– Девушка, а вы не знаете, где она может быть? Дело в том, что у нее уже почти неделю телефон выключен, – допытывался Саша у менеджера заведения.
   – Понятия не имею, она уже давно не работает. По-моему, она уехала куда-то.
   – Ну, а можете вы дать ее адрес? Поймите, мне просто необходимо ее увидеть!
   – Простите, но у нас не принято давать какую бы то ни было информацию о наших сотрудниках – ничем не могу помочь.
   «Это я во всем виноват! – проклинал себя Саша. – Надо было бежать за ней тогда, просить прощения! А я поступил, как бесхребетный слабак, встал и ушел в надежде заслужить прощение по телефону. Неужели я потерял ее навсегда? Потерял из-за такой глупости?»
   Произошедшее здорово выбило Сашу из колеи. Любимая работа больше не радовала, в огромной квартире хотелось выть от одиночества, а созерцание попадающихся на глаза влюбленных парочек заставляло сердце больно ныть. Конечно же, друзья-приятели пытались изо всех сил помочь ему: приглашали на вечеринки, в клубы, в сауну и на пикники, даже в стриптиз предлагали сходить, но Саша только отмахивался от них. А если все-таки кому-то и удавалось его вытащить в люди, то он весь вечер сидел в стороне, словно сыч, опрокидывая одну за другой рюмки дорогого алкоголя и отпугивая своим мрачным видом ярких, словно бабочки, девушек, мечтающих захомутать в свои сети очередную жертву. Среди них были блондинки и брюнетки, совсем молоденькие и постарше, были те, кто уже успел испробовать на себе всевозможные достижения пластической хирургии и косметологии, и те, кому все это было еще не по карману, да и природная красота пока позволяла обходиться лишь боевым раскрасом. Но всех их объединяла общая черта – холодный блеск хищных глаз, расчетливый взгляд, словно сканирующий каждого посетителя-мужчину и заранее оценивающий его финансовые возможности и доступность. Они могли мило улыбаться, нести прелестную околесицу, подчеркивая свою наивность и юный возраст, играть роль коварной искусительницы или заботливой хранительницы домашнего очага. Но все это были просто роли по заранее написанному, опробованному и передаваемому из рук в руки сценарию под названием «Как выйти замуж за…». Это невозможно было не заметить – их выдавали глаза, в которых не было ни толики той искренности, той простоты и непосредственности, которую он сразу же разглядел во взгляде официантки Светланы.
   Такой, как она, здесь нет, а может быть, нет больше нигде, и от осознания огромной, щемящей душу потери на сердце Саши становилось все тяжелее и тяжелее. И тяжесть эту невозможно было ни заглушить, ни смыть дорогим алкоголем, ни заговорить веселой дружеской болтовней.
   Близкие Саши тоже не могли не заметить перемен в нем. Но больше всех переживала его мать Татьяна Арнольдовна. Она всегда души не чаяла в своем единственном ребенке, а после недавней смерти мужа Саша и вовсе стал для нее самым дорогим человеком в жизни. Узнав, что причина его подавленности кроется в делах сердечных, Татьяна Арнольдовна весьма удивилась. Подумать только – даже будучи подростком, Сашка так не переживал из-за своих несчастных влюбленностей. И ведь добро бы девушка была нормальная, соответствующая его статусу, или, напротив, какой-нибудь недостижимый идеал, так ведь нет – сыночек вздумал убиваться из-за какой-то официантки. Подумаешь – какая невидаль! Да в любую кафешку зайди – там таких девиц вагон и маленькая тележка!
   – Сынок, ну нельзя же так, – причитала Татьяна Арнольдовна, – вокруг столько девушек хороших! Вот Анечка, дочка моей подруги, Валентины Семеновны, помнишь ее? И чем не невеста для тебя? И красавица, и папа в Газпроме работает. Всего двадцать лет, а уже свой дом на Рублевке, квартира в Москве пятикомнатная, кстати, ты ей очень нравишься.
   Но Саша только брезгливо поморщился.
   – Не нужна мне красивая кукла с приданым! Терпеть не могу этих безмозглых папенькиных дочек. Они только и умеют, что по бутикам шляться и в СПА-салонах отсиживаться, а из себя ничего не представляют. Мне живой человек рядом нужен, личность, а не гламурный аксессуар.
   – Ну хорошо, не хочешь Анечку, давай Ксюшу! Ксюша – будущий ученый, из профессорской семьи. 25 лет, а уже грант получила на исследования! В Америку на стажировку летала! С ней тебе точно интересно будет!
   – Ага, очень, – сквозь зубы процедил Саша. – А ей со мной будет? Ничего, что она химик и биолог, а я даже тычинку от пестика не отличаю? А потом, мам, ты ее видела? Ей, по-моему, кроме науки вообще никто не нужен. Судя по тому, что она в свои 25 лет выглядит на все сорок! Наверное, у нее в квартире ни одного зеркала нет, раз она так одевается. А потом, даже если закрыть глаза на внешность – какая из нее жена? Она, значит, будет свои гранты расходовать, на конференции всякие летать, а я буду дома котлеты жарить и пол мыть? О детях я вообще не говорю – она, наверное, их без меня в пробирке вырастит… И вообще, мама, отстань ты от меня со своим сватовством, мне даже думать об этом противно…
   Прошло почти два месяца, но Саша так и не мог забыть о Свете.
   Он часто гулял по Москве – по тому самому маршруту, по которому они шли тогда, в самый первый вечер. Вот на этой улице они обсуждали старое французское кино, а проходя по этому подземному переходу, жарко спорили, кто лучше: Элизабет Тейлор или Одри Хепберн. До мельчайших подробностей он вспоминал милую Светину улыбку, ее лучистые глаза, походку, запах волос. Неужели Света, словно крохотная песчинка в песочных часах, навсегда потерялась в этой огромной Москве? Вдруг она просто уволилась из того ресторана и уехала домой, в какой-нибудь далекий город? А может, она работает сейчас где-нибудь в другом месте? А он тысячи раз проходил мимо и не замечал ее. Подумать только, они в тот вечер столько говорили о всякой ерунде, а он даже не удосужился узнать, где она живет, где учится, москвичка она или нет. Кажется, она упомянула, что живет далеко от центра – не удивительно. Большинство живет именно там, но сколько подобных районов в столице – и не счесть! Саше на ум почему-то пришла старая советская картина «Девушка без адреса». Впрочем, он в данный момент находился в куда более удручающем положении, чем главный герой. Тот хотя бы знал фамилию своей Кати, знал первое слово в названии улицы, на которой она живет, а он, Саша, не знает ровным счетом ничего…
   Однажды в его квартире раздался звонок. Звонила мама. Она была чем-то очень взволнована, поэтому говорила сбивчиво, словно ей не терпелось поскорее донести какую-то, по всей видимости, очень важную информацию.
   – Привет, Сашенька, скажи, пожалуйста, у тебя есть какие-нибудь планы на завтрашний вечер?
   – Вообще-то нет, а что случилось?
   – Сынок, ты обязательно должен меня выручить! У моей приятельницы завтра день рождения, будет пышное мероприятие, фуршет, а одна идти я не хочу – так ведь не принято. Не мог бы ты составить мне компанию?
   – Мамочка, ну ты же знаешь, как я не люблю все эти сборища. Что хоть за приятельница-то? Я ее знаю?
   – Нет, ты, наверное, ее не помнишь. Мы много общались, когда ты был еще маленьким, а потом она уезжала, долгое время жила в Париже, и вот три года назад вернулась, открыла в Москве свою сеть ресторанов. В одном из них и будет проходить торжество!
   «Ну вот, опять рестораны! – подумал Саша. – А это значит, весь вечер я буду разглядывать официанток и вспоминать Свету».
   – Нет, мам, прости, но я совсем не хочу туда идти, лучше побуду дома.
   – Ну вот! Как всегда! – запричитала мама. – Будешь снова сидеть бобылем и убиваться по «прошлогоднему снегу»? Да забудь ты о ней, Саша! Поверь мне – она про тебя уже напрочь забыла!
   – Не могу забыть, мам. Все, пока!..
   – Конечно, думаешь только о себе! – не дала так просто закончить разговор Татьяна Арнольдовна. – А то, что я с тех пор, как умер твой отец, живу отшельницей, – это ничего? Ни в кино не хожу, ни в театры. Подруги все по жизни растерялись, а ты хоть представляешь себе, что значит общение в моем возрасте? Впервые в жизни попросила его о такой малости – сопроводить меня в ресторан, а он…
   – Ну, ладно, хорошо, – сдался Саша под гнетом материнских стенаний, – во сколько завтра за тобой заехать?
   – В пять часов, сыночек, – как ни в чем не бывало проворковала в ответ добившаяся своего Татьяна Арнольдовна, – я буду тебя ждать – не опаздывай!
   На следующий день ровно в пять Саша послушно ждал мать у крыльца ее дома. Оделся он самым обычным образом: серый неброский костюм, хоть и весьма известной марки, и белая рубашка. Никаких соответствующих случаю галстуков, бабочек и запонок – не было у него ни малейшего настроения рядиться. Зато его мама превзошла саму себя. Такой красивой, разодетой и ухоженной он давно ее не видел. Казалось, она собралась на бал или, на худой конец, на собственную свадьбу.
   Саша даже зааплодировал, когда увидел ее.
   – А что, – кокетливо произнесла мать, – между прочим, в приличное место идем, и гости там будут, сплошное высшее общество. Не могу же я упасть перед ними лицом в грязь.
   – Куда едем? – поинтересовался личный водитель Саши, которого тот специально вызвал в выходной день для столь грандиозного выхода в свет.
   – В ресторан «Cheri», пожалуйста, – ответила Татьяна Арнольдовна.
   – Куда?! – воскликнул вдруг Саша. Дело в том, что это был тот самый ресторан, в котором он познакомился со Светланой.
   – Ресторан «Cheri», – повторила его мама, – это одно из заведений моей подруги. Никогда там не была, но, по слухам, просто отличное местечко!
   – Я в курсе, – обреченно произнес Саша.
   Какая-то его часть очень хотела послать к черту этот дурацкий юбилей, но он дал слово матери и просто не мог переиграть – она ведь в жизни ему этого не простит! Всю дорогу он молчал и тупо глядел в окно, пропуская мимо ушей многословные рассуждения Татьяны Арнольдовны.
   Вот сейчас они подъедут к ресторану, зайдут внутрь, и он снова вернется в прошлое. Увидит столик, за которым они с Антоном и Оксаной сидели в тот вечер, увидит девушек в точно такой же униформе, как была на Свете, и администратора, которая постоянно выбегала из подсобки, стоило его Дюймовочке совершить какой-нибудь проступок. А вдруг эта поездка не случайна? Вдруг благодаря маминой подруге, хозяйке заведения, Саше удастся узнать хоть какую-нибудь информацию о Свете, ведь должны же у них оставаться данные на сотрудников? Эти мысли внушили ему хоть и призрачную, но все-таки надежду. Саша немного успокоился и даже повеселел, включившись, наконец, в диалог с матерью.
   – Между прочим, Сашенька, у Аллы Георгиевны есть замечательная дочка! Не помню, правда, как ее зовут, но, судя по описанию, это отличная кандидатка в невесты – для тебя!
   – Ну, мам, я же просил!
   – Нет, ты только послушай: симпатичная, воспитанная, во Франции отучилась! Кстати, очень скоро Алла Георгиевна передаст ей бразды правления своим бизнесом, так что вам обязательно нужно познакомиться. Кроме того, у девушки трудный период в жизни. Она не так давно рассталась со своим молодым человеком. В общем, не теряйся и бери быка за рога!
   – Обязательно, – ответил Саша.
   «Вот еще! – сказал он сам себе. – Делать мне больше нечего, как утешать эту девицу! Наверняка какая-нибудь стервозная бизнесвумен, раз в таком юном возрасте собирается стать владелицей сети ресторанов. Вот и бегут от нее мужики».
   Разговоры о сватовстве вновь испортили его настроение. В ресторан Саша входил с таким выражением лица, будто пришел на похороны, а не на юбилей. И тут навстречу ему и матери выпорхнула та самая женщина-администратор, Саша сразу ее узнал. Каково же было его удивление, когда оказалось, что это и есть Алла Георгиевна – владелица ресторана.
   – Добрый вечер, Танечка! – воскликнула она, бросившись к Татьяне Арнольдовне с дежурными поцелуями. – А это, наверное, Саша? Ух ты, какой серьезный, – окинула она взглядом мрачную Санину физиономию, – впрочем, моя дочурка не лучше! Как пришла, так и сидит в углу, дуется, не нужен, говорит, мне никто! Все убивается по какому-то несостоявшемуся поклоннику, дурочка! Ну, пойдемте же, я познакомлю вас со своей девочкой!
   Войдя в зал, Саша взглянул на девушку, одиноко сидевшую от всех в стороне, и ноги его подкосились. Это была Светлана! Света! Его ненаглядная Дюймовочка!
   – Позвольте вам представить – моя дочь Светлана. А это Татьяна Арнольдовна и ее сын Александр, – произнесла ничего не подозревающая Алла Георгиевна.
   Девушка подняла глаза и ахнула.
   – Саша! Это ты! – она вскочила со своего стула.
   – Света? Но… Как же так…
 
   …Спустя некоторое время, когда сумбурный юбилей был в самом разгаре и появилась возможность улизнуть от шума и суеты, Саша и Света покинули душное помещение ресторана, решив прогуляться по улице. Прямо как тогда. За одним только исключением – на этот раз они шли, крепко держась за руки, словно боялись вновь потерять друг друга.
   – Ничего не понимаю, почему же ты работала официанткой в собственном ресторане?
   – Не в собственном, а в ресторане моей матери. Помнишь, я тебе говорила о ее принципе, что невозможно подняться по лестнице, минуя нижние ступеньки? Именно этим я и занималась в ресторане под ее чутким руководством. Дело в том, что мама в моем возрасте тоже подрабатывала в какой-то забегаловке, вошла в курс дела, освоила все тонкости… Потом вышла замуж, уехала в Париж с моим отцом, а там решила начать ресторанный бизнес. Она шла к этому с самых низов, именно поэтому сейчас ее заведения считаются лучшими не только у нас, но и в Европе. И мне тоже необходимо было пройти через все это, чтобы в будущем стать хорошей преемницей. Я ведь не только официанткой работала – иногда помогала и на кухне, и в офисе. В общем, прошла настоящую школу жизни.
   – А как же телефон? Почему ты не отвечала на мои звонки?
   – Ну, сначала я действительно обиделась на твою выходку. Не очень приятно чувствовать себя игрушкой, которую собираются купить или арендовать.
   – Но ты ведь понимаешь, что я не имел в виду ничего…
   – Теперь понимаю, а тогда я реально разозлилась. Только прикинь: меня, наследницу многомиллионного бизнеса, хотят усадить за стол, дав за это взятку менеджеру! Ужас! – Света громко рассмеялась, заставив Сашу сделать то же самое, хотя он слегка покраснел от смущения.
   – Ну а куда же ты потом пропала?
   – Да я не хотела, – она нежно погладила Сашу по плечу, – просто у меня в тот же вечер телефон свистнули. Ты же знаешь, какая я растяпа, а твой номер только там был. Ты себе даже не представляешь, как я переживала, думала, что потеряла тебя навсегда. Меня мама даже в Париж на два месяца отправила, чтобы я развеялась, но я все время думала только о тебе.
   – Я тоже. Кто бы мог подумать, что судьба вернет нам друг друга. Теперь я тебя уже никуда не отпущу и на этот раз обязательно провожу до дома, чтобы узнать твой адрес.
   – А вот это ты зря. Я тебе в прошлый раз говорила и сейчас повторю: из моего района тебе будет не так-то просто выбраться. Насколько мне известно, по выходным вся Рублевка стоит.
   Саша не смог сдержать улыбки: он столько раз гадал, где же может жить Света, но Рублевка ни разу не пришла ему на ум.
   – Ах, вот как! – театрально воскликнул Саша. – Значит, ты у меня, оказывается, никакая не Золушка, а самая настоящая принцесса!
   – Извини, но мне не очень нравится такое определение. Я все-таки привыкла реально смотреть на жизнь и не зацикливаться на своем положении, – ответила Света, и на ее руке блеснули простенькие часики «Kenzo». Заметив, что Саша обратил на них внимание, она, не дожидаясь вопроса, произнесла:
   – Это подарок моего дедушки – они для меня очень дороги. Согласись, что цена вещей и их ценность – это не совсем одно и то же.
   – Абсолютно согласен, – Саша крепко прижал к себе Светлану и вдохнул аромат ее волос.
   Как удивительно – от нее пахло теплом, домом и семейным уютом – самым прекрасным ароматом на свете!..
 
   На следующий день, когда окрыленный и воспрявший духом Саша разбирался с делами в своем офисе, к нему в кабинет вошел совершенно неожиданный посетитель – Антон. Тот самый, который несколько месяцев назад заявил, что их с Сашей многолетняя дружба закончена навсегда. Вид у него был помятый и извиняющийся, словно у потрепанного воробья.
   – Вот, пришел к тебе прощения просить, – опустив глаза, произнес он, – ты оказался прав насчет Оксаны, а я… я просто дебил. Спасибо, что не дал мне денег тогда, благодаря этому я узнал, чего на самом деле стоит эта девица. Нет у нее ни богатых родственников, ни дома в Испании. Диплом МГИМО «получен» в переходе, и прописка левая, а все ее шмотки куплены на деньги таких же лопухов, как я. Таких у нее штук пять, если не больше.
   – Откуда ты все это узнал?
   – Да так, – усмехнувшись, замялся Антон, – приятель рассказал о чумовой девушке, с которой случайно познакомился около ресторана. Она перекрыла его тачку своей, а под дворником была записка с номером телефона. Смешно, правда?
   – Да нет, не очень, – понимающе ответил Саша, – но я очень рад, что ты наконец вернулся на землю.
   – Какой же я идиот! А ведь я и правда едва не поверил, что эта Оксана – самая настоящая принцесса. Принцесса инкогнито. Теперь точно знаю, что такого просто быть не может.
   – Нет, брат, может – еще как может, – заговорщически прищурившись, ответил Саша, и лицо его растянулось в счастливой улыбке.

Код личного счастья

Олег Рой

   Лара резко нажала на газ и перестроилась в правый ряд. Сегодня всемогущий Невский проспект оказался бессилен перед сотнями, а может, и тысячами машин, которые словно затеяли игру «в паровозик» и замерли в бесконечно длинном хвосте.
   Стоять в пробке – удовольствие ниже среднего. Тем более в подобную погоду, когда за окнами ненастье и снег с дождем. Такое чувство, словно на дворе не начало марта, а конец ноября. Весна как будто поменялась местами с осенью. Впрочем, для Северной Венеции это самое что ни на есть обычное явление. Несмотря на климат, Лара любила свой город, любила и своих соотечественников, но сегодня все они казались ей хмурыми, под стать погоде. Угрюмое настроение ощущалось повсюду – через лужи перешагивали темные сапоги и лишь изредка разноцветные боты, зонты, как огромные черные листья, прятали лица, все было темно, серо и мрачно. Лишь яркими оранжевыми пятнами выделялись куртки дворников, собиравших в черные полиэтиленовые пакеты поваленные ветром ветки. В такую погоду очень тяжело сохранять бодрость духа. Когда на небе нет солнца, в организме происходит сбой, и жизнь начинает казаться ненужной вещью, которая хранится на дальней полке на всякий случай, лишь потому, что с ней связаны какие-то приятные воспоминания…
   Утро уже давно вступило в свои права, но на улице все еще было почти темно. Северный ветер усиливался, свинцовые тучи почти опустились на крыши, а старинные фонари склонили светлые головы над тротуарами, словно понимая, что, похоже, доживают свой век – яркие витрины бутиков прекрасно справлялись с темнотой. Незаменимых в этом мире нет. Ни людей, ни вещей, ни событий, ни чувств…
   «Ладно, что это я расклеилась?» – отчитала себя Лариса за мрачный настрой. В конце концов, ей не хуже, а даже в чем-то лучше, чем другим. По крайней мере, она не должна топать по лужам, кутаясь в пальто и пытаясь хоть как-то спрятаться от мокрого снега и ветра, а может ехать в сухой и теплой машине, где играет радио и звучит старая, до слез знакомая песня «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую…». Песня эта всегда была для Ларисы чем-то вроде воплощения несбыточной мечты. За тридцать четыре года ей так ни разу и не удалось стать для кого-то «ах, какой женщиной»…
   Почему ей так не везет в жизни, Лара так и не могла понять. Точнее, не везет именно в личной жизни. Со всеми остальными сторонами бытия все если не нормально, то по крайней мере сносно. Лариса выросла в Твери – не слишком большом, но и не маленьком городе с древней историей, в интеллигентной семье. Да, у нее не было папы, зато были дедушка и бабушка, посвятившие всю свою жизнь внучке, пока ее мама работала на двух работах, чтобы содержать их семью. Эти два чудесных старика были самыми дорогими для Лары людьми, даже, как ни кощунственно это звучит, дороже мамы. Когда их не стало (они ушли друг за другом, с разницей менее года, Лариса тогда оканчивала школу), Ларе вдруг показалось, что у нее выбили почву из-под ног, и она так и осталась висеть в воздухе без поддержки и опоры. Но жизнь продолжалась и ставила новые задачи. Лариса с самого детства мечтала учиться в Петербурге – и со второй попытки ей удалось осуществить свою мечту. Она поступила в Технический университет точной механики и оптики. В отличие от подавляющего большинства своих одноклассниц, Лара всегда любила физику и математику. Точные науки давались ей легко, и даже возникало недоумение, как можно в них чего-то не понимать – когда все так логично, обосновано и структурировано.
   В студенческие годы почти все обитательницы общаг думают о том, как бы попрочнее закрепиться в городе, где они учатся. Думала об этом и Лариса, и не только думала, но и двигалась в нужном направлении. Впрочем, искала она при этом не жениха с питерской пропиской, а хорошую работу – желательно по специальности, желательно интересную и обязательно с достаточной зарплатой, чтобы хватало на съемное жилье. Поиски были нелегкими, но в конце концов увенчались успехом. В середине пятого курса Лара сумела устроиться секретарем в одну из крупнейших питерских фирм, занимающихся охранными системами. Диплом писать приходилось вечерами и ночами, а защищать его во время отпуска, взятого за свой счет, зато к окончанию университета она уже была неплохо трудоустроена. Одним словом, ей не пришлось выходить из дверей вуза в неизвестность, как это часто бывает с молодыми специалистами. Карьеру Лариса делала упорно и планомерно и потому за десять лет сумела дорасти до руководителя отдела по работе с клиентами. Так что на сегодняшний день она была, можно сказать, устроена в жизни. У нее имелась новенькая красная «Дэу Нексия» (правда, купленная в кредит, который еще не до конца был выплачен), а также просторная и уютная квартира (съемная и в спальном районе). А если прибавить к этому приличную одежду, отдых хотя бы два раза в год и периодические посещения салонов красоты, когда возникало настроение и желание себя побаловать, то можно с уверенностью утверждать, что все у нее, Ларисы, в общем-то хорошо… Кроме той самой пресловутой личной жизни, будь она неладна.
   За свои тридцать четыре года Лара ни разу не примерила на себя роль жены – ни официальной, ни гражданской. Вот уже тринадцать лет она жила совершенно одна. В двадцать это совсем не напрягало, напротив – после вынужденного коллективного быта в общаге представлялось истинным счастьем. Тогда казалось, что все победы впереди. В это время были идеи, карьерные планы и мечты о прекрасном будущем. Праздники сменяли друг друга с быстротой картинок в калейдоскопе, пиво и шампанское лилось рекой, подарки красиво упаковывались и удивляли оригинальностью, встречи назначались каждую субботу в кафешках, барах и просто на любимом Невском… В двадцать пять уже стало не так весело и беззаботно. Ночами иногда становилось страшновато или тоскливо, порой и плакать хотелось… Но возможности, появлявшиеся на работе, придавали Ларе бодрость духа и осознание, что терпение – высший пилотаж мудрости. В двадцать пять к каждому празднику составлялся список людей, которых необходимо поздравить, подарки стали нужными, встречи – редкими. В тридцать Лариса впервые не захотела отмечать свой день рождения и отключила мобильный телефон, чтобы не слышать дежурные поздравления и не читать скопированные смс-шаблоны. В тридцать четыре… В тридцать четыре она перестала торговаться со временем и просто махнула на судьбу рукой. И только редкими холодными вечерами, перелистывая потрепанный дневник с любовными записями, плакала над воспоминаниями и грозящим пожизненным заключением в одиночество.
   Влюбляться Лариса начала очень рано, класса, наверное, с пятого. И всегда выбирала тех, кто был намного взрослее ее, – мальчиков из старших классов, вожатых в лагере, педагога из центра детского творчества, старших братьев и даже отцов подруг… Естественно, шансы на взаимность от такого рода объектов были невелики. И пока ее одноклассницы вовсю набирались опыта любовных отношений со сверстниками, Лара лишь вздыхала по новому соседу из квартиры напротив, накачанному тридцатилетнему шатену, обладателю серебристой «Тойоты», единственной тогда в их дворе машины с правым рулем. Со временем, уже в студенческие годы, объекты нежных чувств Ларисы сделались более досягаемыми – но все равно в большинстве своем они представляли собой зрелых и женатых мужчин. Конечно, им льстило пылкое обожание столь юной особы, но они и в мыслях не хотели разводиться из-за нее с женами, бросать детей и создавать новую семью с влюбленной провинциалочкой, пусть даже такой хорошенькой, неглупой и начитанной.
   Накануне Лариного двадцатисемилетия верная подруга Надя (которая уже дважды успела сходить замуж и развестись, а на тот момент снова жила в браке, вроде бы и счастливом, но гражданском и упорно не желающем превращаться в официальный) вытащила Ларису к психологу. Элегантная дама без возраста с очень короткой стрижкой и неприятными менторскими нотками в голосе объяснила Ларе, в чем ее ошибка. По словам психологини, выходило, что Лариса просто выбирает неподходящие объекты – поскольку она выросла без отца, то всю жизнь подсознательно ищет ему замену, вот и тянется к мужчинам старше себя. Лара вняла ее советам и обратила внимание на ровесника, менеджера из фирмы-партнера. Все было хорошо целых три месяца – пока Лариса не предложила Антону жить вместе. Тот вдруг засуетился, забормотал, что не готов еще к такому решительному шагу, и как-то очень быстро исчез из Ларисиной жизни.