Олег Трувинс. Неоновые блики

   – Да. Очень даже неплохая гостиница. Маленькая, но очень уютненькая и чистенькая… Совсем недалеко от вас. А нельзя таксисту просто сказать, чтобы он отвез меня к моргу? Или в Н-бурге их несколько?
   – Э-э-э… Морг-то один… Но все же, лучше просто отдайте ему бумажку… Для вас это будет безоп… э-э-э… в общем, так будет надежнее. Теперь о самом главном. После Вероники осталась большая трехкомнатная квартира и приличный банковский счет…
   Петр решительно прервал Катю:
   – Катя, как я уже сегодня вам и говорил, я хочу все это передать в местный детский дом. Сможете подготовить необходимые бумаги, пока я в Н-бурге?
   Катя несколько секунд помолчала. Увидев ее растерянный вид, Петр предположил, что она немного озадачена его решением, и не совсем понимает, как можно отдавать такое наследство целиком и полностью.
   – Да без проблем, – выговорила, наконец, Катя, – думаю, что к тому моменту, как закончатся похороны, я уже все подготовлю. Давайте сделаем так. Завтра, часа в два дня, подъезжайте сюда, в этот же кабинет – заберете кое-какие документы. Потом вам придется сходить в пару-тройку организаций, поставить там подписи и печати. Здесь недалеко, все эти организации находятся на Центральной улице или рядом с ней. Если не завтра, то – послезавтра точно, мы с вами все завершим. Детский дом у нас тоже один, так что выбирать вам не придется.
   Катя вдруг запнулась и густо покраснела.
   «Вот это я выдала – «детский дом у нас тоже один». Дескать, что детский дом, что морг, мне все едино. Вот уж точно – язык мой – враг мой… Петр наверняка подумает, что я какая-то городская сумасшедшая, со странноватым, циничным чувством юмора…»
   Она мельком посмотрела на Петра, пытаясь по выражению лица понять его реакцию на эту нелепую фразу. Но тот сейчас сидел с абсолютно невозмутимым видом, как будто вообще не слышал последней фразы. Немного успокоившись, Катя взяла листок бумаги и начала писать адрес.
   В свою очередь, тоже мельком поглядывая на Катю, Петр сейчас думал о другом. Абсолютно независимо от его воли, ему с каждой минутой все больше и больше нравилась эта бойкая симпатичная девушка.
   «Красивая, стройная… Со своеобразным чувством юмора… Интересная девушка…»
   Однако кое-что его все-таки настораживало. А именно – все эти внезапные заминки и секундная немота, которые случались у Кати после того, как он, начиная с их утреннего телефонного разговора, пытался выяснить у нее хоть какие-нибудь подробности о Веронике.
   «Но хоть что-нибудь я же должен узнать о том, как именно погибла моя родственница? Я же вообще ничего не знаю. Что это еще за тайны…», – думал Петр, пока Катя писала на листочке адрес морга, – «интересно, попытается ли Катя увильнуть от ответа на такой вопрос?»
   – Катя, а где погибла Вероника? Далеко отсюда?
   – Совсем рядом, – Катя опасливо посмотрела на красно-коричневые шары, обладательницы которых до сих пор так и не появились над своими столами, приблизилась к Петру, насколько ей позволил стол, и, обдав его приятным ароматом духов, очень тихим шепотом продолжила:
   – Это произошло тоже на Центральной улице. Когда вы к нам шли сейчас от своей гостиницы, то проходили как раз через это место. Когда пойдете обратно, то после Драмтеатра увидите перекресток. Помните его?
   – Прекрасно помню, недалеко от этого перекрестка я от газеты убегал…
   – Что?!
   – Я хотел сказать, что я там газетный киоск видел…
   – Да, на противоположной стороне там действительно стоит газетный киоск. Ну вот, после перекрестка пройдете два дома и напротив третьего дома, в котором расположился магазин женского белья «Аэлита», сразу же увидите толстый бетонный столб. На нем и висел тот самый щит, который вчера упал на Веронику. Столб стоит почти на середине расстояния между нашей соцслужбой и вашей гостиницей.
   Словно услышав, что Катя о чем-то шепчется со своим посетителем, шары внезапно изменили свое поведение – они очень нервно задвигались, дергаясь то вправо, то влево, то вверх, то вниз, как будто хотели выскочить из своего укрытия и что-то сказать. Заметив нервозность шаров, Катя перестала шептать и громко сказала:
   – Ну что, Петр, вроде бы я вам все рассказала. Теперь отдыхайте с дороги, а завтра я вас жду здесь в два часа.
   Петр оглянулся на шары и прошептал:
   – А давайте не здесь, а где-нибудь в другом месте встретимся? В каком-нибудь кафе?
   – Ну хорошо, – так же, шепотом, быстро согласилась Катя, – через дорогу от вашей гостиницы есть кофейня. Она так и называется «Кофейня». Давайте там и встретимся.
   – Так же? В два?
   – Да.
   Петр встал, забрал листок с адресом, повернулся лицом к шарам и нарочито громко произнес:
   – До свидания! Было очень приятно с вами пообщаться!
   Шары крупно вздрогнули и опустились еще ниже. Под сдавленный смех Кати, Петр вышел из кабинета, пугая шары громким стуком каблуков по старому паркету.
   На улице за это время стало совсем темно и еще ветреней. Петр вынул из кармана мобильный телефон. Он коснулся экрана пальцем, выбрал номер Леры и нажал на «вызов». В следующую секунду, внезапно передумав, он прервал звонок и засунул телефон в карман пальто.
   «Почему не звонишь?» – вдруг строго спросил «правильный Петр».
   «С какой стати? За столько часов она даже не поинтересовалась – как я, где я… А ведь я написал, что еду на похороны родственницы… Ее даже это не взволновало!», – нехотя ответил «бунтарь».
   «Ты же мужчина! Позвони первым»
   «Нет! Пока сама не позвонит, я с ней и словом не обмолвлюсь»
   «А вдруг с ней что-то случилось?»
   «Не придумывай. Что с ней может случиться? Проспала, наверное, полдня, пообедала – и снова спать легла. Ты же видел, во сколько она вчера дома появилась. Да о чем я говорю – «вчера»! Не вчера, а сегодня утром изволила объявиться! Когда я уезжал, она спала как убитая…»
   «Работала, вот и задержалась…»
   «Не знаю, не знаю… Еще проверить надо, чем она там до утра занимается… И там ли вообще… Во всем виновата моя воспитанность – другой, на моем месте, уже давно бы ИХ выследил. Если не сам, то с помощью частного детектива – точно»
   «Не преувеличивай. Опять ты говоришь о каких-то виртуальных…»
   «Молчать! Звонить не буду! А приеду, как и запланировал – сразу же все выясню!»
   «Ну, ну…»
   «Ну, ну!»
   Кажется, и этот внутренний конфликт закончился очередной боевой ничьей. Петр не спеша побрел в сторону гостиницы. Засмотревшись на старинные дома, красиво освещенные фонарями, он и не заметил, как прошел почти половину пути. Внезапно он остановился как вкопанный. Он догадался, что подошел к тому самому месту, где вчера днем погибла Вероника.
   На стыке тротуара и проезжей части стоял толстый бетонный столб. К нему, на уровне человеческого роста, был привязан маленький траурный веночек, немного покосившийся и уже слегка запыленный. Петр поднял голову и внимательно осмотрел столб. Примерно на высоте шести метров от земли он увидел два толстых стальных обруча, стягивающих столб на расстоянии метра друг от друга. От каждого обруча в сторону магазина «Аэлита», нависая над тротуаром, отходили сплошные стальные трубы, сантиметров пятнадцать в диаметре. На расстоянии тридцати-сорока сантиметров от столба обе трубы обрывались.
   Петр догадался, что именно на этих трубах и висел тот самый щит, который вчера упал на Веронику и убил ее.
   «Как же они могли сломаться?..», – Петр прекрасно видел, что вся конструкция была очень мощной. К тому же, те участки труб, где они заканчивались, не были даже погнуты.
   «Что же они – раз, и обломились? С чего бы им вдруг ломаться? Трубам этим… Толстенным таким…», – не переставал недоумевать Петр, изо всех сил щурясь в попытке разглядеть концы труб.
   Ничего не увидев, он чертыхнулся, но в следующий момент догадался:
   «Мобильник!»
   Не обращая никакого внимания на прохожих, которым приходилось обходить его справа и слева, он вытащил свой мобильный телефон, включил в ней камеру, навел объектив на концы труб, слегка освещенных уличным фонарем и, максимально приблизив изображение пятикратным оптическим и пятикратным цифровым зумом, сделал снимок.
   Он поднес телефон к глазам и внимательно рассмотрел получившуюся фотографию. К его удивлению, места обрыва труб оказались зеркально гладкими, словно они не сломались, а были перерезаны гигантской, очень острой бритвой, а потом еще и до блеска отполированы ювелирной полировочной пастой.
   «Странно, странно, странно… Очень, очень, очень… Странно и непонятно…», – думал Петр, с очень растерянным видом разглядывая остатки некогда очень крепкой конструкции.
   Людей на улице становилось все больше. Закончился рабочий день и все спешили по домам. Стоя посреди довольно узкого тротуара, Петр сильно мешал все увеличивающемуся потоку людей, постоянно толкающих его то справа, то слева. К тому же усиливался ветер, из-за чего становилось ощутимо холодно. Петр заботливо поправил веночек, склонив голову, постоял еще пару минут возле столба, и побрел дальше. По пути он зашел в маленький продуктовый магазин и купил нарезку «докторской», бутылку местного кефира, и мультизлаковый хлебец. Добравшись до гостиницы, он попросил Аллу Степановну, которая на этот раз увлеченно смотрела выпуск вечерних новостей, вызвать ему на завтра такси, на 6.30 утра, и поднялся в номер. Он принял душ, поужинал бутербродами с колбасой, запивая их вкуснейшим кефиром, после чего подключил планшетник к интернету и до самой ночи погрузился в поиски подходящего горнолыжного курорта, на который он планировал отправиться вместе с Лерой в этот Новый год.
   Петр остановился на местечке St. Antuan, что в австрийских Альпах. Если верить рекламе, склоны этот горнолыжный курорт имел самые разнообразные – даже очень пологие, как раз для таких новичков в сноуборде, какими он с Лерой и были. Кроме этого, в округе оказалось полным-полно самых разномастных ресторанчиков и ночных клубов. В общем, все, что нужно было для полноценного отдыха, в городке St. Antuan было с головой. Тут же, через интернет, Петр забронировал номер в небольшой гостинице, расположенной совсем недалеко от горнолыжных склонов. По иронии судьбы, гостиница эта очень смахивала на ту, в которой Петр сейчас лежал – она тоже оказалась трехэтажной, да к тому же была построена в виде старинного особнячка. Рассматривая фотографии внутреннего убранства австрийской гостиницы, Петр увидел, что внешним сходством дело не ограничилось – оказалось, что и расположение номеров, и местоположение холла с буфетом в обеих гостиницах не просто походило друг на друга, а совпадало почти как в настоящем зеркальном отражении. Даже тот единственный номер, который оставался свободным, и который Петру удалось забронировать, был угловым и находился на втором этаже – в том же самом месте, где сейчас располагался его номер в н-бургской «Центральной» гостинице.
   «Чудеса какие-то… Это ж надо? Один в один…», – качая головой, поражался такому странному совпадению Петр, все рассматривая и рассматривая фотографии австрийской гостиницы, – «не хватало еще себя на этих фотографиях найти…»
   В два часа ночи он наконец-то отключил планшетник и лег спать.
   Перед сном Петр прокрутил в голове весь этот длинный день:
   – Лера, до утра задержавшаяся в редакции своего журнала…
   – неожиданный звонок Кати…
   – свое внезапное решение лететь на похороны абсолютно неизвестного человека…
   – Катя, оказавшаяся очень красивой и душевной девушкой… Очень красивой… Очень, очень…
   – место, где погибла Вероника…
   «Стоп!», – Петр открыл глаза и уставился в потолок, – «и все-таки что-то здесь не так…»
   Он вдруг снова вспомнил, как Катя несколько раз очень подозрительно уходила от ответов на его расспросы о Веронике. Да еще и эта странность с креплениями, на которых висел тот роковой щит.
   «И все же, как же эти толстенные трубы могли вдруг взять и сломаться? Это же какую силу нужно было приложить, чтобы они сломались. Не погнулись, а именно сломались! Это же просто нереально…», – недоумевал Петр.
   Его сомнения были не случайны, ведь он знал о креплениях, на которых держатся уличные рекламные щиты, почти все. Совсем недавно, буквально пару месяцев назад, он и сам столкнулся с проблемой установки уличной рекламы – решив увеличить продажи, рядом с одним из своих магазинчиков он надумал повесить рекламный щит. И тоже над тротуаром. И сейчас, лежа в темном гостиничном номере, он почти дословно вспомнил свой разговор с менеджером рекламной фирмы, которая выполняла его заказ. В тот день менеджер очень убедительно рассказал и даже показал математические расчеты, свидетельствующие о том, что конструкции, удерживающие рекламный щит, будут очень мощными, а рассчитаны они на вес, в несколько раз превышающий вес самого щита.
   «Никакой ветер, даже ураганный, не способен сорвать щит со своих креплений. Если уж он и упадет когда-нибудь – то только вместе со столбом, а это просто невозможно», – именно такими словами убеждал Петра менеджер, изо всех сил рекламируя конструкции своей фирмы.
   «Странно, странно… Что-то здесь не чисто…», – снова и снова накручивал себя Петр, таращась в темноту, – «завтра, после похорон, нужно будет попытаться выведать у Кати как можно больше сведений об этом деле. Она явно что-то знает, но скрывает…»
   На этих мыслях он все-таки закрыл глаза и до самого утра провалился в тревожный сон.

Глава 4-я. Похороны Вероники

   12 ноября 2011 года.
   Будильник в мобильном телефоне разбудил Петра в шесть часов утра. Не открывая глаз, Петр наощупь отключил будильник, присел на край кровати и около двух минут пытался сообразить, где он сейчас находится.
   Наконец понял, вскочил, быстро принял душ, оделся и, стоя у открытого шкафа, задумался:
   «Взять шапку? Или не брать? Катя говорила, что туда и обратно меня отвезут на машине… Зачем тогда мне шапка? Пожалуй, оставлю…»
   Он закрыл шкаф и ровно к половине седьмого спустился вниз. На цыпочках он прошел мимо Аллы Степановны, которая, тихонько посапывая, крепко спала на маленьком диванчике за стойкой регистрации, снял щеколду с входной двери и вышел на улицу. Такси уже поджидало его, припарковавшись напротив дверей гостиницы. Петр отдал таксисту листок с адресом и старенькая белая «копейка», с черными «шашечками» на дверях, запетляла по очень узким и очень темным переулкам Н-бурга. Через двадцать минут такси остановилось.
   – Прие-е-ехали, – зевнул таксист.
   Рассчитываясь с сонным таксистом, Петр посмотрел в окно. Вокруг располагался обычный спальный район. Рядом с дорогой стояло несколько жилых кирпичных пятиэтажек, а чуть поодаль – ряд серых девятиэтажек. Ни одного здания, хоть отдаленно похожего на морг, в обозримом пространстве не было и в помине.
   «Не в жилом же доме у них морг?..», – всматриваясь в темноту улицы, подумал Петр и, с сомнением в голосе, спросил у таксиста:
   – А мы точно приехали по тому адресу, который был написан на листочке?
   – Ага-а-а-а, – таксист еще раз зевнул и спрятал деньги в карман, – а что, непохоже?
   – Я же приезжий, поэтому не знаю – похоже, или непохоже. Мне, вообще-то, морг нужен… Ну, не мне, а…
   Таксист вдруг вздрогнул и уставился на Петра. Его сонливость мгновенно улетучилась, а в глазах теперь отчетливо прослеживался страх.
   – А зачем тебе морг? – выговорил он, наконец.
   – Родственницу хороним… А… что?..
   – Так ты к этой, что ли?!
   – В смысле?
   – А ну выходи из машины, – дрожащим от страха голосом неожиданно потребовал таксист.
   – Вы что себе позволя…, – начал было возмущаться Петр, но вдруг увидел, что таксист вытащил из-за пазухи газовый баллончик и направил его прямо ему в глаза.
   – Выходи, не доводи до греха. Баллончик – зверь, ослепнешь навсегда, – не потребовал – взмолился таксист.
   Петр не заставил себя долго ждать и пулей выскочил из машины. Отбежав на безопасное расстояние, он обернулся и прокричал:
   – Лечиться надо! Придурок! Скажи хоть, в какую сторону идти! Где морг-то ваш? Эй, ты!
   Такси сорвалось с места, но вдруг резко остановилось. Из окна появилась голова таксиста:
   – Вон за тем домом твой морг…
   Взвизгнув лысыми покрышками, такси улетело вдаль. Петр покачал головой:
   – Больной, что ли? Понаберут же, кого ни попадя… Ф-у-у-у…, – он выдохнул и пошел в том направлении, которое ему указал внезапно взбесившийся таксист.
   Уже за ближайшей пятиэтажкой он обнаружил длинное белое одноэтажное здание барачного типа. Рядом с единственным входом, расположившимся с торца здания, стоял зеленый санитарный УАЗ-ик.
   «Наверное, это и есть морг», – подумал Петр. Минуя небольшой скверик, он подошел к двери этого здания и увидел табличку, подтвердившую его предположение:
   «Городской Н-бургский морг»
   На часах было ровно семь часов утра. Кроме Петра и водителя «санитарки», уснувшего прямо на руле, рядом с моргом никого больше не было.
   «Наверное, все, кто пришел попрощаться – внутри», – недоуменно подумал Петр и протянул руку к дверной ручке, намереваясь войти. Однако дверь внезапно распахнулась сама и оттуда, грубо оттолкнув Петра в сторону, вышли четыре санитара, держа в руках деревянный гроб. Санитары быстро донесли свою ношу к машине, а один из них, тот, кто находился у переднего правого угла гроба, изо всех сил ударил ногой по заднему крылу машины. От гулкого удара водитель высоко подскочил, ударился головой о потолок, проснулся, и, потирая глаза кулаками, быстро выскочил на улицу. Непрерывно позевывая, он открыл заднюю дверь, и санитары мгновенно загрузили свою ношу внутрь. Трое, так и не взглянув на Петра, выстроившись гуськом, молча ушли обратно в морг, а четвертый, тяжело дыша, подошел к Петру и, ловко плюнув далеко в сторону, и с интересом проследив за полетом своего плевка, спросил:
   – К Ивановой?
   Сильно растерявшийся от такой внезапности и стремительности происходящего, Петр только и смог, что утвердительно кивнуть. Тогда санитар вытащил из кармана халата две бумажки и ручку.
   – Это свидетельство о смерти, с собой заберешь. А здесь распишись, – он ткнул пальцем во второй листок и дал Петру ручку.
   Петр послушно расписался. Не вымолвив больше ни единого слова, санитар забрал бумажку и направился в морг. Петр наконец-то пришел в себя и выкрикнул ему вдогонку:
   – Не знаете, кто-нибудь еще будет присутствовать на похоронах? Они что, сразу на кладбище приедут?
   Но санитар даже не обернулся. Вместо этого он еще раз смачно плюнул и быстро исчез за дверью.
   – Вот хамье циничное! – разозлился Петр, – вообще-то человека в последний путь отправляете, можно было как-нибудь без такой спешки!..
   Но дверь морга уже захлопнулась и, скорей всего, санитар его не услышал. В злости Петр тоже ловко сплюнул сквозь зубы, чего раньше за ним никогда не замечалось.
   Он подошел к «санитарке». Водитель, здоровый патлатый детина лет тридцати, с неестественно длинными, аж до подбородка, бакенбардами, нетерпеливо газуя вхолостую, опустил боковое стекло, смерил Петра с головы до ног презрительным взглядом, сплюнул, и сквозь зубы проговорил:
   – Давай, садись.
   Петр кивнул. Единственное пассажирское место в «санитарке», которое он заметил, было то, что находилось рядом водителем, в кабине. В темный кузов, где сейчас стоял гроб с Вероникой, он, конечно не полез. Он обошел машину спереди и попытался открыть пассажирскую дверь. Дверь не открывалась.
   – Не, не! – заорал вдруг патлатый, – не сюда! Здесь не открывается. Замок сломался. Давай-ка назад. Слышь ты, давай, шевелись уже!
   Петр вышел из себя:
   – Эй, повежливей, пожалуйста! Здесь вообще-то моя родственница лежит! Проявите хоть немного уважения к… покойнику… покойнице…
   Водитель промолчал.
   «Сто процентов – пассажирская дверь в полном порядке. Закрыл ее изнутри, мерзавец… Знал бы я дорогу, выбросил бы гаденыша из машины и сам бы Веронику повез…», – зло думал Петр, обходя машину, – «вот так «церемония прощания»… По-быстрому забросили Веронику в кузов, оплевали тут все вокруг, да еще и хамят… Кому расскажешь – не поверят… Ну… что делать, придется ехать рядом с ней… Это совсем не страшно… Что тут такого… Каких-то двадцать минут – и мы уже на кладбище… Просто не думать ни о чем, и все… Или думать о чем-нибудь позитивном…»
   С этими мыслями он вскарабкался в темный салон, захлопнул изнутри задние двери и сел на узкую боковую скамейку, намертво прикрученную к борту. Автомобиль сорвался с места и помчался по городу, нисколько не заботясь о том, чтобы хоть немного притормаживать на кочках и рытвинах. Позитивно мыслить не получалось. В голове рождались только проклятия в адрес патлатого водителя, одно краше другого. Подскочив на очередном ухабе, Петр подобрался к окошку, которое вело в водительский отсек, и несколько раз ударил по нему кулаком:
   – Помедленней можете?! Мы же не на гонках!
   – А че? – услышал он в ответ, – че-то не нравится? Мажор хренов…
   – Ах ты… Ну, доберусь я до тебя, как только доедем. Я тебе покажу, какой я мажор, – пообещал ему вконец взбесившийся Петр и, подпрыгнув на очередной кочке, больно ударился головой о потолок. На особо крутых виражах гроб начал угрожающе наклоняться и с неприятным скрежетом елозить по металлическому днищу «санитарки».
   – Гаденыш! – выкрикнул Петр в сторону водителя. Тот моментально отреагировал тем, что слегка поддал газу. Машина отчаянно взревела и понеслась еще быстрее.
   «Да он же сейчас разобьется!», – со страхом подумал Петр, когда гроб внезапно отъехал назад и, сильно ударившись о двери, подъехал обратно к нему, – «или вообще вылетит на дорогу!»
   Этого он допустить не мог. Посомневавшись всего одно мгновение, он все-таки решился и сполз со скамейки, склонившись в три погибели… Все двадцать минут безумной гонки ему пришлось стоять на коленях перед гробом и обхватывать его левой рукой, правой, при этом, удерживаясь за скамейку.
   «Вот так проводил в последний путь…», – горестно думал Петр, из последних сил удерживая гроб, который всю дорогу так и норовил вырваться из его объятий.
   Все это время он старался не размышлять над одним своим очень странным и очень страшным наблюдением – честно говоря, дорога через какое-то время стала вроде бы ровнее – наверное, машина уже выбралась за пределы города, на загородное шоссе, однако Петру все время казалось, что… гроб по-прежнему порывается выскочить из его рук. Он словно шевелился…
   «Все нормально, все нормально…», – успокаивал себя Петр, – «тебе это только кажется. Спокойно. Скоро уже доедем, и все будет хорошо… Вдох… выдох. Вдох… выдох…»
   Словно пытаясь опровергнуть, что Петру это «только кажется», гроб вдруг резко подпрыгнул на еле заметной колдобине, и самопроизвольно устремился к задней двери, увлекая за собой Петра.
   Интуиция подталкивала Петра к одной очень странной мысли – гроб категорически не желает ехать на кладбище. Страх в одну минуту сменился на азарт.
   – Ну уж нет! – злобно прошипел Петр, – от меня не уйдешь! До кладбища мы доедем вместе. Ты останешься в машине и попадешь-таки сегодня в свою могилу… А ну стоять!
   Еле удерживаясь на ногах, он подобрался к задней двери, встал на колени, уперся в дверь ногами и изо всех сил отодвинул гроб подальше в салон.
   В таком положении он теперь и ехал – всей своей массой прижимая к полу гроб, обхватив его обеими руками, а ногами, при этом, продолжая упираться в задние двери.
   Машина вдруг резко свернула вправо и снова запрыгала на кочках.
   «Убью гада. Как только остановимся – сразу же убью… Как раз кладбище будет рядом, далеко не надо будет идти, чтобы закопать негодяя… Пусть меня накажут… Но я его уничтожу… Я спасу мир от этого подонка…»
   Смакуя в уме грядущие минуты расправы над «этим патлатым идиотом», Петр почувствовал, что асфальт вдруг сменился сначала на гравий, а потом на что-то более мягкое – песок или землю. Через несколько секунд «санитарка» резко остановилась. Гроб в последний раз попытался вырваться, но вдруг затих. Задние двери внезапно распахнулись. От неожиданности Петр вскочил на ноги и снова больно ударился головой о потолок. В этот момент, оттолкнув Петра в сторону, в салон впрыгнули два очень хмурых мужичка в одинаковых черных куртках и кожаных кепках. Двое других остались стоять внизу. Привычным движением они легко выгрузили гроб, перехватились поудобнее, и быстрым шагом понеслись к кладбищенским воротам, видневшимся совсем неподалеку.
   Петр спрыгнул на землю и, не теряя ни секунды, подбежал к водительской двери. Схватившись за ручку, он попытался открыть дверь, чтобы прямо здесь раз и навсегда разобраться с этим наглецом. Увидев Петра рядом с собой, тот от неожиданности отпрянул от двери вглубь салона и резко нажал на газ. «Санитарка», хлопая распахнутыми задними дверьми, и, срывая колесами комья черной земли, помчалась к шоссе.
   Поняв, что его обидчик безнаказанно уезжает, Петр в запале схватил первый, попавшийся под руку, камень и бросил его вслед машине, однако промахнулся. Камень лишь чиркнул по заднему крылу машины.
   – Черт! Черт! Черт! – взревел Петр и быстро огляделся в поисках другого камня.
   Через пятьдесят метров «санитарка» вдруг резко остановилась. Из окна почти наполовину высунулся водитель и, тряся шевелюрой, выкрикнул:
   – Мажор хренов! Мазила драный!
   Он плюнул в сторону Петра, быстро спрятался в кабине, и машина, выпрыгнув на шоссе, умчалась вдаль, размахивая задними дверьми, словно темно-зелеными крыльями.