужно орать, причем как можно ближе к микрофону. Микрофоны-то стоят обычные, без системы шумоподавления… На станции он попросил повторить информацию. Робкий голос: «Машинист, откройте двери у стены…»
Понятно, кому-то на Китай-городе зажало одежду, и человек не может выйти. Только как ему помочь в вечерний пик? На Баррикадной люди зайти в вагон не могут, а если еще открыть двери с другой стороны…
Интересно, согласится ли этот несчастный пассажир сесть вместо машиниста в тюрьму? Чисто теоретически…
В вагоне № такой-то драка, нет реакции машиниста на сообщение по экстренной связи…Интересно, какой реакции ожидали? Что, остановившись на станции, он радостно схватит в одну руку «башмак», а в другую «закоротку», выскочит из кабины и побежит принимать участие в русской народной забаве под названием «стенка на стенку»?
Машинист – лицо подневольное, намертво прикованное инструкцией к своему месту. Он обязан обо всем, что происходит, информировать диспетчера и дальше следовать его указаниям. Скажут ехать до следующей – поедет. Скажут стоять – будет стоять. Если пассажиры не видят – это не значит, что машинист ничего не делает…
В целом грустный получился инструктаж о вежливости. Смысл примерно такой: надо быть вежливым, а то пассажиры жалуются.
На самом деле, пассажиры недовольны всегда, и плохое поведение сотрудников тут совершенно ни при чем. Если проанализировать типичный список претензий, станет ясно: добрая половина пассажиров не жалобы пишет, а расписывается в собственной глупости.
Правда, наказывают за это все равно работников метро.
Рассказ машиниста
Про униженных и оскорбленных
Бабушка спросила у ИнфоСОСа[8], куда ей удобнее выйти. Оператор объяснила.
То ли бабушка не поняла, то ли оператор ошиблась, теперь уже не установишь, но в результате бабушка вышла не в ту сторону. Другой бы плюнул и забыл. Бабушка не поленилась и написала жалобу.
Оператора вызвали на ковер к руководству и наказали.
Вывод. Не обижайте бабушек!
Интересно, кому бы машинистам пожаловаться, что им хамят, оскорбляют? Недавно на Рязанке женщина выскочила и давай орать:
– Что вы себе позволяете, я каждый день выхожу из дома точно под работу и каждый день из-за вас опаздываю на пять минут!!!
Ну вот что тут можно ответить? Чтобы перестала уже наступать на грабли и попробовала выходить на пять минут раньше?
Я бы на эту даму с удовольствием пожаловался. Не подскажете номер телефона?
То ли бабушка не поняла, то ли оператор ошиблась, теперь уже не установишь, но в результате бабушка вышла не в ту сторону. Другой бы плюнул и забыл. Бабушка не поленилась и написала жалобу.
Оператора вызвали на ковер к руководству и наказали.
Вывод. Не обижайте бабушек!
Интересно, кому бы машинистам пожаловаться, что им хамят, оскорбляют? Недавно на Рязанке женщина выскочила и давай орать:
– Что вы себе позволяете, я каждый день выхожу из дома точно под работу и каждый день из-за вас опаздываю на пять минут!!!
Ну вот что тут можно ответить? Чтобы перестала уже наступать на грабли и попробовала выходить на пять минут раньше?
Я бы на эту даму с удовольствием пожаловался. Не подскажете номер телефона?
Глава 8
Дневник Метроэльфа: Час пик
Многие недовольны, что мало времени для посадки – высадки. Друзья, но это же элементарно. График движения поездов рассчитан так, чтобы вы ехали, а не стояли. В график заложено четкое время стоянки на каждую станцию. Там не предусмотрены лишние минуты на держание дверей, зажатие сумок, рюкзаков, одежды, рук и ног. Чем дольше поезд задержится на станции, тем короче будет стоянка на следующей. Скажите спасибо «джентльменам», держащим двери.Вечерняя смена. Пик уже начался. Вечерний пик гораздо спокойней, чем утренний. Народ усталый возвращается домой. Пришел на работу на взводе из-за личных проблем, но… Работа успокаивает. Есть только ты и «труба». Один на один. «Труба» нервных не любит.
Как-то сразу поймал волну. Утром она резкая, рваная, кто-то опаздывает, кто-то боится опоздать. Команды диспетчера бьют по ушам. А сейчас… Спокойная, даже немного флегматичная. Пассажиры на станциях придерживают двери, но видно, что делают это по привычке, типа: «И на фига я в дверь вцепился?.. Ну, если держу, тогда надо залезть…»
Иду точно по расписанию. 1,35 интервал по графику, но абсолютно не чувствуется. Ощущение выходного дня.
Чашка горячего чая. Жить все-таки хорошо.
Открытый участок. Никогда не задумывались, почему по открытым участкам поезда идут медленно? Все очень просто. Это машинисты «гуляют»! В «трубе» потихоньку нагоняется плюс минута к графику, и на открытом участке эта минута сбрасывается.
Машинист тоже человек, и как бы он метро ни любил, ему хочется увидить солнце, а не лампы дневного света. В пик, естественно, не «погуляешь», но во внепиковое время это одна из наших маленьких радостей. Особенно летом, когда можно открыть окно, боковую дверь и проветрить кабину.
Рязанский проспект. Маневровые быстро обернулись, привезли минуту плюса от графика. Обстановка на линии спокойная, значит, будем «гулять». Ура! Спасибо вам, ребята.
Поезд плавно катится, чуть покачиваясь. Как сегодня хорошо-то. Ну, правда, словно выходной. Вся разница, что сейчас мне не хочется гонки и нервотрепки: она и так может начаться в любой момент. А вот будь нынче действительно воскресенье… Кого ни спрашивал из машинистов, никто в выходные работать не любит: смена проходит слишком монотонно. Именно в выходные дни я начинаю тосковать по безумию настоящего утреннего пика.
* * *
Вы знаете, что такое утренний пик на ТКЛ? (мечтательно зажмурился) Да ничего вы не знаете, даже если живете на этой линии и каждый день ездите на работу… Сразу говорю: дальше могут прозвучать самые неожиданные слова. Ну представьте: вот я лечу по «трубе», состав битком набит народом – и у меня перед носом вспыхивает красный! Угадайте с трех раз, что я скажу: «Ой, как интересно!»; «Сейчас посмотрим, остановится эта бандура или нет…»; «Ну что, смертнички, покувыркаемся?!»Спорим, вы и так угадали.
…Щелчок замка двери, и ты вваливаешься в кабину. Сумку на стол, куртку на крюк.
– Нормально все, полторы минуса, гони.
Сменившийся машинист выходит из кабины, ты закрываешь за ним дверь на замок и, плюхнувшись в кресло, нажимаешь информатор. «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…»