Ольга Баскова. Комплекс полуночи

   – Здорово досталось?
   – А что, не видно?
   – Они умеют бить, – согласился новый знакомый. – Кстати, Антон. А тебя как зовут?
   – Никита.
   Он еще раз оглядел меня:
   – По виду маменькин сынок. Как здесь очутился?
   Я не собирался ни с кем секретничать:
   – По ошибке. Меня подставили.
   – Значит, первый раз, – сделал он вывод. – Я так и думал. На твоем месте я бы признался. Тебе не выдержать их издевательств.
   Я расхохотался, насколько позволяли разбитые губы:
   – В чем признаваться? Я чист, как вымытое стекло.
   – Все так утверждают.
   Если Антон надеялся, что вотрется ко мне в доверие, то сильно ошибался. Я раскусил его с первого взгляда. Таких подсаживают в камеры. Однако с ними надо быть предельно осторожными.
   – Мне серьезно не в чем признаваться, – заверил я его. – Девица была уже мертвая, когда я появился в ее доме. Случайно налетел на ментов – и вот тебе… А что, адвокат нам не полагается?
   Антон сморщился:
   – Полагается, только ты увидишь его через несколько дней. За это время тебя измочалят, как старый матрас. Хочешь – пиши жалобу, однако они никуда не дойдут.
   – А ты откуда знаешь?
   Он смутился:
   – Знаю, раз говорю. Слушай. – Он поднялся и присел рядом со мной. – Давай мы сделаем так. Ты берешь все на себя, пишешь признание, а потом отказываешься от своих показаний.
   – А это возможно?
   – Конечно.
   Я пытался собраться с мыслями. Мозг отказывался служить мне. Меня жаждали посадить, может, ненадолго, чтобы заставить отказаться от расследования. Но чем вызвано такое желание? Куда влипли двое несчастных воспитанников детского дома?
   – Утро вечера мудренее. – Я попытался уйти от прямого ответа. – Посмотрим.
   Отвернувшись к стене, я силился заснуть. Ноющая боль в разбитом лице и животе мешала это сделать. Вскоре мне удалось провалиться в сон, и, отдавая себя в объятия Морфея, я слышал, как на панцирной койке ворочается мой сокамерник.
 
   Утро действительно оказалось мудренее, то есть настолько мудреным, что я и близко не ожидал подобной развязки. Мой вчерашний мучитель, капитан, явился за мной, и его грубое лицо выражало радушие, если можно назвать радушием улыбку Горгоны.
   – А за тобой пришли, – торжественно объявил он мне. – Так что повезло тебе, парень. Сейчас подпишешь бумажонку: мол, не имеешь к нам никаких претензий – и расстаемся, как в море корабли.
   Я остолбенел:
   – Кто пришел? Пенкин?
   Он вскинул белесые брови:
   – А кто такой Пенкин? Кандидат в президенты?
   – Не меньше.
   – Тогда это не он, – серьезно ответил милиционер. – Возможно, он нанял адвоката, и самого лучшего. Тот тебя отмазал.
   – Как благородно с его стороны.
   – Поменьше слов. – Он втолкнул меня в кабинет своей мощной клешней. Егоров сидел за столом и любезно разговаривал с пожилым мужчиной, при виде которого по моей спине поползли мурашки. Если бы Фрэнк Коппола увидел этот типаж раньше, чем на горизонте возник Аль Пачино, роль крестного отца досталась бы ему. Весь в черном, с седоватыми уложенными волосами и тонкой ниточкой усов, он обратил на меня безжизненные глаза мафиози. Улыбка тронула только узкие губы:
   – Вы Савельев?
   – Да.
   – Я ваш адвокат Борис Васильевич Мазуров. Подписывайте документ – и вы свободны.
   – А… – на языке вертелся закономерный вопрос. Крестный папаша остановил меня жестом руки:
   – Все потом. Главное – поскорее выйти отсюда.
   – Вы правы.
   Его манеры поражали безупречностью. Наверное, он хорошо стрелял, из жалости отправляя людей на тот свет без мучений.
   – У меня машина. Я подброшу вас. До дома или до редакции?
   – До дома. – Я почесал затылок. – Надо же привести себя в порядок.
   Не глядя мне в глаза, Егоров протянул листок:
   – Распишитесь.
   – Всенепременно. – Я чиркнул ручкой в указанном месте. – Но что-то подсказывает мне, что мы еще встретимся. Когда в тюрьму попадают работники правоохранительных органов, это вызывает огромный интерес публики.
   Он побелел, потом покраснел, однако ничего не ответил.
   – Идемте, – повторил Мазуров.
   – У вас наверняка большая черная машина, – весело сказал я ему.
   Адвокат удивился:
   – Откуда вы знаете?
   В автомобилях такой марки я не разбирался. Однако не раз видел в кино, как мафиози спокойно разъезжали на таких. В прямом смысле слова душа ушла в пятки:
   – Может, я на трамвае?
   – Нам надо кое-что обсудить, – парировал он.
   – Если ваш гонорар, то напрасно стараетесь. – Мне вдруг стало весело. – У меня никогда не будет столько денег.
   – За вас заплачено.
   Его ответ удивил меня.
   – Пенкиным? Он в городе?
   Мазуров усмехнулся:
   – Насколько мне подсказывает память, Пенкин – ваш главный редактор. Но он не в курсе. Нет, за вас порадели совсем другие люди. – Он открыл дверцу и подтолкнул меня:
   – Садитесь.
   Я влез в салон и погрузился в мягкое сиденье.
   – Отвезем его домой, – тихо сказал мужчина шоферу, остроносому парню в кепке.
   – Итак, я вас слушаю. – Мое любопытство не знало предела.
   – Понимаю. – Мазуров не был голословным. – Видите ли, нам известно, что вы не совершали убийства этой наркоманки. Однако вам, с вашими амбициями и неуемным желанием лезть в чужие дела, просто необходимо было посидеть в камере.
   – И подвергнуться насилию со стороны представителей правоохранительных органов? Зачем?
   – Вас неоднократно предупреждали: вы залезли на чужую территорию, – спокойно вещал он. – Надо вернуться назад. Иначе я не отвечаю за последствия.
   – То есть мое расследование кому-то очень не по нутру?
   – Вы умный человек и прекрасный журналист. – Его комплимент как-то не согревал душу. – Вот и занимайтесь своими делами.
   Я почесал затылок:
   – Ваш босс допустил ошибку. Ему надо было тихо наблюдать за моими потугами выяснить что-нибудь. Уверен, скоро бы я бросил это дело. Однако он всеми силами старался показать: здесь нечисто. И ему удалось вызвать во мне неподдельный интерес.
   Крестный отец улыбнулся. От его улыбки впечатлительный человек побежал бы в церковь молиться за свое здоровье:
   – И опять вы говорите не то. В следующий раз вас либо посадят уже всерьез и надолго, либо ваша газета выпустит прекрасный некролог.
   Я посмотрел в окно и облегченно вздохнул. Мы подъезжали к моему дому. Разумеется, беспокоило то, что им известно обо мне абсолютно все.
   – Кажется, приехали, – перехватив мой взгляд, бросил Мазуров. – Не смею вас больше задерживать и уповаю на ваш ум и чутье.
   На негнущихся ногах я вышел из машины и поднялся к себе. Измученное тело просило отдыха, однако, прежде чем упасть на диван, я долго сидел в ванне и тер кожу мочалкой, пока она не покраснела.

Глава 6

   Освободиться от цепких объятий Морфея удалось только вечером. Старый будильник, возвещавший о начале рабочего дня еще моему отцу, показывал десять вечера. Это означало: мой сон длился двенадцать часов. Я сел на диване и потер глаза. В памяти всплыл разговор с Мазуровым. Мне вполне понятно намекали, какие меня ждут неприятности, если я не брошу это дело. Возможно, другой журналист и прислушался бы к увещеваниям старших. Однако интерес к делу, уже не раз подогреваемый, полыхал костром. Почему вокруг простых детдомовцев разгорелись нешуточные страсти? Что такого могла сообщить Тамара Кочетова, если поплатилась жизнью? Вспомнив о ней, я встрепенулся. А вдруг в маленьком домишке, где обитала эта несчастная наркоманка, хранится что-нибудь полезное для меня? Ужасно захотелось еще раз посетить это злачное место. Сказано – сделано. Я выглянул во двор. Он был пуст. Если мой друг на красном «Опеле» и сторожил мой сон, то где-нибудь неподалеку. Набрав по мобильному телефону номер таксопарка, я заказал машину и попросил диспетчера прислать ее за квартал от дома, к кинотеатру. Автомобиль подъехал через пятнадцать минут и, сев в него, я от души надеялся, что моя вечерняя вылазка осталась незамеченной. Дорога была свободная, и мы быстро домчались до нужного мне дома. Я расплатился с таксистом, огляделся, не наблюдают ли за мной из соседних хибар, не заметил ничего подозрительного и проскользнул в незапертую калитку. Впрочем, ее и невозможно было запереть: никакого замка на ней не наблюдалось. Зато дверь домика старательно законопатили. Зная, что совершаю преступление, я рванул на себя оконную раму, и она с треском раскрылась. Влезть в окно было делом техники. Стоявшая в помещении вонь показалась мне еще отвратительнее. Хозяева, видно, еще не приступали к уборке. И вообще, если тут когда-нибудь убирали, это было еще до Куликовской битвы. Пустые бутылки, грязные тарелки и консервные банки вызвали тошноту. Я включил крошечный фонарик, и его узкий луч стал ощупывать помещение, не находя ничего, что могло бы вызвать интерес. Под кроватью я нашел несколько скомканных платьев. А в кармане одного из них лежал засаленный блокнот и пачка фотографий. Каждая запечатлела Тамару в интимной обстановке с разными мужчинами. Это означало только одно: девушка промышляла шантажом. Теперь причина ее гибели стала ясна. Зная, что ее информация может еще кому-то пригодиться и этот кто-то богаче меня, Кочетова попыталась продать ее конкурентам. И получила то, что получила. Фотографии и блокнот перекочевали в мою барсетку. Не ожидая увидеть здесь больше ничего полезного, я осторожно вылез из окна и заметил движение в кустах. Это испугало меня. Стояла жаркая летняя ночь, и не ощущалось и слабого дуновения ветерка. Значит, там кто-то был, и он охотился за мной. Из-за небольшой тучки выплыла луна, превратив меня в отличную мишень, если незнакомец захочет выстрелить. Люди с добрыми намерениями не прячутся в кустах, тем более мне сделали уже массу предупреждений. Я нырнул в темноту и стал ползком пробираться вдоль ветхого забора. На мое счастье, в этом ненадежном ограждении зияла внушительная дыра. Я шмыгнул в нее и оказался на дороге. Ноги заработали быстрее. Надо было во что бы то ни стало добраться до автотрассы и поймать машину. За спиной послышался шорох. Преследователь крался за мной, выбирая, наверное, удобное место для нападения. Каждая секунда теперь стоила дороже золота. Решившись, я собрался с силами и побежал по кочковатой, в рытвинах, дороге. Тут и раздался выстрел. Хоть я и ожидал его, все равно он прозвучал внезапно. Я прыгнул за большой развесистый дуб и припал к земле. Грянул следующий выстрел. В лицо ударила мелкая галька. Мне оставалось сидеть в ненадежном укрытии тихо, как мышь. Однако противнику это вряд ли помешает. Видимо, он обладал завидным терпением. Я оглянулся назад. До дороги было не более пятисот метров. Но их еще надо было пройти. Я так припал к земле, что почти слился с ней. Минут десять ничто не нарушало тишину. Наконец моему преследователю это надоело, и он вышел из укрытия. Темный силуэт направлялся ко мне. А я ничего не мог сделать. Неожиданно темноту прорезал свет фар, и старый «Запорожец» со скрежетом стал преодолевать кочки дороги. Он и явился моим спасением. Я помчался со всех ног, стараясь не попасть в луч света. Оглядываться назад у меня не было никакого желания. Впрочем, мне и так везло. Я тормознул первую попавшуюся машину, и водитель-женщина, осваивавшая вождение под руководством мужа, любезно довезла меня до дома. Сегодняшний кошмар закончился.

Глава 7

   Утром я позвонил в редакцию, сказал, что надо поработать дома, а сам отправился в клуб «Магнолия». Меня сразу поразило, как простая детдомовская девчонка прошла туда, и сейчас я еще больше укрепился в своем недоумении. Утром посетителей было мало. Наверное, поэтому охранник не возражал, чтобы и я, показавший удостоверение журналиста – члена ЮНЕСКО, выпил здесь коктейль.
   – У меня к вам парочка вопросов, – любезно пояснил я цель своего визита. Его бычье лицо не выразило никаких эмоций.
   – Это к хозяину. Я не умею давать интервью.
   – О, я же сказал, всего парочка вопросов, и ваши ответы не попадут в газету, – мне удалось его успокоить.
   – Ну, если так…
   – К вам часто заходила Яна Рыбина?
   Его глаза, цветом напоминавшие ягоды незрелого крыжовника, округлились:
   – Такой не припоминаю. Вы уверены, что она наша постоянная клиентка?
   – Нет, – пришлось признаться мне.
   – Тогда мы не обязаны помнить всех. Кто ее родители?
   – У нее их нет.
   Он поразился:
   – То есть как нет?
   – Она детдомовская.
   Охранник понимающе подмигнул:
   – Значит, богатый спонсор.
   – Его тоже нет.
   – Тогда вы не по адресу, – изрек он со знанием дела. – Наших клиентов или их родственников и знакомых знает весь город.
   Мое расстроенное лицо, наверное, пробудило в нем нечто похожее на сострадание.
   – Описать ее сможете?
   – Нет.
   – Ну, – парень с сожалением развел руками, – тогда, сами понимаете…
   Я все понимал. Глупо было приходить сюда.
   – Всего хорошего. Если что-то выясню, побеспокою еще.
   Он не возражал.
 
   Покинув холл, освежаемый кондиционерами, я снова погрузился в летнее пекло. Кому звонить, куда идти – голова, размягченная жарой, не подавала никаких идей. Ее подал мобильный телефон, возвестивший о желании Полины Тимофеевны поговорить со мной. Честно говоря, меньше всего я хотел общаться с несчастной матерью, может быть, считающей, что ее чадо погибло по моей вине. Однако я ошибался. Воспитатель была настроена миролюбиво.
   – Мне необходимо с вами встретиться, – просительно сказала она. – Приезжайте на работу.
   – Хорошо.
   Клуб «Магнолия», на мое счастье, располагался недалеко от детского дома, и мне даже не пришлось мучиться в общественном транспорте. Молодые здоровые ноги донесли меня до нужного места за десять минут.
 
   Женщина приняла меня в кабинете директора. Если бы не смерть дочери, известие о назначении ее на должность руководителя этим учреждением наверняка было бы воспринято ею с радостью. Сейчас же глаза Полины Тимофеевны поражали грустью и безразличием ко всему.
   – Выражаю вам соболезнования, – изрек я вместо приветствия. Она склонила голову набок.
   – Благодарю.
   – Вы хотите поговорить о Тамаре? – высказал я предположение.
   – Зачем? – удивилась женщина. – Я знала, что дочь этим кончит. Настоящие родители этого несчастного ребенка – наркоманы со стажем. Мать кололась даже во время беременности. Если бы не возможность попрошайничать с маленьким ребенком, она сразу бы отказалась от Тамары. А так, – по морщинистой щеке покатилась слеза, – у нее отобрали девочку, когда эта тварь продавала ее на рынке. Тамарочка приглянулась мне. Дело в том, что муж оставил меня, потому что врачи вынесли страшный для женщины приговор – бесплодие. Хотя в принципе он так же виноват в этом, как и я. Дело в том, что Александр был военным и сразу после окончания училища увез меня, выпускницу педагогического, в сибирский гарнизон. В той дыре одна-единственная школа находилась за три километра. Транспорт не ходил. Летом это расстояние преодолевалось легко, а осенью, зимой и ранней весной… В общем, вы представляете. Я застудила все, что можно, долго не лечилась – и вот результат. Короче, я удочерила эту девочку, воспитывала ее по своему образу и подобию, но не смогла побороть гены. Стоило ей один раз попробовать, как она покатилась по наклонной со страшной скоростью. Долгие годы я работала лишь на лечение дочери, однако ничего не вышло. Все закончилось тем, что она сняла комнатенку в сарае и переехала туда. Правда, дочь никогда не забывала обо мне, регулярно звонила и справлялась о здоровье, но я чувствовала: она постоянно принимает наркотики. На какие деньги Тамара приобретала их? Я ведь не давала ей ни копейки. А она, насколько я знаю, нигде не работала.
   – Шантаж, – отозвался я.
   Полина Тимофеевна вздрогнула, как от прикосновения к оголенной электрической проводке:
   – Что-то подобное я и подозревала. Теперь знаю, зачем дочь вызвала вас. В тот день я позвонила ей и рассказала о вашем визите, чтобы спросить, не осталось ли у нее фотографий Яны Рыбиной. Тамара ответила отрицательно, но вскоре приехала ко мне на работу, чтобы просто увидеться. Наверное, тогда она и стащила вашу визитку. Иначе не представляю, где она отыскала ваш телефон.
   – Согласен, – поддакнул я.
   – Но вызывала я вас не за тем, чтобы поговорить о Тамаре, – продолжала Полина Тимофеевна. – На мой имейл пришло письмо от нашего выпускника и снимки с последней встречи. Этот паренек учился вместе с Яной. – Она протянула мне диск. – Здесь есть ее фото. Сейчас покажу. – Она открыла нужный файл. – Вот, смотрите.
   Яна Рыбина оказалась худенькой высокой девушкой со смоляными волосами, свободно падающими на плечи. Правильные тонкие черты не делали лицо выразительным. Действительно красивыми показались мне лишь черные огромные глаза, окаймленные длинными ресницами. Впрочем, возможно, если бы Яна умело наложила косметику и помоднее оделась, она выглядела бы привлекательной.
   – Вот за это большое спасибо, – искренне поблагодарил я. Женщина грустно улыбнулась:
   – Если в своем расследовании вы не спишете со счетов убийцу моей дочери, буду очень признательна.
   Я кивнул:
   – Мне тоже хотелось бы увидеть этого человека.
   Полина Тимофеевна встала и по-мужски пожала мне руку.

Глава 8

   Охранник из «Магнолии» сразу узнал меня. Я протянул ему снимок, который успел сделать в магазине «Кодак».
   – Вот эта девушка, ее я и ищу.
   Он прищурился:
   – Эту я знаю. Однако кто-то дал вам неправильную информацию. Дело в том, что она – дочь миллионера и никогда не коротала свои дни в детском доме. Зовут ее тоже по-другому – Анна Борзова.
   Настала моя очередь сделать круглые глаза:
   – Анна Борзова?
   – Вот именно. Она наша постоянная клиентка, но что-то в последнее время ее не видно.
   – Вы ничего не путаете?
   Парень хмыкнул:
   – Поспрашивайте у моих товарищей.
   Голова шла кругом. Только что другой человек поручился, что на снимках именно Яна Рыбина.
   – А когда она заходила в последний раз?
   Он почесал бритый затылок:
   – Точно не помню, около месяца назад.
   Я чуть не сел на раскаленный асфальт. Яна никак не могла появиться в клубе в это время, так как уже, по моим предположениям, покоилась в могиле.
   – Адрес этой Борзовой знаете?
   – Она им не разбрасывается.
   Ясное дело, дочь миллионера не дает его кому попало. Что ж, мои коллеги помогут мне узнать его. Я поблагодарил парня и отправился в редакцию. Мысли по-прежнему путались. Всему этому бреду находилось одно логическое объяснение: девушки просто похожи, и охранники принимали Рыбину за Борзову. Возможно, обе посещали «Магнолию» в разное время. Нашлось объяснение и тому, как сюда получила доступ Рыбина. Говорила же Тамара, что у девушки появился богатый спонсор. Во всяком случае, мое расследование получит продолжение. Сейчас по базе данных мы отыщем адрес Борзовых, я придумаю, как организовать встречу с этой Анной, а параллельно буду вести поиски неизвестного спонсора. Может быть, мне поможет блокнот погибшей Кочетовой.
 
   Рита встретила меня с улыбкой.
   – Разве мы не работаем дома?
   – Анатолий Николаевич не звонил? – ответил я вопросом на вопрос.
   – Звонил. Сегодня будет. Страшно разгневался, когда я сообщила, что ты еще не закончил статьи.
   Я задумался:
   – Рита, мне придется уйти в отпуск. Наклевывается интересное дело. Пенкин потом будет целовать следы моих ног.
   Она пожала плечами:
   – Пока до этого далеко. Он рвет и мечет.
   – Бог с ним. Сам объяснюсь. Сейчас мне нужна твоя помощь, – произнес я заискивающе.
   Поистине, девушка была ко мне неравнодушна:
   – Какая же?
   – Узнать один адресок.
   – Кого?
   – Местного миллионера.
   Это ей не понравилось:
   – Надеюсь, ты не явишься к нему без звонка Пенкина?
   – Разумеется.
   Я подумал: возможно, я раскрою карты, когда распутаю этот клубок. А пока все мои визиты останутся в тайне. Для шефа тоже.
   – Ладно. – Она защелкала мышкой. – А как его зовут? Здесь море Борзовых.
   Этого я не учел:
   – Что ж, делай распечатку.
   – Как скажешь.
   Мягко заурчал принтер, и из него бодро выскочил листок бумаги. Я осторожно взял его.
   – Если Пенкин появится раньше, звони мне. Что-нибудь придумаю.
   – Обязательно.

Глава 9

   Выйдя на улицу, я сел на скамеечку, заботливо поставленную под старой березой, чьи мощные ветви отбрасывали превосходную тень, и погрузился в чтение. В Приреченске действительно жило достаточно много людей с фамилией Борзов. Я немного поразмышлял и решил начать поиски с тех, которые обитали в частных домах. Если этот Борзов – миллионер, у него наверняка свой особняк, хотя и необязательно, что в базе имеется этот адрес. Но коли суждено проведать всех попавших в список, надо же с чего-то начинать. Я еще раз просмотрел адреса и опять произвел сортировку. Некоторые улицы нашего города не могли похвастаться, что на них обитают миллионеры, так как там доживали свой век домишки, которые городские власти готовили под снос. Возможно, на освободившейся площади потом и обоснуются толстосумы, однако в настоящий момент их там точно не было. Итак, сегодня мне предстояло обегать пять человек. Почти все они жили в разных концах города. Я решил взять машину и послать красный «Опель», постоянно преследовавший меня, ко всем чертям. Не нападут же в людном месте!
 
   Верная, как идеальная жена, «девятка» поджидала меня на стоянке. Я погладил ее по капоту, сел на водительское сиденье и включил зажигание. Мотор работал почти бесшумно. Все-таки даже железо чувствует хороший уход. Выехав, я влился в поток машин. Красного преследователя нигде не было. Возможно, сегодня у него выходной.
   Первым в списке стоял частный дом по улице Гоголя. Увидев его, я понял: и в моей теории о сортировке граждан по фамилии Борзовы есть изъяны. Этот скворечник прилепился между двумя шикарными особняками. Я дернул за ручку калитки, и она чуть не отпала вместе с дверью. Пожилая, коричневого цвета пьяница с паучьими ножками складывала в сумку, прозванную в Украине «кравчуковкой», пустые бутылки. Бросив на меня взгляд, в котором не было ни капли удивления или интереса, она осведомилась:
   – Выпить принес?
   – Да, если вы Борзова.
   Ретироваться сразу я не мог, хотя и понимал: это явно не дом местного богача. Женщина могла оказаться его родственницей, и тогда отыскать предпринимателя не составит труда. Услышав меня, она осклабилась, показав пустые десны:
   – Ты попал по адресу. Наливай.
   – А ваша внучка Аня придет?
   Дама озабоченно заморгала:
   – Какая Аня? Ее никто не приглашал.
   – Но она же ваша внучка. У вас есть внучка Аня?
   Темные губы зашевелились. Любительница спиртного вспоминала родственников. Через пять минут она решительно тряхнула головой:
   – Ленка есть. Аньки нет. И слава богу. Нам больше достанется. Наливай.
   – Бутылка в машине, – разговор следовало заканчивать.
   – Тогда чего же ты ждешь?
   Я ринулся на улицу и вскоре мчался по дороге подальше от этого дома, к следующему Борзову. Им оказался девяностолетний дед, тоже никакого отношения к Ане не имеющий. После посещения третьего дома я приуныл. Если мой расчет неверен, то неделю я потрачу на поиски нужного мне человека. И тут меня осенило. Черт, как же я сразу не сообразил! Моя верная «девятка» затормозила и развернулась в другую сторону. Я отправился к старой знакомой Варваре Кричевской, главному редактору газеты «Провинц-гламур».
 
   Редакция газеты разместилась в маленьком двухэтажном особнячке. Ее шефа и владелицу я знал уже несколько лет. Когда-то мы учились в одном университете, на одном факультете, однако Варвара была на четыре года старше. Если вам нравятся женщины, созданные по образу и подобию Клаудии Шиффер, то вы сочтете Кричевскую красавицей. Она действительно хороша: высокая стройная блондинка с потрясающей фигурой, тонкими чертами лица, густыми белокурыми волосами и изумрудными глазами. На третьем курсе перед ее чарами пал выпускник экономического факультета, имеющий богатых предков. Они и помогли юноше раскрутиться. Теперь муж Кричевской – предприниматель средней руки. Именно он вложил свои денежки в проект супруги и ни разу об этом не пожалел. Созданная Варварой газета начала приносить прибыль. В ней сообщалось о сливках Приреченска. Что касается меня, то я такое не читаю. Меня тошнит от передач типа «Русские сенсации» или «Ты не поверишь». Зато в нашем городе нет ни одной женщины, которая бы не выписала «Провинц-гламур». Моя мать тоже не стала исключением. Короче, Варька процветает. Она постоянно тусуется с сильными сего мира, и именно поэтому я надеялся, что Кричевская знает о Борзове и подскажет, где его искать.
   Варвара сидела в своем кабинете, с подвесными потолками, стеклопакетами и прочими прибамбасами. Летняя жара ее не волновала, потому что кондиционер распространял по помещению прохладу. Я тотчас же подставил струе холодного воздуха свое разгоряченное лицо.
   – Привет, Варька!
   Она рассмеялась:
   – О, привет! Какими судьбами? Хочешь холодного лимонада?
   – Давай.
   Женщина встала с кресла, лебединой походкой прошествовала к холодильнику и достала запотевшую бутылку:
   – Стаканы возьми вон на той полке. Можешь прямо из горлышка.
   – Ты фея.
   Пока я расправлялся с лимонадом, она внимательно смотрела на меня.