Страница:
«Слава тебе, великий бог, Владыка Двух Истин! Я пришел к тебе, о господин мой! Меня привели, дабы я мог узреть твое совершенство. Я знаю тебя, знаю имя твое, знаю имена сорока двух богов, которые находятся с тобой в Чертоге Двух Истин, которые живут как стражи грешников, которые пьют кровь в этот день испытания..» – так должен был обратиться покойный к председателю суда. Потом перед лицом суда – «Великой Эннеады» – ему должно было произнести «Исповедь отрицания»:
Судебный процесс мог длиться очень долго, в одном из текстов «Книги мертвых» есть упоминание о многих месяцах, в течение которых продолжались испытания. Если покойный был признан достойным загробного существования, он объявлялся «правогласным» – «маа херу». Присвоение этого титула не только позволяло ему в полном здравии пребывать в царстве мертвых, но давало немалые привилегии. Теперь по его зову любой из богов обязан был прийти ему на помощь, любые двери Дуата распахивались по его приказу, а богини, ответственные за пропитание умерших, должны были снабжать его небесной пищей.
Ну а в случае обвинительного приговора грешника отдавали на съедение богине Амт – «Пожирательнице» с телом гиппопотама, лапами и гривой льва и пастью крокодила. Интересно отметить, что никаких изысканных наказаний для грешников (или для тех, кто не сумел правильно произнести нужные формулы и грамотно ответить на вопросы) суд Осириса очень долгое время не предусматривал: их попросту съедали. Лишь во времена Нового царства на берегах подземного Нила появилась какая-никакая пенитенциарная система: грешников лишают тепла, света и возможности общаться с богами. В «Книге Пещер» описывается, как виновных варят в котлах (туда кидают их головы, сердца, души и тени). А в «Книге Врат» бог Гор объявляет приговоренным: «Вы связаны сзади, злодеи, чтобы быть обезглавленными и перестать существовать».
Еще одним изменением законодательства, введенным ко времени Нового царства, было изменение статуса фараонов: теперь они представали перед судом Осириса так же, как простые смертные. Более того, процессы демократизации в загробном мире привели к тому, что право обрести вечную жизнь появилось даже у самого последнего бедняка, лишь бы он мог заказать простой гроб, на стенках которого написаны имена богов, а на крышке – обращение к Осирису: «О Уннефер, дай этому человеку в твоем Царстве тысячу хлебов, тысячу быков, тысячу сосудов пива». А если денег не было и на это, то изготавливали маленький гробик, в который вкладывали деревянную фигурку умершего и закапывали поблизости от богатого погребения.
Несмотря на все преимущества и радости загробной жизни, в долине подземного Нила, как и в долине Нила земного, любого из подданных могли в любой момент оторвать от его личных дел и привлечь к общественно полезным работам. В правомочности такой системы египтяне настолько не сомневались, что даже на Полях Иалу не рискнули ее ликвидировать. Но обходить ее они научились, и уклонение от общественных повинностей во времена Нового царства приняло массовый характер. Для этого использовалась специальная разновидность слуг – так называемые «ушебти». Собственно, слуг – иногда в виде статуэток, но чаще всего нарисованных на стенах гробницы – египтяне захватывали в загробный мир и раньше. Есть основания думать, что обычно это были реально существовавшие люди. Причем тот факт, что они еще живы, нимало не мешал им выполнять свои обязанности в загробном мире, если хозяин умирал первым; самим же слугам было гарантировано посмертное существование. Но с середины второго тысячелетия до н. э. загробный мир заполняется буквально толпами маленьких фигурок ушебти, назначенных не столько обслуживать своего хозяина, сколько заменять его, если он будет призван богами на общественные работы. Они должны были откликаться на имя покойного словами «Я здесь». В «Книге мертвых» приводится наставление для ушебти:
«О этот ушебти! Если Осирис-(имярек) будет призван выполнять любую работу, какую выполняют там, в Херет-Нечер, и будут тяготы ему там, как человеку, несущему свои обязанности, ты должен взять на себя все эти работы, которые делаются там: возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок с запада на восток. “Я сделаю это. Я здесь!” – скажешь ты».
Впрочем, судьба ушебти в загробном мире была не слишком тягостной. Они были дешевы, покойные египтяне десятками, а то и сотнями укладывали их в свои гробницы, возможно, чтобы распределить по дням года; известна, в частности, фигурка ушебти с надписью «1-й день 3-го месяца зимы». В остальные 364 дня года ушебти мог отдыхать и наслаждаться всеми (или по крайней мере многими) радостями Полей Иалу.
Все вышесказанное наводит на мысль, что к концу Среднего царства и тем более в эпоху Нового царства в Дуате произошел мощнейший демографический взрыв. Сюда толпами ринулись бедняки, которым раньше загробная жизнь не полагалась. Кроме того, Дуат был наводнен тысячами, если не миллионами ушебти. Ситуация осложнялась тем, что каждый покойник (к ушебти это, по-видимому, не относилось) приводил в загробный мир сразу несколько своих сущностей, ведших достаточно самостоятельную жизнь. Сколько именно их приходилось на одного человека, сегодня сказать трудно: египтологи называют цифры до шести и даже до восьми. И о сути каждой из них информация тоже имеется самая противоречивая.
Во-первых, у египтянина было имя – «рен», и оно являло собой вполне полноценную и почти самостоятельную сущность, наподобие души (некоторые египтологи называют его одной из душ). Достаточно было стесать высеченное на статуе имя и надписать новое, как статуя начинала являть собой уже другого человека. Достаточно было в тексте, воспевающем свершения прежнего фараона, заменить его имя на другое, как все его деяния переходили к новому владельцу: это было не обманом читателя, а сакральным актом. Мы уже писали о том, что именно «рен», надписанный возле изображения в гробнице, давал возможность его носителю попасть в царство мертвых.
Кроме того, у человека имелась тень – «шуит». Какое отношение она имела к человеку, кроме того, что он ее отбрасывал в солнечную погоду, сегодня сказать невозможно. Тем не менее эта тень шла, в числе прочих душ, в загробный мир. Известно, что тени грешников, осужденных судом Осириса, варились в котлах вместе с прочими их органами.
О том, что такое душа «ах», почти ничего не известно; возможно, она возникала лишь после смерти, после проведения жрецами соответствующего ритуала.
Главные компоненты комплекса душ египтянина – «ба» и «ка» – чаще всего упоминаются в древних текстах, посвященных загробной жизни. Причем «ба» при жизни настолько тесно был связан с телом, что говорить о «ба» живого человека бессмысленно. Покинув тело после смерти, он возвращается в мумию и, хотя может ее покидать (например, известны изображения «ба», сидящего на дереве или пьющего из садового пруда), обитает в основном в гробнице и никогда не оставляет надолго мумию или на худой конец статую. Но при этом есть данные о том, что именно «ба» может подниматься в небеса и там наслаждаться вечным и безбедным существованием.
Из всех душ наиболее независим «ка», «двойник», который тем не менее больше всех прочих связан с самим египтянином, с его личностью. Родившись вместе с человеком, он идет с ним по жизни, но может существовать и отдельно – особенно если хозяин позаботится заранее сделать свою заупокойную статую.
Назначение статуи – служить вместилищем «ка» после смерти владельца. Но иногда предусмотрительные египтяне заранее заботились о том, чтобы жрецы провели со статуей необходимый для ее загробного существования обряд «отверзания уст и очей». После этого «ка» вселялся в статую и начинал еще при жизни «хозяина» исправно исполнять свои грядущие, загробные обязанности. И часто будущий покойник сам осуществлял свой «посмертный» культ, навещая уже готовую гробницу и ублаготворяя поселившегося в его статуе «ка». Например, номарх Джехутихотеп, живший при Двенадцатой династии (начало II тысячелетия до н. э.), соорудил изваяние в 13 локтей (примерно 6,5 метров), лично проследил за его установкой при гробнице и сам отправлял обряды культа собственного «ка». После смерти ублаготворение продолжали наследники покойного; впрочем, часто покойный еще при жизни выделял средства на поддержание культа своего «ка». По-видимому именно «ка», в большей степени, чем другие души, пребывал в Дуате – хотя при этом и не терял связи с гробницей. Именно его родственники покойного снабжали пищей, питьем, благовониями и прочими «телесными» радостями.
О том, что такое «ка», египтологи ведут долгие и бесплодные споры. Как и о том, что же такое «ба» и какая между ними разница. И зачастую они, говоря об умершем, не вдаются в подробности, о которой из его душ идет речь, а пишут «покойный имярек». Точно так же нередко поступали и сами египтяне, составляя для усопшего путеводитель по загробному миру. Авторы данной книги предлагают последовать этому мудрому примеру, потому что если сами египтяне и могли разобраться в различиях между своими многочисленными душами (что не факт, поскольку египетские тексты, особенно поздние, на этот счет весьма противоречивы), то современному европейцу это абсолютно не под силу.
Но кроме сложного комплекса душ египтянин обладал еще и телом, которое, в отличие от тел представителей других наций и конфессий, тоже отправлялось в загробный мир, причем не в далеком будущем, не после конца света или Страшного суда, а сразу после мумификации и похорон. В «Книге Амдуат» («О том, что в Дуате»), написанной в эпоху Нового царства (но восходящей к Среднему), рассказывается о том, как бог Ра плывет по подземному Нилу в своей ладье и посылает мумиям животворящий свет, а умершие (вполне телесно) выходят из своих гробниц, приветствуя солнце. При этом они поют:
«Четыре года назад, в тринадцатом году царствования фараона – да живет он, да здравствует и да благоденствует! – я по своему обыкновению отправился грабить могилы вместе с моими сообщниками. Это: каменотес Хапиур, земледелец Амонемхеб, плотник Сетинахт, плотник начальника охотников Иеренамон, камнерез Хапио и водонос Каэмуас – всего семь человек. Мы проломали гробницы на Западе и вынесли гробы. Мы сорвали золото и серебро с гробов и поделили его между собой. Затем мы проникли в гробницу Чанефера, третьего жреца Амона. Мы открыли ее, и вынесли наружу гробы, и вытащили мумию, и положили ее в один из углов усыпальницы. Гробы и мумию мы перевезли на остров и под покровом ночи сожгли…»
Грабители опасались мести покойных значительно больше, чем преследования со стороны земных правоохранительных органов. Они не побоялись путешествовать с прямыми и тяжеловесными уликами только для того, чтобы уничтожить «потерпевших». И это несмотря на то, что в случае задержания им грозили пытки, смертная казнь и уничтожение тела.
Уничтожение тела – самое страшное, что могло случиться с египтянином, особенно если это сопровождалось уничтожением его изображений. Это давало фараонам возможность преследовать своих врагов после их смерти, и крамольный сановник, даже умерев и благополучно пройдя через суд Осириса, не мог чувствовать себя в полной безопасности.
Топография загробного мира египтян весьма сложна и неоднозначна. Мы уже говорили, что не только под землей, но и на небе существовали загробные обители, причем тело и разные души одного и того же египтянина могли располагаться в разных местах. Ситуация крайне осложнялась тем, что сами гробницы, находясь на земле, одновременно являлись частью территории загробного мира. Кроме того, каждая гробница, где бы она ни находилась, имела отдельный выход непосредственно в долину подземного Нила. Для этого на стенах гробниц рисовались двери, их старались ориентировать в сторону запада. Через эти двери души выходили в Дуат и возвращались обратно в гробницу. Душа – будь то «ка», «ба» или любая другая – может как сущность нематериальная пройти через нарисованную дверь, это сомнений не вызывает. Но известно, что в Дуат, навстречу ладье Ра, выходили прежде всего мумии во плоти – как они умудрялись это проделывать через нарисованные двери, не вполне ясно. Кроме того, своего рода «дверью» являлось и изображение человека на стене гробницы. Именно через свои изображения туда попадали слуги или жрецы, предназначенные для различных работ в загробном царстве, порой – еще при жизни.
В одной из гробниц в Саккаре сохранилось изображение «заупокойного жреца», который должен был осуществлять культ хозяина гробницы. Известный египтолог Большаков трактует это изображение как «дверь», о которой идет речь в находящемся тут же тексте, и считает, что через это изображение живой жрец, получивший обозначенную в той же надписи плату за свои услуги, навещал царство мертвых для выполнения там своих обязанностей. Через свои изображения на стенах гробницы покойного могли посещать и его родственники, сначала при жизни (видимо, это, минуя тело, делала какая-то из их душ), а потом и после смерти, когда они обретали собственные гробницы. Вероятно, такой способ сообщения был предпочтительнее, чем долгий путь друг к другу через Поля Иалу Кроме того, покойный мог иметь переписку с живыми родственниками – по крайней мере, получать их письма. Письма, адресованные умершим, сохранились. Случалось, что живые были недовольны загробным поведением покойного, возлагали на него ответственность за свои земные неприятности и грозились пожаловаться на него богам загробного мира.
Кроме гробниц, имелись и другие проходы в загробный мир, в частности в скалах на западном берегу Нила, в районе Абидоса. И конечно же, существовали «парадные» вход и выход, через которые попадал в долину подземного Нила сам бог Ра. Вход для него открывался на западе, там существовали тщательно охраняемые врата. А на востоке флотилия бога покидала подземный мир, проплывая сквозь тело гигантского змея и выходя из его пасти прямо на небо.
Подземный Нил протекает, в отличие от Нила надземного, в широтном направлении, с запада на восток; он пересекает двенадцать долин, разделенных вратами. В «Книге Амдуат» приведена протяженность трех первых долин: 120, 309 и 309 итеру, что равно 180, 463,5 и 463,5 км соответственно. Таким образом, суммарная протяженность первых трех долин примерно равна 1107 км, и можно условно принять порядок длины всего подземного Нила около четырех – пяти тысяч километров. Это примерно соответствует ширине Африки от юга Атласских гор до Красного моря или Синайского полуострова. Что касается ширины самих долин, то она известна для двух из них – второй и третьей – и равна в обоих случаях 120 итеру, или 180 км. Интересно отметить, что это во много раз больше ширины долины наземного Нила, которая составляет в среднем от пяти до десяти километров.
Известно, что три Нила – наземный, небесный и подземный – образуют единую гидрологическую систему. Наземный Нил впадает в море, а начало свое берет в Дуате, очевидно являясь продолжением Нила подземного. А тот, в свою очередь, питается водами Нила небесного, протекающего через все небо с востока на запад. Об истоках небесного Нила однозначной информации нет, можно предположить, что он протекает через обители богов на востоке неба. Место перехода небесного Нила в подземный несудоходно, поскольку известно, что Ра, закончив свой дневной путь, пересаживается с дневной ладьи на ночную в районе гор (предположительно Атласских) на западе Африки.
Знаменитый Огненный остров, где в Чертоге Двух Истин вершилось правосудие Осириса, находился у пятых врат подземного Нила, видимо, на границе четвертой и пятой долин (см. рисунки). В связи с этим можно назвать и еще одно основное членение подземного мира: кишащее чудовищами пространство, которое покойный должен был преодолеть по дороге к Огненному острову, и собственно Поля Иалу, хотя их взаимное расположение не известно.
Поля Иалу были территориями, тщательно возделанными. Росписи на стенах гробниц знакомят нас с проводимыми здесь земледельческими работами и сбором урожая. Именно здесь, по-видимому, покойные или их слуги (а позднее – ушебти) должны были, как сказано в уже упомянутом обращении к ушебти, «возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок…». В «Книге мертвых» говорится: «Я знаю Поля Иалу, принадлежащие Ра. Стены их из металла. Высота ячменя там 5 локтей: колосья его в два локтя, а стебель – в три. Их пшеница в 7 локтей: колосья ее в три локтя, а стебель – в четыре».
Кому достались эти плодородные, оснащенные прекрасной ирригационной системой земли после того, как в Египте воцарились христианство, а потом ислам, сказать трудно. Возможно, какие-то души древних египтян пребывают там и поныне. По крайней мере, христиане их заселять не стали. Они, как это ни странно, прельстились той частью Дуата, где обитали чудовища и где в эпоху Нового царства стали истязать грешников. Христианская коптская церковь назвала свой ад «Аменти» (буквально – «Запад», древнейшее название египетского царства мертвых), причем населяющие его чудовища во многом схожи с теми, которые обитали на берегах подземного Нила еще во времена правления Осириса.
Судьба самого Осириса не известна. Но поскольку его давний соперник, Ра, несмотря на смену земных религий, как и тысячи лет назад, мирно путешествует по небесному (а значит, и подземному) Нилу, есть основания думать, что Осирис со своей свитой столь же мирно пребывает в Полях Иалу Но судить ему теперь некого: переселение в Дуат прекратилось, число жителей стабилизировалось (и даже уменьшилось за счет разрушения гробниц и мумий), и Осирис может наконец полностью отдаться другому главному делу своей жизни: ежегодному обновлению растительного мира.
Курнуги – «страна без возврата» (Древняя Месопотамия)
Затем подсудимый представал перед «Малой Эннеадой» и вновь перечислял все преступления, которых он не совершал, при этом к каждому из сорока двух членов суда следовало обратиться по имени. Тут поневоле требовалась шпаргалка, особенно если учесть, что покойный видел их впервые. Тем временем сердце подсудимого лежало на «Весах Истины», другая чаша которых уравновешивалась пером богини Маат. Сердцу и перу надлежало пребывать в равновесии, причем весы одновременно исполняли роль детектора лжи и стрелка их отклонялась, стоило подсудимому солгать.
Я не совершал несправедливости против людей.
Я не притеснял ближних. <…>
Я не грабил бедных.
Я не делал того, что не угодно богам.
Я не подстрекал слугу против его хозяина.
Я не отравлял…
Судебный процесс мог длиться очень долго, в одном из текстов «Книги мертвых» есть упоминание о многих месяцах, в течение которых продолжались испытания. Если покойный был признан достойным загробного существования, он объявлялся «правогласным» – «маа херу». Присвоение этого титула не только позволяло ему в полном здравии пребывать в царстве мертвых, но давало немалые привилегии. Теперь по его зову любой из богов обязан был прийти ему на помощь, любые двери Дуата распахивались по его приказу, а богини, ответственные за пропитание умерших, должны были снабжать его небесной пищей.
Ну а в случае обвинительного приговора грешника отдавали на съедение богине Амт – «Пожирательнице» с телом гиппопотама, лапами и гривой льва и пастью крокодила. Интересно отметить, что никаких изысканных наказаний для грешников (или для тех, кто не сумел правильно произнести нужные формулы и грамотно ответить на вопросы) суд Осириса очень долгое время не предусматривал: их попросту съедали. Лишь во времена Нового царства на берегах подземного Нила появилась какая-никакая пенитенциарная система: грешников лишают тепла, света и возможности общаться с богами. В «Книге Пещер» описывается, как виновных варят в котлах (туда кидают их головы, сердца, души и тени). А в «Книге Врат» бог Гор объявляет приговоренным: «Вы связаны сзади, злодеи, чтобы быть обезглавленными и перестать существовать».
Еще одним изменением законодательства, введенным ко времени Нового царства, было изменение статуса фараонов: теперь они представали перед судом Осириса так же, как простые смертные. Более того, процессы демократизации в загробном мире привели к тому, что право обрести вечную жизнь появилось даже у самого последнего бедняка, лишь бы он мог заказать простой гроб, на стенках которого написаны имена богов, а на крышке – обращение к Осирису: «О Уннефер, дай этому человеку в твоем Царстве тысячу хлебов, тысячу быков, тысячу сосудов пива». А если денег не было и на это, то изготавливали маленький гробик, в который вкладывали деревянную фигурку умершего и закапывали поблизости от богатого погребения.
Несмотря на все преимущества и радости загробной жизни, в долине подземного Нила, как и в долине Нила земного, любого из подданных могли в любой момент оторвать от его личных дел и привлечь к общественно полезным работам. В правомочности такой системы египтяне настолько не сомневались, что даже на Полях Иалу не рискнули ее ликвидировать. Но обходить ее они научились, и уклонение от общественных повинностей во времена Нового царства приняло массовый характер. Для этого использовалась специальная разновидность слуг – так называемые «ушебти». Собственно, слуг – иногда в виде статуэток, но чаще всего нарисованных на стенах гробницы – египтяне захватывали в загробный мир и раньше. Есть основания думать, что обычно это были реально существовавшие люди. Причем тот факт, что они еще живы, нимало не мешал им выполнять свои обязанности в загробном мире, если хозяин умирал первым; самим же слугам было гарантировано посмертное существование. Но с середины второго тысячелетия до н. э. загробный мир заполняется буквально толпами маленьких фигурок ушебти, назначенных не столько обслуживать своего хозяина, сколько заменять его, если он будет призван богами на общественные работы. Они должны были откликаться на имя покойного словами «Я здесь». В «Книге мертвых» приводится наставление для ушебти:
«О этот ушебти! Если Осирис-(имярек) будет призван выполнять любую работу, какую выполняют там, в Херет-Нечер, и будут тяготы ему там, как человеку, несущему свои обязанности, ты должен взять на себя все эти работы, которые делаются там: возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок с запада на восток. “Я сделаю это. Я здесь!” – скажешь ты».
Впрочем, судьба ушебти в загробном мире была не слишком тягостной. Они были дешевы, покойные египтяне десятками, а то и сотнями укладывали их в свои гробницы, возможно, чтобы распределить по дням года; известна, в частности, фигурка ушебти с надписью «1-й день 3-го месяца зимы». В остальные 364 дня года ушебти мог отдыхать и наслаждаться всеми (или по крайней мере многими) радостями Полей Иалу.
Все вышесказанное наводит на мысль, что к концу Среднего царства и тем более в эпоху Нового царства в Дуате произошел мощнейший демографический взрыв. Сюда толпами ринулись бедняки, которым раньше загробная жизнь не полагалась. Кроме того, Дуат был наводнен тысячами, если не миллионами ушебти. Ситуация осложнялась тем, что каждый покойник (к ушебти это, по-видимому, не относилось) приводил в загробный мир сразу несколько своих сущностей, ведших достаточно самостоятельную жизнь. Сколько именно их приходилось на одного человека, сегодня сказать трудно: египтологи называют цифры до шести и даже до восьми. И о сути каждой из них информация тоже имеется самая противоречивая.
Во-первых, у египтянина было имя – «рен», и оно являло собой вполне полноценную и почти самостоятельную сущность, наподобие души (некоторые египтологи называют его одной из душ). Достаточно было стесать высеченное на статуе имя и надписать новое, как статуя начинала являть собой уже другого человека. Достаточно было в тексте, воспевающем свершения прежнего фараона, заменить его имя на другое, как все его деяния переходили к новому владельцу: это было не обманом читателя, а сакральным актом. Мы уже писали о том, что именно «рен», надписанный возле изображения в гробнице, давал возможность его носителю попасть в царство мертвых.
Кроме того, у человека имелась тень – «шуит». Какое отношение она имела к человеку, кроме того, что он ее отбрасывал в солнечную погоду, сегодня сказать невозможно. Тем не менее эта тень шла, в числе прочих душ, в загробный мир. Известно, что тени грешников, осужденных судом Осириса, варились в котлах вместе с прочими их органами.
О том, что такое душа «ах», почти ничего не известно; возможно, она возникала лишь после смерти, после проведения жрецами соответствующего ритуала.
Главные компоненты комплекса душ египтянина – «ба» и «ка» – чаще всего упоминаются в древних текстах, посвященных загробной жизни. Причем «ба» при жизни настолько тесно был связан с телом, что говорить о «ба» живого человека бессмысленно. Покинув тело после смерти, он возвращается в мумию и, хотя может ее покидать (например, известны изображения «ба», сидящего на дереве или пьющего из садового пруда), обитает в основном в гробнице и никогда не оставляет надолго мумию или на худой конец статую. Но при этом есть данные о том, что именно «ба» может подниматься в небеса и там наслаждаться вечным и безбедным существованием.
Из всех душ наиболее независим «ка», «двойник», который тем не менее больше всех прочих связан с самим египтянином, с его личностью. Родившись вместе с человеком, он идет с ним по жизни, но может существовать и отдельно – особенно если хозяин позаботится заранее сделать свою заупокойную статую.
Назначение статуи – служить вместилищем «ка» после смерти владельца. Но иногда предусмотрительные египтяне заранее заботились о том, чтобы жрецы провели со статуей необходимый для ее загробного существования обряд «отверзания уст и очей». После этого «ка» вселялся в статую и начинал еще при жизни «хозяина» исправно исполнять свои грядущие, загробные обязанности. И часто будущий покойник сам осуществлял свой «посмертный» культ, навещая уже готовую гробницу и ублаготворяя поселившегося в его статуе «ка». Например, номарх Джехутихотеп, живший при Двенадцатой династии (начало II тысячелетия до н. э.), соорудил изваяние в 13 локтей (примерно 6,5 метров), лично проследил за его установкой при гробнице и сам отправлял обряды культа собственного «ка». После смерти ублаготворение продолжали наследники покойного; впрочем, часто покойный еще при жизни выделял средства на поддержание культа своего «ка». По-видимому именно «ка», в большей степени, чем другие души, пребывал в Дуате – хотя при этом и не терял связи с гробницей. Именно его родственники покойного снабжали пищей, питьем, благовониями и прочими «телесными» радостями.
О том, что такое «ка», египтологи ведут долгие и бесплодные споры. Как и о том, что же такое «ба» и какая между ними разница. И зачастую они, говоря об умершем, не вдаются в подробности, о которой из его душ идет речь, а пишут «покойный имярек». Точно так же нередко поступали и сами египтяне, составляя для усопшего путеводитель по загробному миру. Авторы данной книги предлагают последовать этому мудрому примеру, потому что если сами египтяне и могли разобраться в различиях между своими многочисленными душами (что не факт, поскольку египетские тексты, особенно поздние, на этот счет весьма противоречивы), то современному европейцу это абсолютно не под силу.
Но кроме сложного комплекса душ египтянин обладал еще и телом, которое, в отличие от тел представителей других наций и конфессий, тоже отправлялось в загробный мир, причем не в далеком будущем, не после конца света или Страшного суда, а сразу после мумификации и похорон. В «Книге Амдуат» («О том, что в Дуате»), написанной в эпоху Нового царства (но восходящей к Среднему), рассказывается о том, как бог Ра плывет по подземному Нилу в своей ладье и посылает мумиям животворящий свет, а умершие (вполне телесно) выходят из своих гробниц, приветствуя солнце. При этом они поют:
Тело обитало в загробном мире наряду с душами. Но при этом от его сохранности зависела посмертная судьба всех душ покойного. Известно, что грабители, промышлявшие в гробницах, старались уничтожить (например, сжечь) ограбленную мумию и саркофаг, имевший форму тела, – иначе им грозила месть со стороны умершего. Сохранился протокол допроса некого Амонпанефера – главаря шайки, промышлявшей во времена Девятнадцатой династии (вторая половина второго тысячелетия до н. э.).
Слава тебе, Ра! <…>
Поклоняются тебе обитатели Дуата.
Восхваляют они тебя, грядущего в мире <…>
Ликуют сердца подземных,
Когда ты приносишь свет обитающим на Западе.
Их очи открываются, ибо они видят тебя.
Полны радости их сердца,
Когда они смотрят на тебя,
Ибо ты слышишь молитвы лежащих в гробах,
Ты уничтожаешь их печали
И отгоняешь зло от них прочь.
Все спящие поклоняются твоей красоте,
Когда твой свет озаряет их лица.
Проходишь ты, и вновь покрывает их тьма,
И каждый вновь ложится в свой гроб.
«Четыре года назад, в тринадцатом году царствования фараона – да живет он, да здравствует и да благоденствует! – я по своему обыкновению отправился грабить могилы вместе с моими сообщниками. Это: каменотес Хапиур, земледелец Амонемхеб, плотник Сетинахт, плотник начальника охотников Иеренамон, камнерез Хапио и водонос Каэмуас – всего семь человек. Мы проломали гробницы на Западе и вынесли гробы. Мы сорвали золото и серебро с гробов и поделили его между собой. Затем мы проникли в гробницу Чанефера, третьего жреца Амона. Мы открыли ее, и вынесли наружу гробы, и вытащили мумию, и положили ее в один из углов усыпальницы. Гробы и мумию мы перевезли на остров и под покровом ночи сожгли…»
Грабители опасались мести покойных значительно больше, чем преследования со стороны земных правоохранительных органов. Они не побоялись путешествовать с прямыми и тяжеловесными уликами только для того, чтобы уничтожить «потерпевших». И это несмотря на то, что в случае задержания им грозили пытки, смертная казнь и уничтожение тела.
Уничтожение тела – самое страшное, что могло случиться с египтянином, особенно если это сопровождалось уничтожением его изображений. Это давало фараонам возможность преследовать своих врагов после их смерти, и крамольный сановник, даже умерев и благополучно пройдя через суд Осириса, не мог чувствовать себя в полной безопасности.
Топография загробного мира египтян весьма сложна и неоднозначна. Мы уже говорили, что не только под землей, но и на небе существовали загробные обители, причем тело и разные души одного и того же египтянина могли располагаться в разных местах. Ситуация крайне осложнялась тем, что сами гробницы, находясь на земле, одновременно являлись частью территории загробного мира. Кроме того, каждая гробница, где бы она ни находилась, имела отдельный выход непосредственно в долину подземного Нила. Для этого на стенах гробниц рисовались двери, их старались ориентировать в сторону запада. Через эти двери души выходили в Дуат и возвращались обратно в гробницу. Душа – будь то «ка», «ба» или любая другая – может как сущность нематериальная пройти через нарисованную дверь, это сомнений не вызывает. Но известно, что в Дуат, навстречу ладье Ра, выходили прежде всего мумии во плоти – как они умудрялись это проделывать через нарисованные двери, не вполне ясно. Кроме того, своего рода «дверью» являлось и изображение человека на стене гробницы. Именно через свои изображения туда попадали слуги или жрецы, предназначенные для различных работ в загробном царстве, порой – еще при жизни.
В одной из гробниц в Саккаре сохранилось изображение «заупокойного жреца», который должен был осуществлять культ хозяина гробницы. Известный египтолог Большаков трактует это изображение как «дверь», о которой идет речь в находящемся тут же тексте, и считает, что через это изображение живой жрец, получивший обозначенную в той же надписи плату за свои услуги, навещал царство мертвых для выполнения там своих обязанностей. Через свои изображения на стенах гробницы покойного могли посещать и его родственники, сначала при жизни (видимо, это, минуя тело, делала какая-то из их душ), а потом и после смерти, когда они обретали собственные гробницы. Вероятно, такой способ сообщения был предпочтительнее, чем долгий путь друг к другу через Поля Иалу Кроме того, покойный мог иметь переписку с живыми родственниками – по крайней мере, получать их письма. Письма, адресованные умершим, сохранились. Случалось, что живые были недовольны загробным поведением покойного, возлагали на него ответственность за свои земные неприятности и грозились пожаловаться на него богам загробного мира.
Кроме гробниц, имелись и другие проходы в загробный мир, в частности в скалах на западном берегу Нила, в районе Абидоса. И конечно же, существовали «парадные» вход и выход, через которые попадал в долину подземного Нила сам бог Ра. Вход для него открывался на западе, там существовали тщательно охраняемые врата. А на востоке флотилия бога покидала подземный мир, проплывая сквозь тело гигантского змея и выходя из его пасти прямо на небо.
Подземный Нил протекает, в отличие от Нила надземного, в широтном направлении, с запада на восток; он пересекает двенадцать долин, разделенных вратами. В «Книге Амдуат» приведена протяженность трех первых долин: 120, 309 и 309 итеру, что равно 180, 463,5 и 463,5 км соответственно. Таким образом, суммарная протяженность первых трех долин примерно равна 1107 км, и можно условно принять порядок длины всего подземного Нила около четырех – пяти тысяч километров. Это примерно соответствует ширине Африки от юга Атласских гор до Красного моря или Синайского полуострова. Что касается ширины самих долин, то она известна для двух из них – второй и третьей – и равна в обоих случаях 120 итеру, или 180 км. Интересно отметить, что это во много раз больше ширины долины наземного Нила, которая составляет в среднем от пяти до десяти километров.
Известно, что три Нила – наземный, небесный и подземный – образуют единую гидрологическую систему. Наземный Нил впадает в море, а начало свое берет в Дуате, очевидно являясь продолжением Нила подземного. А тот, в свою очередь, питается водами Нила небесного, протекающего через все небо с востока на запад. Об истоках небесного Нила однозначной информации нет, можно предположить, что он протекает через обители богов на востоке неба. Место перехода небесного Нила в подземный несудоходно, поскольку известно, что Ра, закончив свой дневной путь, пересаживается с дневной ладьи на ночную в районе гор (предположительно Атласских) на западе Африки.
Знаменитый Огненный остров, где в Чертоге Двух Истин вершилось правосудие Осириса, находился у пятых врат подземного Нила, видимо, на границе четвертой и пятой долин (см. рисунки). В связи с этим можно назвать и еще одно основное членение подземного мира: кишащее чудовищами пространство, которое покойный должен был преодолеть по дороге к Огненному острову, и собственно Поля Иалу, хотя их взаимное расположение не известно.
Поля Иалу были территориями, тщательно возделанными. Росписи на стенах гробниц знакомят нас с проводимыми здесь земледельческими работами и сбором урожая. Именно здесь, по-видимому, покойные или их слуги (а позднее – ушебти) должны были, как сказано в уже упомянутом обращении к ушебти, «возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок…». В «Книге мертвых» говорится: «Я знаю Поля Иалу, принадлежащие Ра. Стены их из металла. Высота ячменя там 5 локтей: колосья его в два локтя, а стебель – в три. Их пшеница в 7 локтей: колосья ее в три локтя, а стебель – в четыре».
Кому достались эти плодородные, оснащенные прекрасной ирригационной системой земли после того, как в Египте воцарились христианство, а потом ислам, сказать трудно. Возможно, какие-то души древних египтян пребывают там и поныне. По крайней мере, христиане их заселять не стали. Они, как это ни странно, прельстились той частью Дуата, где обитали чудовища и где в эпоху Нового царства стали истязать грешников. Христианская коптская церковь назвала свой ад «Аменти» (буквально – «Запад», древнейшее название египетского царства мертвых), причем населяющие его чудовища во многом схожи с теми, которые обитали на берегах подземного Нила еще во времена правления Осириса.
Судьба самого Осириса не известна. Но поскольку его давний соперник, Ра, несмотря на смену земных религий, как и тысячи лет назад, мирно путешествует по небесному (а значит, и подземному) Нилу, есть основания думать, что Осирис со своей свитой столь же мирно пребывает в Полях Иалу Но судить ему теперь некого: переселение в Дуат прекратилось, число жителей стабилизировалось (и даже уменьшилось за счет разрушения гробниц и мумий), и Осирис может наконец полностью отдаться другому главному делу своей жизни: ежегодному обновлению растительного мира.
Курнуги – «страна без возврата» (Древняя Месопотамия)
Судьба первых жителей Шумера и Аккада была во многом схожа с судьбой первых иудеев и христиан. Как и Адам, первые шумеры и аккадцы были слеплены из глины. Они тоже пострадали во время Всемирного потопа, а мудрый Зиусудра, подобно Ною, был предупрежден свыше, построил ковчег и спасся. Шумерам и аккадцам тоже был известен земной рай, который, по их сведениям, располагался в стране Дильмун – на территории нынешнего островного государства Бахрейн. Но, в отличие от Адама и Евы, первых жителей Месопотамии в рай не впускали – блаженный остров Дильмун (или Тильмун) предназначался исключительно для богов. И хотя здесь не водились ни змеи, ни скорпионы, ни волки, ни дикие собаки, зато и пресной воды тоже не было. Воду в шумерский рай уже в те далекие времена приходилось доставлять с материка, этим занимался бог солнца Уту. Интересно, что сегодня питьевую воду на острова Бахрейна тоже в основном доставляют с «большой земли» и она дороже бензина.
Дильмун не был единственным жилищем шумерских богов – это было нечто вроде Эдемского сада, где богиня-мать Нинхурсаг выращивала чудесные растения с помощью искусственного орошения. Впрочем, два человека все же удостоились обрести в этом саду вечную жизнь. Счастливцами стали строитель ковчега Зиусудра (шумер Гильгамеш в намного более позднем, уже аккадском тексте зовет его Утнапишти) и его супруга.
У шумеро-аккадской преисподней было множество имен: Кур, Кигаль (Великая Земля), Эден, Иригаль, Арали… или же Курнуги – «Страна без возврата».
Одним из первых переселенцев в «Страну без возврата» едва не стал «владыка-ветер» Энлиль. Попал он туда, в отличие от самих шумеров, за грехи, и даже высокое положение в пантеоне его не спасло. Людей в те времена на земле еще не было, но боги жили примерно так же, как и люди. Энлиль собрался жениться, и его избранницей стала прекрасная Нинлиль. Мать девушки одобрила предстоящий брак, но сама Нинлиль жениха отвергла. Тогда Энлиль силой овладел несговорчивой невестой. За такое безобразие он был осужден богами:
Еще одна величайшая шумерская богиня, Инанна (у аккадцев она получила имя Иштар), тоже чуть не осталась в загробном мире против своей воли. Ей, как и Энлилю, пришлось отослать в преисподнюю своего заместителя – это было обязательным условием выхода из «Страны без возврата». Впрочем, сначала Инанна отправилась в Кигаль по своей воле: у нее были там какие-то ритуальные дела, связанные с переходом в подземный мир ее зятя, мужа сестры. Сестра Инанны, Эрешкигаль, была правительницей преисподней, именно ее мужа и собиралась почтить преисполненная родственных чувств Инанна. Однако Инанна отнюдь не была уверена, что сестра разделяет ее родственный пыл, и опасалась, что Эрешкигаль может предать ее смерти. Опасения богини оказались не напрасны: у входа в «Страну без возврата» ее встретил привратник Нети, который провел ее через семь ворот, каждый раз насильственно снимая с несчастной гостьи часть ее одежд и украшений. Пройдя седьмые ворота, незадачливая богиня оказывается абсолютно голой, что, кроме морального унижения, имело еще и магические последствия: ее божественная сила ушла вместе с одеждой. После чего Эрешкигаль направляет на сестру «взгляд смерти» и убивает ее (одного схождения в преисподнюю для смерти, видимо, было недостаточно).
Труп несчастной богини вешают на крюк, вбитый в стену. Там бы она и пребывала по сей день, но на земле визирь богини, выждав трое суток и не дождавшись возвращения своей госпожи, бросился за помощью к верховным богам шумерского пантеона. Энлиль и его сын, лунный бог Нанна, безучастно отнеслись к смерти своей коллеги, но бог мудрости Энки сжалился над умершей. По-видимому, Энки, полностью отдавшись духовным подвигам, пренебрегал гигиеной, и это спасло несчастную Инанну. Энки почистил ногти, под которыми скопилось изрядное количество грязи, слепил из этой грязи двух магических уродцев, снабдил их «водой жизни» и «травой жизни» и отправил на выручку потерпевшей.
Дильмун не был единственным жилищем шумерских богов – это было нечто вроде Эдемского сада, где богиня-мать Нинхурсаг выращивала чудесные растения с помощью искусственного орошения. Впрочем, два человека все же удостоились обрести в этом саду вечную жизнь. Счастливцами стали строитель ковчега Зиусудра (шумер Гильгамеш в намного более позднем, уже аккадском тексте зовет его Утнапишти) и его супруга.
Остальные жители Междуречья, окончив земные труды, отправлялись независимо от своих заслуг в преисподнюю. Впрочем, поначалу она тоже была предназначена исключительно для богов и возникла задолго до сотворения первых людей. Позднее в нее стали переселяться древние шумеры; примерно в середине третьего тысячелетия Шумер был покорен соседним Аккадом, после чего завоеватели не только переняли культуру побежденных, но и начали осваивать их загробный мир.
Зиусудра, царь.
Простерся пред Аном и Энлилем.
Ан и Энлиль обласкали Зиусудру,
Дали ему жизнь, подобно богу,
Вечное дыхание, подобно богу, принесли для
него свыше.
Потом Зиусудру, царя,
Спасителя имени всех растений и семени рода
человеческого,
В страну перехода, в страну Дильмун, где
восходит солнце, они поместили.
У шумеро-аккадской преисподней было множество имен: Кур, Кигаль (Великая Земля), Эден, Иригаль, Арали… или же Курнуги – «Страна без возврата».
Одним из первых переселенцев в «Страну без возврата» едва не стал «владыка-ветер» Энлиль. Попал он туда, в отличие от самих шумеров, за грехи, и даже высокое положение в пантеоне его не спасло. Людей в те времена на земле еще не было, но боги жили примерно так же, как и люди. Энлиль собрался жениться, и его избранницей стала прекрасная Нинлиль. Мать девушки одобрила предстоящий брак, но сама Нинлиль жениха отвергла. Тогда Энлиль силой овладел несговорчивой невестой. За такое безобразие он был осужден богами:
Любострастного Энлиля не только изгнали из собственного города, но и отправили в преисподнюю на бессрочное поселение. Возможно, там бы он и остался, но, на его счастье, Нинлиль, которая к этому времени поняла, что беременна, не захотела рожать ребенка без отца и отправилась под землю вслед за мужем. Ее сыну предстояло стать богом луны, и Энлиль, озабоченный не только собственным изгнанием, но и тем. что небесному светилу предстоит сиять под землей, придумал хитрый план освобождения. По дороге к месту заключения божественная пара встретила трех низших богов: «стража ворот», «человека подземной реки» и «перевозчика», исполнявшего те же обязанности, что и Харон в Аиде. Энлиль по очереди принимал облик каждого из этих богов и каждый раз зачинал со своей супругой очередного ребенка. Дети эти стали тремя богами подземного царства и оказались выкупом, который, согласно законодательству шумерского загробного мира, должен внести за себя желающий его покинуть. Обеспечив «Страну без возврата» соответствующим количеством служителей, Энлиль добился возвращения своего первенца, жены и себя самого на небо.
Энлиль прогуливается в Киуре,
Когда Энлиль прогуливается в Киуре.
Великие боги, их пятьдесят.
Боги судеб, семеро их,
Хватают Энлиля в Киуре, (говоря):
«Энлиль, грешник, из города изыди…»
Еще одна величайшая шумерская богиня, Инанна (у аккадцев она получила имя Иштар), тоже чуть не осталась в загробном мире против своей воли. Ей, как и Энлилю, пришлось отослать в преисподнюю своего заместителя – это было обязательным условием выхода из «Страны без возврата». Впрочем, сначала Инанна отправилась в Кигаль по своей воле: у нее были там какие-то ритуальные дела, связанные с переходом в подземный мир ее зятя, мужа сестры. Сестра Инанны, Эрешкигаль, была правительницей преисподней, именно ее мужа и собиралась почтить преисполненная родственных чувств Инанна. Однако Инанна отнюдь не была уверена, что сестра разделяет ее родственный пыл, и опасалась, что Эрешкигаль может предать ее смерти. Опасения богини оказались не напрасны: у входа в «Страну без возврата» ее встретил привратник Нети, который провел ее через семь ворот, каждый раз насильственно снимая с несчастной гостьи часть ее одежд и украшений. Пройдя седьмые ворота, незадачливая богиня оказывается абсолютно голой, что, кроме морального унижения, имело еще и магические последствия: ее божественная сила ушла вместе с одеждой. После чего Эрешкигаль направляет на сестру «взгляд смерти» и убивает ее (одного схождения в преисподнюю для смерти, видимо, было недостаточно).
Труп несчастной богини вешают на крюк, вбитый в стену. Там бы она и пребывала по сей день, но на земле визирь богини, выждав трое суток и не дождавшись возвращения своей госпожи, бросился за помощью к верховным богам шумерского пантеона. Энлиль и его сын, лунный бог Нанна, безучастно отнеслись к смерти своей коллеги, но бог мудрости Энки сжалился над умершей. По-видимому, Энки, полностью отдавшись духовным подвигам, пренебрегал гигиеной, и это спасло несчастную Инанну. Энки почистил ногти, под которыми скопилось изрядное количество грязи, слепил из этой грязи двух магических уродцев, снабдил их «водой жизни» и «травой жизни» и отправил на выручку потерпевшей.