Страница:
– Кто вы? – спросила Тина, понимая, что каждая из трёх – это не она сама. Они, хоть и красивые, но страшные её тени в туманном пространстве зеркала.
– Хочешь знать? – спросило левое отражение и, к ужасу Тины, приблизилось к зеркальной границе. – Я Нинмах.
– Я Нинхурсаг, – сказало правое и встало так же близко.
– Я Дамгальнуна, – сказало центральное. Все три отражённых Тины переглянулись и протянули к ней руки. Бледные пальцы с длинными ногтями прошли сквозь стекло.
– Прими нас, – проговорили они хором, и Тине показалось, что сейчас она потеряет сознание. Она отступила на шаг и неуверенно сказала:
– Я вас не боюсь.
– Заварка, – послышалось шипение. – Ты догадалась принять зелье…
На этом силы её кончились, Тина из последних сил крикнула:
– Андрей!
…И очнулась у него на руках, посередине комнаты.
– Что с тобой? – Андрей понёс её в кровать, но она успела заглянуть в зеркало. Её отражения повернули головы и, улыбаясь, провожали их взглядами. И эти злые улыбки напугали её больше, чем всё, что они ей сказали.
– Андрей, – обняла мужа Тина. – Они – там! Мне страшно! Я сказала, что не боюсь, но мне очень, очень страшно!
– Кто они? – не понял он, укладывая её поверх одеяла. – Ты вся горишь. Сейчас я принесу тебе аспирин и вызову врача. Как ты меня напугала!
– Не надо аспирин. И врача не надо, – отмахнулась девушка. – Это не сон. Там, в зеркале, находятся три Тины. Нет, не слушай меня, не Тины! Они – не я, они – чудовища! Пожалуйста, поверь мне. Посмотри сам, все три сейчас там, но все они не мои отражения!
Трудно при лунном свете понять, что отобразилось на лице у Андрея. Но по его голосу Тина поняла, что он ей не верит:
– Тиночка, ты бредишь. Какие ещё чудовища в зеркале? Я принесу тебе лекарство и тёплый чай.
– Нет! – вцепилась в него Тина. – Не оставляй меня одну! Впрочем…
Её руки немного ослабли:
– Да, принеси мне чай из заварочного чайника. Они говорили про заварку. Но, Андрюш! Сначала посмотри в зеркало и скажи, что они делают?
Она казалась такой взволнованной, что он решил не спорить:
– Аспирин, чай и врача. Успокойся, я уже иду к зеркалу. Тиночка, это обычное зеркало. Вижу себя и не вижу никаких чудовищ.
Андрей вернулся через пару минут, с чашкой в руках. Передал её жене и достал телефон.
Тина сделала несколько глотков и вдруг, выхватила трубку из его руки:
– Нет, не звони врачу! Мне уже лучше. Вот, потрогай меня – жара нет.
– Действительно, – пробормотал озадаченный Андрей, коснувшись её лба. – Температура спала.
– Я вообще прекрасно себя чувствую, – вскочила на ноги Тина, прижимая ладонь к губам, словно боялась рассмеяться. – А они не страшные! Совсем не страшные!
Она отдала телефон Андрею и всё-таки расхохоталась.
Чем больше Андрей смотрел на развеселившуюся жену, тем меньше понимал, что происходит.
– Тебе, правда, хорошо? – недоверчиво спросил он. – Ты же была без сознания, когда я проснулся.
– Да, очень! – со смехом подтвердила она. – Да перестань ты волноваться. Мне очень хорошо! А ты ложись спать.
Она села на кровать и, с хитрой улыбкой, принялась гладить прядь волос. Андрей постоял над ней, подумал и решил:
– Пойду курить на лестницу. Ты, родная, меня с ума сведёшь.
– Может быть, – в след ему, тихо согласилась Тина.
До утра отражения её больше не беспокоили. Андрей уснул, а она несколько раз прошла мимо зеркала, но никого там не увидела. Её и самой словно сейчас не существовало в этой комнате и в этом мире, но страх исчез, а ночь наполнилась светом луны и таинственными шорохами. Иногда ей казалось, что она слышит чей-то шепот, а несколько раз её заставил обернуться тихий вздох. Призрачная пустота комнаты была загадочна и… как ни странно, очень приятна! Все предметы остались на месте, Андрей спокойно спал, а Тина исчезла. Растворилась, перестала существовать по ту сторону стекла, и как же это… весело! Да, весело! Она снова бы рассмеялась, но не хотела будить мужа. Ему всё равно не понять, какие токи сейчас наполняют тело его жены и как волшебно чувствовать неясную и необъяснимую силу. Прежняя Тина и не знала, что можно так измениться.
«Да, это всё заварка! – мелькнула одна тревожная мысль. – Зелье может кончиться, а без него…»
Не додумав, она бросилась на кухню и открыла крышку заварочного чайника. Тёмной жидкости в нём осталось чуть больше половины, и девушка облегчённо вздохнула. Пока всё в порядке. А что будет потом? Да какое ей дело? Сейчас, сейчас ночь волшебна, а завтрашнего дня нет, будущего нет, ничего нет, и не может быть! Кроме одной-единственной прекрасной ночи! Тина поняла, какая сила в ней проснулась: тело стало лёгким, почти невесомым, хотелось подпрыгнуть и полететь к потолку. Она вдруг поняла, что очень скоро сможет летать. Голой пяткой она нетерпеливо стукнула об пол, но ничего не произошло.
– Добавить зелья? – вслух спросила девушка, уверенная, что кто-то её слышит.
Смех раздался из разных углов кухни.
– Что вы смеётесь?! – разозлилась Тина. – Если вы мои отражения, то замолчите! Покажитесь, я вас больше не боюсь!
– Ох, и торопишься ты, голубушка, – послышался приглушённый голос Глафиры Степановны. – Не спеши, всему своё время.
Луна за окном качнулась, рука послушно вернула крышку на чайник. Злость прошла. Осталось странное чувство разочарования, словно Тину неожиданно притормозили и не дали дотронуться до самого интересного. Ну, ничего! Впереди целая жизнь, полная пьянящей радости и других волшебных ночей. А сейчас… веки вдруг отяжелели, и навалилась усталость. Тина с полуприкрытыми глазами добрела до постели и нырнула под мягкое одеяло. Спать… как хочется спать… она устала… сон… сон!
– Появятся три сущности, имена им Нинмах, Нинхурсаг и Дамгальнуна. И будут предлагать тебе принять их. Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.
Катя оглянулась и плавно поймала проплывающую мимо розу. Она приблизила почерневший цветок к лицу, и Тина услышала непонятное слово:
– Нюнефар!
Эхо в воде повторило его несколько раз: нюнефар… нюнефар… нюнефар…
Сквозь этот странный звук прозвучал Катин крик:
– Они уже здесь! Эта роза вчера была свежей. Розы сохнут рядом…
«Рядом с кем?» – хотела спросить Тина, но не успела. Водяная Катя растворилась, и сон оборвался.
– Да, Тинуль. Как дела?
По её голосу стало понятно, что Алёна ждала звонка. Тина рассказала всё, что смогла вспомнить, и под конец поведала свой сон. Алёна на редкость внимательно слушала, а услышав про слова водяной Кати, тихо ахнула:
– Тин, это не просто сон. Катя тебя предупреждала. Послушай, что я знаю. Летом в нашей деревне был такой случай: приехала новенькая девочка из Питера, мы подружились, а потом она пошла к тётке Алисе. Помнишь, я тебе про неё рассказывала, в нашей деревне её считали ведьмой?
– Да, немного, – пробормотала Тина.
Алёна каждое лето уезжала в деревню под Саратов, где у неё жили родственники. И каждую осень привозила оттуда разнообразные истории. Про деревенскую ведьму Алису Тина слышала с самого детства. И как местные её боялись, и как шли к ней все те, кому уже помочь было нечем. И про то, что тётка Алиса гадала, убирала с дороги разлучниц, наводила порчу, отыскивала пропавшие вещи и делала многое другое, о чём ходили самые невероятные слухи.
– Так вот, – продолжила Алёна. – Тётка Алиса всю жизнь прожила одна, потом состарилась и заболела. Но деревенские так её боялись, что в дом к ней ни ногой! А она вдруг стала кричать, да так громко, что вся улица слышала. Вот Женька к ней и пошла. Все ей говорили: берегись, девушка! А Женька только смеялась:
– Ох, не верю я в ваши суеверия, – и продолжала ходить.
Потом тётка Алиса поправилась и говорит Женьке:
– Живи в моём доме, я его, за доброту твою, на тебя запишу. Мне недолго осталось, хочу напоследок съездить к сестре в Саратов. А ты пока живи, привыкай.
Женька обрадовалась: то она своих родных теснила, у неё одних племянников в нашей деревне одиннадцать человек, а то целый дом станет её собственностью. В общем, не знаю, о чём они там говорили, но ведьма уехала, а Женька в её доме поселилась. И началось! На следующее утро бедняжка к своим вся в слезах прибежала: трясётся, бледная, ужас!
– В зеркале, – говорит, – не я отражаюсь! Я, да только моё отражение ходит по комнате, куда ему вздумается!
В деревне уже многое про Алису знали, и старые люди Женьке сказали:
– Беги оттуда, ведьма тебя к дому приваживает, ей умирать пора. А пока она свою силу молодой не отдаст, помереть не сможет. И будет она смерть призывать, да всё бесполезно. А когда помрёт, то в таких страшных мучениях, что не приведи Господи.
Женька испугалась и вечером домой уехала. Ну, а зимой тётка Алиса померла. Говорят, она несколько дней кричала, волком выла, просила ей дыру в потолке проделать, но никто к ней в дом не сунулся.
Я тогда подумала – вот какие люди чёрствые и тёмные бывают! Старая женщина болела, страдала, и никто ей даже стакан воды не подал. Одна Женька была человеком! Но твой рассказ меня очень напугал. Ты, точь-в-точь, как Женечка, видишь, как твои отражения ходят по комнате. И у тебя их, к тому же, целых три! Тинуля, беги из этой квартиры!
После разговора с Алёной Тина долго сидела молча. Всё происходящее казалось ей невероятным кошмаром! Они с Андреем еще не распаковали ноутбук, но сделать это недолго. Подключив мобильный Интернет, она ввела слово «нюнефар».
«Водяные лилии или мёртвые розы».
Исчерпывающий ответ, значит нюнефары не плод её воспалённого воображения. И водяная Катя знала, о чём предупреждала, но возможно, когда-то услышанное и забытое слово случайно возникло из подсознания? Да, но тогда бы она сразу вспомнила и его значение! Что-то в рассуждениях не складывалось.
Тина решила, что сегодня поедет домой и поговорит с Катей. Сестра обязательно посмеётся над Тининым сном, и весь дурман окончательно выветрится из головы. Ей надо было поговорить с кем-то, кто развеял бы все бредни, убедил бы её, что зеленоватых дев она видела во снах, а снам доверять нельзя. И ещё, надо помириться с мамой и проведать дедушку. Да и по Олежке Тина уже соскучилась.
Не рассуждая долго, она собралась и поехала. По дороге купила торт и, зайдя в подъезд, пообещала себе, что будет милой, терпеливой и постарается ни с кем не ссориться. Вздохнув, она открыла дверь и переступила порог. Дома оказался один дедушка. Олег убежал гулять, Катерина тоже отправилась по своим делам, а мама, конечно же, ушла на работу.
Тина зашла в дедушкину комнату и улыбнулась:
– Привет, дедуль. Как ты себя чувствуешь?
Дедушка повернулся, знакомо скрипнула коляска, и Тина увидела доброе дедушкино лицо.
– Здравствуй, Тиночка. Я – что? Я, как всегда – нормально. Ну, а как вы на новом месте? Нравится?
– Ох, дедуль, – Тина подошла к нему и поцеловала в щёку. – Даже не спрашивай. Странно там, и сны мне непонятные снятся. А Катька скоро придёт?
Дедушка посмотрел на внучку внимательно и чуточку тревожно:
– Через часик, укол мне сделает. Ты, Тиночка, расскажи, что за сны такие? Беспокоят?
Тина улыбнулась: вот всегда он волнуется за всех, кроме себя. И для каждого найдёт доброе слово.
– Нет, дедуль. Просто странно.
Она села в кресло и прикрыла глаза. Спокойно у дедушки в комнате: на стене тикают старинные часы, пахнет валерианой и чем-то родным. Как в детстве, когда с ней случались неприятности, Тина удобнее устроилась в кресле и принялась рассказывать. Она отчего-то опустила свои сны и рассказала Алёнину деревенскую историю о Женьке и тётке Алисе. Дедушка слушал, не перебивая, иногда кивал. Закончив, Тина задала вопрос:
– Дедуль, а ведьмы бывают? Настоящие ведьмы в нашей жизни?
Ответ прозвучал не сразу, похоже было, что дедушка серьёзно отнёсся к её рассказу:
– Бывают, – сказал он и неожиданно добавил. – Мне встретилась одна.
Тина встрепенулась, готовая засыпать дедушку вопросами, но он сам принялся рассказывать:
– Когда мы с твоей бабушкой поженились, то решили переехать в город. Любушка и слышать не хотела о жизни в селе. Книг начиталась или фильмов насмотрелась, я не знаю, а только принялась твердить мне сразу после свадьбы: переедем к дядьке в Москву, он нам комнату сдаст. Это правда, дядька её родной давно Любу к себе звал, а когда узнал, что она замуж вышла и ребёночка ждёт, письмо прислал. Приезжайте, мол, вы мне не в тягость. Работы в городе навалом, ребетёнок в детский садик пойдёт, а вы за мной присмотрите, сам я уже старый.
Ну, вот мы и переехали. Квартира у дядьки в новостройке, дом новый, жильцы друг дружку не знают. И оказались нашими соседками две сестры. Одна из них, младшая, Аглая, на меня вдруг, как бы это сказать… глаз положила. У меня жена молодая, беременная, любимая, зачем мне другая? Но против моей воли потянуло меня к этой Аглае. Не знаю, что в ней было, а встречу её, и ноги слабеют. В голове туман, дышать нечем. Наваждение какое-то, ночами спать перестал, сам начал встречи искать. У соседей дверь хлопнет – я вздрагиваю и под любым предлогом из дома. Был грех – один раз целовались мы с Аглаей на лестнице. Я, как с цепи сорвался, а она в руках моих так и растаяла… Любушка моя, она умница, когда обо всём догадалась, скандалить не стала, а собралась и уехала. Я чуть рассудка не лишился, ведь любил я её! Но вместо того, чтобы за ней ехать, я в комнате заперся. Решил – если три дня выдержу и к Аглае не побегу, то верну Любушку. Как у вас, у молодёжи, называется, когда всего крутит, наизнанку выворачивает, и терпеть уже нет никакой мочи?
– Колбасит, – скривилась Тина.
– Ну вот, значит, колбасило меня молодого так, что в пору в петлю. Закрываю глаза – Аглая! Смеётся, манит. Открываю – Любушка с фотографии смотрит! Дядька в дверь стучится, а я мычу в ответ, что болен, чтобы оставил меня в покое. Никому не дай Бог испытать того, что я испытал!
– Дедуль, а дальше? – Тина от нетерпения придвинулась ближе.
– А дальше… на третий день силы меня оставили, я Любушкину фотографию со стены снял и собрался на поклон к Аглае. Мысли глупые были, что заберу её и уедем мы с ней далеко-далеко, где нас никто не найдёт. Когда я понял, что жизни мне без неё нет, вернулась Любушка. Вошла и смотрит на меня, а я и сказать ничего не могу.
– Спасу я тебя, – говорит. – Была в селе, люди научили. Вот, пойдём, посмотри, что покажу!
И повела меня к порогу. Потянулась рукой вверх, а живот мешает, и просит:
– Ты сам вон ту иголку из косяка вынь, я не достану.
Я поглядел, а там не одна иголка, а целых семь, осторожно так воткнуты, сразу и не заметишь!
Любушка говорит:
– Это называется подклад. Умные люди научили: если иголку найду, мух дохлых на пороге или порошок какой – всё убрать. Приворот на тебя сделали, Серёженька. Не виноват ты ни в чём.
Я иголки вытащил, а Любушка их пламенем опалила и отнесла куда-то, закопала.
К ночи меня отпустило. Как пелена с глаз упала, смотрю я на Любушку – насмотреться не могу! Родная она мне, близкая, ближе не бывает! И Нинка у неё в животе уже шевелится, на свет просится.
Ну, забрал я Любушку, простились мы с дядькой и переехали в семейное общежитие. Были раньше такие. А потом мне на работе квартиру дали.
Вот так, Тиночка. Не верил я в колдовство, как же: комсомолец, идейный, сознательный! А сам столкнулся и убедился – есть оно. И ведьма может всю жизнь человеку сломать, если захочет.
Да, а с Любушкой мы скоро тайно венчались, тогда открыто нельзя было, и больше я Аглаю не вспоминал. Да дико мне было о чужой бабе думать, когда у меня жена любимая и дочь. Вот такая история.
Тина сидела тихо, вспоминала бабушку, как они с дедушкой хорошо жили, как любили друг друга. И как у дедушки ноги отказали, когда она умерла. На похоронах он ещё стоял, а на утро с постели не встал. И только звал свою Любушку и тихо плакал. Неужели могло такое быть, что когда-то он её чуть не бросил? В голове не укладывалось!
– Дедуль, – Тина сглотнула комок. – Я тебя люблю. Давай пить чай, я торт купила.
Не успела она вскипятить чайник, вернулась Катя. Впорхнула смеющаяся, весёлая, весеннее облачко счастья, а не сестра! Тина обняла её, отстранилась и залюбовалась:
– До чего ж ты быстро растёшь, принцесса!
Катя снова рассмеялась и обернулась к зеркалу:
– Стараюсь, сестричка!
Пока они втроём ели торт, шутили, Тина посматривала на часы. Теперь ей надо было поговорить с Катей, но не при дедушке. С улицы прибежал Олежек, бросил Тине своё обычное:
– Привет! – и опять убежал к друзьям.
Ничего у них в доме не изменилось, осталось только помириться с мамой. Но сначала рассказать Кате сон. Тина встала из-за стола, собрала грязные тарелки и пошла на кухню. На пороге обернулась и кивком позвала Катерину за собой.
Начала рассказывать, пока мыла посуду, а закончила в их бывшей комнате. Катя сначала отвлекалась, но когда услышала про себя, притихла и удивлённо спросила:
– Я тебе этой ночью приснилась?
Тина кивнула.
– Странно. И ты мне тоже. Я всё расскажу, ты только не смейся. Ты у меня, Тиночка, во сне парня увела, а я на тебя за это ужасно разозлилась!
– Которого? – улыбнулась Тина, зная, что сосчитать Катькиных парней – пальцев на руках не хватит.
– Ты его не знаешь, – отмахнулась сестра. – Тимур, мой новый знакомый. Я, между прочим, влюбилась, Тиночка, имей это в виду.
– Что ж, рада за Тимура, – ещё шире улыбнулась Тина, вспоминая, сколько раз уже слышала от Кати подобные признания.
– Вот и зря ты не веришь, – надулась Катя. – Если бы ты видела, какой он красивый! И он, кстати, твой ровесник.
– Катька! Ему двадцать лет?! – это было что-то новое, обычно в Катю влюблялись её одноклассники. – Неужели взрослому человеку интересно с тобой?
– А ты думаешь, ты одна у нас такая красавица? Я что, хуже?
– Не хуже, не хуже, – поспешила ответить Тина, зная, как Катя помешана на красоте.
– Так вот, мы в Интернете познакомились, и его мой возраст нисколечко не испугал! Тимур мне сам предложил встретиться.
– И ты согласилась?
– А я что, дура? Такой красивый парень предлагает встречу, а я откажусь? Ладно, не перебивай. Вот ночью мне и снится: идём мы с ним по улице, а Тимур спрашивает:
– Где Тина?
Я удивилась:
– Зачем она тебе?
А он:
– Надо её найти. Она нужна одному человеку.
И мы, как сумасшедшие по городу побежали, тебя искать. И вдруг, возле набережной ты нам на встречу идёшь. Тимур тебя увидел, мою руку отпустил и к тебе. А ты ему улыбнулась, ну вот прям, как сейчас, мне ручкой помахала и увела его. Как же я на вас разозлилась!
Тина не выдержала и рассмеялась:
– Спасибо, дорогая. Теперь, уж точно, снам верить не буду! Что б я у сестры парня увела?! Не дождёшься! Выходит, твой сон кошмарнее моего.
Она облегчённо вздохнула, но вдруг что-то вспомнила и задумчиво спросила:
– Кать, чтобы совсем покончить с этой мистикой, скажи – тебе знакомо слово нюнефар?
– Что? – Катерина сморщила хорошенький носик. – Нюне… как?
– Нюнефар. Засохшая роза, плавающая в воде.
Тина посмотрела на Катину гримаску и невольно улыбнулась. Какой милой может быть её сестрёнка! Ещё пару лет, и берегитесь все мужчины, которых она встретит на своём пути!
– Первый раз слышу, – уверенно сказала Катя. – Тин, откуда это слово? А вообще-то красиво: засохшая роза в воде.
– Из сна, – отмахнулась Тина. – Спасибо, родная, успокоила. Сон – это просто сон, нельзя воспринимать его, как реальность.
Она встала, поцеловала Катю и направилась к выходу. На прощание оглянулась и тихо добавила:
– А во сне ты это слово знала. Странно. Да ладно, ерунда. Пока, сестрёнка.
Так и не дождавшись маму, Тина уехала.
Здесь всё осталось по-прежнему. Она слегка навела порядок и подошла к зеркалу.
– Ну что? – спросила она вслух. – Никаких движений и пугалок на сегодня? Я убедилась, что мне всё привиделось, а вы, мои отражения, ведёте себя так, как и должны вести себя любые зеркальные копии.
После этих слов что-то немного изменилось. Сначала она не поняла, а потом заметила еле уловимое движение в отражённой глубине комнаты. Тина обернулась, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда она снова вгляделась в зеркало и вдруг… увидела Андрея! Он стоял возле стола и совсем не замечал Тину! Его руки что-то искали по карманам, взгляд рассеянно блуждал.
– Андрей, – позвала его Тина, но он её не услышал. Она опять обернулась и убедилась, что в комнате пусто. Паника не успела охватить её, стало любопытно: что же такое Андрей ищет и не может найти? А он, наконец, вытащил мобильный телефон и быстро нажал вызов. Ждал недолго, и Тина услышала его приглушённый голос:
– Лапочка, я на работе. Не надо часто сюда звонить. Да, я люблю тебя, котёнок. И скучаю. Я сам тебе позвоню. Пока, Танечка.
Нет, Тина всё ещё не испугалась, её поразил тон, каким говорил Андрей! Так он разговаривал с ней в начале их знакомства, но котёнком никогда не называл! Танечка?! Что-то в его взгляде и торопливых движениях тоже показалось ей неестественным! Словно он опасался, что его разговор кто-то подслушает. Андрей несколько раз оглянулся, посмотрел сквозь Тину и… растаял в воздухе. Тина стояла поражённая и никак не могла придти в себя от увиденного. Андрей ей изменяет? И зеркало это показывает?!
Неожиданно раздался тихий смех, и левое отражение Тины повело плечами:
– Как тебе такая правда?
Центральная Тина криво усмехнулась:
– Обычная история – муж неверен жене. Миллион раз такое видела.
Правое отражение не заставило себя ждать:
– Не злобствуйте, у девочки горе. Смотрите, какой ужас в глазах. Она даже нас так не боялась!
– А я вас и сейчас не боюсь, – разозлилась Тина. – Почему я увидела Андрея? Он же на работе.
– Он и на работе, – успокоила центральная. – Ты видела его фантом в пространстве зеркального отражения, но точный во времени. Ты до сих пор думаешь, что тебе всё видится? Глупая, несчастная…
Тина отскочила от зеркала и едва удержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь тяжелым. Страха по-прежнему не было, её охватили гнев и обида.
– Не смейте меня жалеть! Неправда, неправда! Вы и ваше зеркало лжёте! Андрей меня любит и не может мне изменить.
В ответ ей прозвучал смех всех трёх Тин и приглушённое шипение:
– Не может, не может. Наивная девочка, глупая, как и все, кто верит мужчинам. Совсем забыла, кто ты.
– А кто я? – сорвалось у неё с языка.
– Ты? – центральная легко прошла сквозь границу зеркала и приблизилась. Вдруг её голос стал нежным. – Ты та, которая может стать Тайной. Засветится стеклянный шар, и тебе откроются законы природы.
– Всё сокровенное станет твоим знанием, – появилась из зеркала правая.
– И скоро ты наследуешь власть. Если примешь нас, – левая тоже оказалась рядом.
– Прими нас, – повторили они хором и принялись медленно кружиться вокруг изумлённой Тины, – прими нас, прими нас, прими нас… мы будем в тебе, мы поможем тебе.
Плавные движения и вкрадчивые голоса притягивали. Кольцо сужалось, а они кружились всё быстрее и быстрее. Мелькающие лица, бледные губы, тихий шепот. Руки, но не с красными, а отчего-то с тёмно-бордовыми ноктями завораживали и манили. Сквозь шепот «прими нас» стали проступать незнакомые слова на непонятном языке. Три пары красивых, слегка зеленоватых рук плыли в воздухе, реальность теряла свои очертания, знакомый мир растворялся. Ещё немного и она позволила бы потусторонним девам приблизиться вплотную и войти в себя, но… неожиданно, откуда-то из глубины сознания услышала встревоженный Катин голос:
– Хочешь знать? – спросило левое отражение и, к ужасу Тины, приблизилось к зеркальной границе. – Я Нинмах.
– Я Нинхурсаг, – сказало правое и встало так же близко.
– Я Дамгальнуна, – сказало центральное. Все три отражённых Тины переглянулись и протянули к ней руки. Бледные пальцы с длинными ногтями прошли сквозь стекло.
– Прими нас, – проговорили они хором, и Тине показалось, что сейчас она потеряет сознание. Она отступила на шаг и неуверенно сказала:
– Я вас не боюсь.
– Заварка, – послышалось шипение. – Ты догадалась принять зелье…
На этом силы её кончились, Тина из последних сил крикнула:
– Андрей!
…И очнулась у него на руках, посередине комнаты.
– Что с тобой? – Андрей понёс её в кровать, но она успела заглянуть в зеркало. Её отражения повернули головы и, улыбаясь, провожали их взглядами. И эти злые улыбки напугали её больше, чем всё, что они ей сказали.
– Андрей, – обняла мужа Тина. – Они – там! Мне страшно! Я сказала, что не боюсь, но мне очень, очень страшно!
– Кто они? – не понял он, укладывая её поверх одеяла. – Ты вся горишь. Сейчас я принесу тебе аспирин и вызову врача. Как ты меня напугала!
– Не надо аспирин. И врача не надо, – отмахнулась девушка. – Это не сон. Там, в зеркале, находятся три Тины. Нет, не слушай меня, не Тины! Они – не я, они – чудовища! Пожалуйста, поверь мне. Посмотри сам, все три сейчас там, но все они не мои отражения!
Трудно при лунном свете понять, что отобразилось на лице у Андрея. Но по его голосу Тина поняла, что он ей не верит:
– Тиночка, ты бредишь. Какие ещё чудовища в зеркале? Я принесу тебе лекарство и тёплый чай.
– Нет! – вцепилась в него Тина. – Не оставляй меня одну! Впрочем…
Её руки немного ослабли:
– Да, принеси мне чай из заварочного чайника. Они говорили про заварку. Но, Андрюш! Сначала посмотри в зеркало и скажи, что они делают?
Она казалась такой взволнованной, что он решил не спорить:
– Аспирин, чай и врача. Успокойся, я уже иду к зеркалу. Тиночка, это обычное зеркало. Вижу себя и не вижу никаких чудовищ.
Андрей вернулся через пару минут, с чашкой в руках. Передал её жене и достал телефон.
Тина сделала несколько глотков и вдруг, выхватила трубку из его руки:
– Нет, не звони врачу! Мне уже лучше. Вот, потрогай меня – жара нет.
– Действительно, – пробормотал озадаченный Андрей, коснувшись её лба. – Температура спала.
– Я вообще прекрасно себя чувствую, – вскочила на ноги Тина, прижимая ладонь к губам, словно боялась рассмеяться. – А они не страшные! Совсем не страшные!
Она отдала телефон Андрею и всё-таки расхохоталась.
Чем больше Андрей смотрел на развеселившуюся жену, тем меньше понимал, что происходит.
– Тебе, правда, хорошо? – недоверчиво спросил он. – Ты же была без сознания, когда я проснулся.
– Да, очень! – со смехом подтвердила она. – Да перестань ты волноваться. Мне очень хорошо! А ты ложись спать.
Она села на кровать и, с хитрой улыбкой, принялась гладить прядь волос. Андрей постоял над ней, подумал и решил:
– Пойду курить на лестницу. Ты, родная, меня с ума сведёшь.
– Может быть, – в след ему, тихо согласилась Тина.
До утра отражения её больше не беспокоили. Андрей уснул, а она несколько раз прошла мимо зеркала, но никого там не увидела. Её и самой словно сейчас не существовало в этой комнате и в этом мире, но страх исчез, а ночь наполнилась светом луны и таинственными шорохами. Иногда ей казалось, что она слышит чей-то шепот, а несколько раз её заставил обернуться тихий вздох. Призрачная пустота комнаты была загадочна и… как ни странно, очень приятна! Все предметы остались на месте, Андрей спокойно спал, а Тина исчезла. Растворилась, перестала существовать по ту сторону стекла, и как же это… весело! Да, весело! Она снова бы рассмеялась, но не хотела будить мужа. Ему всё равно не понять, какие токи сейчас наполняют тело его жены и как волшебно чувствовать неясную и необъяснимую силу. Прежняя Тина и не знала, что можно так измениться.
«Да, это всё заварка! – мелькнула одна тревожная мысль. – Зелье может кончиться, а без него…»
Не додумав, она бросилась на кухню и открыла крышку заварочного чайника. Тёмной жидкости в нём осталось чуть больше половины, и девушка облегчённо вздохнула. Пока всё в порядке. А что будет потом? Да какое ей дело? Сейчас, сейчас ночь волшебна, а завтрашнего дня нет, будущего нет, ничего нет, и не может быть! Кроме одной-единственной прекрасной ночи! Тина поняла, какая сила в ней проснулась: тело стало лёгким, почти невесомым, хотелось подпрыгнуть и полететь к потолку. Она вдруг поняла, что очень скоро сможет летать. Голой пяткой она нетерпеливо стукнула об пол, но ничего не произошло.
– Добавить зелья? – вслух спросила девушка, уверенная, что кто-то её слышит.
Смех раздался из разных углов кухни.
– Что вы смеётесь?! – разозлилась Тина. – Если вы мои отражения, то замолчите! Покажитесь, я вас больше не боюсь!
– Ох, и торопишься ты, голубушка, – послышался приглушённый голос Глафиры Степановны. – Не спеши, всему своё время.
Луна за окном качнулась, рука послушно вернула крышку на чайник. Злость прошла. Осталось странное чувство разочарования, словно Тину неожиданно притормозили и не дали дотронуться до самого интересного. Ну, ничего! Впереди целая жизнь, полная пьянящей радости и других волшебных ночей. А сейчас… веки вдруг отяжелели, и навалилась усталость. Тина с полуприкрытыми глазами добрела до постели и нырнула под мягкое одеяло. Спать… как хочется спать… она устала… сон… сон!
* * *
Сон приснился удивительно яркий. Ярче, чем реальность. Тина находилась в комнате и хорошо понимала, что спит. Неожиданно, прямо из воздуха, возникла сестра Катя. Тина уже хотела спросить, зачем Катька пожаловала, как та повернулась и подошла к двери. Сестра нерешительно поднимала руку и отдёргивала её, словно боялась дотронуться до ручки. Затем Катя помедлила, глубоко вздохнула и всё-таки распахнула дверь. Из открытого проёма хлынула вода. Тина беззвучно закричала, а вода, пройдя сквозь Катю, мгновенно заполнила комнату до потолка. Вещи, как им и положено вести себя в воде, медленно поплыли. С неубранной постели поднялась простынь и выплыла на середину комнаты. Разные мелочи отправились мимо в неизвестность. Тина очень хотела броситься к сестре, но не смогла пошевелиться. А Катя, оказавшись в воде, нырнула, как русалка, убрала с дороги простынь и подплыла к зеркалу. В воде её волосы красиво расплетались, двигались и закручивались в кольца. Она не задыхалась и, кажется, чувствовала себя нормально. Тина поняла, что и сама дышит под водой, или вообще не дышит, но точно не задыхается. Просто не может пошевелиться. Катька взялась руками за створки и приблизила лицо к зеркалу. Сквозь прозрачную воду было видно, как её отражение шевелит губами. Вдруг Катя резко отпрянула, оттолкнулась от зеркала и поплыла к Тине. Глаза у сестрёнки расширились от страха. Она что-то беззвучно говорила, и слова сами медленно проникали в сознание:– Появятся три сущности, имена им Нинмах, Нинхурсаг и Дамгальнуна. И будут предлагать тебе принять их. Бойся их. Откажись. Иначе погубишь себя, меня и невинных.
Катя оглянулась и плавно поймала проплывающую мимо розу. Она приблизила почерневший цветок к лицу, и Тина услышала непонятное слово:
– Нюнефар!
Эхо в воде повторило его несколько раз: нюнефар… нюнефар… нюнефар…
Сквозь этот странный звук прозвучал Катин крик:
– Они уже здесь! Эта роза вчера была свежей. Розы сохнут рядом…
«Рядом с кем?» – хотела спросить Тина, но не успела. Водяная Катя растворилась, и сон оборвался.
* * *
Утром солнышко развеяло ночные грёзы, и сон потерял свою красочность. Но, встав с постели, Тина сразу решила позвонить Алёне и рассказать ей о новом кошмаре. Подруга быстро взяла трубку:– Да, Тинуль. Как дела?
По её голосу стало понятно, что Алёна ждала звонка. Тина рассказала всё, что смогла вспомнить, и под конец поведала свой сон. Алёна на редкость внимательно слушала, а услышав про слова водяной Кати, тихо ахнула:
– Тин, это не просто сон. Катя тебя предупреждала. Послушай, что я знаю. Летом в нашей деревне был такой случай: приехала новенькая девочка из Питера, мы подружились, а потом она пошла к тётке Алисе. Помнишь, я тебе про неё рассказывала, в нашей деревне её считали ведьмой?
– Да, немного, – пробормотала Тина.
Алёна каждое лето уезжала в деревню под Саратов, где у неё жили родственники. И каждую осень привозила оттуда разнообразные истории. Про деревенскую ведьму Алису Тина слышала с самого детства. И как местные её боялись, и как шли к ней все те, кому уже помочь было нечем. И про то, что тётка Алиса гадала, убирала с дороги разлучниц, наводила порчу, отыскивала пропавшие вещи и делала многое другое, о чём ходили самые невероятные слухи.
– Так вот, – продолжила Алёна. – Тётка Алиса всю жизнь прожила одна, потом состарилась и заболела. Но деревенские так её боялись, что в дом к ней ни ногой! А она вдруг стала кричать, да так громко, что вся улица слышала. Вот Женька к ней и пошла. Все ей говорили: берегись, девушка! А Женька только смеялась:
– Ох, не верю я в ваши суеверия, – и продолжала ходить.
Потом тётка Алиса поправилась и говорит Женьке:
– Живи в моём доме, я его, за доброту твою, на тебя запишу. Мне недолго осталось, хочу напоследок съездить к сестре в Саратов. А ты пока живи, привыкай.
Женька обрадовалась: то она своих родных теснила, у неё одних племянников в нашей деревне одиннадцать человек, а то целый дом станет её собственностью. В общем, не знаю, о чём они там говорили, но ведьма уехала, а Женька в её доме поселилась. И началось! На следующее утро бедняжка к своим вся в слезах прибежала: трясётся, бледная, ужас!
– В зеркале, – говорит, – не я отражаюсь! Я, да только моё отражение ходит по комнате, куда ему вздумается!
В деревне уже многое про Алису знали, и старые люди Женьке сказали:
– Беги оттуда, ведьма тебя к дому приваживает, ей умирать пора. А пока она свою силу молодой не отдаст, помереть не сможет. И будет она смерть призывать, да всё бесполезно. А когда помрёт, то в таких страшных мучениях, что не приведи Господи.
Женька испугалась и вечером домой уехала. Ну, а зимой тётка Алиса померла. Говорят, она несколько дней кричала, волком выла, просила ей дыру в потолке проделать, но никто к ней в дом не сунулся.
Я тогда подумала – вот какие люди чёрствые и тёмные бывают! Старая женщина болела, страдала, и никто ей даже стакан воды не подал. Одна Женька была человеком! Но твой рассказ меня очень напугал. Ты, точь-в-точь, как Женечка, видишь, как твои отражения ходят по комнате. И у тебя их, к тому же, целых три! Тинуля, беги из этой квартиры!
После разговора с Алёной Тина долго сидела молча. Всё происходящее казалось ей невероятным кошмаром! Они с Андреем еще не распаковали ноутбук, но сделать это недолго. Подключив мобильный Интернет, она ввела слово «нюнефар».
«Водяные лилии или мёртвые розы».
Исчерпывающий ответ, значит нюнефары не плод её воспалённого воображения. И водяная Катя знала, о чём предупреждала, но возможно, когда-то услышанное и забытое слово случайно возникло из подсознания? Да, но тогда бы она сразу вспомнила и его значение! Что-то в рассуждениях не складывалось.
Тина решила, что сегодня поедет домой и поговорит с Катей. Сестра обязательно посмеётся над Тининым сном, и весь дурман окончательно выветрится из головы. Ей надо было поговорить с кем-то, кто развеял бы все бредни, убедил бы её, что зеленоватых дев она видела во снах, а снам доверять нельзя. И ещё, надо помириться с мамой и проведать дедушку. Да и по Олежке Тина уже соскучилась.
Не рассуждая долго, она собралась и поехала. По дороге купила торт и, зайдя в подъезд, пообещала себе, что будет милой, терпеливой и постарается ни с кем не ссориться. Вздохнув, она открыла дверь и переступила порог. Дома оказался один дедушка. Олег убежал гулять, Катерина тоже отправилась по своим делам, а мама, конечно же, ушла на работу.
Тина зашла в дедушкину комнату и улыбнулась:
– Привет, дедуль. Как ты себя чувствуешь?
Дедушка повернулся, знакомо скрипнула коляска, и Тина увидела доброе дедушкино лицо.
– Здравствуй, Тиночка. Я – что? Я, как всегда – нормально. Ну, а как вы на новом месте? Нравится?
– Ох, дедуль, – Тина подошла к нему и поцеловала в щёку. – Даже не спрашивай. Странно там, и сны мне непонятные снятся. А Катька скоро придёт?
Дедушка посмотрел на внучку внимательно и чуточку тревожно:
– Через часик, укол мне сделает. Ты, Тиночка, расскажи, что за сны такие? Беспокоят?
Тина улыбнулась: вот всегда он волнуется за всех, кроме себя. И для каждого найдёт доброе слово.
– Нет, дедуль. Просто странно.
Она села в кресло и прикрыла глаза. Спокойно у дедушки в комнате: на стене тикают старинные часы, пахнет валерианой и чем-то родным. Как в детстве, когда с ней случались неприятности, Тина удобнее устроилась в кресле и принялась рассказывать. Она отчего-то опустила свои сны и рассказала Алёнину деревенскую историю о Женьке и тётке Алисе. Дедушка слушал, не перебивая, иногда кивал. Закончив, Тина задала вопрос:
– Дедуль, а ведьмы бывают? Настоящие ведьмы в нашей жизни?
Ответ прозвучал не сразу, похоже было, что дедушка серьёзно отнёсся к её рассказу:
– Бывают, – сказал он и неожиданно добавил. – Мне встретилась одна.
Тина встрепенулась, готовая засыпать дедушку вопросами, но он сам принялся рассказывать:
– Когда мы с твоей бабушкой поженились, то решили переехать в город. Любушка и слышать не хотела о жизни в селе. Книг начиталась или фильмов насмотрелась, я не знаю, а только принялась твердить мне сразу после свадьбы: переедем к дядьке в Москву, он нам комнату сдаст. Это правда, дядька её родной давно Любу к себе звал, а когда узнал, что она замуж вышла и ребёночка ждёт, письмо прислал. Приезжайте, мол, вы мне не в тягость. Работы в городе навалом, ребетёнок в детский садик пойдёт, а вы за мной присмотрите, сам я уже старый.
Ну, вот мы и переехали. Квартира у дядьки в новостройке, дом новый, жильцы друг дружку не знают. И оказались нашими соседками две сестры. Одна из них, младшая, Аглая, на меня вдруг, как бы это сказать… глаз положила. У меня жена молодая, беременная, любимая, зачем мне другая? Но против моей воли потянуло меня к этой Аглае. Не знаю, что в ней было, а встречу её, и ноги слабеют. В голове туман, дышать нечем. Наваждение какое-то, ночами спать перестал, сам начал встречи искать. У соседей дверь хлопнет – я вздрагиваю и под любым предлогом из дома. Был грех – один раз целовались мы с Аглаей на лестнице. Я, как с цепи сорвался, а она в руках моих так и растаяла… Любушка моя, она умница, когда обо всём догадалась, скандалить не стала, а собралась и уехала. Я чуть рассудка не лишился, ведь любил я её! Но вместо того, чтобы за ней ехать, я в комнате заперся. Решил – если три дня выдержу и к Аглае не побегу, то верну Любушку. Как у вас, у молодёжи, называется, когда всего крутит, наизнанку выворачивает, и терпеть уже нет никакой мочи?
– Колбасит, – скривилась Тина.
– Ну вот, значит, колбасило меня молодого так, что в пору в петлю. Закрываю глаза – Аглая! Смеётся, манит. Открываю – Любушка с фотографии смотрит! Дядька в дверь стучится, а я мычу в ответ, что болен, чтобы оставил меня в покое. Никому не дай Бог испытать того, что я испытал!
– Дедуль, а дальше? – Тина от нетерпения придвинулась ближе.
– А дальше… на третий день силы меня оставили, я Любушкину фотографию со стены снял и собрался на поклон к Аглае. Мысли глупые были, что заберу её и уедем мы с ней далеко-далеко, где нас никто не найдёт. Когда я понял, что жизни мне без неё нет, вернулась Любушка. Вошла и смотрит на меня, а я и сказать ничего не могу.
– Спасу я тебя, – говорит. – Была в селе, люди научили. Вот, пойдём, посмотри, что покажу!
И повела меня к порогу. Потянулась рукой вверх, а живот мешает, и просит:
– Ты сам вон ту иголку из косяка вынь, я не достану.
Я поглядел, а там не одна иголка, а целых семь, осторожно так воткнуты, сразу и не заметишь!
Любушка говорит:
– Это называется подклад. Умные люди научили: если иголку найду, мух дохлых на пороге или порошок какой – всё убрать. Приворот на тебя сделали, Серёженька. Не виноват ты ни в чём.
Я иголки вытащил, а Любушка их пламенем опалила и отнесла куда-то, закопала.
К ночи меня отпустило. Как пелена с глаз упала, смотрю я на Любушку – насмотреться не могу! Родная она мне, близкая, ближе не бывает! И Нинка у неё в животе уже шевелится, на свет просится.
Ну, забрал я Любушку, простились мы с дядькой и переехали в семейное общежитие. Были раньше такие. А потом мне на работе квартиру дали.
Вот так, Тиночка. Не верил я в колдовство, как же: комсомолец, идейный, сознательный! А сам столкнулся и убедился – есть оно. И ведьма может всю жизнь человеку сломать, если захочет.
Да, а с Любушкой мы скоро тайно венчались, тогда открыто нельзя было, и больше я Аглаю не вспоминал. Да дико мне было о чужой бабе думать, когда у меня жена любимая и дочь. Вот такая история.
Тина сидела тихо, вспоминала бабушку, как они с дедушкой хорошо жили, как любили друг друга. И как у дедушки ноги отказали, когда она умерла. На похоронах он ещё стоял, а на утро с постели не встал. И только звал свою Любушку и тихо плакал. Неужели могло такое быть, что когда-то он её чуть не бросил? В голове не укладывалось!
– Дедуль, – Тина сглотнула комок. – Я тебя люблю. Давай пить чай, я торт купила.
Не успела она вскипятить чайник, вернулась Катя. Впорхнула смеющаяся, весёлая, весеннее облачко счастья, а не сестра! Тина обняла её, отстранилась и залюбовалась:
– До чего ж ты быстро растёшь, принцесса!
Катя снова рассмеялась и обернулась к зеркалу:
– Стараюсь, сестричка!
Пока они втроём ели торт, шутили, Тина посматривала на часы. Теперь ей надо было поговорить с Катей, но не при дедушке. С улицы прибежал Олежек, бросил Тине своё обычное:
– Привет! – и опять убежал к друзьям.
Ничего у них в доме не изменилось, осталось только помириться с мамой. Но сначала рассказать Кате сон. Тина встала из-за стола, собрала грязные тарелки и пошла на кухню. На пороге обернулась и кивком позвала Катерину за собой.
Начала рассказывать, пока мыла посуду, а закончила в их бывшей комнате. Катя сначала отвлекалась, но когда услышала про себя, притихла и удивлённо спросила:
– Я тебе этой ночью приснилась?
Тина кивнула.
– Странно. И ты мне тоже. Я всё расскажу, ты только не смейся. Ты у меня, Тиночка, во сне парня увела, а я на тебя за это ужасно разозлилась!
– Которого? – улыбнулась Тина, зная, что сосчитать Катькиных парней – пальцев на руках не хватит.
– Ты его не знаешь, – отмахнулась сестра. – Тимур, мой новый знакомый. Я, между прочим, влюбилась, Тиночка, имей это в виду.
– Что ж, рада за Тимура, – ещё шире улыбнулась Тина, вспоминая, сколько раз уже слышала от Кати подобные признания.
– Вот и зря ты не веришь, – надулась Катя. – Если бы ты видела, какой он красивый! И он, кстати, твой ровесник.
– Катька! Ему двадцать лет?! – это было что-то новое, обычно в Катю влюблялись её одноклассники. – Неужели взрослому человеку интересно с тобой?
– А ты думаешь, ты одна у нас такая красавица? Я что, хуже?
– Не хуже, не хуже, – поспешила ответить Тина, зная, как Катя помешана на красоте.
– Так вот, мы в Интернете познакомились, и его мой возраст нисколечко не испугал! Тимур мне сам предложил встретиться.
– И ты согласилась?
– А я что, дура? Такой красивый парень предлагает встречу, а я откажусь? Ладно, не перебивай. Вот ночью мне и снится: идём мы с ним по улице, а Тимур спрашивает:
– Где Тина?
Я удивилась:
– Зачем она тебе?
А он:
– Надо её найти. Она нужна одному человеку.
И мы, как сумасшедшие по городу побежали, тебя искать. И вдруг, возле набережной ты нам на встречу идёшь. Тимур тебя увидел, мою руку отпустил и к тебе. А ты ему улыбнулась, ну вот прям, как сейчас, мне ручкой помахала и увела его. Как же я на вас разозлилась!
Тина не выдержала и рассмеялась:
– Спасибо, дорогая. Теперь, уж точно, снам верить не буду! Что б я у сестры парня увела?! Не дождёшься! Выходит, твой сон кошмарнее моего.
Она облегчённо вздохнула, но вдруг что-то вспомнила и задумчиво спросила:
– Кать, чтобы совсем покончить с этой мистикой, скажи – тебе знакомо слово нюнефар?
– Что? – Катерина сморщила хорошенький носик. – Нюне… как?
– Нюнефар. Засохшая роза, плавающая в воде.
Тина посмотрела на Катину гримаску и невольно улыбнулась. Какой милой может быть её сестрёнка! Ещё пару лет, и берегитесь все мужчины, которых она встретит на своём пути!
– Первый раз слышу, – уверенно сказала Катя. – Тин, откуда это слово? А вообще-то красиво: засохшая роза в воде.
– Из сна, – отмахнулась Тина. – Спасибо, родная, успокоила. Сон – это просто сон, нельзя воспринимать его, как реальность.
Она встала, поцеловала Катю и направилась к выходу. На прощание оглянулась и тихо добавила:
– А во сне ты это слово знала. Странно. Да ладно, ерунда. Пока, сестрёнка.
Так и не дождавшись маму, Тина уехала.
* * *
В квартире Глафиры Степановны она оказалась к вечеру. Андрей ещё не вернулся с работы, и она решила приготовить ужин. Когда котлеты пожарились, ей снова захотелось попробовать странную заварку, чтобы убедиться, что никакой неуместной храбрости и галлюцинаций она не вызывает. Девушка осторожно сняла крышку с фарфорового чайника и сделала глоток тёмной жидкости. На вкус обыкновенная крепкая заварка. Тина улыбнулась, вернула крышку на место и отправилась в комнату.Здесь всё осталось по-прежнему. Она слегка навела порядок и подошла к зеркалу.
– Ну что? – спросила она вслух. – Никаких движений и пугалок на сегодня? Я убедилась, что мне всё привиделось, а вы, мои отражения, ведёте себя так, как и должны вести себя любые зеркальные копии.
После этих слов что-то немного изменилось. Сначала она не поняла, а потом заметила еле уловимое движение в отражённой глубине комнаты. Тина обернулась, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда она снова вгляделась в зеркало и вдруг… увидела Андрея! Он стоял возле стола и совсем не замечал Тину! Его руки что-то искали по карманам, взгляд рассеянно блуждал.
– Андрей, – позвала его Тина, но он её не услышал. Она опять обернулась и убедилась, что в комнате пусто. Паника не успела охватить её, стало любопытно: что же такое Андрей ищет и не может найти? А он, наконец, вытащил мобильный телефон и быстро нажал вызов. Ждал недолго, и Тина услышала его приглушённый голос:
– Лапочка, я на работе. Не надо часто сюда звонить. Да, я люблю тебя, котёнок. И скучаю. Я сам тебе позвоню. Пока, Танечка.
Нет, Тина всё ещё не испугалась, её поразил тон, каким говорил Андрей! Так он разговаривал с ней в начале их знакомства, но котёнком никогда не называл! Танечка?! Что-то в его взгляде и торопливых движениях тоже показалось ей неестественным! Словно он опасался, что его разговор кто-то подслушает. Андрей несколько раз оглянулся, посмотрел сквозь Тину и… растаял в воздухе. Тина стояла поражённая и никак не могла придти в себя от увиденного. Андрей ей изменяет? И зеркало это показывает?!
Неожиданно раздался тихий смех, и левое отражение Тины повело плечами:
– Как тебе такая правда?
Центральная Тина криво усмехнулась:
– Обычная история – муж неверен жене. Миллион раз такое видела.
Правое отражение не заставило себя ждать:
– Не злобствуйте, у девочки горе. Смотрите, какой ужас в глазах. Она даже нас так не боялась!
– А я вас и сейчас не боюсь, – разозлилась Тина. – Почему я увидела Андрея? Он же на работе.
– Он и на работе, – успокоила центральная. – Ты видела его фантом в пространстве зеркального отражения, но точный во времени. Ты до сих пор думаешь, что тебе всё видится? Глупая, несчастная…
Тина отскочила от зеркала и едва удержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь тяжелым. Страха по-прежнему не было, её охватили гнев и обида.
– Не смейте меня жалеть! Неправда, неправда! Вы и ваше зеркало лжёте! Андрей меня любит и не может мне изменить.
В ответ ей прозвучал смех всех трёх Тин и приглушённое шипение:
– Не может, не может. Наивная девочка, глупая, как и все, кто верит мужчинам. Совсем забыла, кто ты.
– А кто я? – сорвалось у неё с языка.
– Ты? – центральная легко прошла сквозь границу зеркала и приблизилась. Вдруг её голос стал нежным. – Ты та, которая может стать Тайной. Засветится стеклянный шар, и тебе откроются законы природы.
– Всё сокровенное станет твоим знанием, – появилась из зеркала правая.
– И скоро ты наследуешь власть. Если примешь нас, – левая тоже оказалась рядом.
– Прими нас, – повторили они хором и принялись медленно кружиться вокруг изумлённой Тины, – прими нас, прими нас, прими нас… мы будем в тебе, мы поможем тебе.
Плавные движения и вкрадчивые голоса притягивали. Кольцо сужалось, а они кружились всё быстрее и быстрее. Мелькающие лица, бледные губы, тихий шепот. Руки, но не с красными, а отчего-то с тёмно-бордовыми ноктями завораживали и манили. Сквозь шепот «прими нас» стали проступать незнакомые слова на непонятном языке. Три пары красивых, слегка зеленоватых рук плыли в воздухе, реальность теряла свои очертания, знакомый мир растворялся. Ещё немного и она позволила бы потусторонним девам приблизиться вплотную и войти в себя, но… неожиданно, откуда-то из глубины сознания услышала встревоженный Катин голос: