Олег Петров. Стервятники

   На некоторое послешкольное время их пути-дорожки разошлись в связи с успешным поступлением каждого в вуз. Балагур и заводила Вовчик Николаев оттарабанил пять лет на факультете журналистики Иркутского госуниверситета, а остроумный, но застенчивый Дима Писаренко – четыре года в Хабаровской высшей школе МВД СССР.
   Постепенно один дослужился до капитанских звездочек, а другой – до заведующего репортерским отделом областной газеты.
   Дружба с Димой была для Вовчика еще одним важным преимуществом перед другими «гиенами пера». Он умел разговорить приятеля, выудить у него то, что в журналистских кругах стали обзывать эксклюзивом. А потом, специфические термины и жаргонные словечки, которыми Вовчик любил козырнуть, неизвестные широкой журналистской братии подробности того или иного преступления, – насчет всего этого Дима представлял для Вовчика поистине неисчерпаемый кладезь.
   Две недели назад Вовчик прослышал о двух убийствах за одни сутки с применением огнестрельного оружия. Теперь его страшно интересовали подробности этих преступлений. Запах «жарехи» щекотал ноздри!
   Но попытка выяснить подробности в дежурной части управления только добавила интриги: седой и мудрый Ефимыч – оперативный дежурный майор Тонышев – Вовчика сразу предупредил, что на эту информацию начальством наложено вето. В интересах следствия.
   Вовчик пошел другим путем – ринулся к знакомым операм и экспертам. Увы, реакция везде оказалась одинаковой: просто какое-то загадочное нежелание делиться информацией! Для Вовчика это было внове. Уж ему-то всегда и везде в УВД рады, как певцу дифирамбов милицейским кадрам…
   Благо, знакомый эксперт в бюро СМЭ! Дернули вечерком с ним портвешка по старой дружбе, и захмелевший «патологический анатом» выдал такое! Оружие-то, оказывается, применялось заморское! Вовчику сразу загрезились агенты империалистических разведок. Еженедельник криминальной хроники, который уже два года выпускало областное отделение Союза журналистов, с руками бы оторвал, не жалея места, материал об этом, что еще больше раззадорило на поиски фактурки.
   Понятно, что обращаться в управление КГБ – дело напрасное. Но есть еще дружок Димка, который мог бы пролить дополнительный свет на события. А Вовчику многого и не надо. Зацепиться за пару кончиков, а там уж он развернется!
   С настырностью бешеного кабанчика Вовчик стал подбираться к приятелю со всех мыслимых и немыслимых сторон. Но тот молчал белорусским партизаном! Это было нехарактерным, особенно с тех пор, как на День милиции областная газета пропела панегирик уголовному розыску под броским заголовком «Люди ежедневного подвига», скромно подписанный «В. Николаев». При всей своей журналистской всеядности, в худшем смысле этого понятия, Вовчик все-таки был журналюгой талантливым, поэтому портреты бесстрашных оперов, в том числе, естественно, и друга Димы, получились. И «В. Николаев» снова стал лауреатом милицейского конкурса среди журналистов. Дима приятеля зауважал, был с ним нередко словоохотлив. А Вовчик умел прикинуться некомпетентным дурачком, восторженно заглядывая соседу-оперу в рот…
   Брешь в обороне Вовчик таки нашел. Сенсация состоялась! Хотя обстоятельства ее рождения выглядели довольно прозаично.
   В субботу друзья отправились попариться в бане, а на обратном пути Вовчик затащил Димку к своей новой подруге. Совсем недавно познакомился с приятной дамочкой, посвятившей свою молодую, относительно, правда, жизнь сфере общепита.
   Вовчикина пассия заведовала производством в обычной кафешке, внешность имела броскую, формы аппетитные. В общем, как написал классик, была дамочкой приятной во всех отношениях. А Вовчик всегда больше склонялся к блондинкам, пусть и созданным чудесами химии, тем более таким кошечкам, что и промурлычет ласково, и прописных истин не забывает. Например, о том, что путь между сердцем мужчины и его желудком – кратчайшая прямая.
   Вовчик успешно закадрил суровую не по годам на своем боевом посту Лидочку, растопив общепитовский лед и привычную неприязнь к подвыпившим и пристающим посетителям мужского пола… музыкой. М-да-с!
   Как-то завалились журналюги веселой компашкой в это самое кафе, а Вовчик еще трелевал на себе гитару и между тостами сбацал пару расхожих шлягерков, чем заметно оживил затрапезность заведения, в котором не водилось даже магнитолы. Как говорится, слово за слово, аккордом по столу, и волчище-репортерище просек: на него запали.
   Кудрявый однофамилец-композитор был у всех на слуху, прекрасный пол прямо-таки таял от паромщиков и прочих мельниц из его песен, что в довольно сносном исполнении Вовчика имело у Лидочки успех… И продолжение в интимной обстановке отдельной двухкомнатной квартиры немного погодя.
   Так и заладилось. Вовчик бархатным голосом распевал популярные эстрадные хиты, травил анекдоты, балансирующие на грани приличия, а взамен ему дарили комплекс незаурядных сексуальных упражнений, деликатесный стол и японо-китайское баночное пиво.
   На дефицитное баночное пиво и затащил Вовчик Димку в уютное кооперативное гнездышко подруги. Пока хозяйка, после взаимных реверансов у порога, звенела на кухне тарелками, торжественно пообещав «не выпускать мальчиков без скромного ужина», Вовчик потчевал молчаливого Дмитрия баночным пивом и упорно допытывался о причинах приятельской хмурости. Наконец, то ли лед тронулся, то ли его растопило пивцо, Дима посетовал другу на тупиковую ситуацию с раскрытием двойного убийства. Вовчика разве что не подбросило! Вот умоет он коллег-конкурентов! Оказывается, его дружбан ведет розыск по этому делу!
   Особых подробностей из Димы Вовчику вытащить не удалось, но один пустячок оказался той самой «сенсейшн»: пистолетик-то оказался в обоих убийствах один и тот же! И на самом деле заморский – кольт!
   Вовчик летал. Каков сюжетец! Бандиты все знают, совершают кровавый угон, зловеще следят за второй жертвой в электричке, убивают и растворяются в ночи! О, это будет материальчик! И не для родной «провинциалки» или доморощенного криминального еженедельника – верный шанс заявить о себе во всесоюзном масштабе. А это – Имя! Старого сокурсника по «универу» в «Комсомолке» потревожить, а еще лучше в «Мегаполис» статейку заявить. Пройдет влет! Вовчик не сомневался. Тут самое трудное – заголовок придумать эффектный, хлесткий, история-то в духе гангстерского Чикаго. Оп-паньки! Читаго! Вот-вот-вот! Не забыть обыграть в будущем заголовке это самое «Читаго»! Гонорарчик столичного издания – не местные гроши. И – Имя! Давно пора протаптывать дорожки из постылой провинции…
   В общем, в этот вечер Вовчик обманул приятные ожидания Лидочки. Дима порывался деликатно удалиться, оставив парочку коротать вечерок, но Вовчик проявил дружескую солидарность, и друзья детства откланялись раздосадованной хозяйке, оставив ей опустевшие тарелки и полдюжины пустых пивных банок. Вовчик, конечно, при всей дружеской солидарности, не мог нанести женской душе такую травму, поэтому на пороге одарил пассию затяжным поцелуем и клятвенно заверил, что завтрашний вечер они посвятят дальнейшему изучению «Камасутры» и других аналогичных руководств в практическом режиме, что Лидочку несколько утешило…
 
   Мельников, вскоре после той восьмимартовской вечеринки, убедился, что приятеля явно недооценивал. Влад прикатил домой к Олегу под вечер. Слово за слово, обычная трепотня.
   Но потом, как-то незаметно, Орехов перевел разговор на оружейную тему. Вспомнил одного своего знакомого мужика из Иркутска. Мол, дядя с головой, собственное дело завел: сбережения все свои, горбом на Севере заработанные, плюс у родни назанимал, ссуду в банке выкрутил – обустроил, короче, в арендованном подвале жилой многоэтажки кооперативное кафе. Но, дескать, недолго радовался. Местная уголовная шпана повадилась бузотерить: отстегивай, дядя, процент, а не то спалим. И какая тут жизнь, и какой тут бизнес?
   Привел Влад Олегу примеры из доморощенного читинского рэкета. Да и Олег был наслышан. С завидной регулярностью вспыхивали среди ночи и сгорали дотла киоски кооператоров. От старого рынка, вон – одни головешки. А в милицию заявлять бесполезно. Скорее дело «помогут» прикрыть, чем этих мафиози отловят.
   Вот и иркутский знакомый, продолжал Влад, о тех же болячках рассказывал. У него уже дважды в кафе стекла били, недавно около дома встретили, едва ноги унес. Когда бы было чем отпор этим шакалам дать, припугнуть шпану…
   – Остается твоему знакомому только посочувствовать. – Олег мгновенно вспомнил свою трепотню. Спину окатил озноб. Вот так Владик окосевший!
   И пошел дальше разговор без особых витиеватостей и побочных историй. Разве что приятель поначалу и глазки потупил, и с деланым безразличием плечами пожал:
   – Ну, может, знаешь…
   – Что знаю?
   – Олега, это же конкретно между нами… Ну все же об этом говорят… Что из Афгана ребята всякие «игрушки» привозили…
   – Ты хочешь сказать, что я…
   – Упаси боже! – замахал руками Влад, оглядываясь на дверной проем: Мельниковы-старшие смотрели в соседней комнате телевизор.
   – Не о том я… – Влад перешел на шепот. – Просто ты же среди этих ребят вращаешься, братство, там, боевое… Может, у кого-то… Так, пустячок какой, чтоб при случае пошуметь, отпугнуть. Взрывпакеты какие-нибудь ерундовские…
   – Твоему знакомцу от рэкетиров отбиваться?
   – Но… Да какие там рэкетиры! Шпа-а-на! Попугать борзых…
   – А как до смерти напугает? Куда потом менты стрелки повернут?
   – Хэ, если только это! – отбросив махом всю свою нарочитую наивность, засмеялся довольный Влад. Теперь он точно знал! – Старичок, это не твои проблемы! Допустим, ты у кого-то чего-то добыл и отдал мне. Один на один. Да покажи я на тебя пальцем – кто мне поверит? А тут еще и я не последний. И потом, что я – последняя фекашка? Сам замутил и сам буду «цинковать»? Нелогично. Я для таких вещиц – передаточное звено. Мне, Олега, оные «игрушки» ни к чему! Кафе не держим-с! Ха-ха-ха!
   Отсмеявшись, Влад доверительно наклонился к Олегу:
   – И потом, Олега, любой труд предполагает вознаграждение… – Орехов красноречиво потер пальцами. – Тебе не надо тугриков? Ты посмотри вокруг! Как люди живут! Причем, заметь, никакой игры с законом в кошки-мышки. Честный бизнес!
   Таким приятеля Олег еще не видел. Куда слюнявая вялость и привычное словоблудие подевались – деловит, напорист!
   – Время, старичок, интересное наступило! Было бы желание – развернуться можно. И деловые ребята сопли не жуют! Так что же, из-за каких-то тупых громил сворачиваться и молчать в тряпочку? Сам знаешь – против лома нет приема, окромя другого лома! – Влад пятерней закинул назад прилипшие к потному лбу волосы и снова перешел с патетики на театральный шепот. – А по большому счету, Олега, – наплевать! Мы не фирмачи и не кооператоры. Их бизнес – их горе. Но почему бы нам со всего этого не иметь свой скромный и заслуженный наварчик? Нехилые башли мимо плывут, старичок! Спрос рождает предложение. Ты подсуетился – ты и заработал. А мой знакомый – мужик надежный. Могила! Ты ему поможешь – отстегнет соответственно. И разошлись как в море корабли…
   – По твоему горячему участию, – усмехнулся Олег, – так понимаю, что тоже внакладе не останешься…
   – Я – второе дело. – Влад махнул рукой с таким безразличием, что у Олега не осталось и тени сомнения.
   Но этим вечером он никаких векселей приятелю не выдал. Сам еще ни в чем не определился. Гнездилась еще в голове наивная мыслишка, что весь этот разговор – случайное стечение обстоятельств. Понимал, что врет себе, но так ведь удобнее? А ночью долго мял подушку, переваривая разговор с Ореховым. Следующий день на работе с железками возился и снова думал и думал.
   Через неделю бывший одноклассник заявился снова, теперь уже без экивоков завел ту же песенку. Но и у Олега за неделю решение созрело. Пообещал приятелю «разузнать у знакомой боевой братвы» про желаемое.
   Сам же дней пять дотошно штудировал прессу: все, что бойкие журналистские перья выдавали из Закавказья и Приднестровья, про абхазских и карабахских боевиков, вылупившуюся российскую мафию и гримасы черного рынка.
   Не сразу искомое нашел: почем нынче «стволы» из-под полы? Журналюги сообщали, что в Карабахе за «макарова» дают восемь тысяч рубликов. А на сколько тогда потянет импортная «машинка», стоящая в пистолетной иерархии на порядок выше?
   Неприятно поразился собственному торгашескому азарту. Впрочем, почему бы и нет? Пусть обнимется защитник собственного общепита с вожделенной железкой! Экс-рядовому Мельникову она все равно – чемодан без ручки. Зато не надо будет по вечерам и выходным горбатиться за мятые четвертные. К тому же, при нынешней жизни, и халтурка ему, Олегу, вряд ли поможет угнаться за ценами. Как «башли» не собирай – свадьбы по лету не устроить. Раскатал по наивности губу! Да и потом, не хуже других свадьбу отгулять, а дальше? После с молодой женой зубы на полку складировать? Опять сутками вкалывать? А так – закатились бы с Ленкой на море, в настоящий свадебный круиз! Волны, солнце, бриз-ветерок, отдельный номер в путной гостинице, шашлычок под сухонькое на гладком песочке, танцы под большими южными звездами… И комнату в малосемейке не меньше чем за год вперед можно оплатить.
   Созревшее решение толкнуть афганский трофей оформилось окончательно. Олег сам позвонил Владу. Когда встретились, изложил придуманную историю про пистолет. Орехов сделал вид, что поверил, деловито поинтересовался о цене. Олег к вопросу был готов: пятнадцать «кусков». Влад присвистнул, но пообещал «связаться с покупателем».
   «Связался» на удивление быстро: «иркутский знакомец» Орехова предлагал ровно половину. Олег заартачился, дескать, «хозяин машинки настаивает». В торговлю играли еще недели полторы. Олег говорил «нет», Влад «приносил от покупателя» новые аргументы: мол, игрушка импортная, патронов мало, а будущему владельцу и в стрельбе потренироваться надо – где потом боезапас пополнять?
   Обоюдно осторожная игра бывших одноклассников в посредников купли-продажи кольта закончилась тем, что Олегу удалось выторговать сверх первоначальных семи с половиной тысяч рублей еще полтора «куска». Запакованный в газетный сверток «товар» Влад взял в руки с заметной опаской, суетливо сунул мрачному Олегу пачку сторублевок. Молчаливыми и настороженными разошлись в тот вечер бывшие одноклассники.
   Само собой, никакого иркутского кооператора, «верного и надежного мужика-могилы», у Влада не было. А были те самые удалые молодцы, на которых Орехов работал…
 
   Влад поднялся из удобного кресла, подошел к импортной стенке красного дерева, откинул дверцу бара. Не торопясь, пока пиликала привычная электронная мелодия, извещавшая, что бар открыт, выбрал бокал, плеснул на донышко коньяку из пузатой матовой бутылки. Любил «тихо сам с собою» поаристократничать в уютном полумраке у «видюшника», цедя через губы по капле хороший коньячок.
   Под шоколадку, как и положено, а не под плебейское изобретение приснопамятного Лаврентия Палыча или царя Николашки – хрен всё упомнишь! – лимончик с сахаром. Это папашка иногда изображал из себя интеллигента, как же, – препод высшей школы! Хотя обычно засаживал за ужином стакан-другой благородного напитка под заурядный салат и кулем сваливался на тахту, мыча и матерясь сквозь одолевающий сон, пока мадам Орехова, с брезгливой миной на ухоженном, но безнадежно увядающем, несмотря на все косметологические ухищрения, лице, стаскивала с благоверного его домашние «адидасовские» штаны.
   Потягивая из бокала, Влад довольно хмыкнул. «Боевые братаны» Олега, выкатившие «ствол» на продажу, безусловно, липа чистой воды. Мельников, конечно же, сам привез железку из Афгана. А нынче ему денежки очень нужны. Не терпится свить семейное гнездышко! И прибарахлился паренек с удовольствием, особенно, когда узнал, что цена на тряпки смешная. Куда и принципы свои засунул, «афганец» хренов!
   Прошедших Афганистан Влад Орехов ненавидел. Одних – за сделанный на войне бизнес – ненавистью, круто замешанной на зависти мелко плавающего жулика. Других, которых было неизмеримо больше, – за их презрение к нему, Владу. Зудила кожа от взглядов прошедших огненное горнило сверстников. За это и ненавидел.
   Олега Мельникова относил ко вторым. Как и понимал, что желание записать бывшего одноклассника в горстку «наваривших на войне» – только желание. Что сторговались они на пистолете – ни о чем не говорит. Еще шире стала пропасть между бывшими одноклассниками.
   Олег оставался частью тех, кто, узнав в далекой и чужой стране цену жизни, увидев смерть и кровь и сам ее пролив, перестал быть тем лопоухим мальчиком, которого привезли когда-то на сборный пункт и одели в военную форму. Лопоухие мальчишки вернулись домой суровыми мужчинами, способными на Поступок. Вот это страшило Влада Орехова больше всего. Именно такие могут положить конец его благополучию, лишить мягкого уютного кресла, баюкающего воркования импортного телеящика, ароматной влаги в хрустальном бокале, доступных девочек и ресторанного блеска.
   Боясь и ненавидя, Влад Орехов инстинктивно вступил в борьбу. За свое удобное существование в привычном ему мирке. Баюкая опустевший бокал, Орехов не мог не признаться себе, что больше всего ему сейчас хочется сломать «афганца». Сломать и наблюдать, как гордый Олежек завязнет по уши.
   Влад зевнул, выключил надоевший «видак», еще раз прогулялся по пушистому паласу до бара, опустился в кресло, катая на языке новую порцию «Камю», лениво потыкал пальцем в телефонные кнопки:
   – Лёнчик? Есть разговор…
 
   С Костей Ломовым, больше известным среди таксистской братии под прозвищем Лом, у Олега отношения были самые обычные. Разве что донельзя изношенную «тачку» Лома чаще всего ладить доставалось Мельникову: Костя сам предпочитал его. И хотя в «яме» орудовал ключами наравне с Олегом, при случае считал своим святым долгом рассчитаться за ремонт «по высшей таксе»: откатав смену, Лом загонял машину в бокс, свистел Олегу и доставал из бардачка бутылку. Из закуси «салонное» застолье традиционно сопровождала пара ломтей хлеба с салом и обломанный долговязый китайский огурец.
   В иные дни Костя, правда, тоже Олега вниманием не обделял, заглядывая на пару минут в слесарную кандейку: потравить свеженькие анекдоты, «за политику» побалаболить, попеременно кляня то партократов, то демократов или очередной съезд народных депутатов, по-своему прокомментировать вычитанное накануне в газетах.
   Вот и сегодня Олег, выйдя из ремонтного бокса, увидел Лома в окружении десятка водителей, что-то оживленно обсуждавших. Чиркнув спичкой, Олег подошел к мужикам.
   Лом тряс какой-то газетой, рокоча своим прокуренным, хриплым голосом. Увидев Олега, тут же переключил свой монолог на него:
   – Во, братан, допрыгались со всей этой дерьмократией уже по самое не могу!
   Лом снова яростно затряс газетным листом.
   – Не читал, как мы прославились? На всю страну!
   – Про нашу «Пэтэпуху», что ли? – Олега начинала уже смешить эмоциональная озабоченность Лома газетными публикациями. – И в какой же это газетенке?
   – Какие, на хрен, таксомоторы! «Газетенке»!.. – возмутился еще больше Лом. – Московская! «Мегаполис-экспресс», слыхал? Тираж – ого-го, все читают! Ославилась Чита, или, как тут пишут, Читаго! Вот, суки!
   – Кто суки?
   – Хорош тебе! Ты вот послушай, какие дела у нас творятся! Скоро и возить не захочется! – Лом, видимо, уже в третий или четвертый раз взялся за «громкую читку»:
   – «ЧИТАго: кровавые дела провинциальной мафии». Это, значит, заголовочек такой, – со злостью прокомментировал Лом. – «В последний день июля Читу потрясли два ужасных, зловещих преступления. В пригородном дачном массиве убит владелец «жигулей», а несколько часов спустя, в глухом переулке Железнодорожного района областного центра – заместитель председателя одного из читинских строительных кооперативов. Оба убийства, как стало известно из довольно осведомленных источников, совершены из одного и того же пистолета американского производства – крупнокалиберного кольта. Зашедшее в тупик следствие ломает голову, как и где убийцы (а уже известно, что их было трое и им удалось благополучно скрыться) обзавелись столь экзотическим оружием. По имеющейся информации, они – участники организованной преступной группировки, однако наша доблестная милиция не может ответить на вопрос: это дело рук местной или иногородней мафии? А хотелось бы узнать ответ! Как и услышать о раскрытии преступления в кратчайшие сроки. Но возможно ли это при явной беспомощности читинских правоохранительных…»
   – Дай-ка сюда. – Олег резко потянул газетный лист из рук Лома. Бумага затрещала.
   – Осторожнее, любознательный ты наш! – Лом отпустил мятые газетные листы и, хмыкнув, повернулся к мужикам. – Вот, бля, дела! И у нас уже мафиози расплодились! Посади такого в салон, а он тебе, бля, нож под ребро или «пушку» к затылку. Хорошо только выручку сгребет или лайбу, бля, дернет покататься, а как вдобавок еще и башку, бля, разнесет!
   – А Серегу давно ли схоронили? Или на Макса в прошлом месяце, помните, напали! – снова загалдели примолкшие на время громкой читки таксисты. – В ночную вообще не работа – сплошные нервы!
   – Я монтировку под левую руку кладу, да, спасет ли!..
   – Ментовка вообще мух не ловит, зато нас пасут – мол, все вы барыги, только водкой на вокзале из багажников торговать!..
   Сигарета обожгла пальцы. Олег растер окурок подошвой по асфальту, отошел в сторону, присел на сваленные у бокса старые покрышки. Глаза вновь и вновь лихорадочно пробегали по одной и той же строчке: «… американского производства – крупнокалиберного кольта…»
   О совпадении, ясно, не может быть и речи. Его «машинка». Точно!
   Выругался, сминая в кулаке газету. Влад, тварь, подставил! «Кооператор иркутский», «надежный мужик»!.. Ну, сука Влад!.. А сам-то кто? Позарился, дебил, на дурные «бабки»… С кем связался, урод!..
   С языка вновь с ожесточением сорвалось ругательство. Кроме мата и проклятий на ум ничего не приходило. А яриться, конечно, уже поздно. Хрена ли теперь слюной брызгать! По уши в дерьме… Сам в него и нырнул. Шикануть захотелось! Шиканул…
   «Всё к одному», – подумалось с горечью. То, ради чего была затеяна продажа «ствола», лопнуло еще в апреле. На предложение Олега подать заявление в ЗАГС Лена ответила отказом. Не категорично. Мягко. Но надо быть полным идиотом, чтобы не понять – неопределенное «давай повременим» равносильно категоричному «нет».
   Рассудила правильно, чего уж тут. Но Олегу тогда ее слова – оплеухой. А сейчас, когда, почитай, почти три месяца минуло… Права она.
   Олег тяжело вздохнул, потянул из пачки новую сигарету. Тогда психанул, задергался, дверью хлопнул… А возразить-то Лене и нечего было. Права на все сто. Первый, что ли, упрек слышал он от любимой по поводу регулярно сопровождающего его запашка спиртного? По весне «халтурок» прибавилось, а какой же хозяин завершенный ремонт своего любимого стального коня не сбрызнет. Да и в парке после работы не с одним только Ломом нет-нет да и «раздавливали» поллитровочку?.. Вот так. Неудобно, вроде бы, «хлебосольству» отказать, а вышло – сам получил отказ.
   Олег с отвращением вытолкнул громким плевком слюну, набившую рот вязким, перемешанным с табачной крошкой клубом: чуть не сжевал раскисшую «стрелу». Достал еще одну. Прикурил, несколько раз подряд глубоко затянулся. Сигарета привычно успокоила. По крайней мере, мысли в голове перестали раскручивать суматошную карусель.
   О Лене в последние недели думалось со ставшей уже привычной отстраненностью. Помогало и то, что третий месяц Лена в Чите отсутствовала: «отбывала» практику в захолустной сельской больнице за четыреста верст от областного центра. С другой стороны, Олег все отчетливее понимал – ничего у них не выйдет. Без пяти минут врач и слесарь-недоучка…
   Он ощущал края той трещины, которая образовалась и, как ему казалось, расширялась день ото дня. Вроде, вот, только трещинка пока, а как переступить? Не получается.
   Вдобавок теперь этот «ствол»… Еще когда отношения с Леной были розово-безоблачными, Олег не раз задавал себе вопрос: сможет ли всю жизнь молчать и не признаться Лене про «куплю-продажу» пистолета? Объяснить появление денег на свадьбу несложно левым слесарным заработком, а как в глаза-то смотреть? И дело не в совестливости или щепетильности. Не тряпку перепродал. По-другому называется история с пистолетом. Ну а теперь, когда на «стволе» кровь, – полный крантец!
   Теперь спокойная жизнь закончилась. Сколь веревочке не виться… Дураку ясно – рано или поздно веревочку эту вытянут до конца. Доберутся «компетентные органы» до него, продавца сраного! И предстанет он в глазах Лены… В голове не укладывается!
   Олег поймал себя на мысли, что собственная судьба его занимает кратно меньше, чем предстоящий позор перед Леной. В том, что рано или поздно это произойдет, уже не сомневался. Закон бутерброда, имеющего подлую тенденцию падать маслом вниз.
   Мысли снова перескакнули на Влада. Вот, тварь! После сделки со «стволом» они больше не встречались, с апреля в тесной Чите нигде не пересеклись.
   Олег расправил на колене измятый газетный лист, еще раз перечитал заметку про выплывший кольт, уперся глазами в подпись под заметкой. Фамилия автора ему ничего не говорила. Да и что может знать этот писака, даже если он и из местных. Вот же, сам пишет: «преступники неизвестны». Преступники…